Введение

Философский аспект учения Карен Хорни

Хорни Карен (1885 – 1952) — немецко-американский психолог, представитель неофрейдизма. До 1932 г. проводила клиническую работу невротиками в
Германии, после эмигрировала в США. Полагала, что развитие неврозов, сущность которых заключается в переживании „коренной тревоги“, обусловлено противоречиями межчеловеческого общения, прежде всего взаимоотношений между родителями и детьми. Если ситуации жизни (запугивание, отсутствие любви, гиперопека) заставляют ребенка часто переживать „коренную тревогу“, то могут возникать стойкие черты характера, такие как неуверенность в себе, боязливое отношение к окружающим.
Карен Хорни (1885-1952) в философско-психологической мысли XX века отведена роль классика неофрейдизма, возникшего на волне критики и модернизации учения Зигмунда Фрейда. Постфрейдовское развитие психоанализа привело к появлению нескольких ответвлений в рамках учения, одно из которых возглавила Хорни. Сущность её концепции сводилась к выявлению значения культуры в жизни общества и человека, исследованию проблемы личности и культуры, влиянию культуры на психическое здоровье и зависимость типа неврозов от особенностей культуры. Таким образом, культура является одним из центральных понятий в исследованиях Хорни, что позволяет отнести её к культурософской традиции (традиции философии культуры).

Теория личности К. Хорни
Теория личности К.Хорни система представлений, которые развивались в дискуссии со многими положениями З.Фрейда. Были отвергнутым пансексуализм и фатальная роль детства в формировании характера и неврозов , достигнуто понимание роли культурной среды в возникновении неврозов. В теории Хорни основой выступает чувство базальной тревожности, обусловленное противостоянием индивида природным и социальным силам. Общество, с одной стороны, способствует формированию у индивида определенной структуры потребностей, а, с другой, выступает преградой для их реализации. Это приводит к возникновению чувства тревоги и поведения, ориентированного на достижение безопасности, а в конечном счете, и к формированию определенного типа личности (агрессивного, уступчивого и отчужденного от общества).

I. Неофрейдизм К.Хорни. Полемика с Фрейдом.
Социо - культурная ориентация Хорни вызывала разногласия с фрейдистами.
Хорни выступала против анатомической обусловленности женской психологии, эдипова комплекса и неизбежной для всех последовательности развития стадий либидо. В противоположность фрейдовскому биологизму Хорни подчеркивала значимость культурной основы и социальных отношений. Хорни одна из первых оценила значимость общих социо - культурных условий в развитии личности и её неврозов.
В своей психоаналитической практике Хорни во многом сохраняла технику
Фрейда, с её рационализмом и дистанцией между врачом и пациентом. Но нельзя не отметить ряд существенных различий во взглядах этих психологов, имеющих мировоззренческий характер. Фрейд подчеркивал негативные стороны человеческой природы, мало учитывая моральные и интеллектуальные аспекты.
Человеком движет не стремление к самосовершенствованию, а стремление к удовольствию. Духовный и нравственный прогресс обусловлен действиями инстинктов, адаптацией к среде, давлением социальных норм. Сфера творчества и морали - сублимация природных позывов человека.
Природу человека Фрейд определял эгоистичной и агрессивной, а доброта выступает лишь как сдерживающее начало этой агрессивности. Хорни выступает против этой установки, признавая за искренней добротой и щедростью естественный характер, наряду с естественностью эгоизма и агрессивности.
Фрейд видел причины неврозов взрослого человека в установках, возникших в детстве. Он полагал, что ничего принципиально нового не может развиться в человеке после пяти лет. Все последующие тревоги лишь воспроизводят первую, возникшую однажды в детстве.
Хорни подвергла критике ориентацию Фрейда на детское и патологическое, отвергла универсальность эдипова комплекса, сексуальную теорию неврозов, идеи женской неполноценности и непреходящего конфликта между природой и культурой. “Большую часть вины за наши несчастья несет наша так называемая культура; мы были бы несравнимо счастливее, если бы от неё отказались и вернулись к первобытности. Я называю это утверждение поразительным, поскольку, как бы мы ни определяли понятие культуры, все же не вызывает сомнений, что все наши средства защиты от угрожающих страданий принадлежат именно культуре”.
Фрейд подчеркивал природное начало в человеке. Хорни - социальное.
Фрейд не допускал, что человеческие общества могут существенно отличаться друг от друга: то, что считается в одном обществе неврозом, в другом выглядит как ценное качество характера.
Хорни приступила к обновлению психоанализа в контексте новых научных данных. Открытия в этнографии, социологии, истории приводили к выводу о множественности и разнообразии культур, притом, что человеческая природа в разных культурах оставалась единой.
Следовательно, особенности личности, черты коллективной психологии и типы неврозов зависят, главным образом, от культуры, её ценностей и противоречий. Учитывая последние изменения, Хорни небезосновательно полагала, что учение Фрейда является несколько устаревшим, механистическим, обездушенным.
Фрейд предостерегал от оценочных суждений в психоанализе, от моральных оценок. Хорни придерживалась иной точки зрения: психолог не машина, не физик, работающий с бездушной материей, поэтому моральные суждения неизбежны.
Хорни верила в способность человека развивать себя, владеть своими силами, верила в доброту и бескорыстие человека. Негативные качества вырабатываются у людей вследствие неблагоприятной социально-экономической обстановки, в определенном типе общества.
Таким образом, “отступничество” Хорни от ортодоксальной линии фрейдизма было обусловлено назревшей потребностью обновления этого учения на данном временном этапе.

