От общего теоретизирования рано или поздно нужно переходить к практике. И тут, как это не парадоксально, нужно быть готовыми выслушать несколько советов. Поэтому мы решили вас познакомить с мнением об игре практиков самого высокого класса. Первооснове КВНа - репризе, как таковой, посвящен отрывок из книги Марфина -Чивурина " Что такое КВН?".
Как ни странно, далеко не каждый, кто начинает играть в КВН, понимает, что лежит в его основе. КВН (как мы уже говорили) довольно часто используют просто как форму соревнования, а жанр, в котором выступают команды, довольно часто тяготеет к старику - СТЭМу. Это, разумеется, никому не возбраняется, однако, неплохо, все-таки осознавать, что "настоящий" КВН отличается от СТЭМа, приблизительно, как опера от оперетты. В оперетте драматург создает условия, в которых сценические герои могут запеть. В опере - вообще не разговаривают. Точно также в СТЭМе задается ситуация, в которой можно сказать шутку, а в КВНе - ничего, кроме шуток, нельзя ни говорить, ни петь, ни показывать. Шутка для КВНа - первооснова и абсолют. Шутка, понимаемая как самостоятельная смешная фраза, как самая миниатюрная ячейка юмора, которая только может существовать. В КВНе ее чаще называют "репризой".
Итак, шутки, шутки и только шутки. Все остальное - только их обрамление. И КВНовский зритель, хотим мы этого или не хотим, чувствуя это, воспринимает любое выступление дискретно: от шутки - к шутке. И члены жюри инстинктивно ставят крестики в своих блокнотах, отмечая "болты", на которых зрители попадали с кресел. И как бы вы хорошо ни играли на сцене, как бы прекрасно ни пели, и как бы здорово ни танцевали, если вы за 5 минут не сказали 20 приличных шуток - выигрыша вам не видать.
Вот почему КВН - такой трудоемкий жанр, сравнить который можно, пожалуй, только с неким интеллектуальным цирком. Ведь придумать хорошую шутку неимоверно сложно. А КВНовскнй сценарий должен представлять собой сплошной "репризный ряд".
Поэтому попробуем разобраться в сакраментальном вопросе "Что же такое шутка?" Только помните: "шутка - штука серьезная". И потому поговорить придется о довольно серьезных вещах. Держитесь!
Самое поразительное в юморе - это его способность стареть. И это его старение, пожалуй, наиболее убедительно из всех культурных первоисточников доказывает, что человечество, таки да, развивается.
Комедии Аристофана и Меандра, над которыми ухохатывались древние греки, нынче, с точки зрения смешного, вызывают легкое недоумение. Герои Сервантеса и Рабле могут вызвать понимающую улыбку, но ни в коем случае не безотчетный смех. Но это еще "цветочки", если перейти от литературы к зрелищу. Цирки, в которых гладиаторы бились насмерть, то и дело оглашались взрывами смеха - Римлянам это казалось смешным! Но сравнению с этим развлечением, средневековые Арлекины, вызывавшие бурную радость зрителей, через слово, колотя Пьеро бычьим пузырем по башке, - большой шаг вперед.
Но все это - "дела давно минувших дней". А что вы скажете, услышав анекдот, скажем, 50-летней давности? Ничего вы не скажете. Скорее всего, вы скажете, что его уже слышали, но странно, что он про председателя колхоза, а не про "нового русского". Да и вообще, какой-то он плоский и вымученный. Тут, правда, есть одно "но" - хороший артист может "реанимировать" юмор прошлого, но только одним способом: превратив его в юмор настоящего. Как? Чуть позже вы поймете!
А пока давайте разберемся, в чем же причина столь быстрого старения столь дорогого интеллектуального продукта? Вообще говоря, причины три: потеря новизны умозаключения, потери бытовой актуальности и, наконец, изменение со временем самого метода создания шутки.
Те, кто считает, что цивилизация, как, впрочем, и всякий отдельный человек, во всех отношениях развивается "от простого - к сложному", правы ровно наполовину. Дело в том, что за исключением периода первоначального развития, усложняется только процесс "производства" чего бы то ни было, а вот процесс "употребления", наоборот, становится все проще и проще.
Литература здесь является лишь частным случаем любой технологии. Гете сказал, что в начале жизни человек пишет плохо и сложно, потом начинает писать сложно, но хорошо, и лишь потом " хорошо и просто. Вообще говоря, эту мысль можно интерполировать в самое детство, где человек пишет "просто и плохо". И тогда уже окончательно все сойдется.
Вы никогда не задумывались, почему детский (и даже подростковый) юмор раздражает взрослых? По двум причинам: он груб и конкретен. Ребенок, не понимая еще того, что делает кому-то неприятно, может ударить приятеля по голове или отобрать у него игрушку, а потом сказать: "Я пошутил!". Улавливаете аналогию с Арлекином? А ведь для неги это действительно шутка! Потому что самый первый метод создания шутки для человека и человечества заключается просто в организации непредсказуемой, неожиданной, необычной ситуации. И все! Гладиатор неожиданно ранил соперника, клоун совершенно не по делу дал партнеру по башке, ребенок вдруг отобрал игрушку - это шутка! И думаете, вы не способны засмеяться ни над чем подобным? А знаменитый "торт в физиономию"? А ставшее притчей во языцех "нет ничего более смешного, чем показ на сцене голой задницы"?
