М. А. Грачев, кандидат филологических наук
Это название арго появилось в лексике деклассированных элементов в конце XIX — начале XX вв. В русской же лингвистической литературе оно впервые зафиксировано в 1908 году (см. название словаря В. Ф. Трахтенберга — «Блатная музыка. Жаргон тюрьмы»). И. А. Бодуэн де Куртенэ в статье, посвященной изучению арго, иначе его и не называет, как блатная музыка (Бодуэн де Куртенэ. «Блатная музыка» В. Ф. Трахтенберга//Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т. 2). Любопытно, что в этой небольшой статье (всего две страницы) словосочетание блатная музыка встречается двенадцать раз! И в дальнейшем оно стало употребляться в лингвистической литературе в качестве синонима к термину арго (см., например, название статьи М. М. Фридмана — Еврейские элементы «блатной музыки»//Язык и литература. Л., 1931). В словарях русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова, В. И. Чернышева, С. И. Ожегова, А. П. Евгеньевой блатная музыка то же, что и арго (М. А. Грачев. Использование некоторых терминов социальной диалектологии в русской лингвистической литературе//Гуманитарные термины в специальной литературе. Горький, 1990).
Из двух компонентов фразеологизма блатная музыка более новым является слово блатная. Одна из первых фиксаций слова блат (вернее, его производного) наблюдается в очерке А. И. Куприна «Вор» (1895 г.). Появление этого очерка совпадает с периодом наиболее интенсивных заимствований в русское арго из немецкого, польского и еврейских языков (именно они способствовали переходу лексемы блат в русское арго, являясь при этом либо языками-источниками, либо языками-посредниками). И первоначально в русском арго слово блат обозначало «любое преступление, независимо от его характера». Кража, убийство, разбой, мошенничество — все это определялось словом блат. Позднее арготизм блат получил значение «преступный мир», а производная лексема блатной имела значения «профессиональный преступник», «преступный; относящийся к преступному миру».
До конца XIX в. арго именовалось преимущественно либо музыкой, либо байковым языком (см., например, статью: Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре С.-Петербургскими мошенниками//Северная пчела. СПб., 1859. № 282; Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля, книгу С. В. Максимова «Несчастные». СПб., 1871).
У читателя, вероятно, могут возникнуть ассоциации со словом баян — «музыкальный инструмент». Действительно, уж очень заманчивая лексическая цепочка: байковый язык — баять — баян — музыка. Но слово баян ничего общего с языком преступников не имеет. Музыкальный термин баян, названный по имени древнерусского поэта Бояна гармонистом А. Ф. Орланским-Титаренко (см. подробнее об этом в «Кратком этимологическом словаре» Шанского Н. М., Иванова В. В., Шанской Т. В.), появился примерно в конце XIX века, тогда как арготизм музыка возник гораздо раньше.
Но все-таки, почему арго раньше именовалось музыкой? То, что оно действует на эмоции? Да, арго воздействует и на чувства деклассированных элементов, и на чувства законопослушного населения. Но не это явилось определяющим при появлении на свет лексемы музыка, т. е. данное слово образовалось не при помощи метафоры. Думается, что возникновение его гораздо сложнее.
Музыка — «язык преступников» — слово довольно странное, даже для арго, в котором имеются различные словесные неожиданности. Но в лексике преступного мира был еще и более причудливый фразеологизм (активно он употреблялся в середине XIX в.) — ходить по музыке — «совершать преступления». Но какая связь между «ходить по музыке» и «совершать преступления»? Казалось бы, никакой. Однако, если верно определить в арго важнейшие способы словопроизводства и принципы возникновения слов, а также связи деклассированных элементов с другими социальными группами, то все встанет на свои места.
Нам кажется, что слово музыка в арго появилось благодаря звуковой мимикрии. Данный способ словопроизводства очень распространен в арго. Язык «рисует» самые неожиданные образы. Так, в дореволюционном арго при помощи звуковой мимикрии образованы слова олешка — «лакей», мишука, мишура — «мешок», башкир — «большеголовый человек» (от башка), петя — «пятисотрублевый кредитный билет»; в современном арго — алик — «алкоголик», баптист — «бабник», балбес — от балабас — «продукты, содержащие большое количество жира», марго — «маргарин», червяк — «червонец», чех — «чеченец».
Несомненно, что музыка — это слово, также образованное с помощью звуковой мимикрии. Но какая лексема явилась его основой, первым кирпичиком? Каких-либо производных арготизмов от слова музыка в составе дореволюционного арго нами не обнаружено. Из фонетически близких к арготизму музыка можно причислить следующие слова: маз — «преступник», «мошенник», «старый опытный вор», «атаман разбойничьей шайки», «вор-карманник», «помощник вора-карманника»; мазурик — те же значения, кроме третьего и четвертого; маза — «учитель воров»; мазье — «мошенники, воры»; мазура несчастная — «плохой вор»; мазиха — «женщина, принадлежащая к преступному миру», «дама (игральная карта)»; мазурить, мазурничать — «воровать из карманов». Как видим, в этих словах отчетливо прослеживается корень маз. Заметим также, что все эти слова обозначают либо представителей преступного мира, либо их преступные действия. И слово музыка, насколько это явствует из фразеологизма ходить по музыке, также обозначало преступление. (Любопытная деталь — арготизм блат почти повторил историю слова музыка: блат — сначала имело значение «любое преступление», затем — «язык преступного мира»; ходить на блат — «совершать преступления».)
