Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации

Иркутский Государственный Университет

Исторический факультет

Кафедра мировой истории и международных отношений

Реферат

на тему

«Сравнительный анализ концепций Ф. Фукуямы и С. Хантингтона»

Выполнили:

Студентки 3 курса

Бончак Наталья

Тимофеева Оксана

Проверил:

Олейников И.В.

Иркутск 2009 •

Содержание

Вместо введения: специфика международной ситуации после холодной войны

I Концепция «конца истории» Ф. Фукуямы

II С. Хантингтон и теория «столкновения цивилизаций»

III «Конец истории» и «столкновение цивилизаций»: точки соприкосновения и различия

IVПозиция России в отношении двух концепций: проблема диалога

V Заключение

Список литературы

Вместо введения:

Специфика международной ситуации после холодной войны

После 1985 года мир переживает удивительную эволюцию. Возникло и стало реальностью понимание взаимозависимости всех происходящих в мире процессов. Место ценностей, из-за которых разворачивались основные баталии на международной арене и внутри отдельных стран, заняли мир, свобода, права человека, социальная защищенность, демократия. В одночасье рухнули концепции и подходы, казавшиеся незыблемыми. При этом, изменилась не только политическая картина мира. У огромных масс людей в разных странах окрепло чувство глобальной общности, солидарности, общего интереса, человеческой близости. Неудивительно, что стремительное изменение глобальной ситуации, развал биполярной системы и отход на второй план идеологических аспектов привели в некоторое замешательство ученых, специализирующихся на политических прогнозах.

Теперь им необходимо не только объяснить причины, повлекшие за собой формирование новых политических реалий после «холодной войны», но и предложить новые подходы и концепции, на основе которых можно было бы проследить динамику развития международных отношений в изменяющемся мире1. Сценарии развития международной ситуации после II Мировой войны предложены в работах двух известных американских ученых Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. Рассмотрим каждую из этих теорий подробнее.

I Концепция «конца истории» Ф. Фукуямы

Фрэнсис Фукуяма – известный американский политолог и геополитик. Получил степень бакалавра в Корнеллском университете (штат Нью-Йорк), затем — степень доктора политических наук в Гарвардском университете. В 1979—1980, 1983—1989 и 1995—1996 работал сотрудником департамента политических наук в исследовательском центре Rand Corporation (Калифорния). В 1981—1982 и 1989—1990 являлся сотрудником отдела политического планирования госдепартамента США, где сначала специализировался на Ближнем Востоке, а затем на Европе. В настоящее время Ф. Фукуяма работает профессором Школы углубленных международных исследований (SAIS) при Университете Джона Хопкинса, а также директором программы международного развития SAIS и председателем редакционного совета журнала «Американские интересы».

Теория «конца истории» Ф. Фукуямы была сформулирована в западном контексте в конце 1980-х гг., когда западное сообщество уже уверилось в своей победе в «холодной войне». Приход к власти в Советском Союзе реформатора Горбачева только укрепил уверенность Запада в советской слабости, что дало толчок к появлению теорий, отражающих правильность применения западных моральных, политических и экономических стандартов в отношении окружающего мира. Одной из таких теорий и стала концепция Ф. Фукуямы.

В своей нашумевшей работе «Конец истории» он выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе «холодной войны» конфликта двух идеологий – либеральной демократии и коммунизма. Коммунизм потерпел поражение в этом противостоянии, что поспособствовало появлению новых перспектив для торжества демократических принципов во всем мире2.

Особый интерес по этой тематике представляют работы: «Конец истории?» (1989 г.) и «Конец истории и последний человек» (1992 г.), которые могут рассматриваться не только как попытка дать критическое описание коммунистическому типу общества и показать все преимущества демократического, благодаря которому произошли существенные изменения в странах социалистического лагеря, но и как прогноз на будущее. Опираясь на интерпретации конца истории Гегеля и Кожева, Фукуяма приходит к выводу, что либерализм и либеральные институты, такие как главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика приобретают универсальное значение.

