МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Международный Славянский Институт

Факультет экономический

Специальность:

Бухгалтерский учёт, анализ и аудит

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по дисциплине: «Социально-ориентированные модели рыночной экономики»

на тему: «Сравнительный анализ моделей экономики России »

Выполнила: студентка гр.156 Б

Драгункина Евгения Андреевна

Проверила: Навасардян А.А.

______________

Ульяновск 2008г.

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ МОДЕЛЕЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ

Сегодня в России как бы утвердилось мнение об естественном и заслуженном отвержении социализма, так что рассматривать возможности социалистического пути развития России как бы является и не модным, и не современным. Но для ученого нет моды и нет запретов - для него аргументом «за» или «против» может служить только сопоставление возможностей отвергаемого социалистического развития и возможностей навязывания России капитализма.

Что же инкриминируется сегодня социалистической модели развития? Вот их основные постулаты:

До 1917 года Россия нормально развивалась в фарватере мирового капитализма с перспективой на самое хорошее будущее. Большевики как бы прервали этот благодатный эволюционный процесс, совершив насильственный переворот в попытке построить утопический социализм, а затем и коммунизм.

За 70 лет своего существования советский социализм полностью доказал свою нежизнеспособность в сравнении с капиталистическими странами. В силу этого объективно он был обречен на гибель и вечное осуждение всем цивилизованным человечеством, равно как и его учение -марксизм-ленинизм. А благородные реформаторы, поставив безнадежный, но, по их мнению, правильный диагноз исторически обреченному социализму, лишь подтолкнули то, что должно было упасть, и отправили социализм вместе с коммунизмом на свалку истории. При этом они демонстрируют, что взяли на себя беспрецедентно трудную, но почетную миссию возвращения и наставления заблудших народов на истинный путь, прерванный Октябрьской революцией, т.е. в светлое, богатое и свободное капиталистическое настоящее, сиречь к нормальной жизни. Но поскольку народы бывшего СССР совершили крупный исторический промах, они будут вынуждены, как в биатлоне, пройдя лишний штрафной круг в 74 года, теперь, задрав штаны, бежать вдогонку за более мудрыми и добропорядочными странами. Как долго Россия будет числиться в отстающих, реформаторы стыдливо умалчивают, но дружно пророчат ей великое будущее.

Эта нехитрая трактовка прошлого похоже сейчас устраивает всех, поскольку получила самое широкое хождение не только в руководящих и элитных кругах и обласканной ими части интеллигенции, но и среди многих разновидностей оппозиции. По крайней мере, ничего сколько-нибудь серьезного в научно-теоретическом плане этому расхожему объяснению необходимости проведения реформ не противопоставлено, отчего последнее воспринимается большинством россиян уже как бесспорная истина. Политическая борьба и сопровождающие ее горячие дискуссии ведутся скорее по поводу конкретных вариантов перехода к продуктивной рыночной экономике с наименьшими общественными издержками и жертвами, нежели по поводу конечных целей и исторически оправданных подходов к проводимым реформам.

Однако, вспоминая первую часть знаменитого гегелевского изречения: «все действительное разумно...», т.е. обладает реальной силой, коль имеет право на существование, - можно легко усомниться в такой грубой и затяжной исторической ошибке, которую якобы допустило человечество в лице Октябрьской революции и существовании социалистического лагеря.

Настораживает и то, что многие так называемые «химеры» социализма постепенно стали и становятся фрагментами жизни современных, вполне цивилизованных и экономически развитых стран классического капитализма (разные формы планирования, социальное регулирование и т.д.). Это невольно наводит нас на мысль, что социализм уж не такое противоестественное, т.е. ненормальное, состояние для части человечества и требует поэтому более серьезного осмысления его места в истории общественного развития, а не вульгарного отрицания и оплевывания из-за отождествления его с одной довоенной моделью - с реальными ошибками советской однопартийной общественно-политической системы, не устраненными из-за краткости исторического эксперимента.

Последовательное углубление этих сомнений и одновременное изучение тенденций развития целостных общественных систем (ЦОС), а также исторических способов управления ими позволили авторам допустить нетрадицион­ную концепцию проводимых в России реформ. В чем ее суть?

