Перевезенцев С. В.
Иларион (ум. после 1051 г.) – первый митрополит Киевский из русских с 1051 г., автор первого русского литературно-философского сочинения "Слово о Законе и Благодати".
О его жизни нам практически ничего не известно. Есть лишь два упоминания в "Повести временных лет", запись похожего содержания в конце "Исповедания веры" самого Илариона (или от его имени), ссылка Симона на "Житие Антония" (о поставление в пресвитеры и пострижении Илариона Антонием Печерским) и упоминание его имени в "Уставе Ярослава".
Видимо, до избрания в митрополиты Иларион был пресвитером одного из киевских храмов. Но единственный достоверный факт — в 1051 г., в правление Ярослава Мудрого, совет епископов избрал его киевским митрополитом, первым, русским по происхождению. До него (с 1037 г.), да и долгое время после него, этот важнейший церковно-политический пост занимали исключительно греки, назначаемые из Византии.
В самом избрании Илариона усматривается два важных факта. С одной стороны, — это попытка возродить традиции ранней, еще Владимировой поры, Русской Церкви, глава которой избирался всеми епископами. С другой стороны, здесь заметно желание подчеркнуть независимость Киевского государства от Византии, как в церковном, так и в политическом смыслах. И недаром сам Иларион, в отличие от митрополитов-греков, стремился к завоеванию Русской Церковью самостоятельного положения, поддерживал идею самостоятельности и всего Русского государства. Впрочем, эта ситуация продолжалась недолго — уже вскоре великие киевские князья вновь обратились к покровительству константинопольского патриарха. Видимо, помимо прочего, немаловажное значение здесь сыграло разделение Церквей, произошедшее в 1054 году. И имя Илариона больше нигде не упоминается. По некоторым предположениям, свои последние дни Иларион провел в Киево-Печерском монастыре, во всяком случае, именно там, по преданию, находится его могила.
Тем не менее, личность Илариона, митрополита Киевского, несомненно, принадлежит к числу наиболее значительных в отечественной истории. Ведь он внес весомый вклад в становление русской культуры, создав первое отечественное литературно-философское произведение — "Слово о Законе и Благодати".
"Слово о Законе и Благодати" митрополита Илариона представляет собой интереснейший памятник отечественной религиозно-философской мысли, т.к. свидетельствует о проявление в XI духовного наследия раннего русского христианства, близкого к кирилло-мефодиевской традиции.. Сам текст памятника сохранился более чем в 50 списках XV—XVI вв. и в разных редакциях, а наиболее авторитетным считается список середины XV в. (ГИМ, Син., № 591, лл. 168—203). Именно по этому списку текст "Слова" был издан Н.Н. Розовым в 1963 г. Новые переиздание "Слова" начались только с середины 80-х годов, последняя из них — в серии "Библиотека литературы Древней Руси" — подготовлена А.М. Молдованом. Обычно время написания памятника датируется между 1037 и 1050 гг. (первая дата — освещение собора Софии, вторая — кончина супруги Ярослава Ирины — Ингигерд, которая обычно датируется 1050 г.). М.Д. Приселков сужает эти хронологические вехи до 1037 — 1043 гг. А.Г. Кузьмин, наоборот, предлагает отказаться от нижней даты и приблизить датирование памятника к верхней дате, при этом саму верхнюю дату он считает 1051 годом, а не 1050-м. Содержание памятника также вызывает различные мнения. Так, еще И.Н. Жданов обратил внимание на противопоставление Иларионом Нового Завета Ветхому, как Благодати Закону, и русской Церкви Византии. Недавно В.В. Кожинов попытался иначе интерпретировать мнение митрополита Илариона, считая, что весь пафос "Слова" направлен против Хазарского каганата. Однако эта точка зрения не нашла поддержки у большинства исследователей.
Кроме того, митрополиту Илариону принадлежат два текста — "Молитва" и "Исповедание веры", которые обычно публикуются вместе со "Словом".
