Волков В. А.
В конце XVI в. на Русское государство обрушился ряд бедствий, ставших следствием жестокого правления Ивана Грозного и неудачной Ливонской войны. Русская земля была страшно разорена. Английского посла Д. Флетчера, проехавшего в 1588-1589 гг. по России, поразила увиденная им картина: "...По дороге к Москве, между Вологдою Ярославлем (на расстоянии двух девяностых верст, по их исчислению, немного более ста английских миль) встречается, по крайней мере, до пятидесяти деревень, иные в полмили, другие в целую милю длины, совершенно оставленные, так что в них нет ни одного жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства, как рассказывают те, которые путешествовали в здешней стране более, нежели дозволили мне...".
Уходя от непосильных поборов, бросая разоренные города и опустошенные села, станы и деревни, русские люди бежали на окраины страны, превращаясь в вольных людей - казаков. Именно в эти годы заселялись степные пространства на юге страны, начиналось освоение Урала и Сибири. Правительство, обеспокоенное массовым бегством тяглого населения, отчего неуклонно сокращались поступавшие в казну подати, начало ограничивать личную свободу сельского населения. В 90-е годы XVI в. власти запретили ("заповедали") переход крестьян от одного владельца к другому в Юрьев день (указ 1592/1593 г.) и установили пятилетний срок ("урок") розыска и возврата беглых тяглецов на прежнее место (указ 1597 г.). Введением "заповедных" и "урочных лет" был сделан первый и решительный шаг к будущему закрепощению русского крестьянства.
Вскоре старые беды усугубились новыми испытаниями. Начало XVII в. ознаменовалось начавшимся в 1601 г. трехлетним голодом и массовым мором, погубившим до трети населения страны. В одной только Москве, куда в надежде на царскую милость толпами стекались жители соседних уездов, на 3 братских кладбищах ("скудельницах") было захоронено более 127 тыс. умерших от голода.
Повсеместно помещики, оказавшиеся не в состоянии кормить холопов и дворовых слуг, выгоняли их из своих усадеб. Обреченные на голодную смерть люди объединялись в разбойничьи отряды, грабившие и разорявшие целые округи. По самым приблизительным подсчетам это стихийное разбойничье движение охватило 19 западных, центральных и южных районов страны. В 1603 г. правительству пришлось направить войска для борьбы с одним из таких отрядов, насчитывавшим, по некоторым сведениям, до 500 человек. Предводителем его был повстанческий атаман Хлопко, превративший свой отряд в небольшое, но хорошо организованное войско. Действовало оно под Москвой на Смоленской, Волоколамской и Тверской дорогах. Недооценив боевые возможности холопьего войска правительство послано против него сотню московских стрельцов во главе с окольничим И.Ф. Басмановым. В середине сентября 1603 г. между правительственным отрядом и повстанческим войском произошло настоящее сражение. Ватаги Хлопка были разбиты, но в бою погиб воевода Басманов, его отряд понес тяжелые потери. С большим трудом правительственным силам удалось рассеять восставших холопов, а их раненого предводителя взяли в плен и повесили в Москве вместе с другими захваченными разбойниками. Эти казни, как отметил Р.Г. Скрынников, стали первыми массовыми экзекуциями со времени воцарения Бориса Годунова.
Все перечисленное самым отрицательным образом сказалось на авторитете Бориса Годунова, не имевшего в глазах современников того сакраментального значения, которой было у прежних "прирожденных" государей. В подобных условиях появление царей-самозванцев оказалось неизбежным. В стране началось СМУТНОЕ ВРЕМЯ - грандиозный кризис, потрясший до основания Московское государство и общество в начале XVII в.
В 1601 г. в Польше объявился человек, выдававший себя за царевича Дмитрия Ивановича, спасшегося от подосланных Борисом Годуновым убийц. В русскую историю этот самозванец вошел под именем Лжедмитрия I. По версии московских властей, им был беглый монах Григорий (Юрий) Богданович Отрепьев, в 1602 г. бежавший в Литву, где объявил себя чудесно спасшимся царевичем Дмитрием, сыном царя Ивана IV. Это предположение официальных лиц давно уже вызвало обоснованные сомнения. Даже современникам бросалась в глаза искушенность "беглого монаха" в военном деле, в тонкостях европейской политики. Интерес к этой проблеме усилило утверждение К. Буссова о том, что первым из знаменитых московских самозванцев был незаконнорожденный сын польского короля Стефана Батория: "Многие знатные люди, - писал Буссов, - сообщали, что он (Лжедмитрий I. - В.В.) будто бы был незаконным сыном покойного короля Польши Стефана Батория". Спустя почти 300 лет, на рубеже XIX-XX вв. версию Буссова принял польский исследователь Ф.Ф. Вержбовский, отметивший портретное сходство Стефана Батория и "названного Димитрия". Следует обратить внимание и на другой весьма примечательный факт, до сего дня не использованный сторонниками этой версии: во время рокоша краковского воеводы М. Зебжидовского (1606-1609 гг.), участники этого шляхетского выступления, протестовавшие против планов установления в Речи Посполитой наследственной королевской власти, требовали свержения Сигизмунда III, предполагая возвести на польский престол Лжедмитрия I или князя Габора (Габриэля) Батория, в 1608-1613 гг. правившего в Трансильвании. Вряд ли простой московский монах-расстрига мог рассчитывать на столь пристальное внимание рокошан. Интересно упоминание "названного Димитрия" в одном ряду с Г. Баторием, представителем прославленного в польской истории рода.
