Ж.Б.Абылхожин
В начале 1950-х годов страна испытывала достаточно острый продовольственный кризис. Вольно или невольно, но новое руководство в лице Н.Хрущева и его креатуры должно было продемонстрировать обществу свое видение выхода из него.
Теоретически ситуация могла развиваться по двум путям. Первый вариант выхода из кризиса предполагал радикальную развязку, а именно: глубокую трансформацию системы производственных отношений, т.е. переход к рыночным механизмам, а также включение личного интереса, что было достижимо лишь по мере приватизации собственности, и прежде всего - на землю. Понятно, что подобное развитие событий даже не обсуждалось.
В целях самосохранения Система выбрала гораздо более привычную, так сказать, экстенсивную модель решения проблемы. Смягчить (а затем устранить) продовольственный коллапс предполагалось за счет резкого увеличения зернового клина. В этой связи был взят курс на распашку гигантских земельных массивов на востоке страны, т.е. "освоение" целины. Для этого не требовалось поступаться идеологическими догмами. Достаточно было собрать в единую армаду тракторы и, обыгрывая энтузиазм народа, совершить марш-бросок за Урал.
Таким образом, будет правомерным сказать, что в известном смысле целина сыграла роль фактора, сработавшего на реанимирование входившей в состояние комы системы, оттянув ее агонию еще на долгие годы (подобно тому, как чуть позже Самотлор, позволив долгие годы держать страну на наркотике нефтедолларов и создавать иллюзию благополучия). Хотя и гипотетически, но можно предположить, что если бы не "целинный маневр", то возможности для сохранения Системы в неизменном виде оказались бы еще более суженными.
Отвергая данный тезис и пытаясь найти ему контрдоводы, некоторые исследователи обычно утверждают, что Н. Хрущев просто не имел другого выхода, ибо подъем зернового производства в традиционно сложившемся земледельческом ареале (Украина, юг России и т.д.) был в то время невозможным в силу недостаточного развития химической отрасли, т.е. промышленности удобрений.
Соглашаясь с констатацией последнего обстоятельства, следует тем не менее подчеркнуть, что даже за пределами рыночно-приватизационной возможности, т.е. в рамках привычного экстенсивного варианта, имелись достаточно приемлемые, во всяком случае, альтернативные по отношению к "целинной идее" пути решения проблемы. Их просто не могло не быть, если учесть уже хотя бы ту данность, что из 300 млн. га черноземных и чернозе-мовидных почв мира 190 млн. га, или две их трети находились на территории СССР. Это ли не гигантский резерв! Кроме того, нужно вспомнить, что в 1954-1958гг. средняя урожайность зерновых составила на целине всего 7,3 ц/га, а в 1962-1965гг. и того меньше - 6,1 ц/га. Как справедливо утверждают экономисты, при таком положении прирост урожайности в стране даже на один центнер по своему результату был бы фактически равносилен освоению всей целины (1). Добавим, что для поднятия урожайности на один центнер вовсе не требовалось "большой химии", достаточно было придерживаться технологической дисциплины или, допустим, провести на полях снегозадержание.
Одним словом, есть основание того, что идея целины, выдвинутая февральско-мартовским (1954г.) Пленумом ЦК КПСС, отнюдь не носила неизбежно-необходимого характера. Напротив, данная акция была лишена объективно обусловленных предпосылок и в своем сущностном целеполагании была движима скорее политико-идеологическими моментами, нежели мотивами сугубо экономической рациональности. Наиболее масштабные распашки предполагалось осуществить на севере Казахстана. С этого времени именно целина становится наиболее зримым символом восприятия образа Казахстана, предметом особой заботы республики и страны в целом. Что касается Н. Хрущева, то для него она стала подлинной idee fix, важнейшим критерием подбора и расстановки руководящих кадров в республике.
Уже на сентябрьском (1953г.) Пленуме ЦК КПСС он подверг критике руководство Казахстана за недостаточную реализацию сельскохозяйственного потенциала. В этой связи руководителям партийной организации и правительства республики было предложено (естественно, в директивном порядке) разработать конкретный план подъема целинных земель. В конце ноября 1953г. такой план был представлен в ЦК КПСС. В соответствии с ним предполагалось, что в течение 1954-1957гг. посевные площади в Казахстане будут увеличены на 2,5 млн. гектаров (2).