Просто современному взрослому человеку развитое умение сочувствовать не позволяет искренно смеяться над чужой физической болью. А над чужим стыдом - позволяет! Правда, тоже не всем. У кого-то умение сочувствовать развито настолько, что не допускает смеха ни над каким насилием над личностью. Человечество, а вместе с ним и его юмор, развивается "от простого к сложному" - от грубости к изяществу. С одной стороны, это развитие привело от создания ради смеха "необычной ситуации", непосредственно чреватой неприятностями для ее участников, к театрализации, к "невсамделишному" ее разыгрыванию. И, наконец, просто к литературному описанию. А с другой стороны, от смеха над конкретной личностью человечество пришло к смеху над личностью предполагаемой и, наконец, к смеху над самим методом словесного описания ситуации, то есть острословием.
И все же за тысячелетия человеческая сущность не изменилась, Да, мы научились ценить тонкость формулировок, но вовсе не потеряли способность воспринимать мир наивно. И потому разыгрывание ситуации по-прежнему вызывает у нас больший смех, чем просто ее описание. И нет ничего более смешного, чем та же необычная ситуация, случившаяся в жизни!
Понятно, что придумать абсолютно новую ситуацию для взрослого и достаточно начитанного человека неимоверно сложно! Скорее всего, она будет состоять из некоего набора вполне стандартных ситуаций, но поставленных в нелогичный ряд. И тогда получится классическая "комедия ошибок", примеров которых столь много у Шекспира, Гольдони или Лопе де Вега. Да и современная комедиография, так или иначе, использует этот прием. Второй универсальный метод - придумывание необычных героев (как правило, с какими-то гипертрофированными качествами), которые, с точки зрения нормальной логики, будут неадекватно вести себя в любой вполне обычной ситуации. Тут уж за примерами далеко ходить совсем не надо: так придуманы практически все комедийные персонажи от Гаргантюа до Остапа Бендера. Одно плохо: оба этих приема - прерогатива больших литературных и драматургических форм, поскольку требуют времени для развития ситуации и образа. А КВН- искусство крайне динамичное, и, главное, любая его драматургия все равно строится из самых малых кирпичиков юмора - реприз.
Однако, есть достаточно универсальный способ построения необычной ситуации и на этот случай. Мы назовем его инверсией, хотя КВНщики чаще называют его "перевертышем" (впрочем, как правило, это касается лишь частного случая инверсии).
Так вот, в общем случае инверсия - это подмена одного образца ситуации другим или наложение двух образцов. Классическим примером инверсии является басня. Эзоп говорит о "Лисе и винограде", Крылов о "Вороне и лисице", а мы понимаем, что речь идет о совершенно естественной и вечной ситуации конфликта человеческого тщеславия и лести. Но главное для нас то, что инверсия в более или менее открытой форме заключена в любом анекдоте и в любой репризе.
Самым очевидным образцом инверсии как раз и является классический КВНовский "перевертыш". Чаще всего он делается так: во всем известном эпизоде из фильма или телепередачи подменяются герои, и всем знакомые слова приобретают совершенно новый смысл. Как, к примеру, в эпизоде из "Джентльменов удачи", преобразованном командой ХАИ (полуфинал 1995 г.) в философию КВНщика:
- Ой. Федька! Сколько лет, сколько зим! Ну, ты как?
-Да я нормально! Президент банка. Офис новый строю.
- Ты-то как, Серега?
-Да я...
- КВНщик он.
- Это не смешно, дядя!
- Зато, правда! Иди. Федя... (Уходит)
- Ну, зачем ты так при Федьке? Он, вон, видишь какой!
-Да ладно тебе, подумаешь, банкир! Что у него за жизнь? Машина, дача с бассейном...
- А у тебя? Пошутил - выпил - в Харьков! Пошутил - выпил - в Харьков! Романтика!
Итак, инверсия - основа любой смешной ситуации. И все же, как ни странно, она, в свою очередь, является лишь частным случаем некоего всеобщего метода создания шутки, Поскольку, как мы уже выяснили, в определенный момент люди научились смеяться уже не просто над ситуацией, а над описанием ситуации. Собственно, в этот момент и появилась литературная шутка.
Когда мы говорим, что юмор развивается от создания необычной ситуации к его словесному описанию, то надо иметь в виду, что на протяжении последних четырех тысячелетий это развитие проявляется не в виде последовательных замещений одного вида шутки другим, а в качестве некоего "градиента". Все зависит ведь от уровня культуры общества и его способности получать от смеха не только, так сказать, физиологическое, но и эстетическое наслаждение. А общество всегда неоднородно. Поэтому, с одной стороны, и нынче можно наверняка найти людей, способных посмеяться над боем гладиаторов (и этот факт, хотим мы того или не хотим, необходимо учитывать комедиографам). А с другой стороны, литературная шутка появилась, по сути, во всей своей теоретической полноте уже на заре появления литературы как таковой. Мы, правда, уже говорили, что шутки эти сегодня вовсе не так смешны (или не смешны вовсе!) По это уже совсем другой вопрос, на который нам еще предстоит ответить. А пока давайте копнем поглубже.
В знаменитой комедии Аристофана "Облака" глупый Стрепсиад кричит философу Сократу, который требует, чтобы тот встал с постели и вышел из дому:
-Не могу! Меня не отпускают клопы!
