А.В. Суворов
Снявши голову, по волосам не плачут: машина в виде государственного и в частности бюрократического аппарата уже многие тысячи лет как победила человека. Все мы заложники у искусственного интеллекта этой машины. Такова основная мысль Э.В. Ильенкова в книге "Об Идолах и Идеалах" (1).
И.С. Шкловский (2) выдвинул идею о постепенном стирании границ между искусственным и естественным по мере развития цивилизации. Э.В. Ильенков, ссылаясь на авторитет крупнейших кибернетиков и математиков (цитируя Н. Винера и А.Н. Колмогорова), считает, что проблема искусственного интеллекта ставится ложно, слишком узко, и в такой постановке неразрешима. На самом деле речь идет о моделировании не "чистого мышления" (которого в природе не существует, оно является не более чем идолом, предметом поклонения правоверных сциентистов), а личности, одной из существенных характеристик которой является и интеллект, но не только он. В попытках моделирования "чистого" мышления (интеллекта) сказывается ограниченность мышления технаря, ему ради "чистоты эксперимента" подавай "функцию в чистом виде", понимаемую как изолированную часть системы.
Между тем интеллект не деталь, не часть, а одно из свойств, проявлений (способов проявления) всей личности как монолита, а не конгломерата "частей", и пока это не понято, ни о каком искусственном моделировании интеллекта речи быть не может (3). Потому что неверно понимается, что такое интеллект.
Фактически речь идет о том, возможна ли личность не просто мыслящее, а разумное существо на какой-то иной основе, кроме биохимической, сформировавшейся естественно-исторически.!С
И речь идет не об искусственной личности с искусственным интеллектом, а об искусственной основе, материальном субстрате для них. Но основа есть основа, ее одной для возникновения личности недостаточно. "Тело" безразлично, биохимическое или электронное никак еще не личность.
Согласно Ф.Т. Михайлову (4) личность это в большей или меньшей степени соавтор общечеловеческой культуры; на звание личности всерьез может претендовать лишь тот, кто в своей деятельности воссоздает (а впоследствии, возможно, и впервые создает) общечеловеческую культуру, и благодаря этому воссозданию становится соавтором человечества, а впоследствии, возможно, благодаря созданию чего-то совершенно нового и автором культуры. Личность не кукла с программой, не робот, а, как неустанно подчеркивал Э.В. Ильенков (5), "полномочный представитель рода человеческого", всей созданной и созидаемой человечеством культуры, и иначе как соавтором человечества, членом и представителем "авторского коллектива", она выступать, проявлять себя, существовать не может, из чего бы ни была "сделана". Поэтому не так уж важно, какая именно система смогла бы реализовать такое соавторство, естественная, биохимическая, или какая-либо искусственно сконструированная. Но какого бы происхождения ни была система, из каких бы материалов ни состояла, соавтор может быть только "естественный", ибо соавтором можно стать только в собственной деятельности, при сколь угодно широком участии других соавторов, воссоздающих наличную и тем самым, одновременно, созидающих новую культуру. Я могу быть личностью только "естественного" происхождения, потому что за меня моего соавторства с человечеством никто никогда осуществить не сможет, хотя и мне без помощи других соавторов (как и им без моей) не обойтись.!
Еще раз: личность может быть только естественной, на сколь угодно искусственной основе, ибо обязана своим происхождением, фактом своего существования, прежде всего самой себе, своей собственной соавторской деятельности. Критерий различения искусственного и естественного, таким образом, пассивный ли ты ОБЪЕКТ чьих-то воздействий, или активный СУБЪЕКТ собственной жизни. Субъект не может быть искусственным, хотя бы он на все сто процентов представлял собой физически сплошной протез. А чем, кроме сверхсложного протеза, может быть искусственный организм?
Обсуждать в этом искусственно-естественном контексте работу И.А. Соколянского и А.И. Мещерякова со слепоглухонемыми детьми по меньшей мере недоразумение, а точнее проявление духовной слепоглухоты, то есть упорного нежелания понимать аргументацию оппонента, нежелания видеть, что вам показывают, и слышать, что вам говорят. Если же не хотят понимать следовательно, хотят извращать!
