Введение

5 марта 1953 года умер И.В. Сталин. Это событие ознаменовало собой окончание целой эпохи – эпохи сталинизма. Партийное руководство взяло курс на десталинизацию во всех сферах жизни общества.

В данной работе мы не будем касаться аспектов экономической жизни, партийного реформирования, сравнивать политику И.В. Сталина и его последователей в этих областях. Гораздо более интересным нам кажется проследить отношение к Сталину в обществе, как советском, так и современном российском, понять какова была (и есть) реакция людей на то, что говорило и делало руководство страны в отношении имени Сталина.

В данной работе я предполагаю рассмотреть десталинизацию (или ее попытки) общества нашей страны, начиная с 50-х гг. до наших дней. Так же предстоит ответить на вопросы, была ли десталинизация «первым гвоздем в могилу коммунизма», а так же носила ли она завершенный характер.

Начало десталинизации

На другой же день после похорон Сталина Г.Маленков на заседании президиума ЦК КПСС отметил, что «у нас были крупные ненормальности, многое шло по линии культа личности», и подчеркнул: «…считаем обязательным прекратить политику культа личности»1.

В 1953 – 1954 гг. имя и образ Сталина постоянно присутствовали в в выступлениях руководства партии и государства. Однако после смерти вождя стали набирать силы новые жизненные процессы, не вписывающиеся в догматические каноны, проповедуемые не одно десятилетие.

Первое время термин «культ личности» не связывался с именем Сталина, он употреблялся только в русле обвинений, направляемых в адрес Берии.

Первым шагом, который возложил вину именно на Сталина, стал доклад Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС. Как говорил Хрущев, из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде, 98 человек, т.е. 70%, были арестованы и расстреляны (большинство – в 1937 – 1938 годах). Основной упор в этом докладе был сделан на сведения, собранные комиссией П.Н. Поспелова о репрессиях 30—40-х годов. Ответственность за репрессии была возложена Хрущевым на Сталина. Но при этом руководитель партии остался верен тезису о том, что сталинизм не исказил сущности построенного в СССР социалистического общества, что виновен в репрессиях лично Сталин и его приспешники, что индустриализация, коллективизация, разгром оппозиции были необходимы и благотворны для страны. Не будем подробно останавливаться на содержании этого доклада, оно известно. Нас гораздо больше интересует то, что последовало за докладом.

Доклад Хрущева возымел несколько наиболее существенных последствий для страны. Прежде всего, нанес удар по психологии советского народа; во-вторых – расколол мировое коммунистическое движение; в-третьих – дал понять Западу, что Советский Союз слаб.

Итак, начнем с начала. Первой реакцией многих советских людей, даже партийных деятелей на доклад Хрущева был шок. Вот как описывает политолог Федор Бурлацкий реакцию на это событие одного из своих коллег: «Я отправился в редакцию журнала «Коммунист», где тогда работал, и стал ждать возвращения редактора отдела Сергея Мезинцева, который присутствовал на закрытом заседании съезда. Он пришел и уселся, не говоря ни слова, белый как мел, да что там, не белый, а серый, как земля под солончаком.

– Что произошло, Сергей Павлович? – спрашивал я.

А он молчит. Даже губы не шевелятся. Как будто язык застрял между зубов. Я дал ему выпить воды. Он посидел немного. А потом:

– Не положено рассказывать. Специально оговаривалось: не должно просачиваться. Используют враги, чтобы сокрушить нас под корень.

Так я и не дознался в тот вечер. Но уже через несколько дней всем сотрудникам нашего журнала стало известно, о чем говорилось в секретном докладе. А еще через небольшой срок об этом узнал весь мир»2.

Ю. Аксютин приводит интересную статистику, собранную им собственноручно и касающуюся обвинений Сталина. Согласно этим данным, на вопрос «Как вы отнеслись к прозвучавшим обвинениям в адрес Сталина?» 35 из 93 опрошенных в 1996 году, 24 из 100 опрошенных в 1997 году, 34% опрошенных в 1998 году и 34% и 33,5% опрошенных в 1998 и 1999 годах соответственно ответили, что поверили и одобрили.

Из них полностью, безоговорочно поверили и одобрили 24% опрошенных в 1996 году, 12% опрошенных в 1997 году, 15,5% опрошенных в 1998 году и 14% опрошенных в 1999 году3.