(Не напоминает ли современный детский анекдот "про дистрофиков"?)
А вот, скажем, аристофановская же Лисистрата говорит старику, который грубо пытается вытрясти на нее уголь из котелка, - говорит, между прочим, изящно, по-женски опрокидывая на него ведро воды:
- Сколько грязи на тебе! Получай баню! А потом еще и:
- Полить еще? Может, вырастешь?
Нельзя не привести в качестве образца и хотя бы одну из миниа-тюр Плутарха из "Изречений спартанцев, царей и полководцев":
Анталкид увидел, как один софист объявил о своем намерении произнести похвальную речь Гераклу, и удивленно спросил:
- А разве Геракла кто-нибудь ругал?
Или, наконец, выражение Катана Старшего, несколько более тяжеловесное, как, впрочем, и положено для римлянина:
-Тяжелая задача -говорить с желудком, у которого нет ушей.
Что ж, хватит пока примеров, потому что пришла пора заняться страшноватой работой по препарированию шутки, чтобы понять, почему же она смешна.
Проще всего со Стрепсиадом. Это просто яркий пример того, что наша с вами "необычная ситуация" и даже конкретная, в данном случае, "инверсия" вполне может не разыгрываться, а только описываться. Ведь само по себе требование к лентяю встать с постели, согласитесь, вполне реально!
Теперь - Лисистрата. Ситуация, разыгрываемая в начале комедии, если помните, необычна уже сама по себе; женщины, решившие не спать с мужьями, пока они не прекратят войну, идут занимать храм, в котором хранится золото Афин, а старики решают их туда не пустить. Но смешны и сами фразы Лисистраты! За счет чего? За счет двойного значения слов, то есть каламбура! В первой фразе имеется в виду нравственная грязь, которую женщина смывает реальной водой. Во второй - многозначность слова "полить" позволяет ей уподобить человека растению, причем человека старого, который расти, разумеется, вообще не будет.
Почему же этот каламбур вызывает смех? Да потому что он, в данном случае, как бы описывает одновременно две ситуации: одну обычную, а вторую - нет! Только сразу же оговоримся - смех вызывает не сам по себе каламбур, а лишь ситуация, которую он описывает! И сам по себе - он только способ описания. Не верите - пожалуйста!
Каламбур? Каламбур! Ну, и чего? Ну, и ничего! Пока нам все, так или иначе, удавалось сводить к знакомой уже "необычной ситуации". Но вот случай с Антилкидом нам этого не позволит. Потому что ситуация для тех времен описана вполне стандартная. А необычен выход из ситуации. Причем, в данном случае, этим выходом служит неожиданная фраза. И фразе этой всякий КВНщик обязан отвесить глубокий поклон, поскольку она -один из первых анекдотов, созданных человечеством! И с тех самых пор система построения анекдота не изменилась! Это - по-прежнему, обычная и даже стандартная ситуация с неожиданным выходом, которым почти всегда служит оригинальная фраза персонажа.
Наконец, фраза Катала - это уже просто фраза. Потому что конкретной ситуации в этом выражении вообще нет, как и в любом подобном выражении, которое, как известно, называется афоризмом. Это просто констатация общеизвестного явления, факта, который в переводе с образного языка литературы звучит так: "Трудно говорить с сытым человеком, который не умеет слушать". Это, кстати говоря, тоже афоризм, но что тут смешною?
Собственно, ответ уже был. И ответ этот - в слове "образ". Катан низводит свой персонаж до необычного образа отдельно существующего желудка, для которого, кстати, отсутствие ушей вполне естественно в связи с отсутствием головы вообще.
Строго говоря, и в предыдущих примерах никакой реальной и даже разыгрываемой ситуации не было - были необычные образы ситуаций. Так что, нам волей-неволей придется расширить нашу методику создания шутки. Впрочем, существует термин, который объединяет и необычную ситуацию, и необычный выход из нее, и необычную фразу и необычный образ - это парадокс. Да, да, да! В основе любой шутки обязательно лежит парадокс, то есть сопоставление несопоставимого! Именно этот факт можно считать первым и основным законом юмора,
Осталось еще, правда, выяснить, в какой момент происходит это самое "сопоставление несопоставимого"?
Заметим, что каждая шутка состоит из двух более или менее самостоятельных частей. Это, по сути, тезис и антитезис. Сократ требует встать с постели, а Стрепсиад признается, кто его не пускает. Лисистрата, впрочем, все говорит самостоятельно, но фразы ее состоят из двух предложений, между которыми и проскакивает молния несоответствия. Разбивка на тезис и антитезис у Катана неочевидна только на первый взгляд за счет придаточного предложения. Позволим себе слегка "подправить" классика: Тяжелая задача - говорить с желудком. Особенно когда у него нет ушей.
Теперь, кажется, понятно. Непонятно другое. Нас, кажется, учили, что если есть тезис и антитезис, то должен быть и синтез. Так вот, господа, синтеза не будет! Точнее, он, конечно, будет, но только в голове у читателя или зрителя. В этом-то и состоит "кайф" понимания шутки - в самостоятельном синтезе!
Зато природа шутки позволяет добавить второй антитезис. Так что если бы Катан Старший сочинял для древнегреческого КВНа, оy, возможно, написал бы так:
Тяжелая задача - говорить с желудком.
Особенно, когда у него нет ушей.
А у тебя - рта.
