Коняев Н. М.
Память — 23 июня (6 июля) и 20 октября (3 ноября)
На Русском Севере, меж крутых берегов, поросших то темным ельником, то светлыми, выстланными беломошником сосновыми борами, течет река Пинега. На правом берегу этой реки, в старинном русском селе Верколе, и родился крестьянский мальчик Артемий.
В этом же 1532 году закончилась земная жизнь великого русского святого Александра Свирского.
Еще в этом году преставился, простудившись на охоте, царь Василий III Иоаннович. Правительницей страны стала Елена Глинская — мать трехлетнего наследника престола, будущего царя Иоанна Грозного.
Сами по себе столь значимые в истории России события непосредственного отношения к будущей короткой жизни Артемия не имели…
Он родился в крестьянской семье, и родители его — отец Косьма по прозвищу Малый и мать Аполлинария — как занимались земпепашеством, так и продолжали заниматься.
Небогата северная земля.
Коротко — всего три месяца! — здешнее лето. Много трудов надобно приложить, чтобы вырастить на этой земле хлеб...
Некогда внимать дальним слухам, некогда думать о пустом...
Схватили в Москве при попытке побега в Литву дядю царицы — Михаила Глинского... Казнили за попытку поднять восстание дядю наследника престола - князя Андрея Старицкого... Необыкновенно возвысился любимец Елены Глинской — боярин Иван Овчина-Телепнев-Оболенский...
Вести об этом, может быть, даже и не доходили до затерянной в лесных чащобах Верколы…
Когда умерла правительница страны Елена Глинская, ее любимца — князя Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского бросили в тюрьму и заморили голодом. Началась борьба в окружении восьмилетнего наследника престола. Выходцы из Литвы Бельские боролись с природными Рюриковичами — Шуйскими.
Победили Шуйские...
"Князь Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея... — вспоминал потом сам Иоанн Грозный. — Нас же с единородным братом моим начали воспитывать, как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Ни в чем воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и, положив ногу на стул, а на нас не взглянет - ни как родитель, ни как опекун... Кто же может перенести такую кичливость? Как исчислить многочисленные страдания, перенесенные мною в юности?"
Повторим, что об этих происходящих в далекой Москве событиях ничего не знали и не могли знать в Верколе.
Артемий рос…
Как и принято было на Руси, родители воспитывали его в страхе Божием и христианском благочестии.
Артемий вырос кротким и послушным мальчиком. Может быть, даже более тихим, чем хотелось его родителям.
Известно, что уже с пяти лет — в тот год умерла в далекой Москве правительница Елена Глинская и начали морить голодом в тюрьме ее любимца, боярина Овчину-Телепнева-Оболенского — разлюбил Артемий детские игры стал чуждаться общества сверстников.
Холодны и долги зимы на Пинеге.
Коротко и жарко здешнее лето.
Коротко и детство у здешних ребят.
Как и все веркольские дети, Артемий рано начал помогать отцу в нелегкой крестьянской работе.
Смолянисто-душно пахнут густые ельники, на лесных пожнях тучами налетают на косцов комары, горит лицо от них. И манят, манят в такую жару берега Пинеги, где раскалены солнцем прибрежные камни, где обжигает ноги чистый речной песок, где, прохладная и светлая, струится сама Пинега. Но некогда отлучиться с пожни — коротко северное лето...
Шуйские недолго торжествовали победу.
Хотя и был увезен в Белоозеро и там задушен Иван Бельский, но скоро скончался и князь Иван Васильевич Шуйский.
По приказу тринадцатилетнего царя псари затравили Андрея Шуйского.
Федора Шуйского отправили в ссылку — власть снова вернулась в руки Глинских.
И подрастал, подрастал грозный царь.
Говорят, что, когда родился он, по русской земле прокатился гром, молния блеснула, земля поколебалась...
И чем старше он становился — все смутнее и страшнее становилось на Руси.
Когда он в семнадцать лет венчался на царство, страшные забушевали в Москве пожары… Падали колокола, а по улицам ходили прозванные "сердечниками" чародеи и вынимали сердца из людей...
Но еще до этих пожаров, еще до венчания шапкою Мономаха грозного царя, при рождении которого гром гремел, молния блистала и дрожала поколебленная земля, в далекой северной Верколе 6 июля 1544 года прогремела своя гроза.
Артемий был на пашне, когда из-за черного ельника встала огромная, во все небо, туча. Тугой порыв ветра налетел из-за кустов, вихрем взметнуло пыль и сухую траву, раздался оглушительный треск, и молния ударила в дерево, под которым, укрываясь от дождя, молился двенадцатилетний отрок Артемий.