Логический анализ позволяет разделить "Слово о Законе и Благодати" на три составные части. Первая часть — это своеобразное философско-историческое введение. В его основе лежит рассуждение о соотношении Ветхого и Нового заветов — Закона и Благодати. Смысл подобного рассуждения многообразен. С одной стороны, это продолжение чисто богословского спора между западной, римской Церковью и Церковью восточной, православной. Дело в том, что западное христианство почитало Ветхий завет как собрание разного рода правовых норм, как оправдание свойственных западному миру прагматических устремлений и т.д. На Востоке Ветхому завету придавалось гораздо меньшее значение.
Иларион в своем "Слове" стоит ближе к восточной Церкви. Он говорит: "Прежде законъ, ти по томъ благодеть, прежде стень, ти по томъ истина". Таким образом, Иларион подчеркивает, что следование нормам только лишь Ветхого Завета не приводит людей к спасению души, как не спасло знание Закона ("тени") древних иудеев. Более того, предпочтение Ветхого завета может привести к иудаизму.
Вообще, слово "стень" можно переводить или как "сень", или как "тень". В посланиях апостола Павла Закон, завет Закона — "тень будущего" (Кол. 2, 17), "образ и тень небесного" (Евр. 8, 5), "тень будущих благ" (Евр. 10, 1). В Острожской Библии эти места переведены следующим образом: "стень грядущих", "иже образомъ и стени служат небесных", "сень бо имыи законъ грядущихъ благъ". Следовательно, в содержательном отношении "стень" — прообраз, отражение, пророчество будущих благ, благодати.
Лишь Новый завет ("истина"), данный человечеству Иисусом Христом, является Благодатью, ибо Иисус своей смертью искупил все людские грехи, а посмертным воскрешением Он открыл всем народам путь к спасению: "Законъ бо предътечя бе и слуга благодети и истине, истина же и благодеть слуга будущему веку, жизни нетленни. Яко законъ привождааше възаконеныа къ благодетьному крещению, крещение же сыны своа препущаеть на вечную жизнь. Моисеа бо и пророци о Христове пришествии поведааху, Христос же и апостоли его о въскресении и о будущиимъ веце".
В доказательство своей мысли Иларион пишет пространное рассуждение на тему библейской притчи о Сарре и Агари. Это рассуждение — первый образчик символическо-аллегорического толкования библейских сюжетов в русской литературе. Впоследствии, символическое толкование Библии станет основным методом в творчестве древнерусских книжников.
Суть же притчи такова. Сарра — жена праотца Авраама — долгое время была бесплодной. И Авраам, по совету жены, породил сына Измаила от рабыни Агари. Но Господь смилостивился над Саррой, и в глубокой старости она тоже смогла родить сына — Иакова.
Смысл этой притчи, по Илариону, очень глубок. Агарь — это образ Ветхого завета, Закона, который появляется на свет раньше, но, рожденный рабыней, продолжает и сам оставаться рабом. Сарра — это символ Нового завета, Благодати, которая рождает свободного Иакова. Так и Ветхий завет не может быть истиной, хотя он и явился раньше Нового завет. Следовательно, не "первородство" имеет решающее значение, а то, что Господь послал истину людям в заветах Иисуса Христа. "Закон бо прежде бе и възнесеся в мале, и отииде, — говорит Иларион. — Вера христианьская, послежде явльшися, больши первыа бысть и расплодися на множьство языкъ. И Христова благодеть, всю землю обять и ако вода морьскаа покры ю".
В рассуждение Илариона о Сарре и Агари прослеживаются две важнейших идеи. Во-первых, Христова Благодать настолько значительна, что спасает всех людей, принявших Святое Крещение, независимо оттого, когда произошло само крещение. Во-вторых, одного факта крещения достаточно для того, чтобы люди, его принявшие, были достойны спасения. "Христианыихъ же спасение благо и щедро простираяся на все края земленыа… — пишет Иларион. — Хрьстиани же истиною и благодатию не оправдаються, нъ спасаються".
