И.В. Бондаренко
Экстремальный лингвистический консерватизм юридического языка проявляется в сохранении на всех уровнях лингвистических форм, от которых давно отказались в других регистрах. Нежелание юристов использовать новые, более упрощенные лингвистические формы объясняется надежностью и эффективностью проверенных конструкций, исключающих возможность неправильного толкования юридических документов.
Юридический язык представляет собой разновидность специального английского языка, используемого юристами, судьями, прокурорами и другими специалистами юриспруденции в процессе выполнения профессиональной деятельности. Законодательная и правовая деятельность весьма многообразна и связана с наложением обязательств и предоставлением прав, с составлением разного рода юридических документов, начиная от законодательных актов и заканчивая договорами между отдельными гражданами, с ведением судебных процессов и т. д.
Социальную роль юридического языка трудно переоценить: он олицетворяет и отражает власть закона над обществом. Язык юриспруденции часто сравнивают с языком религии, поскольку он предназначен воздействовать на граждан и убеждать их в силе, важности и серьезности закона [2; 3]. С целью воздействия используются многократные повторы, вводятся параллельные конструкции, архаичные слова и грамматические формы, чем обеспечивается особая ритмическая организация текста.
Пример 1. Failure of recollection is a common experience, and innocent misrecollection is not uncommon (from California Jury Instructions).
Oyez, oyez, oyez! Court is now in session!
Устойчивые фразовые клише причинно-следственного характера также убеждают граждан в особой роли закона в обществе:
Пример 2. By the power invested in me,
I now pronounce you husband and wife.
Гражданам нет необходимости понимать или знать законы, чтобы руководствоваться ими в повседневной жизни. Известный афоризм: «Незнание закона не освобождает от ответственности перед ним» утверждает, что сам факт существования закона дает ему силу. Поскольку юридический язык является престижной разновидностью специального английского языка, то профессионалы, владеющие им, обладают властью и влиянием в обществе.
Было бы неверным рассматривать юридический язык как средство коммуникации. В силу своей архисложности, обусловленной необходимостью предельной точности изложения, исключающей возможность неверного толкования, язык юриспруденции используется исключительно профессионалами. Особые социальные функции, высокая информативность, а также сложность лингвистических форм делают специальный язык неприемлемым для обычных коммуникативных целей. Принцип кооперации Грайса [6] не соблюдается даже в судопроизводстве, когда во время перекрестного допроса намеренно нарушается порядок следования вопросов, чтобы запутать свидетеля и следствие.
Документы, составленные юристами, как правило, предназначаются специалистам, поскольку большинство простых обывателей не обладают временем, терпением, специфической терминологией, чтобы понять юридические документы или вникнуть в речь юриста.
Содержание правовых и законодательных документов не изобретается каждый раз заново. Для этой цели используются готовые устойчивые фразы и выражения, закрепленные в виде формуляров. Наличие и использование таких моделей связано с особой сложностью юридического языка, который представляет трудности в использовании самими специалистами. Для успешного прочтения юридического документа требуется тщательное визуальное сканирование текста с целью установления грамматических отношений между отдельными лексическими единицами для последующего деления на фразы. Приверженность к сложившимся моделям и стандарту написания юридических текстов и нежелание обращаться к новым упрощенным формам выражений создает особый лингвистический консерватизм юридического языка, который находит свое проявление как на лексическом уровне, так и в cпецифическом использовании синтаксических конструкций.
Наиболее детальное описание юридического языка впервые осуществил D. Melinkoff, юрист по образованию. Ученый раскрыл историю возникновения специального языка, его отличия от общелитературного английского языка, а также рассмотрел проблемы, связанные с его пониманием и усвоением [7]. Однако это исследование является далеко не полным, так как не затрагивает вопросы синтаксического и дискурсивного строения языка.
Исследование синтаксического строя языка юридических документов позволило выявить ряд особенностей, составляющих специфику синтаксиса юридического языка [2; 3; 4]: использование необычно длинных предложений с придаточными уступительными и условия; отсутствие местоимений, выполняющих анафорическую функцию внутри и между предложениями и в связи с этим многократные повторы лексических единиц и целых фраз; большое количество пассивных конструкций, обстоятельственных членов предложений; необычайно разветвленные номинативные словосочетания преимущественно с определениями в постпозиции; многочисленные отрицания. Сохранение этих особенностей, многие из которых являются неприемлемыми в других регистрах, свидетельствует о крайнем консерватизме языка. Нежелание юристов изменить сложившуюся структурную организацию специального языка объясняется тем, что она уже не раз была проверена в суде и подтвердила свою эффективность и надежность.
