Вадим Руднев
В своем последнем трактате "О достоверности" (1951) Людвиг Витгенштейн пишет: "Что бы значило сомневаться. что у меня две руки? Почему я не могу этого даже вообразить? Во что бы я верил, если бы не верил в это? У меня ведь еще нет системы, в которой могло бы зародиться подобное сомнение".
В том же трактате он пишет, что сомнение и вера образуют своеобразную систему нашего знания. Что есть вещи, которые несомненны, и что, отталкиваясь от них, мы можем сомневаться в чемто другом, что и составляет процесс познания.
Для того чтобы двери могли двигаться, петли должны оставаться неподвижными. Так он подытожил свой вывод.
"Что бы значило сомневаться, что у меня две руки? (Витгенштейн здесь цитирует знаменитый доклад своего друга, философа Джорджа Эдварда Мура "Доказательство существования внешнего мира") (см. существование).
Но предположим, что когда-то достаточно давно я попал в аварию, потерял сознание и мне ампутировали левую руку, но сделали такой искусный протез, что он сходил за настоящую руку. Чтобы меня не травмировать, мне решили не говорить, что у меня искусственная рука.
И вот однажды я прихожу к приятелю, знавшему меня давно и бывшему в курсе этой истории, и говорю: "Это верно так же, как то, что у меня две руки". На что он отвечает: "Нет, к сожалению, ты ошибаешься, твоя левая рука - искусно сделанный протез". И рассказывает мне эту историю. Нужды нет, что мой контрпример похож на сюжет фильма "Бриллиантовая рука". Мне кажется, что не учитывать эстетический опыт в эпоху позднего постмодервизма невозможно. Недаром философия вымысла возникла лишь в 1970-е гг.
Защищая достоверность, Витгенштейн защищал позитивное знание конца ХIХ в., которому он всегда парадоксально оставался верен.
Защищая недостоверность, я отстаиваю фундаментальность эпистемологии второй половины ХХ в. Представление о том, что реальный мир - это лишь один из возможных (см. семантика возможных миров).
Если бы в приемной психоаналитика пациент сказал бы ему, что он уверен, что у него две руки, аналитик построил бы на этом целую теорию невроза. Витгенштейн, говоря о своей уверенности в том, что он знает, что у него две руки, забывает свой же тезис, что значение меняется при переходе в другой контекст.
"Ну а, допустим, я говорю, - пишет Витгенштейн, - указывая на определенный объект: "Моя ошибка тут исключена - это книга". Что представляла бы собой ошибка на самом деле? И есть ли у меня представление об этом?"
Допустим, на столе лежит коробка для сигар, сделанная, как книга. Ошибиться легко.
Пример симуляции с книгой приводил Гилберт Честертон в рассказе "Проклятая книга". В этом рассказе к одному профессору, увлежающемуся магией, приходит некий шарлатан, заявляющий, что принес волшебную книгу, раскрыв которую каждый исчезает. Книгу он оставил в приемной у секретаря. С волнением входят в приемную. Ни книги, ни секретаря нет. Загадку шарлатана рассказывает, как всегда, отец Браун. Никакой книги не было. И шарлатана не было. Просто секретарь профессора, которого тот оскорбительно до сих пор не замечал, решил сыграть с ним шутку.
Мы живем в эпоху тотальной недостоверности: политика с дутыми фразами; газеты, которые врут и не краснеют; наука, которая делает открытия, которые уже никому не нужны; войны, которые начинаются и заканчиваются Бог знает почему.
Осознание недостоверности есть наиболее краткий путь к достоверности.
Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Избр. философские работы. Ч. 1. - М., 1994.
Руднев В. О недостоверности // Логос. - М., 1998. - М 9.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/