смотреть на рефераты похожие на "Формирование категории Материя"

План

1. Вступление.
2. Категория “материя” в древнегреческой философии.
3. Формирование категории “материя” в Средневековье.
4. Обоснование и распространение понятия материи в Новое время.
5. Категория материи в XIX-XX веках.

В с т у п л е н и е.

Вопрос о материи и ее свойствах, видах и формах бытия является коренным вопросом философии и естествознания на протяжении всей истории их развития.
Это объясняется тем, что понятие материи не только наиболее полно выражает общий уровень знания людей о явлениях объективного мира в каждую данную эпоху развития человеческого общества, но и обусловливает решение всех других проблем философии и естествознания.

Понятие материи относится к основным философским категориям и является центральным в материалистической философии. Оно выражает сущность материального мировоззрения, его объективность.

Материалистическая философия всегда опиралась на достижения науки, а ее собственный уровень развития обусловливался уровнем развития науки в целом.
Само понятие материи не оставалось неизменным на различных этапах развития материализма, оно всегда развивалось и совершенствовалось с каждым этапом все глубже и точнее отражая объективную действительность. История философии свидетельствует о том, что понимание материи в различных философских учениях находится в строгом соответствии с тем, как согласовывается в этих учениях представление о единстве мира с многообразием его проявлений, как понимается представителями той или иной формы философии взаимосвязь или соотношение общего и отдельного.

Вообще, если предметом изучения является та или иная категория, то нужно проследить историю ее развития. Нужно показать, как эта категория возникла, как она развивалась, как она наполнялась современным содержанием.
Изучение категорий в их исторической связи, в их становлении и развитии дает возможность лучше понять их современное содержание и помогает наиболее правильному их использованию в практике мышления. Изучение истории понятия
“материя” исключительно важно еще и потому, что оно выступает как бы определенной моделью, позволяющей показать некоторые проблемы историографии понятий.

В соответствии с уровнем развития способа производства, практики и науки в становлении материалистического понятия материи можно указать на три главных этапа: наивно-материалистический — материя то, из чего состоят вещи и во что они превращаются, их “начала” или “элементы”; механический — материя это масса или вещество, сами вещи, состоящие из элементов (частиц, атомов, молекул и т. п.); диалектико-материалистический — материя это объективная реальность, существующая в виде бесконечного многообразия закономерно взаимосвязанных и взаимодействующих между собой в пространстве и во времени качественно и количественно различных ее видов и форм бытия, микро- и макротел и систем.

Категория “материя” в древнегреческой философии.

Философы Древней Греции строили свое учение о материальном мире на базе тех же элементов, которые характерны для индийской философии чарваков (то есть вода, воздух, огонь и земля), но пошли в этом вопросе дальше. Они понимали под материей такую реальность, которая существует независимо от сознания. Они полагали, что материя — это своего рода строительный материал, из которого строятся предметы мира и стремились свести все многообразие объективного мира к одному какому-то веществу: к воде (Фалес), к воздуху (Анаксимен), к огню (Гераклит), к неопределенному элементу — апейрону (Анаксимандр), которые, по их мнению, и являются первоначалом, первокирпичиками мира. Они еще не могли отказаться от конкретного, вещественного представления о материи, но настойчиво и упорно шли по пути преодоления этой вещественности.

Древнегреческие материалисты не располагали общим понятием, тождественным категории материи. Философская терминология, употребляемая нами сегодня,— продукт длительного развития, она создавалась в процессе формулирования и решения философских проблем. При этом, как правило, развитие шло от конкретных понятий, часто заимствованных из обыденного нефилософского мышления, к понятиям более абстрактным и общим.
Древнегреческие философы в немалой степени содействовали созданию материалистической категории материи.

Положение Фалеса о том, что первоосновой всего является вода, представляется нашему современному мышлению одновременно близким и далеким.
Наивность этой мысли Фалеса очевидна, однако его формулировка вопроса была такова, что ответ на него должен был когда-нибудь привести к созданию категории материи. Понятие Анаксимандра “апейрон”, наоборот, является уже более абстрактным. Анаксимен вместо неопределенной материи Анаксимандра вновь представил абсолютное в определенной форме природы, положив в основу всего сущего воздух. “Воздух... если он разряжен, становится огнем, а если он сгущен, становится ветром, потом облаком и затем водой, потом землей, потом камнями, и остальное возникает из этого”. Таким образом, во взгляде
Анаксимена в скрытой форме содержится идея основы, которая при разных обстоятельствах может иметь разные конкретные формы. А. О. Маковельский отмечает: “Теория первовещества Анаксимена представляет значительный прогресс в том отношении, что здесь процесс образования всех вещей определяется точнее, как сгущение и разряжение первовещества. Этим сделан первый шаг к чисто количественному пониманию различия всех вещей и вместе с тем отчетливо выдвинута идея единства материи. Все в основе своей есть воздушная материя...”