Красивую гипотезу опроверг историк-иезуит П. Пирлинг, нашедший в архивах Ватикана письмо Лжедмитрия I папе Клименту VIII, написанное сразу после отречения самозванца от православия и перехода в католическую веру. Исследование документа, проведенное И.А. Бодуэном де Куртене и С.Л. Пташицким, позволило установить, что человек, переписавший набело написанное по-польски письмо, "не был ни малоруссом, ни литвином, ни трансильванцем, что он не только проходил русскую школу, но что и в самом деле был великорусского происхождения". Эти выводы не объясняют, а еще более запутывают дело, так как бытовавшее у поляков стойкое убеждение в королевском происхождении Лжедмитрия I вряд ли можно объяснить ложными слухами. В то же время Ж. Маржерет, командовавший ротой стрелков у Лжедмитрия, сообщал в своих записках о небольших, но заметных ошибках, которые самозванец делал в произношении некоторых русских слов. Впрочем, Маржерет, считавший нового царя настоящим сыном Ивана Грозного, связывал эти ошибки с тем, что спасенный царевич был вывезен в Польшу еще ребенком и воспитывался вдали от родной земли.
Неслучайно С.Ф. Платонов так написал об этой загадке русской истории: "нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог быть: истина от нас пока скрыта". Скрытой она остается и по сегодняшний день. Как бы то ни было, самозванец, воспользовавшись тайной помощью польского короля Сигизмунда III, набрал небольшое войско (около 4 тысяч человек) и 13 октября 1604 г. перешел границу Московского государства, вскоре овладев первой крепостью - Монастыревским острогом. Многие русские люди уверовали в чудесное спасение царевича Дмитрия, встав под знаменами "законного государя" чтобы сражаться за его права с войсками Годунова. Пользуясь поддержкой населения южнорусских городов, Лжедмитрий I смог добиться значительных успехов - овладеть Черниговом и Путивлем, в лагерь самозванца бежал с казной, посланной Борисом Годуновым в северские города, дьяк Б. Сутупов. Упорное сопротивление войскам Лжедмитрия оказал лишь Новгород-Северский, в котором укрепился воевода П.Ф. Басманов. В ночь с 17 на 18 ноября 1604 г. гарнизону осажденной крепости удалось отразить штурм, предпринятый наемными отрядами самозванца, понесшими ощутимы потери. Однако территория, подконтрольная Лжедмитрию I, продолжала стремительно расширяться: в конце ноября его власть признали города Рыльск и Курск, Комарицкая волость, в начале декабря - город Кромы и Околенская волость. Встревоженный успехами самозванца, Борис Годунов усилил гарнизон ближайшего к восставшим волостям города Орла. На помощь Басманову он направил большую армию под командованием кн. Ф.И. Мстиславского, сосредоточившуюся в Брянске. Несмотря на численное превосходство правительственных войск - у Мстиславского было 25336 служилых людей (с боевыми холопами, по-видимому, около 40000), у Лжедмитрия I не более 15000, инициатива принадлежала самозванному "царевичу". 21 декабря 1604 г. в сражении, произошедшем в урочище Узруй, недалеко от Новгорода-Северского, польские гусарские роты опрокинули правый фланг московской армии, а затем, обойдя центр русской позиции, атаковали ставку воеводы Мстиславского, который был ранен в голову, но спасен подоспевшими стрельцами. Участник битвы Ж. Маржерет высоко оценил действия Лжедмитрия, вставшего во главе кавалерии, ударившей на русские полки: "вступив в схватку, он повел три польских отряда в атаку на один из батальонов столь яростно, что сказанный батальон опрокинулся на правое крыло и также на основную армию в таком беспорядке и смятении, что вся армия, кроме левого крыла, смешалась и обратила врагам тыл". Управление войсками было нарушено и московские полки поспешно отступили к своему обозу, стоявшему у леса. От окончательного разгрома рать Мстиславского спасла несогласованность действий польских командиров, не поддержавших атаку главных сил. В результате контрудара одного из стрелецких приказов, поляки вынуждены были прекратить преследование отступающей московской армии. Благодаря этому русские воеводы смогли избежать больших потерь. В войске Мстиславского, даже по преувеличенным польским данным, погибло не более 4 тыс. человек.
В январе 1605 г., получив подкрепление, русская армия снова перешла к активным действиям. Московской ратью, помимо оправлявшегося от ран Ф.И. Мстиславского, командовал кн. В.И. Шуйский. Доведя численность войск до 50 тысяч человек (по сильно завышенным польским сведениям московская армия насчитывала 130 тыс. человек), русские воеводы выдвинулись к г. Севску, неподалеку от которого, в Чемлыжском острожке, находилось войско самозванца. 20 января полки Мстиславского и Шуйского заняли с. Добрыничи (в 20 верстах от Севска), где расположились лагерем.
