М.Ю. Коробко
Среди усадеб, вошедших в черту Юго-Западного округа. Узкое, безусловно, одна из интереснейших. Здесь почти целиком сохранился усадебный комплекс: бывший барский дом с флигелями, службы, дом управляющего, ледник, оранжерея, конный двор и кузница, церковь, парк с системой террасных прудов, трое ворот. Именно по Узкому можно составить себе представление не только о парадной, но и хозяйственной жизни большого помещичьего имения.
Несомненно, в создании ныне существующего ансамбля, начавшего складываться еще с конца XVII в., принимали участие многие зодчие, но пока известно всего несколько имен. Наиболее раннее из них - "архитектур" Василий Васильевич Александров (1790-не ранее 1856), который посетил усадьбу 6 февраля 1846 г. В то время владельцем Узкого был Владимир Петрович Толстой (1805-1875), впоследствии дослужившийся до генерал-майора и вышедший в отставку. Он унаследовал имение от своего отца генерала от инфантерии графа Петра Александровича Толстого (1769?-1844) - одного из начальников народного ополчения в 1812 г.
На первый взгляд, сделанный графом выбор нового владельца имения мог показаться несколько странным. Ведь В.П. Толстой был четвертым сыном, а обойденными оказались его старшие братья: Алексей (1798-1854) и Егор (Георгий, 1803-1874), позже произведенные в генерал-лейтенанты, а также Александр (1801-1873), обер-прокурор Синода, в московском доме которого умер Н.В. Гоголь. И все они с детства были связаны с Узким. Предпочтение, оказанное В.П. Толстому, обусловлено тем, что к нему в наибольшей мере "перешли" сельскохозяйственные увлечения и навыки отца. Завещая имение Владимиру, Петр Александрович тем самым обеспечивал дальнейшую судьбу Узкого.
С 1811 г. Узкое принадлежало матери будущего владельца статс-даме Марии Алексеевне Толстой, урожденной княжне Голицыной (1772-1826), именем которой заканчивается комедия А.С. Грибоедова "Горе от ума". "Ах! боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна", - восклицает Фамусов. Очевидно, именно ее имя увековечено в названии находящейся за прудами части имения: "Марьина Роща". Еще в 1795 г. при содействии самой императрицы Екатерины II Марии вышла замуж за одного из молодых, приближенных ко Двору военных, графа П.А. Толстого, тогда полковника, отличившегося при взятии штурмом предместья Варшавы - Праги.
Чета Толстых переехала в Узкое и стала постоянно жить в нем лишь с 1816 г., когда граф был назначен командиром 5-го пехотного корпуса, расквартированного в Москве и ее окрестностях. С этого времени начался сельскохозяйственный расцвет Узкого. В имении появились великолепные теплицы и оранжереи. Выращивание в них цветов стало любимым увлечением П.А. Толстого. Серьезно заниматься сельским хозяйством он стал после вынужденной отставки с поста посла в наполеоновской Франции в 1808 г. С того времени Толстой жил в своем тульском имении Троицком либо в Москве, не занимая какой-либо определенной должности. Фортуна, ранее благосклонная, отвернулась от него. Ордена, чины, заслуги и бурное прошлое, в котором было и соучастие в убийстве Павла I, - все это оказалось забыто. Лишь Отечественная война 1812 г. вновь вернула графа на государственную службу. Он возглавил Низовой округ ополчения с центром в Нижнем Новгороде. Возможность для занятий сельским хозяйством предоставилась Толстому после возвращения из заграничных походов. Рядом с местом новой службы оказалось такое великолепное поприще для приложения своих сил, как имение жены Узкое.
После переезда П.А. Толстого в Москву в его доме в приходе церкви Николы в Хлынове стали регулярно собираться лица, которые "в дружеских беседах о благе Отечества, еще отмеченного последствиями вторжения врага, начали сознавать необходимость обратить внимание на земледелие и сельское хозяйство как на основу народного благосостояния". Становление этого кружка по времени примерно совпадает с появлением декабристских "Союза благоденствия" и "Союза спасения".