Взгляды представителей мелетской школы развивались и видоизменялись в разных направлениях. Их синтезировал Эмпедокл в своем учении о четырех
“корнях”. Хотя это учение было отходом от идеи единой основы всего сущего, тем не менее оно явилось прогрессом постольку, поскольку объясняло возникновение расчлененных явлений посредством сочетания четырех “корней”.
Таким образом, у Эмпедокла впервые обнаруживается попытка понять различие явлений как различие их построения.

Возникновение атомистической философии Левкиппа и Демокрита — большой шаг вперед в истории древнегреческого материализма. Они считали, что все явления природы, земные и небесные тела и их свойства — результат сочетания формы, порядка и положения различных по величине и весу, невидимых и неделимых, находящихся в извечном движении “первочастичек” материи — атомов. Демокрит учил, что в мире нет ничего, кроме атомов и пустоты.
Чувственные впечатления Демокрит объяснял различием порядка, формы и положения действующих на ощущающее тело атомов. Демокрит очень ясно обнаруживает основную линию, основную задачу материализма, заключающуюся в объяснении мира сознания, исходя из анализа материального мира. Сила учения
Демокрита, как и всего древнегреческого материализма, состоит в попытке свести все разнообразие мира к единой материальной основе. Основные взгляды атомистов заслуживают внимания и в силу их высокой понятийной абстрактности, и возрождение этих взглядов в XVII веке было очень важно для создания новейшего понятия “материя”.

Эпикур и Лукреций, продолжая учение Левкиппа и Демокрита об атомах и пустоте, утверждали, что все в природе материально, как материальны и все свойства неживых и живых тел. Они считали, что безграничность числа атомов и их сочетаний обусловливает и безграничность миров во Вселенной.

Однако видна не только сила, но и слабость древнегреческого материализма. Во-первых, он подменял представление о мире в целом представлением о какой-то частичке этого мира. Во-вторых, этот материализм, по существу, растворял идеальное в материальном, элементы сознания — в элементах бытия. Получалось так, что реально существующая проблема соотношения материи и духа, бытия и мышления оказывалась поглощенной общим учением о бытии. Раз все существующее сводится только к воде, или только к огню, или только к атомам и пустоте, то для проблемы соотношения предметов и их образов, бытия и мышления как бы не оставалось места.

Спекулируя на слабостях материализма, в Древней Греции стали возникать различные идеалистические школы. Крупнейшим представителем этой реакции на материализм был Платон, утверждавший, что идеи действительно существуют и принципиально отличаются от вещей. Он доказывал, что нельзя сводить все существующее только к материальным вещам, как это делали древнегреческие материалисты. Так возникло серьезное препятствие на пути к образованию единого, всеохватывающего понятия “материя”. К чести для древнегреческой философии следует заметить, что уже Аристотель дал серьезный отпор идеализму. В частности, он сделал крупный шаг вперед в деле опровержения видимого деления мира на мир вещей и мир идей. В чем состоял этот шаг?
Аристотель поставил вопрос об идеях в рамки теории познания. Он доказывал и подчеркивал, что идеи — это образы действительности, бытия. В бытии не существует никаких идей, бытие нельзя делить на две части. Что же существует в бытии? Какие основания имеет бытие для порождения идей?
Отвечая на этот вопрос Аристотель выделил в бытии две его стороны: материю и форму. Материя — это то, что всегда сохраняется, что остается в вещах объективным, исходным строительным материалом. Форма — это то, что в вещах изменяется и что может быть перенято человеческой душой.

Как мы видим, в античности был создан ряд чрезвычайно общих онтологических понятий, однако древним грекам были известны категории, совпадающие по содержанию с более поздним понятием “материя”.

Новое понятие материи, которое является основным понятием материалистической философии, имеет довольно сложное происхождение.
Генетически оно связано с греческим понятием h(le (хюле), которое, преобразуясь в ходе исторического развития через латинский аналог
“materia”, дало название новейшей категории материи и материализма как философского направления и как мировоззрения.

Однако древнегреческое понятие “хюле” также не было точным эквивалентом новому понятию материи как категории. Это было понятие довольно сложное.

Так как методологические принципы нашего исследования требуют последовательно отличать аристотелевское понятие “хюле” от категории материи, как она сформулирована философами нового времени, то есть смысл сохранить термин “хюле”, ибо если перевести “хюле” словом “материя”, то стерлись бы различия между понятиями, которые необходимо именно различать.