С точки зрения исторической правды надо было бы "препарировать" шутки древних греков не по Гегелю, а по Аристотелю. Тогда структура шутки формулировалась бы как несколько "посылок" без "заключения", то есть как "оборванный силлогизм". Но такие верные приверженцы классической философии, как КВНщики, разумеется, не могут засорять свой язык столь отвлеченной терминологией. Любой из них скажет вам, что реприза состоит из "подачи", "отбивки" и если получится "добивки". Признаемся, нам эти слова тоже как-то ближе, а потому мы, с вашего позволения, в дальнейшем будем пользоваться именно ними.
Вот на этом, в принципе, можно было бы закончить столь нудное исследование и идти тоннами сочинять шутки, хотя, в этом не было бы уже никакой необходимости, поскольку мы и сегодня смеялись бы до упаду над шутками Аристофана или, на худой конец, Боккаччо, если бы не одно "но". Если бы не главная "трагедия юмора", благодаря которой через каждую пару-тройку поколений произведения даже самых блистательных юмористов, над которыми современники смеялись до слез, не превращались в занимательную, но уже не очень смешную литературную классику, освобождая, в то же время, жизненное пространство для новоявленных "шелкоперов".
Да и с самим по себе парадоксом пора окончательно разобраться. Ведь если суть юмора только в нем, то - берем парадокс: электрон одновременно является и частицей, и волной. И мучительно соображаем, почему не смешно?
А дело всего лишь в том, что парадокс сам по себе является необходимым, но недостаточным условием создания репризы. Не будем на этот раз долго интриговать. Стыдно перед Н. В. Гоголем, который устами Городничего раз и навсегда установил главную заповедь юмориста:
Действительно, нам, в принципе, глубоко плевать на спартанского царя Анталкида. Читая этот древний анекдот, мы лихорадочно ищем аналоги в окружающих нас сегодня персонажах, ищем параллели с нынешними ситуациями. И если не находим, разочарованно говорим: "Ну и что же здесь смешного?!" Хотя парадокс из фразы за две с половиной тысячи лет никуда не делся! И мы готовы это немедленно продемонстрировать! Чтобы попять, почему эпическое произведение Данте называется "Божественной комедией", нужно по уши влезть в историю флорентийского общества XIII века (оно нам надо?). Чтобы понять, почему современники смеялись над бесконечным описанием трапез героев Рабле, нужно вспомнить, что обжорство в те времена считалось большим грехом, чем прелюбодеяние? (Это утверждение сомнительно, так как то и другое до сих пор являются одним из смертных грехов). Но теперь-то не смешно, черт возьми, хотя необычная ситуация по прежнему налицо. Но вернемся, все же, в век двадцатый. В 40-ые годы ходил такой анекдот:
Сталин после банкета в Большом Театре разбухарился и решил сам сесть за руль. Перед въездом в Кремль его останавливает патруль и лейтенант, заглянув внутрь, естественно, падает в обморок. Майор подбегает, приводит его в чувство и спрашивает:
- Что такое? Кто там едет?
- Не знаю. кто там едет, но шофер у него - Сталин!
Мы привели этот пример, потому что вы его почти наверняка слышали в 90-ых - только про Ельцина, который врезался в машину с "новыми русскими", а теперь и про Путина( да простит нас ФСБ). Все верно! Чего же пропадать хорошему парадоксу? Его рассказывали, между прочим, и про Хрущева, и про Брежнева. Но нынче - это все фигуры исторические, а Путин - вот он каждый день по телевизору, да и "братва" - тоже персонажи, увы, не из мифологии.
Второй закон юмора: шутка должна иметь бытовую актуальность. Говоря иными словами, в ней должен быть объект социальной критики. Причем понимается это чрезвычайно широко - от тещи до президента, от конкретного человека до обобщенного образа или литературного героя. Объектом также может быть и какое-то явление в целом. Важно, чтобы этот объект был узнаваем читателем или зрителем почти на уровне стандарта, чтобы он был близок ему, чтобы он его волновал и даже тревожил! Да, да - чем тревожнее проблема, которая будет затрагиваться в шутке, тем охотнее человек будет смеяться!
Тут, правда, есть одно очень важное "но". Есть слишком больные темы, и есть темы святые, сам факт публичного вышучивания которых невозможен. Подобная шутка может вызвать у зрителя просто шок. В психологии это называется "запирающей реакцией" или "ступором", - когда получаемая информация приходит в резкое противоречие со всей предыдущей. Поэтому, скажем, шутки на темы Великой Отечественной Войны стали возможны лишь в последние несколько лет, когда для большинства поколений она превратилась в легенду. Поэтому можно сколько угодно шутить над древними богами, но нельзя трогать современной религии и уж, тем более, чужого вероисповедания. Ну и понятно, надеемся, что ни в коем случае нельзя касаться современных войн и кровавых катастроф.
С другой стороны, обшучиваемая проблема, в первую очередь, должна волновать того, кто шутку сочиняет. Здесь уже срабатывает универсальный закон литературы: писать можно только о том, что знаешь, а лучше всего о том, что сам пережил. И потому не зря говорят, что научиться хорошо смеяться может только тот, кто умеет плакать. А большинство юмористов - люди с очень ранимой душой и даже с трагическим миросозерцанием...
