Поэзия Фёдора Ивановича Тютчева принадлежит к лучшим созданиям русского поэтического гения. Тютчев близок нам как вдохновенный созерцатель природы, нашедший свои, ему одному свойственные краски, чтобы запечатлеть её красоту. Он всегда показывал природу в движении, в непрерывной смене явлений, в переходных состояниях,- от зимы к весне, от лета к осени, от грозы к успокоению, от дня к ночи:

День вечереет, ночь близка,

Длинней с горы ложится тень,

На небе гаснут облака...

Уж поздно. Вечереет день…
Нам дорог Тютчев ещё и тем, что был чутким тайновидцем человеческого сердца, умел передать тончайшие оттенки и глубокие противоречия душевных переживаний. И хотя Тютчев был истинно русским поэтом, большой отрезок своей жизни он провёл за границей.

По окончании Московского университета Тютчев поступил на службу в
Коллегию иностранных дел и в 1822 году был послан за границу. Там, в
Германии и Италии, он прожил 22 года.

Несмотря на то, что немецкий и французский языки становятся языками его службы, его любви, его семьи; многолетнее пребывание за рубежом только внешне отдалило его от родины, но и в тот период он одинаково любил отечество и поэзию. И поэтому “Стихотворения, присланные из Германии” были написаны на русском языке. Позднее Некрасов написал: “Прежде всего, скажем, что хотя они и присланы были из Германии, не подлежало никакому сомнению, что автор их был русский; все они были написаны чистым и прекрасным языком”.

Что ты клонишь над водами,

Ива, макушку свою?

И дрожащими листами,

Словно жадными устами,

Ловишь беглую струю?..

Хоть томится, хоть трепещет

Каждый лист твой над струей...

Но струя бежит и плещет,

И, на солнце нежась, блещет,

И смеется над тобой...

Это был хоть и длительный, но временный разрыв с родиной. В те далёкие времена ни железных дорог, ни электрических телеграфов и в помине не было; почтовые сообщения совершались медленно; русские путешественники были редки. Но при всей ограниченности в общении с друзьями, с Родиной, он не утратил “живой отпечаток русского ума, русской души”. На чужбине Тютчев вырос в глубоко своеобразного поэта- лирика, изумительного мастера русского слова. И весь процесс внутреннего развития, от юности до зрелого возраста, ему пришлось пережить вне Родины одному, без чьей- либо помощи и поддержки.

22 года лучшей поры жизни проведены им за границей:

Нет дня, чтобы душа не ныла,

Не изнывала б о былом,

Искала слов, не находила,

И сохла, сохла с каждым днем,-

Как тот, кто жгучею тоскою

Томился по краю родном

И вдруг узнал бы, что волною

Он схоронен на дне морском.
Представим же его себе одного, брошенного чуть не мальчиком в водоворот высшего иностранного общества, окружённого всеми соблазнами “большого света”, искушаемого собственными дарованиями, которые тотчас же, с первого его появления в этой блестящей европейской среде, доставили ему столько сочувствия и успеха,- наконец любимого, балуемого женщинами, с сердцем падким на увлечения. Как, казалось бы, этой 18- летней юности не поддаться обольщениям тщеславия, гордости? Не следовало ли ожидать, что и он, подобно многим нашим поэтам, поклонится кумиру, называемому светом, приобщится к его злой пустоте и в погоне за успехами принесёт немало нравственных жертв в ущерб и правде и таланту?

Но здесь-то и поражает меня своеобразность его духовной природы. Да, он любил свет- это правда, но не личный успех, не утехи самолюбия влекли его к свету. Тютчев любил его блеск и красивость; ему нравилась эта театральная, почти международная арена воздвигнутая на общественных высотах, где в роскошной сценической обстановке выступает изящная внешность европейского общежития со своей прелестью утончённой культуры.

Вообще, как в устном слове, точно так и в поэзии, его творчество только в самую минуту творения доставляло ему авторскую отраду. Оно быстро, мгновенно вспыхивало в речи или в стихах, угасало и исчезало из памяти.

Окунувшись разом в атмосферу стройного и строгого немецкого мышления,
Тютчев быстро отрешается от всех недостатков, которыми страдало тогда образование у нас в России, и приобретает обширные и глубокие сведения.

Он общался с выдающимися деятелями западноевропейской культуры (немецким поэтом Генрихом Гейне, немецким философом Фридрихом Шеллингом, чешским учёным и писателем Вацлавом Ганкой), ревностно изучал немецкую философию.

В письме И.В.Киреевского из Мюнхена в Москву к своей матери, о 27-летнем
Тютчеве сказано: “Он уже одним своим присутствием мог бы быть полезен в
России. Таких европейских людей у нас перечесть по пальцам”.

Вообще при его необыкновенной талантливости занятия наукой не мешали ему вести самую рассеянную жизнь и не оставили на нём никакой пыли, которую многие учённые любят выставлять напоказ и которая так способна снискивать благоговение толпы.

Когда-то русский философ-идеалист В.Соловьёв писал: ”Для Тютчева Россия была не столько предметом любви, сколько веры”:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.
Значение Тютчева в развитии русской лирической поэзии определяется его историческим положением: младший сверстник и ученик Пушкина, он стал старшим товарищем и учителем лириков послепушкинского периода. В стихотворениях Тютчева много изящества, пластики, в них есть, по выражению
Добролюбова, и "знойная страстность", и "суровая энергия". Они очень цельны, закончены: при чтении их возникает впечатление, что они созданы мгновенно, единым порывом. Несмотря на скептические ноты в поэзии Тютчева, подчас утверждавшего, что вся деятельность человека - "подвиг бесполезный", от большинства его произведений веет молодостью, неистребимым жизнелюбием.

Список используемой литературы:

1) Ф.И. Тютчев “Весенние воды”, Москва 1983г.

2) В.П. Соловьёв “Собрание сочинений”, Санкт- Петербург 1906г.

3) Н.А.Некрасов “Собрание сочинений в 12 томах”, Москва 1953г.

4) Журнал “Литература в школе”, Москва 2003г.