II. Психология полов в учении К. Хорни
Данная тема является одной из центральных в учении К. Хорни. Она считала крайне важным и актуальным исследование специфики мужской и женской психологии, противостояния полов, брачных отношений. Хорни предприняла попытку доказать психическое равноправие мужчин и женщин, в противоположность позиции Фрейда, который видел причины женской пассивности, подражательности, эмоциональности в ощущении женщиной своей физической недостаточности, чувстве зависти, стремлении стать мужчиной.
Хорни признавала ситуацию “эдипова комплекса”, но лишь как частный, не исчерпывающий случай. Взаимоотношения полов сводились к комплексу проблем, но не к одной только.
“Фактически, все проявления невротической потребности в любви можно обнаружить в том явлении, которое Фрейд описал как Эдипов комплекс: привязанность к одному из родителей…ревность, чувствительность к отвержению… Наблюдения позволяют усомниться, что Эдипов комплекс - биологически детерминированное явление… История детства невротиков, у которых особенно сильна привязанность к отцу или к матери, всегда полна таких обстоятельств, которые вызывают у ребенка тревогу… Я вовсе не отрицаю существования и важности Эдипова комплекса. Я хотела бы только понять, насколько универсально это явление и до какой степени оно обусловлено невротичностью родителей”.
Рассматривая гендерные (культурно-обусловленные) половые отношения, Хорни выделяет ряд моментов. Мужчина почитает женщину как Мать, которая заботится, жертвует собой. Но восхищение женщиной соседствует с завистью тому, что сам мужчина не может (например, деторождение). Эти комплексы компенсируются “рождением” государственных систем, религий, искусства. Это накладывает отпечаток на всю культуру, которая приобретает мужской оттенок.
Другой компенсатор комплексов - ущемление женщин, что зачастую закрепляется юридически. Слабая защита законом материнства.
Часто отношение мужчины к женщине ассоциируется со страхом смерти: кто способен дать жизнь, тот вправе её отобрать. Мужчина испытывает страх перед женщиной, как сексуальным существом, так как женщина отбирает у него силу во время контактов. Сексуальность женщины больше страшит, чем привлекает мужчину, который опасается оказаться несостоятельным или как-то унизиться перед ней.
Он предпочел бы находить в женщине просто сексуальный объект. Мужчина хотел бы видеть женщину непорочной, лишенной сексуальных влечений, только в этом случае она для него вполне безопасна (культ Девы Марии).
Хорни оспаривает позицию естественного принижения женщины, выступает за равенство полов. “Еще не самое худшее, что величайшие умы от Аристотеля до
Мёбиуса затратили немало энергии и интеллектуальных усилий на доказательство принципиального превосходства маскулинности. Что действительно плохо - это тот факт, что хлипкое самоуважение “среднего человека” заставляет его снова и снова выбирать в качестве “женственного” типа - именно инфантильность, незрелость и истеричность, и тем самым подвергать каждое новое поколение влиянию таких женщин”.
Враждебность полов проявляется и со стороны женщины. Отчасти недоверие связано с опытом детства. В детстве девочка ущемлена больше мальчиков. Для неё существует больше запретов, формирующих настороженность, недоверие, неуверенность, чувство вины, страх перед физической силой. Девочка интуитивно чувствует, то её будущее зависит не от неё, а от кого-то другого, от таинственного события, которого она ждет и которого боится.
Компенсация этих переживаний происходит через уход в мужские манеры поведения, в “мужскую роль”. Это отмечается в определенный период детства.
В последующем мальчишеское поведение исчезает.
Проблемы взаимоотношений полов проявляются в любви и браке. “Глядя на то, как часто, а лучше сказать - постоянно, случаются неурядицы в любовных отношениях, мы должны спросить себя, не связан ли разлад в каждом частном случае с какими-то общими причинами; нет ли общей основы у той подозрительности, которая возникает между полами с такой легкостью и регулярностью?”
Поиск ответа на этот вопрос приводит Хорни к тому, что любовь является даром, а хороший брак - то искусство, которому можно научиться, те действия, которые нужно последовательно и правильно выстраивать.
Существуют и другие причины неудачи в браке, помимо недоверия полов.
Например, неудачный выбор партнера. Нередко выбор партнера происходит по подобию матери или отца, что имеет свое объяснение, но не всегда эффективно на практике. Такой выбор приводит к разочарованию, так как слишком много места в душе остается незаполненным. Это приводит к ожесточению отношений.
Обратный выбор - по контрасту с родителями - также чреват сложностями, поскольку не реализуются бессознательные ожидания.
Причиной враждебности в браке может быть предъявление заранее невыполнимых требований, что может привести к разочарованию и пренебрежительному отношению.
Противоречия брака, согласно Хорни, могут разрешиться либо через развод, либо через “открытый брак”, где супруги свободны друг перед другом, сохраняя формальные отношения, либо через последовательное налаживание отношений.