При этом, как мы прекрасно понимаем, реакция советского общества была неоднозначной. Были и те, кто поддержал критику, причем с огромным энтузиазмом, выходя за предполагаемые правительством рамки: хорошо известно выступление научного сотрудника института русской литературы Академии наук А.А. Алексеева: «…исторические факты единовластия в течение длительного времени – это подлинная трагедия для нас… мало сказать, что трагедией Сталина является внутренняя убежденность в том, что действовал он на благо народа. Возьмите любого тирана в русской или мировой истории. Разве он действовал против убеждения? Нет, он один убежден, что действует или как помазанник Божий, или как священный инквизитор. У нас принято считать, что величайшим позором истории народов является инквизиция, но испанская инквизиция меркнет перед тем, что было у нас. Какие же у нас были масштабы? У нас масштабы гораздо больше. И как же мы можем спокойно сказать, что этот человек заслуживает нисхождения за то, что был идейным коммунистом»4. Однако, насколько нам известно, выступление Алексеева не встретило поддержки со стороны собравшихся партийцев.

Была и абсолютно противоположная реакция. Наиболее ярким ее примером является грузинский инцидент. 5 – 7 марта 1956 года в Тбилиси состоялось шествие студентов к монументу Сталина с возложением венков. В последующие дни участники этой демонстрации потребовали пересмотреть решения съезда партии, опубликовать в газетах материалы о жизни и деятельности Сталина. Один из лидеров – Р.Б.Кипиани – требовал реабилитировать Берию и сместить Хрущева. Произошли столкновения демонстрантов с войсками, в результате чего погибли люди – по разным данным от 30 до 100 человек. К уголовной ответственности было привлечено 59 человек, все получили разные сроки лишения свободы. Наибольший срок – 10 лет – получил Кипиани.

Двадцатый съезд посеял в обществе чувство растерянности, ведь то, к чему многие люди привыкли за годы, их идеалы были в один миг разрушены. Очернение Сталина как символа былой эпохи явилось дискредитацией бесчисленных подвигов и достижений миллионов людей во время индустриализации, культурной революции, коллективизации и Великой Отечественной Войны. Низвержение великого прошлого изменило поведение и настроение советского общества — наступила стадия пассивности, меланхолии. У всех советских людей был один отец — Сталин и жизненно понятно, что человек, имеющий великих родителей, чувствует себя в десять раз увереннее, чем человек, родители которого — преступники и убийцы. После оглашения доклада на местном, региональном уровне известны случаи самоубийств. Люди говорили о докладе: «Где же был сам Хрущев, почему он тогда молчал, а сейчас, когда Сталин умер, начал на него лить всю грязь? Я что-то не особенно верю всем фактам, которые изложены в закрытом письме… Сталин воспитал меня с детского возраста на своих идеях, и я от этих идей не откажусь и сейчас. Я был и буду о Сталине самых высоких мнений» - это писал полковник в отставке Чурсин5. Партийные работники, выступавшие на митингах по случаю смерти Сталина, не имели представления, как люди смогут пережить то, что им объявят совершенно противоположное тому, что звучало на этих митингах. В партактивы поступали письма людей, пребывающих в растерянности: а что же теперь делать с портретами, бюстами Сталина, плакатами, посвященными ему?

При всем том, что существовал достаточно разобщенный спектр мнений о политике десталинизации, в обществе продолжали действовать старые механизмы. Стремление раствориться в толпе, подчиниться общей линии преодолевало у человека желание отстаивать свое собственное мнение. Здесь работал также инстинкт самосохранения.

Стали распространяться самые различные мнения о культе личности Сталина. Причинами появления культа называли даже «троцкизм» Сталина – его курс на сверхиндустриализацию и раскулачивание. Другой, второй по важности причиной, называют паранойю Сталина, которая нашла выражение у него в двух формах – величии и бреде преследования. При этом, однако, существовали и рациональные мнения: некоторые партийные работники признали целиком свою вину в раздувании культа личности Сталина.

Однако были и противоположные мнения – некоторые политологи считали, что своеобразным «черным пиаром» вновь создается культ личности, сваливая ответственность за все чудовищные преступления 30-х гг. на Сталина, ему тем самым приписывали способность действовать исключительно в своих интересах, подчинять огромное количество людей своей воле.

Проводя политику десталинизации, советское правительство прежде всего имело ввиду исключение культа личности Сталина, его имени из всех сфер общественной жизни. Но при этом подчеркну, что имелось ввиду именно ИМЯ СТАЛИНА, а не просто культ личности как явление, характерное советской системе.