Фукуяма теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущего после завершения «холодной войны». Анализируя процессы реформ в СССР и КНР, изменения в интеллектуальном климате этих двух стран, отмечая перемены в других регионах, Фукуяма делает вывод: произошедшие изменения есть не просто конец «холодной войны» или окончание какого-либо послевоенного периода - наступает конец истории, как таковой… Конец истории, по Фукуяме, выливается в «окончание идеологической эволюции человечества и универсализацию западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления»3.

В соответствии с фукуямовской теорией, незападные сообщества в этом смысле являются лишь будущей проекцией западных ценностей. Акцент в «Конце истории» сделан именно на «исчерпанность» систематических альтернатив Западу, ведь именно Запад, по мнению автора, в сегодняшнем мире остается сообществом с превосходящим остальные своим авторитетом и своей моралью4. Именно поэтому западные ценности подлежат глобальному распространению, вне зависимости от того, приветствуется это другими акторами международной системы или нет. Таким образом, своей теорией Ф. Фукуяма подтвердил свою приверженность ценностям лишь одного из существующих сообществ - западного. Посему, неудивительно, что концепция «конца истории» подверглась критике как идеалистическая и несколько упрощенная5. Не меньшие по накалу дискуссии вызвала статья другого американского политолога С. Хантингтона - «Столкновение цивилизаций».

II С. Хантингтон и теория «столкновения цивилизаций»

Самюэль Хантингтон — известный американский полито­лог и геополитик. В настоящее время он является профес­сором Гарвардского университета и директором Института стратегических исследований им. Джона Олина при Гарвард­ском университете. С. Хантингтон — автор многих заметных работ по теории демократии, демократизации международных отношений, внешней политике США, геополитике и гло­балистике. В 1993 г. вышла в свет его статья «Столкновение цивилизаций», которая вызвала большой резонанс в геополитической науке.

В своей работе Хантингтон заметил, что мировая политика сегодня вступает в новую фазу, а посему, возникает огромное количество версий относительно того, какой облик она приобретет: будет ли это конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций — к трайбализму и глобализму.

Основная идея теории Хантингтона заключается в том, что в зарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика, а культура. Эту тенденцию Хантингтон иллюстрирует ярким примером роста экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими китайскими общинами в других странах Азии — с другой. Вот так, с окончанием холодной войны общность культуры постепенно вытесняет идеологические различия. При этом, нация-государство остается главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Доминирующим фактором мировой политики, при этом, станет столкновение цивилизаций. А линии разлома между ними — это и есть линии будущих фронтов. Такие конфликты неизбежны, считает автор «столкновения цивилизаций», и тому есть несколько причин. Прежде всего, это географический фактор, а также идентичность цивилизаций, соседство которых приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке или аморфно очерченных рубежах цивилизаций. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций.

Облик мира, по мнению Хантингтона, будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. И причин тому несколько.

Прежде всего, различия между цивилизациями, основу которых составляет религия, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они куда сильнее, чем различия между политическими идеологиями. Во-вторых, усиливается взаимодействие народов различной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту цивилизационного самосознания, так и к пониманию различия между цивилизациями и общностью в рамках своей цивилизации. В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя нередко проявляется в форме фундаменталистских движений. В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в девестернизационных процессах и усиленном поиске собственных «корней». В-пятых, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические или политические. «В бывшем Советском Союзе, - замечает Хантингтон, - коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки – в богачей, но русские не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами». Ну и наконец, в-шестых, как отмечает политолог, усиливается экономический регионализм, неразрывно связанный с цивилизационным фактором: в основе многих экономических организаций и интеграционных группировок лежит культурно-религиозная схожесть6.

Несмотря на осознание уникальности каждой цивилизации и признание их прав на самоопределение, Хантингтон не сомневается в верховенстве западных ценностей и морали. Однако, он понимает, что западным державам в современном мире придется считаться с их интересами, а посему Западу необходимо сделать ряд важных выводов:

противоречия между цивилизациями важны и реальны;

цивилизационное самосознание возрастает;

конфликт между цивилизациями придет на смену идеологическим и другим формам конфликтов в качестве преобладающей формы глобального конфликта;

международные отношения, исторически являвшиеся игрой в рамках западной цивилизации, будут все больше девестернизироваться и превращаться в игру, где незападные цивилизации станут выступать не как пассивные объекты, а как активные действующие лица;

эффективные международные институты в области политики, экономики и безопасности будут складываться скорее внутри цивилизаций, чем между ними;

конфликты между группами, относящимися к разным цивилизациям, будут более частыми, затяжными и кровопролитными, чем конфликты внутри одной цивилизации;

вооруженные конфликты между группами, принадлежащими к разным цивилизациям, станут наиболее вероятным и опасным источником напряженности, потенциальным источником мировых войн;

главными осями международной политики станут отношения между Западом и остальным миром;

политические элиты некоторых расколотых незападных стран постараются включить их в число западных, но в большинстве случаев им придется столкнуться с серьезными препятствиями;

в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран7.

