Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Удмуртский государственный университет»

РЕФЕРАТ

По курсу «Правоведение»

На тему: «Право и традиции»

Ижевск, 2010г.

Содержание

Введение

Теория традиции

Формирование традиций в России

Процесс институционализации

Законы и обычаи в правовых традициях Запада-России-Востока

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Правовые реалии, с которыми сталкивается в своей повседневной жизни человек, составляют основу его восприятия, а, следовательно, и понимания процессов государственного, общественного и правового развития. Вместе с тем неустойчивость этого развития, характерная для современной России, обусловлена объективным характером динамики государственной и социальной системы. С другой стороны эта напряженность прямо связана с преобразованиями реформационного периода. Все это в значительной мере увеличивает потенциал внешних и внутренних угроз, ведущих к дестабилизации государственно-правовой системы, деградации общества, утрате социальных и нравственных ориентиров, и, в конечном итоге, может привести к распаду российской государственности.

В этих условиях современная российская наука, освободившись от тисков «коммунистической» догматики, объективно нуждается в поисках альтернативной концепции правопонимания, адекватной современным реалиям российского общества и поиска вариантов преодоления и снижения остроты негативных тенденций и явлений в политическом, правовом и социальном развитии российского общества.

Только конструктивная роль права способна воспроизвести те созидательные начала, которые лежат в основе существования государства, сохранить его традиционную основу и способствовать его прогрессивному развитию. В этой связи право всегда рассматривалось как наиболее эффективный или даже по ряду оценок самый оптимальный, уникальный в своем роде регулятор жизни общества, которому всегда отводилась особая инструментальная роль.

традиция институционализация правовой

Теория традиции

Изучая вопрос о праве и традиции, следует акцентировать внимание на то обстоятельство, что до сих пор теоретическая конструкция данного понятия представляется нам относящейся к одной из наименее изученных научных в отечественной юридической науке. В частности не разрешена проблема, касающаяся выявления способности традиций и традиционных форм трансформироваться и адаптироваться применительно к новым вызовам времени. Нет ответа и на вопрос о регулятивной роли традиций: способны ли они вообще в принципе в конкретных случаях отбрасывать устаревшие постулаты и адекватно реагировать на происходящие изменения в общественном развитии. Возможно, что в силу своего консерватизма традиции вообще оказывают регрессивное воздействие на государство и общество, на его политико-правовую систему и не позволяют утверждаться в государственно-правовом пространстве новым тенденциям, что дает возможность существования противоположного мнения о той негативной роли, которую традиции способны оказать на общественный прогресс.

Вопрос этот до сих пор относится к числу самых полемичных, а, следовательно, задача заключается в определении той позитивной роли, которую способны играть традиции и традиционные формы в общественном и правовом развитии государства, а также в обозначении их регулятивного воздействующего влияния на процесс правопреемственности и правовой аккультурации.

Сама вариативность исследуемого понятия предполагает и различные возможности его использования. Чаще всего термин «традиция» употребляется в связи с другим более привычным понятием - обычай, а традиция в этом контексте рассматривается в качестве одной из разновидностей обычая. И хотя эта точка зрения сегодня является превалирующей в отечественной юридической литературе, на наш взгляд она не выдерживает критики, а, следовательно, нуждается в уточнении и конкретизации.

Особое направление в развитии теоретической концепции традиций и традиционных форм представили работы, основанные на социологическом аспект понятия «традиция» и рассматривали последнюю как средство передачи социального опыта, который аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах. Именно эту позицию можно считать стартовой в новом видении данной проблемы и формулировании нового в отечественном правоведении понятия - культурная традиция.

В этих целях предпринята попытка выяснить юридическую природу культурно-правовой традиции с точки зрения осмысления ее различных аспектов. Так, философский аспект традиционного основан на понимании его природы как явления, качественно влияющего на общественное развитие, представляется нам, безусловно, важным. Именно философский аспект в исследовании традиций и традиционного предполагает определенную формулу традиции, по которой последние являются формами движения общества в будущее, так как без сохранения достигнутого состояния не было бы никакого прогрессивного развития человечества. Поэтому традиция обеспечивает эту компоненту общественного процесса в целом, выполняя одновременно и консервативную, и стабилизирующую функции, обеспечивая при этом возможность для человечества осуществлять прогрессивный путь в будущее.