Под воздействием технического прогресса, общественного разделения труда и других агентов - факторов цивилизации происходит ускоренное развитие производительных сил общества, повышается степень их связности и взаимо­обусловленности. Это, в свою очередь, приводит к превращению целостных общественных систем во все более сложные общественные организмы. Поскольку одним из главных условий нормальной жизнедеятельности и даже существования ЦОС является эффективное управление, то их можно рассматривать как системы управления (управляющие, управляемые системы, объект управления). История человечества знает только два принципиально различных по своей природе способа управления: непосредственный - в виде планово-организованных структур и косвенный -в виде рыночного товарно-денежного механизма регулирования (саморегулирования). Господство каждого из них в разных исторических эпохах и в разных странах определялось их преобладанием на макроуровне, т.е. во взаимоотношениях экономически обособленных и самостоятельных хозяйственных и других общественных подсистем.

С этой точки зрения можно сказать, что капитализм представляет собой наивысшую форму товарности и является одновременно определенным историческим этапом развития цивилизованных стран. Мировое хозяйство XIX и XX веков развивалось как триумфальное шествие капитализма. Но говорит ли это о завершенности эволюции развития ЦОС?

Очевидно одно: рыночный механизм смог выполнить свою историческую миссию только благодаря своей особой природе, основу которой составляют эгоистические и эгоцентрические интересы множества собственников. Это дает рынку ряд объективных преимуществ, главными из которых являются: 1) высокая социальная активность всех участников рынка; 2) его индикативная и селекционная способность, наиболее характерная для эволюционного развития; 3) спонтанность хозяйственных и других общественных процессов, обеспечивающая высокую адаптивность рынка и его определенную способность к самонастраиванию, саморегулированию и саморазвитию. В результате (пусть и эмпирически) происходит продуктивный «обмен веществ» в общественных образованиях, который является не только условием их нормального жизне­обеспечения, но и эффективного развития.

С другой стороны, эта же природа рыночного хозяйства, рассчитанного на личную выгоду и мозаичную деятельность самостоятельных и сравнительно обособленных участков рынка, содержит внутреннее противоречие в виде возможности несовпадения интересов множества и далее большинства рыночных субъектов с целями и интересами общества в целом (сохранение природы, борьба с наркоманией и т.д.). Это противоречие проявляется и продолжает углубляться по мере того, как изолированные и разобщенные хозяйственные структуры превращаются в сложные общественные организмы - ЦОС, в которых жизнедеятельность, абсолютный уровень благосостояния и далее само существование отдельных частей и элементов все больше зависит от благосостояния всей системы.

Эта объективная тенденция прогрессирующего преоблада ния общественных целей и интересов общества над частными (личными и групповыми целями и интересами) ставит перед рыночным механизмом управления все более сложные задачи. Проблематичность решения классической рыночной экономикой этих задач усугубляется еще и тем, что согласно закону необходимого разнообразия экономической кибернетики управляющая система по своей сложности и структурному многообразию должна быть адекватна объекту управления, главным образом общественному производству и производительным силам. До определенного исторического рубежа указанное противоречие успешно разрешалось и преодолевалось рыночным механиз­мом. Во-первых, потому, что эти общесистемные, т.е. прежде всего общегосударственные, цели и интересы мало отличались от рыночных и работали скорее на рынок, чем против него (например, ведение колониальных войн, войн за сферы влияния и новые рынки и др.), подобно тому как центральная нервная система многих примитивных животных, лишенных целенаправленного мышления, служит средством для успешной пред- и постадаптации к изменениям внешней среды вегетативной нервной системы этих животных. Во-вторых, сам рыночный механизм эволюционно совершенствовался и развивался по мере усложнения и развития объектов регулирования - ЦОС, несмотря на то что этот процесс протекал стихийно, путем проб и ошибок, что сопровождалось значительными общественными издержками. Тем не менее рыночной экономике каждый раз удавалось обеспечивать сопряжение личных и групповых целей и интересов рыночных субъектов с общественными, когда предпринимательские доходы и прибыль создавались в основном за счет производительных факторов и источников и главным образом за счет удовлетворения личных и производительных потребностей общественных структур. (Нам бы это в России!).

Реализация этого необходимого условия продуктивного цивилизованного рынка, получившего отражение в последовательном развитии известных маркетинговых концепций, достигалась как адекватными правилами рыночной игры, так и эффективными управляющими воздействиями для соблюдения этих правил. И рыночному механизму
регулирования пока удавалось в странах западной демократии обеспечивать необходимую управляемость ЦОС, поддерживать требуемую динамическую сбалансированность при функционировании и развитии отраслей и регионов страны, главным образом за счет создания интегрированных рыночных структур и соответствующей инфраструктуры. Одним словом, несколько столетий рынок был не только необходимым, но и достаточным условием нормальной жизнедеятельности основных очагов западной цивилизации, дотируемых к тому же в своем развитии обескровливаемыми народами Азии и Африки.