III. Неврозы. Культурная обусловленность.
Неофрейдисты предприняли активные попытки объяснения появления неврозов вследствие культурной обусловленности психики, а не биологической (как пытался объяснить неврозы Фрейд). Такому объяснению способствовало смешение национальностей в середине XX века, приводивших к межкультурным проблемам и неврозам.
Хорни обнаружила трудности, связанные с социальной адаптацией, с несоответствием культурных норм, что приводило к психическим отклонениям.
Главной причиной неврозов было то, что человек не мог реализоваться в данном обществе, и эти симптомы не всегда зависели от вытесненных инстинктов или детских переживаний. “Если мы знаем те культурные условия, в которых живем, у нас имеется очень хорошая возможность достичь намного более глубокого понимания специфического характера нормальных чувств и отношений. А поскольку неврозы являются отклонениями от нормального поведения, также открывается перспектива их более глубокого понимания”.
Фрейд полагал человеческую природу как биологическую, одинаковую и неизменную у всех людей. На основании этой единой природы культура постепенно развивается по принципу целесообразности. Для Хорни человеческая природа более сложна. С одной стороны, деятельность людей определена инстинктами, которые усмиряются воспитанием и нравственными законами. С другой стороны, важно отметить раздвоение сущности человека на “хорошее” и
“плохое”. Хорошее последовательно побеждает с помощью позитивных жизненных установок. Другой важный момент человеческой природы - творческие способности людей. Потенциально человек может самореализоваться, если сумеет правильно понять себя и раскрыть свои возможности. В этом смысле задача психоаналитика - помочь личности самореализоваться.
Хорни раскрывает влияние культуры на природу человека. Культура не позволяет полностью раскрыться природе человека, но создает условия для самораскрытия, поэтому культурные факторы следует считать относительными.
У Фрейда эдипов комплекс считается сущностной причиной неврозов. У Хорни сам эдипов комплекс есть порождение неврозов. Развивая эту мысль, Хорни снимает зависимость взрослого от детского опыта.
Хорни определила невроз как отклонение от нормы, вызывающее у человека чувство вины, страха, неполноценности, что снижает продуктивность личности.
Нарушаются общественные связи, не достигаются намеченные цели. Но когда речь идет об отклонении, то следует определить, относительно каких норм это происходит. Что признать за точку отсчета, и какой аспект норм выделить?
Хорни отмечает культурный аспект как наиболее важный. Неврозы возникают под воздействием культурного давления. Но культурные нормы в разных традициях отличаются друг от друга, и то, что приемлемо в одной культуре, невозможно для другой. То есть о нормах следует говорить применительно к конкретной культуре или социальному статусу. Невроз есть индивидуальный способ приспособления к культуре. Для невротической личности существует проблема выбора. Несложная ситуация выбора из двух вещей может вызвать волну бурных переживаний и неспособность определиться (например, выбор одежды для встречи с начальником). У нормального человека внутренние конфликты быстро решаются и не оставляют осадка в душе. “Противоречия, заложенные в нашей культуре, представляют собой в точности те конфликты, которые невротик отчаянно пытается примирить: склонность к агрессивности и тенденцию уступать; стремление к самовозвеличиванию и ощущение личной беспомощности.
Отличие от нормы имеет чисто количественный характер. В то время, как нормальный человек способен преодолевать трудности без ущерба для своей личности, у невротика все конфликты усиливаются до такой степени, что делают какое-либо удовлетворительное решение невозможным”.
Фрейд связывал появление невроза с подавлением сексуальных влечений в детстве. Хорни уточнила, что детский невротизм следует учитывать лишь в широком социально-культурном аспекте. Так в одном типе культуры дети плавно включались в культуру взрослых, а в другом два возрастных пласта резко расходились (городское промышленное общество).
Хорни отмечает факты отчуждения детей и взрослых в европейской и американской культурах, при этом принимая позицию детей. Ребенок беззащитен. Он испытывает чувство собственной вины, появляется страх перед враждебным обществом вокруг него. Возникает опасение и недоверие к миру взрослых. Мир детства не так безоблачен, как он существует в традиционном представлении. Надежды ребенка на добро и любовь часто обманываются, а уязвимая психика и повышенная чувствительность оставляет глубокие отпечатки в сознании детей, воздействуя на становление личности и развитие её в последующем. Детские страхи проявляются в любом возрасте. Жизненные тревоги и опасности, связанные с экономической и социальной неустойчивостью, накладываются на эту бессознательную основу, усугубляя прежние страхи и вызывая неврозы у взрослого человека.
Главной причиной неврозов, по Хорни, являются противоречия самой культуры, конфликт систем ценностей. Она задается вопросом: “Какие условия в нашей культуре ответственны за то, что неврозы сосредоточиваются вокруг тех специфических конфликтов, которые я описала, а не вокруг других? Фрейд лишь вскользь коснулся данной проблемы”.
В рамках одной культуры ценности согласованы, не вызывая проблемы выбора.
Столкновение ценностей происходит лишь при взаимодействии разных культурных традиций, например, буржуазной и христианской, что очень характерно для современных развитых обществ. Это порождает конфликты. Также неврозы угрожают тем, кто меняет культурную обстановку (переселенцы). Адаптация к новым культурным формам создает ряд психических проблем.
Невроз создает опасность тем, кто продвигается в социальном плане, резко меняя свою собственную среду, так как в этом случае существенно меняется система ценностей различных социальных прослоек.
Невроз - следствие противоречий культуры, которые воздействуют на каждого человека, но здоровые люди легче переносят их влияние, справляясь с трудностями жизни. Невротик не может вынести груз культурного давления.
Хорни старается избегать выработки рецептов лечения людей. Она признает естественный характер трагизма человеческого бытия, но при этом оставляет за человеком возможность быть счастливым.
Важной философской мыслью Хорни является понимание двойственности человеческой природы: стремление к счастью и одновременно невыполнимость в полной мере этого стремления, в силу ограниченности человека, его зависимости от трагических моментов в мире. И даже при отсутствии конкретных страданий остаются болезнь, увядание, смерть.
Спокойное состояние человека нельзя считать нормой. Переживание страданий естественно. Конфликты являются составляющей частью жизни человека. В этой связи Хорни выводит понятие “базовой тревоги”. Состояние тревоги является нормой для человека, или по-другому: состояние покоя не является нормой.
Ряд выдающихся философов (например, Кьеркегор, Шопенгауэр, Ницше и др.) связывали с развитым человеком чувство беспокойства, неудовлетворенности.
“Человек, взятый относительно, есть самое неудачное животное, самое болезненное, уклонившееся от своих инстинктов самым опасным для себя образом, - но, конечно, со всем этим и самое интереснейшее!”. Более того, по большому счету человек никогда не сможет удовлетвориться и успокоиться - развитый человек обречен на вечное искание. Для Кьеркегора страх и отчаяние более естественны, чем удовлетворение и покой. Экзистенциалисты говорят, что человек обречен на свободу, и его жизнь - постоянная тревога, имеющая естественный характер.