Корень маз имеется и в лексеме условно-профессионального языка офеней — мазыка. О лексическом значении этого слова существуют два мнения. Так, С. В. Максимов утверждал, что это самоназвание офеней (см. выдержку из его произведения «Несчастные»:
«С 1700 года офени, как известно, разбрелись по всему лицу земли русской и даже переходили за австрийскую границу, всюду называя себя особым народом — мазыками»). Несколько иного мнения исследователь офенского языка И. А. Трофимовский. «Мазыки от слова мазать (рисовать), — утверждал он,— так они называют богомазов, которые рисуют иконы, а затем их продают (села Мстера и Холуй Вязниковского уезда Владимирской губернии). Там же село Палех.
Боготаскатели — «офени, занимающиеся перепродажей икон» (И. А. Трофимовский. Офени//Русский вестник. 1866. Т. 63). Итак, заметим: мазыки — иконописцы, боготаскатели — скупщики икон. Вероятно, у офеней было выражение ходить по мазыке (мазыкам) — «скупать у иконописцев иконы с целью их дальнейшей перепродажи». Там, где скупка,— часто мошенничество и обман, и фразеологизм ходить по мазыке получает новое значение — «мошенничать, плутовать». А перейдя в арго, непонятное и не характерное для преступного мира слово мазыка трансформировалось в лексему музыка (уголовники стараются «подогнать» непонятное для них слово под уже знакомое). В арго выражение ходить по музыке получило и новое лексическое наполнение — «совершать преступления». И еще одна любопытная деталь: слово маз (мас) в условно-профессиональном языке имело несколько значений — «крестьянин», «человек», «офеня», «я».
Именно в конце XVIII — середине XIX вв. лексика условно-профессионального языка офеней в сильнейшей степени повлияла на арго. Деклассированные элементы заимствовали от «ходебщиков» множество слов: клевый, мара, пахан и др. Офени были именно тем слоем населения, который пополнял ряды деклассированных элементов. «Кроме деклассированных в собственном смысле (нищих, бродяг, воров),— справедливо утверждал В. М. Жирмунский,— в создании и распространении арго существенное участие принимали бродячие торговцы и ремесленники». Такие же процессы, как указывает ученый, характерны и для стран Западной Европы (Жирмунский В. М. Национальный язык и социальные диалекты. Л., 1936).
Тесная связь преступного мира с офенями отражена даже в тюремном фольклоре. Из всех социальных групп торговцев только офеня удостоился такой «чести». Вот отрывок из блатной песни:
Кругом темно, все потемнело,
И спит Москва во мгле ночной.
Уныло песенку заводит
В тюрьме преступник молодой:
«Мне быть преступником с рожденья
Сама назначила судьба.
Я был торговец, был офеней
И торговал я завсегда».
(Хандзинский Н. Блатная поэзия//Сибирская живая старина. Иркутск, 1926).
Интересно, что распространенный среди преступного мира фразеологизм по фене ботать, появившийся в начале XX в., есть не что иное, как по офене болтать, то есть разговаривать на условно-профессиональном языке офеней. В начале XX в. в арго существовало выражение ходить по фене — «совершать преступления», а ходить по тихой фене означало «совершать кражи».
Автор этих строк однажды в Горьком услышал от носителя арготизмов (преступника-рецидивиста), что блатной язык был придуман купцом по имени Офеня.
Но не только офени повлияли на русскую преступность, повлияли на нее и прасолы (прахи) — «скупщики хлеба, скота». Характерно, что одним из названий преступника в Поволжье явилось слово прах (Раскольническая переписка// Православный собеседник. Казань, 1866. № 304).
Получается любопытная лексическая параллель: в условно-профессиональном языке «ходебщиков» маз (мас) — «офеня», в арго маз, мазурик — «преступник»; прасол (прах) — «скупщик хлеба и скота», а в арго прах — «преступник».
Что же осталось в арго в настоящее время от когда-то этимо-логически родственных слов маз, мазурик, музыка? В современном арго и сейчас употребляются слова маз, маза — «главарь воровской группы». Арготизм маза имеет и еще одно значение — «шайка, сплоченная воровская группа»; фразеологизм держать мазу означает «заступаться друг за друга, поддерживать». С 20-х годов XX в. в среде деклассированных элементов не употребляется слово мазурик, почти не встречается в современном арго фразеологизм блатная музыка: используется только один его компонент — музыка (от него образован арготизм музыкант — «знаток арго»).
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.gramota.ru