Однако дальнейшее развитие общественных организмов даже в привилегированных государствах настолько усилили зависимость их отдельных структур и элементов от состояния всей системы в целом, что и у них произошла смена приоритетов целого и его частей. Принцип «благополучие членов общества есть условие благополучия всей общественной системы» неотвратимо заменялся противоположным принципом - «благополучие всей общественной системы является условием благополучия ее отдельных частей и элементов», рассматривая последние в качестве органических составляющих самой системы.

При такой исторической смене приоритетов безраздельно господствующему рынку сразу же отводится подчиненная роль. Ведь самое большое, на что способен любой, даже самый цивилизованный и продуктивный рынок, - это обеспечить максимальное удовлетворение совокупных потребностей и нужд общества, как личного, так и производственного характера, с помощью традиционного товарно-денежного механизма спроса и предложения. Однако для всех развитых стран рано или поздно наступает критический момент, когда именно эта задача становится не единственной и даже не главной с точки зрения общественных целей и интересов. Дело в том, что небывалое ускорение научно-технического прогресса и воздействие других агентов - факторов цивилизации приводит к огромному (чаще всего отрицательному) воздействию на судьбы большинства ЦОС и всей планеты в целом с реальной угрозой самому их существованию. Интересы выживаемости и тем более развития этих систем требуют критического переосмысления и пересмотра многих традиционных, казалось бы незыблемых, ценностей и истин и сознательной разработки и реализации на более или менее научной основе таких глобальных перспективных программ реформирования указанных систем, которых стихийно регулируемый рыночный механизм не в состоянии ни предложить, ни реализовать традиционным способом без дополнительной настройки и трансформации системных целей и интересов в коммерческие цели и интересы рыночных структур. К ним относятся, например, программа по защите окружающей среды, космическая программа, всеобщее образование, предотвращение ядерных катастроф, развитие оздорови­тельных программ и другие - словом, такие виды общественно полезной деятельности, которые, будучи невостребованными со стороны рыночных структур, жизненно необходимы всей системе в целом. С другой стороны, удовлетворение многих видов потребностей прямо или косвенно грозит снижению работоспособности и даже разрушению ЦОС и с позиции системных интересов относится к неразумным. Примеры - наркомания, курение, алкоголизм, проституция, порнография и т.п. Даже безудержное потребление все более престижных вещей приводит к разрушению гипертрофированным общественным производ­ством биосферы планеты.

Эта сравнительно новая тенденция ограничения потребностей и потребления получила определенное отражение в последней из концепций маркетинга - концепции социально-этического маркетинга. Сказанное позволяет сделать важный вывод: рынок, продолжая оставаться необходимым, перестал быть достаточным условием нормального функционирования и развития любых однопорядковых ЦОС. Таким образом, гипертрофированное развитие рынка в странах западной цивилизации составляет одну из черт того самого загнивания развитого западного капитализма, о котором, начиная с Данилевского и Маркса, говорят многие философы и аналитики.

Реализация общесистемных целей и интересов, связанных с выживанием и развитием ЦОС в современную эпоху, объективно требует не только подчинения рыночного механизма саморегулирования этим целям и интересам в качестве средства их достижения, но и последовательного использования многих фрагментов планово-распредели­тельных систем.

Так, многие нетоварные принципы и формы внутрифирменного планово-организованного управления переносятся с микро- на макроуровень в силу их особой природы, которая всегда включает ориентацию на системные цели и интересы независимо от правильности или ошибочности целеполагания, экономического или директивного характера планово-организованных структур, форм и методов управления. Для реализации важного для существования и развития системы принципа эффективности появляется стремление к оптимальному или близкому к нему управлению, тесно связанному с целеполаганием системы и средствами достижения целей для получения эмерджентного эффекта оптимального хозяйствования в более крупных масштабах. Ограниченность интересов локальных, экономически обособленных рыночных структур преодолевается путем их агрегирования с образованием корпораций и ассоциаций, чем расширяются границы для постановки глобальных оптимизационных задач, что фактически сближает эту

тенденцию с практикой социалистического хозяйствова­ния. Поэтому мы с удивлением обнаруживали в 80-х годах, что в западных капиталистических странах элементов социализма становилось относительно больше по сравнению с СССР, так что сейчас еще стоит подумать, чем объективно была вызвана перестройка 90-х годов - не тем ли, что социалистическая модель отторгала непродуманный перенос устаревших элементов раннего рыночного механизма. И сейчас это отторжение мы чувствуем въяве.