Вообще для XX века свойственно беспокойство, чувство неуверенности и психической напряженности, охватывающей широкие массы. Неуверенность просачивается во все сферы жизни. В этом заключена идея “базовой тревоги”.
Тревога отличается от страха неясностью причин, непонятностью ситуации.
Хорни полагает, что поскольку установки личности соответствуют культурным ценностям, то причину тревожности следует искать в культуре. Чем выше и динамичнее культура, тем больше у человека поводов для беспокойств и тревог. Ощущение тревоги вызывает желание избавиться от неё через вытеснение, то есть невротическим образом. Бегство от тревог заставляет человека отвлекаться на что-то другое, погружаться в работу,
“наркотизироваться” в прямом и переносном смыслах.
То есть, очевидно, что в современных условиях определенный уровень тревожности неизбежен. Выход из этого - привычка. Многое зависит от правильного воспитания. Важно научиться правильно воспринимать естественные процессы в мире.
В ситуации базовой тревоги взрослый человек воспроизводит детские переживания, такие как неуверенность, беспомощность и другие. В значительной степени базовая тревога обусловлена детскими страхами. Поэтому момент воспитания и внимания к детям представляется принципиально важным.
Таким образом, учитывая социо - культурную атмосферу в обществе, значительная часть людей, согласно Хорни, обречена на невроз, что становится типичным для нашего времени.
Хорни раскрывает идею о тесной взаимосвязи неврозов с типами общения, социальными контактами. Здоровые люди невротизируются в ситуации неудовлетворительного общения, и наоборот, люди, предрасположенные к неврозу, могут развиваться в сторону большего равновесия в случае благоприятных контактов. У каждого человека есть определенного уровня потребности в тех или иных отношениях (дружеских, властных и других), которые реализуются лишь во взаимодействии с другими людьми.
Невротический конфликт вызывает в человеке противоречия, причем невротик не сознает того, что с ним происходит. Он тратит силы на уход от конфликта, создание иллюзорной гармонии, выстраивая защитные механизмы.
Уход от конфликта часто приводит к созданию идеализированного образа себя, вымышленного представления о себе, улучшающего свой взгляд на себя самого.
Такое восприятие себя ошибочно. Человек здесь предстает выдуманным, а не реальным. Невротик цепляется всеми силами за этот образ. Но чем больше он верит в надуманный образ, тем больше уходит от реальности, что лишь усугубляет невроз.
Чем выше идеалы культуры, в которой живет человек, тем больше людей, их не достигающих. Это порождает чувство мести, озлобленности на мир и общество.
Идеализированное “я” вступает в конфликт с социумом. В этой связи важна психоаналитическая терапия, помогающая раскрыть реальное “я” человека. В понятие психотерапия входит и самоанализ в том числе. Невротику следует самому активно работать над собой, следуя наставлениям врача. Иногда для этого приходится менять образ жизни, работу, отношения с людьми.
Фрейд считал причиной невротизма подавление культурой природного начала в человеке. Хорни корректирует это положение: культура действительно навязывает человеку некоторую идеализацию. Культура виновата не в том, что жестока и деспотична, а в том, что слишком щедра и либеральна.
Не сама культура создает проблему, а человек неспособен правильно оценить свои силы, сделать нужный выбор. Человек “не дотягивает” до уровня культуры. Поэтому не культура (по Фрейду), а сам человек ответственен за свой невроз. И разрушение иллюзорного “я” является важнейшим шагом на пути устранения невроза.
Фрейд считал невроз падением человека в сторону регресса, Хорни же, напротив, трактует невроз как эволюцию человека, как его развитие в лучшую сторону, вверх. Отсюда невротические проблемы интеллектуальной прослойки общества (интеллигенции), идущей с некоторым опережением в культурном развитии и испытывающей конфликт культур в себе самой. “Поднимаясь” высоко, невротик создает идеализированный образ себя, который трудно реализовать.
Поэтому следует сближать в себе идеальное и реальное. Идеалы, к которым стремится человек, несомненно, должны присутствовать в жизни и выполнять стимулирующие функции для личностного роста, но не стоит отрываться от действительности и неадекватно оценивать себя. Идеал должен объединять, а не разъединять людей.
Хорни выделяет четыре невротических черты личности. Во-первых, это желание добиться любви, одобрения других. В этом случае невротик тратит много усилий для того, чтобы нравиться, вызывать восхищение. Невнимание вызывает волну переживаний. Обиды появляются даже в тех ситуациях, где сам человек сомневается в своей правоте. Здесь может проявиться обратный эффект: человек настойчиво стремится к контактам, старается понравиться, но это вызывает обратную реакцию невнимания и отторжения. Естественное желание заслужить похвалу превращается в невротическую зависимость от одобрения или неодобрения других.
Другая черта невротика - стремление к власти. “Если он не становится лидером, то чувствует себя полностью потерянным, зависимым и беспомощным.
Он настолько властен, что все, выходящее за пределы его власти, воспринимается им как собственное подчинение. Вытеснение гнева может привести его к чувству подавленности, уныния и усталости. Однако то, что ощущается как беспомощность, может быть лишь попыткой обходным путем достичь доминирования или выразить враждебность из-за своей неспособности лидировать”. Стремление к власти у невротика возникает на основе страха, чувства неполноценности. Будучи неуверенным в себе, он боится обнаружения этой неуверенности другими. Этим объясняется его стремление быть правым во всем. В этом случае средством самоутверждения могут служить сексуальные отношения.
В-третьих, невротической личности свойственен невротический уход.
Стремление к независимости от других, подчеркнутое безразличие к тем оценкам, которые дают его поступкам.
В-четвертых, - невротическая уступчивость. Неуверенность провоцирует принятие чужого мнения. Человек уступает внешнему давлению. Подчиняется, если другой на этом настаивает. Принцип уступчивого невротика заключается в том, что если он подчинится другим, то они не навредят ему.
Таким образом, согласно Хорни, самосовершенствование сопряжено с базовым конфликтом, постоянным беспокойством, которые, в конечном счете, могут обратиться в невротический страх.
В некотором смысле культурным противодействием базового конфликта может выступить религия, которая создает человеку некую устойчивую основу, душевное успокоение. Однако Хорни полагает, что в современном обществе религия уже не имеет почвы для возрождения. Более вероятна возможность самореализации через свое дело, свое призвание. Но современная культура не всегда создает для этого условия. В частности, в культуре Америки культивируется эгоцентризм, индивидуализм. “Индивидуализм в культуре западных “развитых” стран чаще всего определяется как мировоззрение, при котором главными ценностями являются только такие личные способности человека, которые явно превышают уровень, принятый данным обществом в качестве нормы. “Индивидуализм” в этом понимании означает придание чрезмерной ценности особенному (в ущерб всеобщему)… Человек может избежать ощущения собственной неполноценности, только демонстрируя тем или иным способом какую-либо особую способность.” Такая культура способствует развитию “идеализированного я” в ущерб раскрытию “я реального”.

