А.В. Поляков, Доцент юридического факультета СПбГУ
Н.М. Коркунов, наряду с Л.И. Петражицким и П.А. Сорокиным, принадлежал к тем блестящим ученым, профессорам юридического факультета Санкт-Петербургского Императорского Университета, которые формировали оригинальную и самобытную петербургскую школу философии права. 1 Многие правовые и политические идеи, актуализированные этими выдающимися мыслителями, сохраняют свое значение и сегодня. Политико-правовое учение Н.М. Коркунова находилось у истоков школы, и свое наиболее зрелое воплощение оно нашло в фундаментальном двухтомном труде "Русское государственное право", имевшим до революции семь переизданий.
Николай Михайлович Коркунов родился в 1853 г. в семье известного русского академика. В 1874 г. он окончил курс обучения на юридическом факультете Петербургского университета (получив золотую медаль за сочинение по государственному праву) и с 1878 по 1897 гг. читал лекции по энциклопедии права и государственному праву на этом же факультете, а с 1876 г. - и в Александровском лицее. Одновременно Коркунов преподавал в Военно-юридической академии государственное право иностранных государств и международное право. После смерти своего университетского учителя А.Д. Градовского, возглавил в Петербургском университете кафедру государственного права. В это время были опубликованы и основные работы ученого: "Лекции по общей теории права" (1886 г., множество переизданий и переводов на иностранные языки), "Международное право" (1886 г.), "Общественное значение права" (1890 г.), "Сравнительный очерк государственного права иностранных держав" (1890 г.), "Русское государственное право" (1892-1893 гг. - магистерская диссертация), "Указ и закон" (1894 г. - докторская диссертация), "История философии права" (1896 г.) и др. Ученый активно сотрудничал с рядом юридических журналов, таких как "Юридические летописи", "Журнал гражданского и уголовного права", "Журнал Министерства юстиции", и публиковал в них свои статьи. 2
В 1895 г. профессор Коркунов был назначен помощником статс-секретаря Государственного Совета. Много сил он отдавал работе в кодификационном отделе и в комиссии по финляндским законам, но в конце 90-х годов, в связи с тяжелой болезнью, вынужден был оставить профессуру и административные должности. Скончался Н.М. Коркунов в 1904 г., только-только перейдя пятидесятилетний рубеж.
Учение Н.М. Коркунова о праве и государстве несет на себе яркий отпечаток его индивидуальности, несмотря на определенную идейную зависимость от немецкой философско-правовой традиции. Профессору Коркунову удалось обосновать одну из первых в России "широкую" социологическую концепцию права, в соответствии с которой право "не перекрывается" государством, а относится к самой сути общества, сосуществуя в нем на разных уровнях и в самых различных формах. Соответственно Коркунов выделял в праве не только нормативный аспект, но и социально-деятельный, воплощающийся в правовых отношениях, а также аспект психический, обеспечивающий то, что сегодня можно назвать социально-ценностной легитимацией права. Фактически, мыслитель предвосхитил последующие попытки правовой теории выйти на интегральный вариант правопонимания, 3 в рамках которого возможно примирение нескольких научно значимых подходов к праву и установление "единого понятия права, обнимающего все явления правовой жизни". 4 Осуществить замысел в полной мере не удалось. Серьезным препятствием на этом пути явилась известная ограниченность методологического и философского кругозора ученого, ориентированного главным образом на "научный позитивизм".
"Визитной карточкой" русского правоведа стала его концепция права, в центре которого находилось понятие объективного интереса. Основываясь на учении знаменитого немецкого мыслителя Р. Иеринга (1818 - 1892), Коркунов утверждал, что главным содержанием общественной жизни является столкновение различных интересов: политических, юридических, экономических и др. Для возможности сосуществования различных интересов они должны быть разграничены. Отсюда, по мысли Коркунова, и вытекает необходимость права как средства разграничения интересов и обеспечения социального порядка. Именно в разграничении интересов Коркунов и видел основную задачу права, в отличие от нравственности, которая те же интересы лишь оценивает (как хорошие или нехорошие, достойные - недостойные и т. д.). Из данной посылки следовало довольно расплывчатое определение права, имевшее однако то преимущество, что оно позволяло петербургскому профессору избежать ряда ошибок, характерных для правопонимания, сложившегося в традиционных направлениях правоведения (в школах естественного права и правового этатизма - прежде всего). Например, ученый усматривал отличительные признаки своего определения права в том, что им не устанавливается раз и навсегда содержание юридических норм, не указывается, как разграничиваются сталкивающиеся интересы и какой принцип лежит в основании такого разграничения. Коркунов принципиально оставлял открытым вопрос о способах и причинах правообразования, а принудительность права в качестве его основного признака - категорически отвергал. Таким образом, с одной стороны, ученый явно стремился уйти от этатистской парадигмы, сводившей право к принудительным установлениям государства, но, с другой стороны, ему претили и идеологические, нормативно-ценностные определения права, характерные для естественно-правового направления.
