Историки русского языка горько сетуют: скуден материал. Письменные источники сохранили только малую часть всего богатства древнерусской речи. Еще хуже с историко-диалектными данными. Поэтому непростительно упустить каждый источник. А так редко привлекают имена собственные, которых не меньше, чем нарицальных. Они не возникали "из ничего", основа каждого - употребительное живое слово. Топоним и фамилия Осташков указывают, бытовало имя Осташ в характерной для своего времени форме (из Евстафий).
Бесчисленны донесенные до нас фамилиями и топонимами утраченные и забытые слова. В названиях селений даже одной Тотемской волости (на р. Сухоне) по списку 1623 г. их десятки: Булахтино, Варлыгино, Доможирово, Запинкино, Засыскино, Колыгино, Копылово, Корепово, Кувакино, Лобаково, Лодыгинская, Обирково, Осовая, Пигилево, Скребехово, Слудка, Тарабукино, Унжалово, Хороброво, Цывилево, Черепаново, Чурилково... Они изобильны архаизмами и диалектизмами, многие из которых ускользнули от записи.
Таковы и фамилии. Взять наугад любой район, например, Пронский, Рязанской области: в с. Елшино - Балабошины, Дворниковы (значение противоположно современному - не 'уборщик', а 'арендатор двора'), Колгановы, Хазовы, в Болотове - Алабины, Жамновы, в дер. Алютово - Бушевы, Веретенниковы, Евдокухины, Толстоушкины, в с. Красное - Жигалины, Камаевы, Шишеровы и т.д. Это не из архивов, это - сегодня, рядом с нами. Ясно, что вся масса существующих фамилий рождена не десятилетиями, а столетиями. Они сберегли слова и формы XVI - XVIII вв. Непосредственно вокруг нас разбросаны сокровища, которых мы не замечаем.
Следы множества старинных или диалектных слов уцелели только в фамилиях. Никем и нигде не записаны слова засора, жижики, а фамилии Засорин, Жижикин в Городищевском районе Пензенской обл. напоминают о них, как Шустановы, Буровкины в Вадинском районе той же области - о словах шустан, буровка. Лишь фамилии свидетельствуют о ряде исчезнувших профессий. Основы массы фамилий пока необъяснимы, например, северных - Бурмагины, Водынины, Лихотуровы, Односторонних, Пересторонины.
Абсолютному большинству русских неясна этимология фамилии Шаньгин, да и сама фамилия мало где известна, зато на Севере она распространена и основа ее всем понятна - шаньга ('лепешка со сметаной'), любимое кушанье северян. Не единичны случаи, когда фамилия часта на одной территории, а слово, раскрывающее значение ее основы, - на другой: Голдобины записаны в Шенкурском и Онежском уездах прошлого столетия, а слово голдоба 'беднота' отмечено В. В. Палагиной в словаре старожильческих говоров по среднему течению р. Оби. И обратно: фамилия Пластинины бытует в Сибири, слово пластина - давний производственный термин разделки рыбы на Северной Двине и Белом море, откуда и пришло в Сибирь. Собственные имена - своего рода "меченые атомы", указывающие на маршруты народных миграций.
Безгранично множество таких примеров, но еще чаще - архаизмы и диалектизмы не лексические, а фонетические (ведь, даже самое частое слово уступает по частоте самому редкому звуку языка). На русском Севере характерно превращение канонических имен Самуил, Эммануил в Самыл, Мамыл. Соответственно распространены там фамилии Самылов, Мамылов. Нередки вологодские и вятсйие топонимы Манылово, Маныловцы, Маныловский погост, Самылово, Самылково, Самылиха, южная граница их проходит через север Калининской области, Ярославскую и Костромскую. Но сама замена уи на ы произошла раньше прихода русских на Север: название с. Самылково в Дедовичском районе Псковской области не могло быть занесено с Севера.
На Севере топонимия сохранила и форму Патрак при повсеместном Патрикей (из лат. patricius).
Там же не единичны топонимы, удерживающие древнерусское е замененное вне ономастики на о: Елень, Езеро.
Прославленное еще былинами женское имя Олисава (каноническое - Елизавета) оставалось на Севере нередким еще и в XVIII в,; перепись 1717 г., содержащая рожденных на исходе XVII в., застала в дер. Дуброва (ныне Вельский район Архангельской обл.) даже четырех носительниц этого имени (одна записана в промежуточной форме Елисава). На Севере были распространены и фамилии Молоснов (из молосной 'молочный') и шире - Труфан (от Трифон - по древней колеблющейся передаче греческого ипсилона, как Кипр, но купорос).