IV. Характеристика самоанализа
Рассматривая взаимоотношения человека и культуры, Хорни подчеркивает тот момент, что личность является продуктом культуры, испытывая позитивные и патогенные воздействия. Особое внимание Хорни уделяет негативным аспектам, с той перспективой, чтобы наметить правильную психоаналитическую терапию.
Самое большое, что от культуры требуется - чтобы она не мешала нормальному развитию личности. Под нормальным развитием понимается реализация способностей, талантов, чувств. При этом силы и возможности для этого находятся в самом человеке.
“Любая помощь… необходима в запутанных и сложных условиях цивилизации, в которой все мы живем. Но профессиональная помощь, даже если бы она была доступна более широкому кругу людей, вряд ли могла быть оказана каждому нуждающемуся в ней. Именно поэтому вопрос о самоанализе имеет важное значение. Всегда считалось, что “познать себя” не только полезно, но также и возможно”. Люди обращаются к психоаналитику со своими проблемами, чувствуя неспособность справиться с жизнью. Психоанализ не может исправить недостатки цивилизации, но он способен прояснить некоторые противоречия, страхи, слабые места в человеке.
Хорни строит свою психотерапию на интеллектуальном и моральном воздействии.
Врач должен хорошо чувствовать человека, проникнуться его тревогами и заботами. Помощь психоаналитика сравнима с дружеским участием.
“Я часто говорила своим пациентам, что в идеале аналитик должен быть всего лишь проводником в их тяжком восхождении в гору, указывающим, какой путь целесообразнее избрать, а какого избегать. Чтобы быть точной, следует добавить, что аналитик - это проводник, который и сам не совсем уверен в маршруте... В силу этого тем более желательна собственная продуктивная психологическая работа пациента…Помимо компетентности аналитика именно собственная творческая активность пациента определяет как продолжительность, так и результат анализа”.
Согласно Хорни, завершиться анализ не может никогда. Жизнь человека предполагает постоянную борьбу, где психоанализ выступает одним из способов помощи человеку.

