СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ВЫЗОВЫ ДЛЯ ПОСТКРИЗИСНОЙ ГЛОБАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
1.Предпосылки кризиса (или кризисов)
2."Бумажная" экономика, "реальная" экономика и неолиберальная модель
3.Транснациональные корпорации и кризис
4.Альтернативные перспективы многостороннего сотрудничества
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИСТОЧНИКИ
ВВЕДЕНИЕ
Закончилась ли эра глобализации и "неолиберализма"? Означает ли глобальный кризис, разразившийся в2007 г., начало "постнеолиберального" мира? Только ли неолиберальная политика переживает кризис? Существуют ли сразу несколько кризисов или же все, что происходит сейчас в мире, объясняется только одним кризисом? Какие сферы находятся в состоянии кризиса: глобализация, глобальный капитализм, финансовая система или многостороннее сотрудничество? Эти очень интересные и важные вопросы в сегодняшних дебатах о посткризисном мире носят не только теоретический характер.
В этой работе постараемся ответить на данные вопросы.
ВЫЗОВЫ ДЛЯ ПОСТКРИЗИСНОЙ ГЛОБАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
Предпосылки кризиса (или кризисов)
Традиционно последователи определенных общественно-научных школ больше, чем представители других, склонны называть кризисом бурные и неупорядоченные процессы, происходящие в какой-либо системе. Вообще, в первом десятилетии XXI в. существуют различные подходы к определению кризиса. Некоторые из них рассматривают кризис в контексте глобальной системы, другие - в разных подсистемах, таких как экология, экономика, политика или общество. Здесь подчеркнем, что кризис не означает полный крах данной системы, а является крупномасштабным нарушением или возмущением, препятствующим ее функционированию или серьезно ее тормозящим. В ходе ведущихся в настоящее время дебатов о текущем финансовом и экономическом кризисе также высказываются различные взгляды.
Греческое существительное "krisis" (выбор, решение, суждение) происходит от глагола "krinein" (решать). В греческой исторической литературе оно употреблялось в терминологии юриспруденции, медицины и риторики, обозначая поворотный пункт в принятии решения или в споре. В своем социальном значении оно, появилось в конце XVIII в. и стало обозначать события, периоды или процессы, соответствующие критическим эпизодам в функционировании системы, свидетельствующим о структурных дисфункциях в обществе и в экономике. Благодаря политическому процессу и СМИ это слово приобрело важное значение в словаре политической культуры XX в. как широкое и обобщающее понятие, альтернативное по отношению к более конкретным понятиям, характеризующим "расстройства" функционирования различных систем. Управление кризисом стало задачей не только для социальных наук, но и для других дисциплин.
В соответствии со всевозможными критическими оценками современной глобальной системы, на глобальном уровне существует несколько крупных проблем, которые могут характеризоваться как кризисы. Эти проблемы влияют на текущий глобальный финансовый и экономический кризис или он влияет на них.
Во-первых, это обострение кризиса сверхнакопления. Его сущность состоит в том, что продуктивно может инвестироваться только часть капитала, а норма прибыли в некоторых нефинансовых отраслях до кризиса была довольно низкой. Поэтому основная часть аккумулированных средств пошла в финансовый сектор, что привело к появлению крупных финансовых "пузырей".
Во-вторых, существует и углубляется глобальный экологический кризис. Масштабы накопления материального богатства и использования ресурсов, так же как и выделения в окружающую среду вредных веществ, еще больше расширились.
В-третьих, есть глобальный продовольственный кризис. Чтобы накормить увеличивающееся население, человечеству в ближайшие 40 лет придется удвоить производство продовольствия - только так будет удовлетворен растущий спрос.
В-четвертых, имеет место еще "кризис социальной интеграции". Распад патриархального нуклеарного типа семьи был компенсирован, прежде всего, притоком дешевой мигрантской рабочей силы - с низкими зарплатами и частичной занятостью, что чувствительно для местного населения с высокими доходами.