А для Запада разве не предпосылкой для правильной постановки многих оптимизационных задач является усиление роли и расширение влияния государственного сектора экономики, осуществление целевых государственных и межгосударственных программ, образование, союзов и сообществ разных стран?

И не с позиции ли пользы и вреда системы ныне существенно деформируются традиционные рыночные оценки каждого индивидуума, социальной группы или коммерческой структуры по их реальному вкладу в конечный результат общественного производства? Все это происходит в силу того, что на эффективность и способность к расширенному воспроизводству системы и ее конечного результата начинает действовать множество разнонаправленных и взаимозависимых вектор-факторов. Снижение в этих условиях селекционной способности рынка к естественному отбору общественно полезной и тем более производительной деятельности вынуждает распорядительные центры ЦОС брать на себя многие функции по оценке и вознаграждению не только наемных рабочих и служащих, но даже и самих предпринимателей.

Господствующая многие века индивидуальная деятельность множества мелких и средних собственников, характерная для эпох мелкотоварного и домонополистического производства и привитая ныне в России, гонка на выживание с помощью сугубо рыночных критериев и полное безразличие к судьбе неудачников постепенно вытесняются в развитых государствах, в условиях всеобщей взаимозависимости и взаимообусловленности всех частей и элементов ЦОС, новой оценкой каждого из них по его воздействию на систему.

Отсюда возникает и социальная ориентация рыночной экономики развитых капиталистических стран с фрагментами социалистической и даже коммунистической уравниловки, т.е. незаработанных доходов значительной части населения (пособия по безработице, гуманитарная помощь, благотворительные фонды и др.), а также путем искусственного сближения доходов различных социальных групп через ценностную, налого-бюджетную систему, привилегии, дотации и др. Эта неадекватность вознаграждения врожденным и приобретенным способностям людей, их вкладу в общественную производительность труда и даже их заслугам перед ЦОС, другими словами, целенаправленное нарушение принципа не только буржуазной, но и социалистической справедливости «каждому по его труду» приносится в жертву смягчению конфронтации в обществе, сохранению стабильности и жизнеспособности ЦОС как граната, в том числе и устойчивого благополучия сильных мира сего и преуспевающих вместе с ними других слоёв населения. Социальные по своей сути потрясения в России и других странах научили цивилизованный мир простой истине – лучше поделиться частью с обездоленными и проигравшими пусть даже в честной рыночной игре, чем потерять всё. К тому же такое перераспределение доходов и богатства повышает у большинства «вечно проигрывающих», т.е. неимущих, слоев населения, доверие к системе и склонность к ее защите и поддержке как источнику своего относительного благополучия. И наоборот, самое справедливое и естественное для свободного рынка социальное неравенство становится «токсичным» для них и ставит под угрозу само их существование. Все это, по нашему мнению, хорошо понял Дэн Сяопин в КНР – гений современного государственного переустройства. Бездарность выродившихся советских партийных руководителей не позволила им даже понять логику китайского соцмодернизма, безоглядно отказаться от всего положительного, что накоплено за годы социалистического эксперимента.

Так или иначе: поскольку в совместной, частично плановоорганизованной деятельности ЦОС, даже в их современном рыночном варианте, участвует много разных людей, социальных групп, партий и классов с различными ценностными установками и социальной ориентацией, возникает объективная необходимость установить между ними если и не всеобщее согласие, то хотя бы временные, но перманентные, т.е. периодически возобновляемые, компромиссы. Одним из важнейших условий достижения таких компромиссов является постепенная идеологизация общества и образование фактически легализованной неформальной структуры и системы двойной информации -одной, более реальной, для управления со стороны ЦОС своими центральными и периферийными распорядительными центрами, и другой - для всеобщего пользования. Эта информация включает в себя не только нормативную, т.е. официально предписанную, модель и технологию управления (формальные правила игры), но и идеологическую пропаганду в ее самых различных формах, настойчиво распространяемую господствующими социальными группами. В результате объективная картина о реальном положении вещей, особенно о состоянии и перспективах развития ЦОС, все более покрывается пеленой секретности и становится доступной лишь узкому кругу лиц.

Не будем забывать, что основной массе людей просто необходима какая-нибудь вера или различные мифы и надежды в силу психологического устройства человеческого организма. И такая вера является условием их социальной активности, целеустремленности, творческой энергии, инициативы и даже жизненного благополучия. Чем глубже и долговременнее эти прекрасные заблуждения, которые, впрочем, могут периодически сменять друг друга и обновляться, тем сильнее их влияние на людей в качестве устойчивого и довольно эффективного управляющего воздействия. И наоборот, и об этом свидетельствует исторический опыт. Всякие попытки развенчать одни мифы и суеверия, не заменив их другими, более продуктивными, приводят к серьезной дестабилизации и даже потрясению ЦОС. И это было понято и учтено в КНР.

