Имя крупнейшего русского поэта Федора Ивановича Тютчева входит не только в пантеон русской литературы - Тютчев по праву может считаться и значительным политическим мыслителем, классическим "русским империалистом".
Я хочу сказать несколько слов о Тютчеве не столько как о поэте, но как о политическом мыслителе, публицисте, во многом опередившем свое время. Его политическая оценка событий, пророчества будущего России и Запада как двух отдельных организмов, существующих и живущих разной и порой внутренне противоположной жизнью, сохраняют свою актуальность и по сей день.
Тютчев писал свои статьи и незавершенный трактат как до, так и после революций, всколыхнувших Европу - во Франции, Германии, Австро-Венгрии. Всего им было написано 4 статьи: "Россия и Германия" (1844), "Россия и революция" (1848-49гг.), "Папство и римский вопрос" (1850), "О цензуре в России" (1857) и незавершенный трактат "Россия и Запад" (1848-49гг.). В них он оценивает ситуацию, сложившуюся в Европе до и после отмеченных событий. Во-вторых, он вводит много новых терминов, обогативших позднее как русскую политическую мысль, так и западную. Среди них такие термины как "русофобия", "панславизм". Ярко была выражена идея империи. В одной из своих статей он говорит прямо: "Не община, но Империя".
В то же время у Тютчева просматриваются и утопические проекты, такие как "Константинополь должен быть наш" или же идея панславизма, которая через некоторое время показала свою нереалистичность.
Наиболее важными вопросами, затронутыми Тютчевым в своих статьях стали проблемы "русофобии" и будущей "империи", до сих пор не утратившие актуальности. Прежде всего, нужно сказать о таком явлении в нашей жизни как "русофобия". Сама по себе эта проблема всегда волновала Россию на протяжении всей ее трагической истории. Но Тютчев впервые в своих статьях вводит в оборот этот термин.
Долгое время эта тема у нас была слабо разработана. Само упоминание этого слова долгое время отсутствует в словарях. Изменения произошли в эпоху И.В. Сталина. В середине 30-х годов вплоть до середины 50-х годов этот термин впервые вошел в различные словари русского языка. Можно отметить несколько словарей: Толковый словарь русского языка (под ред. Ушакова, М; 1935-41гг.), Толковый словарь (под ред. С. Ожегова, М; 1949) и Словарь современного русского лит. Языка (М; Академия наук СССР, 1950-1965гг.). После этого вплоть до последнего времени этот термин отсутствует во многих словарях и энциклопедиях.
Тютчев употребляет этот термин в связи с конкретной ситуацией - революционными событиями в Европе 1848-49 годов. И само это понятие возникло у Тютчева не случайно. В это время на Западе усилились настроения, направленные против имперской политики России и русских. Тютчев исследовал причины такого положения. Они виделись ему в стремлении европейских стран вытеснить Россию из Европы если не силой оружия, то презрением. Он долгое время работал дипломатом в Европе (Мюнхен, Турин) с 1822 по 1844 годы, а позднее цензором Министерства иностранных дел (1844-67) и знал то, о чем говорил, не понаслышке..
У Тютчева в связи с этим вызрел замысел трактата "Россия и Запад", оставшегося незавершенным. Направление этого сочинения историософское, а метод изложения - сравнительно-исторический, делающий акцент на сопоставлении исторического опыта России, Германии, Франции, Италии и Австрии.. Западные страхи по поводу России, показывает Тютчев, проистекают в том числе и от незнания, поскольку ученые и философы Запада "в своих исторических воззрениях" упускают целую половину европейского мира. Известно, что Россия вынуждена была, охраняя свои интересы и интересы европейской безопасности, подавить революцию в Австрии, Германии и заметно повлиять на ситуацию во Франции.
В противовес русофобии Тютчев выдвинул идею панславизма. Подтверждением его панславистских взглядов, служит стихотворение, записанное в альбом чешскому просветителю Ганке: "Вековать ли нам в разлуке?" Неоднократно в публицистике и в стихах Тютчев излагал утопию возвращения Константинополя, образование православной империи и соединения двух церквей - восточной и западной. Вместе с тем, в трактате "Россия и Запад", Тютчев выступает против "литературных" панславистов и особенно против революционного панславизма М.А. Бакунина. "Вопрос племенной лишь второстепенный, или скорей - это не принцип"- отмечает поэт. В то же время Тютчев признает приоритет религии в духовном складе каждого народа и православия как важной отличительной чертой русской культуры.
Утопичность тютчевского панславизма блестяще показал К.Н.Леонтьев в работе "Византизм и славянство". В ней он подверг резкой критике чисто славянский подход собирания и развития империи. Он считал, что те же самые греки и часть мусульманских стран гораздо ближе, чем даже болгары, сербы, а тем более чехи, словаки и поляки. Именно в этом Леонтьев видел несовершенство и ошибочность панславизма. Принимая саму идею Тютчева об "Империи Востока", он приходит к идее Евразии, позднее выраженное у "евразийцев" (Н.Трубецкой, П.Савицкий, Г.Вернадский и позднее Л.Гумилев).
Проблема России и Европы становилась в середине прошлого века в центр общественного внимания, но ее религиозный аспект оставался где-то на втором плане. Это упущение, изначально присущее славянофильской теории с особенной ясностью раскрыто Ф.М. Достоевским в его историософском учении. И тут без всякого сомнения существует сходство Тютчева и Достоевского. Мощная пророческая интуиция Достоевского смогла разглядеть в заурядных явлениях европейской жизни символические знаки надвигающейся катастрофы. Именно это проницательное предвидение крушения общественного порядка и цивилизации, мрачное предчувствие провала попытки человечества предопределить повседневную жизнь, побудили Достоевского искать новые формы и условия государственного устройства. Насколько более напряженной становилась атмосфера апокалиптического ожидания на Западе, настолько вырастала надежда, что Россия могла бы отразить наказания. Как Тютчев, так и Достоевский дали название болезни, мучавшей Запад. Язва, разъедающая плоть Запада, указали они - это "римская идея".
Для Тютчева революция на Западе началась не в 1789 году и не во времена Лютера, а гораздо раньше - источники ее связаны с папством. Сама реформация вышла из папства, из него же происходит многовековая революционная традиция. И в то же самое время на Западе тоже существует идея Империи. "Идея Империи, - писал Тютчев, всегда была душою Запада", но сразу же оговаривал: "но Империя на Западе никогда не была ничем иным как похищением власти, ее узурпацией". Это как бы жалкая подделка истинной Империи - ее жалкое подобие. Империя Запада подобно Империи Рима - это сам Рим. И этот Рим не только является подделкой империи, но и пародией на само царство Христа.
Империя Запада для Тютчева является насильственным и противоестественным фактором. И поэтому империя на Западе неосуществима, все попытки ее устроить "срываются в неудачу". История Запада вся сжимается в "римский вопрос" и в нем сосредоточены все противоречия и все "невозможности западной жизни". Само папство сделало попытку организовать "царство Христа как мирское Царство", и Западная церковь превратилась в "учреждение", стало "государством в государстве", как бы римской колонией в завоеванной земле. Этот поединок завершился двойным крушением: Церковь отвергается в Реформации, во имя человеческого "Я" и государство отрицается в революции. Однако сила традиции становится столь глубокой, что сама революция стремится организоваться в империю - как бы повторить Карла Великого. Однако этот революционный империализм мог быть только пародией. Это своего рода возврат к языческому Риму. Примером революционной империи служит правление Наполеона во Франции.
Сергей Лабанов. Федор Тютчев: русофобия против империи