А. Усов
Михаил Николаевич Загоскин (1789-1852) - известный русский беллетрист, по праву считающийся основателем русского исторического романа, родился семье небогатого пензенского помещика. Род Загоскиных был достаточно древним - свою родословную они вели еще с 1472 года, в котором выходец из Золотой Орды Захар Загоска поступил на службу к великому князю Московскому Иоанну III, за что был пожалован вотчиной в новгородской земле. В роду у Загоскиных было немало видных государственных мужей, оставивших заметный след в российской истории, но к концу XVIII-го века Загоскины уже успели растерять и свои богатства и свои былые связи в свете.
Молодой Загоскин провел свое детство и юность в родовом поместье в селе Рамзай. Родители мальчика очень старались дать ему хорошее образование и с ранних лет пристрастить к чтению. Это им вполне удалось - Миша целиком отдался книгам, в которых ему открылся совершенно новый мир, так не похожий на спокойный, размеренный мир провинциального дворянского общества. Романы на исторические темы и полные ужасов "готические" романы Анны Радклиф, которая до Вальтера Скотта была самым популярным зарубежным автором в России, так увлекли Загоскина, что он, под впечатлением любимых произведений уже в одиннадцатилетнем возрасте пробует свои силы в сочинительстве. Написанные им трагедия в стихах и повесть "Пустынник" очень понравилась родственникам и знакомым, но они просто отказывались верить в его авторство.
К сожалению, литературного вундеркинда из Михаила Загоскина не получилось. Тринадцатилетним подростком он оказывается в Петербурге - его направляет туда отец, считавший что к службе надо привыкать с малолетства. Загоскин поступает на службу в канцелярию государственного казначея Голубцова, потом переводится в горный департамент, а еще позже - в государственный заемный банк. Канцелярская служба отнимала у писателя много времени, давая при этом всего лишь сто рублей годового жалованья. Но она диктовалась суровой жизненной необходимостью - помощь отца составляла не более трехсот рублей в год ассигнациями, а жить-то как то надо было.
Продвижение Загоскина по карьерной лестнице шло тяжело - к концу первого десятилетия своей службы, в 1811 году, он был всего лишь помощником столоначальника в департаменте горных и соляных дел (в чине губернского секретаря), что соответствовало XII классу в Табели о рангах. О тех жизненных лишениях, которые Загоскин испытывал в период своей ранней молодости, красноречиво свидетельствует такой факт: в одну из петербургских зим из-за отсутствия денег на дрова, чтобы не замерзнуть, ему пришлось отапливать квартиру стульями.
Но вот грянула гроза 1812 года. В августе 1812 Загоскин вступает добровольцем в петербургское ополчение, которое было придано корпусу графа Витгенштейна, закрывавшему дорогу на северную столицу. Доблестно сражался под командованием Витгенштейна подпоручик Загоскин. В сражении под Подонком он был ранен в ногу и за проявленную храбрость награжден орденом Св. Анны 4-й степени на шпагу. После излечения Михаил Николаевич вернулся в действующую армию и прослужил в ней до самого конца войны - вплоть до завершения осады Данцига - адъютантом при генерале Левисе.
Отечественная война и заграничный поход русской армии стали своего рода школой для многих поколений российского общества. Но в отличие от декабристов, вышедших из этой войны с революционными настроениями, большинство участников Отечественной войны 1812 года вынесли из нее еще более укрепившееся чувство патриотического служения отечеству. Принадлежал к этому большинству и Загоскин. Благодаря армейской службе и фронтовым подвигам его характер и мировоззрение претерпевают сильные изменения. Выйдя в отставку, он уже не мог продолжать прежнюю монотонную и беспросветную жизнь канцеляриста. Поэтому, после недолгого пребывания в своем родном Рамзае, Загоскин, полный честолюбивых творческих планов, вновь оказывается в столице.
И хотя он снова поступает на прежнее место - в департамент горных и соляных дел на должность помощника столоначальника - из родных мест он приехал на этот раз не с пустыми руками. Он привез своего драматургического первенца - комедию в одном действии "Проказник". Не обладая знакомствами в литературном мире, писатель решается на дерзкую авантюру: обратиться инкогнито к известному в то время комедиографу князю А. А. Шаховскому. Обратиться под видом посланника одного якобы неизвестного сочинителя с просьбой "прочесть прилагаемую пьесу и, приняв в соображение, что это первый опыт молодого сочинителя, сказать правду: есть ли в нем талант и заслуживает ли его комедия сценического представления? Если нет, то, не спрашивая об имени автора, возвратить рукопись человеку, который будет прислан в такое-то время". Загоскин так не верил в свой успех, что был просто обескуражен, получив от маститого драматурга ответ, в котором тот хвалил пьесу и приглашал автора лично посетить его. С этой поры Шаховской стал фактически "крестным отцом" Загоскина на поприще комического театра.