Кружок культурных помещиков, тесно связанных с военной и гражданской администрациями города, "легализовался" в 1820 г. в виде Императорского Московского общества сельского хозяйства тогда единственной подобной организации в России. Общество возглавил старинный приятель Толстого, князь Дмитрий Владимирович Голицын (1771-1844), только что назначенный генерал-губернатором Москвы. Сам граф удовольствовался должностью заместителя, то есть вице-президента. Его соседями по подмосковному имению стали другие не менее деятельные члены Общества. Второму вице-президенту, князю С.И. Гагарину, до 1862 г. принадлежало Ясенево; отставной генерал-майор А.И. Герард еще до войны 1812 г. вступил во владение Большим Голубиным; полковник князь Н.С. Меншиков унаследовал имение Черемушки-Знаменское. Поэтому можно говорить о существенном влиянии Общества сельского хозяйства на экономическую жизнь региона.
В 1821 г. увидел свет первый номер "Сельскохозяйственного журнала", популяризировавшего интенсивную деятельность Общества. Под таким названием это издание просуществовало целое десятилетие, после чего, в связи с расширением тематики, было переименовано в "Журнал сельского хозяйства и овцеводства". Экономист Степан Алексеевич Маслов (1794-1879) в своих мемуарах, особо отметив причастность П.А. Толстого к этому печатному органу, писал: "Издание журнала и сношения Общества внутри и вне России, возложенные на непременного секретаря, обязывали меня докладывать графу Петру Александровичу о предметах переписки Общества, как официальной с Министерством государственных имуществ, так и частной, а потому я нередко приезжал к нему в его подмосковное село Узкое и имел утешение видеть, как он принимал к сердцу все, относящееся до чести нашего Общества и пользы общественной".
Толстой юридически стал владельцем имения после кончины своей жены, последовавшей "от горячки" 25 декабря 1826 г. Но еще ранее воцарение Николая I оторвало его от любимого Узкого. Входя в ближайшее окружение нового монарха, граф вынужден был большую часть времени проводить в Петербурге. Он заседал во всевозможных комитетах и комиссиях и обрел целую серию разнообразных должностей: управляющий штабом его величества, шеф лейб-гвардии Московского полка, главнокомандующий Петербурга и Кронштадта и т.д.
"Последние годы своей жизни он провел в Москве, которую любил, как хранилище всего отечественного и заветного. Лето проводил обыкновенно в подмосковной, в своем Узком, посреди сельских работ и занятий, напоминая самою простотою своей жизни что-то древнее", - писал о П.А. Толстом журнал "Москвитянин". Граф Петр Александрович скоропостижно скончался 28 сентября 1844 г. в своем московском доме. В этот день он собирался посетить Узкое, "чтобы посмотреть, как поставили в оранжереи и простенки растения, и подышать дней пять свежим воздухом" .
Во 2-й половине 1880-х гг. находящуюся в Узком усадьбу реконструировал архитектор-художник Сергей Константинович Родионов (1859-1925). Он находился в свойстве с тогдашним владельцем имения егермейстером князем Петром Николаевичем Трубецким (1857-1911), который в течение многих лет занимал выборные посты сначала Московского уездного (1887-1892), а затем губернского предводителя дворянства. По инициативе его отца Николая Петровича Трубецкого (1828-1900), в качестве почетного опекуна ведавшего и Екатерининским институтом, при котором одно время служил С. К. Родионов, и таким образом бывшего непосредственным начальником архитектора, и состоялось переустройство барского дома в Узком.
Выбор зодчего, определявшийся главным образом родственными отношениями, оказался не очень удачным. Постройки С.К. Родионова в Москве, выполненные в стиле эклектики, прочны, добротны, иногда даже красивы, но не являются выдающимися. Кроме того, реконструировать здание подчас сложнее, чем его строить. Дом в Узком был сооружен еще в 1770-х - 1780-х гг. генерал-майором князем Алексеем Борисовичем Голицыным (1732-1792). От прежней постройки архитектор сохранил лишь коробку дома и сильно вынесенный вперед портик с ведущим к нему пандусом - въездом для карет. Здание получило новую обшивку с суховатым декором, новую отделку интерьеров, пристройки. Дом стал более удобным для жилья, но навсегда утратил былое очарование старины.