Н.М. Коркунов исходил из того, что любая попытка определить право по его содержанию неизбежно приведет к установлению дефиниций, указывающих не на то, каково в действительности всякое существующее право (каков его онтологический статус), а лишь "каким оно должно быть по чьему-либо субъективному мнению". Вместо определения общих признаков права, в таком случае лишь "намечают идеал будущего его развития", который имеет вполне произвольную форму и идеологически заданное содержание. Таковы, в частности, как справедливо полагал Коркунов, все попытки определить право через свободу. Свобода в этом случае чаще всего понимается как основное содержание всех правовых норм (как их аксиологически значимое, как цель). Но в истории, замечает Коркунов, можно найти множество норм, не отвечающих указанному признаку. Таковы законодательные нормы кастовых государств Востока; таковы нормы античных государств, допускавших существование рабства; не являются исключением и нормы сословных государств средневековья. Для того, чтобы обойти подобного рода затруднения, защитники подобных дефиниций признают юридические нормы нормами свободы не в том смысле, будто они по содержанию всегда отражают начало свободы (как свою цель и основную ценность), а в том, что все они так или иначе ограничивают свободу человека, и в этом контексте устанавливают и нормы свободы. Однако подобное формальное определение свободы не помогает выйти из затруднения, так как любая социально обязывающая норма, как точно подмечает Коркунов, устанавливает ограничение свободы (устанавливая, что можно делать, а что - нельзя), и, следовательно, такое определение оставляет невыясненным, чем правовые ограничения свободы отличаются от ограничений, например, моральных.
Другим существенным недостатком определения права через свободу Коркунов считал то, что оно противопоставляет интересы отдельных личностей, и таким образом праву приписывается исключительно разделяющая, а не соединяющая функция. Дело в том, что по теории Коркунова свобода может быть принадлежностью только отдельной личности как субъекту сознательной воли. При этом свобода может пониматься только как чисто отрицательное понятие, указывающее "на противоположение личности всему остальному миру, на ее индивидуальное обособление. Свобода есть только отсутствие зависимости, связи; она не предполагает вовсе никакого определенного содержания. Напротив, понятие интереса, потребности есть понятие положительное и потребности, интересы личности есть именно то, что связывает ее со всем окружающим миром и, в частности, с другими людьми. Наши интересы не суть исключительно наши личные, индивидуальные интересы. Большинство их являются общими интересами или всего человечества или, по крайней мере, известной группы людей. И при осуществлении этих общих интересов мы можем сталкиваться с другими людьми, и для них требуется разграничение. Но разграничивая такие общие интересы, право не отграничивает свободу отдельных личностей, а соединяет их единством права на осуществление общего их интереса". 5
Таким образом, Н.М. Коркунов вполне в духе традиционной русской правовой философии выступает сознательным противником индивидуалистического, либерального направления в науке права, противопоставляющего личность и общество. Понимание права как норм индивидуальной свободы возможно лишь тогда, когда в обществе видят совокупность автономных личностей, связанных сознательным договором. Но оно совершенно не пригодно при взгляде на общество как на "определяющий общественный фактор", которому обязана подчиняться и личность. Законодатель при этом не ограничивается размежеванием одних индивидуальных интересов, а "все больше и больше обращает внимание на регулирование общих интересов, не могущих быть приуроченными к отдельной личности". 6 Ученый, таким образом, склоняется к своеобразной "общественной" теории права, которая лежит и в основе его учения о государстве. Право в этом случае понимается не как нечто противополагаемое индивидом обществу (естественно-правовая школа), а, напротив, как созидаемое обществом и предоставляемое им индивиду. 7 Разграничение интересов может, по мысли ученого, осуществляться в двух формах: делением объекта пользования в частное обладание по частям (установление различия моего и твоего) и приспособлением объекта к совместному осуществлению разграничиваемых интересов. На этом основании профессор основывает разделение права на частное и публичное. "На… различении моего и твоего основывается весь институт частной собственности, приводящий к поделению определенных частей общего народного богатства в частное раздельное обладание. На этом же начале основывается и институт семьи, ограничивающий каждому отдельную семейную сферу, как исключающую вмешательство сторонних лиц". В то же время, "наряду с установлением различия моего и твоего, необходимо должна существовать еще другая форма разграничения интересов, которая частью заменяет первую, как, например, в отношении к путям сообщений (которую нельзя поделить - А.П.), частью восполняет ее, как в отношении к орудиям обмена". 8
Как уже было отмечено, Н.М. Коркунов не разделял позицию правового этатизма, связывавшего право только с установлениями государства и отождествлявшего, таким образом, право и закон. Если отличительной особенностью права считать его государственно властную установленность, то хотя это и дает возможность различать юридические и нравственные нормы, но зато, как справедливо полагал ученый, слишком суживает понятие права, выводя за его рамки, например, право обычное. Поэтому закон понимался Коркуновым лишь как одна из форм права, содержание же закона, отмечал наш автор, уже раньше его издания существует как требование общественного мнения или как установившаяся судебная практика. 9
Этими исходными посылками определяется и другое важное теоретическое положение правового учения Н.М. Коркунова. Как уже было отмечено, он выступал решительным противником определения права как принудительных норм. Ученый был убежден в том, что реализация права вполне возможна и без принуждения - например, если члены общества добровольно исполняют возлагаемые на них обязанности. Поэтому, по мысли Коркунова, даже с позиций правового этатизма в лучшем случае следовало бы говорить не о том, что право всегда реализуется через принуждение, а о том, что в отношении права должна существовать возможность его принудительного осуществления. Но и такое предположение не решает проблему. Как отмечает наш правовед, принудительно осуществляемы могут быть только такие нормы, которые заключаются в применении наказаний (санкций - в широком смысле слова). Но наказать - не значит заставить. Вполне возможны такие ситуации, когда человек предпочтет наказание исполнению обязанности, и право субъекта в таком случае останется неудовлетворенным.