Западу, по мнению Хантингтона, необходимо, принимая во внимание все вышеуказанные обстоятельства, следовать следующим направлениям:

укрепление сотрудничества и единства в рамках собственной цивилизации, прежде всего между Европой и Северной Америкой;

интеграция в состав Запада стран Восточной Европы и Латинской Америки, чья культура близка к западной;

поддержание и расширение сотрудничества с Россией и Японией;

предотвращение разрастания локальных межцивилизационных конфликтов в полномасштабные войны между цивилизациями;

ограничение роста военной мощи конфуцианских и исламских стран; поддержка представителей других цивилизаций, симпатизирующих западным ценностями и интересам;

укрепление международных институтов, отражающих и легитимизирующих западные интересы и ценности, и привлечения к участию в этих институтах незападных стран8.

Таким образом, становится очевидно, что Хантингтон отдает Западу приоритет в процессе придания новых очертаний послевоенному миру. Однако он не отрицает, что западный мир столкнется с новыми вызовами, суть которых будет состоять в различиях между западной и незападными цивилизациями. Западная цивилизация, по мнению ученого, является одновременно и западной, и современной. Незападные цивилизации попытались стать современными, не становясь западными. Но до сих пор лишь Японии удалось добиться успеха в этом нелегком деле. Незападные цивилизации и впредь не оставят своих попыток обрести богатство, технологию, квалификацию, оборудование, вооружение — все то, что входит в понятие "быть современным". Но, при этом, они постараются сочетать модернизацию со своими традиционными ценностями и культурой. От Запада, считает Хантингтон, потребуется более глубокое понимание фундаментальных религиозных и философских основ других цивилизаций. Он должен будет понять, как люди этих цивилизаций представляют себе собственные интересы, и найти элементы сходства между западной и другими цивилизациями. Только так можно будет свести к минимуму конфликты между цивилизациями. Ибо в обозримом будущем не сложится единой универсальной цивилизации. Напротив, мир будет состоять из непохожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них придется учиться сосуществовать со всеми остальными. В противном случае, неизбежны межцивилизационные конфликты, свидетелями которых мы являемся в настоящий момент. Именно по этой причине идеи Хантингтона сегодня имеют особенную ценность, и, хочется верить, что они найдут применение во внешнеполитических курсах западных стран.

III «Конец истории» и «столкновение цивилизаций»: точки соприкосновения и различия

Итак, мы познакомились с концепциями двух влиятельных американских геополитиков – Ф. Фукуямы и С. Хантингтона, и рассмотрели важные аспекты и особенности каждой из этих теорий. Теперь обратимся к главной цели нашей работы: проведем сравнительный анализ двух концепций. И, в первую очередь, рассмотрим общие черты этих теорий.

Прежде всего, концепции «конца истории» и «столкновения цивилизаций» роднит стремление их авторов предсказать будущее политическое устройство в мире после «холодной войны». Обе теории явились первыми попытками охарактеризовать, обосновать события, связанные с окончанием советско-американского противостояния. Концепции «столкновения цивилизаций» и «конца истории» предлагают варианты нового миропорядка, в условиях, когда ценности, имевшие вес в биполярном мире, утратили свое значение.

Так, например, обе теории предполагают отказ от идеологии в многополярном мире. Фукуяма уверен, что на смену конфликту идеологий непременно придет осознание и применение незападными государствами западных ценностей. Хантингтон, в свою очередь, говорит о том, что на смене идеологии придет культура, которая вытеснит идеологические различия. Также обе теории носят этноцентричный характер. Они основаны на признании превосходства Запада, его культурной исключительности. И Хантингтон, и Фукуяма уверены, что идеи либерализма – это лучшее, что создал цивилизованный мир, а посему – либеральные принципы и институты должны найти применение и в других, непросвещенных странах, «погруженных во мрак невежества». Мессианские идеи, несомненно, присутствуют в обеих теориях, с одним лишь отличием, что оптимизма и эйфории по поводу будущего либерализма в незападных странах в идеях Хантингтона куда меньше, чем в фукуямовских.