С молитвою и взошел он на небеса.
Когда подбежали к мальчику взрослые, тело его было уже бездыханным, а в изумленно распахнутые глаза заливалась дождевая вода.
Неисповедимы пути Господни.
Непостижим для ума человеческого Божий Промысел.
Неведомо было веркольцам, что милосердный и премудрый Господь восприял в Свои небесные обители душу праведного раба Своего, отрока Артемия, чтобы стал он там перед Его Престолом молитвенником и заступником небесным за грешных людей...
Не поняли этого односельчане Артемия.
Так тихо, так молитвенно, в таком послушании жил отрок, что и не разглядели его веркольцы, не успели рассмотреть за своими заботами и трудами...
Долго стояли они над бездыханным телом, крестились испуганно. По суеверию своему считали они неожиданную кончину блаженного отрока — судом Божиим, наказавшим мальчика за какие-то тайные согрешения.
Плакала Аполлинария, мать Артемия, тяжело вздыхал отец Косьма, прозванный Малым...
Неумолимы были односельчане.
— Нельзя, — говорили они, — хоронить отрока. Великий грешник, видать, был, коли постигла его такая небесная кара.
Отнесли тело в глухой лес, положили там на землю, покрытую белым мхом. Сверху прикрыли хворостом и берестою и поставили изгородь...
И ушли. И скоро забыли об Артемии.
На тридцать два года забыли...
Эти тридцать два года — годы правления царя Иоанна Грозного.
Большие дела творил государь.
Слухи о них теперь и до далекой Верколы доходили.
В 1553 году Казань покорена была. Потом Астрахань. Потом в Ливонии государь воевал.
Потом совсем уж дивные появились слухи. Будто бы, осерчав на москвичей, забрал семью государь и переехал в Александровскую слободу. Началась на Руси опричина.
Опричники казнили на Москве без суда, убивали людей прямо на улицах. Не пощадили даже святителя, митрополита Филиппа. Выволокли из Успенского собора и увезли в Тверской Отроч монастырь. Там и задушил страдальца, исповедника правды страшный Малюта Скуратов.
А потом грозный царь уже не людей казнил — целые города. Когда казнили Новгород, монахов забивали палками, а простых новгородцев привязывали к саням и сбрасывали в Волхов.
О этих казнях в Верколе услышали от прибежавшего из Новгорода монаха.
Рассказывал инок, что и в Пскове не принял Иоанн Грозный хлеба-соли от горожан... И тогда подошел к нему псковский юродивый Никола и сказал:
— Покушай, Иванушка, хлеба-соли. Одной человеческой кровью сыт не будешь...
Крестился Агафоник, дьячок церкви Николая Чудотворца, вспоминая рассказы монаха…
Сегодня пошел в лес по ягоды, а все одно страхи московские из головы не идут. Снова и снова осенял себя крестным знамением Агафоник.
И вот перекрестился еще раз и узрел свет посреди сосновой чащи!
Сморгнул дьячок, но не пропал свет.
Ближе подошел Агафоник…
Под вековыми соснами покосилась прогнившая оградка, а в ограде — над кучей лесного мусора свет сияет. Стоит над землей и никуда не уходит.
Помолился Агафоник и только тогда вступил за полусгнившую оградку. Разрыл ветки, приподнял потемневшую бересту и увидел, что на земле отрок лежит, будто только что и заснул...
И еще раз осенил себя Агафоник крестным знамением, узнавая в отроке сверстника своего Артемия, убитого грозою тридцать с лишним лет назад. Только состарился за эти годы Агафоник — морщинистым лицо стало, выпали зубы, волосы на висках побелели от седины, а Артемий таким же юным, как тогда, тридцать два года назад, остался...
Весть о находке дьячка быстро по Верколе разнеслась. Отправились веркольские мужики в лес.
Бородатые, степенные, стояли они над нетленным телом Артемия. Многие из мужиков моложе Артемия были. Только от родителей и слышали о том, как убила молния на пашне мальчика.
— Не будешь слушаться, — пугали родители, — будешь грешить. Бог и накажет тебя, как Артемия! Бог все видит...
И вот уже не из этих детских страхов, а въяве явился Артемий перед ними. Не тронутый ни дикими зверями, ни беспощадным тлением, лежал он на беломошнике, такой же чистый и светлый, каким и был.
Долго спорили мужики, что делать с телом.