Понятно, что такие "робкие наметки" не устраивали "Дом на Старой площади" (здание ЦК партии), ибо там уже дозревал план гораздо более крупномасштабных распашек "целинной нови", и не за четыре, а буквально за один-два года. Поэтому вскоре Москва (соблюдая, впрочем, политес в виде пленумов и прочее) снимает с должности секретаря Казахстанской партийной организации Ж. Шаяхметова, а затем и председателя Совета Министров Н. Ундасынова. Новым главой правительства назначается Д.Кунаев. А для "укрепления партийной организации республики" Центр направил сюда одного из организаторов партизанского движения в годы войны, а тогда министра культуры СССР П. Пономаренко (первым секретарем республиканской партийной организации) и первого заместителя начальника Главного политического управления Советской Армии Л. Брежнева (вторым секретарем).
Трудно сказать, сколько раз бывал Л. Брежнев на западе, востоке или юге республики, но с целины (согласно ненаписанным им мемуарам) он буквально не вылезал, чем и заслужил в дальнейшем расположение Н. Хрущева (после XX съезда КПСС в 1956г. стал секретарем ЦК). Сам же лидер страны шесть раз приезжал в Казахстан, неизменно посещая при этом целину. К этому времени (1962г.) по его инициативе пять северных областей республики были объединены в Целинный край (Н. Хрущев: "... Пора переходить на краевое управление народным хозяйством.... а в перспективе исчезнут границы между республиками") (3) со "столицей" в городе Акмолинске, переименованном им же в Целиноград ("С этой могилой – (русский перевод Акмолы ему дали как "белую могилу" -Ж. А.) надо кончать и город переименовать в Целиноград!") (4).
Здесь будет уместным сказать, что в отношении целинного региона у Н.Хрущева было в разное время немало «задумок», многие из которых были в духе его печально знаменитых «волюнтаристских» экспромтов. Так он, например, поддерживал первого секретаря Целинного крайкома Компартии Казахстана Соколова, который инициировал идею создания 16-ой, «целинной» союзной республики со своими ЦК и Советом Министров (в которые должны были быть преобразованы Крайком Компартии Казахстана и Крайисполком) (5).
Вернемся, однако, к целине. Если рассматривать ее в призме современных социально-экономических и политических реалий, то ее роль для республики несомненна. Во многом благодаря ей в Казахстане производится на душу населения от 1,5 и более тыс. кг зерна. Между тем согласно мировой практике для снятия продовольственной проблемы достаточно иметь показатель в пределах 1 тыс. кг. Таких стран насчитывается в мире лишь несколько (Канада, Австрия, США, Дания, Франция, Венгрия, Румыния и другие). Следует также иметь в виду, что 90-95 процентов мировых посевных площадей, отводимых под хлебные злаки, занимают мягкие пшеницы, тогда как целинный регион Казахстана производит преимущественно твердую пшеницу, ее сильные сорта, отличающиеся высоким содержанием белка; именно здесь находится один из крупнейших мировых массивов ее производства (для сравнения: из сотни килограммов муки, произведенной из зерна с низкими технологическими качествами, выпекают 91 килограмм хлеба, а из такого же количества муки сильного зерна - 115 килограммов; 20-30 процентов сильной пшеницы, добавленной к слабому зерну, уже позволяют получить качественный хлеб). Отсюда ясно, что в результате освоения целинных земель республика получала в принципе все предпосылки не только для полного удовлетворения собственных потребностей, но и для выхода на мировой рынок в качестве страны-экспортера высокотехнологического зерна (отвлекаясь, заметим, что из всех республик бывшего СССР только Казахстан обладает таким потенциалом, что, естественно, увеличивает возможности его политического влияния в пространстве СНГ; например, Россия потребляла около 130 млн.т зерна, а производила в среднем 105 млн; недостающую разницу возмещали завозом из Казахстана - до 4 млн. т и импортом).