В ночь с 20 на 21 января 23-тысячное польско-казацкое войско Лжедмитрия I выступило из Севска, чтобы, воспользовавшись преимуществом внезапного нападения, атаковать русскую рать. Однако эта попытка была пресечена бдительностью сторожевого охранения. На рассвете 21 января московские воеводы расположили свое войско перед Добрыничами, учитывая опасность фланговых ударов конницы, решивших исход сражения на р. Узруй. Стоявшая в центре позиции стрелецкая пехота, с фронта и флангов была прикрыта возами с сеном, между которыми установили 14 орудий. Конные полки разместились на флангах, чуть впереди основной позиции.
Атаку на русские полки возглавил сам Лжедмитрий. По свидетельству Г. Паерле он, "с обнаженным палашом в руках, на карем аргамаке, поскакал прямо в толпы врагов, в надежде увлечь за собою дружину". Вслед за своим предводителем поскакали 400 поляков и 2000 "москвитян". Первому удару польской и казачьей конницы способствовал успех - ей удалось обратить в бегство наемные конные роты капитанов В. Розена и Ж. Маржерета, стоявшие на правом фланге русской позиции, и потеснить Полк правой руки воеводы В.И. Шуйского.
Однако, когда поляки, развернувшись, попытались с фронта и правого фланга обрушиться на русскую пехоту, в полной мере проявилась предусмотрительность московских воевод, прикрывших стрелецкий строй возами с сеном и артиллерией. Польские роты были встречены сокрушительным ружейно-пушечным залповым огнем и обратились в бегство. Казацкая пехота Лжедмитрия I, лишившись конного прикрытия, была окружена и уничтожена. Остатки войска самозванца бежали к границе. От окончательного разгрома "названного Димитрия" спасла героическая оборона казачьего гарнизона крепости Кромы, под стенами которой надолго задержалось главное русское войско. Это позволило Лжедмитрию оправиться от поражения и пополнить свои войска, поредевшие в боях на Северщине. В конце января - начале февраля на сторону самозванца перешли "польские" города Белгород и Царев-Борисов, в марте - Елец и Ливны.
После неожиданной смерти Бориса Годунова (13 апреля 1605 г.) обстановка в стране резко изменилась. К осаждавшему Кромы войску послали новых воевод - кн. М.П. Катырева-Ростовского и П.Ф. Басманова. Обстановка неуверенности и в стране, и в военном лагере под Кромами способствовала возникновению разветвленного заговора в пользу "царевича Дмитрия", душой которого стал кн. В.В. Голицын. Поворотным моментом в судьбе страны явилось предательство второго воеводы П.Ф. Басманова, примкнувшего к заговорщикам, главой которых был его сводный брат В.В. Голицын. 7 мая 1605 г. начался мятеж под Кромами. На сторону самозванца перешла часть стоявшего здесь войска: дворянские сотни из Рязани, Тулы, Каширы, Алексина, северских городов, немецкая рота капитана Вальтера Розена. Остальные, вместе с сохранившими верность Годуновым воеводами М.П. Катыревым-Ростовским, А.А. Телятевским, В.П. Морозовым, В.Б. Сукиным и М.Ф. Кашиным поспешно отошли к Москве, встревоженные слухами о приближении 40-тысячной армии Лжедмитрия.
Войска самозванца двинулись к Москве, где 1 июля 1605 г. вспыхнуло восстание, поднятое его эмиссарами Г. Пушкиным и Н. Плещеевым, зачитавшими сначала в подмосковном Красном Селе, а затем на Красной площади пространную грамоту "царевича Димитрия". Объявив народу о чудесном спасении и правах на изменнически похищенный престол он требовал, чтобы москвичи били ему челом, обещая всем "тишину, покой и благоденственное житье", а также значительное снижение податей. Щедрые посулы самозванца всколыхнули московский посад. Федор Борисович Годунов, унаследовавший царство после смерти отца, был сведен с престола и заключен под стражу на старом боярском дворе Годуновых. Участь свергнутого царя была предрешена. Из Серпухова, где стоял тогда с войском Лжедмитрий, прибыл дворянин М.А. Молчанов, который 10 июня с другими подручными самозванцами задушил Федора Борисовича и его мать царицу Марию Григорьевну. Официально народу объявили, что Годуновы умерли, приняв "зелье".
20 июня 1605 г. Лжедмитрий I торжественно вступил в Москву и занял царский трон. Правление самозванца было недолгим. При походе на Москву "царевич" сулил всем поддержавшим его небывалые милости. Став царем он сдержал часть этих обещаний: даровал податные льготы южнорусским городам, одарил казаков, настоял на восстановлении в новой редакции Судебника права крестьянского выхода в Юрьев день (март 1606 г.). Но далеко не все прежние обязательства были выполнены, многие из них, отвечая интересам одних слоев русского общества, серьезно ущемляли права других. Кроме того, повседневная деятельность царя и его ближайшего окружения, выказанное ими явное пренебрежение старорусскими обычаями, вызывала резкое неприятие церкви, боярства и большинства посадских людей. Действительно, в глазах православного люда многие поступки государя выглядели не соответствующими традиционному царскому обиходу, даже нехристианскими. Вопреки русским обычаям Лжедмитрий I не спал после обеда, не соблюдал постов, ел запрещенную церковью пищу (жареную телятину), ходил в баню в воскресные дни, что осуждалось, как неподобающий поступок, вел разгульную и распутную жизнь. Особенно недовольны были москвичи, страдавшие от произвола казачьего и шляхетского окружения царя. Еще более накалила обстановку его женитьба на знатной полячке Марине Мнишек, дочери сандомирского воеводы Ежи (Юрия) Мнишка. С невестой-шляхтенкой и ее родственниками в Москву прибыла не свита, но целая армия (по русским сведениям "6000 избранного воинства", по польским - около 1000 телохранителей), наводнившая русскую столицу. Пышная свадьба "царя Дмитрия Ивановича и Марины Юрьевны состоялась 8 мая 1606 года. Вооруженную стражу новой царицы после браскосочетания не распустили, а разместили на дворах бояр, купцов и посадских людей, изгнав из них хозяев.
