Проведение сравнения различий православного и протестантского взгляда на вопрос Таинств вряд ли возможно только лишь путем простого количественного сопоставления тех священнодействий, которые в Православии и Протестантизме считаются (или не считаются) Таинствами.
Во-первых, потому что в отличие от Православия мировой Протестантизм представлен огромным количеством конфессий, сект, общин, существенно разнящихся по вероучению (что удивительно, так как формально Протестантизм основывается исключительно на Библии).
Во-вторых, такое сопоставление без поиска ответа на вопрос "почему вышло так, а не иначе?" рано или поздно привело бы к заведомо неверным выводам, как то: "Все религии – одинаково хороши", "не все ли равно, как верить?", "Разница лишь в обрядах" и т.п.
Ответ же на этот вопрос кроется в истории, точнее, в разнице исторических путей Западного и Восточного христианства:
"Основное различие между Западным и Восточным христианством было заложено ещё в античности. Мир восточного Средиземноморья, и прежде всего мир эллинов, был более склонен к философии и мистике. Гений римлян проявлял себя не столько в философии или в религии, сколько в государственном управлении, праве, в военном деле. Рим не родил ни одного крупного самостоятельного философа… Но Рим дал классические законы, классические образцы государственного устройства, классическую процедуру судопроизводства.
Этот юридический гений римлян вполне проявил себя и в устроении христианской жизни. Каждый человек приходит в Церковь со своими талантами (а зачастую и с предрассудками). То же можно сказать и о целых культурах. Рим, приняв христианство, нашел способ по-своему, юридически истолковать его"[1,стр.50].
Так в Западном христианстве появилась "юридическая теория искупления", ставшая впоследствии господствующей сначала в Католичестве, а позже – в Протестантизме. Суть её в том, что грех первых людей – это некое преступление установленного Богом порядка, и как следствие, оскорбление Его Божественного величия. Причем масштабы виновности человека прямо пропорциональны тому положению, которое занимает потерпевшая сторона (что вполне соответствует архаичному и средневековому мышлению). А так как Бог – существо высочайшее, то и компенсация за материальный (яблоко – 1 шт.) и моральный ущерб настолько велика, что всё человечество, вместе взятое, не смогла бы её выплатить, какие бы жертвы оно ни приносило. Поэтому Сам Бог в Лице Своего Сына решился принести безмерный выкуп, дабы Справедливость (Его же собственная, над ним же, как это ни странно, довлеющая!) была наконец-таки удовлетворена.
Эта теория имеет множество слабых мест, которые делают её несостоятельной. Но в данный момент интерес представляют два вопроса, необходимость постановки которых логически вытекают из "юридической теории":
1. Должен ли человек, кроме простого осознания факта, что за него долг уже уплачен, что-нибудь реально сделатьдля своего личного спасения (т.е. имеет ли смысл вопрос " … что мне делать, чтобы наследовать Жизнь Вечную?"(Мф,19:16; Мк,10:17; Лк,18:18).
2. Нужно ли еще какое-нибудь промыслительное действие Бога в мире людей, когда дело Искупления свершилось еще на Голгофе? (И если да, то должна ли это действие Благодати реально усвоена спасаемым?)
Протестантизм на оба эти вопроса ответил вполне адекватно своему пониманию Спасения – "Нет!". И действительно, человек как был грешником, так им и остался, но после Крестной жертвы Христа изменилось отношение Бога к этой греховности, и отныне нет никаких препятствий для восстановления разорванных по вине Адама дружеских и добрососедских отношений между Богом и человеком. Человеку же со своей стороны достаточно признать, что за него все уже сделано Иисусом Христом, почаще об этом вспоминать и почаще говорить: "Спасибо, Тебе, Господи за то, что сделал вместо нас эту трудную работу!". Но для этого вряд ли нужно некое мистическое воздействие на человека – на это он и сам способен, своими силами.
В отличие от Западного Христианства, Православие рассматривает проблему греха и Искупления в терминах онтологических: "Грех в православном понимании – это не преступление или оскорбление в юридическом смысле, а прежде всего, болезнь человеческой природы, её повреждение. Поэтому спасение здесь мыслится как освобождение от болезни, исцеление и преображение"[2,стр.133].
Поэтому жертва Христа приносится не "Божественной справедливости", а делу нашего спасения: по мысли св. Григория Богослова, "…приемлет Отец (Жертву) не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе чрез Сына посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому Он оказывается во всем покорствующим"(цит. по: [3,стр.129]).