В-пятых, существует легитимационный кризис политической системы — репрезентативной демократии. В основе произошедшей после 1945 г. демократизации было то, что на граждан, то есть на подавляющее большинство населения, распространялась концепция государства всеобщего благоденствия. Считалось, что противоречие между экономической системой и демократией если не исчезло, то сильно ослабло. И этот социальный договор, который и так фактически действовал в сравнительно небольшом количестве стран, был отброшен.
И наконец, в-шестых, есть глобальный кризис безопасности. Все упомянутые выше кризисы создают такое большое экономическое, социальное, культурное и политическое давление как внутри государств, так и между странами и группами стран, что насилие неизбежно увеличивается. Ответом на это пока что стали новый виток гонки вооружений и усиление превентивных мер безопасности.
Некоторые авторы (даже не относящиеся к критикам существующей системы) рассматривают происходящие события в широком контексте - как кризис глобального капитализма. Хотя относительно высокий уровень рыночного либерализма является фундаментальной характеристикой "возрожденной" глобальной капиталистической системы XX в., она все же во многом отличается от того капитализма, универсальный характер которого был сломан в 1917 г. Прежде всего, это динамичная, иерархичная и "многоцветная" система. На вершине этой иерархии по-прежнему находятся США — единственная "многомерная " глобальная держава. Те страны, могущество которых основано на нескольких факторах, таких как развитая экономика, сильная армия, влиятельная политика и дипломатия, а также эффективная информационная сфера, получают значительные выгоды. Сейчас система более многообразна, чем она была в XIX и в первые годы XX в. Это уже не капитализм "территориальных империй".
Однако на фоне признания этих реалий важны и мнения тех, кто сегодня говорит о кризисе глобализации или многосторонности. Например, известный американский журналист-аналитик Ф. Захария высказал следующую идею: "В более широком смысле фундаментальный кризис, с которым мы столкнулись, это—кризис самой глобализации. Мы глобализировали национальные экономики. Торговля, поездки и туризм объединяют людей. Технология создала всемирные сети поставок, международные компании и международных потребителей. Но политика наших стран остается однозначно национальной. Эта напряженность является основой многих катастроф нашего времени — напряженность, вызванная несоответствием глобальных проблем, возникающих во взаимосвязанных экономиках, и политических процессов, которые не способны привести к глобальным решениям. Без улучшения международной координации мы будем сталкиваться с новыми бедствиями, что, в конце концов, может привести к отступлению от глобализации в сторону безопасности (и медленного роста) защищенных национальных экономик". Текущий глобальный экономический кризис, первый в XXI в. и первый в эпоху восстановления господства капиталистической системы, начался как финансовый кризис в США. Он разразился почти точно в 100-летнюю годовщину начала глубокого американского кризиса 1907 г.
"Бумажная" экономика, "реальная" экономика и неолиберальная модель
Характер и последствия кризиса во многом определяются структурой экономической системы. Структура глобальной экономики радикально изменилась в течение второй половины XX в. Среди секторальных сдвигов, непосредственно связанных с кризисом, наиболее важными являются быстрый рост финансового сектора и экспансия "бумажной" экономики. Это та часть национальной или глобальной экономической системы, где отсутствует материальное производство и доминирует движение денег, акций, облигаций и других финансовых инструментов. В то время как "бумажная" и "реальная" экономики взаимосвязаны как на национальном, так и на международном уровнях, жизнестойкость реальной экономики — экономики, от которой зависят средства к существованию большинства людей, - подорвана. Во времена мощного глобального роста потоков капитала и продолжительной стабильности участники рынка стремились к более высоким доходам без адекватной оценки рисков, что обусловило их неспособность проводить полноценный финансовый анализ.
