СОДЕРЖАНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ 1
САВВА МАМОНТОВ В РУССКОЙ ИСТОРИИ 2
НЕУГАСАЮЩИЙ ОЧАГ - АБРАМЦЕВО 6
ИСКУССТВО ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ 10
ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР 14
РОКОВОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ 18
Список литературы: 22

САВВА МАМОНТОВ В РУССКОЙ ИСТОРИИ

|За всю историю человечества лишь немногих людей | |[pic] |
|природа наградила огромным количеством самых | | |
|разных талантов. Еще меньше было тех, кто сумел | | |
|достойно применить в жизни такой щедрый дар | | |
|судьбы. И в числе этих немногих - Савва Иванович | | |
|Мамонтов - промышленник, строитель железных дорог,| | |
|музыкант, писатель, скульптор, режиссер - человек,| | |
|говоривший, что его самый главный талант - это | | |
|«находить таланты». | | |

[pic]

Савва Мамонтов родился в 1841 году в далеком зауральском городке
Ялуторовске Тобольской губернии, в котором жили когда-то ссыльные декабристы. В семье Мамонтовых Савва был четвертым сыном.
Его отец, Иван Федорович, успешно занимался винным откупом в Сибири - сначала в Шадринске, затем в Ялуторовске, а в 1840 г. переехал с семейством в Москву. Иван Федорович прошел путь от провинциального купца к верхушке московского предпринимательства, и в 1853 был возведен в потомственное почетное гражданство.
Отец Саввы всегда тяготел к самым смелым проектам, поэтому одним из первых обратился к железнодорожному строительству. В 1859 году Иван Федорович получил концессию на строительство железной дороги из Москвы в Сергиевский
Посад, куда местная достопримечательность - Троице-Сергиева лавра, привлекала немало паломников со всей России. Тогда же юный Савва впервые приобщился к транспортной экономике. Их дом стоял рядом с заставой, которая вела из Москвы в Сергиевский Посад, и старший Мамонтов посадил сыновей у окна - считать потенциальный «пассажиропоток» - пеших паломников и седоков на возах. Подсчеты эти оправдались: 66 верст пути, проложенные за полтора года, стали приносить устойчивую прибыль.
Отец поощрял тягу сына к знаниям: Савва с детства знал французский и немецкий языки, много занимался дома, учился на юридическом факультете
Московского университета. Отец страстно хотел, чтобы Савва стал достойным продолжателем его дела. Он определил его на учебу в Институт корпуса гражданских инженеров (Горный корпус) в Санкт-Петербурге.
А в свободное от учебы время Савва начал посещать драмкружок. Он выступал в роли Кудряша в «Грозе», где роль Дикого исполнял сам автор - А.Н.
Островский. Поначалу Иван Федорович был доволен сыном, ходил на спектакли, но потом, видя, как велик интерес Саввы к сцене, отослал его подальше от театральных соблазнов - в Персию - учиться торговать. «Ты вовсе обленился, перестал учиться классическим предметам... и предался непозволительным столичным удовольствиям музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе», - сокрушался отец. Савва смирился и после Персии отправился в
Италию - изучать основы шелководства, практическую коммерцию и европейские методы торговли.
Однако, в Италии случилось то, чего не ожидали ни семья Мамонтовых, ни московский деловой мир. Нет, Савва вовсе не «загулял», как делали многие его сверстники. Случилось другое, никогда не бывалое, совершенно непонятное для купеческой среды. В Италии Савва... запел. У продолжателя торгового дома Мамонтовых оказался прекрасный оперный голос. После недолгих занятий с местными преподавателями он уже получил приглашение одного из миланских театров дебютировать в двух басовых партиях в операх «Норма» Беллини и
«Лукреция Борджиа».
Но, прослышав об успехах сына, отец срочно отозвал его в Москву, и только этот вызов помешал дебюту русского купца на миланской оперной сцене.
Кстати, на коммерции Мамонтова это увлечение не отразилось: вернувшись в
Москву, Савва снял здание на Ильинке и открыл собственное дело - торговлю итальянским шелком.
В 1865 году Иван Федорович благословил сына на брак с дочерью купца первой гильдии Лизой Сапожниковой и подарил молодоженам дом на Садово-Спасской.
Тогда еще никто не подозревал, что вскоре этот дом станет одним из центров художественной жизни России.
Через несколько лет Савва Иванович вновь уехал в Италию - в Рим, где на этот раз раскрылся другой его талант. Скульптор Марк Антокольский, с которым Мамонтов познакомился в Риме, так отозвался в письме к критику
Стасову о необычном купце: «Он один из самых прелестных людей с артистической натурой... Приехавши в Рим, он начал лепить - успех оказался необыкновенный!.. Вот вам и новый скульптор!!! Надо сказать, что, если он будет продолжать, и займется искусством свободно хоть годик, то надежды на него очень большие».
Конечно, Савва Мамонтов не мог оставить дела и заняться лишь скульптурой, но интерес к ней он пронес через всю жизнь.

