Худолеев Алексей Николаевич, к.и.н., доцент кафедры Отечественной истории, Кузбасская государственная педагогическая академия
Духовность является важной составляющей любого общественно-политического или религиозного течения. Не является исключением и революционная парадигма, долгое время определявшая направление развития русского исторического процесса. Основанная на материалистическом понимании, воинствующем атеизме и на отрицании христианских ценностей, революционная доктрина в то же время впитала в себя некоторые элементы религиозного сознания, представив его в новом, искаженном виде. Какие же компоненты христианского сознания вошли в радикальную идеологию?
В первую очередь, революционное мировоззрение основывается на вере в совершенный идеал человеческого общежития. Стремление создать “Царство Божие” на земле в виде коммунистического рая было стержневой идеей, от которой отталкивалась революционная теория и практика, отвергая при этом существование рая на небесах. Подобную раздвоенность ментальности русской радикальной среды с тонкостью проницательного мыслителя подчеркивал еще А. И. Герцен, спрашивая ее: “Объясните мне, пожалуйста, отчего верить в бога смешно, а верить в человечество не смешно; верить в царство небесное – глупо, а верить в земные утопии – умно? Отбросивши положительную религию, мы остались при всех религиозных привычках и, утратив рай на небе, верим в пришествие рая земного и хвастаемся этим”. Следует отметить, что революционный способ достижения христианского идеала сопровождался порой языческим обрядом жертвоприношений. Об этом свидетельствует применение российскими революционерами методов политического терроризма. Идол “социальной справедливости” с каждым годом требовал все больших жертв. И они находились в лице императора, высших сановников, губернаторов, простых городовых, конторских служащих и т.д. Библейское “не убий” оказалось в первом ряду заповедей, забытых и отринутых русскими революционерами.
Следующими важными элементами радикального мировоззрения являются аскетизм и самоотречение. Революционное монашество считалось главным качеством “настоящих борцов” с самодержавием. Истинный революционер обязан был отказаться от всех земных удовольствий и благ и полностью сосредоточиться на достижении поставленной цели. Ничего больше не должно было его волновать. Эта установка нашла отражение в знаменитом “Катехизисе” С. Г. Нечаева, в котором говорилось, что “революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией”.
Наряду с аскетизмом и самоотречением революционное мировоззрение пропитано духом самопожертвования. Молодые люди, многим из которых не было и тридцати лет с радостью приносили себя в жертву (погибали во время террористических актов, с улыбкой, смеясь и шутя, шли на виселицу) во имя культа “светлого будущего”. Их имена канонизировались в радикальной среде, обличались в ореол святости. Таким образом, на место христианских святых-мучеников ставились новые, революционные. Создается впечатление, что практически во всех громких террористических актах, потрясших Россию во второй половине XIX – начале XX веков главным было не столько уничтожение “источника зла”, сколько желание погибнуть за веру и тем самым попасть в революционный “иконостас”. Безразличие к собственной жизни вело к обесцениванию чужих жизней. Революционеры не любили себя, но они не любили и “ближнего”. Они восторгались “другим”, выраженным в общем понятии “народ”. Но часто этого “другого” революционеры не знали, а довольствовались лишь представлениями о нем, придавая забвению еще одну библейскую заповедь: “не сотвори себе кумира”.
Стремление к святой жертвенности соединялось в радикальных кругах с эсхатологичностью сознания. Воспевание смерти, провозглашение любви к ней, переходящее порой в откровенную браваду, было неотъемлемой частью русской революционной литературы (особенно поэзии) второй половины XIX века. Знаменитый тезис М. А. Бакунина: “страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть” воспринимался многими молодыми революционерами в качестве оправдания их крайнего максимализма и влечения к деструктивности. Отсюда проистекает понимание ими смерти (своей или чужой) как “праздника души”, дающего возможность навсегда остаться в священной плеяде борцов за народное счастье.
Следующим элементом революционного мировоззрения, на котором хотелось бы остановиться является мессианство. Революционеры рассматривали себя как благодетелей и спасителей народа, которые должны не диктовать ему свою волю, а чутко прислушиваться к мнению народа, направлять на путь освобождения и быть выразителями его чаяний и стремлений. Однако с течением времени формула “революция во имя народа и посредством народа” утратила свое гуманистической начало и преобразовалась в аксиому “революция во имя народа, но без народа”, выраженную в воле организованного меньшинства как главной движущей единицы исторического процесса, и в диктатуре класса, партии, а затем и личности. Революционное мессианство привело к тому, что народные радетели превратились в диктаторов, втесняющих, говоря словами А. И. Герцена, “методом просвещений и освобождений, придуманных за спиною народа.... его неотъемлемые права и его благосостояние топором и кнутом....”.
