смотреть на рефераты похожие на "Сергей Николаевич Булгаков - русский религиозный философ, богослов "
Московский Педагогический Государственный Университет
Факультет: социология и психология управления.
Специальность: социолог.
РЕФЕРАТ
по дисциплине: философия.
На тему: Сергей Николаевич Булгаков – русский религиозный философ, богослов.
Выполнила студентка
Родина Е.В.
Проверила Мартеева Л. В.
Люберцы
2000 г.
Сергей Николаевич Булгаков (1871 – 1944) – выдающийся руcский философ,
социальный мыслитель, богослов – родился в семье священника в Орловской
губернии. Получил строго религиозное воспитание. Окончил юридический
факультет Московского университета по специальности «политэкономия». Начал
публиковаться с 1896 г., стал ключевой фигурой в рядах марксистов. На
рубеже веков пережил духовный кризис и в конечном счете пришел к
религиозной философии. С 1901 по 1918 г. преподавал политэкономию в Киеве и
Москве, опубликовал фундаментальные работы, активно участвовал в
общественной и издательской деятельности. По его словам, из социолога
постепенно стал богословом. В 1918 г. Булгаков принял сан священника. С
1923 г. жил в эмиграции. С 1925 г. и до конца жизни Булгаков был
профессором Православного Богословского института в Париже, где, в
частности, в течение ряда лет читал курс лекций под названием «Христианская
социология».
Начав свое творчество в качестве марксиста, Булгаков, по его словам,
целиком отдавался усвоению и развитию идей К. Маркса и очень трудно и
мучительно освобождался от гипноза их влияния. Более того, практически до
последних своих сочинений Булгаков методологически оставался верным
марксистскому подходу к обществу с его идеей о том, что в «конце времен»
неизбежно наступит «царство свободы». Рубежным в эволюции Булгакова
оказался двухтомный труд «Капитализм и земледелие» (1900), где мыслитель
«против воли и в борьбе с самим собой» пришел к выводу о неприменимости
марксистской доктрины к развитию сельского хозяйства и об ошибочности
соответствующих выводов Маркса, опасности характерных для него
предрассудков по отношению к крестьянству. Принципиальное значение для
становления социологической концепции Булгакова имел вывод о невозможности
научного прогноза в социологии, которым он завершил свое исследование.
Важно подчеркнуть, что отказ от марксизма означал для Булгакова не просто отбрасывание признанных ошибочными идей, но нравственную обязанность предложить взамен отвергнутого нечто новое, иной тип миросозерцания, для чего необходимо было до последней глубины разобраться с сутью оставляемой идейной системы. Булгаков провел ряд глубоких, ставших классическими исследований корней и сути марксизма, охарактеризовал его как частный случай фейербахианства и контизма, предсказал последующую теологизацию и догматизацию марксистской доктрины.
Пройдя, как и другие представители «легального марксизма», через
неокантианство, Булгаков обращается к религиозной философии. Главной для
него становится идея, четко сформулированная в книге «Свет невечерний»:
«Осознать себя со своей исторической плотью в Православии и через
Православие, постигнуть его вековечную истину через призму современности, а
эту последнюю увидать в его свете – такова жгучая, неустранимая
потребность,
которая ощутилась явно с 19 века, и чем дальше, тем становится острее». На
этом пути происходит встреча Булгакова с В.С. Соловьевым, идеи которого
становятся для него фундаментом осмысления мира. Однако эти идеи, полагает
Булгаков, должны быть синтезированы с реальной политикой, стать ее
программой, что не было сделано Соловьевым. Поиск глубинных метафизических
оснований бытия человека с одновременной ориентации на опосредованное этими
основаниями решение повседневных социальных проблем становится определяющей
чертой философско-социологического мышления Булгакова. Собственно в этом и
заключался смысл проекта христианской социологии. На этом пути происходит
встреча Булгакова с философией П.А. Флоренского, личность и идеи которого
сыграли значительную роль в становлении философии и социологии Булгакова.