Сходной оказалась позиция двух авторов и в отношении нашей страны: ни Хантингтон, ни Фукуяма не учли специфики ее исторических традиций. Для Фукуямы неприемлема была сама мысль, что у каждой страны – и уж тем более такой крупной, как Россия – свой путь модернизации, свое самосознание и свои темпы перемен9. Что касается Хантингтона, то он пренебрег евразийской идентичностью и спецификой географического положения России. Оба американских ученых явно недооценили тот факт, что интересы России простираются не только на Европу, но и Азию, благо ей это позволяет ее положение на карте мира.

Еще одним важным обстоятельством является тот факт, что обе теории имеют одну и ту же характерную черту – они отмечают «упадок уровня историчности»10. Концепции конца истории - это отражения глубокого общественного кризиса, острых социальных противоречий, требующих кардинальных преобразований, решительных революционных действий, которые бы вели от «конца истории» к постистории. Теории конца истории остро ставят перед всеми исследователями вопрос о нашем будущем, требуют поиска путей кардинального решения социальных проблем, стремятся определить идеал, высшую цель, возвышенные, перспективные идеи, устои постисторического свободного общества. Без решения этих задач любое общество не может нормально функционировать.

В качестве еще одного сходства можно привести и то обстоятельство, что обе теории были восприняты критически. Теорию Ф. Фукуямы раскритиковали за излишний оптимизм в отношении западного будущего. Действительно, прошедшие после окончания «холодной войны» годы не дают оснований для оптимизма, которым пронизана работа американского политолога11. Фукуямовская эйфория в данном случае есть не что иное, как результат осознания далеко не очевидной победы Запада в противостоянии с коммунистическим лагерем. Что же касается концепции «столкновения цивилизаций», то и здесь не обошлось без критики. В качестве довода некоторые ученые приводили тот факт, что отношения России с братской Украиной и православной Грузией в последнее время далеки от идеальных. Напротив, отношения с отличными от нашей страны по религиозному компоненту – Азербайджаном или Узбекистаном – складываются куда как успешнее. Соответственно цивилизационные рамки в данном случае смещаются. Кроме того, религиозный фактор – не та составляющая, которая определяет отношения России с другими цивилизациями, ввиду ее многоконфессиональности. Таким образом, идеи Хантингтона в отношении нашей страны если и применяются, то с трудом, что дало повод некоторым ученым подвергнуть работу Хантингтона критике.

Теперь обратимся к различиям. Как уже было сказано, концепции Хантингтона и Фукуямы, сходны в главном – они несут в себе этноцентрическое предубеждение в отношении окружающего мира и в то же время имеют ряд принципиальных отличий. В отличие от Фукуямы, Хантингтон убежден, что Запад уникален как цивилизация, но, тем не менее, не универсален. Автор теории «столкновения цивилизаций», как и Фукуяма, является убежденным приверженцем западных ценностей, однако определяет их как локальные, а не универсальные, а посему не считает необходимым их повсеместное распространение за пределами первоначальных цивилизаций. Хантингтон не видит причин верить в то, что остальной мир адаптируется к западным ценностям. Напротив, он предсказывает, что эти ценности находятся в опасности, и утверждает, что Запад должен стремиться к дальнейшему укреплению своей мощи в целях эффективного обеспечения собственной защиты.