Кризис разразился в эпоху, которую называют новой стадией глобализации, начавшейся в последние десятилетия XX в., когда отношения между разными "игроками" в глобальной системе стали более сложными и неоднозначными, а бывшие соцстраны Европы, Китай и Индия интегрировались в глобальный рынок. Однако на фоне интеграционных отношений появляются и противоположные процессы — дезинтеграция и фрагментация. Иногда эти явления возникали только в экономической сфере, но часто выходили и за ее рамки. Хотя некоторые из этих проблем носят глобальный характер, но то, что процессы интернационализации и выживание государства не могут быть гармонизированы, осталось важным источником конфликтов как в капиталистических странах, так и (в еще большей степени) в блоке социалистических государств. Другие проблемы сохранили специфический характер и продолжают влиять только на один регион или группу стран. Для развития глобализации была необходима "встроенная либерализация" послевоенной рыночной системы, основанная на Бреттон-Вудских институтах и либеральной свободнорыночной политике в главных центрах капитализма.
Хотя делать выводы еще рано, можно с высокой степенью вероятности предположить, что в силу структурных факторов продолжительность глобального кризиса, начавшегося в 2007 г. в Америке, Азии, Европе и в развивающихся странах Африки и Латинской Америки, будет разной. И его последствия также будут более разрушительными в тех странах, которые являются более слабыми и сильнее зависят от внешних рынков и ресурсов. Хотя нынешний кризис и будет иметь достаточно серьезные и многоплановые экономические и социальные последствия, он совсем не обязательно достигнет размаха кризиса 1929— 1933 гг., и мир вполне может избежать тех политических потрясений, которые последовали за глобальным кризисом 30-х годов. С тех пор мир во многих отношениях изменился. Первый глобальный кризис XXI в. нанес удар по глобальной системе, находящейся в процессе многоплановых трансформаций, что привело к ряду негативных последствий. Некоторые из них, такие как поляризация демографических тенденций, суперурбанизация, изменения в глобальной силовой структуре и последствия глобального экологического кризиса, берут свое начало в XX в.. И в результате их взаимодействия с новыми факторами и силами возник сложный, разнородный и неспокойный мир начала XXI в. Однако по-прежнему нет четкого ответа на два фундаментальных вопроса: обострит ли глобальный экономический кризис имеющиеся проблемы или, наоборот, потрясения и потери станут для основных игроков стимулом для повышения глобальной безопасности? Приведет ли кризис к новому этапу многостороннего сотрудничества или новые проблемы повлекут за собой крушение существующей системы? Предлагаются разные интерпретации и разные решения. Пока преобладает чувство опасности, что можно объяснять не только изменениями, но и психологическим восприятием повышения уровня физических угроз. Однако усиливается понимание того, что происходящие изменения не были и не будут одинаковыми для разных субъектов в международной системе, и многие из долгосрочных последствий этих изменений - как положительных, так и отрицательных - могут сильно отличаться не только для Севера и Юга, но также для отдельных развитых и развивающихся стран.
Особенно важен вопрос о будущем либеральной или неолиберальной модели мировой экономики. Начиная с 80-х годов XX в. политика либерализации распространялась по "рецептам", которые "прописывали" МВФ и Всемирный банк (сначала в связи с разразившимся тогда долговым кризисом в развивающихся странах, а затем, в 90-х годах, после падения социалистических режимов и появления переходных экономик). На практике в разных странах эта политика реализовалась в форме достаточно замысловатых "поведенческих моделей". Чтобы заинтересовать частный бизнес и финансовые учреждения инвестировать внутри своих стран и повысить потенциал роста своих экономик, эти страны должны были отказаться от устаревшей и неэффективной политики "статистов", характерной для экономики "стратегий развития" (в развивающихся странах) и центрального планирования (в социалистических странах).