"В совершеннейшем же виде освящение состоит в том, что Господь открыл путь для вечной блаженной жизни верующим в Него: основал Церковь Свою, ниспослал Духа Святаго и чрез Него дал дары благодати, необходимые для возрождения, духовнаго совершенствования и для достижения входа в открытое вечное Царствие Небесное" [3,стр.129].
Вполне очевидно, что такая сотериологическая концепция предполагает, что спасение человека не может сводиться к действиям только Бога или только человека – необходим синергизм, совместное действие Бога и человека. Примером такого синергизма служат Таинства Православной Церкви.
"Слово "Таинство" имеет несколько значений. Во-первых, Священное Писание усваивает ему глубокую, сокровенную мысль или действие (1Кор.13,2). Во-вторых, им обозначается особое действие Промысла Божия на верующих, в силу которого невидимая благодать Божия сообщается им через видимое посредство (1Кор.4,1). Это можно сказать обо всех Таинствах Церкви.
В Таинствах Бог служит спасению человека, и человек в ответ проникается решимостью служит Богу и людям. Это служение Божие приносит человеку святое, Небесное содержание жизни, чтобы он смог стать причастником таин Царства Божия и понять волю Божию о себе"[4,стр.13].
В общем можно сказать, что вся жизнь Церкви есть Таинство:
"Обычай считать количество таинств не является древней традицией, он был заимствован из католической церкви. Традиция говорит, что все существующее в Церкви и принадлежащее ей – суть благодатно и таинственно. Наши молитвы, добрые дела, мысли, поступки – все участвует в "жизни бесконечной". А всё греховное и мёртвое освящается и оживает силою Бога Отца, во Христе и Святом Духе. Так, через Господа, всё становится таинством, частицей Таинства Царства Божия, переживаемой уже сейчас"[5,стр.85].
Все Таинства, совершаемые в Церкви сегодня, были совершаемы и в первых христианских общинах. Поэтому можно сказать, что Таинства – это то, что неизменно, онтологически присуще Церкви.
В отличие от этого видимые священнодействия (обряды), связанные с исполнением Таинств, формировались постепенно на протяжении истории Церкви.
Так, например, по свидетельству Тертуллиана, "истинный брак совершался перед лицом Церкви, освящался молитвой и скреплялся Евхаристией"( цит. по: [4,стр.140]). И лишь "В XII веке значение брака как Таинства становится уже в прямую зависимость от церковных священнодействий браковенчания. Такое священнодействие, которое священнодействие, которое священник совершает, а брачующиеся приемлют, признается Таинством Брака"[4,стр.141].
Из этого видно, что в древности Таинство Брака не выделялось в самостоятельное чинопоследование, и тем не менее, нельзя сказать, что само Таинство в те времена было ущербным по сравнению с нынешним.
То же можно сказать и о самом главном христианском Таинстве – Евхаристии: "Но вот что удивительно: тексты древних Литургий мало в чем согласны между собой. В одних нет эпиклезы, в других нет установительных слов…
… Общее для всех древних Литургий – это их плод. Разнятся молитвы. Но едина реальность Таинства – и потому едино восприятие евхаристического Хлеба как Хлеба Жизни, как соединения со Христом"[6,стр.288-289].
Однако с течением времени возникла необходимость более жесткой регламентации священнодействий, связанных с Таинствами, и поэтому в современном понимании Таинства Православной Церкви "суть такия священнодействия, чрез которыя, на основании повеления Иисуса Христа не только представляется, но и действительно преподается принимающим их невидимая благодать. Человек, как существо духовно-чувственное может познавать невидимое Божие только в чувственных покровах и видах и тем легче и сильнее удостоверяться в действительности духовных предметов, чем определеннее знаки, под которыми они ему представляются"[7,стр.74].
Другая же функция внешней, обрядовой стороны Таинств – защита Таинственного общения от тех "сюрпризов", которые могут преподнести немощи человеческие и греховная человеческая воля: "Видимые знаки и обряды существуют в церкви, как сила, возбуждающая и поддерживающая людей, не всегда готовых молиться и ясно выражать свое отношение к Богу. Со вне, чрез видимые знаки и обряды приходит в глубину нашего существа возбудительная сила, когда дух наш готов забыть о своем долге, когда свобода наша уклоняется в сторону от прямого пути разными посторонними влияниями"[7,стр.12]
Православной Церковью признается Таинствами семь священнодействий:
1. Крещение,которым приемлющий омывается от скверны первородного греха, вводится в Церковь, получая начаток новой жизни;
2. Миропомазание,когда "новокрещенный как бы посвящается на первую степень церковную, или получает то звание в церкви, которое принадлежит всем членам ея и по которому все они суть цари и иереи, все родизбран, царское священие, язык свят, люди обновления, все помазанники Божии, имеющие на себе печать Святаго Духа и в себе все Божественныя силы, яже к животу и благочестию"[7,стр.85].