Понятие “хюле” приобрело философское содержание лишь у Аристотеля.
Древнегреческим мыслителям, в особенности Платону и Аристотелю, приходилось создавать философские термины, а так как они обладали лишь небольшим запасом абстрактных понятий и выражений и, в отличие от, нас не имели в своем распоряжении мертвых языков для создания научной терминологии, то брали понятия и термины из повседневного языка и превращали их в абстракты.
Слово h(le первоначально означало “лес”, точнее “дерево” —то есть то, что является топливом и строительным материалом; в переносном смысле это слово может обозначать и камень, и металл для обработки. Очевидно, это побудило
Аристотеля преобразовать понятие h(le в одно из основных понятий своей философии.

В трудах Аристотеля “хюле” — это спекулятивное понятие, которое в значительной степени отличается от категории материи в философии нового времени. Понятие “хюле” у Аристотеля тесно связано с другим спекулятивным понятием — с понятием формы — “e(dos” или “morphe”. Понятийная пара “хюле” и “морфе” выполняет у Аристотеля несколько функций. Она является попыткой объяснить существование классов явлений и вообще качественную расчлененность мира. Поэтому она внутренне связана со взглядами Аристотеля на понятие сущности и со всем логизирующим характером его философии.

Форма у Аристотеля — это некоторый изменяющийся принцип, который делает отдельное (“субстанцию”) тем, чем она именно является. Изменения формы вызывают изменения самой вещи. Общей основой всех изменений, перемещения, увеличения и других преобразований, включая возникновение и исчезновение, является “хюле”.

Что касается материи, то Аристотель различает, во-первых, “хюле” вообще, во-вторых, первичное “хюле”. Понятие “хюле” вообще до определенной степени соответствует тому, что мы называем на современном повседневном языке “материя”. Это некоторая “субстанция”, имеющая как “хюле”, так и форму и содержащая в себе возможность превращения в нечто другое. Так, например, камни, кирпичи и балки являются “хюле” по отношению к дому, который создается из них.

Для истории философии гораздо большее значение имеет понятие, которое в новейшей терминологии мы назвали бы “чистой материей”, или “абсолютной материей”, и которое Аристотель иногда называет просто “хюле”, но чаще
“первичной хюле” (prote h(le; у схоластиков — prima materia). “Первичная материя” — это весьма абстрактное понятие, поскольку у Аристотеля все определения относились лишь к форме. Первичная “хюле” является носителем
“формы” и постоянно действующей основой изменений. Это лишь потенциальная реальность; действительной, актуальной реальностью она становится лишь после соединения с формой.

Так как аморфная первичная “хюле” лишена какого-либо определения, то ей нельзя приписывать никакой дифференцированности. “Это единственная
“materia”, например, материя цвета, холода, а также тепла, которая остается в теле и увеличивается или уменьшается”. Следующее положение показывает, что спекуляции Аристотеля опирались на чрезвычайно ограниченный эмпирический опыт: “Существование этой единой хюле очевидно, ведь когда вода превращается в воздух, то этот воздух содержит ту же материю, мы к ней ничего не прибавили; то, что существовало потенциально, стало действительным. Точно так же вода может происходить из воздуха, так же как тело большого объема может возникнуть из небольшого, и, наоборот, маленькое из большого. Точно так же, когда воздух, находящийся в малом пространстве, распространяется на большое пространство и когда из большого пространства сгущается в малое, оба эти явления возникают в материи, которая имеет возможность занимать разное пространство”. Это объяснение Аристотеля и вообще его концепция недифференцированного основного вещества примечательны тем, что в средневековой алхимии они служили теоретической базой попыток
“трансмутации” металлов и производства золота из менее драгоценных металлов.

“Хюле” в смысле “первичной материи” является субъектом всех изменений, принципом, началом всех вещей. Аристотель, однако, никогда не приписывает ей самостоятельной реальности — материя существует реально всегда лишь в соединении с “формой”.

Понятие “хюле”, или же “первичной материи”, переняли от Аристотеля и некоторые другие античные школы. Как и многие другие понятия и взгляды
Аристотеля, это понятие перешло в средневековую христианскую философию, став постоянным предметом многочисленных рассуждений и причиной многих затруднений. Прежде всего в средние века происходит конфликт между догмой о сотворении мира и аристотелевской идеей “хюле”-материи. Полемика “отцов церкви” сохранила нам сведения о “еретиках”, провозглашающих, что материя существовала всегда, до сотворения мира.