Ф. Захария в своем "Капиталистическом Манифесте" предложил новую перспективу для посткризисного мира, которая противоречит ожиданиям конца неолиберальной эры. Он пишет: "Через несколько лет мы все, как ни странно это звучит, можем почувствовать, что нам нужно не меньше капитализма, а больше. Экономические кризисы замедляют развитие, а когда странам нужно развитие, они обращаются крынку. После мексиканского и восточноазиатского валютных кризисов, которые для пораженных ими стран были гораздо более болезненны, чем текущий спад для Америки, мы увидели ускорение темпов рыночных реформ. Если в ближайшие годы американский потребитель будет по-прежнему неохотно тратить деньги, если федеральное правительство и правительства штатов будут страдать от чрезмерной долговой нагрузки, если государственные компании останутся дорогостоящим бременем, то активность частного сектора будет единственным путем создания новых рабочих мест. Простая истина состоит в том, что капитализм со всеми своими пороками остается самым продуктивным экономическим двигателем из всех до сих пор изобретенных. В унисон высказыванию Черчилля о демократии, можно утверждать, что капитализм - это наихудшая экономическая система, если не считать всех остальных. Его основным оправданием сегодня является тот факт, что такие страны, как Китай и Индия, смогли продемонстрировать динамичный экономический рост и вытащить из нищеты сотни миллионов людей благодаря поддержке рынка и свободной торговле. В прошлом месяце - в период наибольшего обострения кризиса — в Индии прошли выборы. Мощные левые партии этой страны построили свои кампании на антилиберализме и получили самый низкий процент голосов за 40 лет".
Конечно, автор не исключал важных изменений в функционировании глобальной капиталистической системы. Как раз наоборот. В "Капиталистическом Манифесте" высказывается мысль, что регулировать систему необходимо для ее стабилизации при сохранении ее энергии. Регуляторные реформы, предлагаемые такими группами, как G-20 или G-8 (которые, в основном, обобщают различные взгляды в США и в европейских странах), содержат большое количество разнообразных мер, начиная от изменения мотивации руководства банков, чтобы те не были заинтересованы в аферах с чужими деньгами, и заканчивая введением новых схем эффективных противоциклических действий правительства. Другая группа мер, которую из-за ее глобального характера труднее воплотить в практику, еще более необходима.
Это - восстановление баланса между производством и потреблением как на уровне отдельных людей, так и на уровне правительств (в еще большей степени), что можно сделать только двумя способами:
1) путем повышения налогов - или -
2) путем сокращения расходов.
Опыт тех стран, которым пришлось решать эту задачу по причине их экономической, и особенно - структурной, слабости, является в основном негативным из-за многих экономических, политических и социальных проблем. "Моральное измерение" необходимых мер исключительно важно, но им также очень трудно управлять. Открытым остается следующий вопрос: кто предложит "моральный компас" и кто готов его использовать? Будет ли это международное сообщество или национальный политический процесс? Моральные вопросы нельзя рассматривать изолированно от реальностей суперконкуренции, которая в посткризисном мире может быть еще более жесткой. Борьба за большую конкурентоспособность останется одним из самых важных экономических двигателей глобализации. Те, кто не желает принять это, будут уничтожены. Процесс не терпит пассивных наблюдателей. Они будут первыми жертвами посткризисных рынков с усиливающейся взаимосвязью между торговыми потоками, движениями капитала, входящими и исходящими прямыми иностранными инвестициями, потоками технологий и международной миграцией. В значительной степени будущее посткризисного мира будет сформировано транснациональными корпорациями.
Транснациональные корпорации и кризис
Кризис стал большим испытанием и для транснациональных корпораций. Эти глобально интегрированные компании кризис начал проверять на прочность раньше всех - крах претерпело большое количество международных финансовых конгломератов. Многие из этих транснациональных учреждений неожиданно оказались в трудной ситуации и должны были искать помощи у правительства. В некоторых случаях правительства пошли на сотрудничество — ряд национальных правительств просто вынужден был оказать поддержку международным корпорациям в банковской и страховой сферах. Это не означало конец процесса транснационализации, но показало, что в итоге только у национальных правительств есть бюджетные ресурсы для спасения финансовых институтов. Государственные ресурсы понадобились также для многих международных фирм в обрабатывающей промышленности. Значение транснациональных корпораций как глобальных игроков в посткризисном мире возрастает в силу их финансовой, технологической и организационной мощи и управленческих способностей. Их основные интересы тесно связаны с открытой и либеральной глобальной экономической системой. Общая либерализация торговли и финансовых потоков в сочетании с прорывами в телекоммуникациях и информационных технологиях открыла для них новые возможности. И будущее финансовой глобализации особенно зависит от их деятельности.
