Искусство Византии

Реферат подготовил студент 2 курса 1 группы Купрадзе И.

Ростовский Государственный Университет

Ростов-на-Дону

2006 г.

Введение

В истории мировой культуры византийской цивилизации принадлежит особое и, бесспорно, выдающееся место. Византия дала средневековому миру высокие образцы литературы и искусства, которые отличало не только благородное изящество форм, но и глубина философско-религиозной мысли, образное видение мира, утонченность эстетического мышления. По уровню развития образованности, по напряженности духовной жизни, по силе выразительности и глубокой одухотворенности изобразительного искусства Византия многие века опережала страны средневековой Европы. Более 500 лет прошло с той поры, как Византийская империя - в прошлом могущественное средневековое государство - ушла с исторической арены. Но след, оставленный Византией в истории человечества, столь глубок, что и по сей день память о ней живет не только на страницах исторических сочинений, но и в произведениях ее материальной и духовной культуры.

До сих пор ученые многих стран пристально вглядываются в произведения византийских художников и мозаичистов, ищут и открывают новые шедевры во дворцах и храмах, с трепетом склоняются над изысканными творениями византийских ювелиров и эмальеров, над извлеченными из земли византийскими золотыми монетами, углубляются в чтение греческих манускриптов. Они неустанно собирают все, что может воскресить перед современным человечеством этот вечно живой мир византийской цивилизации.

Создание византийской культуры было сложным, порою противоречивым процессом. Византийская цивилизация в отличие от западно-европейской в тревожные времена варварских нашествий во многом осталась последним оплотом греко-римских традиций. Как византийская государственность устояла под натиском варваров, так и византийская культура сумела противостоять волне варварства. Византийская культура, однако, сама впитала художественные традиции, созданные многочисленными народами, населявшими империю. Не только греки, но сирийцы и копты, армяне и грузины, малоазийские племена и славяне, народности Крыма и латинское население Ил-лирика - в разной, конечно, степени - внесли свою лепту в формирование собственно византийской культуры. Но затем культурное развитие этих народов пошло под знаком нивелирующего господства византийской цивилизации.

Становление византийской культуры происходило в обстановке глубоко противоречивой идейной жизни ранней Византии. Это было время складывания идеологии византийского общества, оформления системы христианского миросозерцания, утверждавшегося в острой борьбе с философскими, этическими, естественнонаучными и эстетическими воззрениями античного мира. Первые столетия существования византийского государства можно рассматривать как важный этап мировоззренческого переворота, когда не только формировались основные тенденции мышления византийского общества, но и складывалась его образная система, опирающаяся на традиции языческого эллинизма и обретшего официальный статус христианства. Христианство противопоставило свой богословско-философский синтез последнему философскому синтезу античности - неоплатонизму, универсальной мировоззренческой структуре, подводившей итог многовековому эллинско-римскому идейному развитию и охватившей все области общественной жизни.

Глава I. Искусство Византии в ранний период. (IV-VI в.в.)

Значительные перемены происходили в ранней Византии в сфере искусства, и во всей художественной куль-византийского общества. В это время складываются иные принципы византийской эстетики, корнями доводящей в античность, по подвергшейся сильному воздействию христианства. Византийская эстетика развивая на основе всей духовной культуры Византии. Она во многом опиралась на античные воззрения о сути прекрасного, однако синтезировала и переосмысливала их в духе христианской Идеологии. Отличительной чертой византийской эстетики был ее глубокий спиритуализм. Она отдавала предпочтение духу перед телом. Вместе с тем пыталась снять дуализм небесного и земного, божественного и человеческого, духа и плоти. Не отрицая красоты, византийские мыслители красоту души, добродетель, нравственное совершенство ставили много выше. Основной эстетической задачей византийско го искусства отныне становится стремление художника воплотить в художественном образе трансцендентную идею. Это было закономерным следствием глубокого из менения всех общественных отношений, всей идеологии Византийской империи: сенсуалистическая эстетика античности не отвечала уже запросам господствующего класса и православной церкви Византии и была постепенно вытеснена спиритуалистическими идеалами средне вековья. Эллинистический антропоморфизм отныне был наполнен совсем иным идейным содержанием: искусство прониклось философскими представлениями христианской религии, а эстетика византийских мастеров оказалась органически связана с религиозным миросозерцанием.

В VI - первой половине VII в. византийские художники сумели не только впитать многообразные влияния Востока и античности, но и, преодолев их, создать свой собственный стиль в искусстве. С этого времени Константинополь превращается в прославленный художественный центр средневекового мира. За ним следуют Равенна, Рим, Никея, Фессалоника. также ставшие средоточием византийского художественного стиля. Бурное строительство в городах ранней Византии стала мощным стимулом расцвета архитектуры и искусства. В трактате Прокопия «О постройках Юстиниана» представлена поразительная по широте и многообразию картина строительной деятельности этого императора в городах Византии. Особенно интенсивно шло строительство церквей в Константинополе. Здесь при Юстиниане, кроме знаменитого храма св. Софии, были вновь возведены или реставрированы храмы Ирины, Петра и Павла, Сергия и Вакха, 12 апостолов. Храмы строились во многих других городах страны.

Непревзойденным шедевром византийского зодчества стал построенный в 532---537 гг. храм св. Софии в Константинополе. Плод многогранного синтеза восточной и греко-римской культур, он воплотил с необычайной силой и оригинальностью все лучшее, что имелось в архитектуре Востока и Запада. Никогда гений Рима и Востока не соединялся в более поразительном и гармоничном единстве. Недаром историки той эпохи Прокопий, Агафий, Евагрий и поэт Павел Силенциарий писали о нем с глубочайшим удивлением и восторгом, в один голос называя его «чудом и славой века». Воздвигнутый на высоком холме, рядом с императорским дворцом и ипподромом, далеко видимый с моря и суши, храм св. Софии стал не только символом могущества Византии, но и главной святыней христианского Востока. Два великих зодчих, оба - выходцы из Малой Азии, Исидор из Милета и Анфимий из Тралл сумели соединить в этом храме впечатляющую монументальность, спокойную пластичность, чистоту и строгость линий античной архитектуры с новейшими достижениями зодчества Востока - Ирана, Сирии и Малой Азии. Впервые здесь была реально воплощена идея грандиозного центрического храма, увенчанного колоссальным куполом. Наконец-то сбылась мечта архитекторов Востока и Запада перекрыть сферическим куполом огромное центрическое пространство. По словам Прокопия, зрителям казалось, что купол покоится не на каменных столбах, а спущен с высоты небес на золотой цепи. Оптический эффект парения в воздухе купола достигался еще и тем, что у подножия он был опоясан 40 окнами, из которых в храм струились потоки света. При Юстиниане весь купол был украшен мозаиками; в вершине купола был изображен огромный крест посреди усеянного звездами неба. Убранство храма поражало торжественной пышностью и изысканным великолепием. Особую прелесть интерьеру придавали мраморные колоннады, расположенные двумя ярусами вдоль центрального пространства храма. Необычайное благородство колорита мраморов колонн с преобладанием темно-зеленого, серого, темно-красного и черного цветов, гармоничность пропорций колоннад, тончайшее кружево резных капителей - все это создавало впечатление огромной художественной силы. Нижняя часть стен и полы храма были покрыты разноцветными мраморами. Прокопий сравнивает его с многоцветным ковром, устланным среди зелени пурпурными цветами и как бы созданным руками великого художника.

Павел Силенциарий в панегирике в честь св. Софии с восторгом описал сияние храма во время ночной иллюминации:

Все здесь дышит красой, всему подивится немало Око твое; но поведать, каким светозарным сияньем Храм по ночам освещен, и слово бессильно. Ты скажешь: «Некий ночной Фаэтон сей блеск излил па святыню!»

(Пер. В. Блуменау)

Поэт Корипп называет св. Софию чудом света, которое затмевает все великолепие храма Соломона и представляет точное отображение самого неба. Блеск разноцветных мраморов, мерцание золота мозаик и драгоценной утвари, сияние множества лампад, парение блистающего купола - все это действительно создавало иллюзию беспредельности пространства собора, превращало его в подобие космоса, символически приближало к образу Вселенной. В архитектуре и живописи св. Софии были заложены основы нового художественного стиля, которому суждено было стать господствующим во всей дальнейшей истории византийского искусства. Некоторые ученые, находясь под сильным обаянием этого великолепного храма, ставили его выше таких памятников средневековой христианской культуры, как соборы Парижской Богоматери или св. Петра в Риме. Мы не решаемся сравнивать эти великие произведения человеческого гения: каждый из них прекрасен по-своему, но бесспорно одно, храм св. Софии занимает почетное место среди художественных памятников всех времен и народов. В ранней Византии создаются и другие шедевры византийского зодчества - храм 12 Апостолов в Константинополе, церковь св. Виталия (Сан-Витале) в Равенне, храм св. Димитрия в Салониках. Особенно поражает изысканностью архитектурных форм, плавностью и чистотой линий, эле гантностью декора храм св. Виталия в Равенне.

В живописи VI - первой половины VII в. постепенно кристаллизуется византийский стиль, очищенный от инородных влияний. В основе его лежит опыт мастеров Запада и Востока, пришедших независимо друг от друга к созданию нового искусства, соответствующего спиритуалистическим идеалам средневекового общества. В этом искусстве уже намечаются отдельные направления и школы. В искусстве Константинополя той эпохи сохраняется преемственность классической культуры, благородство нерастраченных эллинистических традиций, преображенное и трансформированное спиритуалистической одухотворенностью. Для столичной школы характерны великолепное качество исполнения, утонченный артистизм, живописность и красочное разнообразие, трепетность и переливчатость колористической гаммы. Одним из самых совершенных творений столичных мастеров были мозаики в куполе церкви Успения в Никее (VII в.). Нежные, полные чувственной прелести и вместе с тем душевной чистоты лица ангелов, изображенных на этих мозаиках, созданы под явным влиянием позднеантичного искусства. Вместе с тем это был опыт перевоплощения античной телесной красоты в спиритуалистический образ, который должен был выразить византийскую художественную мечту об одухотворении чувственной плоти. Другие направления в искусстве ранней Византии, воплотившиеся в мозаиках Равенны, Синая, Фессалоники, Кипра, Паренцо, знаменуют отказ византийских мастеров от античных реминисценций. Образы становятся более аскетическими, не только чувственному, но и эмоциональному моменту в таком искусстве уже нет места, зато духовность достигает необычайной силы.

В Византии при все возрастающем влиянии христианства все же никогда не затухало светское художественное творчество. Необычайный расцвет Константинополя - этого «палладиума искусств и наук» - способствовал сохранению светской культуры, а культ империи и императора давали импульсы ее развитию. Создателями произведений светской культуры различных жанров были представители интеллигенции и средних слоев населения городских центров империи. Памятников светского искусства Византии сохранилось, к сожалению, не так уж много. Ведь при нашествии внешних врагов именно дворцы императоров и богатые дома знати в первую очередь подвергались разрушению и разграблению, многое погибло в пламени пожаров. Но и то, что дошло до наших дней и о чем рассказывают письменные источники, достойно восхищения. И в наше время поражают монументаль ностью и величием крепостные стены и башни Константинополя, сложная система акведуков и цистерн, воздвигнутых для снабжения огромного города водой. При Юстиниане была построена великолепная цистерна, настоящий подземный дворец, украшенный множеством колонн и наполненный прозрачной водой. Турки после завоевания Константинополя, пораженные красотой цистерны, назвали ее «Тысяча и одна колонна». Она до сих пор восхищает зрителей. Еще в IV—V вв. Константинополь - Новый Рим украсился дворцами императоров и домами знати. На самом берегу Мраморного моря вырос Большой императорский дворец - целый комплекс роскошных зданий - превосходный архитектурный ансамбль дворцов с парадными залами, терм, жилых помещений, окруженный садами и фонтанами. Закрытые переходы соединяли его с ипподромом и вели непосредственно в императорскую ложу - кафисму. Вход во дворец вел через торжественную купольную залу - халку, интерьеры и стены дворца были отделаны мозаиками, прославляю щими победы Юстиниана над варварами. Центром дворца со второй половины VI в. стала тронная «Золотая» зала - Хрисотриклиний, где происходили торжественные приемы иностранных послов. Обширный столичный ипподром, средоточие общественной и культурной жизни, был украшен античными памятниками; среди них выде лялись змеиная колонна из Дельф, египетский обелиск Тутмоса III и бронзовые кони Лисиппа, увезенные позднее крестоносцами в Венецию. Центральная улица города Меса была застроена дворцами знати, общественными зданиями, портиками, домами горожан. Главные площа ди столицы и Меса были украшены античными статуями.

Шедевром светской живописи раннего периода были мозаики полов Большого дворца в Константинополе, ныне хранящиеся в особом музее. С поразительной реалистической полнокровной чувственностью, заимствованной из позднеантичного искусства, на них были изображены буколические сцены сельской жизни и труда, борьба диких зверей, сцены охоты. Перед зрителем проходит панорама живых, порою наивных образов, созданных с поражающей художественной правдивостью неизвестными византийскими мозаичистами. Вот маска грозного морского царя, но он совсем не грозный, а скорее добродушный и мудрый; вот множество разных зверей - слон борется со львом, пантера напала на лань, медведи лакомятся какими-то плодами, орел терзает змею, а неподалеку изображены мирные сцены: крестьянин доит козу, рыбак удит рыбу, музыкант играет на свирели. А вот необычайно выразительная сценка: мальчик в простой одежде с милым лицом и корзиной в руках собирается в путь на ослике, который недовольно от него отвернулся, рядом щиплет траву овца. Прекрасна яркой, чувственной красотой девушка с кувшином, совершенно очаровательны ребятишки, едущие на верблюде, элегантна цапля в рамке причудливой зелени. Роскошными дворцами и шедеврами светского искусства славились также Антиохия, Александрия, Афины и другие города империи. Бросается в глаза сюжетное и стилистическое сходство мозаик Большого императорского дворца в Константинополе и мозаик полов общественных зданий и богатых вилл Антиохии (IV—V вв.).

Наиболее знаменитыми произведениями светской живописи раннего периода являются изображения торжественной процессии Юстиниана и Феодоры в окружении I вельмож и знатных дам в базилике Сан-Витале в Равенне (середина VI в.). Лица Юстиниана и Феодоры наделены чертами портретного сходства, цветовая гамма мозаик отличается полнокровной яркостью, теплотой и свежестью. Сравнение равеннского портрета Юстиниана описанием императора в литературных памятниках, в частности у Прокопия, дает весьма впечатляющий результат. По словам Прокопия, император был среднего роста, полный, с круглым красивым белым лицом, с большими темными проницательными глазами; был любезен в обращении, способен па порывы великодушия. Однако, по Прокопию, это была всего-навсего маска, скрывавшая душу жестокую, исполненную беспредельного честолюбия и коварства. На мозаиках Сан-Витале Юстиниан в расцвете лет, красив, особую прелесть лицу придают правильность черт, большие темные глаза и своеобразный изгиб темных густых бровей. Выражение лица приветливое, Юстиниан - победитель, он доволен собой и ласков с приближенными, взгляд его умен и проницателен, поза полна спокойного величия. Никаких следов того другого, злобного и лживого, правителя обнаружить здесь невозможно. Разумеется, художник польстил императору и постарался скрыть его отрицательные черты. Важным дополнением к воссозданию внешнего облика Юстиниана является его скульптурный портрет, хранящийся в Венеции во внешней галерее собора св. Марка. Голова императора высечена из порфира и дышит мощью. Юстиниан предстает еще молодым, в богатом головном уборе, украденном драгоценными камнями, портретное сходство неоспоримо. Однако чувства, владеющие императором здесь, уже иные, чем на мозаиках в Сан-Витале. Нет и тени самодовольства, любезности, торжества победителя. Скульптура изображает человека властного, хотя и не - жестокого, исполненного энергии и сознания своей силы.

В равеннских мозаиках Сан-Витале Феодора предстает гордой владычицей, облаченной в царские одежды; голову ее, окруженную нимбом, венчает корона, усыпан ная драгоценными камнями. Но особенно поражает лицо императрицы рядом с веселым, торжествующим победу супругом: усталое, грустное, почти скорбное. Она еще прекрасна, но молодость уже уходит. Лицо продолговатое, худое, черты правильные, шея длинная, глаза огромные под тонкими темными бровями — женщина, познавшая все бездны жизни и застывшая в своем утомленном величии. Еще более удивителен мраморный портрет Фиодоры, хранящийся в музее Кастелло Сфорческо в Милане. На ее голове высокий головной убор, усыпанный драгоценными камнями, лицо, еще молодое, ослепительно красиво. Продолговатый чистый овал, огромные бездонные глаза под тяжелыми веками, тонкие дуги бровей и полные чувственные губы делают это лицо необычайно привлекательным и исполненным могучей женской притягательной силы. Глядя на этот мраморный портрет Феодоры, понимаешь всю неотразимость ее женского обаяния, засвидетельствованную Прокопием. Феодора, по словам Прокопия, была небольшого роста, прекрасно сложена и изящна, с изумительно красивым продолговатым матовым лицом, остроумна, весела, злоречива и умна. Поразительное совпадение словесного портрета Прокопия, много раз видевшего Феодору в разные периоды со жизни, и художественных изображений императрицы свидетельствует о той высоте, какой достигло светское искусство Византии VI в.