3. Покаяние (Исповедь), где человек получает благодать, освобождающую его от духовных болезней – грехов.
4. Евхаристия (Причастие)– Основное Таинство Православной Церкви, посредством которого х
ристианин, вкушает Тело и Кровь Христову, веруя, что "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день"(Ин,6:56)
5. Елеосвящение (Соборование), через которое Церковь врачует телесные немощи членов своих, духовные и телесные.
6. Брак, через который благословляется супружеский союз двух людей, мужчины и женщины, и подается благодать, освящающая их семью и продолжение их рода.
7. Священство– где избранным из среды верующих сообщается духовная власть и право совершать Таинства и пасти стадо Христово.
Все Эти семь Таинств в совокупности представляют из себя весьма действенную систему, функция которой – служить проводником Благодати от Бога к человеку. Изъятие, искажение или умаление (даже смысловое) хотя бы одного из элементов этой совокупности неизбежно приведет к падению её эффективности, и как следствие, разрушению благодатного покрова над Церковью как обществом спасающихся.
Протестантизм, как я уже сказал выше, изначально строился на принципиально иной сотериологичекой модели, в которой акцент делался на необходимость осознания важности заслуг Искупителя и веры в Него. Отсюда – его специфическое понимание смысла совершаемых священнодействий, которые он унаследовал от Католичества.
Мартин Лютер, основоположник Протестантизма, интерпретировал Таинства не как проводники Божественной Благодати, а только как знаки нашего общения с Христом, как способ поддержания и укрепления веры в искупительные заслуги Христа. Поэтому (а еще и потому, что одним из основных движущих сил Реформации было стремление к освобождению от излишней "обрядности") Лютер подверг их пересмотру, и некоторые исключил, отнеся к простым обрядам, а некоторые оставил, видоизменив их и придав им новый смысл. Он "нашел, что только Крещение и Причащение справедливо могут называться Таинствами, а прочия священнодействия … не имеют такого качества и значения"[7,стр.87]. Первой жертвой лютеровской ревизии пало Таинство Миропомазания, ибо оно, также как и следующее опальное Таинство – Елеосвящение – никоим образом не напоминает людям о заслугах Искупителя. Таинство же Брака продолжало существовать, но уже не как Таинство, а как простой обряд.
Изменился также взгляд и на главное Таинство – Евхаристию: "Евхаристия, по его (Лютера) воззрению, не есть повторение Голгофской жертвы, потому что хлеб и вино не претворяется в Тело и Кровь Христову… но тем не менее Христос пребывает своим телом вместе с видимым хлебом… Таким образом таинство Причащения у него является не только знаком только благодатного общения со Христом, но действительным общением с Ним"[7,стр.89].
Следует отметить, что Лютер, хотя и исключил Исповедь из числа Таинств (поначалу, правда, признав его как Таинство, как продолжающееся действие Крещения, побуждающее веру), однако признавал необходимость тайного, внутреннего покаяния: "Покаяние – это доска, на которой мы должны всплыть и переправиться после того, как разбился корабль, на который мы вступаем, когда в христианство приходим"– процитировал он в своем Большом Катехизисе слова блаженного Иеронима (цит. по: [8,стр.118])
Также Лютер признавал и благодатность Крещения в детстве: "Ежели бы не принимал Бог крещения детей, значит, во все времена до дня сего ни один человек на земле христианином не был… Крещение есть ничто иное как вода и слово Божие, одно при другом. Вера моя не творит крещение, но воспринимает его"(М. Лютер, Большой Катехизис, цит по: [1,стр.77]).
А вот Таинство Священства, как допускающее наличие посредников в общении между Богом и человеком, оказалось у Лютера в особой немилости. По мнению Лютера, "Священство … принадлежит всякому верующему с того момента, как он вступил в царство благодатное"[7,стр.88]. Поэтому, по мнению Православной Церкви, так как лютеране, отвергнув Таинство Священства, разорвали Апостольское преемство, то у них не могут совершаться действительные Таинства, даже те, некоторую благодатность которых они признают.