Взгляды самих “отцов церкви” в некоторых пунктах отличаются от взглядов Аристотеля. На закате античного мира, в период экономического, политического и культурного упадка не было ни условий, ни стремлений понять сложную рациональную систему Аристотеля. “Отцы церкви” не могли понять абстрактное и спекулятивное понятие “первичной материи”.

Аристотелевская “Метафизика”, “Физика” и другие произведения, в которых речь идет о “первичной хюле”, были снова открыты и переведены на латинский язык в первой половине XIII века. Объективно идеалистические и телеологические черты мышления Аристотеля и его теория дедуктивной логики постепенно вели к тому, что церковные философы начали использовать мыслительное наследие Аристотеля для преобразования его в своих целях. Это в полной мере относится и к аристотелевской парной категории “материя” и
“форма”. Во многих рассуждениях схоластиков эти понятия выражают средневековый дуализм в понимании мира. У Аристотеля не было такого дуализма. В отличие от него схоластики признают существование чистых форм без “материи”; по их мнению, это разные “духи” (прежде всего бог, потом ангелы и бессмертные человеческие души).

Диалектика “материи“ и “формы” в схоластической интерпретации приобрела черты пустой спекуляции. Развитие мышления в этой проблематике зашло в тупик.

Огромная заслуга Аристотеля в том, что он впервые в истории философии ввел в употребление категорию “материя” в ее абстрактно-логической форме.
Аристотель во многом оказался ниже Демокрита, но в плане выработки категории “материя” он пошел дальше него. Аристотель уже не сводит свое представление об объективной реальности ни к воде, ни к огню, ни к атомам, ни к какому-либо конкретному виду вещества; он говорит о материи вообще.
Отныне философы начинают говорить о материи вообще, не связывая это понятие с каким-то определенным видом материи.

Аристотель выработал всеобщее понятие для обозначения единства окружающего мира, ввел в употребление категорию “материя”. Но этим проблема категории “материя” еще не была исчерпана. Мало создать ее, надо еще и объяснить эту категорию. Аристотель столкнулся лицом к лицу с проблемой происхождения общего. Надо было еще показать, как общее отражается в сознании, как образуется общее понятие материи. Аристотель не смог дать последовательного ответа на эти вопросы. Он запутался в проблеме общего и единого. Аристотель был твердо уверен, что посредством чувственного восприятия нельзя знать общее. Как же в таком случае возможно понять образование категории “материя“, если материя — это общее, то, что не дано нам в ощущениях и восприятиях? Выходит, что материя “сама по себе непознаваема”, познаваемы лишь отдельные единичные вещи. Выбраться из этого противоречия общего и отдельного, понятия и чувственно воспринимаемого
Аристотель не сумел.

Аристотелем в основном заканчивается первый период истории философии и вместе с ним завершается и первый этап в развитии категории “материя”. Она была сформулирована, но тут же встала задача ее объяснить.

Формирование категории “материя” в Средневековье.

Свое дальнейшее развитие понятие материи получило в трудах метафизических материалистов, которые, как и древние материалисты, не могли в достаточной мере сосредоточить внимание на философском аспекте проблемы материи и направляли внимание, главным образом, на выявление ее физических свойств. Они понимали, что материю нельзя отождествлять с наблюдаемыми в природе конкретными видами вещества. Однако, как и древним материалистам, материя представлялась им первоосновой всех объектов природы. Под материей понимали атом, гипотетическую наименьшую частицу вещества. К этому времени развивающаяся классическая механика определила ряд физических свойств вещества. Это побудило метафизических материалистов к отождествлению понятия материи с представлениями о веществе и его механическими свойствами. К числу таких свойств материалисты стали относить тяжесть, инерцию, неделимость, непроницаемость, массу и др.

Таким образом, метафизические материалисты в разработке понятия материи хотя и пошли дальше древних философов, однако и они понимали материю ограниченно, сводя ее, по существу, только к веществу. Кроме того, метафизические материалисты понятие материи относили лишь к природе и не распространили на понимание общественных явлений.

Философы Возрождения не являются последовательными материалистами, и их взгляды во многом отличаются друг от друга. Однако в одном они едины — в оппозиции средневековому методу и вообще аристотелевско-схоластическому мышлению. Они показывают бесплодность и комичность схоластических спекуляций, давая схоластикам совершенно однозначные характеристики.