В контексте предлагаемого исследования значительно больший интерес представляет юридический аспект, который позволяет на концептуальной основе по-новому осмыслить проблемы традиций, и, прежде всего, в их культурно-правовом содержании. Отсутствие же в современной научной литературе единой точки зрения значительно сужает содержательное значение понятия «традиция» и в основном сводит его к социальному и нормативному регулированию в обществе и анализу соотношения традиций с иными социальными регуляторами, в частности, с обычаями. Поэтому следует акцентировать внимание в основном на юридическом аспекте проблемы традиций и традиционных форм, который, как представляется, содержит в себе два подхода к пониманию традиций: формальный и функционально-аксиологический.

При этом акцент делается на понятии «культурно-правовая традиция», исходя не из ее формального содержания, а, применяя при анализе данного социально-правового явления функционально-аксиологический подход, который позволит нам, с одной стороны, обозначить сущностные и ценностные характеристики культурно-правовых традиций; с другой стороны, определить уровни их действия в социально-правовом пространстве государства, наконец, показать функциональную роль культурно-правовых традиций, не ограничиваясь при этом лишь нормативно-регулятивной сферой, а определить их роль в духовном развитии российского государства в качестве детерминанты.

На основе сделанного анализа возможным определить культурно-правовую традицию как выраженный в социально-организованных коллективах опыт, аккумулирующий правовые ценности, который в определенных пространственно-временных рамках передается от одного поколения к другому и приобретает устойчивые формы своего внешнего выражения, опосредуясь при этом в государственно-правовом пространстве данного общества.

Предлагаемое определение позволяет органически сочетать в себе оба подхода к проблеме правовой традиции и детерминировать ее в качестве феномена государственно-правовой действительности. При этом сущностная специфика этого феномена заключается в том, что, с одной стороны, в правовой традиции выражаются объективные потребности общественного развития, связанные с эволюцией права, а, с другой стороны, эти потребности находят свою материализованную форму выражения в конкретном государственно-правовом пространстве.

Характерной особенностью культурно-правовых традиций является то, что помимо специфических форм существования, они имеют особые способы и механизмы внедрения в государственно-правовое пространство, в индивидуальное и массовое сознание и в социальную практику. В соответствии с этим предлагается выделять два уровня культурно-правовых традиций. Первый - уровень существования (восприятия обществом представляет собой поведенческую форму фиксации сложившегося образца поведения) культурно-правовых традиций, и второй - уровень социально правовых действий, т.е. их реального функционирования в государственно-правовом пространстве, который во многом зависит от характера и степени их институционализации в государственно-правовое пространство, а также степени отражения общественных потребностей и общественных интересов.

Характеристика уровней существования правовых традиций была бы не полной без анализа функциональной значимости правовых традиций. В этой связи в проведенной исследовании предлагается выделить следующие функции культурно-правовых традиций: регулятивную, оценочную, трансляционную и институциональную.

Формирование традиций в России

Определенным рубежным итогом развития национальных культурно правовых традиций стала широкомасштабная государственно-правовая реформа 60-х годов XIX столетия, которая ознаменовала собой расцвет государственно-правовой системы России. На этом переломном этапе развития российской государственности формируется культурно-правовая парадигма, которая отказывается от нравственно-религиозного развития «старой России», реанимирует те правовые традиции, которые составляют новое содержание российского общества, и которые основаны на утверждении общечеловеческих ценностей.

При этом правовые традиции выступают одним из существенных факторов стабилизации общественного и правового развития. Охватывая жизнедеятельность всех социальных групп, культурно-правовые традиции влияют не только на духовно-нравственную сторону жизнедеятельности общества, но и способствуют укреплению государственности, совершенствованию правового развития общества. Посредством создания новых правовых технологий, в рамках которых культурно-правовые традиции выступают в качестве инструментальной системы, формирующей ценностные ориентиры в обществе, в государстве появляется реальная возможность строить свою нормативно-регулятивную систему, опираясь на общественные интересы и потребности, и, тем самым, обеспечивая возможность конструктивного развития российского государства и общества.

На формирование интеллектуальной традиции существенное влияние оказали особенности исторического пути России, сложности ее политической организации, специфика национальных отношений и, конечно же, те культурно-правовые традиции, которые формировались на протяжении всего развития российского общества.