В условиях, когда информационный фактор во многом предопределяет успех в хозяйственной, а также другой общественной деятельности, а стремление к обладанию нужной информацией становится исключительно актуальным моментом конкурентной борьбы, общедоступность подавляющей части такой информации попросту исключается.

Внутренние противоречия ЦОС и обусловленная ими ожесточенная борьба различных классов, партий и социальных групп за место в системе и ее привилегии отнюдь не исчезают и даже не уменьшаются. Но эта борьба приобретает все более сложные формы, где роль информации (как и дезинформации) приобретает важное, если не решающее значение. Исторический опыт показал, что со всякими, кто не уяснил для себя новые информационные технологии и роль информации, система безжалостно расправляется.

Значительную модификацию переживают в условиях ЦОС такие органически признанные рыночной экономикой категории, как свободное волеизъявление, предприимчивость и творческая инициатива частных собственников и даже сама частная собственность. Формально свобода и право выбора в той или иной степени сохраняются за любым собственником и просто гражданином в любой ЦОС с рыночной экономикой независимо от ее национальной модели. Это проявляется и в формировании программы своей деятельности и выборе контрагентов поставки при установлении хозяйственных связей, и в установлении контрактных договорных и рыночных цен, и в инвестиционной политике. Однако непродуманное или хотя бы недостаточно профессиональное использование участниками рынка своего формального права и свободы в условиях ЦОС становится все более рискованным.

Это означает, что реальная свобода волеизъявления превращается в познанную необходимость, которая предполагает не только более глубокое и обстоятельное овладение знаниями и навыками о новых, более сложных правилах игры в ЦОС, но и целеустремленный поиск наилучшего варианта своих действий из множества возможных. Другими словами, речь идет об умении адаптироваться к требованиям ЦОС. А отсюда ничем не скованная и практически не ограниченная предприимчивость и творческая инициатива, свойственная участникам рынка в рамках ЦОС, может стать деструктивной, а следовательно, она должна контролироваться и ограничиваться, исходя из общих интересов системной организации.

Все это в изобилии мы наблюдаем в странах Запада, где соответственно меняются и формы собственности, и приоритет в развитии этих различных форм. Так, индивидуальная форма частной собственности постепенно трансформируется, особенно в США, в групповую (акционерную, коллективную, корпоративную), позволяющую более успешно управлять крупными блоками ЦОС и контролировать их деятельность.

Подведем итоги. Расплывчатые туманности спонтанных рыночных процессов и отношений, характерные дляэкономически самостоятельных и относительно независимых хозяйственных структур, в процессе исторической эволюции постепенно кристаллизуются и оформляются в сложные общественные организмы –большие ЦОС. Для своего нормальногофункционирования и развития они объективно требуют новых систем управления (организационных структур, форм, методов, управляющих воздействий, технических средств и информационных технологий), адекватных по своей сложности основному объекту управления -производительным силам высокой степени связанности и взаимообусловленности.

Эти новые системы управления предусматривают органическое сочетание многих позитивных элементов и черт двух исторических способов управления - планово-организо­ванного управления и рыночного механизма регулирования и саморегулирования, каждый из которых имеет не только свои достоинства и недостатки, но и историческое предназначение.

Рассмотренные тенденции свидетельствуют о постепен­ной (эволюционно-реформистской) переориентации мировой капиталистической системы на сугубо социалистические ценности и формы управления, если понимать под социализмом не его идеологизированные постулаты и заблуждения типа ликвидации эксплуатации человека человеком, диктатуры пролетариата и др., а преобладание целого над частным, системных общественных интересов над индивидуальными и групповыми, хотя и в пользу последних. Чтобы осуществить такой переход от капитализма к социализму в указанном смысле эволюционно-реформаторским путем необходимо, во-первых, чтобы ЦОС исторически созрели для этого, т.е. достигли таких развитых форм классического капитализма, которые, исчерпав свои возможности, стали уже недостаточными для дальнейшей жизнедеятельности ЦОС.