Одни предлагали здесь закопать в землю, другие говорили, что надобно перевезти тело в церковь.
На том и порешили.
Отвезли Артемия в веркольскую церковь святителя Николая Чудотворца, положили в гробу на паперти, прикрыв сверху берестою, которая и в лесу покрывала Артемия.
Было это в 1577 году.
И никому из веркольских мужиков и в голову тогда не пришло, что не грешника они отыскали в лесу, а праведного чудотворца...
Опять не разглядели веркольцы Артемия...
Ну, а состарившейся Аполлинарии, матери праведного отрока, было в ту ночь видение. Под утро предстали перед нею два дивных юноши. Один в дорогой одежде, в алом плаще, в узорчатых сапогах... Другой же — босой, в простой холщовой косоворотке.
И были это первохристианский мученик, римский воин Уар и ее сын Артемий...
Небесное свечение исходило от них.
А следующим годом отмечают наши летописи вспышки эпидемических заболеваний на новгородской земле. Попущением Божьим распространилась на двинской земле страшная лихорадка — трясовица. Многие умирали. Особенно часто — женщины и дети...
Пришла болезнь и в семью веркольского крестьянина Каллиника. Заболел сынишка. На глазах таял…
Всю ночь молился отец об исцелении сына.
И уже под утро вспомнил вдруг Каллиник об Артемии, которого знал еще по детским годам, нетленное тело которого в прошлом году перевозил из леса в церковь.
Не стал медлить отец — совсем худо становилось сыну...
Пошел в церковь Николая - Чудотворца, припал на паперти к гробу, а потом, отломав кусочек бересты, прикрывавшей нетленные мощи, привязал к нательному кресту больного сынишки.
И выздоровел сын.
Обрадованный отец рассказал о чуде односельчанам — и словно спала пелена с глаз. Теперь ясно увидели они то, что не могли разглядеть ни при земной жизни отрока Артемия, ни при обретении нетленных мощей. Толпами собирались теперь веркольцы у гроба отрока Артемия, пели молебны и творили память о праведнике.
И умилосердился Господь — отступила от Верколы злая болезнь.
С этого дня начала расти слава праведного Артемия, веркольского чудотворца.
Уже не только веркольцы шли к гробу праведного отрока. Толпы скорбящих притекли в Верколу из соседних сел. Шли за помощью к праведному Артемию поморы с берегов Белого моря, шли рыбаки с Мезени, мчались на оленьих упряжка зыряне и самоеды...
Все новые и новые исцеления совершались у чудотворцева гроба.
Начали совершаться исцеления и вдалеке от Верколы, по молитве к праведному отроку Артемию.
И все еще царствовал грозный царь Иоанн IV Васильевич.
В 1578 году военное счастье отвернулось от его армии. Начались неудачи в Ливонской войне, а тут еще и Стефан Баторий объявил войну России, взял Полоцк, Великие Луки, осадил Псков... Иван Грозный предлагал возвратить ливонские города, но Баторий требовал в придачу и Псков.
В седьмой, и уже последний, раз женился Иоанн Грозный. В жены взял Марфу Нагую. Еще — убил в припадке гнева своего старшего сына Ивана, требовавшего помочь осажденному Пскову.
Псков — слава Богу — поляки не взяли.
В 1581 году в деревне Киверова Гора было заключено перемирие с поляками на десять лет. Иоанну Грозному пришлось уступить полякам всю Ливонию.
А в 1583 году заключили мир и со шведами, отдав им Ивангород, Ям и Копорье...
А на следующий год, собравшись поиграть в шашки, умер Иоанн IV Васильевич Грозный...
В том году, и устроили веркольцы при церкви Николая Чудотворца особый придел, куда перенесли мощи праведного отрока Артемия, положив их в новый гроб.
Повторим еще раз, что события, происходящие в пинежском селе Веркола, очень мало были связаны с событиями, происходившими в Москве, точно так же, как события жизни царя Иоанна Грозного никак не связаны с событиями жизни крестьянского отрока Артемия.
И если мы и рассматривали одновременно жизнь русского царя и крестьянского мальчика, то только потому, что у Господа нашего нет больших и малых людей, нет сословия благородного и подлого. Все равны перед Богом. И чистая молитва крестьянского мальчика порою слышнее Господу, чем пышные молебны...
Все в руце Господа.
В Его воле из ничего сотворить всё, а из всего — ничто. Величие превратить в ничтожество, а ничтожество — в величие...
В Евангелии от Матфея сказано:
"Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился, ученики же возбранили им.
Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное".