Однако Хрущев был непоследователен в своей политике десталинизации. Отступления начались оттого, что с одной стороны, сформировался широкий слой людей, недовольных этой политикой, а с другой – наиболее демократично настроенным представителям интеллигенции разрешенных мер было недостаточно, они были готовы идти дальше, выходя за допустимые рамки.

Июньский пленум 1957 года не стал еще одним шагом на пути к критике репрессивного режима. Наоборот. Была сделана попытка отделить имя Сталина от массовых репрессий. Хрущевская идея дала трещину. Он уже гораздо позже отзывается о Сталине: «как преданный ленинист-марксист и стойкий революционер, Сталин займет видное место в истории»6.

Полностью отсутствовала тема культа личности на XXI съезде КПСС, взявшего курс на построение коммунизма в СССР, кроме того, само это выражение звучало на съезде всего раз. После съезда набирает силу тенденция к восхвалению первого секретаря ЦК КПСС, возрождается система методов сталинского режима, таких, как кампания непомерного восхваления заслуг и вкладов Хрущева.

На XXI и XXII съезде КПСС соблюдался этот ритуал восхваления – в адрес Хрущева звучало: «Близкий друг народов всей страны», «космический отец», «проводник правды, прогресса, жизни и счастья». Такие высказывания не могли остаться незамеченными.

Вопрос о культе личности на XXII съезде КПСС занял одна из важнейших мест. Новое поднятие этого вопроса связано со скандалом, случившимся в Военной академии им. Фрунзе. Генерал-майор Григоренко обратил внимание на то, что культ личности заключался не только в том, что Сталин встал над партией:

-- Если бы это был один случай, можно было бы не тревожиться. Был еще случай, когда у высшего органа власти оказался Берия – человек, не только чуждый партии, но и чуждый нашему строю. Мы имеем факт, когда другая коммунистическая партия у власти (в Югославии) оказалась под пятой у человека, который изменил ее состав и превратил в сугубо культурно-просветительскую организацию. Мы имеем факт, когда албанские руководители становятся на тот же путь… значит, есть какие-то недостатки в самой организации, в постановке всего дела партии, которые позволяют это…мы одобряем проект программы, в котором осужден культ личности. Но возникает вопрос: все ли мы делаем для того, чтобы культ личности не повторился?7

Таким образом Григоренко возложил ответственность за культ личности на саму систему. Он предложил начать более глубокую демократизацию.

Этот доклад вызвал шок у руководителей академии, приказом министра через 2 дня Григоренко был освобожден от заведования кафедрой, потом понеслись возгласы, требующие исключить его из партии, но этого так и не случилось.

30 октября 1962 года XXII съезд КПСС принял решение о выносе гроба с телом Сталина из Мавзолея. Это тоже вызвало раскол общества - часть говорила «так ему и надо, на свалку бы его» и «жаль, что второго прохвоста не вынесли», другая часть отвечала им «не тобой положено, не тобой и взято будет». Среди недовольных этим решением было много фронтовиков («мы за него кровь проливали»), и, как ни странно, тех, кто сидел в ГУЛаге.

Вынос тела Сталина из мавзолея вызвал кощунственное отношение к памятникам Сталина, его портретам. Так, например (и это один из примеров), в Тепликском районе Винницкой области памятник Сталину сняли и выбросили в пруд, где на него потом натыкались купающиеся8.

Многие шутили, что Хрущев освобождает место для себя.

В международном коммунистическом движении в связи с курсом советского правительства на десталинизацию наметилась первая трещина. Практически сразу после смерти И.В.Сталина случился кризис в ГДР (июнь 1953 г.). Стабилизировать отношения с «форпостом социализма в Европе» сумели лишь чередой уступок. В апреле 1956 года «Правда» перепечатала без комментариев статью из китайской газеты «Женьминь жибао», где говорилось, что заслуг у Сталина гораздо больше, чем ошибок. В Венгрии и Польше в этом же году вспыхнули недовольства. Тогдашний глава венгерского государства Матиас Ракоши сказал послу СССР Андропову: «То, что вы натворили на своём съезде, — беда. И я ещё не знаю, во что она выльется и у вас, и у нас». В итоге ситуацию в Польше удалось уладить мирным путём, а в Венгрии на волне протеста не без участия американской разведки к власти пришло правительство во главе с Имре Надем. По просьбе венгерских коммунистов были введены советские войска. Погибли тысячи венгров и советских воинов. Начался массовый выход из коммунистических партий на Западе. Идея советского варианта социализма стремительно теряла опору среди населения западных стран, международный авторитет России был серьёзно подорван.