Одна из дочерей П.Н. Трубецкого, княгиня Любовь Петровна Оболенская (1888-1980), незадолго до своей смерти в Америке, вспоминая молодость, описала усадьбу, в которой прошло ее детство: "В большом доме было две террасы - одна крытая и вся обсаженная растениями и цветами из оранжерей (которых было много: 2 - 3 большие оранжереи только в растениях и с цветами, 1 оранжерея только в персиках, 1 с другими фруктами и редкими цветами и 1 исключительно с розами). С другой стороны дома была открытая терраса с колоннами, где стояли только большие лавровые деревья.
Крытая терраса: в одном углу среди растений было устроено нечто вроде гостиной - диван, столы, кресла, лампы. Посреди террасы был наш большой столовый стол (на наше большое семейство: двое родителей, пятеро нас, детей, и четверо-пятеро гувернанток и учителей - были обыкновенно немка, француженка, англичанка, учительница музыки (фортепьяно) и два учителя для моих братьев по математике, истории... так что обеденный стол обыкновенно был на 12- 14 человек).
Балкон с этой стороны дома снижался в сад по длинным деревянным ступеням, на которые по окончании завтраков и обедов все садились".
Но случилось так, что в стенах этого безмятежного дома произошло событие, потрясшее всю Россию. В Узком 31 июля 1900 г. скончался один из выдающихся отечественных мыслителей - философ Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900). Он дружил со сводными братьями владельца усадьбы Сергеем и Евгением Николаевичами Трубецкими (1862-1905 и 1863-1920), профессорами Московского и Киевского университетов. Первый из них проводил с семьей летние месяцы в Узком в 1895 и 1900 гг. Именно к С.Н. Трубецкому 15 июля 1900 г., в день своих именин, уже тяжело больным приехал В.С. Соловьев, сопровождаемый их общим знакомым писателем Николаем Васильевичем Давыдовым (1848-1920), в то время занимавшим пост председателя Московского окружного суда.
"Поездка наша в Узкое была не только тяжела, но прямо кошмарна, - вспоминал позднее Н.В. Давыдов. - В[ладимир] С[ергеевич] совсем ослабел, и его приходилось держать, а между тем движение пролетки возбудило в нем вновь морскую болезнь; дождь усилился и мочил наши ноги, и стало благодаря ветру холодно. Ехали мы очень тихо, так как на шоссе растворилась липкая грязь, и пролетка скользила набок, и было уже темно. В одном месте дороги В.С. попросил остановиться, чтобы темного отдохнуть, добавив: "А то, пожалуй, сейчас умру". И это казалось, судя по слабости В.С., совершенно возможным. Но вскоре он попросил ехать дальше, сказав, что чувствовал то самое, что должен ощущать воробей, когда его ощипывают, и прибавил: "С вами этого, конечно, не могло случиться" .
Когда они наконец доехали до Узкого, В.С. Соловьев не смог самостоятельно выйти из пролетки. Его вынесли на руках и, побоявшись нести на второй этаж, где были жилые комнаты, уложили на диван в кабинете П.Н. Трубецкого, тогда бывшего в отъезде. На следующий день В.С. Соловьев начал говорить о своей скорой смерти. 18 июля он исповедался местному священнику Сергею Алексеевичу Беляеву (1867-не ранее 1911) - законоучителю земского училища. За больным ухаживали жена С.Н. Трубецкого Прасковья Владимировна (1860-1914) и ее двоюродная сестра и близкая подруга Аграфена Михаиловна Панютина (ум. не ранее 1926 г.) - обе урожденные княжны Оболенские. Последняя в своих мемуарах отметила, что после исповеди состояние В.С. Соловьева резко ухудшилось.
"В последующие дни нам удалось раздобыть сначала одного доктора, потом и другого, молодого врача [Александра Васильевича] Власова, который и оставался при нем до конца. Доктора спали в соседней комнате, а мы сидели при больном всю ночь, так как сестер милосердия еще не было; я у изголовья его - прикладывала к его лбу холодные компрессы, а Прасковья Владимировна меняла согревающие компрессы на груди.
Он метался, стонал и бредил на греческом, латинском, французском и итальянском языках; минутами, как будто узнавая нас, говорил нам благодарные ласковые слова, прибавляя:
- Вы ничего больше не можете, ничего.