Хантингтон также обращает внимание на опасные тенденции в мировой политике: рост этнических конфликтов, угроза со стороны Ирака, демографические и иные опасности на африканском континенте. Сохранение этих проблем ставит под сомнение способность Запада обеспечить безопасность и стабильность в мире12. Незападный мир ныне таит в себе гораздо больше опасностей, чем это было в период биполярного устройства. Однако концепция «конца истории» практически не затрагивает ни одну из этих проблем, поскольку основывается на принципе «бесконфликтности»13, которая, по мнению Фукуямы, должна воцариться в мире после окончания «холодной войны». Таким образом, Ф. Фукуяма, выдвинувший идею мировой «бесконфликтности», посчитал, что либеральные принципы не просто восторжествуют: согласно его логике, они должны повсеместно применяться, не встречая никаких препятствий на своем пути. Хантингтон в этом смысле менее оптимистичен: он считает, что путь демократии в незападных странах не будет таким легким, как это кажется на первый взгляд. По этой причине Хантингтон подверг критике взгляды Фукуямы и в качестве противовеса выдвинул собственную алармистскую теорию «столкновения цивилизаций».

Разница во взглядах двух ученых становится очевидна при анализе их отношения к исламскому фундаментализму. Фукуяма рассматривал религию и национализм как один из существенных вызовов либерализму. Религиозный вызов, по его мнению, заключается в развитии мусульманского и христианского фундаментализма, которые расширяют свое влияние в условиях духовной пустоты и безличия либераль­ного «общества потребления»14. Однако в мире, где давным-давно восторжествовало светское общество, теократия занимает весьма скромные позиции. По-прежнему сильны они только в исламском мире. Националистические же движения, по мнению Фукуямы, не составляют серьезной конкуренции либерализму в силу своего одностороннего подхода, не учитывающего по­литического и социально-экономического аспектов обществен­ной организации и сводящие все многообразие жизни к тре­бованию независимости. Таким образом, исламский блок, по мнению Фукуямы, является единственным, но не самым существенным препятствием на пути восторжестования либерализма. Слегка изменила оптимистические настроения ученого война в Ираке, сопровождавшаяся всплеском исламского радикализма. Но и здесь Фукуяма выразил убежденность в том, что выход из проблемы агрессивного фундаментализма существует: нужно только перестроить исламское общество, изменить его институты, добиться секуляризации и либерализации мусульманской религии. Инструменты реализации этого плана США, похоже, ищут до сих пор.

Иная позиция у С. Хантингтона. Хантингтон, в отличие от Фукуямы, считает, что в обозримом будущем не сложится единой универсальной цивилизации. Напротив, мир будет состоять из непохожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них придется учиться сосуществовать со всеми остальными. В этом, пожалуй, заключается главное различие двух концепций: Хантингтон не идеализирует либерализм, хотя и является его приверженцем. Хантингтон, как и Фукуяма, уверен в том, что западные ценности являются приоритетными, однако он не выдвигает идею их повсеместной применимости, напротив, он отмечает тенденцию девестернизации незападных цивилизаций, например, «уход в регионы» Японии или Индии.

Таким образом, концепция «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона и теория «конца истории» Ф. Фукуямы, стали первыми попытками предугадать развитие мира после Второй мировой войны. Поскольку обе теории носят прогностический характер, неудивительно, что они имеют множество различий. Авторы, исходя каждый из собственной точки зрения, предлагают свой вариант развития событий. Однако между этими двумя работами есть и точки соприкосновения, определенное сходство. И определяется это сходство одним обстоятельством: Запад вышел победителем в «холодной войне», посему, развитие ситуации должно, по мнению авторов, проходить именно по западному сценарию.

IV Позиция России в отношении двух концепций: проблема диалога

Итак, мы проанализировали аспекты, различающие теории двух известных американских политологов, а также убедились в том, что между ними есть и существенное сходство. Но, пожалуй, ничто так не роднит теорию «конца истории» и «столкновение цивилизаций», как отношение к ним Российского государства. Обе эти концепции не нашли отклика среди правящих кругов России, более того, - обе они были встречены резкой критикой. Фукуямовская теория была отвергнута Россией дважды – до и после распада СССР – и с течением времени критика лишь усилилась. На первой стадии наметившегося было диалога некоторые либерально настроенные интеллектуалы выдвигали аргументацию, сходную с аргументацией Фукуямы, однако с распадом Союза идеи Фукуямы постепенно утратили свою способность оказывать влияние на формирование российского дискурса15. Либералы постепенно теряли влияние в обществе, а националистическое мышление, напротив, набирало обороты, открывая путь идеям великодержавия. Именно поэтому на Фукуяму обрушились с критикой, требуя признания законных интересов России в мире после холодной войны.