НЕУГАСАЮЩИЙ ОЧАГ - АБРАМЦЕВО

Вернувшись на родину, Савва Мамонтов познакомился со многими талантливыми художниками, и вскоре, в его особняке на Садово-Спасской, и в подмосковном поместье Абрамцево возник, по словам В.М. Васнецова, «неугасавший художественный очаг».
Имение, расположенное на родной Московско-Ярославской дороге, Савва
Иванович приобрел в 1870 году, и эта усадьба начала вторую жизнь в русской культуре. Поместье было куплено у семьи знаменитого писателя Сергея
Тимофеевича Аксакова, жившего в Абрамцево до самой смерти в 1859 году. У
Аксакова подолгу гостили Тургенев, Гоголь, Хомяков, братья Киреевские и другие литераторы. Мамонтовым, впервые приехавшим в этот дом, показали тщательно сберегаемую «гоголевскую» комнату, как ее уважительно называл старый хозяин...
Савва Мамонтов продолжил славную традицию, с той лишь разницей, что его основные гости, жившие порой месяцами в Абрамцево, - художники, фактически весь цвет русской живописи того времени. Мамонтов хотел, чтобы талантливые живописцы могли свободно творить, не заботясь о бытовой стороне дела. Он построил обширную мастерскую, где работали Репин, Серов, Врубель, Коровин,
Нестеров, Поленов, Антокольский, Васнецов.

[pic]

В кабинете С.И. Мамонтова. С фотографии 1890-х гг.

Слева направо: сидят - И.Е. Репин, С.И. Мамонтов, М.М. Антокольский;

стоят - В.И. Суриков, К.А. Коровин, В.А. Серов
Савва Иванович имел поистине уникальную черту характера: трудясь сам, занимаясь лепкой, майоликой или постановкой домашних спектаклей, к которым он писал тексты и в прозе, и в стихах, Мамонтов имел, по словам В.
Васнецова, «способность возбуждать и создавать кругом себя энтузиазм». Как вспоминал И. Грабарь: «Мамонтов казался рядом с уравновешенным, мудрым и холодным Третьяковым каким-то неистовым искателем юных дарований».
Кто знает, если бы не было этой вдохновляющей атмосферы Абрамцево, возможно, и не появились бы картины, составляющие сейчас золотой фонд русской живописи. Ведь именно здесь были написаны «Девочка с персиками»
Серова (портрет дочери Саввы Ивановича - Веры), «Богатыри» и «Аленушка»
Васнецова, пейзажи Поленова. С этим домом связаны репинские «Запорожцы»,
«Не ждали», «Крестный ход в Курской губернии»; «Явление Отроку Варфоломею»
Нестерова, многие работы Врубеля.
В общении с художниками Мамонтов выступал на равных, был для них свой коллега, а вовсе не богатый барин, который балуется искусством. Это и легло в основу «феномена Мамонтова» в русской истории. Савва Мамонтов не был ни меценатом, ни коллекционером, ни «другом русской культуры». Он был Художник и Предприниматель в одном лице, поэтому, наверное, его и не понимали до конца ни те, ни другие.
Все, с кем Савва Иванович делил интересы, пытались уговорить его «заняться настоящим делом». Художники недоумевали: что интересного находит Мамонтов в рельсах, шпалах, векселях и финансовых расчетах? Антокольский писал Савве
Ивановичу: «Я думаю, что не вы с вашей чистой душой призваны быть деятелем железной дороги, в этом деле необходимо иметь кровь холодную как лед, камень на месте сердца и лопаты на месте рук». Железнодорожники же опасались: не помешают ли увлечения Мамонтова делам?
Но Савва Иванович искренне удивлялся: разве одно другому помеха? Разве в делах не требуется воображение, умение «увидеть статую в глыбе мрамора»? И без своего Дела, которое меняет лицо России, соединяет города железными дорогами, молодой предприниматель себя не представлял.