И все же, если рассматривать "целинный вопрос" в контексте таких моментов, как экологическая рациональность, экономическая целесообразность и социальная эффективность (политический дискурс дан выше), то выявится немало и негативных сторон целинной эпопеи. Думается, что уже первый аспект снимает чрезмерный позитив в оценке целины. В первые же годы (1957-1958гг.) в результате беспрецедентных распашек начались пыльные бури на легких почвах в Павлодарской области, а в начале 60-х годов процессы дефляции (выдувания почв) охватили земли всего целинного региона. К 1960г. в Северном Казахстане было подвержено ветровой эрозии более 9 млн. га почв, что равнялось тогда примерно всей сельскохозяйственной площади такой страны, как Франция.
Правда, в дальнейшем были разработаны почвозащитные системы земледелия, в частности, безотвальная обработка почвы (отвальный плуг был заменен на плоскорез, что позволяло сохранить стерню и другие органические остатки). Однако, как отмечают специалисты-экологи, любые мероприятия в современных их формах лишь смягчают, но отнюдь не обеспечивают необходимой защиты окружающей среды. Следовательно, даже щадящие системы обработки почв не решают проблемы, а что касается основы степного целинного земледелия - паров, то, как известно, чистый пар наиболее подвержен ветровой и особенно водной эрозии, т.е. является сильным источником потерь почвенного плодородия.
Сказанное отчасти объясняет, почему Советский Союз терял больший объем верхнего слоя почв, чем любая другая страна. Подробная информация о масштабах эрозии в стране отсутствовала, однако, по самым осторожным оценкам Института всемирного наблюдения Лестера Брауна (США), потери верхнего слоя почвы на пахотных землях бывшего СССР составляли почти 2,3 млрд. т в год (6). И значительная часть этих почвенных потерь приходилась на целинные районы Казахстана. За период освоения целинной пашни потери гумуса из пахотного горизонта превысили миллиард тонн, или треть его ис-ходныхх запасов в черноземах и каштановых почвах. Наблюдалась не только дегумификация, но и существенное ухудшение структуры и водных свойств, что неизбежно вело к снижению устойчивости почвы к эрозии.
Гумусный слой разрушался, а вместе с гибелью его каждого миллиметрового слоя на одном гектаре терялось 76 кг азота, 240 кг фосфора, 800 кг калия, и никакая "большая химия" не способна была компенсировать потери. Слой этот весьма тонкий: если представить Землю в виде футбольного мяча, то слой почвы должен быть изображен оболочкой тоньше человеческого волоса.
Между тем функция почв многообразна. Современная наука фиксирует их гидросферные, атмосферные, литосферные, общебиосферные, наземно-экосистемные корреляты. Например, выявлено влияние гигантских распашек на глобальные нарастания засушливости (скажем, из 25 лет - с 1960 по 1985гг. - 23 года оказались в районах целинного Казахстана, Нижней Волги и других районах засушливыми). К сожалению, на современном уровне эколого-географического прогноза предугадать региональные и глобальные последствия масштабных антропогенных (в данном случае агрогенных) воздействий на природную среду весьма трудно. Тем не менее не вызывает сомнения, что такое воздействие способствует деградации отдельных компонентов биосферы Земли, приводит к разбалансировке исторически сложившихся круговоротов и общему качественному перерождению. Разрушение же эволюционно возникшей качественной определенности и специфичности делает проблематичным развитие цивилизации.
Таким образом, целинные земельные распашки в Казахстане (в 1954-1960гг. здесь было поднято 25,5 млн. га) не могли не дать масштабных негативных проекций. Приняв курс на целину, отражавшую стратегию глобально расширяющегося (экстенсивного) природопользования, партийно-государственное руководство проигнорировало общегуманитарный принцип "Земля - наш общий дом", взяв тем самым на себя моральную ответственность за грядущие экологические катаклизмы. Гигантская зона рискованного земледелия, формировавшаяся на пространствах Востока, была рискованна не только по отношению к урожаям, но прежде всего и главным образом в плане экологии нашего общего дома - планеты Земля.