От ранней Византии сохранилось немало и других произведений светской портретной скульптуры, среди которых имеются подлинные шедевры. Прежде всего это целая галерея императоров - от Константина до Ираклия. Открывает ее колоссальная мраморная голова императора Константина, ныне хранящаяся в Риме, в Палаццо деи Консерватории. Некогда она принадлежала статуе сидящего императора, находившейся в базилике Максенция в Риме. Перед нами волевое, суровое, даже жестокое лицо с огромными холодными глазами и тонкими губами, олицетворяющее мощь и величие владыки империи, непреклонность и силу полководца-победителя. За Константином следует Аркадий (395—408); его облик резко контрастирует с изображением Константина. Аркадий предстает совсем юным, с красивым открытым лицом, черты его правильны, чистый овал, прекрасные глаза под дугообразными бровями, полные, красивого рисунка губы - все составляет гармонию юности, надежд, соединенных с сознанием своей власти. Рядом с ним портрет императора Феодосия II (408-450) - это человек средних лет, худое усталое лицо, па котором лежит отпечаток многолетних трудов и забот, исполнено спокойной силы и мудрости. Далее следует бронзовая колоссальная статуя императора Маркиана (450-457) из Барлетто (Южная Италия). Любопытна судьба этого колосса. Он был вывезен из Константинополя крестоносцами после разгрома столицы империи в 1204 г.; корабль, на котором его везли, по пути в Неаполь затонул у берегов Барлетто, где его позднее подняли со дна моря.

Для воссоздания живых характеров придворной знати, окружавшей византийских василевсов, огромный интерес представляют скульптурные портреты высших чиновников империи: портрет старого чиновника с умным .талом, умудренного большим и нелегким жизненным опытом (Стамбул, Археологический музей, V в.), портреты хитрого и жестокого временщика Евтропия (V в.) и энергичного, волевого пожилого чиновника (VI в.) Оба хранятся в музее в Вене). Для характеристики идейной и культурной жизни Византии весьма показательно воплощение в художественном творчестве, в частности в пластике, впечатляющих образов представителей светской интеллигенции той эпохи. Первое место среди их по праву принадлежит мраморному бюсту философа длинными волосами и курчавой бородой (V в.). Воплощение поразительного сочетания духовной и телесной красоты, мудрой сосредоточенности и радостной открытости, этот портрет философа — как бы знамение эпохи цвета философской мысли (Афины, Музей Акрополя), живым свидетельством почетного места, которое занимала в культурной жизни общества поэты, являлся диптих 530—550 гг. из сокровищницы собора в Монце с изображением сидящего в задумчивости поэта в античной одежде и со свитком в руках и стоящей рядом с ним музы. Для характеристики театральных зрелищ в Византии необычайно интересно изображение актрисы с тремя касками в одной руке и лирой в другой (VI в.)  (Берлин, Государственный музей). На голове актрисы головной напоминающий шлем, волосы ниспадают круто завитыми локонами; лицо большое, с крупными чертами, достаточно выразительными, фигура несколько грузновата, одежда в красивых складках, облегающих тело, у пояса висит длинный меч. Этот жизненный образ помогает воссоздать картину театральных представлений эпохи.

Мировое  признание в  средние века  получили  произведения художественного ремесла и прикладного искусства Византии - изумительной красоты ювелирные украшений из золота и драгоценных камней, диптихи и из слоновой кости, украшенные резьбой и инкрустациями, вышитые причудливыми рисунками шелковые ткани, утонченные изделия из цветного стекла - сосуды, бусы, светильники. Византийские художники в области живописи, мозаики, мелкой пластики, ювелирного дела, эмалей и тканей, книжной миниатюры долгое время оставались законодателями вкусов. Их произведения служили своего рода эталонами, на которые ориентировались и которым стремились подражать.

Светская культура еще почти полностью господствовала в это время в сфере театральных представлений и массовых зрелищ. В городах империи по-прежнему процветали массовые зрелища, в большинстве случаев унаследованные от позднеантичной эпохи. Они привлекали почти все население городов, начиная с правителей и окружающей их аристократии и кончая самыми широкими народными массами. Правда, античный театр начинает клониться к упадку - античные трагедии и комедии все чаще заменяются выступлениями мимов, жонглеров, танцовщиков, гимнастов, укротителей диких зверей. Место театра занимает ныне цирк (ипподром) с его конными ристаниями, пользующимися огромной популярностью. Именно цирк становится центром социальных битв, местом столкновения спортивных и политических страстей. Поэтому немудрено, что в светском изобразительном искусстве тема зрелищ, особенно конных ристаний в Константинополе, в присутствии императора и двора получила самое широкое распространение. Особой известностью пользуется рельеф на цоколе обелиска Феодосия I, стоящего и ныне на ипподроме в Истанбуле. Сценки большой жизненной правды, списанные с натуры и отображающие различные моменты конных ристаний в цирке Константинополя, мы встречаем на остатках мраморных рельефов, найденных в столице империи. Совершенно великолепны по уровню исполнения диптихи из слоновой кости V в., на которых воссозданы сцены борьбы вооруженных воинов в цирке с дикими зверями.

Христианская церковь предавала анафеме светские языческие зрелища, стремилась заменить их церковными праздниками, требовала, чтобы христиане шли на литургию, а не в цирк. Однако усилия церкви еще не имели большого успеха. Лишь к концу изучаемого периода массовые зрелища и народные организации (димы) приходят в упадок и в социальной психологии масс происходит поворот в пользу образа жизни, насаждаемого церковью.

Особое место в византийской цивилизации занимала музыка. Она была весьма многоцветной - музыка городских улиц, театральных и цирковых представлений и народных празднеств. Ее оплодотворяла богатейшая песенно-музыкальная практика многих народов, населявших империю. Каждый из видов музыки имел свой эстетический и социальный смысл, и в то же время, взаимо действуя, они сливались в единое целое. Музыка являлась важной составной частью жизни императорского двора, знати, парадных приемов иностранных послов, торжественных праздников и выходов василевса к народу. Это придавало музыке особый гражданский статус; в основе придворной светской музыки лежали традиции, воспринятые от позднеримской эпохи. Своеобразное сочетание авторитарности и демократизма, столь характерное для общественного строя ранней Византии, не могло не сказаться и на характере музыкальной культуры, ко торая представляла собой сложное и многоликое явление духовной жизни эпохи. Христианство очень рано оценило особые возможности музыки как искусства универсального и одновременно обладающего силой массового и ин дивидуального психологического воздействия и включило се в свой культурный ритуал. Именно культовой музыке суждено было занять доминирующее положение в средневековой Византии, хотя и светское музыкальное творчество там никогда не угасало.

Итак, в ранней Византии интенсивно складывались основные особенности византийской культуры, окончательно сформировавшиеся в последующий период. Прежде всего к ним следует отнести «открытость» византийской культуры многообразным культурным влияниям, получаемым как извне, от соседних стран и народов, так и изнутри, из культуры полиэтнического населения империи. Греко-римская в своей основе византийская культура в процессе становления и развития значительно обогатилась элементами культуры многих народов Востока, что придало ей неповторимый колорит, который так отличает ее от культуры Западной Европы. Окончательной победе именно греко-римской культуры над многообразными, в том числе и сильными, восточными влияниями способствовало сохранение в Византии в значительных масштабах античного культурного наследия. И здесь, в сфере взаимодействия восточных и западных влияний, на наш взгляд, произошел органический синтез позднеантичных элементов с нарождающейся культурой средневе кового общества. Цитаделью сохранения культурного наследия античности были города, в первую очередь Константинополь.

Глава II. Иконоборчество (VII-IX в.в.)

Особенно широкий политический и идеологический резонанс в Византии вызвали церковные реформы первых Исавров. Впервые в истории Византии произошло открытое столкновение государства и церкви. Православной церкви почти в течение всего существования Византии было присуще стремление к союзу с сильным централизованным государством и подчинению верховной власти императора. Эпоха иконоборчества явила исключение из этого правила. В VIII—IX вв. в связи с ослаблением центральной власти значительно возросло влияние церкви и монашества. Монастыри стали крупными землевладельцами, их усиление представляло уже опасность для императорского правительства, столичной бюрократии и военно-служилой знати. Стремление императоров Исаврийской династии вновь поднять престиж центральной власти и ослабить влияние вышедших из-под контроля церковных иерархов и монашества вылилось в форму идеологической борьбы против почитания икон. Культ икон, мощей, церковных реликвий был в руках церкви мощным орудием идейного воздействия на широкие слои населения страны и приносил церквам и монастырям немалые доходы. Удар по почитанию икон означал разрыв с ортодоксальной церковью. Иконоборчество прежде всего было борьбой военной землевладельческой знати и части торгово-ремесленных кругов Константинополя за ограничение могущества господствующей церкви и монастырей, за раздел церковных имуществ. Важную роль в этом движении сыграло стремление светской знати подчинить церковную иерархию государственной власти: император теперь открыто объявлялся главой византийской церкви. Однако эти столкновения были теснейшим образом связаны с глубокими идейными расхождениями мировоззренческого характера, охватившими широкие слои византийского общества.

Возглавили иконоборческое движение' императоры Лев III и Константин V. Окрыленные военными успехами, они стремились консолидировать вокруг центральной власти все оппозиционные церкви и монашеству элементы: провинциальную военную знать, стратиотское войско, горожан Константинополя, столичную интеллигенцию, часть епископата, недовольного политикой Константинопольской патриархии и высших церковных иерархов. Оплотом иконоборцев стали восточные провинции империи, Малая Азия и Армения. Провозглашенная Исаврами борьба против почптапия икон дала в руки правящей династии сильное идейное оружие. Богословскую полемику с иконопочитателями вела высокообразованная светская и духовная элита. Живые импульсы иконоборчество черпало из гущи народного сознания, как и еретические движения. Все ереси IV-VII вв. - несторианская, монофиситская и монофелитская - решительно отвергали почитание икон. Иконоборческие идеи ранних ересей отражали протест народных масс против роскоши церкви, распущенности духовенства, призывали к отмене церковной иерархии.

Значительные перемены происходили в VII-IХ в.в. в общественной жизни и культуре Византийской империи.

В середине VII в. завершается первый этап развития византийской культуры и идеологии. К этому времени окончательно кристаллизуется христианская догматика, в основном складываются эстетические воззрения византийского общества. На смену драматической напряженно сти беспокойных первых столетий истории Византии при ходит некоторое идейное успокоение, в общественной мысли утверждаются спиритуалистические идеалы созерцательного покоя, нравственного совершенства, все как бы застывает, делается строже, суше, статичнее. Христологические и тринитарные споры, будоражившие раннее византийское общество, затихают, подчиняясь единому церковно-догматическому мировоззрению. Однако это умиротворение оказалось лишь временным. С первой четверти VIII столетия богословские и идейные споры вспыхивают с новой силой, приняв на этот раз форму иконоборчества. Иконоборческое движение, как мы видели, было порождено серьезными социально-политическими и идеологическими причинами. Вместе с тем оно отражало глубокие противоречия общественного сознания, переоценку религиозно-философских и эстетических ценностей и оказало значительное воздействие на культурное развитие Византии. В идейно-догматическом плане оже сточенный спор велся по сложнейшим проблемам гносеологического характера. Иконоборцы выдвигали тезис о неописуемости и непознаваемости божества. В основу их учения был положен главный догмат христианства о единстве в Троице трех божественных ипостасей. Все они неописуемы и не могут быть постигнуты человеческим разумом, а тем более не могут быть представлены в антропоморфном образе. Если художник будет изображать только человеческую природу Христа, то он впадет в ересь несториан, разделявших в Христе две ипостаси; если же он попытается представить божественную природу Христа, то это будет проявлением ереси монофиситов, допускавших полное поглощение человеческой природы божественной. Иными словами, всякая попытка изобразить Христа влечет за собой еретические заблуждения. Иконоборцы выработали очень тонкую и порою убедительную философско-догматическую аргументацию против почитания икон и священных изображений. В иконопочитании они видели проявления грубого фетишизма, возрождение языческого культа, отход от спиритуалистических идеалов раннего христианства. Иконоборцы исходили из стремления сохранить за христианским богослужением возвышенную духовность, очистить его от плотских начал и пережитков эллинского сенсуализма.

В эту эпоху на передний план идейной борьбы выдвинулись проблемы эстетики, постижения художественного идеала и этических ценностей в изобразительном искусстве. На формирование иконоборческих доктрин, видимо, оказали известное влияние религиозно-эстетические идеи иудаизма и ислама, в основу которых было положено представление о неописуемое и непознаваемости единого верховного божества. Во всяком случае в эстетике иконоборцев прослеживается влияние художественных исканий искусства ислама, заменившего изображения человека сложной декоративной орнаментикой и изощренной символикой. Действительно, следствием распространения в Византии иконоборческих идей была временная победа в религиозном искусстве орнаментально-декоративных и отвлеченно-символических принципов.

Эстетические и стилистические истоки иконоборческого искусства надо, видимо, искать в произведениях сирийских христианских мастеров, украшавших мозаиками ран ние мечети на территории халифата. К ним относятся два великолепных памятника - мозаики храма Скалы (мечеть Омара) в Иерусалиме (691—692) и мечеть Омейядов в Дамаске (705—715). Это изысканно элегантные моза ичные ансамбли, состоящие из причудливо орнаментированных фантастических пейзажей с фонтанами и постройками эллинистического типа, со стилизованными изображениями роскошных садов, изобилующих экзотическими деревьями и цветами. В этих мозаиках растительные орнаменты образуют сложнейшие узоры, отличающиеся переливчатой колористической гаммой. Возможно, подобная орнаментальная стилизация восходила к эллинистическому и сасанидскому искусству. По ним можно судить и о погибшем от рук иконопочитателей монументальном искусстве иконоборцев, и о раннем художественном творчестве ислама. Подобные веяния проникли в книжную миниатюру иконоборческого периода. И хотя от этого времени сохранилось крайне мало рукописей, но, вероятно, именно в иконоборческую эпоху были заложены основы византийской орнаментики, достигшей столь блестящего расцвета в X—XII вв.

Политическая и идейная борьба в эпоху иконоборчества достигла столь сильного ожесточения, что обе партии не только осыпали друг друга бранью, но и прибегали к гонениям, стремясь искоренить вое созданное противниками. Сперва иконоборцы с фанатическим упорством уничтожали в храмах фигурные изображения, заменяя их символом креста или геометрическим орнаментом. Так погибли многие памятники искусства, мозаики, фрески, иконы, в том числе самые ранние мозаики храма св. Софии в Константинополе. После победы иконопочитателей победители столь же беспощадно сжигали иконоборческие книги, восстанавливали в храмах антропоморфные изображения Христа, Богородицы, святых. Сохранившиеся немногие памятники живописи VIII-IX вв. свидетельствуют об очень высоком художественном мастерстве их создателей. Шедевром искусства мозаичистов является, например, композиция в церкви Успения в Никее, где заменяемое ранее крестом изображение Богоматери было вновь восстановлено с необычайным совершенством. Композиция проникнута спиритуалистической идеей: она изображает стоящую в алтарной апсиде с младенцем на руках Богоматерь, на которую с небес нисходят три световых луча, символизирующие троичность единого божества и подтверждающие догмат о непорочном зачатии.

Нет сомнения, что уничтожением памятников человеческой мысли и произведений искусства иконоборцы, как, впрочем, и иконопочитатели, причинили заметный вред культурному развитию Византии VIII—IX вв. Но вместе с тем нельзя отрицать и того, что иконоборческая доктрина и эстетическое мышление иконоборцев внесли новую свежую художественную струю в образное виде ние мира византийцев - изысканную абстрактную символику в сочетании с рафинированной и эстетически привлекательной' декоративной орнаментикой. В развитии художественного творчества Византии оставила заметный след и борьба иконоборцев против чувственного, воспевающего трепетную человеческую плоть эллинистического искусства с его иллюзионистской техникой и красочной цветовой гаммой. Возможно, именно иконоборческие художественные искания во многом открыли дорогу к созданию глубоко спиритуалистического искусства Византии X-XI вв. и подготовили победу возвышенной духовности и отвлеченного символизма во всех сферах общественного сознания последующих веков.

Кроме того, иконоборческое движение послужило стимулом к новому взлету светского изобразительного искусства и архитектуры Византии. По свидетельствам современников, в светском искусстве Константинополя иконоборческого периода изображение человеческих фигур не запрещалось: излюбленным мотивом художественного творчества стали портретные изображения императоров и их семей, прославленных полководцев и знатных вельмож константинопольского двора. Питаемые политической доктриной божественности императорской власти и избранности Византийской империи, возродились с невиданной силой традиции римского триумфального монументализма. В ту эпоху императорские дворцы и общественные здания украсились декоративными мозаиками и фресками, прославлявшими победы императоров над варварами, развлечения василевсов, их пиры и охоты, ристания на ипподроме. В правление императора-иконоборца Феофила (829—842) в Константинополе широко развернулось строительство на территории Большого дворца, расположенного на берегу Золотого Рога. В короткий срок был создан целый комплекс великолепных зданий, среди которых выделялся причудливой архитектурой тронный зал, или Триконх, украшенный тремя апсидами (конхами) и богато отделанный мозаиками и разноцветными мраморами колонн. Двухэтажное здание увенчивала сверкавшая позолотой высокая крыша. Непосредственно к Триконху примыкал перистиль, названный Сигмой, поскольку он имел форму греческой буквы сигма (2). Сигма также была украшена инкрустациями из многоцветного мрамора и поражала изысканной роскошью. Но самой удивительной достопримечательностью нового дворцового ансамбля был зал Мистерион, обладавший необычайной акустикой: все, что в нем говорилось тихо в одном углу, отчетливо было слышно в другом. Это акустическое чудо достигалось при помощи особых механических приспособлений, сохранявшихся в тайне. Возможно, в его создании участвовал знаменитый ученый Лев Математик, украсивший другой тронный зал - Магнавру различными механическими диковинками.