Во-вторых, гипертрофированное развитие различных по своей природе как рыночных, так и планово-организованных структур является ущербным для ЦОС. Нынешний этап развития европейской цивилизации обязательно требует оптимального сочетания общесистемных и личных интересов в различных вариантах и областях по единому критерию - максимум пользы или минимум вреда всей системе в обозримом будущем. Например, при синтезе план-рынок одинаково негативен для системы перекос как в сторону жесткого централизованного регламентирования товаро­производителей (по причине снижения их социальной активности, творческой инициативы и предпринимательства), так и в сторону чрезмерной либерализации и автоматизации экономики, т.е. рыночной стихии.

В первом случае снижается работоспособность систем управления, во-втором - их рациональность, что в обоих случаях приводит к снижению их эффективности. Такой же поиск оптимальных вариантов необходим при налогообложении, социальном обеспечении, приватизации и т.д.

В отличие от большинства других стран Россия и ряд соседних или зависимых от нее государств сделали прорыв в будущее, т.е. совершили скачок в социализм (пусть и не в его классическую форму) революционным путем без всякого соблюдения вышеназванных условий. Отечественные и зарубежные адепты классического рынка и капитализма, обвиняя советский социализм во всех смертных грехах и пороках и подчеркивая его историческую обреченность, ломятся, по существу, в открытую дверь.

Удивляет вовсе не то, что громадная социалистическая империя в лице СССР и стран социалистического лагеря развалилась в одночасье. Иной судьбы для исторического первенца - этого преждевременного выкидыша социализма -нельзя было и ожидать. Такова общая судьба всех новых общественно-экономических формаций. Вспомним, каким на заре своего рождения капитализм был жалким и униженным придатком феодализма и абсолютизма.

Человечество заплатило за так называемое естественное (?) эволюционное развитие капитализма высокую цену. Вспомним разбои первоначального накопления, разорение крестьян и ремесленников, нечеловеческую эксплуатацию рабочих, в том числе женщин и детей, буржуазные революции и опустошительные войны, кризисы и депрессии, национальные конфликты и т.д. и т.п. Всем этим полна мировая литература XIX и XX веков. И все это было неизменным спутником рынка и капитализма в процессе их становления и развития.

Именно таким образом история осуществила далеко не безболезненный для человеческой цивилизации селекционный отбор, а также шлифовку форм и методов рыночного хозяйствования и, в частности, капиталистического уклада, прежде чем они стали не только господствующими в мире, благодаря изначально заложенной в них колоссальной жизненной силе и энергии, но и приобрели наконец современную респектабельность и привлекательность.

Конечно, первый, исторически неподготовленный вариант социализма нельзя признать удачным. Но зададимся вопросом: как этому деформированному, с таким числом врожденных и приобретенных пороков социализму не только удалось продержаться свыше 70 лет, да к тому же во враждебном мировом окружении его неприятия и отторжения, но и поразить весь мир некоторыми своими достижениями: выиграть гражданскую войну у чрезвычайно сильной, умной и богатой отечественной элиты (помещиков и буржуазии), разгромить интервенцию самых могучих и цивилизованных государств, подавить контрреволюцию, ликвидировать разруху, создать мощную супердержаву, успешно противостоящую всему капиталистическому лагерю, обеспечить ей громадный экономический и военный потенциал, выиграть смертельную схватку с самой реакционной капиталистической коалицией, победа над которой привела к геополитическому переделу мира в пользу социализма.

В послевоенные годы социалистическое государство смогло в короткие сроки восстановить разрушенное войной народное хозяйство, создать мощный ядерный арсенал, современные виды вооружений, опередить капиталистические страны по некоторым направлениям науки и техники, восхитить мир своей музыкой, литературой, культурой, высшим образованием, спортивными достижениями и т.п.

Социализм не только сыграл большую созидательную роль внутри страны, но и оказал громадное резонирующее воздействие на всю мировую систему, подтолкнув и ускорив социальные, а затем и социалистические преобразования в странах постиндустриального капитализма. И оказалось, что страны, которые раньше других осуществили эти преобразования, критически осмыслив и разумно скорректировав опыт социалистического строительства, получили значительное ускорение в своем развитии

(Япония, Южная Корея, Гонконг, Таиланд и др.). От использования отдельных фрагментов социализма практически не отказалась ни одна капиталистическая страна. Не исключено поэтому, что третье тысячелетие человеческой цивилизации будет органически связано со становлением и развитием мировой системы социализма в его обновленном понятии.

Пока не видно, чтобы выпущенные на свободу из социалистического гулага (как уверяют нас яростные критики социализма) народы России и других стран СНГ начали творить чудеса, многократно превышающие их успех в условиях социализма. Похоже, что бывшие «узники социализма» не столько заняты созидательным трудом, сколько с завидной энергией проедают, проживают, растаскивают и распродают национальное богатство, накопленное «очень плохим социализмом».

