План:

Введение
Социальная особенность
Исторический аспект
Перестройка…
Сухой закон
Заключение
Список литературы

Введение.

Похититель рассудка — так именуют алкоголь с давних времен. Об опьяняющих свойствах спиртных напитков люди узнали не менее чем за 8000 лет до нашей эры – с появлением керамической посуды, давшей возможность изготовления алкогольных напитков из меда, плодовых соков и дикорастущего винограда.
Возможно, виноделие возникло еще до начала культурного земледелия. Так, известный путешественник Н.Н. Миклухо-Маклай наблюдал папуасов Новой
Гвинеи, не умевших еще добывать огонь, но знавших уже приемы приготовления хмельных напитков. Чистый спирт начали получать в 6-7 веках арабы и назвали его «аль коголь», что означает «одурманивающий». Первую бутылку водки изготовил араб Рагез в 860 году. Перегонка вина для получения спирта резко усугубила пьянство. Не исключено, что именно это послужило поводом для запрета употребления спиртных напитков основоположником ислама
(мусульманской религии) Мухаммедом (Магомет, 570--632). Этот запрет вошел впоследствии и в свод мусульманских законов – Коран (7 век). С тех пор на протяжении 12 столетий в мусульманских странах алкоголь не употребляли, а отступники этого закона (пьяницы) жестоко карались.
Но даже в странах Азии, где потребление вина запрещалось религией
(Кораном), культ вина все же процветал и воспевался в стихах.
В средневековье в Западной Европе также научились получать крепкие спиртные напитки путем возгонки вина и других бродящих сахаристых жидкостей.
Согласно легенде, впервые эту операцию совершил итальянский монах алхимик
Валентиус. Испробовав вновь полученный продукт и придя в состояние сильного алкогольного опьянения, алхимик заявил, что он открыл чудодейственный эликсир, делающий старца молодым, утомленного бодрым, тоскующего веселым.
С тех пор крепкие алкогольные напитки быстро распространились по странам мира, прежде всего за счет постоянно растущего промышленного производства алкоголя из дешевого сырья (картофеля, отходов сахарного производства и т.п.). Алкоголь настолько быстро вошел в быт, что практически не один художник, писатель или поэт не обходил эту тему. Таковы картины пьянства на полотнах старых голландских, итальянских, испанских и немецких художников.
Злую силу алкоголизма понимали многие передовые люди своего времени.
Известный религиозный реформатор тех лет Мартин Лютер писал: « Каждая страна должна иметь своего дьявола, наш немецкий дьявол – добрая бочка вина».
Распространение пьянства на Руси связано с политикой господствующих классов. Было даже создано мнение, что пьянство является якобы старинной традицией русского народа. При этом ссылались на слова летописи: «Веселие на Руси – есть пити». Но это клевета на русскую нацию. Русский историк и этнограф, знаток обычаев и нравов народа, профессор Н.И. Костомаров
(1817—1885) полностью опроверг это мнение. Он доказал, что в Древней Руси пили очень мало. Лишь на избранные праздники варили медовуху, брагу или пиво, крепость которых не превышала 5-10 градусов. Чарка пускалась по кругу и из нее каждый отпивал несколько глотков. В будни никаких спиртных напитков не полагалось, и пьянство считалось величайшим позором и грехом.
Но с 16-го столетия начался массовый завоз из-за границы водки и вина. При
Иване IV и Борисе Годунове учреждаются «царевы кабаки», приносящие массу денег в казну. Тем не менее, уже тогда пытались ограничить потребление спиртных напитков. Так в 1652 году вышел указ «продавать водку по одной чарке человеку». Запрещалось выдавать вино «питухам» (т.е. пьющим), а также всем во время постов, по средам, пятницам и воскресеньям. Однако из-за финансовых соображений вскоре была внесена поправка: «чтобы великого государя казне учинить прибыль, питухов с кружечного двора не отгонять», чем фактически поддерживалось пьянство.
С 1894 года продажа водки стала царской монополией.
Одним из темных пятен прошлого, следы которого еще сохранились у нас, являются пьянство и алкоголизм.
Надо ли говорить, что Россия в смысле употребления спиртного страна более чем особая. Тут свои, увы, печальные традиции, свои стандарты. Превалирует у нас употребление в виде «ударных доз»: большое количество выпитого в сжатые сроки. Чаще днем. Иначе говоря, в России доминирует самый неблагоприятный, так называемый «северный» тип пития. И пьем мы исторически все больше и больше. Если в1913 году продавалось 3,4 литра на человека в год, то в 1927 – 3,7. К концу 1940 года госпродажа, правда снизилась до 2,3 литра, а к 1950 упала до 1,9 литра. Но зато потом только стремительный рост, и каждый всплеск рекордный.
Официально мы приблизились к мировым «питейным стандартам». А неофициально?
Госкомстат СССР в то время проводил секретные исследования на предмет самогоноварения. Самогон, оказывается, давал прибавку еще в размере 5 с лишним литров. Итого 13,2 литра на каждого.
Четырнадцатого июня 1985 года ЦК КПСС объявил войну пьянству, которая потрясла все основы общества. Бюджет потерял 50 миллиардов не нынешних, а тех еще полновесных рублей, в два раза возросло потребление самогона. Тем не менее, именно к 1987 году возросла средняя продолжительность жизни. Это произошло без уменьшения смертности от отравлений и несчастных случаев. В результате, как бы мы не ругали кампанию, она сберегла жизнь приблизительно
700 тысячам россиян, да и заболеваемость снизилась.
По данным Госторгинспекции, в 1992 году каждая десятая бутылка была фальсификацией горячительного напитка, в 1993 – каждая четвертая.
На сегодня потребление спиртных напитков на земном шаре характеризуется колоссальными цифрами. Какие же именно алкогольные напитки потребляют в настоящее время.