Поэтому процессы реформирования российского общества должны основываться на национальных особенностях народов России, ментальности ее населения и культурно-правовых традициях.

Сегодня наиболее плодотворным является путь интеграции всех попыток, связанных с культурно-правовым освоением политико-правового и социального пространства российского общества в единое целое. Поэтому интеллектуальная правовая традиция, формировавшаяся на протяжении всей многовековой человеческой истории, призвана сохранить смысловые конструкции собственного национально-культурного бытия того или иного народа, благодаря чему человеческое общество развивалось и продолжает развиваться в соответствии со своими традиционными ценностями.

В этом смысле интеллектуальные и культурно-правовые традиции, основанные на понимании и восприятии идей либерализма, демократизма и правовой государственности, в своем институциональном содержании призваны играть роль своеобразных социально-исторических координат в самоопределении государства и общества и, следовательно, совершенствовать политическую и правовую систему российского государства.

Однако одного того, что в обществе сложилась свои традиции недостаточно. Прежде всего необходим реальный потенциал для их воплощения в государственно-правовую практику и политическую систему государства. Представляется, что это возможно лишь через анализ процесса институционализации традиций в социальную практику.

Ментальное измерение традиционной основы российской государственности, направленное на формирование гражданского общества, объединяет самобытность политико-правового сознания и правовой культуры российского общества с идеей правовых и общечеловеческих ценностей, которые изначально были заложены в национальном самосознании россиян. Именно эта система ценностей стала определяющим вектором, который направляет все последующее развитие российской государственности, стремящейся к свободе и порядку.

Процесс институционализации

Институционализация представляет собой процесс, посредством которого определенные виды социальной практики становятся достаточно регулярными и продолжительными, для того, чтобы быть описанными в качестве институтов. Поэтому институционализация представляет собой сложный процесс передачи социального опыта, который, прежде всего, аккумулируется в культурно-правовых традициях. Институционализация имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий независимыми субъектами. Любая такая типизация и есть институт.

Здесь совершенно справедливо возникает вопрос: откуда берется это опривычивание? Процесс формирования общественных привычек основывается исключительно на основе традиционной парадигмы. Типизация опривыченных действий, составляющих институты, всегда разделяются членами социальной общности или группы и доступны для понимания, а сам институт типизирует как индивидуального деятеля, так и его действия. Институты всегда имеют историю, продуктом которой они являются. При этом невозможно адекватно понимать институт, не понимая исторического процесса, в ходе которого он был создан и тех традиций, которые он устанавливает в социальной практике государства.

Институты контролируют поведение человека, устанавливают определенные его образцы, которые, в конечном итоге, являются следствием существования в социуме правовых традиций. Этот контролирующий характер присущ институционализации как таковой, независимо от того, создаются ли обществом конкретные механизмы санкций, поддерживающих данный институт. Первичный социальный контроль задан самим существованием института и дополнительные механизмы контроля требуются лишь в том случае, если процессы институционализации не вполне успешны.

В составе институтов выделяют три составляющие. Первое - это неформальная основа их существования (традиции, обычаи, различного рода социальные условности). Второе - формальные правила (конституции, законы, правовые прецеденты и т.д.) в которых институты получают свое формализованное выражение. Наконец, третье, механизмы принуждения, создающие возможность в государстве существования в государстве механизмов принуждения, обеспечивающие соблюдение установленных правил (судебная система, правоохранительная система, контрольно-надзорные органы).

В рамках дальнейшего содержательного анализа институционального процесса всесторонне обосновываются его предпосылки. Важнейшими предпосылками институционализации, то есть становления и формирования нового института, являются: во-первых, возникновение определенных общественных потребностей в новых видах и типах социальной практики и соответствующих им социально-экономических и политических условий;

во-вторых, развитие необходимых организационных структур и связанных с ними норм и правил поведения; в-третьих, интернализация индивидами новых социальных норм и ценностей, и формирование на этой основе новых систем потребностей личности, ценностных ориентации и ожиданий (а значит и представлений о моделях новых ролей - своих и соотносимых с ними). Завершением процесса институционализации является складывающийся новый вид общественной практики. Благодаря этому, в конечном счете, формируется новый набор социальных ролей, а также формальных и неформальных санкций для реализации всех форм социального контроля над соответствующими типами поведения людей в обществе.