И - опять же - необходимо небольшое отступление от ортодоксального восприятия этого тезиса. Повседневная КВНовская практика заставляет иногда "просчитывать" репризы на тему, достаточно далекую от вас, но актуальную для конкретной аудитории. Например, выступая перед спонсорами, вам наверняка захочется пошутить про бизнес, о котором вы можете иметь довольно смутное понятие. Да и жюри чаще всего состоит из людей более старшего поколения, которых могут волновать иные темы, чем вас. Другое дело, что при прочих равных условиях лучшую шутку на ту же тему напишет тот, кто в ней лучше разбирается.)
Важно понять, что актуальность - понятие очень широкое: и политическое, и географическое, и даже, простите, физиологическое. Наконец, чрезвычайно заманчивой является физиологическая актуальность - тут уж и ближе - некуда, и известно - каждому. Но чрезвычайная заманчивость скрывает за собой, и чрезвычайную опасность. Потому что такие шутки с одной стороны, конечно, понятны наиболее широкой аудитории, но с другой стороны почти всегда оказываются неудачными. И причина этого -в третьем и, слава Богу, последнем законе юмора: шутка подразумевает новизну умозаключения. И достигается эта новизна в свою очередь или новизной темы, или новой конструкцией парадокса.
Теперь понятно, почему КВНщики буквально набрасываются на каждый новый актуальный факт: будь то очередной политический кризис, новая реклама или новый шлягер. Новая тема легко "обшучивается". Новизна обеспечена даже при использовании известной конструкции парадокса. А теперь представьте себе, насколько сложно сочинить новую шутку про "задницу", если ее забавное устройство наверняка обнаружил еще Адам, причем сразу же после сотворения. Сложно, но можно! Как, собственно, можно придумать шутку вообще на любую тему. Вот и попробуем выяснить, как, собственно, можно придумать шутку?
Ну что ж, попробуем воспользоваться накопленным теоретическим багажом, чтобы приобрести какие-нибудь практические навыки. Иначе все предыдущие мучения были бы бессмысленны.
Начнем с того, что пошутить "вообще практически невозможно". В жизни шутки всегда рождаются "по поводу", а для сцены придумываются "на тему". Первая тема, которая всегда оказывается под рукой -это, собственно, заданная тема конкурса. Как бы эта тема ни формулировалась, она наверняка подразумевает какое-то достаточно крупное общеизвестное явление, из которого можно вытащить явления более частные, но тоже общеизвестные (то есть актуальные).
Как мы уже знаем, природа шутки подразумевает, что ее тема должна быть понятна тем, кому она предназначается. Поэтому сразу ясно, что шутка, скажем, про вспыльчивого мэра города Висячие Колокольцы пройдет на "ура", если вы играете непосредственно в Висячеколокольском районе, но в Москве она, скорее всего, не пройдет. Историко-революционные и национальные шутки настолько бурным потоком выплеснулись на КВНовские (и не только КВНовские) сцены на рубеже 90-ых, что сегодня чаще всего вызывают оскомину. Зато появились темы, доселе нам незнакомые: реклама и светская хроника. Есть, правда, то, что всегда с нами было и никуда от нас не денется: искусство, классическая история, спорт и, наконец, извечная "бытовуха". Хотя, на поверку этот список оказывается еще уже. Можно, конечно, не сомневаться, что "Гамлета" завтра читать не перестанут и про татаро-монгольское иго не забудут. Другое дело, что,. как правило, эти темы в шутке служат лишь одной стороной "перевертыша", а другой - неизменно оказывается та же "бытовуха" или актуальная политика.
Начинающие команды почему-то любят декларировать для себя тематические ограничения. Одни торжественно заявляют, что не будут шутить про политику, поскольку, мол, всем уже обрыдло. Другие шарахаются в противоположную сторону и не желают трогать бытовые темы, опасаясь пошлости. И то, и другое - нонсенс. Потому что надоедают не политические шутки вообще, а постоянное муссирование одного и того же факта. Что же касается пошлости, то это понятие широкое и связано оно напрямую не с какой-то конкретной темой, а с третьим законом юмора - законом новизны умозаключения.
Если заглянуть поглубже в само значение слова "пошлость", то окажется, что означает оно "избитость, затасканность и низкопробность". Причем все это существовало уже во времена Аристофана (!), раз заставило его устами Корифея Хора говорить об отличии "Облаков" от образцов пошлости уже по канонам 2500-летней давности:
Шуток здесь над лысыми нет, и капкана тоже нет,
Здесь старик, стихи бормоча, палкой собеседника
Не колотит, чтобы прикрыть соль острот подмоченных.
Чувствуете, что-то уже проясняется? Но интересно, что даже такие "страшные" области, как эротика или черный юмор, сами по себе пошлость не подразумевают. Постоянные зрители КВНа хорошо помнят знаменитую "Эманюель" команды ДГУ, в которой открыто говорились такие вещи, которые подчас стесняются обсуждать и в мужской компании. Но повернется ли у кого язык назвать этот номер пошлым?!
Итак, дело не в теме, а в конкретном ее воплощении. Красота и новизна приема, изящность хода и точно найденный сценический образ снимают в шутке практически любые табу. Другое дело, хватит ли терпения, и, простите, таланта...
Но - не будем о грустном, тем более, что мимоходом мы набрели на одну из очень полезных закономерностей, которую осталось только как следует сформулировать. Чем новее тема и чем она актуальнее, тем, в принципе, ниже требования к качеству, так сказать, "шуткообразующего" парадокса, и наоборот - если тема стара, как мир, воплощение ее должно быть абсолютно оригинальным.