К этому времени в Москве уже был составлен заговор, во главе которого встал кн. В.И. Шуйский. После смерти Бориса Годунова он оказался единственным московским боярином, не поехавшим навстречу Лжедмитрию. В июне 1605 г. он предпринял попытку свержения самозванца, был разоблачен, приговорен к казни, но затем помилован и отправлен в ссылку. Вернувшись в конце 1605 г. в Москву, Шуйский возглавил новый заговор. 17 мая 1606 гг. в Москве началось восстание. Заговорщикам удалось ворваться во дворец и разоружить стражу Лжедмитрия, а затем убить его.
В день восстания москвичи расправились не только с самозванцем, но и многими лужившими ему поляками. Бояре с трудом смогли остановить расправу народа со своими обидчиками. Встревоженные действиями посадских людей власти поспешили с избранием нового государя, не дожидаясь созыва правильного Земского собора с участием выборных представителей всей земли. 19 мая 1606 г. собравшимся на Красной площади народом новым царем был "выкрикнут" главный герой произошедшего в столице переворота пятидесятичетырехлетний боярин Василий Иванович Шуйский.
Четыре года его правления стали временем тяжелейших потрясений и испытаний для русского народа. Прекратить начавшуюся при Борисе Годунове и Лжедмитрии I "междоусобную брань" в Московском государстве новый властитель не смог. В своих действиях, направленных на стабилизацию обстановки в стране, он пытался опереться на дворянство и посадские общества северных и центральных районов страны, наиболее пострадавших от социальных катаклизмов прошлых лет и поэтому заинтересованных в ужесточении политического режима в стране. В угоду их требованиям В.И. Шуйский еще более ограничил личную свободу крестьян, увеличив срок сыска беглых до 15 лет. Подобная политика царя дала прямо противоположный его ожиданиям результат, еще больше накалила обстановку в стране и привела к обострению противоречий между консервативным Севером и радикальным Югом, где даже помещики выступали противниками ограничения крестьянского выхода и продолжали укрывать беглых, селившихся на их землях.
Итогом противостояния стало возникновение на Юге страны мощного антправительственного движения. Еще во время майского восстания 1606 г. из Москвы в Путивль, а затем в Польшу бежал один из сподвижников Лжедмитрия I М.А. Молчанов, забравший с собой одну из государственных печатей. После воцарения Василия Шуйского по многим городам были разосланы грамоты, скрепленные этой печатью. В них утверждалось, что царь Дмитрий Иванович вновь спасся и вскоре вернется, чтобы покарать изменивших ему московских людей. Выглядели такие послания вполне достоверно, ведь в силу установившейся традиции царские грамоты не скреплялись личной подписью государя, но в обязательном порядке заверялись его печатью.
Одну из таких грамот получил возвращавшийся из турецкого плена донской казак И.И. Болотников, бывший боевой холоп кн. А.А. Телятевского. Проезжая через Польшу, в Самборе, в замке Мнишков, его представили некоему лицу, назвавшемуся "царем Дмитрием Ивановичем", возможно, М.А. Молчанову. "Самборский самозванец" пожаловал Болотникову чин "большого воеводы" и направил в Путивль к воеводе кн. Г.П. Шаховскому, начавшему поднимать Северскую землю против царя Василия Шуйского.
Болотников и еще один самозванец - Лжепетр (беглый холоп Илейка Коровин, назвавшийся "царевичем Петром Федоровичем", мифическим сыном царя Федора Ивановича) оказались во главе одного из самых мощных в российской истории народных восстаний. В нем приняли участие не только крестьяне и холопы, но и многие служилые люди, отряды которых возглавили авторитетные в их среде вожди: П.П. Ляпунов, Г.Ф. Сумбулов и И.И. Пашков. Одержав победы над правительственными войсками под Кромами, Ельцом, потерпев неудачу в столкновении в устье р. Угры, но затем взяв реванш в бою на на реке Лопасне, восставшие вышли к р. Пахре. Здесь после жаркого боя отряда Пашкова с войском М.В. Скопина-Шуйского, мятежники были остановлены. Отступив к Коломне, Пашков соединился с рязанским войском Г.Ф. Сунбулова и П.П. Ляпунова и овладел этой важной крепостью. Затем повстанческие отряды начали новое наступление на Москву. Встревоженный успехами мятежников Василий Шуйский направил против них армию под командованием Ф.И. Мстиславского и Д.И. Шуйского. 25 октября 1606 г. в 50 верстах от столицы, у с. Троицкого, произошло большое сражение закончившееся поражением московских воевод. Взятых в плен 9 тыс. простых ратников Пашков распустил по домам, а знатных пленников отправил в Путивль. 28 октября 1606 г. войска Пашкова подошли к Москве, куда вскоре прибыл и Болотников, принявший на себя командование повстанческой армией. Основные позиции мятежников находились у с. Коломенского и у дер. Заборье (у Серпуховских ворот), а рать Пашкова отошла к Николо-Угрешскому монастырю. Осада столицы длилась более месяца - до 2 декабря. Это был период наивысшего подъема восстания, охватившего огромную территорию: под контролем мятежников находилось более 70 городов юга и центра России.