Социальная особенность.

Борьба с преступностью в республиках бывшего СССР осложняется тем обстоятельством, что имеется несколько мощных социальных источников преступности, действие которых как бы накладываются друг на друга, и создает чудовищный кумулятивный эффект «подпитки» уголовного мира. Это
«неблагополучные» или распавшиеся семьи, выбрасывающие на свет ежегодно сотни тысяч детей и подростков с изломанной психикой, легко подпадающие под влияние уголовных структур. Это «теневая» экономика и коррупция государственного аппарата, что вовлекает в мафиозные структуры людей постарше. Это многомиллионная безработица молодежи, особенно на юге страны.
Это миллионы лимитчиков.

Особое место в этом ряду занимает пьянство – не только повальное, но одновременно еще и особого вида, резко отличающееся от того, какое имеет место в США и других странах мира (за исключением разве что Финляндии). Без его преодоления нечего и думать справиться с преступностью: подавляющее число агрессивных преступлений совершается либо в состоянии сильного опьянения, либо в состоянии горького похмелья – наркотической «ломки», когда ради стакана спиртного наркоман-алкоголик способен на любое преступление, либо в погоне за вожделенной выпивкой – с той же готовностью на любые средства для этого.

Но повальное пьянство не только источник преступности. В его русском
(украинском, белорусском и прибалтийском) варианте оно постепенно превратилось в «холеру XX века», действующую наподобие СПИДА. Если его не преодолеть – Россия, Украина, Белоруссия обречены на гибель уже во второй половине XXI века, даже если экономика этих стран будет полностью восстановлена на рыночной основе и тоталитаризм окончательно сменится демократией. По той же причине, по какой сегодня обречены на гибель малые народы Севера России, не успевшие выработать социальные механизмы защиты от губительного действия алкоголя.