Вследствие утечки информации о докладе за границу активизировались планы холодной (информационной) агрессии руководства капиталистического мира против Советского Союза («доктрина А. Даллеса», директивы СНБ США 20/1 от 18.08.1948 и 68 от 30.09.1950). Директор ЦРУ США Аллен Даллес воскликнул: «Даю за текст доклада 1 млн. долларов! Это будет первый гвоздь в могилу коммунизма!». СССР лишился важной поддержки либеральной и левой интеллигенции Запада - начался ее поворот к переходу на сторону противника СССР в холодной войне. Этот процесс «импортировался» в среду отечественной интеллигенции.

Таким образом, общество, по крайней мере, его значительная часть, настолько успела одурманиться сильными и регулярными дозами идеологического зелья, что отказ от него вывал сильную «ломку».

А поддержки народа в 60-е гг. Хрущев лишился еще и благодаря выносу тела Сталина из мавзолея – люди не простили ему лишение их объекта поклонения.

Ресталинизация

Сталина закопали. Долгое время его могила у Кремлевской стены была единственной в ряду могил партийных вождей, не снабженной памятником – бюстом.

Отношение к Сталину, к решениям XX – XXII съездов разделило общественное мнение на две противостоящие друг другу группы. Позицию сталинистов выражал журнал «Октябрь». В редакцию приходили письма, протестующие против употребления понятия «культ личности Сталина», а признания отдельных ошибок государственного деятеля. В стране нарастало ожидание, что новая группа руководителей реабилитирует Сталина.

В 1965 году было возобновлено официальное празднование Дня Победы.

Ф. М. Бурлацкий вспоминает по этому поводу: «В феврале 1965 года на группу консультантов из нашего и других отделов ЦК КПСС возложили подготовку доклада нового первого секретаря ЦК к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне… Мне поручили руководить группой, и помощник Брежнева передал мне его просьбу проанализировать и оценить параллельный текст, присланный ему Александром Шелепиным. Позже Брежнев вышел сам, поздоровался за руку и спросил меня:

– Ну, что там за диссертацию он прислал?

А «диссертация», надо сказать, была серьезная – не более и не менее как заявка на полный пересмотр всей политики хрущевского периода, пересмотр в духе откровенного неосталинизма. Я насчитал 17 пунктов крутого поворота политического руля к прежним временам: восстановление «доброго имени» Сталина; пересмотр решений ХХ и ХХII съездов; отказ от утвержденной программы партии и зафиксированных в ней некоторых гарантий против рецидивов культа личности…Самая драматичная проблема – и это выяснилось очень скоро – состояла в том, что Брежнев был совершенно не подготовлен к той роли, которая неожиданно выпала на его долю. Тем не менее «диссертацию» Шелепина отвергли, и общими силами был подготовлен вариант доклада, который хотя и не очень последовательно, но развивал установки хрущевского периода. Но главная битва была впереди: текст, как обычно, разослали членам высшего ареопага. Подавляющее большинство из них высказалось за то, чтобы усилить позитивную характеристику Сталина. Некоторые даже представили большие вставки, в которых говорилось, что Сталин обеспечил разгром оппозиции, победу социализма и, главное, победу в Великой Отечественной войне. Суслов, Мжаванадзе и некоторые молодые руководители, в том числе Шелепин, настаивали на том, чтобы исключить из текста доклада само понятие «культ личности», а тем более «период культа личности». Другие, например, Микоян и Пономарев, предлагали включить более обтекаемые формулировки.

Особое мнение высказал Юрий Андропов. Он предложил полностью обойти вопрос о Сталине в докладе, попросту не упоминать его имени. Андропов считал, что нет проблемы, которая в большей степени может расколоть руководство, да и всю партию и народ, чем проблема Сталина.

Брежнев в конечном счете остановился на варианте, близком к тому, что хотел Андропов. В докладе к 20-летию Победы фамилия Сталина была упомянута всего однажды…»9.

На торжественном заседании, посвященном юбилею победы в докладе Брежнева впервые после XX съезда было сказано о заслугах Сталина - Верховного Главнокомандующего в годы войны.