БАЗИСНЫЙ КОНФЛИКТ
Конфликты играют бесконечно большую роль в неврозе, чем обычно считается.
Однако их выявление не является легким делом - отчасти из-за того, что они носят бессознательный характер, но большей частью из-за того, что невротик не останавливается НИ перед чем, чтобы отвергнуть их существование. Какие симптомы в этом случае могли бы подтвердить наши подозрения относительно скрытых конфликтов? В примерах, рассмотренных в предыдущей главе, об их существовании свидетельствовали два достаточно очевидных фактора.
Первый представлял результирующий симптом - усталость в первом примере, воровство во втором. Дело в том, что каждый невротический симптом указывает на скрытый конфликт, т.е. каждый симптом представляет более или менее прямой результат некоторого конфликта. Мы постепенно познакомимся, что делают неразрешенные конфликты с людьми, как они продуцируют состояние тревоги, депрессии, нерешительности, вялости, отчужденности и так далее.
Понимание причинного отношения помогает в подобных случаях направить наше внимание от очевидных расстройств к их источнику, хотя точная природа этого источника и останется скрытой.
Другим симптомом, указывающим на существование конфликтов, была непоследовательность. В первом примере мы видели человека, убежденного в неправильности процедуры принятия решения и допущенной по отношению к нему несправедливости, но не выразившего при этом ни одного протеста. Во втором примере человек, высоко ценивший дружбу, принялся красть деньги у своего друга. Иногда невротик сам начинает осознавать такие непоследовательности.
Однако гораздо чаще он не видит их даже тогда, когда они совершенно очевидны неподготовленному наблюдателю.
Непоследовательность в качестве симптома столь же определенна, как и повышение температуры человеческого тела при физическом расстройстве.
Укажем на самые распространенные примеры такой непоследовательности.
Девушка, желающая, во что бы то ни стало выйти замуж, тем не менее отвергает все предложения. Мать, сверх меры заботящаяся о своих детях, забывает дни их рождения. Человек, всегда щедрый по отношению к другим, боится потратить даже немного денег на самого себя. Другой человек, страстно жаждущий одиночества, ухитряется никогда не быть одиноким. Третий, снисходительный и терпимый к большей части других людей, чрезмерно строг и требователен по отношению к самому себе.
В отличие от других симптомов непоследовательность позволяет часто выдвинуть пробное допущение относительно природы скрытого конфликта.
Например, острая депрессия обнаруживается только, если человек поглощен какой-либо дилеммой. Но если явно любящая мать забывает дни рождения своих детей, мы склонны предположить, что эта мать больше предана своему идеалу хорошей матери, чем собственно детям. Мы могли бы также предположить, что ее идеал столкнулся с бессознательной садистской склонностью, что и послужило причиной нарушения памяти.
Иногда конфликт появляется на поверхности, т.е. воспринимается сознанием именно как конфликт. Может показаться, что это противоречит моему утверждению о том, что невротические конфликты носят бессознательный характер. Но в действительности то, что осознается, представляет искажение или модификацию реального конфликта. Так, человек может разрываться на части и страдать от осознаваемого конфликта, когда вопреки своим уверткам, помогающим в других обстоятельствах, он обнаруживает, что стоит перед необходимостью принять важное решение. Он не может решить в данный момент, жениться ли ему на этой женщине или на той, и жениться ли ему вообще; согласиться ли ему на эту работу или на ту; сохранить ли ему или прекратить свое участие в некоторой компании. С величайшим страданием он приступит к анализу всех возможностей, переходя от одной из них к другой и совершенно неспособный достигнуть какого-либо определенного решения. В этой бедственной ситуации он может обратиться к аналитику, ожидая от него прояснения ее конкретных причин. И будет разочарован, потому что действующий конфликт представляет просто точку, в которой динамит внутренних разногласий наконец-то взорвался. Частная проблема, угнетающая его в данное время, не может быть решена без прохождения долгой и мучительной дороги осознания конфликтов, скрывающихся за ней.
В других случаях внутренний конфликт может быть экстернализирован и осознаваться человеком уже как некоторая несовместимость его самого и его окружения. Или, догадываясь, что, скорее всего необоснованные страхи и запреты препятствуют реализации его желаний, он может понять, что противоречащие друг другу внутренние влечения проистекают из более глубоких источников.
Чем больше мы узнаем человека, тем более мы способны познавать конфликтующие элементы, которые объясняют симптомы, противоречия и внешние конфликты и, следует добавить, тем более запутанной становится картина из- за числа и разнообразия противоречий. Это подводит нас к вопросу: существует ли какой-нибудь базисный конфликт, лежащий в основе всех частных конфликтов и действительно ответственный за них? Можно ли представить структуру конфликта в терминах скажем, какого-либо неудачного брака, где нескончаемый ряд явно не связанных друг с другом разногласий и ссор из-за друзей, детей, времени приема пищи, служанок указывает на некоторую фундаментальную дисгармонию самой связи.
Убеждение в существовании базисного конфликта в человеческой личности восходит к древности и играет заметную роль в различных религиях и философских концепциях. Силы света и тьмы, Бога и дьявола, добра и зла - вот некоторые из антонимов, с помощью которых это убеждение было выражено.
Следуя этому убеждению, как и многим другим, Фрейд проделал в современной психологии пионерскую работу. Его первым допущением было то, что базисный конфликт существует между нашими инстинктивными влечениями с их слепым стремлением к удовлетворению и запрещающим окружением - семьей и обществом.
Запрещающее окружение интернализируется в раннем возрасте и с этого времени существует в виде запрещающего "Сверх - Я".
Вряд ли здесь уместно обсуждать это понятие со всей серьезностью, которой он заслуживает. Это потребовало бы анализа всех аргументов, выдвинутых против теории либидо. Попробуем скорее понять значение самого понятия либидо, даже если мы отказываемся от теоретических посылок Фрейда. То, что в этом случае остается, представляет спорное утверждение, что противоположность между исходными эгоцентрическими влечениями и нашим запрещающим окружением образует главный источник многообразных конфликтов.
Как будет позже показано, я также приписываю этой оппозиции - или тому, что приблизительно соответствует ей в моей теории - важное место в структуре неврозов. То, что я оспариваю, это ее базисная природа. Я убеждена, что хотя это и важный конфликт, но он вторичен и становится необходимым лишь в процессе развития невроза.
Основания этого опровержения станут очевидными позже. Сейчас же я приведу только один аргумент: я не верю, что какой-либо конфликт между желаниями и страхами мог объяснить степень, с которой расколото "Я" невротика, и конечный результат, настолько разрушительный, что способен в прямом смысле разрушить жизнь человека.
Состояние психики невротика, как его постулирует Фрейд, таково, что тот сохраняет способность искренне стремиться к чему-либо, но его попытки терпят крах из-за блокирующего действия страха. Я же считаю, что источник конфликта вращается вокруг утраты невротиком способности желать чего-либо искренне, потому что его истинные желания разделены, т.е. действуют в противоположных направлениях. В действительности все это намного серьезнее, чем представлял Фрейд.
Вопреки тому факту, что я считаю фундаментальный конфликт более разрушительным, чем Фрейд, мой взгляд на возможность его окончательного разрешения более позитивен, чем его. Согласно Фрейду, базисный конфликт является универсальным и в принципе не может быть разрешен: все, что можно сделать, это достигнуть более выгодного компромисса или более сильного контроля. Согласно моей точке зрения, возникновение базисного невротического конфликта не является неизбежным и его разрешение возможно, если он все-таки возникает - при условии, что пациент готов испытать значительное напряжение и готов подвергнуться соответствующим лишениям. Это различие является не вопросом оптимизма или пессимизма, а неизбежным результатом различия наших с Фрейдом посылок.
Более поздний ответ Фрейда на вопрос о базисном конфликте философски выглядит вполне удовлетворительно. Снова оставляя в стороне различные следствия хода мысли Фрейда, мы можем констатировать, что его теория инстинктов "жизни" и "смерти" ужимается до конфликта между конструктивными и деструктивными силами, действующими в человеческих существах. Сам Фрейд был заинтересован в применении этой теории к анализу конфликтов гораздо меньше, чем в ее применении к тому способу, которым обе силы связаны друг с другом. Например, он видел возможность объяснения мазохистских и садистских влечений в слиянии сексуальных и деструктивных инстинктов.
Применение указанной теории к конфликтам потребовало бы обращения к моральным ценностям. Последние, однако, были для Фрейда незаконными сущностями в сфере науки. В соответствии со своими убеждениями он стремился развить психологию, лишенную моральных ценностей. Я убеждена, что именно эта попытка Фрейда быть "научным" в смысле естественных наук является одной из самых убедительны причин, почему его теории и основанная на ней терапия носят такой ограниченный характер. Выражаясь более конкретно, по всей видимости, именно эта попытка способствовала его неудаче в оценке роли конфликтов в неврозе вопреки интенсивной работе в этой области.
Юнг также всячески подчеркивал противоположность человеческих наклонностей.
Действительно, на него произвела такое впечатление активность личностных противоречий, что он постулировал в качестве общего закона: наличие какой- либо одной тенденции обычно указывает на присутствие ей противоположной.
Внешняя женственность подразумевает внутреннюю маскулинность; внешняя экстраверсия - скрытую интроверсию; внешний перевес мыслительной деятельности - внутреннее превосходство чувства и так далее. Сказанное могло создать впечатление, что Юнг рассматривал конфликты как существенную черту невроза. "Однако, эти противоположности, - развивает он далее свою мысль, - находятся не в состоянии конфликта, а в состоянии дополнительности, и цель состоит в том, чтобы принять обе противоположности и тем самым приблизиться к идеалу целостности". Для Юнга невротик - человек, обреченный на одностороннее развитие. Юнг сформулировал эти понятия в терминах того, что он называет законом дополнительности.