Бесспорно, высокая оценка эмпирического знания, принципов естественнонаучных исследований и отвращение к схоластике были главными причинами того, что дуализм материи и формы отмирает одновременно со схоластикой. Судьба понятий “forma” и “materia”, однако, различна. Идея
“формы”, как некоторого внешнего активного принципа, дающего материи видовое и индивидуальное определение, совершенно отрицает какой-либо опыт и потому исчезает из философского мышления эпохи Возрождения. Наоборот, понятие “materia” сохраняет свою жизнеспособность, так как отражает реальную действительность в абстракции.

Известное значение для изучаемого нами процесса имела существовавшая в то время дисциплина лабораторно-экспериментального характера — алхимия.
Общий опыт лабораторной экспериментальной практики алхимии вел к тому, что основная идея алхимиков — идея “трансмутации” металлов — постоянно слабела и, наконец, совершенно отпала. Поэтому великие мыслители Возрождения в большинстве случаев отгораживаются от целей средневековой алхимии и связанной с ней практики. Сами по себе неудачные попытки “трансмутации” металлов и опыт лабораторной практики привели к знанию того, что материя сама по себе обладает качествами и, следовательно, аристотелевско- схоластическое понятие формы не имеет никакого смысла. “Форму” начали считать продуктом “материи” и позже “материя” перестала мыслиться как спекулятивный парный предмет с “формой”.

Много соображений о материи, часто непосредственно связанных с полемикой против Аристотеля, можно найти у Джордано Бруно в произведении “О причине, начале и едином”. Третья и четвертая части этой работы полностью посвящены определению понятия “материя”. Бруно понимает материю как единую материальную основу всего, как субстанцию в собственном смысле слова. Точка зрения, согласно которой форма создает из материи отдельные предметы, оправдана тогда, говорит он, когда речь идет о работе ремесленника. Природа не творит таким способом. В жизни природы форма не является по отношению к материи внешним творческим принципом. “Следует скорее говорить, что она
(материя) содержит формы и включает их в себе, чем полагать, что она их лишена и исключает. Следовательно, она, развертывающая то, что содержит в себе свернутым, должна быть названа божественной вещью и наилучшей родительницей, породительницей и матерью естественных вещей, а также всей природы в субстанции”.

Обоснование и распространение понятия материи в Новое время.

В XVII веке во всей Европе окончательно было сломлено господство средневековой схоластики и философское мышление уже повсюду становится на новый путь. Происходит окончательный отход и от Аристотеля, везде усиливается интерес к исследованию природы и высоко оценивается наблюдение и опыт.

Представление о материалистической категории материи, совокупно отражающей объективную реальность, существующую вне нашего сознания и независимо от него, становятся постоянным составным элементом европейского мышления в эпоху, когда синтетическое суммирование явлений объективной реальности в одну категорию было облегчено односторонностью философского и научного мышления.

Для материалистических философов XVII века “материя” была уже категорией, которая в своих основных и существенных чертах совпадает с нашим понятием материи: она была высокообобщенным отображением объективной реальности, была категорией, которая отображала всю объективную действительность.

Начиная с XVI века материализм вновь расцвел, и прежде всего в Англии.
В XVI и XVII веках этот материализм представлен именами Ф. Бэкона, Т.
Гоббса и Дж. Локка.

Английский материализм в целом сделал огромный шаг вперед по сравнению с материализмом древней Греции, однако в вопросе о происхождении общих понятий мы видим здесь лишь ряд настойчивых поисков решения проблемы. По мнению Локка, общие и сложные понятия индивид получает в результате переработки в разуме частных и простых понятий. То есть общее создается из единичного в сфере мышления. Таким образом, Локк сам разорвал связь общих понятий с действительностью. Сколько бы при этом Локк не уверял читателя, что все идеи проистекают только из опыта, его решение вопроса об общих идеях подрывало всю его систему сенсуализма. Хотя Локк дал очень большой и ценный материал по различным философским вопросам, но по вопросу о происхождении общих понятий он дал все же мало. Он не сумел полностью использовать то ценное, что уже было сделано по этому вопросу стихийно- диалектической греческой философией.

Р. Декарт также считал, что все тела, как твердые, так и жидкие, состоят из одной и той же материи, что каждая частица материи стремится всегда превратиться в одну из своих форм и, превратившись в нее раз, всегда ее сохраняет. Природа материи, то есть тела, по Декарту состоит лишь в том, что оно (тело) есть субстанция, протяженная в длину, ширину и глубину. Мир представляет собой беспредельно протяженную субстанцию. Во всем мире существует одна материя.