В критический момент борьбы московские власти проявили максимум решимости и организованности, тогда как действия их противников оказались неэффективными. Искушенный в политических интригах Василий Шуйский и поддержавшие его церковные иерархи сумели убедить москвичей, в неизбежности жестокой мести за свержение Лжедмитрия I. Решимости столичного посада стоять до конца против мятежной рати не смогли поколебать ни проникающие в город вражеские лазутчики, ни распространяемые восставшими прокламации - "воровские листы", как называл их патриарх Гермоген.
Посадские люди, участвовавшие в начавшихся в повстанческом лагере у с. Коломенского переговорах, также говорили с мятежниками твердо и убедительно. На все утверждения Болотникова о том, что он видел в Польше "царя Димитрия" москвичи отвечали: "Это несомненно другой, мы того Димитрия убили". Подобная уверенность не могла не произвести определенного впечатления на соратников Болотникова, особенно из числа рязанских и тульских служилых людей. Вскоре монолитное антиправительственное движение окончательно распалось.
Воспользовавшись установившейся на период переговоров мирной передышкой, московское правительство сумело собрать войска. В столицу прибыли дворянские ополчения из Смоленска, Дорогобужа, Белой и Вязьмы. Армия Шуйского росла, армия Болотникова слабела - 15 ноября 1606 г. на сторону московского царя перешли дворянские отряды П.П. Ляпунова и Г.Ф. Сумбулова.
Решающее сражение под Москвой началось 30 ноября. Длившаяся с перерывами в течение трех дней, упорная битва завершилась лишь 2 декабря разгромом главных сил повстанческой армии. Решающую роль в поражении мятежников сыграли два фактора: во-первых, недюжинное полководческое дарование, выказанное молодым московским воеводой М.В. Скопиным-Шуйским, во-вторых, переход на сторону правительственных войск отряда И.И. Пашкова.
После поражения остатки армии Болотникова отступили в Калугу, а затем в Тулу, под защиту крепких стен здешнего Кремля. Наступил последний этап восстания. 21 мая 1607 г. во главе большой армии на Тулу, "на свое государево и земское дело", выступил царь Василий Иванович. Четыре месяца отряды Болотникова и Лжепетра обороняли город. Лишь реализация замысла сына боярского И. Кровкова, предложившего запрудить р. Упу и затопить Тулу, помогла сломить сопротивление повстанцев. 10 октября 1607 г. они сдались, выдав царю своих вождей. Некоторые участники этого движения - И.М. Заруцкий, А.З. Просовецкий, многие рядовые повстанцы, уцелевшие после его разгрома - продолжали борьбу с правительством В.И. Шуйского в рядах польско-казачьего войска Лжедмитрия II.
Новый самозванец появился весной 1607 г. в неспокойной Северской земле в г.Стародубе. В его войско стали стекаться не только казаки (и в их числе уцелевшие болотниковцы), но и поляки, и литовцы, участвовавшие в подавленном властями Речи Посполитой "рокоше" против короля Сигизмунда III. В начале сентября 1607 г. собравшееся под знаменами Лжедмитрия II войско выступило в поход. Командовал его армией польский полковник М. Меховецкий, приведший к самозванцу отряд из 700 кавалеристов. 15 сентября Лжедмитрий II занял Почеп, 20 сентября - Брянск. После этого войско самозванца направилось к Карачеву, где соединилось с запорожским отрядом. 8 октября произошло первое сражение с русскими правительственными войсками, осаждавшими г. Козельск. Командовавший ими воевода В.Ф. Литвин-Мосальский был застигнут врасплох и вынужден был отступить, бросив обоз. В бою под Козельском в плен попал находившийся на московской службе литовец М. Мизинов. Победа воодушевила сторонников самозванца и на его сторону перешли города Дедилов, Крапивна, Епифань и Белев. Заняв эти крепости отряды Лжедмитрия II стали выдвигаться в направлении Тулы, где защищались Лжепетр и И.И. Болотников. Армия самозванца росла и к концу первого похода составила, по подсчетам И.С. Шепелева, 8 тыс. человек (3 тыс. русских и 5 тыс. поляков). Такой численности войска было явно недостаточно для серьезных операций, поэтому, узнав о падении Тулы, и, не представляя куда двинется стоявшая там большая армия Шуйского, Лжедмитрий II прекратил наступление. Его авангарды, находившиеся уже у Епифани отошли на соединение с главными силами. Затем самозванец очистил Белев и Козельск и ушел в Карачев. Тревога не покидала его, поэтому, оставив и этот город, он направился к северским крепостям. Но, на пути в Трубчевск, 22 октября в с. Лабушеве Комарицкой волости к нему пришли новые отряды польских и литовских рокошан под началом В. Валавского и С. Тышкевича. Получив подкрепление, Лжедмитрий II вернулся к Брянску, который оказался занятым и заново укрепленным правительственными войсками. 9 ноября началась осада города, на выручку которому пришли полки из Мещовска (кн. В.Ф. Литвин-Масальский) и Москвы (кн. И.С. Куракин). 15 ноября произошло ожесточенное сражение под Брянском. Форсировав Десну, русские воеводы атаковали противника, и хотя разбить его не смогли, но доставили в город продовольствие и боевые припасы. Потерпев неудачу, самозванец ушел на зимовку в Орел, где его армия продолжала пополняться литовскими и польскими шляхетскими дружинами. Зимой 1607/1608 гг к Лжедмитрию II пришли полки А. Вишневецкого, С. Хруслинского, С. Тышкевича, В. Валавского и др. польских и литовских военачальников. Настоящее войско привел в Орел кн. Р. Рожинский. Оно насчитывало 4 тыс. человек. По праву сильного Рожинский сверг М. Меховецкого и стал новым военным вождем армии Лжедмитрия II. Его войска пополнили и казаки. Зимой 1607/1608 гг. в Орел прибыло 5000 донских и 3000 запорожских казаков, приведенных атаманом И.М. Заруцким. К весне 1608 г. численность находившегося под командованием гетмана Рожинского войска достигла 27 тыс. человек.