Сейчас я тоже признаю, что противодействующие тенденции содержат элементы дополнительности, ни один из которых не может быть устранен из целостной личности. Но с моей точки зрения, эти дополняющие друг друга тенденции представляют результат развития невротических конфликтов и так упорно защищаются по той причине, что представляют попытки решения этих конфликтов.
Например, если мы считаем склонность к самоанализу, уединению более связанной с чувствами, мыслями и воображением самого невротика, чем с другими людьми в качестве подлинной тенденции - т.е. связанной с конституцией невротика и усиленной его опытом - тогда рассуждение Юнга корректно. Эффективная терапия позволила бы обнаружить у этого невротика скрытые склонности "экстраверта", указала бы на опасность одностороннего следования в каждом из противоположных направлений и поддержала бы его к принятию и жизни вместе с обеими тенденциями. Однако, если мы смотрим на интроверсию (или, как я предпочитаю назвать ее, невротическим обособлением) как на способ уклонения от конфликтов, возникающих при тесном контакте с другими, то задача заключается не в развитии большей экстравертивности, а в анализе глубинных конфликтов. Достижение искренности как цели аналитической работы может быть начато только после их разрешения.
Продолжая объяснение моей собственной позиции, я утверждаю, что вижу базисный конфликт невротика в фундаментально противоречащих друг другу аттитюдах, которые он сформировал в отношении других людей. До анализа всех деталей позвольте обратить ваше внимание на инсценировку такого противоречия в рассказе д-ра Джекилла и г-на Хайда. Мы видим, как один и тот же человек, с одной стороны, нежен, чувствителен, симпатичен, а с другой, груб, черств и эгоистичен. Конечно, я не имею ввиду, что невротическое разделение всегда точно соответствует описанному в этом рассказе. Я просто отмечаю яркое изображение базисной несовместимости аттитюдов, касающихся других люден.
Чтобы понять происхождение проблемы, мы должны вернуться к тому, что я назвала базисной тревогой, подразумевая под этим чувство, которым обладает ребенок, будучи изолированным и беспомощным в потенциально враждебном мире.
Большое число враждебных внешних факторов могут вызвать у ребенка такое чувство опасности: прямое или косвенное подчинение, безразличие, неустойчивое поведение, отсутствие внимания к индивидуальным потребностям ребенка, отсутствие руководства, унижение, слишком большое восхищение или отсутствие его, недостаток подлинного тепла, необходимость занимать чью- либо сторону в спорах родителей, слишком много или слишком мало ответственности, чрезмерное покровительство, дискриминация, невыполненные обещания, враждебная атмосфера и так далее.
Единственный фактор, к которому я хотела бы привлечь особое внимание в этом контексте, это ощущение ребенком скрытого ханжества среди окружающих его людей: его чувство, что любовь родителей, христианское милосердие, честность, благородство и тому подобное могут быть только притворством.
Частично то, что ребенок чувствует, действительно представляет притворство; но кое-что из его переживаний может быть реакцией на все те противоречия, которые он ощущает в поведении родителей. Обычно, тем не менее, существует некоторая комбинация вызывающих страдание факторов. Они могут быть вне поля зрения аналитика или оказаться совершенно скрытыми. Поэтому в процессе анализа можно только постепенно осознавать их воздействие на развитие ребенка.
Измотанный этими тревожными факторами, ребенок ищет пути к безопасному существованию, выживанию в угрожающем мире. Несмотря на свою слабость и страх, он бессознательно формирует свои тактические действия в соответствии с силами, действующими в его окружении. Поступая таким образом, он не только создает стратегии поведения для данного случая, но и развивает устойчивые наклонности своего характера, становящиеся частью его личности.
Я назвала их "невротическими наклонностями".
Если мы хотим понять, как развиваются конфликты, мы не должны сосредотачиваться слишком сильно на отдельных наклонностях, а скорее принять во внимание общую картину главных направлений, в которых ребенок может и действительно действует при данных обстоятельствах. Хотя мы и теряем на некоторое время из виду детали, зато получаем более ясную перспективу главных приспособительных действий ребенка в отношении своего окружения. Сначала вырисовывается достаточно хаотическая картина, но со временем из нее вычленяются и оформляются три главные стратегии: ребенок может двигаться к людям, против них и от них.
Двигаясь к людям, он признает собственную беспомощность и вопреки своему отчуждению и страхам пытается завоевать их любовь, опереться на них. Только таким образом он может чувствовать себя безопасным с ними. Если между членами семьи существуют разногласия, то он примкнет к наиболее могущественному члену или группе членов. Подчиняясь им, он получает чувство принадлежности и поддержки, которое позволяет ему чувствовать себя менее слабым и менее изолированным.
Когда ребенок движется против людей, он принимает и считает само собой разумеющимся состояние вражды с окружающими его людьми и побуждается, сознательно или бессознательно, к борьбе с ними. Он решительно не доверяет чувствам и намерениям других в отношении самого себя. Он хочет быть более сильным и нанести им поражение, частично для своей собственной зашиты, частично из-за мести.
Когда он движется от людей, он не хочет ни принадлежать, ни бороться; его единственное желание - держаться в стороне. Ребенок чувствует, что у него не очень много общего с окружающими его людьми, что они совсем его не понимают. Он строит мир из самого себя - в соответствии со своими куклами, книгами и мечтами, своим характером.
В каждом из этих трех аттитюдов один из элементов базисной тревоги доминирует над всеми остальными: беспомощность в первом, враждебность во втором и изоляция в третьем. Однако проблема состоит в том, что ни одно из указанных движений ребенок не может совершить искренне, потому что условия, в которых формируются эти аттитюды, заставляют их присутствовать одновременно. То, что мы увидели при общем взгляде, представляет только господствующее движение.
То, что сказанное справедливо, становится очевидным, если мы забежим вперед
- к полностью развитому неврозу. Мы все знаем взрослых, у которых один из очерченных аттитюдов резко выделяется. Но при этом мы можем видеть также, что и другие наклонности не прекратили свое действие. В невротическом типе с доминирующей склонностью искать поддержку и уступать мы можем наблюдать предрасположенность к агрессии и некоторое влечение к отчуждению. Личность с доминирующей враждебностью обладает одновременно склонностью к подчинению и отчуждению. И личность со склонностью к отчуждении также не существует без влечения к враждебности или желания любви.
Господствующий аттитюд - это тот, который наиболее сильно определяет реальное поведение. Он представляет те способы и средства противостояния другим, которые позволяют данному конкретному человеку чувствовать себя наиболее свободно. Таким образом, обособленная личность будет использовать как нечто само собой разумеющееся все бессознательные приемы, позволяющие ей удерживать других людей на безопасном расстоянии от себя, потому что для нее затруднительна любая ситуация, требующая установления тесной связи с ними. Кроме того, доминирующий аттитюд часто, но не всегда, представляет аттитюд, наиболее приемлемый с точки зрения разума личности.
Это не означает, что менее заметные аттитюды менее могущественны. Например, часто трудно сказать, уступает ли желание доминировать у явно зависимой, подчиненной личности по своей интенсивности потребности в любви; ее способы выражения своих агрессивных импульсов просто более запутанны.
То, что сила скрытых наклонностей может быть очень велика, подтверждается многими примерами, в которых господствующий аттитюд заменяется ему противоположным. Мы можем наблюдать такую инверсию у детей, но она случается также и в более поздние периоды. Страйк-ланд из повести Сомерсета
Моэма "Луна и шесть пенсов" будет хорошей иллюстрацией. История болезни некоторых женщин демонстрирует такой вид изменения. Девушка, прежде - сорвиголова, честолюбивая, непослушная, влюбившись, может превратиться в послушную, зависимую женщину, без всяких признаков честолюбия. Или под давлением тяжких обстоятельств обособленная личность может стать болезненно зависимой.
Следует добавить, что случаи, подобные приведенным, проливают некоторый свет на часто задаваемый вопрос - значит ли что-либо более поздний опыт, являемся ли мы однозначно канализированными, обусловленными раз и навсегда нашим детским опытом. Взгляд на развитие невротика с точки зрения конфликтов открывает нам возможность дать более точный ответ, чем обычно предлагается. Имеются следующие возможности. Если ранний опыт не слишком препятствует спонтанному развитию, то более поздний опыт, особенно юношеский, может иметь решающее воздействие. Однако, если воздействие раннего опыта было настолько сильным, что сформировало у ребенка устойчивый паттерн поведения, то никакой новый опыт не будет способен его изменить.
Частично это происходит оттого что подобная устойчивость закрывает ребенка для восприятия нового опыта: например, его отчуждение может быть слишком сильным, чтобы позволить кому-либо приблизиться к нему; или его зависимость имеет настолько глубокие корни, что он вынужден всегда играть подчиненную роль и соглашаться быть эксплуатируемым. Частично это происходит оттого, что ребенок интерпретирует любой новый опыт в языке своего сложившегося паттерна: агрессивный тип, например, сталкивающийся с дружелюбным отношением к себе, будет рассматривать его либо как попытку эксплуатации самого себя, либо как проявление глупости; новый опыт только усилит старый паттерн. Когда невротик действительно заимствует другой аттитюд, это может выглядеть так, как если бы более поздний опыт вызвал некоторое изменение в личности. Однако это изменение не настолько радикально, каким кажется. В действительности, происшедшее состоит в том, что внутреннее и внешнее давление, объединенные вместе, вынудили его отказаться от своего доминирующего аттитюда ради другой противоположности. Но этого не случилось бы, если бы прежде всего не было никаких конфликтов.
С точки зрения нормального человека нет никаких оснований считать эти три аттитюда взаимно исключающими. Необходимо уступать другим, бороться и охранять себя. Эти три аттитюда могут дополнять друг друга и содействовать развитию гармоничной целостной личности. Если один аттитюд доминирует, то это только указывает на чрезмерное развитие в каком-либо одном направлении.