В XVIII веке материализм получил дальнейшее развитие. Французские философы Гольбах, Дидро, Ламетри, Гельвеций, Кондильяк преодолели многие недостатки английского материализма XVII века. Гольбаху принадлежит одно из классических определений материи: “... Материя вообще есть все то, что воздействует каким-нибудь образом на наши чувства”. Однако в вопросе о происхождении общих понятий французские материалисты не далеко ушли от своего предшественника и учителя Дж. Локка. Они также полагали, что в действительности существуют только единичные предметы и что ощущения отражают только единичное. Откуда же берется в голове общее? Вслед за
Локком французские материалисты стали повторять, что оно берется “из ума”.
“Уму свойственно наблюдать, обобщать свои наблюдения...”. Но в таком случае получается, что общее понятие “материя” не есть отражение общего в действительности, а есть порождение ума, предикат, слово. В отличие от
Локка французские материалисты не утверждали, что общее не существует в действительности, но в то же время они и не доказывали наличия общего в действительности. Понятие “материя” они пытались объяснить только из единичного, сводили общее к единичному.

В целом французские материалисты XVIII века, как и английские материалисты XVII века, не сумели еще выяснить, что же отражается в общих понятиях, что в действительности служит аналогом этих общих понятий.
Поэтому их материализм оказался слабым перед всякого рода идеалистическими выступлениями против категории “материя”. Идеалисты первой половины XVIII века, Беркли и Юм, вполне соглашались с тем, что “общее и универсальное не принадлежит действительному. существованию вещей”. Следовательно, говорили они, и Локк и его последователи должны признать, что общее понятие
“материя” есть ничто не отражающее понятие, есть чистый продукт человеческого воображения.

Гегель, критикуя материалистический сенсуализм, утверждал, что было бы более последовательно признать наличие независимых общих понятий не только в голове субъекта, но и в познаваемом объекте. Гегель угадал, что общее существует не только в голове, но и в действительности. Однако, по его мнению, оно там существует в том же виде, как и в голове, то есть в форме понятий. Таким образом, оказалось, что человеческое понятие находит в действительности и познает там не что иное, как лишь самого себя. Этим самым действительность была подменена понятием.

В конечном счете к началу XIX века в философии сложилось такое положение, что снова взяла верх идеалистическая линия Платона. В гегелевской философии материализм подвергся полному отрицанию. Учение об общем понятии вместо того, чтобы проливать свет на материю и ее познание, заслонило собой и то и другое, превратилось в учение о единственно существующем.

Против Гегеля выступил один из его лучших учеников — Людвиг Фейербах.
Здесь повторилось примерно то же, что было 23 века тому назад. Как и
Аристотель, Фейербах не согласился на удвоение мира, не согласился признать за миром вещей еще особый мир общих понятий. Опираясь на данные современного ему естествознания, Фейербах стал учить, что понятия — это продукт работы мышления, а мышление — это свойство высокоорганизованной материи, мозга.

Фейербах еще не вышел за рамки метафизического материализма своих предшественников, в объяснении категории “материя” у него можно найти не меньше колебаний, чем у других французских материалистов. Однако заслуга
Фейербаха в том, что он поставил вопрос об общих понятиях на почву реальных фактов. Фейербах отказался “только рассуждать” и только о “мысленном” бытии, он потребовал видеть, чувствовать реальное, материальное бытие.
Общие понятия, утверждал он, вырабатывает не разум, не дух, а живой человек.

Общее, по мнению Фейербаха, существует в действительности, но не в виде понятий, а в виде сходных черт и свойств различных единичных предметов.
“Человек,- пишет Фейербах,- при помощи своей способности к абстракции извлекает из природы, из действительности то, что подобно, равно в предметах, обще им, отделяет это от предметов, друг другу подобных или имеющих одинаковую сущность, и превращает, в отличие от них, в качестве самостоятельного существа в их сущность”.

Так же можно понимать и образование общего понятия “материя”. В понятии
“материя” отражается то, что присуще всякому объекту, а именно свойство быть объективной реальностью. В данном поняти мы мысленно изолируем это общее свойство вещей от самих вещей, но в действительности это общее свойство вещей органически присуще единичным вещам. Оно дано в ощущениях этих единичных вещей.

Тем не менее достижение Фейербаха в вопросе о происхождении общих понятий резко обнаруживается при сравнении его взглядов с воззрениями
Аристотеля и Локка. Мы видели, что Аристотель признавал общее в действительности, но не признавал общее в чувственном опыте. Локк же, наоборот, признавая наличие общего в чувственном опыте, не видел, как оно попадает в чувственный опыт из действительности. В отличие от них, Фейербах учитывает и то и другое. Он подчеркивает наличие общего и в действительности и в отражающем действительность чувственном опыте.
Понимание Фейербахом проблемы общих понятий имело принципиально важное значение и знаменовало завершение второго этапа в развитии категории
“материя”.