Пространство, в котором реализуется свобода людей в обществе, олицетворенная противоречащими друг другу волями многих индивидов, признающих в то же время общее для всех право как наиболее универсальную систему социального регулирования, по необходимости становится также и политическим.

Для функционирования правового государства и гражданского общества в таком пространстве необходимо законодательное регулирование, устанавливающее правила поведения для различных субъектов права и для осуществления политического взаимодействия различных сил. Поэтому политическое пространство, в котором множество социокультурных индивидов посредством закона устанавливает общее и равное для всех право, является также пространством и политико-правовым.

Субъекты, реализующие вышеназванные три канала воплощения свободы и структуры, их опосредующие, могут находиться в политических отношениях, регулируемых законом, который поддерживается государством, а в своем юридическом содержании легитимируется правовым государством и гражданским обществом. Если политика происходит в рамках закона, тогда свобода разворачивается мирно и полно настолько, насколько позволяют очерченные нормативные рамки. В случае, когда свобода индивида выходит за границы, установленные законами, такой субъект попадает в состояние «вне закона», отчуждается от общества и впадает в конфликтную с ним ситуацию. Преступив границы, человек совершает акт произвола и, тем самым, допускает произвол к себе со стороны государства и общества.

Итак, общество позволяет опосредовать реализацию свободы политическими институтами, и при этом, очевидно, основное место в оформлении такого политико-правового пространства занимает государство. Государство легитимируется и ограничивается гражданским обществом, хотя в большой степени оно самостоятельная часть общества, в значительной мере оформляющая и венчающая целое. Из этого складывается традиция особого понимания современного государства. Именно институционализация этих традиций позволяет оценивать правовое государство и гражданское общество именно как правовые явления. Это имеет место там, где правовые традиции институционализируются через государство, которое создает такое институциональное пространство, в котором за всеми людьми, проживающими в данном обществе, признается возможность быть равными, посредством закона, государству.

Законы и обычаи в правовых традициях Запада-России-Востока

Восприятие права и правовых традиций в современном мире во многом определяется не столько доступностью исследуемого материала, сколько состоянием юридической науки. Долгое время считалось, что самым надежным способом постижения исторического пути и перспектив правового развития является громко заявившее в середине XIX века о своих познавательных возможностях сравнительное правоведение. В самом деле, если под правом понимать определенную в своем происхождении и последующем существовании совокупность норм, то сравнительный метод в своих потенциях выглядит вполне всеобъемлющим описательным, а также всеобъемлющим объяснительным методом, который в состоянии охватить практически все нормы всех правовых систем.

Однако в этом случае самые неожиданные трудности начинаются с того момента, когда исследователи-компаративисты перестают довольствоваться традиционными целями и задачами сравнительного исследования (выявление сходства и различия, определение направления перемен, сравнение достоинств и несовершенств действующих с точки зрения их эффективности и др.) и переходят к обсуждению фундаментальных вопросов или скрытых свойств и особенностей права, которые обнаруживаются в его определениях, в его терминологических, методологических или исторических аспектах и характеристиках. Это стало особенно заметным и актуальным в силу событий четвертьвековой давности в Западной и Восточной Европе, а также в Советском Союзе и в силу перемен, произошедших за последние десять лет. Самыми очевидными областями неясности и неопределенности стали обнаружившие на первых порах свою неожиданную жизнеспособность «социалистической традиция» и «социалистическая правовая система». Даже сегодня компаративисту невозможно адекватно оценить, к примеру, состояние гражданского законодательства или перспективу социалистических систем в Европе, если основные приемы сравнительного анализа не будут очищены от своих сверхъестественных объяснительных притязаний, а читателя не оставит чувство историчности происходящего.

Одной из приметных новаций в обсуждении существующих в настоящее время фундаментальных правовых систем стала работа канадского исследователя Гленна «Правовые традиции мира», опубликованная в 2000г. издательством Оксфордского университета. Рукопись этой работы была удостоена Большой Премии Международной академии сравнительного права, которая была вручена автору в августе 1998 г. принцем Филиппом, герцогом Эдинбургским на XV Международном конгрессе сравнительного права в Бристоле. Работа Гленна снабжена характерным и много поясняющим в авторском замысле подзаголовком — «Упорно сохраняющаяся множественность в праве». Фактически эта работа содержит радикальное переосмысление сложившегося предмета сравнительного системного правоведения.