Некоторые крупные глобальные ТНК стали жертвами кризиса, например, "Дженерал Моторз" и "Леман Бразерз". Однако другие превратились в еще более мобильные, чем раньше, благодаря тому, что некоторые их бывшие конкуренты исчезли или "перешли" в другие отрасли. Наиболее сильные ТНК из развивающихся стран могли использовать ситуацию, когда из-за кризиса появились возможности покупать привлекательные фирмы в развитых странах по очень низким ценам. Они усилили свои позиции в глобальном брэндинге, в сфере торговых марок, в методах маркетинга, в ценообразовании, в клиентской базе, среди заинтересованных лиц и в определенной степени среди акционеров. Их роль возросла также в НИОКР, в инновационном потенциале, в разработке технологий построения отношений "сервис - продукт". Например, китайские ТНК получили больший доступ к финансированию.
Что касается наступающего десятилетия, то можно сказать, что до сих пор не существует правовой или регулятивной системы для управления еще более глобальным бизнесом. Правила поведения, принятые в международных организациях, носят рудиментарный характер и разрабатывались для других времен. Глобальные соглашения частично регулируют вопросы внешней торговли, но вопросы экологии, защиты инвестиций и интеллектуальной собственности в целом не согласованы. Все это не означает, что ТНК не нужно будет адаптироваться к условиям посткризисного мира. Наоборот, им понадобится приспосабливаться к разноплановым регулятивным системам. Им придется разрабатывать более гибкие организационные модели, потому что подход "команда и контроль" не будет эффективно работать на глобальном уровне при проведении операций с сотнями юрисдикции и при необходимости местного управления для реагирования на неожиданные события. Это требует нового сочетания корпоративной культуры, ценностей и стандартов — всего того, что определяет общую мотивацию, с которой люди каждый день принимают необходимые решения. Мощность ТНК также будет определяться структурными изменениями. Одним из наиболее важных факторов есть и будет переход от традиционных отраслей, ориентированных на низкостоимостные факторы производства, к основанным на знаниях системам, в которых новые знания и технологии включаются в процесс производства и продукция которых сама меняет глобальное разделение промышленного труда и карту глобальной индустрии. ТНК разработали также различные схемы сотрудничества с малыми и средними предприятиями, которые по отношению к ним выступают либо субподрядчиками и источниками технологий, либо потребителями и дистрибьюторами их товаров или услуг. С помощью таких отношений ТНК создали определенную систему контроля за малыми и средними фирмами, особенно в высокотехнологичных секторах.
Роль ТНК останется важной в наиболее глобализированном секторе мировой экономики - финансовых услугах. Кризис выявил все риски финансовой глобализации. Поскольку финансовые рынки по всему миру становятся еще более взаимосвязанными из-за либерализации движения капиталов, создания и широкого использования целого ряда новых финансовых инструментов, таких как краткосрочный портфельный капитал, банковские и корпоративные облигации, акции, частные и правительственные ценные бумаги, взаимные фонды, пенсионные фонды, хеджинговые фонды и деривативы существенно повысили уязвимость многих стран. Стремительное распространение кризиса, который возник в финансовом секторе США в 2007 г., было последствием высокого уровня глобализации в этом секторе. Технологические инновации, либерализация национальных финансовых рынков, отмена правовых и торговых барьеров между странами стимулировали развитие диверсифицированных международных конгломератов со сложным управлением и с корпоративной структурой. Многие конгломераты организованы в соответствии с глобальными направлениями специализации, еще большее их число управляет частью или всеми своими значительными рисками, оптимизируя их на уровне всего конгломерата, а не отдельных юридических лиц, входящих в его состав. Быстрая эволюция таких диверсифицированных финансовых конгломератов, обеспечивающих комплексный набор финансовых услуг, включая банковские, работу с ценными бумагами и услуги по страхованию, на глобальном уровне породила серьезные вызовы как для управления внутри специализированных фирм, так и для органов надзора, отвечающих за регулирование деятельности фирм внутри конгломерата. Такие конгломераты играют очень важную роль в глобальных обменах ценными бумагами и товарами, на денежных рынках и, естественно, в высокорисковой, но и высокоприбыльной торговле ценными бумагами и деньгами. Финансовые рынки будут испытывать все более усиливающееся влияние со стороны крупных финансовых конгломератов, доминирующая роль которых будет восстановлена из-за слияний в этом секторе.