Звал свою мать, беседовал с некоторыми знакомыми и друзьями, но чаще всего его бред останавливался на евреях, и он повторял, что их ждут ужасные гонения.
- Молиться за них надо, - восклицал он постоянно.
Днем его преследовал Китай; ему казалось, что оттуда надвигаются несметные полчища.
Quelles sont ces figures jaunes grimaзantes? (Что это за желтые гримасничающие лица (франц.)) - спрашивал он неоднократно.
Потом мы догадались, что его беспокоят лица, сотканные в той материи, которой была обтянута высокая спинка дивана, на котором он лежал. Прасковья Владимировна завесила эту спинку простыней и приколола к ней довольно большое распятие из слоновой кости".
Во время болезни В.С. Соловьева к нему в Узкое приезжал историк Василий Осипович Ключевский, вызвавший его сестер и мать Поликсену Владимировну Соловьеву, вдову историка С.М. Соловьева - учителя В.О. Ключевского. Она вместе с дочерьми Надеждой и Поликсеной поместилась рядом с комнатой больного в так называемой "диванной". 30 июля началась агония, сопровождавшаяся повышением температуры, и на следующий день, 31 июля, около девяти часов вечера В.С. Соловьев скончался . До похорон его тело находилось в Казанской церкви, расположенной недалеко от барского дома.
Храм соорудил в 1690-х гг. тогдашний владелец Узкого боярин Тихон Никитич Стрешнев (1649-1719) - глава Разрядного приказа. Это здание, выполненное в духе нарышкинского барокко, но не совсем традиционное для этого стиля, является лучшим по архитектуре культовым зданием из находящихся (и находившихся) на территории округа. В 1902 г. была завершена реставрация его интерьеров (они не сохранились), проведенная под наблюдением члена Московского Археологического общества Александра Фелициановича Мейснера (1869-1935), впоследствии профессора архитектуры. Уже в наше время, в 1979 г., храм получил ныне существующие шлемовидные купола, достоверность которых сомнительна. После недавней передачи церкви общине верующих ступени главного входа были залиты бетоном, а в 1994 г. окружающая территория была огорожена нелепым металлическим забором, исказившим восприятие здания. Почти вплотную к церкви поставили гараж и строительную "бытовку".
Племянник В.С. Соловьева - Сергей Михайлович Соловьев, позже ставший поэтом-символистом и греко-католическим (униатским) священником, вспоминал, что, когда он и его отец Михаил Сергеевич приехали в Узкое и в сопровождении С.Н. Трубецкого отправились в церковь к телу философа, то увидели, что полагавшихся по обряду молитв над ним никто не читал . 3 августа состоялись похороны. После литургии гроб с телом В.С. Соловьева был вынесен из храма и поставлен на траурную колесницу. Печальная процессия отправилась в Москву по Старому Калужскому шоссе. После отпевания в церкви Московского университета, в присутствии родственников, друзей и знакомых покойного, в том числе товарищей министров внутренних и иностранных дел князей А.Д. Оболенского и В.С. Оболенского-Нелединского-Мелецкого, председателя Союза взаимопомощи русских писателей и ученых П.Н. Исакова, профессора архитектуры К.М. Быковского, возглавлявшего Московское общество любителей художеств, тело В.С. Соловьева было похоронено рядом с могилой его отца на территории Новодевичьего монастыря. В своей речи над могилой профессор Московского университета В.И. Герье сказал:
"Радость и надежду ты всюду с собой вносил, дорогой Владимир Сергеевич. Радость и надежду внушал ты тем, кто знал тебя ребенком в отцовском доме; радость и надежду испытывал тот, кто встречал твой вдумчивый взор на студенческой скамье; радость и надежда овладели всеми нами, когда ты в Московском университете водрузил знамя истинной философии, долго забытой... Ты расправил крылья и поднялся к более широким горизонтам, к более высоким общим задачам. Ты прошел светлым лучом по нашей серой общественной жизни. Ты страстно отзывался на все запросы общества, ты боролся против его идолов, и оно еще многого ожидало от тебя" .