Кстати говоря, подмеченная нами закономерность работает не только в отношении новизны и актуальности темы вообще, но и актуальности ее для данного сценария. Бывает, по соображениям композиции, во что бы то ни стало нужно "отработать" какую-то тему или связать два каких-то факта. Тогда возникает необходимость придумать так называемую "заказную" шутку, которая тоже может не претендовать на сверхоригинальность. У "Одесских джентльменов" есть даже такое выражение: "Полушутка в тему - это шутка".
И, наконец, говоря о тематике шуток, напомним еще раз, безусловно, главное. Реприза - это жанр литературы, а потому к ней относятся все ее законы, главный из которых писать только о том, что хорошо знаешь или, хотя бы, чувствуешь. Иначе ты неизбежно только переставишь чужие слова, и зритель это обязательно заметит. А в отношении юмора этот закон становится особенно суровым. Хорошую шутку можно придумать только о том, что на самом-то деле причиняет тебе душевную боль. На этой оптимистической ноте мы и закончим разговор о теме для шутки.
Мы уже начали заниматься препарированием шуток, пытаясь открыть для себя всеобщие законы юмора. Но то были древние "цветочки". А сейчас пойдут современные ягодки. Будем ковыряться вплоть до букв!
Хотя скажем сразу, вивисекция репризы кажется делом настолько безнадежным, что сама по себе не раз становилась поводом для КВНовских шуток. Вспомним, к примеру, как в блестящем дебютном приветствии команды "Дрим Тим" после шутки:
- А я когда из командировки возвращаюсь, жену сразу в форточку высовываю. И мне приятно, и она от этого - ну просто торчит!
Очевидно, что описываемая ситуация - неожиданна (иначе, как мы знаем, она вообще не была бы смешной). Возникает вопрос: как сделать ее смешной максимально (КВНщики говорят обычно "докрутить шутку")? Чаще всего - довести ее до полного абсурда. Доведение ситуации до абсурда - еще один из универсальных способов построения репризы. Проще всего это достигается уже знакомым нам "перевертышем", то есть переворачиванием ситуации с точностью до наоборот. Классический пример - мужчина в роли женщины, - имеет бесчисленное множество воплощений со времен Шекспира.
Еще два весьма распространенных способа - пародия и нарушение идиомы - мы попробуем проиллюстрировать одной шуткой:
- Родила царица в ночь Толе - сына, Жоре - дочь.
(ХАИ, 1994)
Что касается пародии, то в данном примере она была скорее отправной точкой. В окончательном варианте шутка не имела откровенно пародийной направленности, хотя перед этим и произносилось:
"Помнишь, как у Пушкина..." Вообще же пародия строится на инвертировании манеры письма, пения, речи или просто поведения конкретного автора, исполнителя или просто известного человека. Зато, с точки зрения нарушения идиомы, пример почти идеален. К слову сказать, в качестве технического подспорья для разрушения идиомы всегда необходим каламбур - в данном случае созвучие слов "то ли" и "Толя".
Вообще, нарушение идиомы - прием весьма распространенный и довольно мощный, если он один позволяет Н. Фоменко в течение нескольких лет делать заставки к рекламной службе "русского радио" (правда, и за счет КВНовских реприз):
Днем с огнем - вечером разогнем!
{Ленинградский финансово-экономический институт, 1991)
Чем дальше влез, тем ближе вылез!
("Ворошиловские стрелки", Луганск, 1992)
Думаете - это все классические приемы, использованные при создании препарируемой нами репризы? Ничуть! А прием раскрытия приема?
Собственно, КВН весь строится на практически открытых сценических приемах. Волшебное театральное "если бы" в нем крайне зыбко. Поэтому раскрытие приема для КВНа означает, опять же, доведение его до полного абсурда Несколько вполне классических примеров подобных реприз показала в 1998 году команда Томска: "шпагоглотатели" (музыкальный конкурс 1/4 финала), "Виртуозы Томска", исполняющие чардаш Монти "на языках", или даже текстовая шутка, построенная, по сути, тем же методом:
- Что это так воняет?
- Надушился-я...
- А голова чего мокрая?
- Ну я же говорю, надушился-я?
Наконец, еще один классический метод "производства" шутки - повторение. Большинству из вас наверняка известен драматургический прием повторения ситуации: если персонаж, скажем, несколько раз появляется на сцене с одними и теми же словами, то на второй раз зритель улыбнется, а на третий, скорее всего, будет смех. Отметим , что при использовании этого приема два раза ситуация может повторяться полностью, но на третий - выход из нее должен быть уже совершенно неожиданный, причем репризный.
Существует и обратный прием, когда одна и та же фраза при третьем повторении превращается в репризу:
- Почему на Украине зимой не топят?
- Потому что кляти москали нас не люблять и не дають вугил-ля.
- А почему общественный транспорт не ходит?
- Потому что кляти москали нас не люблять и недают бензина.
-А почему рождаемость падает?
- Ну я же скачал, потому что кляти москали нас не люблять!
("Одесские джентльмены ", 1994)
В принципе, в этом случае предыдущие два выхода служат только для усиления той самой конечной репризы. И логика подсказывает, что, если она сама по себе достаточно хороша, предварительная подготовка может оказаться даже лишней.