Таким образом, революционное мировоззрение содержит в себе некоторые ключевые положения христианской доктрины, правда, преломленные сквозь призму атеизма. Революция стала для радикально-настроенной среды своеобразной религией. Материалистически мыслившая, отрицавшая Бога, эта среда создала для себя новый идеал, символ, в который верила самозабвенно, безгранично и преданно, вплоть до самоотречения. Возведя в абсолют культ революционности, она видела только один путь для преобразования России – путь революционного переворота, иные пути были для нее немыслимы. Вогнав себя в “прокрустово ложе” фанатизма, приверженности одной идеи, революционеры попытались все жизненное многообразие подогнать под ее рамки, а не приспособить идею к развитию и потребностям жизни.
1. Герцен А. И. С того берега. // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30-и томах. – М., 1955. – Т. 6. – С. 104. “Основная задача социально-революционной партии, - заявлял в середине 1870-х годов один из видных деятелей организации “Земля и воля” И. Н. Мышкин, - установить на развалинах теперешнего государственно-буржуазного порядка такой общественный строй, который, удовлетворяя требованиям народа в том виде, как они выразились в мелких и крупных народных движениях и повсеместно присущих народному сознанию, - составляет вместе с тем справедливейшую форму общественной организации”. / Цит. по: Аникин А. В. Элементы сакрального в русских революционных теориях (к истории формирования советской идеологии) // Отечественная история – 1995 - № 1 – С. 83. В результате получается вполне библейская картина: “кто был ничем, тот станет всем”, с одной лишь разницей, что это превращение должно произойти на земле.
2. Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная публикация. / Под ред. Е. Л. Рудницкой. – М., 1997 – С. 244. Многие положения “Катехизиса революционера” проникнуты поистине евангельской тональностью. “Отдай все, что есть у тебя, - говорится в одном из священных текстов, - оставь отца и мать свою, жену и детей, продай имение свое и раздай нищим, отрекись от себя и следуй за Мной”. / Цит. по: Жукоцкий В. Д. Народнические корни ленинизма: “хитрость разума” или “ирония истории”? // Вопросы философии – 2001 - № 12 – С. 58. “Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем (революционере. – А. Х.) единою холодною страстью революционного дела. – писал С. Г. Нечаев, кстати, будучи народным учителем, преподававший “Закон Божий”. – Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мщение”. // Революционный радикализм в России.... С. 245.
3. Например, С. Н. Булгаков усматривал основной грех радикальной интеллигенции в ее мечтательном народолюбии, подменявшем христианскую любовь сентиментальностью. / См.: Заметка корреспондента газеты “Таврический голос” Б. Ивинского “Духовные корни большевизма: Содержание доклада проф. о. Сергия Булгакова”. Публ. подготовил С. Б. Филимонов. // Отечественные архивы – 2002 - № 4 – С. 87.
4. Герцен А. И. Мясо освобождения. // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30-и томах. – М., 1959. – Т. 16. – С. 27. “.... все горе и зло, царящее на земле, - продолжает мысль А. И. Герцена известный отечественный философ С. Л Франк, - все потоки пролитой крови и слез, все бедствия, унижения, страдания, по меньшей мере, на 99 % суть результат воли к осуществлению добра, фанатической веры в какие-либо священные принципы, которые надлежит немедленно насадить на земле, и воли к беспощадному истреблению зла....” / Франк С. Л. Крушение кумиров. // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья: В двух томах. – М., 1994 – Т. 1. – С 147.
5. Символичными выглядят следующие слова о. Сергия Булгакова, которые не потеряли своей актуальности и в наши дни: “Победить нужно всю новую историю, и заменить ее новейшей, которая должна стать христианской. Победа должна быть произведена в умах, сердцах, душах и в воле. Необходимо пересмотреть отношение человека к человеку и человека к Богу. Совершить эту победу – большой труд, ибо нужно совершить свое духовное перерождение”. // Заметка корреспондента газеты “Таврический голос”... С. 88.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru