Музей Виктории и Альберта, или V&A, находящийся в Лондоне, — единственный в мире, где огромные картоны Рафаэля могут вполне органично соседствовать со знаменитыми туфлями от Вивьен Вествуд на высоченной платформе. Это самый крупный в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна.
Музей Виктории и Альберта, или V&A, находящийся в Лондоне, — единственный в мире, где огромные картоны Рафаэля могут вполне органично соседствовать со знаменитыми туфлями от Вивьен Вествуд на высоченной платформе. Это самый крупный в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна. Здесь собрано более 4 миллионов вещей — фрагменты из истории искусства от античности до современности, от Китая до Америки: гипсовые слепки римских скульптур, итальянская пластика эпохи Возрождения, китайский фарфор, японские ширмы, арабская металлическая посуда, картины Джона Констебла, мебель от Уильяма Морриса, афиши Тулуз-Лотрека, современная фотография и мода.
Музей Виктории и Альберта не только самый большой, но и самый первый в мире музей прикладного искусства. Он был основан в 1852-м — на следующий год после того, как в Лондоне прошла знаменитая «Большая выставка изделий промышленности всех наций». Надо сказать, что это была первая в истории Всемирная выставка, после триумфального завершения которой аналогичные экспозиции стали открываться и в других городах Европы. Всего в течение XIX века их было проведено 40, включая Парижскую выставку в 1889 году, к которой, в частности, было приурочено возведение Эйфелевой башни. Проходят такие выставки и в наше время — под названием EXPO.
А тогда, в 1851-м, тысячи предметов прикладного искусства и дизайна были свезены буквально со всего мира и выставлены в специально построенном на территории Гайд-парка Хрустальном дворце (позже сгоревшем). Успех был ошеломляющим. Отныне именно в прикладном искусстве и дизайне рождались стили и направления — эклектика, модерн, Ар Деко. Небывалый успех выставки поразил и английское художественное сообщество, и в результате на берегах Туманного Альбиона началась широкомасштабная дискуссия о необходимости создания специального музея прикладного искусства разных эпох и стран. В ней отразились не только новая мода на дизайн, но и все возрастающая страсть людей второй половины XIX столетия к такому явлению, как музеи (первые публичные музеи появились в Европе в 20-е годы позапрошлого века), и к истории вообще. XIX столетие часто называют эпохой историзма или эклектики, временем, когда появились такие понятия, как неоготика, неоренессанс, неорюс, ориентализм. Европейские города достаточно быстро превращались в эклектичные по своей архитектуре мегаполисы — европеец чувствовал себя человеком мира, космополитом, с гордостью демонстрирующим свое знание истории прошлых эпох и вообще всего чужестранного.
Дискуссия длилась всего год, и вскоре — в продолжение Всемирной выставки (и на доходы от нее) был основан музей, который первоначально назывался Музеем мануфактур. Первыми его экспонатами стали те, что демонстрировались в Хрустальном дворце, а спустя 5 лет музей переехал в одно из своих нынешних зданий, получив новое название — Музей Южного Кенсингтона. Ну а далее начался длительный процесс пополнения коллекции и строительства новых корпусов. Наконец, в 1899 году королева Виктория заложила первый камень в основание нового здания, которое должно было опоясать старые корпуса общим фасадом. Главный вход в музей был сделан в виде портала средневекового собора, только вместо привычного изваяния Христа здесь разместилась статуя супруга Виктории принца Альберта. И тогда же музей получил свое последнее, современное название — как дань уважения к королевской семье, которая немало способствовала его становлению и развитию. Музей V&A создавался как демократическое собрание, открытое для всех, более того, одной из его главных задач было эстетическое воспитание рабочего класса. Первый директор музея Хенри Коул говорил, что музей должен быть прежде всего «общедоступной школой». Хотя при всем при этом его интерьеры с самого момента создания ассоциировались не столько с «общедоступностью», сколько с британским имперским шиком. Полы и стены вестибюля выложены мрамором разных пород, в экспозиции музея — множество предметов из драгоценных металлов и камней, много позолоты. Все это очень напоминает американский пятизвездочный отель или дорогой венский ресторан. Что ж, таков был стиль эпохи, в которую строился этот музей.
И надо сказать, что с тех пор V&A практически не изменился. Кстати, внимание государства к V&A заметно и сейчас — так, Попечительский Совет музея назначается лично премьер-министром Великобритании.
Несколько лет назад один из самых известных английских архитекторов-деконструктивистов, Даниэль Либескинд, выиграл конкурс на проект нового входа в музей, который будет реализован в 2006 году, а пока V&A реагирует на современность солидными и представительными выставками, устраивая большие ретроспективы Джанни Версаче или Вивьен Вествуд (последняя запланирована на 2004 год).
Музей V&A находится в Южном Кенсингтоне — одном из самых респектабельных районов Лондона. Здесь живет английская аристократия, здесь же она проводит свой культурный досуг. Рядом со станцией метро «Южный Кенсингтон» (South Kensington) — сразу несколько знаменитейших мест.
Ближе всего аукционный дом «Кристи». Выходя из метро, я встретил чету пожилых англичан с фирменным пакетиком «Кристи», которая неторопливо брела со своей покупкой домой — в тот день на «Кристи» был книжный аукцион (кстати, на торги, проходящие здесь почти ежедневно, пускают всех желающих, и вовсе не обязательно покупать произведения искусства, можно просто посмотреть, как это делают другие). Подобную парочку здесь может встретить любой, потому как это — типичные южно-кенсингтонские персонажи.
Далее от метро нужно идти по Выставочной улице (Exhibition Road), которая приведет к Королевскому Альберт-холлу, самому большому концертному залу в Лондоне, а также к знаменитому Гайд-парку. Почти в самом начале этой улицы находятся три музея — Музей Виктории и Альберта, Музей естественной истории и Музей науки. Эти три гигантских музея, расположившихся в трех огромных зданиях, построенных в конце XIX века, символизируют величие и мощь Британской империи времен королевы Виктории. Сегодня каждый из них представляет собой многоэтажный выставочный комплекс, с тысячами экспонатов в постоянной экспозиции и регулярно проводящимися представительными и порой очень неожиданными выставками. Судите сами, в Музее науки я обнаружил экспозицию высокотехнологичных вещей из фильмов про Джеймса Бонда, а в Музее Виктории и Альберта — попал на выставку платьев и костюмов от Джанни Версаче. И при этом понял, что V&A — единственный, пожалуй, музей в Европе, где выставленные произведения «портняжного» искусства под маркой далекого от академизма итальянского кутюрье смотрятся более чем органично и не вызывают ни малейших нареканий даже со стороны снобствующей художественной общественности.
В глубинах первого этажа музея расположилось собрание гипсовых копий. Мода на них зародилась в Британии во второй половине XVIII века, когда молодые английские джентльмены отправлялись в Италию для получения классического образования. По возвращении на родину они, предаваясь ностальгии по солнечной стране, возводили в своих усадьбах копии римских руин, а дома украшали гипсовыми слепками античных и ренессансных статуй. В XIX веке залы гипсовых слепков появились во многих европейских музеях и предназначались они в первую очередь для обучения студентов-историков и искусствоведов. Такие залы были созданы и в Музее изящных искусств в Москве, и в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. В них размещались примерно одни и те же скульптуры — микеланджеловский «Давид», порталы итальянских церквей эпохи Возрождения, итальянские ренессансные надгробия, иногда — копии греческих рельефов. Но в V&A есть уникальный слепок, какого нет, кажется, больше нигде в мире, — точная гипсовая копия Колонны императора Траяна в Риме, но (для удобства осмотра) разделенная пополам.
Залы слепков в V&A поражают своим величием и масштабом. Огромное пространство под высоченным стеклянным потолком заполнено множеством прославленных произведений. Здесь тесно: словно ты находишься не в музее, где экспозиционеры точно просчитали расстояния между экспонатами, а на настоящих древних развалинах. Это — фрагменты античности, руины, на которых было воздвигнуто здание истории стилей.
Один из экcпонатов — самое обыкновенное пенсне в футляре XVIII века, однако к нему приложено письмо, рассказывающее необыкновенную историю.
Король-католик Яков II правил Англией всего 3 года и в 1688 году был изгнан из страны протестантом Вильгельмом. Его сын, также Яков (в Англии его называли Претендентом, поскольку отец перед смертью объявил именно его законным королем), с детства жил в изгнании, в основном в Риме. Один из его придворных, некий Джон Хей, был женат на миссис Марджери Мюррей. Так вот, в письме говорится, что Яков Претендент подарил этот футляр с пенсне миссис Мюррей со словами: «Той, с которой я был так близок», — с явным намеком на то, что она была его возлюбленной.
После смерти мистера Хея его вдова жила в Авиньоне, на юге Франции, и подарила футляр с очками навестившей ее виконтессе Доу Примроуз, а та в 1770 году передарила их своему слуге Уильяму Уокеру — автору письма. После исследования письма специалисты пришли к выводу, что его можно датировать не ранее чем 1780 годом, из чего следовало, что его автором действительно мог быть Уильям Уокер, последний владелец очков. Футляр же по своим стилистическим признакам датируется началом XVIII века, то есть действительно мог принадлежать Якову. Проблема в том, что пенсне появилось в Европе лишь в середине XVIII века и носить его Яков никак не мог. Следовательно, история, рассказанная в письме, правдива лишь отчасти. Но можно лишь поблагодарить слугу, который, положив в старый футляр новые очки, придумал столь трогательную легенду.
И все же основная часть музея посвящена искусству Великобритании. В так называемых Британских галереях (2-й и 4-й этажи) экспонируются произведения прикладного искусства XV — XIX веков, от времен Тюдоров до Викторианской эпохи. Здесь — макеты вилл, гобелены, целый музыкальный салон, перевезенный в музей из особняка XVIII века, зеркала, книги, посуда и большая витрина с заварочными чайниками. Некоторые предметы — уникальны. Например, обтянутая кожей шкатулка для письменных принадлежностей короля Генриха VIII.
Мне же больше всего запомнились две витрины. В одной из них — деревянные раскрашенные куклы в париках из человеческих волос, в шелковых и льняных одеждах. Оказывается, в XVIII веке куклы были игрушками для взрослых. В английских дворцах нередко строились целые кукольные домики, а некоторые аристократы заказывали кукольные изображения самих себя. Куклы в этой витрине — это «портреты» лорда и леди Клэфам. Другая витрина посвящена пьесе «No-body and Some-Body», написанной в 1592 году. Ее герой — толстяк по имени No-body, буквально «лишенный тела» (ноги у него растут прямо от шеи), стал популярнейшим персонажем аристократических забав. Спустя 100 лет появилась целая серия его фарфоровых фигурок — с курительной трубкой или с бокалом вина.
По всем этим предметам, а их в Британских галереях тысячи, можно реконструировать жизнь и быт английской аристократии, прославившейся своей экстравагантностью и эксцентризмом. А в специальном кинозале демонстрируется фильм-экскурсия по существующим и сейчас английским усадьбам.
Одни из самых красивых залов в V&A — это залы восточного искусства — индийского, корейского, китайского, японского и арабского. Каждый из них отделан в стиле той или иной культуры. Так, японский зал напоминает интерьер японского дома с перегородками и ширмами, а в китайском экспозиция помещена под условными сводами пагоды.
Мода на экзотику возникла в Англии еще в XVIII столетии, но в XIX веке — в эпоху расцвета британского колониализма — приобрела масштабы поистине огромные. Из Индии, Америки, Китая и арабских стран англичане привозили не только колониальные товары, но и многочисленные произведения местного искусства. Во многих усадьбах строились копии китайских пагод и индийских ступ, интерьеры домов украшались экзотическими предметами. Произведения искусства, привезенные английскими колониалистами, а сейчас выставленные в залах V&A, — это бытовые и культовые предметы, одежда, настольные игры, мебель, ковры, оружие, украшения, книги с удивительными по красоте иллюстрациями, и даже целый фарфоровый камин.
Кстати, тем, кто особенно заинтересуется восточной экзотикой, рекомендую после посещения V&A отправиться в сады Кью (Kew Gardens) — один из самых больших и старинных зоологических парков в мире. Там не только экзотические растения (бамбуковые рощи, например), но и многочисленные сооружения в восточных стилях, построенные еще в XVIII веке. Например, огромная ярко-красного цвета китайская пагода. А если останется время, можно также отправиться на юг страны, в курортный городок Брайтон, где до сих пор сохранился большой дворец в индийском стиле.
Вместе с произведениями искусства, привезенными из английских колоний, в V&A оказались предметы странные, а иногда и опасные. Например, несколько коротких и вроде ничем не примечательных стрел, переданных в музей из Этнографической коллекции британской Ост-Индской компании еще в 1880 году.
В каталоге Этнографической коллекции было записано, что стрелы эти, возможно, отравленные. Их отправили на экспертизу — и ужаснулись результатам анализа: стрелы действительно были отравлены, причем яд их столь силен, что может действовать 1300 лет. Как выяснилось, такие стрелы часто использовались в Бирме и Малайзии для охоты — достаточно было попасть в жертву, как она почти сразу умирала (яд поражал центральную нервную систему), при этом ее мясо было абсолютно безвредно для еды.
Всего же в собрание V&A из Этнографической коллекции бывшей Ост-Индской компании было передано около 1,5 тысячи предметов.
Экспозиция музея размещается в 145 залах, рассредоточенных на шести этажах. Музей, надо сказать, действительно огромен — чтобы только обойти его целиком, мне понадобилось 3 дня. Основная часть экспозиции построена по географическому и хронологическому принципу: европейское искусство — от Средневековья до XIX века, британское искусство, искусство Японии, Китая и так далее.