Во второй части "Слова" Иларион развивает идеи спасения одной Благодатью уже в приложении к Руси. Крещение Руси, совершенное великим князем Владимиром, показало, что Благодать распространилось и в русские пределы. Следовательно, Господь не презрел Русь, а спас ее, приведя к познанию истины. "И уже не идолослужителе зовемся, — пишет Иларион, — нъ христиании, не еще бежнадежници, нъ уповающе въ жизнь вечную". И теперь, как радостно восклицает Иларион: "Вся страны благыи Богъ нашь помилова и насъ не презре, спасе ны, и въ разумъ истинныи приведе".
Приняв Русь под свое покровительство, Господь даровал ей и величие. И теперь это не в "худая" и "неведомая" земля, но земля Русская, "яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци" света. Более того, христианская Русь может надеяться на великое и прекрасное будущее, ибо оно предопределено Божиим Промыслом.
Третья часть "Слова" посвящена прославлению великих киевских князей. Прежде всего, речь идет о князе Владимире (в крещении — Василий), которого посетил Сам Всевышний и в сердце которого воссиял свет ведения: "И тако ему въ дни свои живущю и землю свою пасущу правдою, мужествомь же и съмысломъ, приде на нь посещение Вышняаго, призре на нь всемилостивое око благааго Бога, и въсиа разумъ въ сердци его, яко разумети суету идольскыи льсти и възыскати единого Бога, сътворьшааго всю тварь видимую и невидимую".
Кроме Владимира, славит Иларион князя Ярослава Мудрого (в крещении — Георгий), современником и соратником которого был и сам митрополит. Но интересно, что Иларион прославляет также и язычников Игоря и Святослава, заложивших будущее могущество Русского государства. Более того, в своем сочинении Иларион именует русских князей титулом "каган". А ведь этот титул в те времена приравнивался к титулу императора. Да и самого Владимира Иларион сравнивает с императором Константином: "Подобниче великааго Коньстантина, равноумне, равнохристолюбче, равночестителю служителемь его!"
Как можно видеть, богословские рассуждения митрополита Илариона являются основанием для серьезных историко-политических обобщений и выводов. Доказательства в пользу Благодати дают митрополиту Илариону возможность показать место и роль Руси в мировой истории, продемонстрировать величие его Родины, ибо Русь была освящена Благодатью, а не Законом.
По сути дела, "Слово" — это похвальная песнь Руси и ее князьям. А воспевание достоинства и славы Русской земли и княживших в ней потомков Игоря Старого направлено прямо против политических притязаний Византии.
"Слово о Законе и Благодати" иллюстрирует и первые шаги христианства в Древней Руси. Нетрудно заметить, что у Илариона христианство носит ярко выраженный оптимистический характер, оно пронизано верой в то, что спасение будет дано всем, принявшим Святое Крещение, что само христианство преобразило Русь, открыло ей врата в божественные чертоги.
Следовательно, в толковании христианского вероучения, митрополит Иларион близок к раннему русскому христианству, имеющему свои истоки в кирилло-мефодиевской традиции. И в этом Иларион был не одинок. Как показывают исследования, похожие взгляды высказаны в "Памяти и похвале князю русскому Владимиру" Иакова-мниха, где большое место занимают сюжеты, сравнивающие подвиги Владимира и Ольги с деяниями Константина и Елены. Главное же, и в одном, и другом памятниках ярко чувствуется оптимистическое, радостное, даже восторженное настроение от самого факта Крещения Руси.
В историософском же смысле, митрополит Иларион продолжил и развил линию начатую еще в летописной традиции, предприняв усилия по "вписыванию" истории Руси в библейскую историю. Многочисленные библейские аналогии, которые наполняют текст "Слова о Законе и Благодати", позволяют автору представить Русь, как государство, вставшее в ряд других христианских государств и занимающее в этом ряду самое достойное место. Но, совершенно сознательное и доказательное предпочтение Нового Завета Ветхому, доказывало и самостоятельность Руси как в сравнении с Западом, так и в сравнении с Востоком.
Позднее Иларион был канонизирован Русской Православной Церковью, время канонизации неизвестно. Память святого отмечается в день поминовения собора всех Киево-Печерских преподобных отцов на 2-й неделе Великого Поста и в день поминовения собора Киево-Печерских преподобных отцов, почивающих в Ближних пещерах – 28 сентября (11 октября).
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/