Весь дворцовый - комплекс поражал современников роскошью декора и изяществом архитектурных форм.

При иконоборческих императорах в архитектуру проникло влияние мусульманского зодчества. Так, один из константинопольских дворцов - Вриас был построен по плану дворцов Багдада. Все дворцы были окружены парками с фонтанами, экзотическими цветами и деревьями. В Константинополе, Никее и других городах Греции и Малой Азии возводились городские стены, общественные здания, частные постройки. В светском искусстве иконоборческого периода победили принципы репрезентативной торжественности, архитектурной монументальности и красочной многофигурной декоративности, послужившие в дальнейшем основой развития светского художественного творчества.

Вместе с тем и в период иконоборчества продолжало существовать гонимое, но стойко отстаивающее свои эстетические и философско-религиозные позиции суровое монашеское искусство иконопочитателей. Художественные идеалы этого искусства черпались из гущи народных верований и эстетических представлений народов Востока. Ярким примером этого направления в искусстве служат ранние росписи христианских пещерных храмов Каппадокии. Неуклюжие большеголовые фигуры святых в резких поворотах и неестественных ракурсах полны порывистого движения и экспрессии, плоскостность изображений и жесткая линейность, простые локальные краски придают им известную архаичность и даже примитивизм.

Особый интерес и даже некоторое удивление вызывает такой феномен, как одновременное сосуществование в пещерных храмах Каппадокии двух течений в искусстве: монашеского иконопочитательского, продолжавшего изображать антропоморфные фигуры Христа, Богородицы и святых, и иконоборческого, в котором преобладало символическое изображение креста. Новейшие открытия последних лет показывают, что в VIII - начале IX в. в Каппадокии было создано иконоборцами несколько храмов, украшенных изображениями множества крестов. С точки зрения художественного стиля эти иконоборческие фрески почти не отличаются от монашеской иконопочитательской живописи. Произведения того и другого направлений черпали художественные формы из местных греко-восточных традиций, связанных с народным мировосприятием. Сохранение в Каппадокии иконоборческих произведений искусства, быть может, объясняется тем, что в таких отдаленных и труднодоступных местах памятники иконоборческого характера не подверглись столь беспощадному уничтожению, как в столице и других городах империи.

Подобное же совместное сосуществование двух течений в изобразительном искусстве встречается и в столице Македонии Фессалонике (Солуни). Храм св. Софии, одна из главных святынь города, был построен в 30-е годы VIII столетия. Огромный, пятинефный крестово-купольный храм, несмотря на многочисленные перестройки, сохранил фрагменты живописи, близкой по времени к иконоборческой эпохе. При иконоборцах в куполе храма находилось огромное изображение креста. После восстановления иконопочитания крест, как и в Никее, был заменен фигурой Марии с младенцем, однако следы его различимы. В куполе вскоре же была воспроизведена сцена Вознесения, исполненная грубой силы, жизненности и отличавшаяся несколько архаическим художественным стилем. Лица святых носят следы местного колорита, писались они, скорее всего, с натуры и привлекают резко выраженной характерностью. По своим художественным особенностям росписи Софии Фессалоникийской близки к суровой монашеской живописи каппадокийских храмов. Но рядом с этой архаизирующей иконопочитательской живописью в той же Фессалонике сохранились редчайшие памятники иконоборческого искусства. Это остатки фресковой росписи IX в. в небольших церквах, которые представляют собой фризы инкрустированных крестов и растительного орнамента, вписанные в арки этих храмов. По-видимому, они, как и иконоборческие росписи Кападокии, чудом сохранились во время гонений со стороны иконопочитателей.

Идейная борьба иконоборцев и иконопочитателей нашла отражение и в книжной миниатюре той эпохи. В замечательном памятнике середины IX в. - греческой псалтири, известной но имени ее владельца под названием Хлудовской и хранящейся ныне в собрании рукописей Государственного Исторического музея в Москве, некоторые миниатюры являются прямой иллюстрацией к событиям ожесточенной борьбы иконоборцев и иконопочитателей. Иконоборческие дискуссии изображены с позиций победивших иконопочитателей. Это ядовитый живописный памфлет, направленный против вождей иконоборцев - императора Льва V (813—820), патриарха-иконо борца Иоанна Грамматика и идеолога иконоборческого движения писателя Игнатия. Иконоборцы показаны в самом неприглядном, порою карикатурном виде (их нередко сопровождает черт), а их действия трактуются как поругание священных изображений, достойное самой страшной кары. Следует подчеркнуть демократический характер многих миниатюр Хлудовской псалтири, на которых представлены сцены повседневной жизни народа: бедняк в рубище, убогий-юродивый, старик, бредущий с посохом по дороге, лев, терзающий грешника, много домашних животных и птиц. Несколько наивные и далекие от изысканности высокого искусства, эти миниатюры несут свежую струю, пронизаны подлинным дыханием времени.

Преследуемое константинопольским двором, полнокровное народное искусство иконопочптателеп оказало значительное влияние на Запад, его принесли бежавшие от гонений в Западную Европу греческие и сирийские монахи. Восточно-христианские влияния прослеживаются в таких памятниках Запада, как Санта-Мария Антиква в Риме (741-742), в ранних мозаиках Сан-Марко в Венеции (827-844), в мозаиках Жерминьи де Пре во Франции, в ранних каролингских рукописях.

В византиноведческой науке долго господствовало представление об иконоборческом периоде как о «темных веках» византийской истории, эпохе упадка культуры и образованности. Но иконоборческую эпоху нельзя рисовать одной черной краской: она глубоко противоречива и двойственна. С одной стороны, заметно временное затухание античных традиций, сакрализация литературы и искусства, господство церковной догматики. Античный идеал прекрасной личности постепенно уходит в прошлое и заменяется идеалом духовного совершенства, целомудрия, благочестия и смирения. Литература и искусство приобретают все более дидактический, нравоучительный характер, задачей творчества становится не образное воспроизведение мира, а отображение априорных философско-религиозных идей. Возрастает стремление к спиритуализации мышления, к господству символики и абстракции во многих сферах духовной жизни. Другими словами, происходит вызревание новых средневековых мировоззренческих принципов и эстетических идеалов. Человеческая мысль ищет иные, чем раньше, духовные ценности, иные пути развития. Движение вперед не прекращается, хотя и происходит преимущественно в рамках религиозного мировоззрения или господствующих представлений государственной политической доктрины. Продолжается развитие науки и образования, не меркнет и светское художественное творчество. Пышный расцвет переживает светское аристократическое искусство Константинополя, изысканное прикладное искусство столичных мастеров, книжная миниатюра. Думается, что иконоборческий период надо считать закономерным этапом развития византийской культуры, когда интенсивно идет процесс становления средневекового видения мира и средневековой идеологии.

Глава III. Комнинское возрождение.

Воздействие Византийского искусства на художественное творчество других стран и народов. (X-XIIв.в.).

В X—XII вв. Византия вступает в новый период своего исторического существования, характеризующийся интенсивным развитием феодальных отношений во всех сферах общественной жизни.

С X в. наступает новый этап истории византийской культуры. С этого времени начинается известная стабилизация общественного сознания, завершается систематизация христианского богословия. Происходит обобщение и классификация всего достигнутого в науке, богословии, философии, литературе.

В культуре полностью торжествуют обобщенно-спиритуалистические принципы. Общественная мысль, литература, искусство как бы отрываются от реальной действительности и замыкаются в кругу высших, абстрактных идей. Христианство, не принимая античного миросозерцания с его гармонией духа и тела, но отвергая также и дуализм еретических учений, разделявших непроходимой пропастью духовное и телесное начала, осознает трагическую противоречивость мира и в то же время стремится снять это противоречие. Выход из тупика, создаваемого извечным конфликтом духа и плоти, оно видит в соединении несоединимого (предполагая, впрочем, подчинение плотского начала духовному). В это время окончательно складываются основные принципы византийской эстетики. Идеальный эстетический объект переносится в духовную сферу, и она теперь описывается с помощью определенных эстетических категорий, таких, как прекрасное, свет, цвет, образ, знак, символ. Эти категории помогают освещению глобальных проблем духовной культуры и искусства. В художественном творчестве получают преобладание традиционализм, каноничность. Искусство теперь не противоречит догматам официальной религии, но активно служит им.

Можно, в частности, наметить основные пути развития византийского изобразительного искусства в эпоху классического средневековья. С X-XI вв. в искусстве господствует пышная декоративность. Торжественный монументализм все чаще соединяется с усложненной символикой. Победа обобщенно-спиритуалистического принципа в эстетике приводит к растворению многообразия реального мира в символах, художник стремится освободиться от излишних, докучливых деталей, нераскрывающих, по его мнению, основной идеи произведения. В живописи и архитектуре начинает господствовать строгая, рассудочная симметрия, спокойная, торжественная уравновешенность линий и движений человеческих фигур на фресках и мозаиках храмов. Изобразительное искусство приобретает вневременной и внепространственный характер; абстрактный золотой фон, столь любимый византийскими мастерами, заменяет реальное трехмерное пространство, выполняя важную эстетическую функцию: он призван как бы отгородить отвлеченное изображение того или иного явления от живой действительности окружающего мира. Стилизованные архитектурные ансамбли, фантастические пейзажи фона делаются все более абстрактными и зачастую заменяются золотыми или пурпурными плоскостями. Творчество художника приобретает отныне безликий характер, оно сковано традицией и церковным авторитетом, а порывы индивидуальных творческих исканий мастера подчинены нивелирующему действию канона.

Церковное богослужение, превратившееся в Византии в своего рода пышную мистерию, должно было по замыслу церкви затмить в душе человека эмоциональную приподнятость античной трагедии, здоровое веселье мимов, суетные волнения цирковых ристаний и даровать ему отраду и отдых от тусклой повседневности реальной жизни. А поскольку эти надежды далеко не всегда сбывались и простые радости бытия часто брали в народе верх над проповедью аскетизма, постольку церковь стремилась с особой настойчивостью использовать для идейного воздействия на широкие массы магическую силу искусства. В церковной архитектуре к этому времени базилика как форма культового здания в виде удлиненной трехнефной постройки отживала свой век. Ее место стал занимать крестово-купольный храм, имевший в плане форму креста с равными ветвями и с куполом в центре. Становление крестово-купольной архитектуры было длительным и сложным процессом. Его начало может быть отнесет еще к VI в., когда был создан шедевр купольной архитектуры - София Константинопольская, а завершение - в основном к X столетию. В X-XII вв. крестовокупольное зодчество стало доминировать как в самой Византии, так и в сопредельных с ней странах, но этот вид культового зодчества был лишь общей канвой, на основе которой развивались его различные варианты. Появление крестово-купольной архитектуры было связано с изменением общественных отношений и эстетических представлений в империи.

Новые тенденции проявились и в изменении социального содержания архитектуры. Прежде всего происходит сокращение масштабов храма. Грандиозные храмы для народа уходят в прошлое. Распространение получают сравнительно небольшие церкви, предназначенные для городского квартала, сельского прихода, монастыря или замка. Одновременно храм растет в высоту: изменяются пропорции здания, вертикаль становится преобладающей идеей, устремление ввысь дает новое эмоциональное и эстетическое наполнение культовому зодчеству. Если ранее главную роль в культовом зодчестве играло внутреннее пространство, купол смотрелся изнутри и символизировал Вселенную, то в XI-XII вв. все большее значение приобретает внешний вид храма. Украшение фасада здания теперь входило, в общий архитектурный замысел, в единую его композицию. Вместо замкнутых, с широкими нерасчлененными гладкими плоскостями закрытых фасадов и стен теперь появляются новые архитектурные формы экстерьера: фасады членятся, украшаются легкими колоннами и полуколоннами, растет число узких и длинных 'оконных проемов, впервые появляется асимметрия. Внешний декор здания становится самодов леющим элементом архитектуры, увеличивает его художественную выразительность.

В архитектуру экстерьера смело и с большим вкусом ввели цвет и декоративные резные украшения. Широко начали применять облицовки фасадов разноцветным камнем, кирпичным узорочьем, декоративное чередование слоев красного кирпича (плинфы) и белого раствора, яркие изразцы в виде фризов. Цвет создавал совершенно новый художественный облик храмов. Окончательно этот новый стиль сложился в XI в., но достиг своего апогея в XII в. В течение двух столетий происходит дальнейшее развитие основных черт нового стиля. Ощутимее становится связь внешнего и внутреннего облика храма, усиливается воздушность, легкость, элегантность архитектурных пропорций, колонны в храме делаются тоньше, удлиняется барабан купола - он становится легким, стройным, со множеством вертикальных членений, с окнами, усиливающими эффекты освещения. Во внутреннем пространстве храма зодчие стремятся к достижению большего единства. Наблюдается строгая центричность и повышение подкупольного пространства, красота храма ныне во многом определяется его устремленностью ввысь, к небесам. Во внешнем оформлении храма порой появляются пирамидальный ритм, ажурность и красочность фасадов, светотеневые контрасты. Архитектурные формы храмов второй половины XI—XII в. становятся утонченнее, совершеннее, жизнерадостнее, их красочная ажурность и легкость резко контрастируют с глухим, суровым, аскетичным наружным обликом зданий предшествующего времени.

Прежняя замкнутость и отрешенность уходили в прошлое, храм теперь следовало созерцать не только внутри, но и снаружи. .

Однако на большой территории империи старые и новые формы культового зодчества долгое время сосуществовали. В отдельных областях преобладание получали те или иные архитектурные тенденции. В Греции с особой силой проявлялись устойчивые традиции античного и ранневизантийского зодчества. В XI в. здесь строятся монументальные храмы, сохранившие многое от более ранней архитектуры, но и несущие уже элементы нового стиля. К их числу принадлежат прославленные памятники архитектуры и живописи: католикон монастыря Хосиос-Лукас в Фокиде и монастырь Дафни близ Афин. Собор монастыря Хосиос-Лукас был воздвигнут императором Василием II в прославление своих военных побед и неоднократно достраивался. Это огромный пятинефный храм, над которым возвышается купол, покоящийся на низком барабане. Благодаря обширному нарфику храм имеет форму, удлиненную с запада на восток. Большое число оконных проемов создает при солнечном освещении контрастную игру света и тени. Византийские зодчие достигли в этом .соборе гармонии внешнего вида и внутреннего убранства. Строгость архитектурных форм, сохранявших античную монументальность, в соединении с чертами нового стиля, нарядность карнизов и резных капителей, применение облицовки мраморами пастельных тонов - все это создает впечатление простоты и торжественности.

Храм монастыря Дафни близ Афин (конец XI в.) меньше, чем собор Хосиос-Лукас, по, быть может, именно это придает ему особую цельность и гармонию. Он значительно более, чем его предшественник, устремлен ввысь, менее монументален и громоздок. Пропорции храма Дафни отличаются стройностью и пластичностью. Наружный вид здания строг и выразителен. Его декор не перегружен деталями, но одновременно и достаточно наряден. Широко применяется украшение купола, оконных проемов, апсиды маленькими полуколонками, полукруглыми арками, узорчатой кладкой. Сохраняя античные архитектурные основы, этот храм показывает в то же время усиление влияния нового стиля в византийском зодчестве.

Особенно ярко эти новые черты архитектурного стиля проявились в небольшом храме Неа-Мони на Хиосе (середина XII в.). Этот храм, необычайно красиво вписанный в окружающую природу, отличается строгой центричностью в соединении с подчеркнутой вертикальностью, устремленностью ввысь, единством архитектурных форм. Все эти памятники по ясности и выразительности компо зиции, новизне архитектурной концепции, совершенству ее претворения в жизнь представляют собой выдающиеся явления в византийской, а быть может, и во всей средневековой архитектуре.

О светской архитектуре X—XII вв. мы узнаем преимущественно из литературных памятников и описаний современников. В этот период непрерывно шло строительство и украшение императорских дворцов в Константинополе. Комплекс Большого дворца, раскинувшийся на берегу Мраморного моря, постоянно разрастался, отделывался цветными мраморами и мозаиками, что придавало ему все большую парадность и праздничность. В X в. в этом комплексе был заново отстроен дворец Вуколеон, получивший название от украшавшей его скульптурной группы быка и льва. Все торжественные приемы и церемонии X - первой половины XI в. проходили в комплексе зданий Большого дворца. При Комнинах императорский двор покинул Большой дворец, старый центр византийской державы, символ ее власти и могущества. По политическим причинам резиденция василевсов была перенесена во вновь отстроенный Влахернский дворец, расположенный на северо-западной окраине столицы. Алексей I Комнин воздвиг здесь дворец рядом с храмом Влахернской Божьей Матери. Именно здесь он принимал крестоносных вождей и показывал Боэмунду сокровища императорской казны. Император Мануил I Комнин в 1156 г. расширил этот дворец, построив роскошный зал, украшенный мозаиками, на которых были изображены его походы и упомянуты названия 300 завоеванных им городов. Крестоносцы, захватив в 1204 г. Влахернский дворец, удивлялись его роскошному убранству и красоте парадных зал.

Дворцы аристократов и богатые дома горожан и провинциальной знати возводились по всей империи. Представление о дворце провинциального владетеля дает нам описание имения Дигениса Акрита в поэме о его подвигах. Дворец представлял собой прямоугольное строение из тесаного камня и был украшен колоннами, кровля сверкала мозаикой, а полы выложены полированным камнем. Описания светской архитектуры встречаются и в византийских романах XII в., и в исторической и эпистолярной литературе. До XIII в. византийскую архитектуру можно считать одной из самых развитых и совершенных в средневековом мире. Она оказала влияние на широкий ареал стран - Болгарию, Сербию, Русь и даже в какой-то мере на романский Запад. Древнерусское государство обязано Византии первыми выдающимися архитектурными достижениями.

К X в. в византийском изобразительном искусстве, в частности в живописи, окончательно складывается иконографический канон - строгие правила изображения всех сцен религиозного содержания и образов святых, а также устойчивый канон в изображении человека. Эстетика созерцательного покоя, торжественной умиротворенности, неизменной упорядоченности влекла за собой создание устойчивой и неизменной иконографии. Иконографические типы и сюжеты почти не изменялись в течение столетий. Глубокий спиритуализм эстетических воззрений византийского аристократического общества не увел, однако, искусство Византии окончательно в мир голой абстракции. В отличие от мусульманского Востока, где примат духовного начала над плотским привел к господству в изобразительном искусстве геометризма и орнаментальных форм, вытеснивших изображение человека, в искусстве Византии человек все же остался в центре художественного творчества. После победы над иконоборцами в Византии вновь утвердились идеи антропоморфизма. В искусстве опять обратились к эллинизму, но при глубокой переработке его традиций с целью повышения духовности художественного творчества. Если языческий мир воспевал в человеке телесную красоту, то византийское искусство прославляло его духовное величие и аске тическую чистоту.

В стенных росписях, в мозаиках и иконах и даже в книжной миниатюре голова как средоточие духовной жизни становится доминантой человеческой фигуры, тело же стыдливо скрывается под струящимися складками одеяний, линейная ритмика сменяет чувственную экспрессию. В изображении человеческого лица на первый план художник выдвигает его одухотворенность, самоуглубленную созерцательность, внутреннее величие, глубину душевных переживаний. Огромные глаза с экстатически расширенными зрачками, пристальный взор которых как бы завораживает зрителя, высокий лоб, тонкие, лишенные чувственности губы - вот характерные черты портрета в византийском искусстве классического средневековья. Из культового художественного творчества почти совсем исчезает скульптура как искусство, прославляющее телесную, а не духовную красоту. Ее сменяет плоский рельеф и живопись (мозаика, фреска, икона). Отныне художник должен изображать не только тело, но и душу, не только внешний облик, но и внутреннюю духовную жизнь своего героя. В этом, кстати сказать, важное отличие византийского искусства от западноевропейского, где скульптурные изображения Христа, мадонн, святых приобрели широчайшее распространение.

Впечатление пассивной созерцательности, замкнутости художественных образов достигается к тому же и применением византийскими мастерами строгой фронтальности изображений и особой колористической гаммы. Вместо античного импрессионизма с его тончайшей нюансировкой нежных полутонов в Византии с X в. господствуют плотные локальные краски, наложенные декоративными плоскостями, с преобладанием пурпурных, лиловых, синих, оливково-зеленых и белых тонов. С этой поры цвет мыслится как уплотненный свет и задача художника - не воспроизведение реальных тонов, а создание отвлеченной колористической гаммы. Образ человека как бы окончательно застывает в величественном бесстрастии, лишается динамизма, олицетворяет состояние созерцательного покоя. Непревзойденным образцом монументального искусства Византии середины IX в. являются мозаики Софии Константинопольской. Этот шедевр искусства неоклассического стиля был восстановлен в апсиде собора на месте уничтоженных иконоборцами мозаик, о чем свидетельствует сохранившаяся надпись. Величественная, сидящая в спокойной статуарной позе огромная фигура Марии с младенцем на руках - воплощение возвышенной одухотворенности в сочетании с чувственной прелестью. Прекрасное лицо Марии дышит мягкой женственностью и мудрым спокойствием. Стоящий рядом архангел Гавриил поражает сходством с никейскими ангелами, он - воплощение земной и одновременно небесной красоты, эллинистического сенсуализма в соединении с византийским спиритуализмом. Мозаики выполнены талантливыми мастерами, отличаются утонченным артистизмом в соединении с аристократической манерой исполнения. По словам лучшего знатока византийской живописи советского ученого В. Н. Лазарева, в них есть нечто «врубелевское». По его мнению, мозаики Софии Константинопольской - высшее воплощение византийского гения.

Другие мозаики Софии (IX - начало XI в.) несколько уступают по художественному мастерству этому шедевру, но интересны по своему сюжету. Это две ктиторские сцены, имеющие не только художественное, но и историческое значение. На одной из них, находящейся в люнете над входом из нарфика в храм, изображен император Лев VI (886—912), преклонивший колена перед стоящим Христом, над которым в медальонах расположены образы Марии и Ангела. Смысл сцены - преклонение власти земной перед властью небесной. На другой мозаике начала XI в. в южном вестибюле храма св. Софии перед сидящей на троне Богоматерью с младенцем стоят по сторонам император Константин I, приносящий в дар модель города Константинополя, и император Юстиниан, подносящий мадонне модель собора св. Софии; византийские императоры просят заступничества у Богоматери за великий град и его главную церковь. Обе ктиторские мозаики - произведения высокого столичного искусства - привлекают красочным богатством, правильностью пропорций, портретным сходством императоров и роскошью их одежд.

В XI в. в византийской живописи происходит эволюция в сторону развития линейного стиля, появляется сухость в трактовке образов, особая сдержанность поз и самоуглубленность в выражении лиц. К середине XI в. относятся мозаики монастыря Хосиос-Лукас в Фокиде. Многофигурные росписи заполняют стены огромного храма; большеголовые и большеглазые, тяжеловесные фигуры святых аскетов фронтально обращены к зрителю, они сосредоточенно суровы и неподвижны и являют идеал величавого покоя. Жесткие сухие линии, плоскостная трактовка, сумрачные тона, суровый аскетизм придают этим мозаикам известную архаичность, они близки к мозаикам провинциального круга, к Софии Салоникской и Софии Охридской (XI в.). Линейный элемент господству ет и в мозаиках Нового монастыря (Неа-Мони) на о. Хиосе (1042—1056). Обширный мозаичный цикл поражает единством, он смотрится как целостное художественное произведение, не перегруженное деталями. Влияние монашеской эстетики ощущается весьма явственно: в сухих, строгих, аскетических лицах восточного типа, в удлиненных пропорциях фигур, в ярком колорите, где преобладают контрастные тона. В отличие от мозаик монастыря Хосиос-Лукас здесь, однако, фронтальная неподвижность порою сменяется резкими, взволнованными движениями, выражающими смятение чувств. Происходит как бы постепенная утрата успокоенности и нарастание драматизма при передаче библейских сюжетов.

Вторая половина XI в. и весь XII в.- классическая эпоха в истории византийского искусства, его высочай ший расцвет. Обобщенный спиритуалистический стиль получает законченность, единство формы и иконографии, четкое выражение эстетических идеалов. Вместе с тем в нем появляются новые черты. Стилизованная линия дела ется тонкой, абстрактной, контуры фигур становятся легкими, воздушными, движения выглядят более естественными, в колористической гамме наряду с плотными, определенными красками, близкими к эмалям, появляются переливчатые тона, сообщающие изображениям ирреальность, сияние; цвет и свет сливаются в общей гармонии. Шедевром монументальной живописи второй половины XI в. являются замечательные мозаики и фрески монастыря Дафни близ Афин, Они составляют единый изумительный ансамбль, подчиненный строгому иконографическому канону. Композиция всех росписей глубоко продумана: в куполе изображен Пантократор - грозный и могучий властелин мира, в апсиде - сидящая Богоматерь с младенцем в окружении архангелов и святых. Все расположение фигур построено с тонким пониманием законов композиции. Живой ритм фигур проникнут радостным мироощущением. Рисунок мозаик и фресок отличается совершенством, для достижения большей выразительности лиц применяется объемная лепка, удлиненные пропорции придают изображениям изящество и стройность, движения фигур естественны и непринужденны. Поражает богатство чистых, сочных и вместе с тем нежных красок, что в соединении с золотом и серебром составляет изысканную цветовую палитру. По словам В. Н. Лазарева, росписи монастыря Дафни напоминают фрески Рафаэля.

Еще одним шедевром византийского классического стиля являются сравнительно недавно открытые мозаики южной галереи храма св. Софии в Константинополе (XII в.). Это прежде всего великолепный Деисус. В центре расположен Христос - величественный, мудрый, суровый; по одну его сторону стоит Мария с необычайно красивым, нежным, скорбным лицом, по другую - Иоанн Креститель, его мощная фигура дышит трагической силой и страстной напряженностью. Одухотворенные лица, исполненные возвышенной духовности, сохраняют объемность и рельефность, красочную лепку, богатство цветовых оттенков, почти акварельную изысканность колорита. Верное чувство пропорций, соразмерность частей фигур, восходящие к традициям эллинизма, соединяются с экспрессией и суровостью византийского неоклассицизма.

На той же южной галерее Софии Константинопольской был открыт еще один мозаичный ансамбль, на этот раз светского характера, с портретами императоров и им ператриц. На одной из мозаик изображены император Константин IX Мономах (1042-1054) и его супруга императрица Зоя (умерла в 1050 г.). Оба в строгих фронтальных позах, облаченные в роскошные парадные одежды, с венцами на головах стоят по сторонам восседающего на троне Христа. В руках василевса мешочек с золотом - дар на содержание церкви, в руках василиссы свиток — вероятно, дарственная грамота, подтверждающая привилегии храма. Рядом на стене император Иоанн Комнин (1118—1143), его супруга Ирина, дочь венгерского короля Ладислава, и их сын Алексей. Они стоят по сторонам Богоматери с младенцем на руках, в таких же фронтальных позах, со всеми регалиями императорской власти и с ктиторскими дарами в руках.

Весь ансамбль выполнен в единой художественной манере, портретное сходство хотя и присутствует, но заслоняется условным, канонизированным олицетворением императорской власти; индивидуальные черты не выявлены; императоры предстают сильными, мужественными, воплощая идеал правителя. Императрицы обе красивы и изящны. Зоя, которой в то время было 64 года, изображена в виде молодой женщины с нежным округлым лицом, большими глазами, светлыми пышными волосами. И хотя Михаил Пселл рассказывает, что императрица Зоя благодаря знанию тайн косметики до старости сохраняла красоту, все же ясно, что художник польстил могущественной василиссе. Императрица Ирина представлена стройной, изящной молодой женщиной, с тонким лицом, светлыми волосами - рафинированная и элегантная правительница.

В XI-XII вв. наблюдается подъем и в искусстве иконописи. От этого периода сохранилось несколько прекрасных образцов византийских икон, преимущественно столичной школы живописи. Своеобразна и по сюжету, и по исполнению константинопольская икона XI в. из собрания монастыря св. Екатерины на Синае. Она является как бы иллюстрацией к «Лествице» Иоанна Лествичника; она показывает восхождение к небесам монахов по лестнице нравственного самоусовершенствования и духовных подвигов: отступившихся монахов нечистая сила тянет в од, что придает иконе известную наивность и фантастичность, несмотря на реалистические черты в изображении фигур и лиц, на правильные их пропорции, восходящие к эллинистическим традициям. От XII в. сохранился шедевр византийской иконописи - икона Владимирской Богоматери (Москва, Третьяковская галерея). Ныне она прочно вошла в историю древнерусского искусства. Мария изображена здесь в позе Умиления («Элеуса»), она нежно прижимается щекой к щеке сына, который ласково обнимает ее за шею. Эта сцена - воплощение всесильного чувства материнства в соединении с величайшей духовностью. В глазах Марии отражена вся скорбь мира. Мать уже знает о грядущей гибели сына и сознает неизбежность этой жертвы ради спасения человечества. Тонкое, аристократическое лицо матери, выразительное лицо мла денца проникнуты теплым, искренним чувством. Впечатляет и другая византийская икона XII в. - Григорий Чудотворец, хранящаяся в Эрмитаже (Ленинград). Суровое, аскетическое лицо Григория мужественно и спокойно, его взгляд глубок и сосредоточен.

Здесь невозможно перечислить все иконописные памятники Византии той эпохи. Отметим только, что при Комнинах в связи с постоянными войнами и усилением военной знати сильно поднялась популярность святых - защитников и покровителей военного сословия. Идеализация воинских доблестей проникает как в литературу, так и в живопись. На мозаиках и фресках, иконах и эмалях, на изделиях из слоновой кости и небольших походных иконках из стеатита все чаще появляются изображения святых-воинов: Димитрия Солунского, Феодора Стратилата («полководца»), Феодора Тирона («новобранца») и особенно св. Георгия. Иконографические образы этих персонажей милитаризируются. Иконографический тип св. Георгия претерпевает эволюцию. Если в X-XI вв. он изображался в виде пешего воина с копьем в правой руке, опирающегося левой рукой на щит, то в XII в. получает распространение конный образ Георгия без дракона или иногда поражающего змея. Образ Георгия-воина приобрел огромную популярность в странах Юго-Восточной и Восточной Европы, особенно на Руси

Книжная миниатюра являлась важной отраслью византийского искусства. В идейном, стилистическом и сюжетном плане она прошла те же этапы развития, что и монументальная живопись и иконопись. Византия унаследовала от античности особую любовь к книге. До IX в. в империи господствовало унциальное письмо с крупными буквами, оно употреблялось для создания роскошных кодексов. С XI в. был введен минускул, малое письмо, созданное на основе курсива и пригодное для деловых документов и писем. В XI-XII вв. господствует смешанный минускул, соединявший красоту и элегантность с практичностью. Книжный кодекс в Византии, как правило, являлся произведением искусства, где гармонически сочетались каллиграфический почерк, миниатюры, заставки и инициалы букв. Тщательно продумывался и формат кодекса, художественная отделка переплета, цвет пергамента или бумаги. Бумага проникла в Византию от арабов в X-XI вв., но длительное время при изготовлении книжных кодексов применялись оба писчих материала: и пергамен, и бумага. Византийское письмо было более унифицировано, чем на Западе. Распространение грамотности в Константинополе и других городах Византии поражало крестоносцев. Во всей византийской литературе, даже агиографической, герои умеют читать и писать. Для письма применялись тростниковые перья или перья птиц. Чернила изготовляли из смеси сажи и камеди или сока различных растений. В живописи сохранились изображения книг в виде свитков и кодексов, а также пера-калама.

Изумительного блеска и совершенства достигает константинопольская книжная миниатюра в XI и особенно в XII в. Тонкий, каллиграфически четкий орнамент, ровное, изящное письмо, легкие инициалы, небольшие, ювелирно отделанные миниатюры составляют в кодексах единое ритмическое целое. Заставки коврового орнамента, теплый, желтоватый фон пергамена, коричневые чернила, обилие золота в декоре, мягкая колористическая гамма миниатюр, классические пропорции фигур, легкость и непринужденность их поз - все это создает чарующее впечатление. Разумеется, в книжной миниатюре происходили те же сдвиги в стиле и интерпретации изображений, что и в монументальной живописи. В XII в. миниатюры книжных кодексов становятся особенно красочными, их декор дополняется введением архитектурных пейзажей, сложной орнаментикой, движения фигур становятся более порывистыми и экспрессивными, широко применяется золотой фон.

XI век был периодом необычайного взлета книжной иллюстрации. Центром создания поистине великолепных кодексов стал императорский скрипторий в Константинополе. Здесь по заказу императоров создавались настоящие шедевры книжной миниатюры. К их числу относится рукопись «Слов» Иоанна Златоуста, выполненная для императора Никифора Вотаниата (1078—1081). На одной из миниатюр изображен сам Никифор Вотаниат в пышном императорском облачении, в лице его проступают восточные (армянские) черты, что говорит о портретном сходстве, схваченном художником. В живописи этого кодекса чувствуется влияние искусства Востока. Рукопись хранится в Парижской Национальной библиотеке. Другой жемчужиной искусства столичных миниатюристов является датируемая 1072 г. рукопись Нового Завета, созданная для императора Михаила II Дуки (Библиотека Московского университета). Крохотный по размерам кодекс, украшенный изысканной живописью, изящными заставками и инициалами, - подлинный шедевр книжного искусства. Колорит миниатюр обеих рукописей отличается мягкостью и теплотой, преобладают светлые тона, рисунок тонок и динамичен. В ряд с этими шедеврами можно поставить Псалтирь XI в, из Публичной библиотеки в Ленинграде, созданную между 1074—1081 гг. для одного из византийских императоров. Ювелирная тщательность орнаментики, мягкость и нежность колорита, тончайшая нюансировка лиц выделяют эти миниатюры из числа других, тоже высокохудожественных кодексов XI в.