А аргументация И.А. Соколянского с А.И. Мещеряковым и аргументация Э.В. Ильенкова, как философского интерпретатора и пропагандиста их работы, предельно проста.
Во-первых, они стремились выяснить и по возможности создать (а еще точнее, выяснить в процессе создания, в процессе "формирующего эксперимента"), условия для формирования фундамента личности как соавтора общечеловеческой культуры, то есть для формирования собственной активности слепоглухонемого существа, для того как раз, чтобы это существо смогло стать СУБЪЕКТОМ собственной жизни, а не только ОБЪЕКТОМ пожизненного обслуживания. Поэтому основное психолого-педагогическое понятие И.А. Соколянского и А.И. Мещерякова для первоначального периода детского развития это понятие самообслуживания, точнее формирования навыков самообслуживания. Решающим условием для формирования навыков самообслуживания, как и для формирования всей активности становящейся личности в течение всей ее жизни, признается совместно-разделенная деятельность, то есть сотрудничество сначала взрослого и ребенка, а затем сотрудничество личности в течение всей ее жизни со всеми, с кем пересекается ее жизненная траектория, со всеми соучастниками в определении этой траектории, со всеми соучастниками в судьбе личности (6, 7).
Например, у меня, на уровне взаимного соучастия в судьбе, совместно-разделенная деятельность длится всю жизнь, начиная, естественно, с мамы, продолжая А.И. Мещеряковым, Э.В. Ильенковым и многими другими, кончая на сегодняшний день соучастием моим с лабораторией А.А. Бодалева, с Детским Орденом Милосердия, со Строительно-Педагогическим Об[единением "Радуга" и многими другими организациями и отдельными людьми.
Во-вторых, упор у И.А. Соколянского, А.И. Мещерякова и Э.В. Ильенкова делается на ответственности педагога за результаты его первоначального соучастия в судьбе слепоглухонемого ребенка, на том, насколько грамотно он соучаствует, насколько грамотно объединяет и разделяет свои и детские усилия, то есть насколько грамотно стимулирует детскую активность. Педагог должен отвечать за себя, а не оправдывать свое бессилие (и попросту, как без обиняков уточняет Э.В. Ильенков, свою лень и безграмотность) какими бы то ни было физическими недостатками воспитанника, или мифической якобы "врожденной" ленью, слабоумием, "плохой памятью" воспитанника, то есть не оправдывать себя по принципу сваливания с больной головы на здоровую. Именно от безответственности родителей, педагогов и прочих горе-соучастников в судьбе ребенка Э.В. Ильенков защищал детей, и не только слепоглухих, а на примере слепоглухих всех вообще детей, защищал со всей свойственной ему неукротимой страстностью.
Итак, ни о каком искусственном формировании интеллекта ни И.А. Соколянский, ни А.И. Мещеряков, ни Э.В. Ильенков не думали. Наоборот, речь шла о выяснении и создании условий для САМОРАЗВИТИЯ личности в совместно-разделенной деятельности с другими личностями, через них со всем человечеством, о саморазвитии сначала стихийном, потом все более сознательном, о саморазвитии, невозможном без собственной активности личности, направленной на воссоздание общечеловеческой культуры, невозможном без всяческого стимулирования так направленной активности. Все трое категорически настаивали всегда на том, чтобы педагог ни в коем случае не "переруководил" ребенком, иначе получится нет, никакой не "искусственный интеллект", а искусственный, "удоборуководимый" робот. От превращения личности в робота, в дистанционно управляемую марионетку, больше всего и предостерегали И.А. Соколянский, А.И. Мещеряков и Э.В. Ильенков. Иными словами, они больше всего были против именно моделирования "искусственного интеллекта".