Каждая традиция рассматривается в наборе ее институтов и объективного права, дефиниций и методов, а также ее отношения к перспективе перемен и ее учения о том, как относиться к другим традициям или народам, которые пользуются этими традициями. Избранный Гленном ракурс изучения и обсуждения позволяет ему рассмотреть не только все внешние влияния, которые испытывают или испытали конкретные традиции, но и существующие различия между этими традициями. Традиции эти, с одной стороны, являются соизмеримыми в самых фундаментальных своих характеристиках и в то же самое время представляют собой наилучшее средство поддержания множественного несходства в делах человеческих, пребывающих сегодня в стадии все возрастающей международной, межрегиональной и иной культурной взаимозависимости.

Историческое и структурно-функциональное изучение права и правовых систем в манере Гленна позволяет выявить многостадийную и многокомпонентную характеристику изменения любой правовой системы, проходящей путь от первобытной правовой системы до современной национально-государственной правовой системы с набором типичных отраслей — от конституционного до карательного и гражданского права. Итак, вначале существовало первобытная (хтоническая) система права, затем она — при большом посредничестве государства (его власти, аппарата и авторитета) — превращается в национальную систему и по прошествии времени может преобразоваться в фундаментальную правовую систему, получающую тот или иной ареал распространения среди разных народов и стран.

Первобытная, или хтоническая правовая традиция имеет главным своим предназначением содействие воспроизводству существующих общественных отношений. Недаром большинство современных исследователей и комментаторов социальной функции первобытного (примитивного, догосударственного) права сходятся во мнении о том, что она есть функция преимущественно «примирительная» (Э. Аннерс), что это функция «арбитража и восстановления гармонии» (Э. Аллот A. Allott ) и т.п.

Самые несовпадающие и даже контрастные черты обнаруживаются в правовых традициях мононациональных и семейно-родственных правовых систем и традиций. Так, талмудическое право выглядит творением Совершенного Автора, романо-германскую цивилистическуютрадицию отличает Персоноцентризм (the Centrality of the Person), исламская правовая традиция предстает Законом более позднего (чем талмудическое или каноническое право) Откровения. Традиция англо — саксонского общего права предстает воплощением Этики надежной судебной защищенности (the Ethic of Adjudication). Индуистская правовая традиция изображает Закон верховным правителем (the Law as King), однако, остается не вполне ясным, кто же является непосредственным изготовителем такого закона. Для китайской правовой традиции, которая для Гленна является олицетворением правовой традиции всего континента Азии, характерна позиция открытости для обновления путем рецепции и т.д. Эту позицию он передает (не без иронии) с помощью формулы make it new (with Marx).

Правовая традиция, как и любая другая социальная традиция, не остается вечной и неизменной на протяжении истории. В каждом конкретном периоде времени она остается олицетворением прошлого, которое в какой-то мере остается присутствующим и в настоящем времени, хотя и в новом виде. Гленн передает эту особенность традиции с помощью формулы the Changing Presence of the Past. Резюмируя свои выводы и обобщения относительно современного состояния правовых традиций канадский исследователь констатирует, что при всех существующих на сегодняшний ожиданиях относительно сближения, гармонизации и даже слияния правовых систем и связанных с их существованием традиций мы имеем дело с «упорным сохранением множественности в проявлениях правового опыта» (sustainable diversity inlaw).

Сохранность традиции обеспечивается обстоятельствами внутреннего и внешнего характера. Внутреннюю сплоченность традиции обеспечивают потребности поддержания мира и порядка внутри различных социальных общин — от семейной и этнической до государственной или узкопрофессиональной производственной. Эта нацеленность предстает средством гармоничного сосуществования с внешним миром, с окружающей социальной средой. Все великие правовые традиции нередко распадались на несколько других, что чаще всего было вызвано религиозно-сектантскими размежеваниями (шииты и сунниты в исламе, католики, православные и протестанты в христианстве), что в свою очередь сказывалось и на правовых традициях, будь то англо-саксонское прецедентное право, усиленное в своей автономии обособлением англиканской церкви во главе с королем, или континентальное романо-германское, усиленное традицией рецепированного римского права и традицией канонического права. Кодифицированное русское право также испытало влияние религиозных размежеваний — как на стадии княжеских узаконений (Русская правда), так и на стадии царского и императорского законодательства. Многовековая традиция конфуцианского права на ранних стадиях испытывала влияние двух-трех этико-политических ориентаций — легизма. Даосизма и самого конфуцианства, но затем обрела свою долговременную устойчивость благодаря синтезу легизма и конфуцианства. И только в новое время она испытывает воздействие различных европейских национальных правовых систем (островной Китай) и советской системы кодифицированного права.