После Тульской победы царь Василий Иванович недооценил нависшей над страной угрозы. Лишь в апреле 1608 г. он двинул против самозванца 40-тысячную армию под командованием кн. Д.И. Шуйского. Решающее сражение произошло 30 апреля - 1 мая (10-11 мая) 1608 г. в 10 верстах от Болхова на р. Каменке Началось оно ударом авангарда армии Лжедмитрия II, состоявшего из шляхетских гусарских рот панов Рудского, Велегловского и казачьих сотен. Атака разбилась о встречный натиск полков русской дворянской конницы и наемных немецких рот. От поражения сторонников самозванца спасло прибытие главных сил. Полки А. Рожинского (племянника главнокомандующего) и В. Валавского опрокинули русский Передовой полк кн. В.В. Голицына. Однако развить этот успех противнику не удалось. На выручку разбитому Передовому полку пришел воевода И.С. Куракин, один из лучших полководцев своего времени, в сражении под Болховым командовавший Сторожевым полком. Противник был остановлен, после чего измотанные маршем и трудным боем поляки прекратили свои атаки. Возобновилось сражение на рассвете следующего дня. Русские воеводы удачно разместили свое войско в укрепленном обозе, подступы к которому с фронта прикрывало большое болото. Лобовые атаки польско-казацкого войска закончились неудачей. Тогда, извещенный изменником Н. Лихаревым о силах русского войска и расположении его полков, гетман Рожинский двинул свои резервы во фланг армии Д.И. Шуйского. Чтобы устрашить русских воевод он приказал включить в этот отряд обозные телеги, укрепив на них боевые знамена. Встревоженный приближением нового неприятельского войска, Шуйский начал поспешно отводить "наряд" к Болхову. Почувствовав замешательство в действиях правительственных войск, противник перешел в решительное наступление и в нескольких местах прорвал фронт русских полков. Разгромленная армия Дмитрия Шуйского бежала. Поляки преследовали ее на протяжении 25 верст до расположенной за Болховым засеки. 2 мая началась осада Болхова, где оборонялся 5-тысячный русский гарнизон во главе с Ф. Гедройцем, а 4 мая, после начала бомбардировки города осажденные сдались, признав самозванца своим государем и присоединившись к его армии.
После победы под Болховым путь к Москве был открыт и Лжедмитрий II, а точнее польские и литовские предводители его войска не замедлили воспользоваться открывшейся перед ними возможностью. Козельск и Калуга добровольно приняли "царя Димитрия", Борисов был оставлен своими жителями. Только под Можайском самозване встретил первое сопротивление, но быстро овладел городом, по-видимому, с помощью захваченного в Болхове "наряда". Встревоженный сложившейся ситуацией, Василий Шуйский отстранил своего брата от командования армией и, поставив во главе ее М.В. Скопина-Шуйского, направил его навстречу самозванцу - к р. Незнань. Однако битвы не произошло. В полках был открыт антиправительственный заговор. Его главных участников: кн. И.М. Катырева-Ростовского, кн. Ю.Н. Трубецкого и И.Ф. Троекурова под арестом отослали в Москву Озабоченный этим обстоятельством, царь отвел стоявшую на Незнани армию в столицу.
Самозванец подошел к Москве 24 июня 1608 г. Почти сразу же под стенами ее начались бои. 25 июня Рожинский, внезапно атаковав царскую армию с фронта и обоих флангов на р. Ходынке, нанес ей ощутимое поражение. Хорошо укрепленный город упорно сопротивлялся, надеясь на помощь северорусских городов. Вместо царских палат в Кремле Лжедмитрию пришлось довольствоваться наскоро срубленными бревенчатыми хоромами в с. Тушино, расположенном в нескольких верстах к северо-западу от столицы в месте впадения в Москву-реку небольшой р. Сходни. Здесь же заседала его "Боярская дума", работали "приказы", отсюда его отряды уходили воевать и грабить непокорившиеся русские города и земли.