ИСКУССТВО ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ

Строительством железных дорог Савва Мамонтов всерьез занялся в 1869 году, став в 28 лет, после смерти отца, председателем Общества Московско-
Ярославской железной дороги.
Наследник контрольного пакета акций имел право единолично принимать решения, и Савва Иванович продемонстрировал в бизнесе, как это важно - быть художником в своем деле, увидеть и воплотить то, что никто пока не видит.
Первым решением нового хозяина дороги было - тянуть дорогу дальше, от
Ярославля до Костромы. Это вызвало недоумение у многих: зачем нам Кострома, кто поедет в эту глушь? Если уж строить, то на Запад, в Европу, а не в
«медвежьи углы России». Но Мамонтов смотрел дальше.
Еще у Александра III зародилось понимание того, что России мало петровского
«окна в Европу»: в случае войны порты на Балтике могут быть легко блокированы. Нужен другой, независимый от иностранных держав, выход в открытое море. Император хотел заложить порт на Мурмане, но смерть помешала ему исполнить задуманное. И, как писал единомышленник и друг Мамонтова, министр финансов граф Витте, «Если бы был построен порт на Мурмане, мы не искали бы выхода в открытое море на Дальнем Востоке, не было бы этого злополучного шага - захвата Порт-Артура и... не дошли бы мы и до Цусимы».
Мамонтов верил, что здравый смысл и объективный интерес России победят.
Поэтому он упорно прокладывал свой путь, и скоро дорога Москва-Кострома вошла в строй и стала приносить прибыль, что еще раз доказало правильность его расчетов.
Савва Иванович решил убедить власти в необходимости прокладывать железную дорогу дальше - на Север, и открыл павильон на Всероссийской выставке в
1896 году, приуроченной к коронации Николая II. Среди художественных экспонатов Савва Иванович выставил два панно работы Врубеля - «Микула
Селянинович» и «Принцесса Греза» (вариант которого украшает ныне фасад московской гостиницы «Метрополь»). Комиссия Академии художеств, принимавшая выставку, единогласно забраковала панно и постановила убрать их из павильона искусств: работы Врубеля не соответствовали представлениям академиков о декоративной и монументальной живописи.
Савва Иванович очень рассердился, заплатил Врубелю стоимость панно и построил Северный павильон за пределами территории выставки, а на фасаде написал: «Выставка декоративных панно художника М.А. Врубеля, забракованная жюри императорской Академии художеств». Вход был свободный, и публика шла нескончаемым потоком, дивясь необычным картинам. Специально для гостей выставки пел приглашенный Мамонтовым молодой Шаляпин, еще неизвестный, начинающий двадцатитрехлетний певец.
После выставки, вместе с С. Витте, Савва Иванович поехал в Мурманский край для осмотра вероятной трассы дороги и поиска дополнительных аргументов в пользу ее прокладки. Когда экспедиция вернулась в Петербург, эти доводы были, наконец, услышаны. Последовало высочайшее решение: дорогу сначала до
Архангельска, а потом и до незамерзающей Екатерининской гавани - строить! И строить ее будет Савва Мамонтов!
Путешествуя по Северу и решая деловые вопросы, Савва Иванович был потрясен неповторимой красотой этого края, о которой в Центральной России не имели и понятия, а местные жители ее попросту не замечали, не ценили. В письмах домой он советовал всем обязательно побывать здесь: «... вы вернетесь отсюда более русскими, чем когда-либо. Какая страшная ошибка искать французских тонов, когда здесь такая прелесть».
По приезде в Москву Мамонтов решил воплотить свой давний замысел - украсить вокзалы Северной дороги живописью русских художников - пусть люди учатся видеть красоту, пусть они, хотя бы на вокзалах, познакомятся с настоящим искусством. Для этого он отправил в поездку по Двине своих друзей - художников Коровина и Серова, и они вернулись из этой «командировки» с целым собранием полотен - картин северной природы, которые имели огромный успех на Периодической художественной выставке. Успех был столь велик, что до вокзалов эти работы так и не дошли: почти все они находятся сейчас в
Третьяковской галерее и в Русском музее.
Идеей открытия художественных выставок на железнодорожных вокзалах Мамонтов увлек и В. Васнецова. Верный своему принципу собирать вокруг себя не картины, но таланты, Савва Иванович приободрил молодого мастера, переживавшего кризис из-за разрыва с передвижниками, и заказал ему работы для другой своей дороги, Донецко-Мариупольской, которая вошла в строй в
1882 году, связав 500 верстами пути Донецкий угольный бассейн и
Мариупольский порт.
Необходимость мамонтовских дорог для России подтвердилась окончательно, когда началась Первая мировая война, и все пути, ведущие на Запад, оказались блокированы линией фронта. И только две дороги - Северная и
Донецкая - стали для России буквально дорогами жизни. Не случайно, самый популярный в России журналист Влас Дорошевич отложил на время свои фельетоны и написал хвалебный гимн в честь Саввы Ивановича Мамонтова - статью «Русский человек»: «Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогами мы обязаны одному и тому же человеку - «мечтателю» и «затейнику», которому в свое время очень много доставалось за ту и другую «бесполезные» дороги, - С.И. Мамонтову. Когда в 1875 году он «затеял» Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон. Но он был упрям... И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям»».
А тем временем, Савва Иванович «затеял» строительство Московской окружной дороги, создал Московский вагоностроительный завод, занимался добычей руды и производством чугуна. Он начал грандиозный экономический проект: создание мощного конгломерата промышленных и транспортных предприятий, чтобы наладить производство локомотивов в России и сломать, наконец, монополию инофирм на поставки паровозов в страну.
Он приступил к реконструкции взятого у казны Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге, приобрел Николаевский металлургический завод в Иркутской губернии. Эти предприятия должны были обеспечить транспортными средствами Московско-Ярославско-Архангельскую железную дорогу, и продолжить ее строительство, что позволило бы энергичнее осваивать Север.

ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР

И параллельно с этим Савва Великолепный (так называли его друзья-художники, по аналогии с Лоренцо Великолепным, герцогом-меценатом эпохи Возрождения) решил создать... первый в России частный оперный театр.
Недоумение и шум снова были огромные. Многие считали: блажь, захотел барин свой «балет» завести... Общему хору вторила и театральная критика. В год дебюта театра - в 1885 году - газета «Театр и жизнь» возмущалась, что за дело организации оперного театра «берутся люди, вряд ли знающие столь тонкое дело, как оперная постановка... Словом, все это сплошное любительство», - клеймил рецензент мамонтовскую затею.
Конечно, знания оперной школы и режиссерской подготовки у Мамонтова не было. Основу его труппы составили молодые голоса, не имевшие имени в оперном мире. Но у Саввы Ивановича было главное - безукоризненный художественный вкус, развитый до степени подсознательного чутья, интуиции.
И этот вкус подсказал Мамонтову, что время старого оперного театра кончилось, что он себя изжил.
Тогда певцы императорских театров пели в «лучших» итальянских традициях - играли голосом так, что зритель не мог разобрать ни слова, а солисты не заботились о том, чтобы, сопровождая пение драматической игрой, придавать сценическому образу правдоподобие. Этот разрыв между пением и драматическим искусством решил преодолеть Савва Мамонтов в своей Частной опере. «Петь нужно играя» - таков был принцип этого театра.
[pic]

В.А. Серов. Девочка с персиками

(портрет дочери С.И. Мамонтова - Веры). 1887 г.
Считая, что театр - это «коллективный художник», Мамонтов окружил себя талантливыми людьми, которые помогали ему в задуманном прекрасном деле.
Первыми его помощниками стали неизменные члены Абрамцевского кружка -
Виктор Васнецов и Василий Поленов. Поленов привлек к исполнению декораций своих молодых учеников - Исаака Левитана и Константина Коровина.
А еще Савва Иванович Мамонтов подарил миру Шаляпина! До этого малоизвестный начинающий певец был связан жестким контрактом с Императорским театром.
Мамонтов, разглядевший в юноше необычайный талант, убедил его разорвать контракт, заплатил огромную неустойку и сразу поставил певца на первые роли в своем театре. Здесь, в обстановке всеобщего доверия и подлинного творчества, Шаляпин почувствовал, «будто цепи спали с души моей». Он позже вспоминал, что именно тогда, у Саввы, понял: математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвы до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением.
Фактически Мамонтов разработал и применил то, что впоследствии назовут
«методом Станиславского», хотя сам К.С. Станиславский ясно представлял, кто его учитель, и очень уважал его. Патентовать свою театральную эстетику как
«метод Мамонтова» Савва Иванович, конечно, и не думал, да и некогда было.
Реформируя оперный театр, он ни на минуту не оставлял своих железнодорожных забот.
И в театре Мамонтов добился своего, хотя и пришлось ему работать в своей опере «всем». Как вспоминали коллеги, он режиссировал, дирижировал, ставил голос артистам, делал декорации. Савва Великолепный работал буквально как
«человек-оркестр». Зато теперь он с гордостью говорил: «У меня в театре - художники». Его актеры стали творцами своих художественных образов. Театр
Мамонтова состоялся.

РОКОВОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ

В 1897 году Михаил Врубель написал портрет Саввы Ивановича, вызвавший у
Мамонтова и близких ему людей неожиданное и ничем не подкрепленное ощущение предстоящей беды. Впоследствии это врубелевское полотно, полное необъяснимой тревоги, стало расцениваться как пророчество, откровение судьбы, предъявленное миру гением.
11 сентября 1899 года Савва Иванович Мамонтов был арестован. Его обвинили в том, что с помощью целой системы авансов, под заказы подотчетных сумм, а также растрат и подлогов, он перевел из средств правления Московско-
Ярославской железной дороги в Невский Механический завод, а оттуда в собственное распоряжение, свыше 10 млн рублей.
На самом деле обстоятельства были следующими. Поднятие заводского дела требовало больших денежных сумм. Ярославская железная дорога, покупавшая на заводах паровозы, рельсы и вагоны, в значительной мере субсидировала их. В
1899 г. Мамонтов сделал, превышавший законную возможность, заем из кассы для покупки железнодорожным обществом всех заводов и объединения всех дел в одно. Он надеялся покрыть заем притоком средств к намечавшейся и утвержденной правительством постройке Петербургско-Вятской линии. Узнав об этом, министр юстиции Н. В. Муравьев оклеветал его и подвел под арест.

[pic]

Н.В. Харитонов. Ф.И. Шаляпин в роли Бориса Годунова

Кредиторы предъявили к взысканию долговые обязательства и потребовали продажи дома на Садово-Спасской со всеми художественными ценностями. Но общественное мнение москвичей было на стороне подсудимого, дело которого называли «одним из эпизодов борьбы казенного и частного железнодорожного хозяйства».
Если верна пословица «друзья познаются в беде», то друзей у Саввы Ивановича оказалось немало. Одни хлопотали по его делу, другие старались просто поддержать в трудную минуту жизни.
Сразу после ареста Мамонтова В. Д. Поленов получил письмо от своего брата - юриста А.Д. Поленова: «...меня очень задержала здесь беда, стрясшаяся над
Саввой Ивановичем... Вся процедура более приближалась к жестокости, чем к правосудию. Пришлось ехать к следователю и к прокурору, но, к сожалению, без пользы...». Спустя несколько месяцев друзьям все же удалось добиться, чтобы Мамонтов был переведен на домашний арест.
К середине 1900 года следствие установило, что недостающие суммы Мамонтовым присвоены не были. Когда присяжные вынесли вердикт «не виновен», «зал, - как позднее вспоминал Станиславский, - дрогнул от рукоплесканий. Не могли остановить оваций и толпу, которая бросилась со слезами обнимать своего любимца».
И все же этот процесс оказался для Мамонтова фатальным: знаменитый предприниматель, меценат, антрепренер был сокрушен - и материально, и физически, и духовно. Имя Саввы Мамонтова перестало звучать в финансовых кругах как гарантия капитала.
Освободившись от коммерческих дел, Мамонтов поселился в доме на Бутырской заставе, купленном на имя дочери, и организовал там свою керамическую мастерскую, которая вскоре превратилась в небольшой керамический завод. И хотя изделия не приносили большой прибыли, они завоевывали множество призов на международных и отечественных выставках.
Савва Иванович Мамонтов дожил до весны 1918 года. Похоронили его в
Абрамцевской церкви, построенной руками друзей.
Современники говорили, что Мамонтову надо поставить четыре памятника: один
- в Мурманске, другой - в Архангельске, третий - в Донецке, а четвертый - в
Москве на Театральной площади.
Да. Савва Иванович Мамонтов их заслужил!

Список литературы:

. А. Н. Боханов. Савва Мамонтов. //"Вопросы истории".-1989.-№ 4;

. А. Кузьмичев. Я - фирма. //"Социальный труд".-1991.-№ 8;

. В. Барышников. История делового мира России.//М.: 1994.

. Копшицер Марк Исаевич. “Мамонтов”. Москва, “Искусство”, 1972.

. Зилоти Вера Павловна “В доме Третьякова”.Москва, “Искусство”, 1992.

. Журнал “Наш современник”, №6/1996.