Внутренняя интегрированность правовой традиции обретается также за счет устранения противоречивых или неэффективных установлений внутри отдельных отраслей законодательства и рассогласованности между несколькими отраслями. Особу задачу составляет проблема преемственности между старым и новым законодательством, а также между обычным правом и развитым нормативным массивом упорядоченного законодательства. Автор фундаментального исследования русского обычного права в России конца Х1Х в. С.В. Пахман так описывает соотношение обычного права и кодифицированного права: «Известно, что громадное большинство нашего населения руководится в сфере частных гражданских отношений не писаным законом, а правилами. Слагавшимися путем обычая и во много несогласными с началами законодательства. Сам закон признавал за этими правилами силу действующих юридических норм…Понятно, что есть такие обычные правила, внесение которых в кодекс равнялось бы возвращению к первобытному, младенческому строю правосознания; но. С другой стороны, внимательный глаз открыл бы в нашем обычном праве, быть может, и такие начала, которые свойственны самому развитому юридическому быту, и которые, следовательно, не было бы надобности черпать из какого-либо иного источника».

Комплексность каждой большой правовой традиции является ее важным достоянием, которое не просто сплачивает традицию, но делает ее способной на хорошем уровне осуществлять научение своим главным истинам и требованиям, а также обеспечивать комплексную и основательную самооценку. Мировоззренческая познавательная составляющая любой большой традиции является, с одной стороны, неким продолжением этой же функции и ориентации первобытного и затем обычного права. Другим важным свойством такой традиции является совокупность нескольких познавательных ориентаций и фиксаций, которые канадский исследователь назвал истинами (правдами). По этой логике каждая из правовых традиций восточных и западных — содержит и приобщает одновременно к нескольким истинам (правдам, у Гленна — truths) — религиозной, этической, рациональной, экологической (последняя, очевидно, об окружающей социальной среде обитания). Помимо этого каждая традиция прилагает колоссальные усилия по упорядочению человеческой жизни в соответствии с этими истинами, и делает это на протяжении весьма длительного периода. Таким образом, укорененная правовая традиция обеспечивает людям столь многое и в таком объеме, в котором другие социальные институты сделать не в состоянии, и это обстоятельство признается так или иначе многими наблюдателями и комментаторами. Причем некоторые из них приходят к выводу, что несколько из таких традиций после своего тысячелетнего или большего существования обрели сегодня состояние некой стабильности. Они обеспечивают сегодня такое социальное упорядочение, которое не в состоянии обеспечить никакая другая традиция. Даже происходящие на наших глазах процессы глобализации, по некоторым оценкам, не в состоянии изменить сложившуюся ситуацию.

Существующая множественность правовых систем и семейств имеет две перспективы изменения или целенаправленного преобразования. Одна перспектива может свестись к тому, что гармонизация этой множественности будет изменена для того, чтобы установить доминирование какой-то одной традиции (например, традиции кодифицированного права). Достигнуть этого, в силу рассмотренных ранее обстоятельств, поддерживающих разобщенность, крайне затруднительно, и усилия в этом направлении повлекут за собой многие разновидности конфликтных ситуаций, оборонительной борьбы за сохранение существующего положения дел и т.д. Другая перспектива связывается с сохранением множественности правовых традиций и безуспешностью попыток тех или иных универсализаторов. Множественность в этом случае более предпочтительна, поскольку она гарантирует гибкость для существующей традиции и даже может считаться гарантией ее жизнестойкости[6].

По всей видимости, возможна и третья перспектива гармонизации множественности правовых традиций — интегральная. Суть ее не в том, что с сегодня на завтра произойдет синтезирование нескольких традиций одну, всего лишь возникнет новой представление о множественности как правовой множественности относительной и не такой разобщенной.