Такие механизмы давно выработаны у народов, приобщившихся к потреблению алкоголя тысячелетия назад. К примеру, можно взглянуть, как они действуют у народов Восточно-Азиатской цивилизации (Китай, Корея, Япония), с их ритуальным потреблением небольших доз рисовой водки по торжественным случаям, с заботливым ограждением от нее будущих отцов и матерей. У кочевых народов Средней Азии, с их ритуальным потреблением кислого конского молока
(эквивалентно слабому пиву). У народов Северной Европы (от Шотландии до
России), с их потреблением различных сортов пива. Наконец, у народов
Средиземноморья – от Испании и Франции до Грузии и Армении, позднее включая обе Америки, с их культурой ритуальных доз коктейлей, аперитива, столового и десертного вина, микродоз ликера, водки, коньяка на сытый желудок.

Народы России в данном отношении сначала шли в общем русле «алкогольной цивилизации» Северной Европы, а затем, после появления в XVI веке крепких спиртных напитков, пути разошлись: германцы, от англичан до шведов, постепенно «перебежали» в романский лагерь, а восточные славяне и угро- финны (исключая Венгрию, но, включая Финляндию) пошли своим путем. Польша в данном отношении оставила как бы «буферное пространство» с элементами различных культур.

Это не могло объясняться экономическими причинами (в Финляндии и России разная экономика, а пьют одинаково). Не могло объясняться и расовыми причинами (финны и венгры – одного племени, а пьют различно). Кроме того, те же финны и русские, эмигрировав, скажем, в США, минимум во втором поколении, если не в первом, пьют не как финны и русские, а как все американцы. Значит, дело в социальных особенностях.

Исторический аспект.

На просторах Северо-восточной Европы невозможно было развить ресторанную культуру Средиземноморья. Люди жили, в основном, хуторами или малыми деревнями по полдюжине изб в каждой (правда, в каждой избе размещалось до полутора-двух десятков людей, из них половина – дети). К тому почти не у кого не было денег: сплошное рабство. К тому же от деревни до деревни – многие версты плюс сплошное бездорожье, и морозы под 40 градусов. А выпить хочется. И наши предки нашли гениальное решение проблемы, сохранившееся до 30-х годов, пока их не уничтожила
«коллективизация сельского хозяйства» и последующая урбанизация.

Потребление спиртного, согласно этим традициям, приурочивалось только к ритуалам свадьбы, похорон, церковных праздников и т.д. застолье собиралось обычно в одной избе, куда приглашалось много гостей из соседних изб и даже из соседних деревень. «Посадочных мест» – максимум два-три десятка, а приглашенных – в несколько раз больше. Как быть? Сначала сажали за стол
«патриархов» – глав патриархальных семейств (кстати, после 30-35 лет и завершивших свой дето производный цикл: их жены к тому времени становились бабушками и в большинстве своем теряли способность рожать после пятых или десятых родов – это надо отметить обязательно). На их долю приходилась львиная доля спиртного. Но особенно засиживаться за столом было нельзя: своей очереди ждали другие. Поэтому оставалось выпить залпом большой фужер крепкого спиртного, быстро заесть выпитое, повторить эту процедуру еще один- два раза и отойти поболтать в стороне, освободив место следующему.

Следующими были «матриархи» – почтенные матери семейств, которым традиция предписывала самое умеренное потребление спиртного, грозя осуждением за излишество. И только потом наступал черед молодежи, на долю которой обычно оставались жалкие, символичные остатки спиртного. Причем
«добрачная» публика напрочь исключалась из этой процедуры, все особы женского пола, а также женихи строжайше обязывались только «пригубливать», то есть имитировать прием спиртного, не принимая внутрь ни капли – тоже под страхом осуждения всесильным тогда общественным мнением окружающих.

Так минимизировалось алкогольное зло.

Перестройка …

При массовом переходе от традиционного сельского хозяйства к современному городскому образу жизни вековые ритуалы исчезли, а связанные с ним стереотипы потребления спиртного остались. Вот почему русский человек элементарным качеством настоящего мужчины опрокинуть в себя залпом стакан любого спиртного – от крепчайшего спирта до теплого шампанского, а затем, если возможно, повторить эту процедуру бесчисленное количество раз, а заодно с презрением отозваться о «бабе-немце», который часами смакует едва ли десятую долю дозы водки, приличествующей каждому уважающему себя мужчине.