Подобная участь постигла и концепцию С. Хантингтона. Как и Фукуяма, Хантингтон защищал ценности Запада с позиции культурной исключительности и этноцентризма. Хантингтон также пытался Россию в необходимости союза с Западом перед лицом конфуцианско-мусульманской угрозы. Россия, по мнению Хантингтона, только выигрывает от такого союза. Однако его попытки оказались тщетны: подобно теории Фукуямы, его концепция не встретила поддержки в высших кругах России и была подвергнута критике по всему политическому и интеллектуальному спектру российского общества. Спор о «столкновении цивилизаций» начался после распада Советского Союза, в контексте российского самоопределения как новой евразийской державы. Однако если идеи Фукуямы первоначально находили хоть небольшую, но поддержку в либеральных кругах, то на концепцию Хантингтона обрушились как либералы, так и националисты. Поводов для этого было несколько: по их мнению, концепция «столкновения цивилизаций» подрывала подлинный плюрализм цивилизаций, способствовала «придумыванию» новых врагов, прежде всего, это касается Китая – страны, с которой Россия начала только-только налаживать взаимовыгодное сотрудничество. Высшие политические круги России посчитали, что, тем самым, Хантингтон намеренно подталкивает молодое российское государство к конфликту с выгодным партнером. Сторонники великодержавного курса сочли, что теория «столкновения цивилизаций» посягает на политическую независимость России. По их мнению, Россия должна предложить азиатско-мусульманскому миру сотрудничество в области безопасности, не полагаясь при этом на Запад16. Таким образом, идеи американских ученых были не просто не приняты российской элитой – их с возмущением отвергли.

В чем же причины негативного отношения российского интеллектуального общества к теориям Фукуямы и Хантингтона?

Дело, прежде всего, в том, что «предсказания» американских ученых не совсем согласуются с современным этапом развития российского государства. В течение нескольких лет, минувших с момента распада Советского Союза, в российском государстве возникли уникальные политические, экономические и культурные элементы. Российское супер-президентство, государственно-олигархический капитализм и восприятие Запада в качестве потенциальной угрозы, а не стратегического партнера, - все это едва ли укладывается в картину видения мира после холодной войны Ф. Фукуямы17. В нашей стране понемногу формируется демократия, что вполне логично, исходя из фукуямовской точки зрения – западные ценности распространились и на Россию. Однако нельзя не признать, что нынешние реалии России, в этом случае, при всем желании не соответствуют параметрам либеральной демократии западного образца. Что же касается концепции «столкновения цивилизаций», то и здесь есть ряд несоответствий. Фактически, такой феномен, как столкновение цивилизаций, абсолютно не знаком России. Несмотря на этническое многообразие (почти 140 этнических групп), Россия пока не столкнулась с реальной проблемой угрозы своей территориальной и культурной целостности. Исключение составляет, пожалуй, только инцидент в Чечне. Хантингтону же чеченского опыта оказалось вполне достаточно, чтобы подтвердить свою теорию «консолидации Россией своей культуры» и ее отказа от культурного федерализма.

С падением коммунизма многие как в нашей стране, так и за рубежом, посчитали, что Россия, наконец, двинется по пути либерализма. Российские лидеры решили, что Запад с радостью примет страну, еще недавно принадлежавшую к противостоящему лагерю, а ныне – ступающую на либеральный путь. По этой причине наша страна наивно кинулась в объятия атлантизма, в надежде, что Запад примет ее. Но лидеры молодого российского государства ошиблись. В 90-х гг. другие страны относились к России предвзято: ее считали страной, «проигравшей «холодную войну», оправляли в разряд т.н. failed states – стран-изгоев, не способных прокормить себя. Западные державы не спешили устанавливать с Россией стратегическое партнерство, отводили ей, в лучшем случае, роль «младшего брата»18. Мнение России зачастую просто игнорировалось, как, скажем, во время войны в Югославии, где Россию не услышали или не захотели услышать. Любое же проявление самостоятельности принималось в штыки, как «возобновление проведения советской имперской политики»19. Таким образом, России пришлось сменить курс и начать поиск приоритетов в других сферах. Это обстоятельство стало еще одной причиной отказа российской политической элиты от идей Хантингтона и Фукуямы. Несмотря на то, что оба автора не сомневаются в том, что Россия в конце концов примет условия запада и примкнет к западному сообществу, наша страна по-прежнему отдает приоритет концепции «евразийства» и предпочитает налаживать стратегическое партнерство как с западными, так и незападными странами. Однако в какую бы сторону не качнулся этот маятник, России все же стоит, по примеру Японии или Индии, «уйти в себя» и развивать идею панславянизма, как завещал Н.Я. Данилевский. Россия все-таки очень отличается от Запада, и далеко не факт, что принимая западные правила игры, наша страна сможет стать частью западного сообщества.