От XII в. сохранилось также достаточно большое число памятников византийской миниатюры, ныне они хранятся в библиотеках многих европейских стран, в том числе и в нашей стране. Среди них выделяется рукопись сочинений Монаха Якова (XII в.) с прекрасными миниатюрами. Особенно впечатляет многофигурная миниатюра «Вознесение Христа». Сцена Возпесеиия развертывается в колоннаде огромного византийского храма, увенчанного пятью куполами и отделанного мозаикой и резным камнем. Фигуры Марии и апостолов изображены в живых смятенных позах, фигура Христа помещена в медальон, уносимый в небеса ангелами. Высокие художественные качества и исключительное мастерство создателей этих памятников выдвигают их на видное место среди произведений книжной миниатюры средневековья. Достойные параллели они находят в Европе, пожалуй, лишь во французских рукописях XIII—XIV вв.

Книги в Византии, особенно иллюминованные рукописи, были очень дороги и высоко ценились при дворе, в кругах знати и образованной элиты империи. Сохранение книг и переписка новых кодексов были заботой в первую очередь государства. Константинополь сыграл большую роль в создании библиотек, где собиралась разнообразная литература как светского, так и религиозного содержания. Ценнейшие манускрипты хранились в императорской библиотеке, куда был открыт доступ представителям интеллигенции. Библиотеки имелись и при Константинопольской высшей школе, при патриархии, у частных лиц. Скриптории также сосредоточивались преимущественно в Константинополе, особенно славился императорский скрипторий, где изготовлялись лучшие произведения книжного письма и миниатюры. В отличие от Западной Европы монастыри в Византин, за исключением Студийского, не являлись центрами сохранения культурного наследия.

X-XII века - период нового подъема византийского монументального искусства и архитектуры - были ознаменованы также расцветом прикладного искусства (или искусства малых форм): ювелирного дела, резьбы по кости и камню, производства изделий из стекла, керамики и художественных тканей. Художественное творчество в Византии было подчинено единой системе миропонимания, философско-религиозного мировоззрения, единым эстетическим принципам. Поэтому все виды искусств были тесно связаны между собой единой системой художественных ценностей, общностью сюжетов, стилистических и композиционных принципов. Книжная миниатюра и прикладное искусство также подчинялись этим общим законам, хотя в разной степени. Их эволюция шла в русле качественных изменений всей художественной системы византийского общества. Поэтому в Византии, как нигде в средневековом мире, наблюдался органический художественный синтез зодчества, живописи, скульптуры, при кладного искусства. Прикладное искусство в Византии, помимо практических функций, имело часто сакральное, репрезентативное, символическое назначение. Отсюда высочайшее эстетические требования, предъявляемые к искусству малых форм. Церковная утварь, императорские регалии, одежда церковных иерархов и придворной знати, реликварии и ларцы императоров и императриц, роскошные ювелирные украшения, которые носили не только василиссы и придворные дамы, но и императоры, высшие чиновники, духовенство, - все эти украшения часто становились недосягаемым образцом для художников других стран.

В X-XII вв. центром производства драгоценных изделий прикладного искусства по-прежнему оставался Константинополь. Изделия столичных мастеров славились рафинированностью вкуса и техническим совершенством. Предметы роскоши украшали дворцы василевсов, особняки и имения знати, интерьеры храмов. В это время начинается рост провинциальных городов, где не только подражают столичным образцам, но и создают свои художественные ценности (Фессалоника, Эфес, Коринф, Афины). Произведения византийского прикладного ис кусства высоко ценятся далеко за пределами империи.

Высочайшего уровня развития в эту эпоху достигла византийская торевтика - изготовление художественных изделий из золота, серебра, бронзы и других металлов. Предметы культа - реликварии, лампады, паникадила, кованые с рельефами врата храмов, складни с образами святых, оклады икон и книг и множество видов церковной утвари были истинными произведениями искусства.

Огромное распространение изделия из металлов имели в быту императоров и высшей византийской аристократии. Музыкальные инструменты, ларцы, разнообразная посуда, блюда, чаши, кубки из золота и серебра составляли необходимую часть придворной жизни империи и императорского двора.

Расцвет прикладного искусства в X-XII вв. был связан с торжеством эстетики церемониала, парадности, культа императора. Пышность церемоний, утонченный придворный этикет, праздничное великолепие, блеск и элегантность придворной жизни, ритуал процессий, торжественная культовая обрядность - все это рождало эстетику света, блеска, красоты. Отсюда особая любовь византийской аристократии к изделиям из драгоценных металлов, торевтике, камням, блестящей утвари, златотканым одеждам и роскошному убранству дворцов и хра мов.

Чудесные произведения прикладного искусства были в то же время орудием политики и дипломатии - раздача наград, дары храмам и монастырям, подкуп правителей иностранных государств и их послов, снабжение культовой утварью христианских церквей в различных странах увеличивали престиж Византийского государства и содействовали распространению драгоценных произведений искусства византийских мастеров далеко за границами империи. Импорт византийских изделий шел не только в страны Юго-Восточной и Восточной Европы. В эпоху Каролингов и Оттонов импорт произведений византийских мастеров - прежде всего ювелирных изделий из золота и серебра, камней и т. п. - оказывал постоянное воздействие на искусство Западной Европы. Превосходным образцом византийской торевтики является реликварий «Явление Ангела женам мироносицам» (XI- XII вв.) (Париж, Сен-Шанель). В плоских фигурах, обрисованных плавными линиями, с удлиненными пропорциями, выражена глубокая одухотворенность, легкость и воздушность, задумчивая грация образов сочетается с тонкой проникновенностью и возвышенной сосредоточенностью. Сложные орнаментальные мотивы в соединении с христианскими сюжетами проникают в украшение окладов икон и богослужебных книг. Ковровые узоры лиственного орнамента, пальметты, виноградные лозы часто сходны с узором заставок иллюминованных рукописей. На светских предметах - чашах, блюдах, кубках - соседствуют библейские и античные мотивы, сцепы мифов и охоты, богатый орнамент - иногда ориентального характера. Разумеется, была распространена и массовая продукция из металла для широких слоев населения Византийского государства

Наряду с мозаиками, торевтикой и ювелирными изделиями наиболее ярким проявлением византийского художественного гения были перегородчатые эмали на золоте. Утонченная линейная стилизация, полихромия, блестящий золотой фон, чистота и яркость локальных цветов, благородство колористических сочетаний, одухотворенность образов - вот характерные черты византийских эмалей, роднящие их с лучшими произведениями монументальной живописи и книжной миниатюры. Сохранилось немало шедевров высокого - искусства византийских эмальеров. Одно из первых мест среди них принадлежит знаменитой Пала д'Оро в ризнице собора св. Марка в Венеции. Пала д'Оро представляет собой запрестольный образ, состоящий из 83 эмалевых золотых пластин византийского происхождения. В центре находится изображение Христа, на других эмалях имеются воспроизведения библейских и светских сюжетов, в частности портрет василиссы Ирины, уже знакомой нам по мозаикам Софии Константинопольской. Создавалось это знаменитое произведение в разное время, но лучшие эмали относятся к XII в.

Не меньшей известностью пользуются две короны венгерских королей, подаренные им византийскими императорами. Первая из них - подарок императора Константина IX Мономаха венгерскому королю Андрею I (1047— 1061). Корона состоит из семи золотых с перегородчатой эмалью створок, на них изображен Константин IX Мономах, стоящий между своей супругой Зоей и ее сестрой Феодорой. Форма короны совпадает с изображением корон на головах императриц Зои и Ирины на мозаиках в Константинопольской' Софии. Фигуры танцовщиц и орнамент из стилизованных птиц и растений, расположенные по сторонам византийских правителей, свидетельствуют об устойчивом влиянии арабского искусства на византийское художественное творчество XI - XII вв. Другая корона создавалась в несколько приемов. Первоначально это была диадема с изображением императора Михаила II Дуки (1071-1078)-дар жене венгерского короля Гейзы - византийской принцессе Синадене. Во второй половине XII в. при венгерском короле Беле III диадема была переделана в корону со сферическим верхом. На византийских золотых эмалевых пластинах запечатлены Христос Пантократор, император Михаил II Дука, его сын Константин и венгерский король Гейза I (1074—1077). Обе короны символизируют важную политическую доктрину - византийский император предстает здесь как сюзерен венгерских королей. Выдающимся произведением ювелирного и эмальерного искусства является оклад иконы Хухульской Богоматери, хранящийся в музее грузинского искусства в Тбилиси. На этом триптихе, украшенном византийскими эмалями, особое место занимают пор треты императора Михаила II Дуки и его жены Марии Аланской - грузинской царевны. Византийские эмали получили распространение в Южной Италии, Франции, в Киевской Руси и других странах средневекового мира.

Видное место в прикладном искусстве Византии занимали изделия из резной кости, дерева и камня. В этих произведениях долгое время сохранялись позднеантичные традиции, мифологические сюжеты соседствовали с библейскими. Диптихи и ларцы из слоновой кости, украшения из резного рога были очень популярны в Византии. С XII в. в их стилистике наблюдаются восточные влияния, в светских произведениях византийских мастеров появляются образы фантастических животных, сцены звериного гона, геральдические звери. В это время ощущается синтез позднеантичного, христианского и мусульманского искусства. В светском придворном прикладном искусстве XI-XII вв. преобладают триумфальные сюжеты императорского цикла: военные победы василевсов, их охоты и рыцарские развлечения, подвиги и приключения героев эпоса, в частности Дигениса Акрита, состязания на ипподроме. Многие из них, по-видимому, воспроизводят ныне утраченные стенные росписи императорских дворцов.

В византийском обществе имели большое распространение предметы глиптики - резьбы по твердым драгоценным и полудрагоценным камням. Геммы и камеи, ожерелья из них, драгоценные панагии и церковная утварь со вставленными великолепными геммами составляли гордость византийских мастеров. Они отличались искусной отделкой, тщательной полировкой, редкостными сочетаниями самоцветов, игрой света; высокий округлый рельеф сочетался с графической прорисовкой лиц и одежд. Византийская глиптика очень высоко ценилась во всех странах, ее изделия развозились по всему миру, Сейчас они хранятся во многих музеях Европы и Америки. И в косторезном, и камнерезном деле, разумеется, создавались поделки для широких народных масс; стеатитовые иконки, амулеты, броши, которым иногда приписывали магическое значение.

Народные течения в прикладном искусстве Византии в наибольшей степени проявлялись в керамическом художественном ремесле, в красочной глазурованной и поливной керамике Константинополя, Афин, Коринфа, Херсонеса. Керамика во многом отражала вкусы средних слоев населения Византии - горожан, провинциальных землевладельцев, воинов-стратиотов. Очень популярны были сюжеты греческого эпоса, воинских и любовных песен, сказочные образы зверей и птиц. На поливных блюдах встречались сцены единоборства Дигениса Акрита со льном, драконом, его любовных похождений. Керамические сосуды и блюда украшались геральдическими животными по сторонам древа жизни, грифонами, сиренами и кентаврами, стилизованными растениями, что опять-таки указывает на стилистические и сюжетные связи с искусством Востока. Изображения сильных и свирепых хищников в аристократическом искусстве эпохи Комнинов и Ангелов все больше становились геральдическими эмблемами власти, знаками сословного отличия знати, особенно провинциальной. В массовой керамике, чрезвычайно распространенной в Византии, отражались народные вкусы, преобладают орнаментальные узоры и «звериные» мотивы.

Византия прочно сохраняла традиции производства стекла, унаследованные от позднеантичной эпохи. Из стекла изготовляли лампы, лампады, чаши, рюмки, кувшины, ритоны, потиры. В изобилии производились стеклянные украшения, бусы и браслеты разных цветов и форм, перстни и подвески. Преобладала эстетика чистых форм с применением красочной цветовой гаммы. Лишь роскошная посуда аристократии украшалась сложным декором в технике глубокой резьбы. Любимыми цветами для этой посуды был насыщенный синий в сочетании с золотом, фиолетовый и светло-пурпурный, украшенный тонким узором, яркий изумрудный в сочетании с серебром. Византийское стекло распространялось по всей Европе. Изделия византийских стеклоделов встречались на Руси, в Болгарии, Польше, Прибалтике, Венгрии, в Крыму, на Кавказе и в других странах и регионах средневекового мира.

В Византийской империи традиционным было изго товление дорогих - златотканых с узорами, парчевых, шелковых и шерстяных - тканей, Константинополь по-прежнему славился производством драгоценных тканей для одежд императора и придворных, облачений высшего духовенства, для декоративного убранства дворцов и храмов. Красочными тканями украшали главные улицы столицы во время праздничных процессий. Многоцветные ткани отличались гармоничным подбором цветов - на темно-зеленом фоне вышивался или ткался желтый орнамент, па пурпурном поле применялся рисунок желто-белого или сине-черного тонов. Огромной известностью пользовались тяжелые шелка, затканные изображениями геральдических зверей и птиц, изображениями святых в овальных клеймах, орнаментальными узорами, символом креста. Орнаментальное искусство Востока (Ирана, Индии, Китая) оказало на художественное оформление тканей большое влияние. Вместе с тем восточные мотивы обязательно соединялись с христианскими символами. Шелк, окрашенный в пурпур, как известно, был привилегией императора и высших чинов знати. Шедевры византийского златотканого искусства были лучшими дарами иноземным правителям, вывозились во многие страны. Существовала государственная монополия на производство драгоценных тканей, их изготовлением занимались также привилегированные цехи. В XI-XII вв., кроме Константинополя, крупными центрами шелкоткачества становятся Коринф, Спарта, Фессалоника.

Прикладное искусство Византии, подарившее миру столько прекрасных шедевров, отражало вкусы, эстетические представления и интересы различных социальных слоев византийского общества. В своей основе оно было более тесно связано с народной культурой, зачастую питалось образами и представлениями, порожденными социальной психологией широких кругов населения империи. Вместе с тем оно одновременно подчинялось общим мировоззренческим установкам и художественным канонам, господствующим в византийском обществе. Ремесленники, естественно, должны были считаться со вкусами знатных заказчиков, императорского дворца, церкви. И все же прикладное искусство смелее отходило от тематических и стилистических штампов, черпая новые им пульсы из народного общественного сознания, из творчества народных масс.

Итак, в X—XII вв. в искусстве Византии сложилась классически стройная художественная система, устойчивый иконографический канон спиритуалистических образов, стабильная иерархия основных духовных ценностей. Благодаря своей универсальности византийское искусство приобрело некий надэтнический характер, впитав культуру многих народов. Это послужило основой его широкой экспансии в различные страны. Византийское искусство стало непререкаемым эталоном для искусства православного мира - грузинского, сербского, болгарского, русского. К нему обращались художники латинского Запада и мусульманского Востока.

XI-XII века -период особенно интенсивного воздействия византийского искусства на художественное творчество других стран и народов. Влияние византийского искусства прослеживается в Италии и на о-ве Сицилия, в Болгарии, Сербии, на Руси, на Кавказе и ряде других областей. Разумеется, византийское искусство в этих регионах само испытывает воздействие местных художественных школ. Подробное рассмотрение этих связей, разумеется, дело специалистов, здесь мы упомянем лишь некоторые, наиболее выдающиеся памятники, где с особой силой проявляется воздействие высокого искусства Константинополя, Фессалоники или Афона.

В XI-XII вв. византийское искусство широко проникает в Италию. Интенсивные экономические, политические и культурные связи Византии и Италии открывают дорогу этим контактам в сфере художественного творчества. Но необходимо отметить, что именно в Италии влияние на византийских мастеров местного итальянского искусства, локальных традиций оказалось особенно заметным. Оно способствовало росту реалистических тенденций, постепенному смягчению абстрактных византийских образов. В XI-XII вв. о-в Сицилия был одним из главных форпостов распространения культурного влияния Византии на Запад и Запада на Византию. Этот цветущий остров - поистине чудесный музей памятников не только античного, но и византийского искусства, которое здесь причудливо сочеталось с искусством арабов и норманнов.

Самым выдающимся памятником византийской архитектуры и живописи на Сицилии является собор в Чефалу (XII в.). Он находится в небольшом древнем городке, расположенном в необыкновенно живописной местности - на берегу моря, у подножия гигантской скалистой горы, имеющей форму головы. В городе сохранились памятники античного и средневекового времени. Среди средневековых построек выделяются кафедральный собор в норманнском стиле и квадратной формы монастырь, напоминающий крепость. Большую известность собору в Чефалу принесли мозаики интерьера - произведение поистине высокого искусства, имеющего мало равных в средневековом мире. Это прежде всего мозаики апсиды - творение греческих мастеров в классическом византийском стиле эпохи расцвета. Над мозаичным ансамблем господствует огромная фигура Пантократора, расположенная не в куполе, а в конце апсиды. Пантократор предстает могучим, всевидящим и мудрым властелином мара. Его лицо необычайной красоты задумчиво, немного печально, он познал всю глубину страданий людей и широким жестом рук благословляет и как бы обнимает все человечество. Ниже мощной фигуры Пантократора в апсиде расположена Богоматерь в позе Оранты (Молящейся) со сферой в руках, в окружении четырех ангелов, а еще ниже - два ряда мозаик с изображениями апостолов. Мозаики собора в Чефалу - великолепный образец благородной красоты и кристальной ясности неоклассического искусства Византии в эпоху его подъема. Восходящая к эллинистическим традициям правильность пропорций и точность рисунка, свободные движения фигур, изящные драпировки одежд, тончайшая прорисовка одухотворенных лиц, теплая колористическая гамма с преобладанием светло-коричневых, желтых, оливковых и синих тонов в сочетании с золотым фоном - все вместе создает чарующее впечатление и ставит этот грандиозный мозаический ансамбль в один ряд с лучшими творениями византийских мастеров столичной школы.