Альтернативные перспективы многостороннего сотрудничества
Глобальный кризис стал угрожающим вызовом практически для всех институтов многостороннего сотрудничества. И кризис оказался серьезной проверкой распространенной концепции, что глобализация без эффективных глобальных или региональных институтов ведет мир в хаос. Глобальный и синхронный характер текущего кризиса означает, что ни одна страна не может рассчитывать на то, что она способна "экспортировать" кризис в другие страны либо решить свои проблемы за счет импорта капитала. Меры, направленные на возобновление роста, должны включать национальную фискальную и монетарную политику, чтобы глобально и регионально гармонизированным образом остановить падение спроса, что будет свидетельствовать о значительном улучшении многостороннего сотрудничества. Конечно, пока не ясно, как повлияет кризис на будущее многостороннего сотрудничества. Один из возможных сценариев — улучшение его структуры и усиление эффективности. Другим возможным вариантом являются повышение уровня протекционизма, изоляционизм, деглобализация и ослабление многосторонних институтов. Третья возможность — это постепенное воплощение в практику тех мер, которые были предложены группами G-20, G-8 и специальной конференцией ООН. Хотя могут возникнуть серьезные трудности, связанные с выполнением разного рода обещаний, сделанных политиками в период наибольшего обострения кризиса, этот сценарий все же предоставляет больше возможностей для компромисса и гармонизации интересов и политических направлений.
Несмотря на то, что у ООН есть явные преимущества (в силу ее международного признания и членства почти всех стран мира), ее не всегда будут выбирать для такой роли. "Сравнительное преимущество" может быть у региональных организаций или еще более узких групп родственных стран, имеющих общие цели. Для решения конкретных вопросов странам могут потребоваться разные форматы — официальный и неофициальный, всемирный и региональный или функциональный, — направленные на решение отдельных задач. В некоторых случаях эффективное руководство может потребовать государственно-частного партнерства с целым рядом заинтересованных сторон, включая частные корпорации и негосударственные организации (формами могут быть "малосторонность" или "всесторонность").
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В управлении глобальной экономикой посткризисного мира многостороннее сотрудничество будет практически незаменимым в четырех сферах: в международной финансовой системе, в международной торговле, в международных инвестициях и в глобальной политике развития. Сотрудничество в конкретной сфере будет зависеть от целого ряда факторов, в том числе от того, разделяют ли разные страны общее представление о природе конкретной политической проблемы (и, конечно, о приемлемости различных способов ее решения). Уже сейчас наблюдается большее, чем в предкризисные годы, согласие между странами по вопросу будущих реформ многосторонних институтов. Неясно только, приведет ли это согласие к радикальным изменениям. В формирующейся системе нет "ведущей силы", которая могла бы также взять на себя затраты на проведение реформ, например, в сфере обеспечения устойчивости глобальной валюты. Для решения многих важнейших вопросов нормативный и аналитический потенциал многосторонних учреждений незначителен, а качество оценки долгосрочных перспектив — недостаточно. Поэтому возникает вопрос: как развить институты и инструменты многостороннего сотрудничества, чтобы они могли играть ключевую роль в предотвращении кризисов и в управлении ими, а также эффективно и в приемлемой для всех форме преодолевать их последствия и извлекать из них уроки?
ИСТОЧНИКИ
Статья "Development Dialogue" ("Диалог о развитии") в журнале центра "Dag Hammerskjold Center" №51,2009 г.
"Newsweek", June 22, 2009.
Dісkеn P. Global Shift: Reshaping the Global Economic Map of the 2 Iе Century. "The Guilford Press", NY, 2003.