После кончины В.С. Соловьева интерьер кабинета, в котором прошли две последние недели его жизни, около двух десятилетий сохранялся в неизменном виде. Над диваном была укреплена металлическая табличка с надписью о произошедшем. Узкое стало местом паломничества почитателей В.С. Соловьева.
Сергей Николаевич Трубецкой после этой трагедии больше не проводил лето в Узком. Несмотря на значительную разницу в возрасте, он ненадолго пережил своего друга. Став в 1905 г. первым выборным ректором Московского университета, С.Н. Трубецкой должен был поехать в Петербург на прием к министру народного просвещения В.Г. Глазову, который на заседании комиссии по выработке университетского устава в грубой форме высказался против поданной ему петиции в защиту нескольких студентов, исключенных из университета. Прямо на заседании у Трубецкого произошел инфаркт. 29 сентября 1905 г. он умер, пробыв ректором Московского университета менее месяца.
Его двоюродный брат скульптор Павел (Паоло) Петрович Трубецкой (1866-1938), иногда посещавший Узкое, выполнил в 1900 г. скульптурную группу "Дети Трубецкие". Это присутствовавшие в Узком во время болезни В.С. Соловьева сыновья С.Н. Трубецкого - Николай (1890-1938), впоследствии крупный ученый филолог, член Пражской Академии наук, и Владимир (1892-1937), ставший писателем. В 1949 г. скульптура, ранее украшавшая усадьбу, была передана Русскому музею.
В 1922 г. в Узком был организован санаторий, первоначально находившийся в ведении Центральной комиссии по улучшению быта ученых, а позже переданный Академии наук. Первые дни его существования едва не ознаменовались трагедией. В июле 1922 г. сотрудники ГПУ попытались арестовать отдыхавшего здесь профессора Александра Ивановича Угримова (1874-1974), который как председатель Общества сельского хозяйства входил в руководство Помгола - организации, оказывавшей помощь голодающим Поволжья. Арест не состоялся: брат профессора - заместитель председателя комиссии ГОЭЛРО Борис Иванович Угримов (1872-1941), добравшийся в Узкое раньше чекистов, предупредил его. Осенью А. И. Угримов был выслан из страны вместе с группой известных философов и писателей, нелояльно относившихся к режиму. После войны он приехал в СССР и был реабилитирован .
Комната, в которой умер В.С. Соловьев, стала использоваться в санатории как читальня, что вызвало справедливое негодование уже полуопального поэта Осипа Эмильевича Мандельштама, отдыхавшего в Узком в 1928 г. Ныне в этой комнате стоит огромный бильярд, а по стенам развешаны картины из коллекции почетного академика Николая Александровича Морозова (1854-1946), привезенной из его имения Борок, находящегося в Некоузском районе Ярославской области. Имение было оставлено Н.А. Морозову как видному ученому, к тому же имевшему значительные заслуги перед революцией. Около двадцати лет он находился в одиночном заключении в Шлиссельбургской крепости, будучи осужден вместе с другими народниками. Картины из коллекции Н.А. Морозова принадлежат кисти лучших русских художников конца XIX - начала XX вв. Экспозицию из них выстроил художник Николай Павлович Пахомов (1890-1978), в то время бывший консультантом Президиума Академии наук.
Эти вещи прекрасны сами по себе. Но, к сожалению, о В.С. Соловьеве этой комнате напоминает лишь его плохо отретушированная фотография. Табличка с надписью о его смерти была цела до середины 1970-х гг. Диван, на котором скончался В.С. Соловьев, по всей вероятности исчез во время Великой Отечественной войны вместе с большей частью предметов интерьера времен Трубецких. Тогда в усадьбе размещались госпитали. Чтобы как-то возместить нанесенный ущерб, в Узкое и были привезены картины Н.А. Морозова, а также мебель и другие предметы из Борка. По-видимому, почти одновременно поступили картины, вывезенные из музеев побежденной Германии замка Шарлотенбург и находящейся под Потсдамом бывшей резиденции курфюрстов. Благодаря всем этим памятникам искусства Узкое является не только усадьбой, но и фактически музеем (к сожалению, закрытым), изучение и описание коллекций которого заслуживает внимания.