Большой известностью пользуются прекрасные памятники XI-XII вв. Палермо и Монреале, которые носят черты художественного синтеза трех культур - византийской, романской и арабской. Особенно наглядно соединение этих трех художественных стилей просматривается в церкви св. Иоанна в Палермо (около 1132 г.). Внешний вид церкви представляет поразительное соединение норманнского стиля с мусульманским: церковь романской архитектуры увенчивают пять небольших куполов розового цвета, характерных для арабских мечетей. Позади церкви находится небольшой монастырь с внутренним двориком, украшенным роскошной растительностью. В церкви сохранились остатки мозаик византийского происхождения. Другой памятник XII в. в Палермо - это церковь Санта Мария дель Аммиральо, известная ныне под названием Марторана. Церковь построена между 1143-1151 гг. по инициативе норманнского короля Рожера II в честь побед адмирала Георгия Антиохийца над арабами. Небольшой купольный храм украшен мозаиками, созданными совместно византийскими и местными мастерами. В нарфике находятся две исторически важные иконотворские композиции - на одной из них изображен адмирал Георгий Антиохиец перед Богоматерью, на другой - Рожер II, коронуемый Христом. Мозаики носят декоративный характер, вся церковь выглядит очень нарядно, красивый теплый колорит мозаик, яркие цвета, обилие золота создают впечатление пышности. В изображениях доминирует, однако, сухая, абстрактная линия, основной элемент византийского стиля XII в.

Многогранный и плодотворный синтез трех культур с особой силой проявляется во дворце норманнских королей. Это монументальное здание, неоднократно перестраивавшееся, включает такие прекрасные по внутреннему декору памятники, как зал Рожера II и жемчужина дворца - Палатинская капелла. Среди многих роскошных палат дворца зал Рожера II поражает своей элегантностью и гармоничной красотой. Все его стены украшены византийскими мозаиками, подлинными шедеврами светского искусства Византии. Если вспомнить, что памятников светской живописи Византии сохранилось очень мало, то мозаики зала Рожера II приобретают осот бую ценность. Мозаики, законченные около 1170 г., украшали верхнюю часть стен и потолок зала, низ стен декорирован великолепным светлым мрамором, отделан тонкими, изящными колоннами византийского стиля. Зал предназначался для интимных придворных приемов короля, и мозаики должны были воспроизводить сцены охоты и отдыха в некоем воображаемом парке наподобие парадиза. Эти мозаики показывают тесные связи византийского светского искусства Сицилии с культурой исламского Востока. В фантастическом парке-парадизе изображены стилизованные деревья, возле которых в строго геральдических позах стоят львы, кентавры, гепарды, павлины. Все они символизируют определенные достоинства и добродетели - мужество, храбрость, верность и другие рыцарственные качества, особенно ценившиеся в среде аристократии XII в. Мирные олени и лани соседствуют с красивыми белыми птицами - лебедями, цаплями, гусями.

Потолок и стены, как ковром, покрыты причудливыми переплетениями богатого орнамента. Геральдический характер композиций и обилие орнаментальных узоров явно заимствованы из арабского искусства. Яркие, сочные тона, изысканные сочетания зеленого, белого и светло-коричневого, обилие золота придают залу Рожера II красочную парадность, рождают светлое, радостное мироощущение. С мозаиками зала Рожера II перекликается декор дворца Зиса, построенного в Палермо норманнским королем Вильгельмом II между 1154 и 1166 гг. Здесь также присутствуют геральдические изображения стилизованных деревьев, по сторонам которых стоят лучники, павлины. Мозаики помещены в медальонах, украшенных богатым орнаментом.

Палатинская капелла, одна из достопримечательностей королевского дворца в Палермо, являет поразительное смешение норманнских, арабских и византийских художественных приемов. Сравнительно небольшая капелла, созданная по замыслу Рожера II, представляет собой базилику без купола, с плоским потолком, тремя нефами и рядами колонн. Строилась она как придворная капелла норманнских королей и высшей знати. Весь храм роскошно декорирован. Плоский, резной, деревянный потолок с нависающими сталактитами украшен темперными росписями арабского стиля. В верхней части апсиды по мещено изображение Паптократора в медальоне с греческими надписями в окружении ангелов. В апсиде и центральном нефе развертываются библейские и евангельские сцены. Эта часть мозаик выполнена греческими художниками, мозаики боковых нефов созданы местными мастерами и имеют латинские надписи. В византийских, мозаиках, составляющих единый ансамбль, господствует сухая, абстрактная линия, складки одеяний, скрывая тело, образуют почти орнаментальные узоры. Иными предстают мозаики боковых нефов: фигуры здесь становятся более подвижными, появляется экспрессия, выражение сильных душевных чувств, любезных культуре латинского Запада. Вместе с тем стилизованный пейзаж с изображением деревьев в геральдическом духе заимствован из художественного творчества ислама. В целом богатый декор Палатинской капеллы, рассчитанный на придворные вкусы той эпохи, несколько эклектичен, перегружен деталями, причудливой орнаментикой, обилием золота. В сокровищнице капеллы находится уникальный архив драгоценных греческих, латинских и арабских манускриптов. Пурпурный пергаменный кодекс с золотыми буквами, датированный 1140 г., содержит акт об основании Палатинской капеллы.

Недалеко от Палермо, в небольшом городке, на высокой горе расположен грандиозный комплекс культовых зданий, называемый Монреале. В центре возвышается кафедральный собор Успения Богоматери, построенный при норманнском короле Вильгельме II (1174—1189) и прекрасно сохранившийся до наших дней. Фасад представляет собой огромный портик с тремя арками, широкой балюстрадой и двумя квадратными башнями; бронзовые двери с рельефными изображениями библейских сцен выполнены художником Бонанно Пизано в 1186 г. Интерьер собора представляет величественное зрелище. Все огромное пространство собора украшено живописью, мозаики и фрески покрывают стены.

Среди многочисленных, несколько эклектичных мозаик Монреале привлекают внимание ктиторские изображения: с правой стороны король Вильгельм II подносит Богоматери модель собора, с левой - его коронует Христос; а также библейские сцены - сотворение мира, создание Адама и Евы, их грехопадение и изгнание из рая, построение Вавилонской башни, всемирный потоп, убийство Каином Авеля. Эти мозаики носят черты примитивизма, они порою наивны, но вместе с тем похожи на жанровые сценки, пейзаж становится более реальным, появляются элементы перспективы. Меняется обычная иконография - место бога Саваофа занимает Христос. В евангельском цикле, включающем сцены из жизни Христа и Марии, покровительницы собора, пробиваются некоторые реалистические черты, движения персонажей приобретают естественность и порывистость, отражают сильные эмоции, страстную борьбу. Созданные совместными усилиями византийских и сицилийских мастеров, они - плод синтеза культур Византии и Запада. Абстрактные византийские художественные формы постепенно начинают растворяться в западной, латинской, более реалистической культуре.

Рядом с кафедральным собором Монреале расположен небольшой монастырь XII в. Жемчужиной монастырского ансамбля является квадратный внутренний дворик, окруженный редкой красоты аркадами и множеством колонн. Колонны с изящными резными капителями отделаны мозаиками и скульптурами, в чем сказывается явное влияние романского стиля. В углу дворика находится чудесный небольшой фонтан в арабском стиле - точная копия фонтана в Альгамбре. В центре фонтана стоит колонна с причудливыми орнаментальными переплетениями, увенчанная резным полукруглым павершием с изображениями фантастических зверей и чудовищ и украшенным узором из листьев аканфа. Аркада, окружающая со всех сторон фонтан, образует над ним как бы павильон, все колонны которого декорированы арабским орнаментом. Поэтичный и вместе с тем нарядно-узорчатый ансамбль внутреннего дворика монастыря Монреале, сохраняя романскую основу, стилистически очень близок к искусству испанских арабов и показывает интенсивное развитие художественных связей Сицилии (впрочем, как и Византии) с культурой Кордовского халифата.

Другим форпостом распространения византийской культуры на Западе были Венеция и окружающие ее города. По мере роста богатства и политического влияния Венеции укреплялись ее связи с Восточным Средиземноморьем, происходило более тесное сближение царицы Адриатики с Константинополем. Именно к столичным византийским образцам обратились венецианские дожи, приступив к постройке кафедрального собора св. Марка в Венеции. Собор был построен византийскими мастерами по образцу Константинопольского храма 12 Апостолов. Первоначально это был крестово-купольный храм с удлиненным крестом, перекрытый пятью большими куполами. Он неоднократно перестраивался, в XIII в. к нему был пристроен готический фасад, на верхней террасе которого были установлены знаменитые кони Лисиппа, вывезенные венецианцами из Константинополя после разгрома города крестоносцами в 1204 г. Этот фасад сильно изменил внешний вид собора, заменив его первоначальные визан тийские архитектурные формы. Как внешний облик собора, так и его внутреннее убранство чрезвычайно эклек тичны, носят на себе печать эпигонства и смешения стилей. Роскошный декор, пышность и торжественность интерьера все же лишены единства замысла и величавой простоты поистине высокого искусства. Собор Сан-Марко не идет ни в какое сравнение с высочайшим благородством Софии Константинопольской или других прославлен ных византийских храмов.

Внутреннее убранство собора создавалось в течение столетий и насчитывает несколько слоев декора. Особенно интенсивное украшение собора происходило в последней четверти XII - начале XIII в. Многочисленные мозаики создавались как византийцами, так и латинскими маетерами адриатической школы. В результате получился причудливый синтез византийских и романских элементов, причем латинское влияние порою преобладает. Иконография собора чрезвычайно запутана, в огромном числе мозаик и фресок, часто подновленных, трудно проследить единую композицию. Среди массы росписей как в главном нефе, так и в боковых приделах и особенно на хорах утеряна путеводная нить строгого композиционного построения. Декор пяти огромных куполов включает, помимо обычных в византийской иконографии сюжетов: Пантократора, вознесения Христа, сошествия Св. Духа на апостолов, еще и два дополнительных сюжета - сотворение мира и историю св. Марка. Оба они были павеяны интересами и вкусами Запада. С сюжетом сотворения мира мы уже встречались в соборе Монреале. Особое же внимание венецианцев к патрону собора и самой Адриатической республики к апостолу Марку вполне естественно.

Среди множества мозаик и фресок разного времени в соборе Сан-Марко, разумеется, встречаются произведения высокой художественной ценности, но нередки и весьма посредственные, эпигонские, написанные малоодаренными мастерами. С точки зрения византийского искусства самые лучшие мозаики расположены в центральной апсиде. Их выполняли, видимо, коллеги греческих мастеров, жившие в Венеции. В целом живописный декор Сан-Марко представляет собой романский вариант византийского искусства, однако не высшего класса. Адриатическая школа живописи была гораздо более романизирована, чем современная ей школа латинского искусства в Сицилии, где больше ощущается воздействие художественных представлений Византии и ислама.

Из других памятников византийского круга в Италии следует упомянуть мозаики апсиды собора в Триесте (XI-XII вв.) с латинскими надписями и особенно собор в Торчелло (XII в.). Построенный западными мастерами, он был украшен мозаиками, созданными византийскими художниками. Здесь мы встречаем произведения высокого качества, отразившие лучшие черты византийского классического стиля. Это прежде всего мозаики главной апсиды собора. В ее конхе на золотом сияющем фоне стоит одинокая фигура Богоматери с младенцем на руках в позе Одигитрии (Путеводителышцы). Удлиненные пропорции ее стройной, устремленной ввысь фигуры, окутанной синим плащом, создают впечатление бестелесности и воздушности. Она как бы парит над всем пространством храма. В нижней части апсиды ряды апостолов и святых в белых одеждах прекрасно гармонируют с главной фигурой Богоматери, составляя ее свиту. Рядом с главной апсидой на арках храма находится композиция Благовещения, также связанная с прославлением Марии. Латинские надписи показывают вкусы создателей храма и воздействие западной культуры. С византийскими мозаиками центральной апсиды полностью контрастирует грандиозная многофигурная сцена Страшного суда на западной стене собора, по видимому выполненная западными мастерами. Огромное панно во всю стену перегружено мелкими фигурами, большей частью в смятенных позах, изо бражающих ужас грешников перед адскими муками или смирение праведников; смакование адских мучений, обилие символов смерти, изображения сатанинских сил и чу довищ, пожирающих грешников,- все это характерно для западной иконографии Страшного суда. В целом мозаики Торчелло - еще один шаг к дальнейшей романизации византийских художественных форм в Италии.

Усиление культурных и политических контактов Византии с Западом в правление Комнинов привело к более широкому проникновению византийских влияний прежде всего в Италию. Именно со второй половины XII в. западные мастера обращаются к византийскому искусству как к образцовой системе правильных пропорций, к замене тяжеловесных форм более изящными и легкими, к высокой одухотворенности творений византийского художественного стиля. С этого времени византийское влияние проникает в витражи Франции, в английскую миниатюру и в монастыри Германии. Значение Византии как хранительницы великих традиций эллинистического искусства, которое противостояло безудержной фантастике романского художественного творчества, теперь было понято и отчасти принято Западом.

Подводя итоги развитию византийской культуры в XI-XII вв., мы можем отметить некоторые важные новые черты художественного творчества Византии той эпохи. Безусловно, культура Византийской империи в это время еще оставалась средневековой, традиционной, во многом каноничной. Но в художественной жизни общества, несмотря на силу традиции, начинают пробивать себе дорогу некоторые, пусть еще слабые, предренессансные явления. Они сказываются не только и не столько в возрождении интереса к античности, который в Византии никогда не умирал, но в появлении ростков свободомыслия и рационализма, в усилении борьбы различных общественных группировок в сфере культуры, в росте социального недовольства, политического протеста. В литературе обнаруживаются тенденции к демократизации языка и сюжета, к индивидуализации авторского лица, к проявлению авторской позиции, в ней зарождается критическое отношение к аскетическому монашескому идеалу и про скальзывают религиозные сомнения. Литературная жизнь становится более интенсивной, возникают литературные кружки. Значительного расцвета достигает в этот период и византийское искусство. Несмотря на его каноничность и унификацию эстетических ценностей, и в нем проби ваются ростки новых предренессансных веяний, нашедших дальнейшее развитие в византийском искусстве эпохи Палеологов.

Глава IV. Латинское завоевание Византии.

Искусство Никейской империи, Латинской империи, Эпирского царства, Трапезунда. (XIII в.)

Захват Константинополя крестоносцами в 1204 г. привел к распаду Византийской империи. По словам  писателя XIV в. Никифора Григоры, держава ромеев, подобно судну, подхваченному злыми ветрами и волнами, раскололась на множество мелких частей. Но постепенно в этом хаосе феодальных княжеств выделились три центра греческой государственности: Нпкейская империя в северо-западном углу Малой Азии, Эпирское царство на Балканах и Трапезундская империя на земле древнего Понта, на южном берегу Черного моря. Латинянам так и не удалось завоевать всю территорию Византийского государства, и в течение кратковременного существования Латинской империи (1204—1261) они вели постоянную борьбу с греками и болгарами.

Подъем эллинской культуры в Никейской империи нашел отражение и в художественном творчестве - в интенсивном строительстве дворцов и храмов, в расцвете архитектуры, живописи, книжной миниатюры и прикладного искусства. Отстраиваются города, жилые дома и храмы, реставрируются крепостные стены Никеи. Резиденцией императоров становится Нимфей, где был построен великолепный четырехэтажный императорский дворец, похожий на Влахернский дворец Мануила Комнина в Константиотшоле. В Никое уже имелось множество церквей и монастырей и среди них гордость никейцев - храм св. Софии, в котором заседали I и VII Вселенские соборы. Теперь эти храмы вновь украшаются и реставрируются. К ним присоединяются новые храмы в честь Антония Великого, св. Трифона и др. Вся империя покрывается монастырями (Сасандрский около Магнесии, Иоанна Крестптеля в Пруссе и др.). В архитектуре Ни-кейской империи наблюдается сочетание элементов византийского столичного стиля с местными традициями малоазийского зодчества. В живописи Никеи XIII в., в книжной миниатюре также сохраняются принципы византийского искусства, подвергшегося, впрочем, сильному влиянию местных художественных школ.

Расцвет эллинской культуры Никеи, как и само существование Никейской империи, был недолговечным. В отвоеванный у латинян Константинополь ко двору Палеологов потянулась никейская феодальная знать и высшее духовенство, туда переехали и многие деятели науки и искусства. В восстановленной Византийской империи Никея играла скромную роль, и сравнительно скоро она стала жертвой турецкого завоевания. Однако след, оставленный культурой Никеи в общем потоке развития греческой цивилизации, был, бесспорно, заметным. Здесь были во многом заложены основы будущего поздневизантийского гуманизма, укрепилась греческая народность и эллинское самосознание, возродился подлинный живой интерес к античности. Феодор Метохит, византийский мыслитель XIV в., в энкомии городу Никее сравнивает ее с бережливой матерью, заботливо сохранившей в трудные времена иноземных нашествий и междоусобиц добрые семена будущего культурного Возрождения.

О культурном развитии другого греческого государства - Эпирского царства на Балканах мы знаем сравнительно мало. Значение Эпира определялось его ролью связующего звена между культурой Западной и Юго-Восточной Европы. Как и Никея, он стал прибежищем многих просвещенных людей, покинувших Афины и Константинополь после их захвата крестоносцами в 1204 г., что способствовало оживлению и расцвету культурной жизни в этой некогда отдаленной части Византийской империи. С первых же десятилетий возникновения нового государства широко развернулась строительная и художественная деятельность. Своего апогея она достигла в конце XIII в. С первой половины XII в. много строится и перестраивается церквей в Арте, столице Эпира, и близнее. Здесь преобладают постройки традиционного византийского стиля, как крестово-купольные (храм Николая Родиаса в Арте и красная церковь около столицы), так и базиликальные (храм Влахернского монастыря, церковь Панагия Вриони в окрестностях Арты). Здесь господствует традиционализм, некоторый застой архитектурной мысли.

Обращение к прошлому Византийской империи, к классическим формам ее культуры в Эпире, как и в Никее, было связано также с ростом эллинского самосознания, с ностальгией по былому величию византийской цивилизации и с надеждой на ее возрождение в будущем. Но рядом рос и развивался местный, «народный» стиль зодчества Эпира. Он представлял собой несколько вариантов упрощенных по конструкции и уменьшенных по размеру церквей, отвечающих потребностям сельских поселений и возможностям местных мастеров. Церковное здание обычно являло собой однонефную сводчатую базилику. Стены были сложены из грубых кусков камня. Интерьер становится простым, незамысловатым. Постройки этого типа, прекрасно сочетающиеся с ландшафтом, были распространены повсеместно в сельских местностях. Следует отметить, что на основе этого стиля в Эпире в первой половине XIII в. возникает новый вариант церковной постройки, так называемый тип «ставропистегос» (крестовопокрытый), представляющий собой обычную крестово-купольную в плане постройку, но без купола. Первым памятником этого типа является трехнефная сводчатая церковь Като Панагия в Арте (между 1231— 1271 гг.).

В живописи Эпира также заметно сосуществование двух художественных направлений - классического византийского и местного, связанного с народной стихией. В преобладающий поначалу классический стиль постепенно проникают местные, несколько архаические веяния; появляются четкие, порою грубые контуры лиц, множество пробелов, сумрачные и темные тона. Народное течение было представлено довольно широко в монастырской живописи, а также в произведениях скульптуры: иконки из бронзы, каменные рельефы, резьба по дереву.

С 60-х годов XIII в. в живописи получает большое распространение прогрессивное, ренессансное течение, освободившееся от канонических норм. Но оно хронологически выходит за рамки рассматриваемого периода и принадлежит другой эпохе.

Что касается культурного развития Латинской империи и владений латинских баронов на земле Византии, то оно знаменует культурное взаимодействие греческой и западной цивилизаций. Католическая церковь прилагала большие усилия для распространения среди греков латинской культуры и католического вероучения. Уже в 1205 г. была сделана попытка основать в Константинополе католический университет. Центром распространения католицизма в Латинской империи стал монастырь св. Доминика в Константинополе, где в 1252 г. монахом Бартоломеем было составлено полемическое произведение «Против ошибок греков». Одновременно византийская культура стала оказывать влияние и на просвещенных людей, приехавших с Запада. Так, католический архиепископ Коринфа Гийом де Мэрбеке, человек широко образованный, сведущий в латинской и греческой философии, переводил на латынь Аристотеля, Гиппократа, Архимеда и Прокла. Эти переводы, по-видимому, оказали влияние на формирование философских взглядов Фомы Аквинского.

При дворе латинских императоров, князей и баронов распространялись западные обычаи и развлечения, турниры, песни трубадуров, праздники и театральные представления. Заметным явлением в культуре Латинской империи было творчество трубадуров, многие из которых были участниками IV Крестового - похода. Так, Конон де Бетюп достиг зенита своей славы именно в Константине-поле. Красноречие, поэтический дар, твердость и мужество сделали его вторым лицом в государстве после императора, в отсутствие которого он нередко управлял Константинополем. Труверами в империи были знатные рыцари Робер де Блуа, Гуго де Сен-Кантен, граф Жан де Бриен и менее знатные, такие, как Гуго де Брежиль. Все они обогатились после захвата Константинополя и, как повествует в ритмических стихах Гуго де Брежиль, из бедности погрузились в богатство, в изумруды, рубины, парчу, оказались в сказочных садах и мраморных дворцах вместе со знатными дамами и красавицами-девами.

В Константинополе после захвата его крестоносцами городское строительство почти прекратилось. Лишь некоторые здания и церкви были перестроены и украшены витражами. Крепостные стены поддерживались, но не укреплялись. Иногда на месте разрушенных зданий строились латинские церкви. Так, в 1232 г. во Влахернах свой храм построили доминиканцы. Непрочность латинской власти в Константинополе, осаждаемом с двух сторон - Болгарией и Никейской империей, а также ску дость финансов не благоприятствовали строительству. Хотя, по свидетельству сербских агиографов, в Константинополе были мастера-мраморщика и живописцы, следов их работы почти не сохранилось. Единственной росписью, отмеченной западным влиянием, являются фрески в капелле св. Франциска Ассизского в церкви Христа Аката-лептос. Это фрагменты небольшой композиции 11 сцен из жизни св. Франциска. На сохранившихся фрагментах росписи мы видим монахов во францисканских одеяниях. Цикл был создан в 50-е годы XIII в. либо западным живописцем, испытавшим византийское влияние, либо совместно группой итальянских и византийских мастеров. Предполагается, что и фрески Деисуса над одной из гробниц в церкви св. Евфимии были также созданы в период Латинской империи. До сих пор остается дискуссионным вопрос об атрибуции нескольких иллюминованных рукописей XIII в. латинскому Константинополю. Но вполне вероятно, что греческие художники работали для латинян. Так, на одной из рукописей Афинской национальной библиотеки (№ 118) имеются миниатюры с изображением евангелистов Матфея, Луки и Иоанна, которые держат в руках свитки с латинскими надписями. Высокий художественный уровень миниатюр и традиционность письма указывают на константинопольское происхождение.

Встреча и взаимное влияние Западной и Византийской культур в этот период подготовили дальнейшие их сближения в поздней Византии. Рассвет культуры Трапезундской империи относится к XIV веку. Виссарион Никейский философско-религиозный деятель того времени, уроженец Трапезунда, на всю жизнь сохранил любовь к Трапезунду, которая с особой силой проявилась в его замечательном «Похвальном слове» родному городу. Маленький литературный шедевр в изысканном стиле античных экфрасисов он одновременно проникнут теплым, порою трепетным чувством восхищения красотой города и  его архитектурных памятников, величием его 'прошлого, красочностью настоящего.

А красота Трапезунда, его дворцов и храмов, действтельно, заслуживала восхищения и высокой похвалы. В течение всей истории Трапезундской империи в столице нового государства велась широкая строительная деятельность. Стены города отстраивались и укреплялись, город украшался дворцами императоров и знати, домами богатых горожан, множеством церквей. Уже в XIII в., начали складываться специфические черты трапезундской архитектуры. Основным типом церкви стала базилика с одним куполом, чаще всего трехнефная с двумя или тремя апсидами. Купол опирался на четыре свободно стоящие опоры, причем колонны часто имели резные капители ранневизантийского типа. Именно таким был главный храм Трапезунда - св. София (1245—1255). Эта церковь должна была стать символом могущества новой империи и заменить Софию Константинопольскую.

Другим выдающимся памятником трапезундского зодчества был храм св. Евгения, патрона этого города (40-е годы XIV в.) - купольная базилика, украшенная портиками и элегантной внешней отделкой. В художественном творчестве Трапезунда наблюдается синтез греческих архитектурных и живописных форм с чертами, характерными для искусства Грузии и стран Востока. Но греческая основа трапезундской культуры явно преобладала, и поэтому культуру Трапезунда справедлпво считают одной из самобытных ветвей византийской ци вилизации.

После падения Константинополя в 1453 г. судьба Трапезундской империи была предрешена. Последние годы существования Трапезундского государства прошли в борьбе против турок. Захватив Морею и острова Эгейского моря, султан Мехмед II Фатих стал готовиться к захвату Трапезунда. Богатый город - эмпорий на. берегах Понта - был лакомым куском для завоевателя.

В августе 1461 г. Трапезунд был сдан без боя после коротких переговоров турецкого визиря с Георгием Амирутци, фактическим правителем государства. Давид Комнин, все его родные и знатные вельможи Трапезунда были пленниками отправлены в Константинополь к султану. Через два года Давид Комнин был казнен. Трапезундская империя перестала существовать.

И так, попытки введения католического вероисповедания и распространения западной культуры в Латинских империях наталкивались на постоянное упорное сопротивление как православного духовенства, так и широких слоев населения. Среди интеллигенции росли и крепли идеи эллинского патриотизма и эллинского самосознания. Но синтез западной и византийской культур в этот период состоялся.

Глава V. Поздняя Византия. (XIV-XV в.в.)

В поздней Византии серьезные изменения происходили и в сфере искусства. Даже в тяжелой обстановке грозной турецкой опасности и постоянных внутренних междоусобиц византийское искусство в XIII - первой половине XV в. продолжает свое поступательное развитие. Искусство этого периода, получившее по имени правящей династии название палеологовского, переживает временный, но блестящий расцвет. Предренессансные идеи, охватившие передовые умы византийского общества, оказали воздействие и на художественное творчество.

Единый византийский стиль обогащается новыми, чертами. Главной тенденцией нового стиля как в архитектуре, так и в живописи был постепенный отход от монументализма предшествующего времени. В зодчестве уменьшаются размеры зданий и архитектурных пропорций, дворцы и храмы приобретают камерность, аристократическую замкнутость. Декоративный ансамбль теряет былую монументальность и торжественность. Фрески вытесняют мозаики, заполняют все пространство храмов в виде фризов или изолированных сцен. Ведущую роль в живописи начинает играть икона. Второй важной особенностью нового стиля было усиление динамизма, эмоций и экспрессии. Все больше появляется многофигурных изображений, связанных четким ритмом. В палеологовском искусстве XIII-XIV вв. вырабатывается более живописный стиль, усиливается динамизм, жестикуляция фигур становится более порывистой, экспрессивной, одеяния развеваются, повороты людей делаются свободнее, ракурсы смелее. Одновременно усложняется иконография, отдельные изображения приближаются к жанровым сценам, носящим интимный, порой сентиментальный характер; человеческие фигуры сливаются с фантастическим пейзажем, мельчают, теряют свою былую монументальность и неподвижность, колористическая гамма делается мягче, светлее. Любимыми цветами художников становятся голубовато-синий и зеленовато-желтый.

Наиболее полное и совершенное воплощение новые черты византийской живописи в XIV в. получили во фресковых росписях и мозаиках церкви монастыря Хора в Константинополе (Кахрие-Джами). В настоящее время они полностью реставрированы и представляют поистине блистательный декоративный ансамбль. Отделка и перестройка храма, длившиеся с 1303 по 1320 г., были осуществлены по инициативе великого логофета Феодора Метохита. Феодор Метохит, занимавший пост первого министра Византийского государства, был, как мы видели, человеком нового склада - эрудит, меценат, поклонник и знаток античной культуры, он был представителем гуманистического течения в византийской духовной жизни. Много сил и таланта Метохит отдал украшению монастыря Хора, где собрал превосходную библиотеку из книг духовного и светского характера. На всем ансамбле Кахрие-Джами, на его мозаиках и фресках лежит отпечаток изысканного вкуса этого удивительного человека. Кахрие-Джами - сравнительно небольшой храм, отличающийся легкостью архитектурных пропорций, изяществом, интимной нарядностью. Основу декоративного убранства интерьера составляют два цикла, посвященные жизни Христа и Марии. К числу лучших мозаик Кахрие-Джами принадлежит Деисус на главной стене внутреннего нарфика. К сожалению, сохранились лишь фигуры Богоматери и Христа. Мозаики поражают высочайшим мастерством исполнения, исключительной элегантностью и благородством. Тонкие черты лиц, строгие пропорции, мягкая моделировка, нежная красочная палитра из розового, белого и зеленого цветов - все это показывает торжество нового стиля и создает впечатление единого, необычайно гармоничного целого. Значительный интерес представляет ктиторская композиция Кахрие-Джами, где перед восседающим на троне Христом стоит на коленях ктитор Феодор Метохит, поднося ему модель храма. Великий логофет изображен в парадном одеянии с высоким головным убором. В его лице передано, по-видимому, портретное сходство. Многофигурные изображения полны динамики, наблюдается отказ от фронтальности, фигуры даны в сложных ракурсах, часто повернуты друг к другу, широко применяется асимметрия в построении композиций. Эмоциональная насыщенность живописи достигается энергичными жестами, наклоном голов, выделением главных персонажей. Фигуры небольших размеров, стройны и изящны, на лицах лежит печать глубокой одухотворенности, черты лица стали мельче, выражение мягче, приветливее, человечнее. Вместо сухой линейной прорисовки применяется тонкая моделировка. Колорит мягкий, нежный, светлый, краски играют богатейшими переливами тонов. По словам В. Н. Лазарева, рядом с этой утонченной палитрой краски Джотто кажутся пестрыми и примитивными. Среди красок преобладают голубовато-синяя, фиолетовая, розовато-красная, светло-зеленая, жемчужно-серая, белая и золотая.

В 50-е годы XX в. была проведена полная реставрация всего интерьера Кахрие-Джами, при этом были открыты неизвестные ранее фрески пристройки к храму - так называемого пареклесия. Долгое время эту полуразрушенную часть храма считали трапезной, и только после реставрации было установлено, что это погребальная часовня. Фрески, покрывающие ее купол и стены, полны взволнованной экспрессии и особой силы. Многие их черты найдут позднее свое художественное завершение в живописи Феофана Грека. В целом мозаики и фрески Кахрие-Джами, безусловно, новый этап в развитии предренессансного искусства в Византии, ознаменованный свободным, живописным характером изображений, проникнутый духом чистейшего эллинизма, более глубоким проникновением в мир эмоций. В самом Константинополе с живописью Кахрие-Джами перекликаются некоторые другие произведения предренессансного искусства XIV в., например превосходные мозаики церкви Марин Паммакаристос (Фетие-Джами).

Важным центром византийской культуры в XIV - первой половине XV в. стал город Мистра, столица Мо-рейского деспотата на Пелопоннесе. Средневековый город, живописно раскинувшийся по склонам высокой горы, недалеко от древней Спарты, ныне стоит в развалинах, представляя собой единственный в своем роде музей под открытым небом. В период расцвета (в XIV - первой половине XV в.) он был украшен богатыми дворцами морейских деспотов и знати, церквами и монастырями, постройками горожан. Среди сохранившихся памятников культовой архитектуры Мистры выделяется митрополичья церковь св. Димитрия, храм монастыря Бронтохион (Афендико), посвященный Богоматери Одигитрии, и две небольшие дворцовые церкви - св. Софии и Богоматери Перивлептос (середина XIV в.). В их архитектуре соединяется старый базиликальпый тип постройки с крестово-купольным зданием. Наряду с чисто византийской архитектурой в них, правда, уже встречаются западные черты: стрельчатые арки, колокольни, скульптурные украшения. Еще большее воздействие западной готической архитектуры сказалось на внешнем облике церкви монастыря Пантанасса (XV в.), отличающейся значительным эклектизмом.