Система социального идеализма предполагает, согласно Булгакову,
«внутреннюю связь сверх опытного идеала и опытной действительности». Отсюда
фундаментальное основоположение христианской социологии: только религия
обосновывает социальную политику и социальное мировоззрение, «религия есть
феномен общественности, тот `базис`, на котором воздвигаются различные
`надстройки`… универсальное единящее начало, и человек есть существо
общественное, лишь насколько он есть существо религиозное». Соответственно,
социально-исторический процесс представляет собой раскрытие абсолюта, что
выражается в трагическом столкновении «двух градов» – земного и небесного,
человекобожия и богочеловечества. Трагедия эта непреодолима, она может быть
только смягчена, чему, по Булгакову, и должна служить социальная наука. В
этой связи мы должны остановиться на булгаковском учении о Софии, что
позволит глубже понять его социологические идеи.
«Центральной проблемой софиологии, - подчеркивает Булгаков, - является вопрос об отношении Бога и мира, или – что по существу является тем же
самым – Бога и человека. Другими словами, софиология является вопросом о
силе и значении Богочеловечества и притом не только Богочеловека как
воплотившегося Логоса, но именно Богочеловечества как единства Бога со всем
сотворенным миром – в человеке и для человека». София есть душа мира и его
первообраз, собрание идей или «о божественных замыслов», отвечающих каждой
из вещей и явлений мира, она «просвечивает» в мире «как разум, как красота,
как… хозяйство и культура». Между человечеством (и человеком) и Софией
существует неразрывное живое общение. «Природа человекообразна, она познает
и находит себя в человеке, человек же находит себя в Софии и чрез нее
воспринимает и отражает в природу умные лучи божественного Логоса, чрез
него и в нем природа становится софийна. Такова эта метафизическая
иерархия». Мир идей, содержащийся в Софии, представляет собой норму,
предельное задание, закон жизни для всего существующего в тварном мире.
Назначение человека – открыть софийность в себе и мире, и вот здесь-то
вступает в свои права, хотя и ограниченные, социальная наука.
Задачей социальной науки является, согласно Булгакову, установление и причинное объяснение действительности, представляющей арену нравственной деятельности. «По содержанию же истинность науки обосновывается ее софийностью, она возможна благодаря организующей силе Софии. В ней София овладевает миром». Булгаков при этом настаивает на четком определении пределов «социологического разума», выявлении того, что научно непознаваемо да и не требует этого. Социология, по его мнению, не открывает никаких законов, разве что тенденции, «дает лишь итог действий, не устанавливая их свершения», что делает невозможными социальные предсказания. Заметим, что в своей критике социологического разума Булгаков предваряет соответствующие модели критического рационализма К. Поппера. В своем общем выводе Булгаков подчеркивает методологическую условность социологических истин. Она обусловлена тем, что социология исключает из своего рассмотрения личность и оперирует статистическими совокупностями, а поэтому ей доступна только статика, но не динамика общества. Установление пределов социологии вовсе не означает ее отрицания. Социальная наука, согласно Булгакову, выполняет функцию разработки и критического анализа методов решения текущих проблем, представляя собой «социальную медицину» или «прикладную этику», социальную технологию, что делает ее основой конкретной социальной политики.
Свою модель социологии Булгаков изложил в книге «Философия хозяйства»,
ставшей первым опытом изложения религиозно-философской системы русского
мыслителя. Постановка социально-философских проблем вытекала у Булгакова из
стремления постичь единство Бога и мира, их взаимную обращенность друг к
другу. «Существует, - подчеркивает Булгаков,- нечто подобное социальному
организму… и хотя это социальное тело не поддается восприятию органов наших
непосредственных чувств и прячется от них как будто в четвертое измерение,
но оно может быть нащупано и там научным инструментом, и неосязаемость
этого социального тела сама по себе отнюдь не есть аргумент против его
существования». Образ действия социальных наук – упрощение и стилизация
присущей социальному телу «связности» методами логического изолирования.