Что касается экономической целесообразности, то этот аспект трудно иллюстрируется, ибо такие подсчеты статистика не вела. Поэтому вряд ли кто точно знает, какова действительная цена экономических издержек легендарных "казахстанских миллиардов" пудов хлеба. Тем не менее если учесть, что в целинный гектар засевалось от 1 до 2 ц зерна, а собиралось не более 6-9 ц (в 1954-1958гг средняя урожайность была на уровне 7,3 ц/ га, а в 1961-1965гг. - 6.1 ц/га) (7), то вопрос об экономической целесообразности предстает весьма актуальным. На величину издержек производства влияли и масштабы привлечения трудовых ресурсов. Ежегодно на целину прибывала огромная масса студентов, городских жителей, комбайнеров и механизаторов из других областей и республик. Например, в 1956г. (первый случай, когда Казахстан дал 1 миллиард пудов хлеба) на уборку урожая со всех концов страны было стянуто около 12 тыс. комбайнеров, 20 тыс. шоферов с соответствующей техникой, десятки тысяч учащихся из студенческих отрядов (как пелось в комсомольских песнях, это был их "третий трудовой семестр"). Кроме того, на целину регулярно посылались десятки армейских автомобильных батальонов, тысячи солдат срочной службы и воинов резерва, оттягивавшихся с гражданского производства. Порой число занятых на хлебной ниве достигало более 1 млн. человек. Все это, безусловно, сказывалось на рентабельности зернового производства, его себестоимости. Огромны были и энергетические затраты (горюче-смазочные материалы), которые росли в силу поистине бескрайних просторов целинных совхозных земель (уже одна транспортировка хлеба с полей до совхозного зернотока требовала чрезмерного количества энергоносителей).
Ориентировавшаяся на методологию экстенсификации, советская агроэкономическая наука считала, что для решения продовольственной проблемы важно достигнуть такого положения, чтобы на душу населения приходился как минимум гектар пашни. В этом плане в 1950-х годах в СССР отмечался дефицит в 50 миллионов гектаров. Поэтому цифра в 42 миллиона гектаров распаханной целинной нови отнюдь не случайна. Задача, поставленная научными авторитетами, была решена - каждый советский человек "получил" по гектару. На долю СССР приходилось 16 процентов всех зерновых площадей на земном шаре (для сравнения: КНР -13, Индия - 14, США - 8,5 процента). Однако проблема осталась. Располагая гигантским сельскохозяйственным потенциалом, страна тем не менее стабильно входила в пятерку крупнейших мировых импортеров зерна (наряду с Японией, Китаем, Саудовской Аравией и др.). За 10 лет (1976-1985 гг.) его было закуплено более 308 миллионов тонн на сумму в 50 с лишним миллиардов долларов. Причем это были "нефтедоллары": в 1960 г. было продано 17,8 миллионов тонн нефти, куплено 200 тысяч тонн зерна, в 1985 г. - экспортировано 117 миллионов тонн нефти, импортировано 44,2 миллиона тонн зерна. Попросту говоря, зерно обменивали на невосполняемые ресурсы - нефть. В этой связи глубоко прав один из экономистов, заявивший: "Не будь нефти Самотлора, жизнь заставила бы начать перестройку лет 10-15 назад" (8) (в качестве ремарки заметим, что СССР был объективно заинтересован в ближневосточном кризисе, поскольку его незатухающие коллизии позволяли держать курс "нефтедоллара" на достаточно высоком уровне, а следовательно, решать внутренние проблемы страны; в этом интересы "социалистического интернационализма" и "американского империализма" смыкались).
Жизнь доказала, что в условиях НТР природный фактор сам по себе еще не есть решающее условие. Взять хотя бы Нидерланды, которые крайне ограничены в земельных площадях и вынуждены метр за метром отвоевывать польдеры у моря. Однако СССР - одна шестая часть земли – не шел с ней в силу экстенсивного характера экономики ни в какое сравнение.
В Голландии площадь пашни составляла всего 0,9 млн.га (в СССР - 233 млн.). Продукция на один гектар пашни составила здесь 8900 долларов (в СССР -300). Один гектар пашни кормил 16,5 человек (в СССР - 1,2), один работник сельского хозяйства обеспечивал продовольствием 60 человек (в СССР -13). Между тем на гектаре пашни в СССР было занято людей в 15-20 раз больше, чем в Голландии (9).
Итак, целина как ''экстенсивный" маневр экономически не оправдала себя. Страна оставалась импортером зерна, а выход на вынужденную интенсификацию был заблокирован, и в этом роли целины и Самотлора одинаковы.