В живописи Мистры преобладают фресковые росписи, созданные в различное время и отражающие эволюцию византийского искусства XIV - первой половины XV в. Влияние столичного искусства здесь было весьма сильным. В более ранних фресках черты нового, палеологовского стиля соединяются с архаическими элементами. В росписях середины XIV в. окончательно торжествует новый предренессансный стиль, во многом близкий к живописи Кахрие-Джами. Лица персонажей выписаны сочными мазками, преобладает светлый, нежный колорит. Все фрески сложны по композиции и иконографии. В иконографии наблюдается увлечение историческими и апокрифическими сюжетами. Многофигурные сцены отличаются напряженностью, движения порывисты, подчеркивается многоплановость и пространственность композиций. Необычайно усложняются архитектурные фоны, изобилующие деталями, иногда бытового характера. Выдерживается гармоническое сочетание пропорций фигур и пейзажа, различные масштабы фигур на переднем и заднем планах создают впечатление пространственности. В отдельных росписях легкость фигур, динамизм, полетность рождают иллюзию парения. Особенно это ощущается во фресках церкви Перивлептос и Пантанассы. В этих произведениях XV в. все время нарастает драматизм, напряженность, композиции делаются еще более многофигурными, сюжеты разнообразными, возрастает их эмоциональная насыщенность. В изображении отдельных персонажей наблюдаются портретные черты, построение сцен отличается свободой и непринужденностью. Вместе с тем именно в живописных композициях XV в. появляется некоторая сухость, линейность, лица прорисовываются тонкими графическими линиями, одеяния распадаются на мелкие складки. Все эти черты были характерны для общей эволюции предренессансного стиля в Византии в сторону возврата к классическому искусству предшествующего времени. Мистра - последний очаг неоэллинизма на византийской почве - в то же время была и местом создания последней крупной школы византийской живописи, сохранившей в XIV и даже в XV в. лучшие достижения предренессансного искусства,

Поздневизантийское искусство в целом остается далеким от реализма, оно сохраняет верность спиритуалистическим традициям, человеческие фигуры, оставаясь в ретроспективе, так и не обретают объема и телесности, красочные плоскости так и не сменяются светотеневой моделировкой, а фантастические декорации фона не вытесняются интерьером. Более того, как известно, в по следние десятилетия существования Византийской империи в искусстве, как и во всей идеологической жизни, вновь полностью побеждают реакционно-мистические начала, в живописи сухость, линейная графичность берет верх над сочностью и красочностью некоторых лучших творений палеологовского Ренессанса, динамичная экспрессивность вновь сменяется неподвижностью. Блестящий взлет палеологовского Возрождения оказался кратковременным, и расцветший на почве Мистры и в Ках-рие-Джами хрупкий цветок предренессансного искусства быстро увял под холодным дыханием аскетических идей исихазма и канонизированного эстетства господствующей церкви. Византийское искусство накануне гибели империи как бы окончательно застыло в угасающем величии. Сковывающее воздействие традиционализма мешало саморазвитию византийского художественного творчества и, может быть, послужило одной из причин, не давших искусству Византии подняться до вершин западноевропейского Ренессанса. Искусство Византии как бы остановилось на пороге, так и не перейдя заветной черты, отделявшей средневековое спиритуалистическое художественное творчество от полнокровного, чувственного реалистического искусства Возрождения.

Заключение

Каков же вклад византийской цивилизации в культуру средневековья Византийская культура - это закономерный этап развития европейской и всей мировой культуры, этап, имевший свои специфические, неповторимые типологические особенности. Для их вычленения важным ориентиром могут служить такие факторы: в Византии существовала языковая и конфессиональная общность в рамках единого государственного образования (при всей многоэтничности Византийская империя имела одно главное этническое ядро - греков, в ее культурной жизни преобладал греческий язык); в Византии господствовала христианская религия в ее особой православной форме; в Византийской империи всегда сохранялась устойчивая государственность и централизованное управление; ви зантийскую культуру отличало от культуры стран Западной Европы наличие элементов восточных цивилизаций; как по своему географическому, этническому и экономическому положению Византия была своеобразным «золотым мостом» между Востоком и Западом, так и в куль турном развитии Европы она была связующим звеном между западной и восточной культурами.

При этом происходил плодотворный синтез культур Востока и Запада. На различных этапах культурного развития Византии в этом синтезе получали преобладание то восточные, то западные элементы. Так, в ранние периоды вплоть до второй половины XI в. в культуре Византийского государства, как и в его общественной жизни, доминировали восточные влияния, а начиная с правления династии Комнинов в связи с развитием интенсивных экономических и политических связей с Западом новые импульсы получило воздействие западноевропейской культуры. Культурные контакты Византии с Западной Европой, особенно с Италией, достигли своей кульминации в XIII-XV вв. Зарождение и в Византии, и в Италии предренессансных течений в культуре, постоянное ознакомление с их достижениями способствовали взаимному обогащению культур и ускорили развитие гуманизма как общеевропейского явления.

Поэтому первой типологической особенностью византийской культуры является синтез западных и восточных элементов в различных сферах материальной и духовной жизни общества. Однако в этом синтезе всегда сохранялась греко-римская основа. Античные традиции никогда не исчезали в Византии, и хотя бывали периоды их временного затухания, всякий раз они воскресали с новой силой. Средневековая христианская Византия как бы хочет, но не может сбросить с себя одежды античной культуры и все вновь и вновь обращается к этому источнику. Поэтому вторым важным типологическим отличием византийской культуры является, на наш взгляд, сохранение в Византии в значительных масштабах культурного наследия античности. Объективной исторической закономерностью, породившей эту типологическую особенность Византии, были, разумеется, основные тенденции общественного и политического развития империи. Для византийской культуры проблема культурного наследия, в частности наследия античности, как известно, играла первостепенную роль. Сила традиций, стереотипов в византийской культуре и искусстве была очень велика. Однако не следует ни преувеличивать, ни преуменьшать масштабы сохранения античного наследия в Византии. Степень устойчивости элементов античности в различных сферах культурной жизни была далеко не одинаковой. И почти всюду рождались новые идеи, складывались новые философско-богословские, политические, этические и эстетические воззрения. Не континуитет, а постоянная идейная борьба старого с новым - вот доминанта как общественной, так и культурной жизни Византии. Вместе с тем не следует забывать, что традиции античной цивилизации послужили основой развития в Византии гуманистических идей, а переданные на Запад, они во многом оплодотворили европейскую культуру эпохи Ренессанса.

Некоторые другие особенности византийской культуры были порождены существенными различиями между восточной православной и западной католической церквами. Различия эти сказывались в своеобразии философско-богословских воззрений православных теологов и философов христианского Востока, в догматике, литургике, обрядности православной церкви, в системе христианских этических и эстетических ценностей Византии.

Не меньшее воздействие на культуру Византии оказало и своеобразие государственного строя империи. Сохранение в Византии централизованной империи и сильной императорской власти оказало большое влияние на идеологию и культуру Византии. В отличие от раздробленной средневековой Европы Византийская империя сохранила государственные политические доктрины Рима и культ императора, что нашло отражение в различных сферах культурной жизни общества. Это составляет, на наш взгляд, еще одно важное типологическое отличие византийской культуры по сравнению с западноевропейской.

В Византии при все возрастающем влиянии христианства все же никогда не затухало и светское художественное творчество. Необычайный расцвет Константинополя - этого крупнейшего центра средневекового мира, превосходившего вплоть до XIII в. богатством и блеском своей цивилизации современные ему Лондон, Париж, Венецию и Флоренцию, способствовал сохранению светской городской культуры. Культ империи и императора давал импульс как развитию придворной столичной культуры, так и сближению светской и церковной идеологии. В Византии всегда жила полнокровной жизнью светская культура и образованность, связанная, с одной стороны, с византийской аристократией и городской интеллигенцией, а с другой - черпавшая могучие импульсы из народной культуры.

Византийская цивилизация оказала глубокое и устойчивое воздействие на развитие культур многих стран средневековой Европы. Ареал распространения влияния византийской культуры был весьма обширен: Сицилия, Южная Италия, Далмация, государства Балканского полуострова, Древняя Русь, народы Закавказья, Северного Кавказа и Крыма - все они в той или иной степени со прикасались с византийской образованностью. Наиболее интенсивно Византийское культурное влияние, естественно сказывалось в странах, где утвердилось православие, связанное прочными нитями с Константинопольской церковью.

Византийское влияние сказывалось в области религии и философии, общественной мысли и космологии, письменности и образования, политических идей и права, оно проникало во все сферы искусства - в литературу и зодчество, живопись и музыку. Через Византию античное и эллинистическое культурное наследие, духовные ценности, созданные не только в самой Греции, но и в Египте и Сирии, Палестине и Италии, передавались другим народам. Влияние византийской культуры в средние века во многом являлось продолжением распространения тысячелетних культурных традиций греко-римского и восточно-эллинистического мира в страны Юго-Восточной и Восточной  Европы. Восприятие  элементов византийской цивилизации в Болгарии и Сербии, Грузии и Армении, в Древней Руси способствовало дальнейшему прогрессивному развитию их культур. Со стороны правящих классов перечисленных стран это было обращением к самым высоким образцам, наиболее изысканным духовным ценностям, созданным средневековой Европой. Как правило, степень эффективности проникновения византийского влияния зависела не только от активности Византийского государства и православной церкви, но и от уровня развития дохристианской народной культуры. Чем выше был  уровень самобытной местной культуры, чем более прочно сохранились в ней локальные традиции и элементы народного творчества, тем ограниченнее было воздействие византийской цивилизации. Еще важнее то, что перенесенные на чужеземную почву иноязычных местных культур духовные ценности, созданные Византией, как  правило, подвергались здесь глубокой трансформации, начинали как бы новую жизнь, приобретали совсем иные черты под воздействием национальных творческих начал. Итак, культуре Византии по праву принадлежит видное место в развитии Европы. Культурное влияние Византии, как известно, пережило саму империю. Поэто му  византийская цивилизация вызывает живой интерес у людей современной эпохи.

В период интенсивного развития феодализма происходит серьезная перестройка социально-экономической структуры и внутренней организации византийского города. Общая феодализация общественного строя империи оказывает все большее влияние на города, которые приобретают черты, характерные для городов средневекового типа. Византийский город X в., по данным «Книги Эпарха» - устава константинопольских ремесленных и торговых корпораций, был во многом уже новым, средневековым городом, хотя и сохранял еще некоторые античные традиции. Основной фигурой в городском ре месленном производстве уже становится свободный ремесленник, владелец небольшой мастерской — эргастирия. В ней работал и сам хозяин — мастер и два-три по мощника: наемный работник—мистий. ученик, раб. В особо престижных и доходных ремеслах, например в изготовлении дорогих шелковых тканей, имелись торгов цы-посредники по закупке шелка-сырца и сбыту драго ценных товаров. Большинство ремесленников Константи нополя и, быть может, других крупных городов были объединены по профессиям в торгово-ремесленные корпо рации. Эти корпорации пользовались монополией в своей отрасли производства и рядом привилегий. Наряду с эргастпрпями свободных ремесленников в Константинополе и других местах имелись многочисленные государствен ные мастерские по производству предметов роскоши, оружия, монетный двор, императорские гинекеи, где вы рабатывались драгоценные пурпурные шелковые ткани. В государственных мастерских работали преимуществен но рабы и лица, осужденные за какие-либо преступле ния. Торгово-ремесленные корпорации были обеспечены защитой и покровительством государства, но одновремен но подчинялись строгому контролю эпарха города.

Всеобъемлющая государственная регламентация го родского ремесла и торговли, столь характерная именно для средневековой Византии, имела свои позитивные и негативные стороны. Покровительство торгово-ремеслен-ным корпорациям со стороны государства стимулировало временный расцвет городского ремесла. Государственная поддержка обеспечивала торговую монополию и защиту ремесленных корпораций от конкуренции внецехового ре месла, обилие заказов императорского двора, армии, константинопольской знати, безопасность на дорогах и в городах империи. Вместе с тем она связывала инициати ву ремесленников в отношении введения технических новшеств. Формы и методы государственной регламента ции и внутренняя организация корпораций зафиксирова ны в «Книге Эпарха».

В X—XI вв. продолжалось поступательпое развитие экономики византийских городов. Изобретение греческо го огня — зажигательной смеси, дающей негасимое во дой пламя, и косого паруса обеспечивало морские успе хи империи, а расцвет строительной техники, достиже ния точных и естественных наук, особенно математики, астрономии и медицины, помогали Византии обогнать в своем развитии многие государства Востока и Запада. Византийское мореходство и торговля, несмотря на кон куренцию арабов и норманнов, все еще продолжали играть главенствующую роль в бассейне Средиземно морья, а византийская золотая монета (номисма или со-лид) высоко котировалась на всех рынках от Евфрата до Гибралтара. Организация византийской морской тор говли, морские законы и техника мореплавания визан тийцев служили объектом заимствования и подражания в странах Юго-Восточной и Западной Европы.

Огромную роль в общественной жизни Византии и в эту эпоху продолжал играть Константинополь. Этот го род всегда являл собой картину поразительных социаль ных контрастов. Город изнеженной праздности и неуто мимого труда, средоточие неограниченной власти и арена социальных битв, резиденция императоров, вель мож, бюрократии и пристанище пестрой городской тол пы, центр православия и очаг античной культуры, Кон стантинополь вплоть до XII в. не терял и своего эко номического могущества, оставался центром производства предметов роскоши, средоточием транзитной торговли между Азией и Европой, поистине «золотым мостом», по выражению Маркса, между Востоком и Западом. Такое гипертрофированное развитие столицы имело позитивные и негативные последствия для экономики империи. С одной стороны, оно стимулировало развитие ремесла и торговли в столице и ее пригородах, с другой — по давляло внутренний экономический рост провинциальных городских центров византийской державы. Между Кон стантинополем и провинциальными городами никогда не утихало острое экономическое соперничество.

Новый подъем византийских городов, начавшийся в X в., достиг апогея в XI—Х1Т вв., причем охватил не только столицу — Константинополь, но и некоторые про винциальные городские центры4. Во многих городах Византии в это-, время наблюдается качественное улучше ние техники ремесленного производства в таких отрас лях, как кораблестроение, металлообработка, изготовле ние тканей, изделий из кожи, керамика. Важным следст вием экономического подъема провинциальных городов явилось упрочение внутреннего рынка в отдельных ре гионах империи. Центрами обмена становятся оживлен ные, изобилующие разнообразными товарами ярмарки, такие, как красочно описанная в анонимном диалоге XII в. «Тимарион» ярмарка в Фессалонике, ярмарки в Трапезунде и в других городах. Растет не только город ское, но и поместное ремесло, происходит постепенное втягивание деревни в рыночные связи. На ярмарку в Фессалонику съезжались купцы пз Беотпи и Пелопон неса. Италии и Финикии. Египта и Испании.

Во внешней торговле Византии в эту эпоху проис ходят существенные изменения. Несмотря на возросшую конкуренцию итальянских купцов и ремесленников, тор говая активность Византии еще не спадает, хотя меня ются характер и направление внешней торговли империи. В связи с расцветом провинциальных городов инозем ные купцы стекаются не только в Константинополь, как было раньше, но п в крупные порты империи, такие, как Фессалонпка. Смирна, Трапезунд. Оживляется тор говля с Причерноморьем, Крымом (Херсонесом). Возвы шение провинциальных центров в эту эпоху находит яркое воплощение в подъеме каменного зодчества. В европейской части империи Фессалоника, Афины, Коринф, в азиатской — Никея, Смирна, Эфес, Трапезунд интенсивно застраиваются храмами, дворцами знати, до мами богатых' горожан. Этп города становятся важными центрами образования, культуры и искусства. Рост про винциальных городов повлек за собой усиление полити ческой активности городского населения, появление го родских советов, собраний граждан, вооруженных дружин городов. Но эти пока еще робкие ростки городской са мостоятельности подавлялись центральной властью и местными феодалами.

Со второй половины XII в. в экономике городов, как и всей империи, появляются черты упадка. Они были вызваны многими причинами. Городские торгово-ремес-ленные корпорации все болезненнее ощущали государст венную регламентацию, сковывавшую их инициативу, ослаблявшую их перед лицом столь опасных конкурен тов, как торговые города-республики Италии. Итальянцы все активнее стали применять новые методы и тех нологии ремесленного производства и организации тор говли. Близорукая политика императоров из дома Ангелов (1185—1204), покровительствовавших итальян ским коммерсантам и предпринимателям, открыла дорогу предприимчивым конкурентам в империю. Расцвету го родов мешали и постоянные междоусобицы феодалов, и их активное вмешательство в дела горожан.

Коренной перелом в поступательном экономическом развитии Византии произошел в XII в. С конца этого столетия экономическое превосходство переходит, п при том окончательно, к государствам Западной Европы. И, пожалуй, решающую роль в этом сыграли различия в судьбах византийских и западноевропейских городов. Именно в конце XII в. пути общественного развития го родов Византийской империи и Западной Европы окон чательно разошлись. В Западной Европе неуклонный рост городских центров привел к кардинальным сдвигам во всей социально-экономической жизни феодального об щества, а позднее, в XIV—XV вв.,— к зарождению в наиболее передовых странах того времени — в Италии и Нидерландах — раннекапиталистических отношений. В Ви зантии же расцвет городов оказался недолговечным и не повлек за собой коренной ломки феодальной эконо мики страны.

В период развития феодализма серьезные перемены происходят в структуре государственной власти и в административном управлении империи. Несколько осла бевшая в VII в. централизация Византийского государст ва вновь упрочилась к X в. Именно в это время про исходит отчетливая кристаллизация всех форм государ ственности. Империя ныне управлялась из императорской канцелярии, а провинциальные наместники, получая жа лованье из казны, зависели от центра. Огромную роль в жизни византийского общества играл централизован ный бюрократический аппарат; государственные чинов ники объединялись в замкнутую касту, в которой царила строгая иерархия в соответствии с табелью о рангах.

'Правление императоров Македонской династии часто называют «золотым веком» византийской государствен ности. Действительно, при них оформляется пышный этикет византийского двора, строгий церемониал приема иностранных послов, упрочивается принцип легитимнос ти власти через институт соправителей. Как правило, император делал своего сына соправителем и тем самым

Список литературы

З.В. Удальцова Византийская культура. М. 1988 г.;

В.Д. Лихачева Искусство Византии IV-XV в.в. Л. 1981 г.;

В.Н. Лазарев История Византийской живописи. М. 1986 г.;

В.П. Даркевич Путями средневековых мастеров. М. 1972 г.;

История Византии. Том II. М. 1967 г.;

Л.А. Фрейберг Античность и Визайтия. М. 1975 г.