Категория материи в XIX-XX веках.

В естествознании XIX столетия уровень развития науки накладывал определенные ограничения на понимание материи — она определялась с позиции механической атомистики и, как правило, отождествлялась с одним видом материи — веществом. Материя /вещество/ рассматривалась домарксовскими материалистами как состоящая из неделимых, неизменных, простейших частиц- атомов, не имеющих качеств. Качественно отличные предметы материального мира представлялись ими как разнообразные пространственно-временные комбинации этих атомов. Материи предписывалась абсолютная дискретность, наличие неизменных, вечных свойств, таких, например, как масса, инерция и т. п.

В XIX столетии домарксистская философия на основе развития естествознанием атомистического учения достигла значительных успехов в понимании материи. Н. Г. Чернышевский, например, пытался отказаться от установившегося в то время в философии понимания материи, как вещества, и писал: “То, что существует, называется материей.” Однако понятие
“существует” расплывчато — можно говорить и о существовании материи в понятии. Человек познает не только вещи, тела, предметы, но и связи между ними, он познает также идеи, теории. Можно сказать, например, что существует элементарная частица или какое-нибудь космическое тело, как объективная, независимая от человека и человечества реальность, и что существуют понятия “элементарной частицы” и “звезды” в науке. Существует также и определенное конкретное понимание элементарной частицы, как последней и неделимой, в некоторых положениях квантовой механики или же соотносительной с определенной материальной системой теории, для которой она может считаться неделимой и т. п. Существует и определенная символика элементарной частицы, логические суждения о ней. Следовательно, можно говорить о существовании объективной реальности как таковой и о существовании ее в сознании человека.

Новый этап в развитии категории “материя” начинается с применения К.
Марксом и Ф. Энгельсом этой категории к области общественных явлений.
Прежние материалисты рассматривали материю лишь с одной стороны, лишь как источник образования сознания. Теперь же развитие материи надо было рассматривать не односторонне, не пассивно, а как активный двусторонний процесс; надо видеть, что не только материя творит сознание, но и сознание, в свою очередь, действует на материю. Идея становится материальной силой, когда она овладевает массами. Идеальное в практической жизни может специфически, по-своему, порождать материальное. Не только материальное превращается в идеальное, но и наоборот. Такова диалектика.

Известно, что при исследовании мышления индивида вопрос о превращении идеального в материальное возник уже у Л. Фейербаха: мышление индивида, если на него смотреть глазами других индивидов, выступает уже не как внутренний и субъективный, а как внешний и объективный факт. Фейербах пришел к выводу, что идеальное можно рассматривать как материальное, идеальное превращается в материальное, если его изучать объективно, со стороны. “Что для меня, или субъективно, есть чисто духовный, нематериальный, нечувственный акт, то само по себе, или объективно, есть материальный, чувственный акт”. Можно истолковать этот вывод так. Если мышление “само по себе, или объективно, есть материальный, чувственный акт”, значит, мышление нельзя рассматривать в качестве идеального, значит,
“мысль находится почти в таком же отношении к головному мозгу, как желчь к печени...”. В этих словах мы видим уже полное метафизическое сведение идеального к материальному. Неужели же, признавая материальность индивидуальных мыслительных процессов, мы неизбежно должны скатываться к полному отрицанию идеального, к вульгарному материализму? Метафизический материализм не может ответить на этот вопрос. Он сам имеет тенденцию к превращению в вульгарный материализм. Чтобы избежать этой тенденции и этого превращения, надо определить рамки, в пределах которых существует абсолютная противоположность материального и идеального. Это сделал диалектический материализм.

Диалектический материализм признает, что идеальное есть не что иное, как преобразованное материальное. Например, В. И. Ленин, как и другие материалисты, называл сознание “внутренним состоянием материи” и боролся против теории вкладывания мыслей в мозг, против убеждения, будто материальный мозг дополняется еще чем-то нематериальным. Но вместе с тем диалектический материализм никогда не смешивает образы и предметы этих образов, не забывает подчеркнуть абсолютную противоположность между идеальными образами и материальными предметами.

