Художественные особенности произведений Н.В. Гоголя и его социально-философские и религиозно-нравственные идеи не могут быть адекватно осмыслены без правильного учета национального контекста его творчества. Распространенный в гоголеведении стереотип о положении раннего творчества Гоголя на пограничье русской и украинской культур и об исключительной принадлежности к русской культуре позднего творчества существенно искажает характер национальной самоидентификации писателя и культурный фон его эпохи. Да и традиционно сложившееся в науке и в общественном сознании деление восточнославянских культур на русскую, украинскую и белорусскую не совсем однозначно отображает исторические реалии, поскольку не выделяет в отдельную номинацию т.н. “общерусскую” культуру и не различает понятия “русский” и “великорусский”. Такое деление произведено без учета культурной динамики и разделения любой национальной культуры на несколько субкультур, имеющих различное происхождение и архитектонику.
В докладе рассматриваются концепции “общерусской” культуры в отечественной общественной и научной мысли (славянофилы, М.П. Драгоманов, Д.Н. Овсянико-Куликовский, министр внутренних дел Валуев, другие представители официальной царской идеологии, В.В. Розанов, Н.С. Трубецкой, Г.П. Федотов). Делается вывод об отсутствии единства в понимании “общерусской” культуры и об отсутствии ее интегральной концепции.
Подчеркивается необходимость различения “высокой” и “низкой” культур как имеющих принципиально различную архитектонику (цивилизационную и народно-традиционную соответственно).
Уточняется употребление этнонимов русский, великорусский, малорусский, белорусский, южнорусский, югозападнорусский и топонимов Русь, Русь-Украина, Московская Русь, Россия, Великороссия, Малороссия, Украина, Белоруссия в современной практике и в XVII—XIX веках, в том числе у Гоголя.
Процесс формирования современных восточнославянских культур рассматривается в тесной связи с процессом формирования Российской государственности: объединение великорусских, большей части украинских и белорусских земель именно вокруг Москвы и Московского государства во второй половине XVII—XVIII веках предопределило характер всего дальнейшего развития “высокой” культуры.
Объединение в пределах одного государства носителей высоких культур различного типа (украинско-белорусской барочной и великорусской позднесредневековой культуры) потребовало от власти унификации этих культурных систем по единому образцу и создание единой для просвещенного сословия церковной и светской (“гражданской”) культуры. Новая универсальная имперская культура по аналогии с византийской и античной римской должна иметь наднациональный характер, должна идентифицироваться не с этносом (народом), а с государством. Основой этой новой культуры во второй половине XVII века и становится украинская (“украинско-белорусская”, “югозападнорусская”) культура. Преимущество, отданное ей официальной властью перед высокой великорусской культурой, объясняется во-первых, относительно большим уровнем развитости; во-вторых, украинская православная до 1686 года входила в юрисдикцию Константинопольского патриарха: через Украину Московское царство как бы символически связывалось с исторической Византией; в-третьих, введение в культурную и отчасти в политическую элиту выходцев из Украины и Белоруссии способствовало политической стабильности государства.
Хронологические рамки существования “общерусской” культуры определяются со второй половины XVII века по середину XIX века, однако отдельные культурные явления вплоть до настоящего времени могут быть рассмотрены как остатки именно “общерусской”, а не “русской” культуры.
Проявления “общерусской” культуры отмечаются в истории общественного сознания, политической идеологии, литературного языка, изобразительного искусства, музыки, архитектуры, а также в истории художественной литературы, наиболее ярким примером чего может служить творчество Гоголя.
В докладе вводится понятие “культурной диглоссии” (по аналогии с языковой диглоссией, когда, по Б.А. Успенскому, две языковые системы сосуществуют в рамках одного языкового коллектива, а их функции находятся в дополнительном распределении, что соответствует функциям одного языка в обычной, недиглоссийной ситуации). С этой точки зрения рассматриваются соответствия “высокой — низкой” культуры: ““общерусской” — великорусской” в Великороссии и ““общерусской” — украинской” в Украине. Приводятся примеры из творчества Котляревского, Лермонтова, Гнедича, Гребинки, Шевченко, Дунина-Марцинкевича, Франциска Богушевича и других. Распад “культурной диглоссии” связывается с процессом превращения украинской культуры в самодостаточное явление (со второй половины XIX века) и с соединением “общерусской” культуры с великорусской в единую культурную систему.
“Общерусскость” рассматривается только на культурно-идеологическом уровне, но не в этногенезе: носители “общерусской” культуры и “общерусского” сознания не перестают быть представителями своих народов. (Для определения этнической ситуации на Востоке и Юге Украины, а также в отдельных регионах России предлагается термин “новороссы”.)
В первой половине XIX века становление высокой украинской культуры еще только начиналось, поэтому творчество Гоголя могло существовать только в рамках “общерусской” культуры. Однако эта разновидность “общерусской” культуры, вслед за Д.Н. Овсянико-Куликовским, определяется как “общерусская культура на малорусской (украинской) основе”. Уточняется, что к этой культуре (на “украинской основе”) принадлежат не только “украинские” повести Гоголя, но и “петербургские” повести, “Ревизор”, “Мертвые души”, “Выбранные места из переписки с друзьями” и другие его произведения. Признаком принадлежности к ней является не украинское происхождение Гоголя и не украинская тематика его ранних произведений, а генетическая связь гоголевского творчества с украинской культурой XVII—XIX веков. Гоголь рассматривается одновременно как завершитель эстетики украинского Барокко и как вдохновитель и один из родоначальников идеологии, а в некотором отношении и эстетики украинского романтизма.
В произведениях и письмах Гоголя можно обнаружить значительное количество примеров, “общерусского” политического сознания: “Русская земля”, за которую умирают запорожцы в “Тарасе Бульбе”, “Русь — птица-тройка” в “Мертвых душах”, “Россия” в “Выбранных местах” — это не реальная Великороссия, как считает большинство исследователей, и даже не Российская империя, а абстрактно созданный метафизический общерусский Универсум, “Мировая держава”, наделенная конкретными украинскими и великорусскими этно-культурными признаками. Политико-идеологические построения Гоголя рассматриваются как утопическая попытка национального синтеза в контексте “общерусскости”.
В конце доклада делается вывод о культурно-национальной принадлежности творчества Гоголя: в категориях XIX века оно причисляется к “общерусской культуре на украинской основе”, в современных этно-культурных категориях оно рассматривается и как достояние русской культуры и литературы, и как достояние украинской культуры и литературы одновременно.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.nikolaygogol.org.ru/