Что касается архидлинных предложений, из которых составлены юридические документы, то они являются самодостаточными единицами, несущими в себе целостный смысл и поэтому не требующими тесной связи с тем, что им предшествует или следует за ними. Во многих видах дискурса связанная информация передается последовательностью коротких предложений, которые требуют соединительных элементов для подтверждения их целостности и связанности, в то время как юридический язык идет другим путем, объединяя простые предложения в одно сложное. При этом связь между простыми предложениями в сложное осуществляется повтором лексических единиц, чем также достигается точность передаваемой информации. В других разновидностях английского языка избыток повторов рассматривается как информационная перегруженность текста. Для их уменьшения используются анафорические местоимения, указывающие на предшествующее слово; либо вводится анафорический глагол do, который может быть использован вместо словосочетания или части предложения, а также применяется указательное местоимение (this, that), способное заменить целое предложение [5]. Поскольку существует опасность неверного истолкования анафоры, не совпадающего с замыслом автора текста, что является совершенно недопустимым для юридического языка, то юристы не используют анафорических связей между предложениями, а заменяют их многократными повторами лексических единиц, устраняя тем самым двусмысленность толкований.
Пример 3.
7. Notwithstanding the termination of the hiring under Clause 6 the Hierer shall pay all real accrued due in respect of the hiring up to the date of such termination and shall be or remain liable in respect of any damage caused to the Owner by reason of any breach by the Hirer of any stipulation herein contained and on the part of the Hierer to be performed or observed.
8. At any time before the Owner shall have recovered possession of the goods and before the Hierer shall have terminated the hiring under Section 4 of the Hier-Purchase Act 1938 (an amended) the Hierer may on the payment to the Owner of the total amount of any installments then remaining unpaid of the rent hereinbefore reserved and agreed to be paid during the term and the further sum of ten pounds purchase of the goods:
Provided that such payment as aforesaid shall be a condition precedent to the exercise of the option to purchase so conferred (this agreement not being an undertaking by the Owner to sell the goods on credit or without such payment as aforesaid being first made) and accordingly any notice unaccompanied by such payment as aforesaid of an intention to exercise the said option shall be void and shall not constitute a binding agreement to purchase or sell the goods.
Данный отрывок заимствован из договора о найме и купле и представляет собой наглядный пример юридического текста, состоящего из двух сложных предложений, отделенных друг от друга соответствующей нумерацией параграфов. Связь простых предложений в составе сложного осуществляется через повтор лексики, причем даже в тех случаях, когда использование анафорического местоимения he вместо Hierer не повлекло бы за собой нарушения смысла. Например, в восьмой строке примера 3 лексическая единица Hierer вновь появляется в тексте.
Для синтаксиса юридического языка характерны полные повествовательные, реже вопросительные предложения. Заметную роль играют предложения в повелительном наклонении. Большинство повествовательных предложений являются сложноподчиненными с придаточными условия и следствия. Упрощенная формула таких предложений имеет следующую логическую структуру: «if X, then Z shall be Y» или «if X, then Z shall do Y» [4, с. 203]. Наличие условного придаточного предложения является насущной необходимостью в структуре юридического предложения, так как любые действия или требования с точки зрения закона зависят от ряда условий, которые должны быть выполнены. В примере 3 целый каскад придаточных условных предложений вводится союзом provided that.
Включение в структуру предложения разного рода обстоятельств и их необычная позиция являются выраженной тенденцией юридического синтаксиса. Юристы используют преимущества мобильности обстоятельства в целях уточнения того или иного члена предложения для устранения двусмысленности. В примере 3 обстоятельство занимает позицию противоположную ожидаемой и формирует обратный порядок слов: on the part of the Hierer to be performed or observed (5), что объясняется необходимостью уточнения требований именно к нанимателю.
В рассматриваемом тексте также прослеживается тенденция к употреблению причастия после обстоятельства или обстоятельственного слова: herein contained (4), hereinbefore reserved (10), хотя для общелитературного языка общепринятой является последовательность причастие + обстоятельство. В юридических текстах обстоятельства часто связаны между собой сочинительной связью herein contained and on the part (4—5).
Номинализация [1] как один из определяющих признаков юридического языка состоит в использовании номинативных сочетаний большой длины. Для них характерны определения в постпозиции, что создает особую сложность для всей структуры словосочетания, как в примере 3: the payment to the Owner of the total amount of any installments then remaining unpaid of the rent hereinbefore reserved and agreed to be paid during the term and the further sum of ten pounds (8—11).
В таких конструкциях особая роль отводится причастным оборотам: any installment then remaining unpaid; the rent hereinbefore reserved and agreed to be paid during the term и т. д. Требование точности в передаче информации диктует необходимость изменения общепринятого порядка следования компонентов: определение занимает нехарактерную позицию после определяемого, тем самым акцентируя внимание неотъемлемой части сочетания: the payment TO THE OWNER of the total amount, any installments THEN remaining unpaid.