При массовом распространении подобного стереотипа практически на каждодневное потребление крепкого алкоголя последствия оказались сходными с эпидемией чумы или холеры. Не секрет, что стакан 40-градусной водки делает почти каждого человека явно «не в себе» – нередко просто буйно помешанным – и это на срок от двух до четырех часов. А два-три стакана – тем более.
Теперь можно представить себе, что должно произойти, если стакан водки принимает рабочий за станком, шофер за рулем, профессор на кафедре или даже министр на совещании. А это – в порядке вещей у десятков миллионов человек каждый день.

Во-первых, начинается массовая гибель людей – напрямую от алкоголя
(отравление, несчастный случай) или косвенно (ослабление организма).
Подсчитано, что прямо или косвенно за счет злоупотреблением алкоголем можно отнести почти каждую третью смерть. Алкоголики вообще редко живут более 50 лет, но в России миллионами мрут от пьянства 30 – 40-летние. При прочих равных условиях смертность в России значительно выше, чем за рубежом
(причем мужчины умирают в среднем на 10 лет раньше женщин), - и, прежде всего по вине стакана водки.

Во-вторых, начинается разорение страны, сопоставимое по масштабам с войной или землетрясением. Государственная монополия на продажу спиртного давала казне в 70-х годах до 58 миллиардов рублей ежегодно – без этого невозможно было свести концы с концами в 400-миллиардном бюджете. Но затем проклятый стакан водки стал уносить из национального до 120-миллиардов рублей в год. После стакана водки поезд, словно сам собой врезается в другой состав, теплоход – в другой теплоход, автомашина таранит в лоб другую автомашину – десяток убитых, опрокидывается в кювет автобус с полусотней пассажиров, врезается в стену трактор, ломается дорогой станок, сотни пожаров каждый день в самом буквальном смысле развеивают в дым миллиарды рублей, – а причиной почти каждого пожара был и остается пустой стакан водки и непогашенная сигарета в руках задремавшего после такой дозы человека. Достаточно сказать, что десятилетиями в сельское хозяйство каждый год бесплатно отправляли, чуть ли не миллион тракторов, – и каждый год получали соответствующую груду металлолома. Задумайтесь, в трезвом виде можно угробить такую громаду?

В-третьих, алкоголь, как известно, - такой же наркотик, как и никотин, только слабее кокаина или морфия. Все государства мира, объявляющие преступлением продажу наркотиков, жульнически исключают их списка алкоголь и никотин, потому что иначе не ясно, почему за одни наркотики грозит тюрьма, а другие продаются свободно, в том числе самим государством. В этом отношении государственные мужи напоминают того средневекового монаха, который перекрестил поросенка и карася, чтоб с аппетитом съесть их во время поста. Но ведь природу не обманешь. И если сотню, даже полсотни лет назад алкоголиков в России было в десятки раз меньше, чем, скажем, во Франции, то теперь Россия с ее более чем полудюжиной миллионов алкоголиков обогнал
Францию. К этому надо прибавить вдвое большее число не алкоголиков, но
«сильно пьющих» (не менее стакана – двух водки каждый день) и поэтому как бы кандидатов в алкоголики. Огромная армия тяжело больных людей, сопоставимая по масштабам со всеми остальными больными вместе взятыми. Их надо лечить, а средств не хватает даже на «нормальных» больных. Поэтому часть особо опасных алкоголиков загоняли, как сумасшедших, в диспансеры - своего рода тюрьмы. А остальных предоставляли произволу судьбы. На великое горе их близким и на великую радость начинающим пьяницам, для которых они играют роль авторитетных учителей. Ныне сеть диспансеров в развале, и миллионы алкоголиков брошены на произвол судьбы – к ужасу окружающих.