В чем же феномен жизнестойкости и продуктивности первого и, добавим, не самого лучшего варианта социализма? Это прежде всего преднамеренное преобладание государ­ственных интересов и целей над личными, а также соответствующее этому усиление роли и расширение сферы использования планово организованных структур управления, наиболее подходящих для реализации системных целей, интересов и решений главных распорядительных центров.

С одной стороны, это до известной поры обеспечивало единство и однонаправленность рабочих целей всех участников социалистического общественного производства и другой общественно полезной деятельности, а следовательно, и ощутимый системный эффект. В силу ли энтузиазма, страха, долга, наказания или материального поощрения люди вынуждены были работать на систему, «на державу». Да и многие поступки советских людей, добрые или злые, просто нельзя было понять, исходя из личных интересов, пользы или выгоды, но легко объясняются принадлежностью этих людей системе в качестве ее клеток и, если хотите, винтиков.

С другой стороны, сильная, стабильная и управляемая ЦОС гарантировала людям социальную безопасность в виде скромного прожиточного минимума и защищенность от произвола и преступности, стихийных бедствий, болезни и т.д. Если несовершенная система социализма и рухнула, то отнюдь не из-за экономического отощения и коллапса в предреформенный период, как это утверждают некоторые реформаторы. Так, О. Лацис в «Известиях» настойчиво пытался доказать, что расточительная экономическая политика СССР угрожала всеобщим голодом, от которого Россию спасли гайдаровские реформы. Хотелось бы знать, из каких таких источников в обескровленной перед началом реформ стране, а также при последующем обвальном падении производства в процессе реформ удалось отечественным реформаторам накормить, напоить, одеть и обуть народ; накопить фантастические богатства «новых» русских и вывезти за рубеж не менее фантастические суммы денег. Ответ ясен - «прокушивался» накопленный потенциал социализма.

По каким же причинам советский социализм утратил свою работоспособность и управляемость? Их несколько. Во-первых, главным является полное отторжение рыночных товарно-денежных отношений в качестве регулятора производства и обращения, что лишило страну достаточно надежных селективных индикаторов осуществляемых программ и их последствий, критериев оценки труда, стабильных управляющих воздействий для сопряжения личных интересов с общественными и, наконец, жизненно необходимого механизма самонастраивания и саморегулирова­ния большинства хозяйственных процессов на микроуровне.

Во-вторых, это настойчивое игнорирование многих важных личных интересов человека. Из двуединых и взаимодополняющих друг друга принципов подлинного социализма — система для человека и человек для системы -первый и главный в большинстве случаев игнорировался, что превращало ЦОС в самоцель и в фетиш. Таким образом, сопряжение личных и общественных интересов подменялось предположением их полного совпадения, а людей нередко рассматривали как роботов, однозначно запрограммированных на общегосударственные интересы. В результате получилось, что система - страна с недоразвитым и однобоким социализмом - попросту «устала».

Кризису и распаду первой социалистической системы способствовали и другие ее органические пороки -воинствующий атеизм, однопартийность, вызванные ею несменяемость властных структур и загнивание всей системы руководства, тоталитарность режима, государственный террор, отсутствие позитивной минимально необходимой для ЦОС демократии и др. Являются ли перечисленные причины объективными? Со всей очевидностью ответ напрашивается отрицательный. Происходил поиск нового пути, при котором объективные сложности накладывались на субъективные реалии.

Таким образом, мы видим для России и в целом для мировой цивилизации два принципиально разных стратегичес­ких пути развития. Первый путь - это категорическое отрицание любого социализма (его теории, практики, прошлого, настоящего и будущего, общественного строя и системы), рассматривание социализма как утопического, противоестественного и враждебного для всего человечества учения (своеобразного исторического наваждения), которое потерпело окончательный крах, не выдержав конкуренции и противостояния с современным капитализмом.