Почти полтора года продолжалась осада Москвы "тушинцами". Между столицей и Тушинским станом установились странные отношения. Оба царя, Василий Шуйский и "названный Димитрий", не препятствовали боярам и приказным людям отъезжать к своему противнику, в свою очередь, стараясь щедрыми посулами и наградами переманить бояр и дьяков из вражеского лагеря. В поисках чинов, поместий и вотчин многие видные в государстве люди по несколько раз переезжали из стольного града в "стольное" село и обратно, заслужив в народе меткое прозвище "тушинских перелетов".
Оказавшись в безвыходной ситуации, Василий Шуйский обратился за помощью к Швеции, находившейся тогда в состоянии перманентной войны с Речью Посполитой. 28 февраля 1609 г., по поручению кн. М.В. Скопина-Шуйского, его послы стольник и воевода С.В. Головин и дьяк С.З. Сыдавный-Васильев, подписали со шведскими представителями Выборгский договор. По этому соглашению Карл IX обязался направить в Россию наемное войско, получив обязательство Скопина передать шведам г. Корелу с уездом (Кексгольмскую область).
Вскоре численность вспомогательного шведского корпуса была доведена до 15 тыс. человек. Начальником его был назначен командовавший шведскими войсками в Финляндии генерал-лейтенант Я. Делагарди. Расходы по содержанию выступавших в поход наемников легли на плечи московского правительства. Кавалеристам полагалось выплачивать 25 талеров (ефимков), пехотинцам - 12 талеров, "большим воеводам" - 5000 талеров, воеводам - 4000 талеров. Первые шведские отряды прибыли в Дудоровский погост в начале марта, а в Новгород - 14 апреля 1609 г. Весной 1609 г. союзная армия, под общим командованием Скопина, начала действия против тушинских отрядов, действовавших даже на Русском Севере. 2 мая перешел в наступление русско-шведский отряд Э. Горна и С.В. Головина, 9 или 10 мая занявший Старую Руссу. 11 мая небольшой отряд тушинцев (300 человек) попытался вернуть этот город, но был разбит. Тогда же рать под командованием Н.В. Вышеславцева при поддержке местного населения выбила тушинцев из Ярославля. 15 мая 1609 г. произошло сражение у с. Каменка под Торопцом. Союзное войско, в состав которого вошли шведский отряд Э. Горна и полки русских воевод Д. Чулкова и К. Чоглокова, разбило и обратило в бегство действовавшую в Новгородской земле армию польского шляхтича Кернозицкого. Противник оставил на поле боя все знамена, 5 медных и 4 железных орудия, множество других трофеев.
Использовав в качестве предлога заключение русско-шведского союза против "тушинцев", польский король Сигизмунд III, претендовавший на корону Швеции, узурпированную его младшим братом Карлом IX, объявил войну России. Поход против Московского государства был задуман польским королем еще до заключения между русскими и шведскими представителями Выборгского договора о помощи против тушинских войск. Еще в январе 1609 г. сенаторы дали Сигизмунду III согласие на подготовку интервенции в пределы Московского государства. 9 сентября 22-тысячная армия короля Сигизмунда III перешла русскую границу. 13 сентября был взят Красный, а 16 сентября началась осада Смоленска.
Польской интервенции против России придавала исключительное значение римская курия. Не случайно папа Павел V, по обычаю первых крестоносцев, благословил присланные в Рим перед началом похода меч и шлем польского короля.
Однако с хода овладеть Смоленском королевской армии не удалось. Оборону крепости от врага возглавил воевода М.Б. Шеин, сумевший задержать поляков под смоленскими стенами почти на два года. Тем временем армия Скопина и Делагарди вела успешное наступление, освобождая от тушинцев северные уезды. Командовавший польскими войсками на верхней Волге полковник А. Зборовский потерпел ощутимые поражения под Торжком и Тверью и просил у Рожинского все новых подкреплений. Но Тушинский лагерь переживал трудные времена. Большая часть польских и казачьих отрядов ушла на север, чтобы остановить наступление войск Скопина и Делагаради, численность стоявшей под Москвой армии Рожинского заметно сократилась. Русское командование решило воспользоваться этим и атаковать противника. 5 июня 1609 г. произошла вторая битва на р. Ходынке, едва не закончившаяся поражением тушинских войск.
На этот раз московская армия вела наступление под прикрытием "гуляй-города". Поляки атаковали это подвижное укрепление и захватили его, но не подверглись неожиданному удару дворянской конницы, в значительном числе сосредоточившейся на правом фланге. Понеся тяжелые потери, тушинцы бежали. От окончательного разгрома Рожинского спас Заруцкий, с несколькими сотнями казаков занявший удобную позицию на р. Химке и остановивший наступление русской конницы.
Тесня противника, войска Скопина-Шуйского все ближе и ближе подходили к осажденной врагом русской столице. С боями были освобождены Переяславль-Залесский, Александровская слобода. Под Дмитровым был разбит действовавший автономно от тушинской армии староста усвятский Я. Сапега. В начале марта 1610 г. польский воевода Вильчек сдал русским город Можайск
С началом открытой польско-литовской интервенции часть служивших самозванцу шляхтичей ушла в королевский лагерь под Смоленск. Оставшиеся требовали от Лжедмитрия II обещанного им жалованья и держали его под строгим надзором. С трудом ускользнув от их караулов тушинский "царь" 27 декабря 1609 г. бежал в Калугу. Лишившись "вождя" подмосковный стан рассыпался. Воспользовавшись трудным положение врага, Скопин удвоил усилия и 12 марта 1610 г. вступил в Москву.