В-четвертых, к стакану водки все чаще прикладываются женщины, молодежь, даже подростки. Сравнительно недавно на сто мужчин-алкоголиков в России приходилась одна женщина-алкоголичка, сегодня соотношение 10:1, и дело быстро идет к западным стандартам, по которым соотношение близко 1:1. Но в
России положение особое, здесь женщина была всегда главным оплотом борьбы против пьянства, и вот теперь рушится последний оплот… Что касается молодежи и подростков, то их вовлечение в повальное пьянство означает, во- первых, лавинообразное разрастание последнего, а во-вторых, окончательный подрыв генофонда народа, потому что резко увеличивается процесс зачатий в состоянии опьянения и соответственно ускоряется процесс олигофренизации населения (есть сельские районы, где процент дебилов и маргиналов намного превысил 10% и приближается к 25%, и число таких районов растет).

Все это еще в начале 70-х годов позволило квалифицировать алкогольную проблемную ситуацию в России как острокритическую с тенденцией перерастания в катастрофическую. По распоряжению правительства было образовано несколько исследовательских групп, которые с 1976 по 1980 года независимо друг от друга изучали проблему и к 1981 году представили свои рекомендации в
Сводный отдел Госплана СССР. Рекомендации оказались поразительно единодушными, различаясь лишь в незначительных деталях. В самых общих чертах они сводились к следующему:

Сделать бюджет возможно менее зависимым от «алкогольных инъекций». Без этого любая борьба против пьянства изначально разбивалась об экономику, упиралась в «экономический фронт». С такой целью было предложено около 20 программ расширения производства товаров народного потребления, от сборных коттеджей и автомашин до модной одежды и коллекционных книг. Реализация давала доход, намного превышавший доход от государственный монополии на спиртное.

Развить «индустрию досуга», уровень которой в стране до сих пор близок к нулю. Миллионы людей принимают стакан водки только для своего рода
«самоубийства на 4 часа», так как психика человека не выдерживает тоски
«ничегонеделания». А занять себя не умеют: старые традиции исчезли, новые не появились. Образовался опасный «досуговый вакуум», заполнить который, по мировому опыту, могут только игровые автоматы и другие аттракционы плюс клубы по интересам.

Организовывать эффективное лечение миллионов алкоголиков на специальных с/х фермах по принципу само обеспечению себя продуктами при личном трудовом участии пациентов. Кстати имелось несколько конкретных многообещающих проектов на сей счет, детально разработанных и опробованных на практике.
Разумеется, параллельно должна развертываться широкомасштабная профилактическая работа по предупреждению алкоголизма.

Нейтрализовать «теневую» экономику (подпольное частное производство спиртного в подрыв государственной монополии), которая одна способна свести на нет любые усилия по борьбе с пьянством. Для этого приблизить цены на спиртное к реально рыночным, применять разорительные штрафы для крупных подпольных производителей спиртного – на страх миллионам мелких, затяжная борьба с которыми не давала и не могла давать заметных результатов.

Ввести жесткие санкции за появление в общественных местах пьяным – вплоть до лишения «вида на жительства», составляющего главную ценность в глазах каждого россиянина, и ссылки для принудительного лечения в специальные трудовые колонии.

Широко пропагандировать более высокую культуру потребления спиртного, разъяснять анахронизм традиций – пережитков прошлого, возбуждать чувства стыда у людей за скотское пьянство, за неумение потреблять спиртное без потери чувства человеческого достоинства.

Создать массовое общество борьбы за трезвый образ жизни, заимствовать ценный зарубежный опыт (особый интерес представлял опыт организации
«Анонимные алкоголики»), сделать пьянство в глазах людей предосудительным.

«Сухой закон».