Существует множество социальных наук, единая же, неспециальная социальная
наука, социология, скорее, мечта, чем действительность. Тем не менее
Булгаков полагает возможным говорить о единой социальной науке как
перспективе при правильной ее методологической фундированности. Такой
фундамент нужно искать в человеке, ибо наука насквозь антропологична. «Не
наука объясняет в себе человека, но человек объясняет собой науку.
Философия науки есть отдел философской антропологии».
Ключевые понятия философско–социологической концепции Булгакова – жизнь, хозяйство, культура, творчество, свобода. «…Миру, во всей его безмерности, не принадлежит его бытие – оно ему дано» – гласит исходный тезис Булгакова. Для человеческого непосредственного восприятия этот мир бываний протекает как жизнь, некое бесконечное и неопределимое начало, где слиты в единстве материальное и духовное.
Но жизнь окружена кольцом смерти и потому может быть понятна только
как непрерывная борьба с нею. В первую очередь это борьба за пищу. Жизнь
тем самым и предстает прежде всего как процесс хозяйственный. Согласно
Булгакову, «хозяйство есть борьба человечества с стихийными силами природы
в целях защиты и расширения жизни, покорения и очеловечения природы,
превращения ее в потенциальный человеческий организм».
Но как возможно хозяйство как таковое? Этот общий вопрос, согласно
Булгакову, распадается на два частных: как возможно производство? как
возможно потребление? Ответ заключен в том, что мир есть единая система
элементов и сил, взаимно проникающих друг в друга, что Булгаков
характеризует как «физический коммунизм бытия». Возможность потребления и
основана на этом «коммунизме», на начальном тождестве всего сущего, его
софийности, потенциальной одухотворенности. В результате снимается грань
между субъектом и объектом, природа очеловечивается, хозяйство становится
постоянным моделированием или проектированием действительности.
Ясно, что хозяйство есть процесс родовой, общественный, синтезирующий
деятельность множества индивидов. «Весь человеческий род работает над
овладением миром, и это осуществляется организованным трудом в истории. Мир
есть арена человеческой хозяйственной деятельности. Труд – это выражение
высшего космического положения человека». Совокупными действиями люди
создают культуру как трудом реализуемый рост жизни, мир человека, путь ко
«второму граду».
Важнейшее положение концепции Булгакова – утверждение абсолютного
достоинства личности, этической равноценности всех людей. Правда, Булгаков
все же не проводит персоналистической позиции и размышляет, продолжая
концепцию Соловьева, в пределах универсалистской модели, так как «отдельный
человеческий индивид есть не только самозамкнутый микрокосм, но и часть
целого, именно он входит в состав мистического человеческого организма…».
При этом Булгаков резко возражает против всяких редукционистских
(экономических, социологических и т. п.) трактовок личности. Правда, можно
сказать, что и сам Булгаков редуцирует личность к ее религиозным истокам,
но здесь, по крайней мере, речь идет о редукции к бесконечному. Булгаков
подчеркивает, сближаясь с М. Вебером и во многом опираясь на него, что
решающую роль в самоопределении личности играет не социально-классовое, а
этико-религиозное начало. Личность движется от образа Божия (начало
статическое) к подобию Божьему (начало динамическое).
Та или иная направленность самоопределения личности обусловливает
характер ее социального действия. Следует заметить, что именно в
интерпретации проблемы социального действия наиболее ярко проявился
реформационный дух христианской социологии Булгакова. Человек, подчеркивает
он, «призван одновременно жить в двух мирах: в царстве необходимости и
царстве свободы, нося в душе постоянную загадку, противоречие, антиномию,
обусловливающую постоянную борьбу, призывающую к постоянному подвигу».
Будучи не в состоянии преодолеть эту антиномию, человек обречен на
непрерывный выбор между путями освобождения или порабощения, что ставит
проблему осознания личностью обязанностей социального поведения.