Протекция Шаховского, члена "Беседы любителей русского слова", обеспечивала Загоскину успех, но имела и свои "минусы" для писателя, поскольку он попал в стан противников Карамзина и писателей-арзамасцев. За Загоскиным сразу же закрепилась репутация литературного старовера, сыгравшая отрицательную роль в восприятии его творчества младшими современниками в 30-е и 40-е годы.
Первой пьесой Загоскина увидевшей сцену была "Комедия против комедии, или Урок волокитам". Эта пьеса не имела у публики большого успеха. Но уже следующая комедия - "Г-н Богатонов, или Провинциал в столице", поставленная на петербургской сцене летом 1817 года, была принята петербургской публикой на "ура". После этой пьесы Загоскин становиться достаточно известным в столичных литературных кругах.
Получив известность, Загоскин начинает смело вступать в полемику с критикам своего творчества - Белинским и литераторами его круга - порицая характерное для многих из них низкопоклонство перед иностранщиной, "западничанье". Так, например, в сатире "Любители словесности" Загоскин гневно пишет: "В одной только России можно видеть людей, которые находят удовольствие порицать все отечественное, которые, не имея понятия о нашей словесности, не зная даже языка своего, говорят о нем с презрением; которые, пробыв несколько времени в Париже, думают, что приобрели сим право быть оракулами вкуса и располагать мнением целого света".
К середине 1820-х годов в личной жизни Загоскина происходят большие перемены. В 1816 году он женится на петербургской красавице Анне Дмитриевне Васильцовской - побочной дочери Д. А. Новосильцева, известного богача и вельможи екатерининских времен. В семье Анны Дмитриевны были совсем не рады появлению Загоскина в роли зятя. Тесть относился к нему "как к ничтожному молодому человеку без состояния и общественного положения", с мало скрываемой антипатией и презрением. Только глубокое взаимное чувство, возникшее между А. Д. Васильцовской и Загоскиным, позволило заключить этот брак. Причем самому Загоскину пришлось отказаться от найденной для него его отцом невесты в родной Пензенской губернии.
В 1820 году Загоскин переезжает в Москву. Здесь, в конце 20-х годов он удачно сдает экзамен на чин коллежского асессора. Этот небольшой чин (VIII класс) внес в душу Михаила Николаевича долгожданное успокоение. Следует отметить, что Загоскин вполне благополучно одолел дальнейшие ступени служебной лестницы. В последние годы жизни он был уже и действительным статским советником, и почетным академиком по разряду русского языка и словесности в императорской Академии наук. Но сейчас, после долгих неудач на служебном поприще, даже этот небольшой чин много значил для него. Спокойный за свое будущее, он приступает к созданию своего первого исторического романа.
Принимаясь за такой труд, Загоскин понимал всю серьезность поставленной перед собой задачи - русского исторического романа как такового еще не существовало, хотя блестящие исторические повести Карамзина, Александра Бестужева и Николая Полевого успели уже создать прочный фундамент для возведения монументального здания отечественной исторической прозы. И все же именно Загоскин стал первопроходцем в этой области. Первенство писателя было и хронологическим - его "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" вышел в свет на полгода раньше булгаринского "Дмитрия Самозванца"; и литературным - его роман явно выигрывал в художественном смысле перед романом Булгарина. Загоскину удалось, еще в самом первом своем историческом романе, наиболее глубоко затронуть чувство национального самосознания, присущее любому социальному слою в России XIX века.
"Юлий Милославский", вышедший в свет на четырнадцатом году литературной карьеры писателя, представил русской публике совершенно нового Загоскина, уже не одного из многочисленных литераторов средней руки, а писателя высочайшего класса, смело шагнувшего на авансцену русской литературы, где в эти годы блистали Жуковский, Пушкин, Крылов, Федор Глинка, Александр Бестужев, Денис Давыдов, Николай Полевой, Антоний Погорельский. Произошло настоящее литературное чудо. В ослепительном созвездии мастеров русской литературы зажглась новая яркая звезда - звезда Загоскина.
Русское общество отреагировало на публикацию "Юлия Милославского" восторженными рукоплесканиями: "Все обрадовались "Юрию Милославскому" как общественному приятному событию, все обратились к Загоскину: знакомые и незнакомые; знать, власти, дворянство и купечество, ученые и литераторы - обратились со всеми знаками уважения, с восторженными похвалами; все, кто жили или приезжали в Москву, ехали к Загоскину; кто были в отсутствии - писали к нему".
Жуковский в письме к Загоскину так описывает чувства, которые возникли у него при чтении "Юрия Милославского": "Вот что со мною случилось: получив вашу книгу, я раскрыл ее с некоторою к ней недоверчивостью и с тем только, чтобы заглянуть в некоторые страницы, получить какое-нибудь понятие о слоге вообще. Но с первой страницы я перешел на вторую, вторая заманила меня на третью, и вышло наконец, что я все три томика прочитал в один присест, не покидая книги до поздней ночи. Это для меня решительное доказательство достоинства вашего романа".