Обнадеживающим обстоятельством можно считать наблюдающее интегрирование знания в смежных с правоведением областях — например, в сфере корпоративного управления по принципу «компаний на свете миллионы, но проблемы у них одни и те же»[7]. Другим свидетельством единого пространства власти — под непривычным, но по своему определенным углом зрения — служат многочисленные, нередко скандально прославившиеся пособия под названием «Всемирные законы жизни» (Дж. Темплтон), «48 законов власти».

В области правоведения наиболее обнадеживающими для третьей перспективы будет служить новый взгляд на природу и историю права как института гораздо более сложного, чем до этого считалось. Право должно представать, во-первых, в бинарном своем существовании на протяжении всей истории — как обычное право и как писаное право. Право далее должно представать в своем сотрудничестве или комплексной множественной взаимосвязи с моралью, религией и политикой. Такая ориентация уже намечается и практикой, и теорией главным образом отраслевых дисциплин. Так, в области уголовного наказания пробивает себе достойное место наказание в виде компенсации за моральный вред (тяжелые эмоциональные переживания, связанные с умышленным провоцированием таких переживаний в ходе совершения заурядного преступления — обдуманная кража или умертвление любимой кошки, собаки, поджог дачного строения с умышленной порчей ценных пород растений, деревьев или кустарника).

В области договорного права новое оживление внимания к социальным и нравственным последствиям определенного рода гражданско-правовой активности. В недавно опубликованной работе английских и американских авторов о договорном праве изложен новый взгляд на привычную теорию главных принципов и доктрин договорного права, а также нормативной базы договора. Такое рассмотрение включает в себя обсуждение взаимоотношений между законом и моралью, анализ роли и значения прав участников договоренностей, взаимоотношений между справедливостью и экономическими соображениями, а также выявление отличий между частным и публичным правом. Шесть разделов книги обсуждают широкий спектр вопросов методологического и предметного характера, а также вопросов теоретического и практического характера. Хотя все очерки основаны на теоретических изысканиях и наработках прошлого, авторы сборника делают попытку предложить новые и обнадеживающие пути развития теории договорного права.

Третьим полезным новшеством в восприятии действующего права стало бы частичного переструктурирования существующих отраслей права и областей регулирования с учетом деления, восходящего к римлянам в виде подразделения права на право частное, публичное и социальное, исходя из предположения, что все существующее право так или иначе является правом социальным (социально — упорядочивающим, социально-мотивирующим, социально — ориентирующим и т.д.).

Заключение

Россия является носительницей самостоятельной правовой традиции, которая основана на особом типе ментальности и самобытности. Россия, в силу своей склонности к сохранению своих традиций, смогла избежать того глубокого кризиса ценностей, который сейчас переживает мировое сообщество. Это связано с тем, что российские культурно-правовые традиции, основанные на свободе, либерализме и демократии, формировались на протяжении веков и бережно хранились в общественном и национальном самосознании, передаваясь из поколения в поколение.

Обращение к своим традициям, а, значит и к своему прошлому, необходимо современному российскому обществу для обретения веры в жизненную силу отечественных демократических традиций и в историческую подготовленность российского государства к свободе и демократии.

Задача построения в России федеративного государства практически совпадает с задачей становления в стране демократического общества и правового государства с соответствующей ему системой ценностей.

В России, в отличие от других федеративных государств, сложилась своеобразная модель федерализма, в которой ни обособленности, ни равенства субъектов федерации не существует. Поэтому, становится затруднительным определить первоначальную задачу федеративного строительства: федерация как таковая уже сложилась и существует, тем не менее, нынешние отношения между центром и субъектами все чаще и чаще заходят в тупик, создавая почву для межнациональных конфликтов, которые центральной власти уже не под силу разрешить. Представляется, что здесь нужна предметная и целенаправленная работа, как со стороны общества, так и со стороны государства.

Сегодня российский федерализм находится в процессе формирования. Одной из приоритетных задач в утверждении федеративного устройства является решение проблемы разделения власти по вертикальному принципу, в целях создания оптимальной модели федеративного устройства российского государства, основанной на лучших российских традициях и обеспечивающей стабилизацию межнациональных отношений.

Список литературы

Кулапов В.Л., Малько А.В. Теория государства и права М.: Норма, 2009.

Общая теория права и государства: Учебник/ под ред. В.В. Лазарева – М.: Юристъ, 2000

Теория государства и права.\под ред. М.Н. Марченко – М.: Зерцоло, ТЕИС, 1996 г.