Определение рамок абсолютной противоположности материального и идеального можно проиллюстрировать на известном аристотелевском примере.
Отпечаток на воске, полученный в результате давления печати, является образом печати. Мы можем мысленно выделить образ печати и противопоставить его самой печати, как идеальное и материальное. Именно здесь, в отношении образа к прообразу, мы находим абсолютную противоположность идеального и материального. Образ печати принципиально отличается от самой печати.
Однако, мы должны отдавать себе отчет, что вне этих рамок образ печати уже не может фигурировать в качестве чего- то противоположного материальному.
Отпечаток на воске — это обычная деформация воска; это состояние, в которое пришло вещество воска. Таково уж свойство воска, что под действием из вне он образует вполне объективную и данную нам в ощущениях вмятину, которая к тому же оказывается еще и образом действующего предмета. Мы можем противопоставить это свойство воска действующему предмету (печати) в качестве идеального образа, но мы не можем, не имеем права противопоставлять это свойство, это состояние воска в качестве идеального самому воску. Свойство и состояние воска существуют вовсе не идеально, а материально. В этом вся суть дела. Нельзя смешивать отношение образа к одному предмету (прообразу) и отношение образа к другому (носителю этого образа).

Точно так же и в процессе мысленного отражения действительности нельзя смешивать вопрос об отношении образа к предмету (прообразу) и вопрос об отношении образа к телу и мозгу (носителю). В домарксистской истории философии эти два вопроса или две стороны мышления постоянно смешивали.

Диалектический материализм подчеркивает, что противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение, и тут же поясняет, что
“противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области”. Диалектический материализм учит, что противопоставление бытия и мышления имеет свои границы. Вне указанных границ мы должны отрицать абсолютную противоположность материи и сознания.
Мы должны учитывать возможность превращения идеального в материальное и наоборот.

Диалектика понимания категории “материя” состоит не в том, чтобы абсолютно все существующее называть материей, и не в том, чтоб абсолютно всегда настаивать на противоположности материального и идеального. Эта диалектика состоит в том, чтобы видеть абсолютную противоположность категорий “материя” и “сознание” в пределах гносеологии. Таков результат применения категории “материя” к исследованию человека и его общественных отношений.

Диалектико-материалистическое представление о материи и ее свойствах получило развитие и на основе выдающихся достижений науки XIX и начала XX вв. Важнейшими из этих открытий явились: открытие закона сохранения и превращения энергии Р. Майером, периодического закона химических элементов
Д. И. Менделеевым, теории электричества и магнетизма (Фарадей и Максвелл); открытие электрона, его структуры и свойств; радия и радиоактивного излучения. Эти выдающиеся открытия объединяет принцип признания материальности всех явлений и процессов объективного мира. Благодаря им в науке сложилось качественно новое, диалектико-материалистическое представление о материи и ее свойствах. Однако естествоиспытатели и философы-метафизики не только не смогли подняться в понимании материи и ее свойств, законов ее изменения и развития на уровень новейших открытий науки, а, наоборот, в связи с открытием радиоактивности, рентгенлучей, электрона и его электромагнитных свойств, электромагнитной природы света, начали говорить об “исчезновении” материи, о “замене“ материи электричеством, энергией вообще. Опровергая такие утверждения, В. И. Ленин говорит: “Материя исчезает” — это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными и которые теперь обнаруживаются, как относительные, присущие только некоторым состояниям материи.” Основной особенностью ленинского понятия материи как объективной реальности является то, что оно указывает на неисчерпаемость ее структуры и свойств; на безграничность человеческого познания материи вширь и вглубь... Ленин дает следующее определение материи. Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них.

Таков итог третьего этапа в развитии категории “материя”...

Таким образом, диалектика становления научного представления о материи нашла свое выражение в его историчности; в обусловленности его возникновения и изменения уровнем развития науки и техники, общим уровнем знания людей о явлениях объективного мира на каждом данном этапе развития общественной практики; в противоречивости его развития.

Противоречивость становления научного представления и понятия о материи как наиболее общем, всеобщем понятии не только философии, но и всех конкретных наук, обусловлена противоречивостью становления самого человеческого познания мира — восхождения от менее глубокого знания к более глубокому знанию действительности, от познания сущности первого порядка к познанию сущности второго порядка и т. д. Оно показывает, что ни на ступени наивно-материалистического мировоззрения, ни на ступени механического взгляда на мир, ни путем непосредственного наблюдения, ни на основе эмпирического исследования отдельных видов материи и составляющих их частей или элементов не возникло подлинно научного представления о материи и ее свойствах. Естествоиспытатели не могли сделать это в силу исторической ограниченности предмета своего исследования, а философы — потому что, не имея достаточных естественнонаучных данных, не могли установить связь и отношение между качественно и количественно различными видами материи.
Только с установлением универсальной взаимосвязи и взаимозависимости качественно и количественно различных видов материи и присущих им свойств, только с объяснением материальной природы всех процессов и явлений объективного мира могло сложиться и сложилось подлинно научное представление и понятие о материи...