Препозитивные определения встречаются крайне редко в юридических документах. Использование such в качестве препозитивного определения имеет здесь свои особенности, как правило, после such существительное употребляется с неопределенным артиклем, однако в юридическом языке это правило нарушается, чем достигается более высокая точность наименования, например: such termination(3), such payment(12). Это грамматическое явление следует отнести к одному из характерных признаков юридического языка вместе с выраженной тенденцией использовать в качестве препозитивных определителей причастия said и aforesaid: the said opinion (16).
Глагольные сочетания представлены в специальном языке неличными формами глагола, наиболее типичное из которых имеет структуру «модальный глагол (обычно shall) + be + причастие прошедшего времени». Глагол shall в текстах законов, договоров, соглашений, контрактов и т. п. выражает долженствование, обязательства, вытекающие из законного решения, а не является показателем будущего времени. Между модальным и смысловым глаголами часто вклинивается номинативное словосочетание, как в примере 3 — между модальным глаголом may (8) и смысловым глаголом purchase (11) находится номинативное словосочетание с разветвленной структурой.
Широкое распространение в языке юриспруденции получили фразы, состоящие из дублетов, объединенных сочинительной связью: terms and conditions, false and untrue, cease and desist, able and willing, etc. Они появились в то время, когда для наименования одного и того же референта одновременно в языке существовали слова исконное английское и заимствованное из французского языка. Поскольку не было уверенности в том, что такие дублеты имеют одинаковое значение, они употреблялись одновременно, как бы дополняя друг друга, для достижения абсолютной точности: значение английского слова дополнялось его французским синонимом: goods and chattels; breaking and entering.
В анализируемом отрывке мы наблюдаем особую тщательность в подборе слов и словосочетаний, которые повторяются в тексте, что позволяет создателям документа избежать возможности их разного толкования. Четкое определение лиц, в отношении которых составлен договор, достигается многократным повторением слов Hierer и Owner без анафорического употребления местоимений, которые могли бы внести некую неопределенность в толкование положений документа. Характерный вид соединения сочетаний союзом or, указывающим на выбор, исключает всякую возможность неправильного толкования. Например, в сочетании shall be or remain liable (3) совершенно очевидна стабильность и нерушимость возложенного на нанимателя состояния ответственности, поскольку глагол to remain имеет значение‘to continue to be (in an unchanged state)’. Использование глагола to remain в этой конструкции позволяет также избежать неправильного понимания глагола shall, как указывающего на будущее время shall be, что неизбежно привело бы к ошибочной интерпретации начала срока ответственности нанимателя по истечении действия договора, а не в период его действия. Сочетание performed or observed (5) с альтернативным соединением компонентов указывает на то, что наниматель несет ответственность за ущерб, независимо от того был ли он нанесен физическими действиями или был просто обнаружен нанимателем.
Особый подбор терминов и манипулирование ими позволяет составителю договора добиться предельной четкости в истолковании обязательств нанимателя и допускает возможность для владельца воспользоваться в случае необходимости некоторой расплывчатостью формулировок. Так, например, термин liable трактуется юристами однозначно, в то время как damage является многозначным термином и допускает разное толкование (liable in respect to any damage), последнее значительно усиливается использованием местоимения any (любой) в качестве его определения. Местоимение any используемое препозитивно с терминами breach и stipulation в сочетании any damage caused by any breach of any stipulation (3—4), дает право владельцу учитывать ответственность нанимателя за любой ущерб в результате любого нарушения любого условия договора. Такая преднамеренная игра однозначными и многозначными терминами позволяет юристам привлечь внимание к наиболее значимой части документа.
Список литературы
1. Carnie A. Syntax: a generative introduction. Cornwell: Blackwell, 2003.
2. Charrow V. & Grandall J. Legal language: What is it and what can we do about it? Paper presented at the American Dialect Society Conference. Washingon, D.C., 1978.
3. Charrow V., Grandall J. & Charrow R. Characteristics and functions of legal language. In R. Kittredge & J. Lehrberger (eds.). Sublanguage: Studies of language in restricted semantic domains. Berlin: Walter de Gruyeter, 1981.
4. Crystal D. & Davy D. Investigating English style. London: Longman, 1969.
5. Crystal D. The English language: A guided tour of the language. Suffolk: Penguine Books, 2002.
6. Grice H.P. Logic and conversation. In P. Cole & J.L. Mogan (eds.) Syntax and Semantics. Vol. 3.Speech acts. New York: Academic Press, 1975.
7. Melinkoff D. The language of the law. Boston: Little, Brown, 1978.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://old.albertina.ru/