Говоря о невозможности связать право и принуждение в качестве его неотъемлемого признака, Коркунов имел в виду принуждение физическое. Но если под принуждением понимать и психическое принуждение, то необходимо признать, что такое принуждение сопутствует каждому правовому явлению, а поэтому, нет никаких оснований видеть в принуждении отличительный признак одного только права. Сказанное не означает, что Н.М. Коркунов недооценивал роль физического принуждения в праве. "…С прогрессом общественной жизни, - писал он, - право стремится к возобладанию над силой и пользуется ею, насколько она является пригодным средством для осуществления права. Но право может обойтись и без принуждения, и не всякое право осуществимо через принуждение". 10
Н.М. Коркунов признавал близость своего варианта правопонимания концепции Р. Иеринга, но относился к учению немецкого правоведа достаточно критически. Так, если Иеринг определял право как охрану интересов, то Коркунов настаивал на том, что право интересы лишь разграничивает. Он был убежден, что утилитарное определение права как охраны интересов приводит в последовательном своем развитии к безграничной правительственной опеке. Дело в том, что идея охраны интереса предполагает и выбор лучшего способа его осуществления. Поэтому, если задача права - охранять интересы, оно должно обязать граждан держаться в осуществлении своих интересов способов, признанных наилучшими, и, следовательно, "совершенно подавит личную инициативу, необходимый фактор общественного развития". Разграничение же интересов, по мысли ученого, напротив, только устраняет взаимные столкновения интересов, не вмешиваясь в выбор лучших способов осуществления каждого интереса в отдельности. "Насколько осуществление данного интереса не мешает осуществлению других интересов, оно определяется только требованиями целесообразности и нравственности, не регулируясь юридическими нормами. Таким образом, право как разграничение интересов, представляет середину между двумя крайностями: индифферентизмом формального понимания права и безусловным уничтожением всякой индивидуальной самостоятельности". 11 Тем не менее, в таком подходе как раз и можно усмотреть теоретическую слабость предлагаемой ученым правовой конструкции. Определяя право как разграничение, а не охрану интересов, Коркунов опирается опять-таки на определенное "мнение" или, по другой терминологии, на идеологию. Ведь он говорит о желательном варианте развития права (сохранение личной инициативы), а не о том, чем является право в своей онтологии. (Для решения этого вопроса, по-видимому, вообще необходимо покинуть почву интересов и способов их разграничения и обратиться к правовой структуре 12).
Исходя из исторического подхода к праву, ученый критиковал естественно-правовую гипотезу. Как было отмечено выше, Коркунов полагал, что право, в отличие от нравственности, не дает масштаба для оценки интересов с точки зрения этических требований. Оно лишь определяет границы осуществления интересов, устанавливает определенные права и обязанности субъектов правоотношения. Такой подход предполагает признание релятивности (относительности) права. К праву, по Коркунову, нельзя подходить с точки зрения абсолютных критериев (как это имеет место у сторонников естественного права). То, что у одних народов признается правовым, не признается таковым у других. Следовательно, утверждал ученый, не может быть абсолютной противоположности права и бесправия. Исходя из этого, Коркунов утверждал, что понятие права охватывает собой всякое разграничение интересов, независимо от того, справедливо оно, или несправедливо и кем установлено: обычаем, законом, судебной практикой или просто субъективным правосознанием.13
1 См.: Поляков А.В. Петербургская школа философии права и задачи современного правоведения // Правоведение. 2000. №2. Правовые взгляды П.А. Сорокина могут быть отнесены к Петербургской школе, несмотря на то, что большая часть его творчества пришлась на годы эмиграции, и оно затрагивало преимущественно вопросы социологии в широком смысле слова.
2 Позднее собраны в "Сборнике статей 1877-1897 гг." (СПб., 1898).
3 См. об этом: Поляков А.В. Онтологическая концепция права: Опыт осмысления // Право и политика. 2000. №6.
4 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1907. С. 56.
5 Там же. С. 61.
6 Там же. С. 62.
7 Там же. С. 81.
8 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1907. С. 178.
9 Там же. С. 66.
10 Там же. С. 75.
11 Там же. С. 84.
12 См. об этом напр.: Поляков А.В. Онтологическая концепция права: опыт осмысления // Право и политика. 2000. № 6.
13 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1907. С. 57.