Подобно этим детям пришел ко Господу и праведный отрок Артемий.
Пришел с чистой молитвою и светлой душою, с сердцем, наполненным кротостию и послушанием.
И Господь взял его к Себе, в Свои небесные обители, чтобы был Артемий молитвенником и ходатаем перед Престолом Божиим за всех страждущих и угнетенных, за своих земляков-веркольцев и за всех православных христиан.
Великие чудеса происходили четыре столетия подряд и продолжают происходить и сейчас по молитвам к праведному отроку.
Однажды разболелись глаза у жителя Холмогор Иллариона Артемиева. Потерял он зрение и до того отчаялся, что пытался даже удавиться, но соседи помешали ему. Услышав о чудесах, проистекающих от мощей Артемия, Илларион обратился к праведному отроку с усердной молитвой.
И в тот же час прозрел, и увидел в видении святого Артемия…
Он стоял перед Илларионом с посошком в левой руке, с крестом — в правой.
— Человече! — сказал Артемий. — Пошто ты страдаешь? Восстань! Христос через меня исцеляет тебя. Иди в Верколу и приложись к гробу моему!
А Симеона Казаринова, плывшего из Мангазеи в Архангельск по Северному Ледовитому океану, спас праведный отрок Артемий от потопления. Тогда поднялась такая жестокая буря, что уже прощались друг с другом мореходы в ожидании смерти. Но потом опомнились, помолились отроку Артемию — и сразу утихло море...
Монастырь же возник так.
В 1635 году ехал в Мезень воевода Афанасий Пашков, знакомый уже многим поколениям русских людей по гениальной книге "Житие протопопа Аввакума".
У поворота на Верколу возница остановил сани.
— Чего ты? — спросил воевода.
— Нешто к чудотворцу Артемию не заедем поклониться?
— Поспешай своей дорогой! — приказал воевода. — Недосуг сегодня...
И вот разболелся у Пашкова сын Иеремия (Еремей), тоже хорошо знакомый нам по книге протопопа Аввакума. Мальчик был уже почти при смерти, когда Пашков, вспомнив свою греховную торопливость, дал обет съездить с сыном к праведному отроку Артемию.
Услышав это, Иеремия сам встал и, держась за оконце, спросил отца: "Каким путем надо ехать к чудотворцу Артемию?"
Пятьдесят верст надобно было проделать Пашковым, но когда они приехали в Верколу, когда приложились к святым мощам, Иеремия сразу излечился.
А отец его в лесу, где были найдены мощи праведного отрока, построил на месте сгнившего сруба церковь во имя чудотворца Артемия, устроил келии, поставил ограду.
В 1647 году по указу царя в эту монашескую пустынь и были перенесены святые мощи Артемия. Веркольцы были этим очень недовольны, но, думается, что дело тут не только в царском указе. Мощи праведного Артемия туда и вернулись, куда отнесли их жители Верколы после той памятной грозы.
Пристойнее было находится им теперь в монастыре.
Строг — "друг к другу в келию без великой нужды не ходить, разговоров неполезных всемерно уклоняться, в коридорах для бесед не останавливаться, быть и наедине всегда одетому, почитать друг друга, особенно старших летами" — монастырский, словно с жизни праведного отрока и списанный Устав...
На Русском Севере, меж крутых берегов, поросших то темным ельником, то светлыми, выстланными беломошником сосновыми рощами, течет река Пинега.
Холодны и долги зимы на Пинеге.
Коротко и жарко здешнее лето.
Смолянисто-душно пахнут густые ельники, на лесных пожнях тучами налетают на косцов комары, горит лицо от них. И манят, манят в такую жару берега Пинеги, где раскалены солнцем прибрежные камни, где обжигает ноги чистый речной песок, где, прохладная и светлая, струится сама Пинега.
Но некогда отлучиться с пожни — коротко северное лето...
Зато зимы здесь долгие, снежные…
И так спокойно, так тихо вокруг, что далеко слышна здешняя молитва, до самого неба достигает она, где предстоит престолу Божию крестьянский мальчик — праведный отрок Артемий и молится Богу о всех нас…
Четыре с половиной столетия молится…
"Вышняго повелением тученосным облако небо помрачившим, и молниям блистающим, грому же восшумевшу с прощением, испустил еси душу твою в руце Господеви, премудро Артемие, и ныне предстоиши Престолу Владыки всех, о иже верою и любовию приходящим к раце твоей, подаяя исцеление воем неотложно, и моляся Христу Богу спастися душам нашим!"
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/