Но прием повторения ситуации относится скорее к композиционным, а для нас сейчас гораздо более интересным должен оказаться тот факт, что повторение работает и внутри репризы - на уровне повторения слов, то есть тавтологии. Именно этот прием использован и в шутке "талмудиста", и в предыдущей репризе Томска. Но, пожалуй, наиболее ярким примером может служить следующая шутка:
"Наши пестициды - самые пестицидистые пестициды в мире, и никакие их пестициды не перепестицидят наши пестициды по их пестицидистости!"
(Белорусский Государственный Университет, 1993)
У приведенных здесь КВНовских шуток есть еще одна важная особенность: их лучше слушать, чем читать глазами, что для КВНа немаловажно. Вообще для шутки, которая предназначена для произнесения на сцене, ее звучание играет огромное значение (последние три слова пример нарушения идиомы путем смешивания двух идиом "играет огромную роль" и "имеет огромное значение"). Лучше всего, если реприза будет эвритмичной и эвфоничной. В самом простом понимании это означает, что она должна быть, как бы исподволь ритмизованна, а какие-то слова могут слегка рифмоваться (более широко эти термины означают возникновение дополнительного смысла за счет ритма и звукописи). То есть, идеально технически выполненная шутка для КВНа должна быть, по сути дела, стихотворением в прозе. Тогда она будет не только хорошо восприниматься на слух, но и легко запоминаться. Попробуйте прочесть несколько раз вслух первую из процитированных реприз, и вы поймете, что она сделана именно так.
Конечно, всяческую эвфоничность и эвритмичность тоже можно считать явлением высшего пилотажа (уже за то, что оно называется таким наукообразным словом). Хотя, напомним еще раз: реприза - литературный жанр. Причем один из сложнейших, поэтому без хорошей литературной базы, без прекрасного знания и глубокого чувства языка, на котором вы пишете, ничего стоящего у вас не получится. Ведь в шутке - всего несколько слов, поэтому каждое из них должно быть абсолютно точно найдено, и стоять на своем единственно правильном месте. Вы наверняка обращали внимание на моменты (особенно часто это бывает в разминке), когда кто-то путается в формулировке, и реприза сразу же разрушается. А опытные КВНщики знают, что если несколько команд разрабатывают одну и ту же идею, то их шутки часто совпадают слово в слово. Момент "доводки" репризы - совершенно самостоятельное мучение. Ведь чувство языка помогает лишь выбрать правильный вариант из десятков, которые вы, простите, тупо перебираете. Увы, другого способа пока никто не придумал. При этом вы можете столкнуться с новыми сложностями. Приемы, которые вы использовали при создании шутки, начинают входить друг с другом в противоречие. Каламбур, например, не состыковывается с эвфоничностью. А когда, наконец, удается найти, вроде бы, идеальную формулировку, оказывается, что из нее куда-то делся смысл. То есть, он, вроде бы, и есть, но кроме авторов, его никто не понимает и приходится дополнительно объяснять.
Иногда, наоборот, шутка получается бедной по звучанию. В ней, как бы, не хватает красок. В этом случае неплохо помогают откровенные украшения - смешные названия или фамилии, вроде колхоза "Красное вымя" или какого-нибудь Череззабороногузадерищен-ко. И, конечно, очень украшает шутку лексический ряд, связанный с ярким имиджем команды. Стоит "джентльменам" произнести "Скажите, сэр...", а "гусарам" начать фразу со слов "А правда ли, поручик...", как реприза приобретает совершенно новые краски.
Пожалуй, на этом вскрытие можно заканчивать. Думаю, что такой анатомический театр уже достаточно напугал новичков. Замечу еще мимоходом, что приемы создания репризы, в общем-то, едины и не зависят от того, какая она - текстовая, музыкальная или изобразительная. Есть, конечно, в каждом случае свои тонкости, но о них - в другой раз.
И вот теперь, умывая руки после тяжелой операции, мне остается сказать главное. И, боюсь, это главное легко может повергнуть в шок читателя, терпеливо продравшегося сквозь дебри этих рассуждений.
Дело в том, что все эти каламбуры и инверсии сами по себе ничего не значат. Все это только строительный материал или, если уж продолжать навязчивую метафору, части тела. А живая душа шутки, как и тысячи лет назад во времена Эзопа, заключается во втором плане, где за эзоповым языком проглядывает совершенно нормальное явление окружающей нас действительности. Точнее, явление нормальное в своей ненормальности, и потому достойное осмеяния, которое во все времена было, пожалуй, единственным средством борьбы с человеческой глупостью.
Я, разумеется, не собираюсь растолковывать, что высмеивают процитированные шутки. В приличном обществе это как-то не принято. Но, усомнившись в моем утверждении, вы можете проверить его на тысяче примеров, чтобы убедиться, что шутка, не имеющая второго плана, не смешна. В ней просто не над чем смеяться.
Но вот вы набрали приличный архив шуток, которые кажутся вам более или менее достойными обнародования. Какие же из них выбрать? Казалось бы, чего тут думать? Конечно, те, что смешнее! Но, как ни странно, этот очевидный совет практически невозможно использовать в качестве практического руководства к действию. Потому что не ясно - кому смешнее, где и при каких обстоятельствах. Так что давайте, попробуем и здесь найти какие-нибудь, хотя бы относительно объективные критерии.