Целина породила ряд негативных моментов и в контексте социальных опосредовании. Конечно, она сыграла большую роль в создании в регионе обширной социальной и производственной инфраструктур, возникновении новых городов в бурном расцвете старых . Не следует забывать и то, что освоение целины осуществлялось главным образом путем привлечения трудовых ресурсов из других республик (в 1960-1965гг. рост населения Северного Казахстана на 61 процент обеспечивался за счет межреспубликанской миграции) (10) - выходцев из РСФСР, Украины, Молдавии, Белорусии и т.д. (Во время встречи Н.Хрущева с лидером Китая Мао-Цзедуном обсуждалась даже возможность широкомасштабного привлечения на целину китайской рабочей силы). В результате здесь сформировалась широкая социокультурная и этноконтактная зона, сильно динамизировавшая процессы интернационализации общественной жизни.
В то же время обширность миграционного потока имела и отрицательный результат. Так, регионы-доноры, т.е. районы-источники миграционных потоков, превратились из трудоизбыточных в трудонедостаточные территории и на сегодня сохраняют острейший дефицит рабочей силы (например, российское Нечерноземье). Вместе с тем неконтролируемая миграция содействовала тому, что удельный вес титульного этноса в национальной структуре населения Казахстана снизился до тридцати процентов. В результате возникла объективная угроза языку (ареал функционирования казахского языка еще более сузился: более 700 школ были переведены с казахского языка обучения на русский), социокультурным и другим институтам системы жизнеобеспечения казахского этноса. А это не могло не отразиться на всем комплексе межнациональных отношений, порождая здесь взрывоопасные проблемы и напряжения.
В ходе освоения целины еще более обострилась проблема региональных противоречий в развитии производительных сил Казахстана. Целина, как и промышленный Восток, стала основным центром притяжения государственных инвестиций. Другие же регионы республики были в этом отношении существенно ущемлены. В результате производственные и социальные инфраструктуры развивались здесь гораздо менее динамично, а производительные силы чуть ли не стагнировали, порождая вопросы занятости и пауперизации населения, демографические и экологические проблемы и т.д. Все это служило базой для возникновения проблемы "Север-Юг" (отсталые в плане развития производительных сил западный и юго-восточный регионы и относительно более развитые Север, Восток и отчасти Центр), чреватой самыми негативными последствиями в самых разных проекциях. В свое время президент США Дуайт Эйзенхауэр пророчески заявил, что в грядущем глобальном мире будут доминировать не «ядерные» страны, а государства-монополисты продовольственных ресурсов». Казахстан, во многом благодаря Целине, имеет все предпосылки, чтобы обеспечивать не только собственную продовольственную безопасность, но и войти в клуб стран, влияющих на коньюктуру мирового рынка продовольствия. Отсюда ясно, что «целинный» фактор обретает роль мощнейшего стратегического ресурса. Однако эффективность будет зависеть от того, как мы им распорядимся.
Как было показано выше, в условиях глубоко иррациональной советской экономической системы Целина не могла раскрыть свой потенциал. Это сделает рынок, к парадигме которого республика движется в своем реформаторском устремлении. Уже сейчас интенсификация зернового производства, все более уверенно вытесняющая ущербную «совковую» идеологию бесконечно расширяющегося природопользования, дает также результаты, которые заставляет верить в позитивное будущее нашей казахстанской Целины. И эта надежда, наверное, и есть лучший обелиск памяти всем тем, кто делал ее героической страницей нашей истории.
XX съезд КПСС и его исторические реалии. М., 1991. С.114.
Очерки истории Коммунистической партии Казахстана. А-А., 1963. С.498.
Кунаев Д. О моем времени. А-А., 1992. С. 149.
Там же. С. 130.
РГА СПИ. Ф.17. Оп. 93, Д.572. Л.6.
Лестер Браун. Предотвращение эрозии почвы//Мир восьмидесятых годов. М., 1989. С.ЗОЗ.
Динамика посевных площадей, урожайности, валовых сборов по Казахской ССР. А-А., 1989. С.4.
Известия; 1989, 26 декабря.
Аргументы и факты, 1989, № 24.
Ковалев С. А., Любомирский А.Н. Естествешый прирост населения Северного Казахстана и миграции//География и производительные силы Северного
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.unesco.kz/