Ликвидировав тушинскую угрозу, Скопин-Шуйский стал готовить поход к осажденному поляками Смоленску. Однако 23 апреля 1610 г. молодой воевода неожиданно умер. Смерть его имела для страны катастрофические последствия. Рать, двинувшуюся на Смоленск, возглавил самый неудачливый из всех русских воевода - кн. Д.И. Шуйский. По польским данным, под его командованием находилось более 40 тыс. русских воинов и 8 тыс. наемников из вспомогательного шведского корпуса Я. Делагарди (по свидетельству Й. Будило у русских под Клушино было 16 тыс., у шведского генерала - 7 тыс. человек; Н. Мархоцкий считает, что под общим командованием Д.И. Шуйского находилось 6-7 тыс. немцев и 20 тыс. "москвитян"). 24 июня 1610 г. у дер. Клушино, в 19 верстах от Гжатска, войска Шуйского были атакованы армией гетмана Станислава Жолкевского. В 5-часовом сражении сравнительно немногочисленная, почти не имеющая артиллерии, польская армия (11,5 тыс. кавалерии, 1 тыс. пехотинцев, 2 фальконета) разгромила численно превосходившее ее русско-шведское войско Д.И. Шуйского и Я. Делагарди. Одной из главных причин поражения стали фатальные ошибки русского командующего, расположившего пехотные части за полками дворянской конницы, но без прикрытия полевыми укреплениями. Свою роль сыграла и неожиданность польской атаки - Шуйский не успел подтянуть к месту начавшегося сражения имеющиеся у него 18 орудий. Однако, вопреки ожиданиям Жолкевского, первые удары польской гусарии не достигли своей цели. Только после 10 кавалерийских атак поляки прорвали линию русских войск. Опрокинутая противником московская кавалерия обратилась в бегство и потоптала свою пехоту. Сражение было окончательно проиграно после измены части наемников (французских и немецких полков) из состава шведского вспомогательного корпуса Я. Делагарди. В плен к полякам попали воевода В.И. Бутурлин и дьяк Я. Демидов. В числе павших был воевода Я. Барятинский.
Узнав о поражении главной армии, блокированная в Царевом Займище еще до Клушинской битвы, другая часть русского войска (отряды Ф.А. Елецкого и Г.Л. Валуева, насчитывающие 8 тыс. человек) сложила оружие, перейдя на сторону поляков.
После Клушинского поражения Делагарди с небольшим отрядом (400 человек) ушел к Погорелому Городищу, а затем дальше на север. Там, получив подкрепление, он начал захват русских территорий, постепенно приближаясь к Новгороду. Шведский генерал действовал в полном соответствии с инструкцией, данной ему 30 июня 1609 г. Карлом IX. В этом документе король сообщал Делагарди, что в случае, если поляки станут одерживать победы "в войне с русскими, то ему надо всего ревностнее стараться об удержании Новгорода в своей власти - приятно ли то русским, или нет". Овладев приграничной крепостью Ладогой (вскоре занявший город полковник П. Делавилль был выбит оттуда отрядом И.М. Салтыкова) и осадив Корелу (крепость была захвачена Л. Андерссоном 2 марта 1611 г.) и Орешек, войско Делагарди в начале июня 1611 г. подошло к Новгороду. Город был не готов к осаде. Произведенный воеводами осмотр городских укреплений показал их полную негодность. Во многих местах из-за отсутствия лестниц защитники не имели возможности взойти на крепостную стену. В этих условиях находившийся в городе многочисленный гарнизон (не менее 2 тыс. служилых людей) не смог бы оборонять крепость в случае неожиданной атаки противника. Немедленно были начаты ремонтные работы, благодаря которым положение частично удалось исправить и первый шведский приступ, произошедший 8 июля, был отбит. Только 16 июля 1611 г., с помощью изменника - И. Шваля, солдаты Делагарди смогли ворваться в Новгород.
После тяжелых боев на улицах городах и поспешного отступления за его пределы войск В.И. Бутурлина, местные власти в лице митрополита Исидора и воеводы И.Н Одоевского пошли на заключение сепаратного договора с Делагарди. Соглашение предусматривало сдачу крепости и признание права на русский престол одного из шведских принцев. В текст договора была включена следующая запись: "Этот договор и вышеупомянутые пункты будут нерушимо, с полной верностью и безо всякого злого умысла и обмана вечно соблюдаться могущественным моим королем, Карлом IX, королем Швеции и прочее, его наследниками и преемниками мужского пола, Короной Шведской и светлейшим сыном Его королевского величества, будущим государем и царем здешней области, и его наследниками мужского пола, по отношению к городу и княжеству Новгородскому, даже если владимирское и московское правительства, вопреки ожиданиям, не пожелают с ними согласиться". Это свидетельствовало о намерении шведской стороны, в случае отказа всероссийских властей призвать на московский престол шведского королевича, приступить к созданию особого "Новгородского государства", находящегося под шведским протекторатом. Так была создана реальная угроза отделения от Московского государства всей его северо-западной области.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/