Однако при неврозе имеется несколько причин, по чему эти аттитюды несовместимы. Невротик не гибок, он побуждается к подчинению, борьбе, состоянию отчуждения безотносительно к тому, соответствует ли его действие данному конкретному обстоятельству и он оказывается в панике, если поступает иначе. Поэтому, когда все три аттитюда выражены в сильной степени, невротик с неизбежностью попадает в серьезный конфликт.
Другим фактором, значительно расширяющим сферу конфликта, является то, что аттитюды не остаются ограниченными областью человеческих отношений, а постепенно пронизывают всю личность в целом, подобно тому, как злокачественная опухоль распространяется по всей ткани организма. В конце концов, они охватывают не только отношение невротика к другим людям, но и его жизнь в целом. Если мы не осознаем полностью этот всеохватывающий характер, возникает соблазн охарактеризовать конфликт, выступающий на поверхности, в категорических терминах - любовь против ненависти, уступчивость против неповиновения и т.д. Однако, это было бы также ошибочно, как ошибочно отделять фашизм от демократии по любому одному разделяющему признаку, такому, например, как их различие в подходах к религии или власти. Конечно, эти подходы различны, но исключительное внимание на них затемнило бы то обстоятельство, что демократия и фашизм - это разные общественные системы и представляют две несовместимые друг с другом философии жизни.
Не случайно, что конфликт, который берет начало с нашего отношения к другим, с течением времени распространяется на всю личность в целом.
Человеческие отношения имеют настолько решающий характер, что они не могут не влиять на качества, которые мы приобретаем, на цели, которые мы себе ставим, на ценности, в которые мы верим. В свою очередь, качества, цели и ценности сами воздействуют на наши отношения с другими людьми и, таким образом, все они находятся в сложном переплетении друг с другом.
Мое утверждение состоит в том, что конфликт, рожденный несовместимостью аттитюдов, составляет ядро неврозов и по этой причине заслуживает быть названным базисным. Я позволю себе добавить, что использую термин ядро не только в некотором метафорическом смысле из-за своей важности, а чтобы подчеркнуть тот факт, что он представляет динамический центр, из которого рождаются неврозы. Это утверждение является центральным в новой теории неврозов, чьи следствия станут более ясными в последующем изложении. В более широкой перспективе эту теорию можно считать развитием моего более раннего представления о том, что неврозы выражают дезорганизацию человеческих отношений

Список литературы:

1. К. Хорни "Наши внутренние конфликты", СПб, 1997

2. Хорни К. Женская психология.

Содержание:

1. Введение. Философский аспект учения Карен Хорни.

2. Теория личности Карен Хорни

3. Неофрейдизм К.Хорни. Полемика с Фрейдом.

4. Психология полов в учении К.Хорни.

5. Неврозы. Культурная обусловленность.

6. Характеристика самоанализа

7. Базисный конфликт.

8. Список литературы.