А вот что говорил Пушкин об этом романе в рецензии, напечатанной им в "Литературной газете": "Г-н Загоскин точно переносит нас в 1612 год. Добрый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Палицына. Как живы, как занимательны сцены старинной русской жизни!.. Романическое происшествие без насилия входит в раму обширнейшего происшествия исторического".
"Юрий Милославский", переведенный на ряд иностранных языков, удостоился высокой похвалы Проспера Меримо и самого Вальтера Скотта.
Окрыленный успехом "Юрия Милославского" Загоскин один за другим пишет новые исторические романы, которые, как и его первое произведение этого жанра, имеют бешеный успех у публики - "Рославлев, или Русские в 1812 году", "Аскольдова могила", повесть "Кузьма Рощиц", романы "Кузьма Петрович Мирошев, русская быль времен Екатерины II", "Брынский лес" и "Русские в начале осьмнадцатого столетия".
В 30-х годах у Загоскина происходят значительные перемены и на службе. В 1831 году он в чине надворного советника становится управляющим конторой императорских московских театров, а еще через год в чине уже коллежского советника - директором московских театров и камергером императорского двора. В 1842 году в чине действительного статского советника он переходит на более спокойную должность директора Московской Оружейной палаты.
В те же 30-е годы Загоскин обращается к любимой теме своего детства - "готическому" роману. В течении нескольких лет он пишет цикл повестей-рассказов под общим названием "Вечер на Хопре", роман "Искуситель" и роман "Тоска по родине". За циклом повестей "Вечер на Хопре", который стал пробным камнем Загоскина в этом жанре, отчетливо проступает подросток-книгочей Миша Загоскин, захваченный чтением произведений любимой Анны Радклиф. В самом начале Загоскин, от имени рассказчика, объясняет свою привязанность к "страшным" историям и загадкам: "Не могу описать, какое неизъяснимое наслаждение чувствую я всякий раз, когда слушаю повесть, от которой волосы на голове моей становятся дыбом, сердце замирает и мороз отдирает по коже".
Самое значительное произведение Загоскина в этом жанре - роман "Искуситель" - было опубликовано в 1838 году. Этот роман несколько непохож на другие готические произведения Загоскина. "Искуситель", который автор "...писал ... с чистым намерением, в том смысле, что предметом моим было бороться с новыми идеями, которые наводняют наше отечество, - идеями, разрушающими порядок, повиновение к властям, к закону...", получился очень злободневным в идейно-политическом отношении. В "Искусителе" в образе зла, пришедшего с Запада, и пытающегося разрушить российские религиозные традиции, писатель объединяет все новые разрушительные идеи "буйных умов", и открыто говорит о своей цели в литературе: "Я считаю святой обязанностью не угождать духу времени, а говорить то, что внушает мне совесть и здравый смысл, которого французские либералы и русские европейцы терпеть не могут". Провозглашенная в романе идейная бескомпромиссность и "жесткий" патриотизм, стали причиной к резким нападкам на него со стороны либеральных кругов. Так Белинский, всегда достаточно холодно относившийся к произведениям Загоскина, напечатал несколько резких рецензий на произведения Загоскина.
Не смотря на это, основная часть российской публики восприняла роман с восхищением. И. А. Крылов писал Загоскину в конце 1838 года: "Я слышу чудеса о вашем новом романе "Искуситель". Многие критики сравнивали "Искусителя" с великолепным романом Лажечникова "Ледяной дом". Любопытно, что в целом подобную реакцию публики отмечает год спустя и сам Белинский: "Появление каждого нового романа г. Загоскина - праздник для российской публики".
Последним значительным художественным произведением М. Н. Загоскина, стали четыре выпуска этнографически-бытовых очерков "Москва и Москвичи", написанные в 1842-1850 годах.
Судьба Загоскина в литературе сложилась в целом счастливо, одним из признаков чего было то, что к моменту своей кончины, случившейся в июне 1852 года в следствии неправильного лечения наследственной подагры, его творческий путь был практически завершен. Как писатель он сумел сказать миру почти все, что мог или хотел.
В некрологе на кончину Михаила Николаевича Загоскина его друг и биограф С. Т. Аксаков удивительно точно определил особое место Загоскина в истории русской литературы: "Недаром считают високосные года тяжелыми годами. Ужасен настоящий високос для русской литературы! 21-го февраля потеряли мы Гоголя, 12-го апреля - Жуковского и наконец, 23-го июня - Загоскина. Нисколько не сравнивая этих писателей в талантах, положительно можно сказать, что Загоскин пользовался гораздо большею народностью, принимая это слово в его известном у нас значении. Почти все, что знает грамоте на Руси - читало и знает Загоскина; к этому числу должно присоединить всех без исключения торговых грамотных крестьян".
Именно поэтому приятно сознавать, что отец русского исторического романа Михаил Николаевич Загоскин из разряда забытых вновь возвращается в ряды "живых" писателей, произведения которых помнят и читают потомки. А это - высшая награда для любого писателя.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.zagoskin.net.ru