Лидером и символом антисталинизма стал А.И. Солженицын, прославившийся своим «Одним днем Ивана Денисовича». Вместе с этим активизировалось и движение интеллигенции – А.Д. Сахарова, А. Гинзбург.

Ответом на усиление демократических настроений стала реанимация положений сталинского «Краткого курса ВКП(б)». в новых изданиях учебников по истории критика культа личности стала сокращаться.

17 декабря 1969 года, в перерыве во время сессии Верховного совета СССР среди членов Политбюро неожиданно возник разговор о приближающемся 90-летии со дня рождения Сталина.

Поводом для него стал вопрос: публиковать ли в «Правде» статью о Сталине? Вскоре этот разговор перерос в спор, причем спор принципиальный. Поэтому он и был записан и оформлен в виде рабочей записи Политбюро10.

Брежнев задал вопрос: надо ли вообще публиковать статью?

М.А. Суслов настаивал на публикации. Он считал, что здоровая часть интеллигенции поймет статью правильно.

Подгорный выступил против. Он напомнил, что каждый из членов Политбюро, в том числе и Суслов, когда – то выступали с критикой культа личности Сталина. И если писать о юбилее, то придется написать и о том, сколько на совести Сталина загубленных человеческих жизней.

Другие члены Политбюро – Шелест и Мазуров выступили против Подгорного. Они выступили за публикацию статьи и за установку бюста на могиле Сталина.

В конце концов статья была опубликована, а в 1970 году на могиле Сталина появился бюст, изваянный скульптором Томским.

Политический барометр склонялся в сторону сторонников очищения Сталина, поэтому критика прошлого становилась для КГБ свидетельством недовольства существующим строем.

Г.А. Арбатов отмечает, что ресталинизация стала возможна благодаря тому, что на руководящих постах, у рычагов власти оставалось множество людей, приверженцев сталинского порядка, которым трудно было найти себе место в иной системе11.

Значительная часть общества была не готова к переменам, а потому как только высшее руководство переставало предпринимать меры по десталинизации общества, общественное сознание и общественные институты сами собой возвращались на круги своя.

Арбатов характеризует ресталинизацию как «ползучую»12, так как она не проводилась каким-либо декретом, а а постепенно обволакивала общественную жизнь.

Одно из направлений ресталинизации – административные меры против тех, кто занимал антисталинские позиции. Это и травля, и высылка за рубеж, и «психушки».

Общая тенденция в руководстве страной нашла отражение и в духовной жизни общества – в науке, идеологии, культуре.

Историческая литература сохранила упоминания о XX съезде КПСС, правда, без имени Хрущева и без содержания его речи.

Была предпринята попытка сделать вид, что ничего не произошло, и что XX съезда вообще не было. Главным образом была сделана ставка на заслуги Сталина в период Великой отечественной войны. В этом отношении за своеобразную «реабилитацию» Сталина выступили военные. Мемуары участников войны Жукова, Еременко, Ротмистрова, Конева, Баграмяна, Василевского, Яковлева, Голованова были выдержаны в апологетическом в отношении Сталина духе.

С конца 60-х – начала 70-х гг. во внутренних делах ресталинизация неуклонно набирала силу.

Второй виток десталинизации принято связывать со временем Перестройки. В 1987 году манифестации в столицах прибалтийских республик осудили так называемый секретный дополнительный протокол пакта Молотова — Риббентропа. Параллельно там стали нарастать сепаратистские тенденции. На пленуме Верховного Суда СССР (4 февраля 1988 г.) и втором съезде народных депутатов СССР (12-24 декабря 1989 г.) успешно заклеймили Сталина и весь сталинский период. В свою очередь, пятый съезд, проходивший со 2 по 6 сентября 1991 года, инициировал распад Советского Союза, по факту признавший необоснованность включения прибалтийских стран в состав России в 1940 году и объявивший о независимости Эстонии, Латвии и Литвы.

Современный этап

Сейчас слышатся самые разные отклики о Сталине. Противники сталинской политики уделяют основное внимание практике репрессий, сторонники апеллируют к былому статусу сверхдержавы. Сдвиги в сторону реабилитации И.В.Сталина, конечно, объективно присутствуют (предложение президента о переименовании названия города Волгограда на табличке памятника советским войнам, павшим в боях Сталинградской битвы). Целесообразно задать вопрос: «Что значит Сталин для сегодняшней жизни?».

В настоящее время отношение к Сталину встречается как одобрительное, так и враждебное. Казалось бы, сейчас отношение к Сталину должно сложиться объективное, мы должны понять природу сталинизма, выявить основные его черты. Но происходит обратное - с каким-то необъяснимым сладострастием писатели, ученые, кинодеятели снова и снова берутся за изображение натуры Сталина, тончайших проявлений его психологии, его отношений с соратниками, сотрапезниками, женами, любовницами, детьми.

Сейчас в России начинают действовать многие организации сталинистов. Они развивают активную деятельность по восстановлению памятников Сталину, открытию посвященных ему музеев. Во многих городах эти музеи открыты, памятники восстановлены. Деятельность подобных организаций натыкается на противодействие со стороны Организаций, объединяющих жертвы политических репрессий и т.п., но компромисса они пока достигнуть не могут.

Ф.М. Бурлацкий высказывает мнение, что и сейчас традиции сталинизма живы в нашей стране. Основные из них – это 1) Психология вождизма: вождь или, говоря демократическим языком, лидер вправе решать все за народ, не спрашивая его мнения.

2) Господство бюрократии

3)Государственный капитализм.

Сталинская система – как ни горько признавать это – опиралась на народ и народное сознание. И как раз здесь особенно сильны «пережитки сталинизма». Россияне, во многом разочарованные в мечтах о демократии и благоприятных реформах, нередко уповают на сильного человека, на вождя, который «разберется» с элитой и бюрократией и поставит государство на службу народу. Коммунизм как идеология исчез, а как механизм господства все еще сохраняется.

Местами сейчас доходит даже до чрезмерного восхваления Сталина.

В последние месяцы общественное мнение сильно потрясла история с выставлением в верхнем приделе храма Святой равноапостольной княгини Ольги иконы блаженной Матроны Московской, на которой на первом плане изображен Сталин. Прихожане храма посчитали это кощунством, однако настоятель храма отец Евстафий утверждает, что Матрона Московская реально благословила вождя на военные подвиги, поэтому изображение этого сюжета имеет право на существование. «Что бы ни говорили, но для меня Сталин – отец. И я не хочу предавать его», – заявил священнослужитель.

Заключение

Десталинизация – сложный процесс, который был начат Хрущевым, на мой взгляд, необдуманно. Безусловно, ошибки прошлого необходимо было признать, но не в резкой форме.

Десталинизация в стране всегда проходила сверху. Подлинно она произойдет только тогда, когда мы вообще не будем говорить о Сталине. На протяжении долгого времени господствовали различные представления о том, что такое сталинизм. Это репрессии, это ГУЛаг, это трагедия коллективизации, это система во главе с тираном. Но действительно правдой является то, что сталинизм – это реакция на перемены, он начинается тогда, когда общественные устои расшатываются, когда нужно мобилизовать все силы.

Подлинно десталинизация нашего общества еще не закончилась, и на мой взгляд, закончится не скоро.

Литература

Аксютин Ю. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953 – 1964 гг. М., 2004,

Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление (1953 – 1985). Свидетельство современника. – М., 1991.

Бурлацкий Ф. М. Сталин и сталинизм: прошлое, которое не уходит // Независимая газета, № от 17.02.2006.

Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945 – 1991 гг. – Новосибирск, 2000.

Пыжиков А. Хрущевская «оттепель» 1953 – 1964. М.,2002.

Н. С. Хрущев. Материалы к биографии. М. – 1989.

1 Пыжиков А. Хрущевская «оттепель» 1953 – 1964. М.,2002, с. 41.

2 Бурлацкий Ф. М. Сталин и сталинизм: прошлое, которое не уходит // Независимая газета, № от 17.02.2006

3 Аксютин Ю. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953 – 1964 гг. М., 2004,с. 178.

4 Пыжиков А. Хрущевская «оттепель» 1953 – 1964. М.,2002, с. 59.

5 Аксютин Ю. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953 – 1964 гг. М., 2004,1с. 174.

6 Н. С. Хрущев. Материалы к биографии. М. - 1989

7 Аксютин Ю. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953 – 1964 гг. М., 2004,1с.339.

8 Аксютин Ю. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953 – 1964 гг. М., 2004,1с.341.

9 Бурлацкий Ф. М. Сталин и сталинизм: прошлое, которое не уходит // Независимая газета, № от 17.02.2006.

10 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945 – 1991 гг. – Новосибирск, 2000, с. 321.

11 Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление (1953 – 1985). Свидетельство современника. – М., 1991, с. 149.

12 Там же с 150.