Как повелось в СССР, рекомендации были положены под сукно. О них надолго забыли. А напомнить, как следует, было некому. Потому что – тоже как повелось в СССР – специалисты по проблемам алкогольной ситуации разделились на два смертельно враждующих лагеря: сторонники немедленного введения «сухого закона» и сторонники постепенного распространения более высокой культуры потребления спиртного, по западным стандартам. Горький опыт «сухого закона» в России, США и Финляндии в 20-х годах наглядно показывал, что любая авантюра подобного рода изначально обречена на провал и лишь обогатит теневую экономику, то есть стоящую за ней мафию. С другой стороны, любая попытка за несколько лет приобщить скифскую алкогольную цивилизацию к стандартам средиземноморской обречена на провал по причине малого срока. Тем не менее, именно борьба новоявленных «остроконечников» и
«тупоконечников» (если вспомнить лилипутов Свифта) составила все содержание попыток решения алкогольной проблемы на протяжении первой половины 80-х годов. К середине 80-х годов верх одержали сторонники «сухого закона», печатно пригвоздившие своих оппонентов к позорному столбу. Вот почему, когда правительство Горбачева в поисках первых, возможно более эффективных шагов начинавшейся перестройке решила одним махом преодолеть действительно серьезную алкогольную проблемную ситуацию, оно выбрало «сухой вариант» – при этом самый глупый из всех возможных.

Упор был сделан на постепенное ограничение потребления спиртного административными мерами. Были установлены «зоны трезвости» – целые районы, где перестали продавать спиртное. И «время трезвости», резко ограничившее часы и пункты торговли спиртным. Результат нетрудно было предугадать. По оценкам специалистов, взрослое население СССР в отношении потребления алкоголя делилось в пропорции 20:60:20. В первую составляющую входили трезвенники, во вторую – «символически», «мало» и «умеренно» пьющие; в третью – «сильно» пьющие и алкоголики. Таким образом, кампания оказалась направленной против 80% взрослого населения, не представляющего себе не одного сколько-нибудь значительного события жизни без застолья со спиртным.
Миллионы людей немедленно выстроились в километровые очереди. И тогда начала действовать мафия.

Заключение.

Поражение правительства Горбачева оказалось сокрушительным. За какой- нибудь год подпольное производство спиртного сравнялось по своим масштабам с государственной монополией. Потреблением алкоголя осталось на прежнем уровне, а государство стало терять ежегодно десятки миллиардов рублей – контрибуция побеждающей мафии. Сначала попытались дать ей бой, но когда выяснилось, что придется арестовывать ежегодно миллионы человек, правительство капитулировало полностью. Начатая в 1986 году кампания уже к
1988 году бесславно провалилась. Еще несколько лет шли «арьергардные бои»: правительство сдавало одну позицию за другой. Все кончилось осенью 1991 года, после провала августовского путча и распада Советской империи. По сути, правительство отказалось от государственной монополии на продажу спиртного, и города России оказались заваленными спиртным, дающим колоссальные прибыли частным торговцам и мафии.

Тем самым оказался вновь включенным часовой механизм «адской машины», рассчитанный как уже говорилось, на 30-50 лет, после чего народы Восточной
Европы должна постичь судьба тех племен Вест-Индии и Океании, которые были стерты с лица земли алкогольным половодьем.

Положение усугубляется тем, что алкогольная проблемная ситуация перерастает через критическую в катастрофическую на фоне очень высокого потребления никотина, очень плохого состояния окружающей среды и очень плохого состояния здравоохранения. Оно усугубляется так же тем, что Россия оказывается совершенно беззащитной перед лицом надвигающегося цунами сильных наркотиков. До сих пор СССР не представлял для мировой наркомафии никакой ценности: охотится неконвертируемой валютой может только сумасшедший. Но теперь российская валюта стала фактически конвертируемой.
При этом наркомафия, как известно, не платит налогов и пошлин, поэтому для нее может оказаться выгодным освоение даже российских рынков сбыта.

И тогда России, не имеющей опыта борьбы с наркотиками, - конец.

Если не помогут ООН, Интерпол и другие международные организации.

Список литературы:

«Коварный враг» Л.Ф. Петренко, 1981 год

«Когда человек себе враг» Г.М. Энтин, 1973 год

3. «Россия накануне XXI века», 1997 год