Малочувствителен к мистике и Таинству был и другой виднейший деятель Реформации – Жан Кальвин: "Все, что не поучает, должно быть отброшено, хотя бы в нем ничего плохого и не было"(см: [1,стр.45]).
Дальнейшее развитие Протестантизма вело к дальнейшей редукции Таинств до уровня простых обрядов. Так, например, баптисты рассматривают Крещение как особый ритуал, посредством которого человек дает "обещание Богу доброй совести"(1Петр,3:21), т.е. особым образом свидетельствует о своей вере. Также ими не признается Таинством Евхаристия: " Обрядом можно назвать внешний ритуал, установленный Христом для того, чтобы он совершался в Церкви как видимое знамение спасительной истины христианской веры. Ни в крещении, ни в Вечери Господней не наблюдается особых проявлений благодати"– пишет баптистский богослов Г. К. Тиссен (см: [1,стр.129]).
А вот что говорит лидер одного из харизматических движений Ульф Экман: "Всякий путь к самовозвеличиванию человека за "самоспасение" закрыт! Никакого сотрудничества, при котором можно было бы считать, что Бог сделал часть, а человек другую часть… Никакие религиозные, идеологические, политические или философские идеиили дела не приведут к Богу. Никакие ритуалы, церемонии, суеверия, посты, благотворительность, так называемые "добрые дела" или религиозное благочестие не приблизят тебя к Нему"(цит. по: [1,стр.56]).
Но это означает, что в деле спасения от человека не требуется вообще ничего– ни дел, ни обрядов (о Таинствах промолчу), даже вера с этой точки зрения кажется чем-то не таким уж важным. И это не есть некая внутрипротестантская ересь, это – вполне закономерный вывод протестантского вероучения, отвергающего какое бы то ни было сотериологическое сотрудничество Бога и человека (а в Православии способом именно такого сотрудничества и являются Таинства).
Итак, Протестантизм, в угоду своей догматике, отверг Таинства, тем самым разорвав ту благодатную связь, которая соединяла человека с Богом, считая её ненужной. Сама догматика от этого не пострадала. А люди?
А люди… многие довольны – "Во как здорово! Будем жить, как хотим, делать то, что больше нравиться, а если и согрешим – ну так за все уже уплачено!" Недаром ведь не язычество (индуизм, синтоизм и др.), и не атеизм (коммунизм, буддизм), а именно Протестантизм стал колыбелью гедонистической цивилизации, материальными благами которой мы не можем не восхищаться, но которая боится (да и не способна) заглянуть в Вечность.
Но, по выражению Тертуллиана, душа по природе своей христианка, и она хочет, как сказал еще в начале века будущий Патриарх, архиепископ Сергий (Старогородский) "не только числитьсяв Царстве Божием, но и действительножитьв нем".
Но и не это главное. В отличие от Протестантизма Православие, пронеся через века не только истинную христианскую веру, но и благодатную связь с Богом, является действенной силой, способной противостоять возрождению язычества и оккультизма. И это наследие необходимо сохранить именно сейчас. И нам, православным, следует помнить, "что протестантизация Православия ведет в тупик, потому что делает нас безоружными перед возрожденным язычеством… Хватит баловаться морализаторством и в обрядах видеть только символы, а в богослужении – проповедь… Пока мы доказывали, что наши обряды не магия, пришла действительно магия. И защищаться от неё нужно не словом, а благодатью".
Эти слова принадлежат известному богослову, диакону Андрею Кураеву. Мне к этому добавить нечего.
1. Диакон Андрей Кураев. Протестантам о Православии. Изд. Свято-Троице-Сергиевой Лавры. Москва, 1997 год
2. Иерей Олег Давыденков. Катехизис. Курс лекций. ПСТБИ. Москва, 1998 год.
3. Прот. Михаил Помазанский. Православное догматическое Богословие. Holy Trinity Monastery. Jordanville. N. Y.
4. Прот. Геннадий Нефедов. Таинства и обряды Православной Церкви. Изд."Паломник", Москва, 1999 год.
5. Прот. Фома Хопко. Основы Православия. Вильнюс, 1991 год.
6. Диакон Андрей Кураев. Сатанизм для интеллигенции. т 2. "Христианство без оккультизма", Москва, 1997г.
7. Руководство по Литургике (сост. – архим. Гавриил). Тверь, 1886. Репринт изд. "Паломник", Москва, 1998 год.
8. Диакон Андрей Кураев. Вызов экуменизма. "Благовест", Москва, 1997 год.