Один из основополагающих неписаных заколов КВНа гласит, что все шутки должны быть абсолютно новыми. И речь тут идет даже не об откровенном заимствовании у других команд, писателей или, того хуже, перепеве старого анекдота (об этом даже стыдно говорить). Чаще всего заимствование бывает невольным: шутка, что называется, витает в воздухе или, будучи давно прочитанной, оседает в подсознании и неожиданно всплывает, "перепридумывается". И вы можете сколько угодно доказывать потом, что эту репризу вы написали самостоятельно. Если она уже где-то была, значит, вы ее оттуда, извините, и сперли. Вот почему, серьезно занимаясь КВНом, надо внимательнейшим образом смотреть все телепередачи и прочитывать основную юмористическую прессу. И при малейшем подозрении на повтор шутка должна жесточайшим образом вымарываться, даже если она очень смешная (а так чаще всего и бывает, поскольку плохие шутки не запоминаются).
Второй критерий, по сути дела, уже был нами довольно подробно рассмотрен. Это - взаимоотношение новизны темы и изящества приема. У первооткрывателя темы проходит даже бедненькая шутка. Зато команда, решившаяся в пятый раз высказаться на ту же тему должна четко осознавать, что ее шутка имеет право на существование, только, если она лучше четырех предыдущих. КВН - вообще имманентный жанр, который развивается по своим внутренним законам. И это в полной мере относится к "модным" темам и приемам. Они, как правило, "вбрасываются" на сцену одной из команд (причем, далеко не всегда безболезненно), некоторое время бурно развиваются, переживают период расцвета и отмирают. Правда, через много лет кто-то наверняка о них снова вспомнит, и цикл повторится. Но вы собираетесь играть сегодня, и вам неизбежно придется считаться с существующей ситуацией.
Третий важнейший критерий - это "тест на пошлость". Вообще говоря, существует психологический ряд уменьшения проходимости пошлости; курилка - праздничный стол - зал на 200 мест - зал на 500 мест - зал на 2000 мест (такой, скажем, как Московский Дворец Молодежи, где проходят игры Высшей Лиги КВН) - экран телевизора. То, что можно сказать в курилке, нельзя - за большим столом перед гостями и т.д. Что самое интересное, один и тот же человек, оказавшись в этих различных аудиториях, будет совершенно по - разному реагировать на одну и ту же шутку. Хотя, конечно, и от состава аудитории многое зависит. Самый потрясающий зрительный зал бывает, конечно, на предварительных просмотрах ежегодных Фестивалей команд КВН. Ведь в нем собирается тысяча КВНшиков! Так вот, самые любимые команды этого зала не отличаются завидной турнирной судьбой. Их юмор слишком сложен для обычной аудитории.
И все же, главным критерием оценки является смех. Вы уже догадываетесь, что смех коллег по команде - это не тот смех. К тому же, авторам их собственные шутки чаще всего кажутся очень смешными, поэтому их слушать вообще нельзя. К тому же, в процессе "доводки" реприза столько раз пере формулируется, что большинство вообще перестает понимать, о чем она и чего в ней смешного. К тому же, во время подготовки к игре у игроков вообще "намыливается" чувство смешного. Чаще всего оно смещается в сторону глубокомысленной афористичности и, так называемого, "чистого остроумия", которое нормальный человек на слух не воспринимает вообще, а при чтении глазами может восхищаться парадоксом, но без тени улыбки. Поэтому шутки стараются проверять вне команды - на друзьях, на знакомых ( причем, чем меньше знакомых- тем лучше) и, наконец, на зрителях, приглашая их на репетиции. Но иногда шутка рождается в последний момент перед игрой, и проверить ее уже не на ком. Кроме того, есть разминка, которая должна держаться в тайне. Поэтому в команде, конечно же, должен быть человек с хорошим вкусом и чувством зрительного зала, который не боится взять на себя ответственность за единоличное решение. Какая бы то ни было демократия в этом вопросе, вроде решения о включении шутки в сценарий общим голосованием, никогда не давала хороших результатов.
Итак, мы выяснили, кажется, что процесс оценки и отбора шуток не менее мучителен, чем их создание. Не знаю, прибавлю ли я вам оптимизма, если скажу, что существует разряд "абсолютных" шуток, которые бессмысленно оценивать, поскольку нет в природе для них достойной цены. Как правило, услышав такую шутку, не можешь понять, как же до сих пор никто до этого не догадался, настолько она проста и очевидна.
-А еще я умею рожи смешные показывать!
- Ну - покажи!
- (показывая рукой и зал) Вон!
(Новосибирский Государственный Университет)
Подобные шутки - чрезвычайная редкость. За всю историю КВНа их наберется всего несколько десятков. И придумав нечто подобное, вы можете быть уверены, что ваше имя будет в соответствующем месте выбито соответствующими буквами. Пора смеяться!
Есть опасение, что все, написанное здесь, может быть превратно воспринято как большая наука. На самом деле - это обобщение не столько даже опыта, сколько ощущений, и бывалые КВНщики не столько понимают, как они делают шутку, сколько чувствуют. Тем более, что, как и все в этом мире, КВН развивается "от простого к сложному" от тяжеловесной литературной репризы на острую тему, которую действительно можно было в значительной степени сконструировать, к литературной клоунаде, к "дурке", которую невозможно намеренно придумать, а можно, скорее, наговорить, насмеять, наиграть.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://probel.km.ru/