Поддерживая выводы М. Вебера о роли протестантской этики в развитии капитализма, Булгаков ставит вопрос о выработке трудовой этики, социальной мотивации на основе православия. Ведь хозяйство ведет хозяин, в душе которого наличествуют самые различные мотивы. Неотъемлемым фактором их формирования является религия как средство внутреннего контроля личности, не противоречащее ее свободе. «И эта религиозная установка определяет духовный тип хозяйственного деятеля, который должен проходить свое хозяйственное служение, в каком бы социальном положении он ни был, с чувством религиозной ответственности». Подробно идеи христианской трудовой этики Булгаков развивает в работе «Христианская социология», обращая при этом внимание на необходимость исторически конкретного подхода к проблеме.
Социально–исторический процесс трактуется Булгаковым как столкновение
идей и действий двух религий – человекобожия и богочеловечества. Первая
концепция ориентирована на град земной, т. е. на реализацию некоего
социального устройства, которое решит все проблемы. И в этом нет ничего
плохого, человек должен быть социально-активным, но не забывая при этом об
относительности всякой социальной формы. Опасность возникает тогда, когда
все зло в мире начинает объяснять только внешним устроением общества,
исходят их трактовки истории человечества как «самооткровения человека», а
в итоге человек вступает на «путь сатаны». Противоположна такой социальной
ориентации религия богочеловечества, в которой история понимается как
«откровение о человеке», самопреобразование, рождение человека и
человечества, как процесс, в котором любой человек, а не только избранный
является деятелем. Но при этом историческое творчество сталкивается как со
своей границей с таинственным и иррациональным ходом вещей, извечным и
принципиальным дуализмом. Ввиду этой антиномии, делает вывод Булгаков,
история должна быть осмыслена как трагедия и неудача, но эта неудача в
глубинном смысле есть удача, поскольку явственно обнаруживается, что цель
истории не в ней самой, а за ее пределами.
В этой связи Булгаков обращается к подробному анализу концепции прогресса. Теория прогресса, по его мнению, пытается поглотить науку, метафизику и религию и претендует на научное понимание истории, стремясь ограниченными средствами науки разрешить проблему идеала. На самом же деле данная теория оказывается религией, причем примитивного толка, она опирается на веру в никем не доказанные положения, не учитывая антиномизм истории.
Развивая отмеченные идеи в работах эмигрантского периода, Булгаков
обозначает в качестве центра христианской социологии идею Царствия Божия
как того единого блага, которое нам надо искать. Нужно раскрыть всю полноту
этой мысли, чтобы показать, в чем заключается искание Царства Божия и
служение ему. Исторически, отмечает Булгаков, вычленяются два аспекта
Царства Божия – богообщение и эсхатология, но они не исчерпывают всего
значения этой великой идеи. «Ибо Царствие Божие, которое внутри нас, хотя и
начинает вечную жизнь, не исключает жизни во времени. Напротив оно
утверждает значение того, что происходит во времени, и во времени мы
понимаем значение Страшного Суда, - ибо во времени, некоторым образом,
рассматривается вечность». История получает свое оправдание, Церковь
принимает ответственность за историческое делание. Задача социологии –
прояснить путь реализации этой ответственности.
Все выше сказанное позволяет нам теперь уже в обобщенной форме
представить трактовку Булгаковым роли религии в социальной жизни. Человек,
согласно Булгакову, есть существо религиозное по природе, он одарен
«религиозным органом», воспринимающим Божество и его воздействие, а потому
религии различны, но религиозность всеобща. Вопрос о религии есть «вопрос о
ценности моей жизни, моей личности, моих страданий, об отношении к Богу
индивидуальной человеческой души, о ее личном, а не социологическом только
спасении». Поэтому, хороня Бога, хоронят самого человека. Именно
религиозная трактовка общественности позволит, по мнению Булгакова,
правильно понять практическое назначение и пределы социальной науки и
основанной на ней социальной политики.