При таком подходе российскими апологетами западного капитализма молчаливо предполагается, что основная и единственная цель российских реформ - это полное и необратимое разрушение всех социалистических завоева­ний, ценностей, структур, институтов и обязательное возвращение блудной дочери - России в лоно мировой системы цивилизованного капитализма. При этом допускается, что базисная часть модели постреформенной российской экономики, скопированная с лучших зарубежных образцов, может формироваться с учетом национально-исторических особенностей российского народа. Но осуществить одномоментный скачок в современный постиндустриальный капитализм наша страна, которая за годы нигилистического отношения к рынку утратила опыт и навыки продуктивного использования рыночных инструментов, вряд ли способна. В лучшем случае ей доступны лишь более примитивные формы и структуры раннего капитализма, которые органически связаны со стихийным развитием рыночной экономики в результате радикальной либерализации большинства народохозяйственных процессов. Однако этот примитивный слабоуправляемый рынок не справится с такой большой ЦОС, как Россия. Это, в свою очередь, приведет к нарастающей неуправляемости системы, и страна проявит устойчивое стремление либо включиться в работоспособные структуры других благополучных государств с устойчивой экономикой, либо образовать государственно-криминальные структуры организованной преступности, что можно рассматривать как болезненную реакцию прежней системы на ее разрушение и атомизацию. Однако криминальные структуры, не будучи производительными, рано или поздно израсходуют награбленное и начнут последовательно экспроприировать сначала крупную, среднюю, мелкую, а затем и личную собственность, что неизбежно приведет к гражданской войне особого рода - всех против всех. В конечном счете это также обернется потерей российской государственности и разделом ослабленной страны зарубежными государствами.

Надежды отечественных реформаторов на повторение (в режиме спрессованного времени) эволюции рынка от его примитивных и диких форм к современным цивилизованным формам вряд ли оправданы. В условиях геополитического противостояния ЦОС и их мощных полей притяжения для этого уже нет ни времени, ни пространства. Поэтому мы полагаем, что безоглядный отказ от отечественного социализма в пользу средневекового рынка с развитым общероссийским бартером очень напоминает в свете ранее сказанного банальную попытку реставрации, с ориентацией на позавчерашний день классической рыночной экономики. А любая реставрация, как это многократно подтверждалось историей, никогда не заканчивалась успехом и обычно превращалась в исторический фарс. В этом мы видим проявление нашей традиционной национальной ошибки: будучи первыми в реализации модели будущего устройства ЦОС, как и во многих других областях мировой цивилизации, мы, россияне, сами не доводим свои достижения до ума, не обращаем к себе на пользу собственные гениальные открытия, легко и беззаботно отказываемся от них в пользу других стран, а затем снова приобретаем плоды наших рук и умов, но уже в иностранной упаковке и по неимоверно высокой цене. А сейчас закусившим удила реформаторам придется считаться с такой дилеммой: если бывших советских людей нельзя возвратить в клетки прошлого однобоко развивавшегося социализма, то тем более невозможно загнать в джунгли криминального российского рынка, где даже не считаются с более или менее устойчивыми и определенными «законами джунглей», а предпочитают «игру без правил» и «преступный беспредел». В такой рыночной экономике нельзя не только заниматься нормальной производительной деятельностью, но и выживать как простым людям, избалованным и ослабленным прежней системой социальной безопасности, так и матерым хищникам, с завидным постоянством и безнаказанностью отстреливающим друг друга.

И если все-таки при небольшом альтернативном выборе из двух зол - тоталитарного или криминального государства -россияне на этот раз предпочтут второе, то. это можно объяснить только одним: их еще не «достали» и у них сохранились иллюзии, что в этом тотальном разрушении и разграблении мировой социалистической сверхдержавы и на их долю кое-что перепадет и они сумеют это кое-что удержать, сохранить и умножить. С исчезновением этого мифа изменится и позиция «вечно проигрывающих и обездолен­ных».

Но есть и другой путь для российских реформ. Это последовательное осмысленное совершенствование и развитие российской социалистической системы с ориентацией на лучшие мировые модели смешанной экономики.

С этой целью, с одной стороны, осуществляется селекционный отбор наиболее прогрессивных, перспективных и жизнеспособных форм прежней системы, критически используется как позитивный, так и негативный опыт социалистического строительства с существенной коррекцией общественно-политического устройства и с одновременным изучением тенденций применения социалистических дости­жений в мировой системе современного капитализма.

С другой стороны, очищенная от врожденных и благоприобретенных в течение более чем 70 лет пороков, социалистическая система также последовательно дополняется наиболее ценными и жизнеспособными фрагментами рыночной экономики, а именно: современным (маркетинго­вым) рыночным механизмом саморегулирования и самонастраивания (своеобразной вегетативной подсистемой). Она-то и обеспечивает работоспособность системы сопряжения личных целей и интересов с системными и повышает адаптивность системы к непрерывно меняющимся условиям. Такой путь предполагает также формирование двухсекторной экономики переходного периода, с помощью которой эмпирически устанавливаются наиболее приемлемые для каждой национальной модели пропорции между планово-организованными и рыночными структурами и одновременно гарантируется социальная безопасность в случае затяжного экспериментирования.