V Заключение

Итак, после 1985 года мы наблюдаем кардинальное изменение картины мира. Игра под названием «холодная война» закончилась, изменились условия, сформировались новые правила уже другой игры. В мире не осталось держав, способных что-либо противопоставить США. В то же время, мы являемся свидетелями событий, которых не наблюдали раньше, - явлений, раскрытых в обеих теориях. Так, например, очевиден факт, что в своих геополитических начинаниях Запад во главе с США стремится реализовать фукуямовские идеи «приведения к общему знаменателю» - т.е. осуществить политику изменения ислам­ского общества, перестройку его на принципах модерниза­ции, секуляризации, рели­гиозной терпимости, либерализации мусульманской религии. Теракт 11 сентября в США многое расставил по своим местам. Фукуяма предположил, что Америка после событий 11 сентября станет другой страной, более сплочён­ной и менее эгоцентричной, осознающей свои конкретные интересы и имеющей определенные слабости (например, нужду в союзниках для разгрома террористической органи­зации Аль-Каида), а не державой, определяющей, каким быть миру. А С. Хантингтон, в своей работе затронувший тему неизбежности начала противостояния западного и исламского блоков, фактически выступил в роли предсказателя, что вызвало вполне логичное повышение интереса к его концепции после 11 сентября. После атаки исламских террористов на Нью-Йорк и Вашингтон, «исламский вопрос» стал занимать центральное место во внешней политике США, в стране усилились антимусульманские настроения. Но даже несмотря на несомненную важность и насущность проблемы агрессивного ислама, «мусульманская угроза» далеко не главное, что необходимо извлечь из этих двух концепций. Главным же здесь является тот факт, что, принимая во внимание обе концепции (которые в равной степени применимы), Запад, которому, собственно, и адресованы обе работы, сможет выбрать один из наиболее подходящих вариантов, который в будущем станет определять его глобальную политику. И если учесть, что в условиях глобализации мир становится все теснее и взаимозависимее, хочется верить, что Запад сделает правильный выбор.

Список литературы

Бжезинский З. Великая шахматная доска: господство Америки и ее геостратегические императивы / З. Бжезинский.- М.: Междунар. отношения, 1999

История России. 1917-2004: Учеб. пособие для студентов вузов / А.С. Барсенков, А.И. Вдовин.- М.: Аспект Пресс, 2006

Мировая политика и международные отношения: Учебное пособие / под. ред. С.А. Ланцова, В.А. Ачкасова.- СПб: Питер, 2006

Российская наука международных отношений: новые направления / под. ред. А.П. Цыганкова, П.А. Цыганкова.- М.: ПЕР СЭ, 2005

Фукуяма Ф. Конец истории [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/20021106-fuk.html

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/20121576-han.html

1 Мировая политика и международные отношения, с.111

3

2 Мировая политика и международные отношения, с.111

3 Ф. Фукуяма, Конец истории, с.2

4 Российская наука международных отношений, с.78

5 Мировая политика и международные отношения, с.112

4

6 Мировая политика и международные отношения, с.113

5

7 Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций, с.3

8 Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций, с.4

6

9 Российская наука международных отношений, с.89-90

10 Российская наука международных отношений, с.85

11 Международная политика, с.111-112

8

12 Российская наука международных отношений, с.82

13 Международная политика, с.112

14 Ф. Фукуяма Конец истории, с.5

9

15 Российская наука международных отношений, с.88

10

16 Российская наука международных отношений, с.89

17 Российская наука международных отношений, с.91

18 История России, 1917-2004, с.751

19 Бжезинский З., Великая шахматная доска, с.249

11