Что бросается в глаза каждому, что в первую очередь беспокоит любого зрячеслышащего при встрече не только со слепоглухим. а со слепым, это то, как без зрения, а тем более без зрения и слуха, возможно ПОЗНАНИЕ окружающего мира, какое бы то ни было ДЕЙСТВИЕ в этом мире.
Сенсорная инвалидность, то есть поражение одного или нескольких органов чувств, переживается и самим инвалидом, и окружающими его людьми, прежде всего, как резкое ограничение возможностей ориентировки. Совершенно естественно поэтому, что на первый план выдвигается гносеологическая проблематика.
Основной вопрос философии именно вопрос о принципиальной познаваемости мира, и в связи с этим о существовании мира до, вне и независимо от познающего субъекта, то есть об объективном бытии мира. Эта, да и всякая иная общечеловеческая, проблематика, как неустанно подчеркивал Э.В. Ильенков, для слепоглухого абсолютно не специфична, просто встает с предельной остротой, а потому и решаться может лишь с особой точностью, для зрячеслышащих как бы "не обязательной" (8).
И прежде всего тут приходится отказаться от узко-информационного подхода. Недаром рассуждения о "каналах информации", о "единицах информации" вызывали у Э.В. Ильенкова, А.И. Мещерякова и их друзей нескрываемую иронию (9). Теория информации, считали они, никогда не заменит теории познания, по той простой причине, что в основе, фундаменте познавательных процессов лежит вовсе не "информация".
Дело идет об основе понимания мира и взаимопонимания между людьми. Основа же эта образ. То есть целостное, интегральное (и в этом смысле конкретное) отражение объективной реальности, а не формальная, безразличная к содержанию информация. А.И. Мещеряков говорил журналисту К.Е. Левитину, что "Любители подсчитывать биты" (байты) абстрагируются от самого главного от значимости познаваемого для познающего. Поэтому "бит" (байт) единица информации, но уж никак не единица познания.
И Э.В. Ильенков, и А.И. Мещеряков категорически настаивали на том, что единица познания (она же основа, фундамент познания) образ. И это не измерительная, а качественная единица. Такая, какую имел в виду Л.С. Выготский (10), обосновывая понятие "единицы" для психических процессов. Он проводил аналогию с водой, единица которой молекула воды, а никак не атомы водорода и кислорода, эту молекулу составляющие. Единица это то, дальше чего анализ идти не может, не рискуя утерять сам предмет анализа. Это простейшее образование, сохраняющее все качества, всю специфику предмета анализа.
Познается только то, что значимо для субъекта познания, и познается в процессе активного действия с познаваемым предметом, в процессе предметной деятельности, никак не сводимой к поглощению информации.
Именно анализ предметной деятельности при слепоглухоте убеждает Э.В. Ильенкова (11) в принципиальной правоте Б. Спинозы, который определяет мышление как движение мыслящего тела по контуру любого другого тела. В так понятом ПРОЦЕССЕ мышления явственно проступает ощупывающая рука. Причем мышление, понятое как "ощупывание", оказывается не одной из многих "психических функций", а первоосновой, субстанцией (в самом точном спинозовском смысле) психики вообще. Поэтому-то, подчеркивает Э.В. Ильенков, ребенок должен стать умным, мыслящим существом еще до того, как научится говорить.
Образ возникает в предметной деятельности и является решающим условием ее успешности. Поэтому образ должен быть как можно более точным, адекватным. И хотя до начала совместно-разделенной деятельности с учителем у ребенка никакого образа еще нет, он в этой деятельности впервые возникает, формируется, но самостоятельное выполнение ребенком действия невозможно без предварительной, как можно более точной, детальной, ориентировки в плане образа. Это значит, что формирование образа должно опережать формирование навыка, иначе навык так и не сформируется, так и не закрепится.
"Зачатие" образа и навыка происходит одновременно в одном и том же процессе, под давлением одного и того же "руководящего усилия" учителя. Но окончательное "рождение" образа должно про!С
8 изойти раньше окончательного "рождения" навыка, потому что рождение образа непременное условие рождения навыка. В этом смысле образ по отношению к навыку, к действию первичен.