Самые же, пожалуй, интересные и запоминающиеся — так называемые европейские залы. Хотя тем, кто привык ходить в художественные музеи, представленная в них экспозиция может показаться несколько странной и даже сумбурной. Взять, к примеру, зал второй половины XVIII века. Рядом друг за другом экспонируются: платья, ружья, кинжалы, графины, статуэтки, веера, игрушечная прялка, соусники, подсвечники, каминные часы, скульптурные бюсты (в том числе скульптурный портрет Екатерины Великой работы Федота Шубина), стулья, бюро, декоративная урна, целиком украшенная бисером и полудрагоценными камнями, живопись и рисунки. Все эти разнородные предметы, от которых поначалу голова просто идет кругом, пусть и не сразу, но при ближайшем рассмотрении складываются в достаточно ясную и уж, безусловно, яркую и показательную картину эпохи — именно так воссоздаются в этом музее стиль и образ жизни тех людей, которые жили во второй половине XVIII века.
Отдельные и, кстати, самые большие залы — почти весь 6-й этаж — отданы керамике. Здесь — километры стеклянных шкафов, в которых в несколько рядов выставлены тысячи предметов — от крошечных фарфоровых фигурок до гигантских напольных ваз. И ходить в этих залах нужно с известной долей осторожности — некоторые экспонаты стоят не в витринах, а прямо на полу, так что можно ненароком и наткнуться. Есть залы, отданные стеклу, металлу, скульптуре, костюму. В тех, где выставляются костюмы, наличествуют не только манекены, наряженные в платья разных эпох, но и, например, монитор, по которому можно посмотреть фильм, повествующий о зарождении моды на мини-юбки, вошедшие в нашу жизнь в 60-е годы прошлого столетия.
Каждый из представленных здесь предметов сам по себе вполне может быть отнесен к шедеврам, но дело в том, что в экспозиции нет установки на шедевр — как в большинстве других музеев, например в Лувре, где «шедевральную» картину принято отгораживать от всех других, выстраивая тем самым определенную иерархию художественных ценностей. Здесь зрителям показывают не отдельные, хоть и уникальные, вещи, а единое культурное поле, в котором каждый следующий предмет дополняет предыдущий. Так, при выходе из зала, посвященного истории костюма, как будто невзначай натыкаешься на огромные картоны Рафаэля — живописные эскизы для гобеленов. Эти семь картин, с 1623 года принадлежащие британской королевской фамилии (в музей они были переданы в 1865-м), считаются одними из лучших творений Рафаэля. Но в V&A они выставлены не столько как шедевры живописи, сколько как ранние образцы промышленного дизайна. И ты, совершенно неожиданно для себя, начинаешь понимать, что, с этой точки зрения, не такая уж и большая разница между Рафаэлем и, например, Версаче, между картиной — и платьем, между скульптурным бюстом — и кинжалом, между соусником — и стулом. И именно такова цель V&A — музея, посвященного прежде всего истории стиля, или, если угодно, истории моды на стиль.
Сохранив демократические идеалы XIX века, музей Виктории и Альберта работает 362 дня в году — это единственный музей в мире, где практически не бывает выходных. Открыт он и по понедельникам, когда большинство музеев закрыты, и в дни так называемых «банковских каникул», когда в Великобритании не работают не только банки, но и практически все учреждения и большинство магазинов. Закрыт V&A бывает только на протяжении трех рождественских дней — 24, 25 и 26 декабря.
В обычные дни музей открыт с 10 до 17.45, а по средам и каждую последнюю пятницу месяца — до 10 вечера.
До недавнего времени V&A был платным, что вызывало справедливое возмущение англичан, ведь в Великобритании все государственные музеи, включая Национальную галерею, галерею Тейт, Британский музей, — бесплатные. Такова британская культурная политика — музеи не должны превращаться в коммерческие предприятия, так как предназначены для обучения и просвещения. И это возымело свое действие — с 22 ноября 2001 года вход стал бесплатным и в Музей Виктории и Альберта. Результат превзошел все ожидания: публика потекла буквально рекой — в прошлом году посетителей было на 111% больше, чем в 2001-м, а именно около 2,5 миллиона человек. Таким образом, V&A стал одним из самых популярных музеев Великобритании.
Следуя педагогическим задачам, положенным в идеологию музея, сегодня в V&A работает множество образовательных программ. В нескольких его залах разместилась самая большая в Великобритании Национальная библиотека книг по искусству.
У V&A существует еще и три филиала: Музей Бентал-Грин (здесь расположен Национальный музей детства), Музей театра в районе Ковент-Гарден и Музей Веллингтона — в Эпсли-Хаусе
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.worlds.ru