Чтобы возможно было какое бы то ни было успешное действие, образ должен быть точным, адекватным независимо от своей чувственной ткани, независимо от того, каким именно "анализатором" преимущественно пользовались при построении образа, зрительным, слуховым, тактильным или еще каким-нибудь. Не в "анализаторах" дело, а в том, чтобы каким бы то ни было способом (образом!) поточнее сориентироваться в предметной ситуации, тем самым получить возможность уверенно в ней действовать. "Способ" и "образ" друг без друга невозможны. Способ рождает, формирует образ, а затем на основе окончательно сформировавшегося образа и сам окончательно закрепляется в индивидуальной жизнедеятельности.
А.И. Мещеряков специально исследовал вопрос о значении чувственной ткани образа при переводе, например, слепнущего ребенка на обучение с помощью осязания. Между образами в различном чувственном воплощении, убедился А.И. Мещеряков, НЕТ АБСОЛЮТНО НИЧЕГО ОБЩЕГО, КРОМЕ ОДНОГО ИХ АДЕКВАТНОСТИ ПРЕДМЕТУ. После этого Э.В. Ильенков, конечно, имел полное научное право заявить, что чувственная ткань образа играет второстепенную роль по сравнению с точностью образа. Зрение и слух "маловажные" "подробности" по сравнению с "сутью дела", то есть по сравнению с принципиальной возможностью полноценной ориентировки, реальной и без зрения и слуха, но сами по себе зрение и слух очень важны.
Точно та же логика, думается, применима и к личности в целом. Между всеми нами тоже НЕТ АБСОЛЮТНО НИЧЕГО ОБЩЕГО, КРОМЕ ОДНОГО НАШЕЙ АДЕКВАТНОСТИ ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ. Чтобы мы вообще могли как-то понимать и просто терпеть друг друга, как-то общаться, между всеми нашими личными вариантами культуры должно быть нечто общее, и это общее их адекватность "первоисточнику". Думается, что это, кроме всего прочего, прекрасный аргумент в пользу взаимной терпимости...
1. Э.В. Ильенков. Об Идолах и Идеалах. М., Политиздат, 1968.
2. И.С. Шкловский. Вселенная, Жизнь, Разум. М., Учпедгиз, 1962. Академия Наук СССР.
3. Концепция личности как монолита (субстанции) намечена в статье: А.В. Суворов. Отчуждение, Человечество, личность. "Свободная Мысль", 1993, N16.
4. Ф.Т. Михайлов. Общественное Сознание и Самосознание Индивида. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 1987.
5. Э.В. Ильенков. Что же такое Личность? В кн.: "С чего начинается личность?" М., Политиздат, 1979, 1984. См. также: Э.В. Ильенков. Философия и Культура. М., Политиздат, 1991.
6. Э.В. Ильенков. Откуда берется ум? В кн.: Э.В. Ильенков. "Философия и Культура". М., Политиздат, 1991.
7. А.И. Мещеряков. Слепоглухонемые дети. Развитие психики в процессе формирования их поведения. М., "Педагогика", 1974.
8. Э.В. Ильенков А.В. Суворову. Письмо от 12 августа 1974. В кн.: Э.В. Ильенков. Философия и Культура. М., Политиздат, 1991. В приложениях. Здесь этот тезис сформулирован особенно отчетливо.
9. К.Е. Левитин. Лучший путь к человеку (репортаж из детского дома). В кн.: Карл Левитин. Все, наверное, проще... М., "Знание", 1975.
10. Л.С. Выготский. Мышление и речь. В кн.: Л.С. Выготский. Собрание Сочинений в шести томах. Том второй. М., "Педагогика", 1982.
11. См. приложение 1 к статье А.В. Суворова "Оптимисты (к 70-летию А.И. Мещерякова и Э.В. Ильенкова)": "Философские Исследования", 1994, N1.