Фамилии Евтипов, Евтишев (из канонических имен Евстигней, Евстафий) выдают свое происхождение - результат псковской утраты согласного с из сочетания ст, ср. в Тамбовской обл. - Евстюфейкины (Уметский р-н), на других территориях и Астаховы, Остаповы, Осташковы, Астаповы, Останкины, Остафьевы, Стахеевы и во множестве прочих метаморфоз. Не только не изучены, но и не собраны превращения Аким - Еким - Яким (из Иоаким).
Фамилии Востров, Вострецов, Востропятов обязаны говорам с протетическим согласным (для датировки можно напомнить помещика Вострая Сабля при Петре I: его потомки стали Востросаблины). Так и Гостроверховы (в с. Решетовка, Тамбовской области). Напротив, Стрекопытовы (от петровского же дворянина Острое копыто) утратили оба первых о - острое превращено в стре. И мелкие фонетические изменения, сплетаясь с переосмыслением, когда основа стала непонятна, превращают фамилию в неузнаваемую: Локтивонов (из Галактион), Ларьков (из Илларион), Политов (из Ипполит) и т.п. В терминах теории информации это помеха в каналах связи. Для изучения диалектов и истории языка это неоценимые свидетели!
Еще дороже помощь собственных имен для самого запущенного раздела истории русского языка и его диалектов - словообразования, самостоятельность которого (наравне с лексикой, грамматикой, фонетикой) признана очень поздно, лишь в конце 50-х гг. нашего столетия.
Достаточно обратиться к карте: как размещены формы названий населенных пунктов? Преобладающих форм - две: -ов (включая -ово, -ова, с их фонетическими вариантами -ев, -ево, -ева, присоединяемыми к основам на гласный или мягкий согласный), и -ка (включая -овка, -евка) - по данным середины прошлого века, в %:
|
Зона |
губерния |
уезд |
-ов |
-ка |
|
северней Москвы |
Вологодская |
Тотемский |
44 |
5 |
|
Ярославская |
Пошехонский |
40 |
10 |
|
|
южней Москвы |
Пензенская |
Городищенский |
5 |
42 |
|
Курская |
Белгородский |
27 |
37 |
Ясно, что распределение десятков тысяч названий сложилось за несколько столетий. Полученное соотношение их - проекция времени на плоскость карты. Налицо резко выраженный поединок двух имяобразующих форм. Там, где вся масса русских названий возникла до середины XVI в., господствует суф. -ов. К этой дате его употребительность упала, а восторжествовал формант -ка, который и получил преобладание южней линии приблизительно Брянск-Тула-Арзамас, по которой пролегал рубеж Московского государства середины XVI в. (конечно, границу нельзя представлять в современном смысле слова).
Более широкую перспективу времени отражает "дуэль" -ица и -ка в русских названиях рек: чем северо-восточней, тем резче преобладает -ка. В этом же плане географичны и другие суффиксы топонимов. В ряде моих работ показана историческая суть выразительных ареалов -иха. Чрезвычайно частые в бывших Суздальских землях (в треугольнике между Волгой и нижним течением Оки каждый четвертый населенный пункт и сегодня носит название с -иха: Блошиха, Затеиха, Хвостиха), оттуда они хлынули за Вятку и Каму, узкой полосой пересекли Урал и широко разлились по Сибири; на юго-восток они продвинулись по Суре и Волге; на запад и юго-запад их разнесли старообряццы, уходя от религиозных притеснений - на Западную Двину, на Десну, даже в Польшу. Совсем иначе размещены топонимы на -ичи. Колоритны "островки" с -ята (Дубята, Озерята, Ярята).
Для каждой территории характерен свой "спектр" формантов топонимии, могущий служить ее "топонимическим паспортом". Удивительна устойчивость ономастических форм. В XV-XVI вв. на территории бывшей Бежецкой пятины произошла широкая смена топонимов - большинство лексических основ заменено, а частотность формантов осталась прежней! Так и на наших глазах: из топонима Екатеринодар выброшена негодная основа, а второй компонент, утратив всякую связь с дарить, уцелел: Краснодар. Аналогично в переименованиях с -град. Формант "нейтральней" основы. У всего своя хронология.
Красноречива территория, - то есть история! - в изобильных топонимах и фамилиях, образованных формантом -хно. Максимально густы они на юго-западе. 52 населенных пункта Украины содержат -хно (из них 20 в Хмельницкой и Винницкой областях - Вахновка, Вахновцы, Дахновка, Ивахновцы), откуда они устремились к северо-востоку до верхнего течения Оки (Алехново в Орловской области, Вахново в Тульской, г. Юхнов в Смоленской). И на севере в б. Псковской губернии их было даже 93 (Дахново, Ивахново, Лехно), дальний отклик их единичен в Архангельской обл. Фамилии с -хно нередки у белорусов и украинцев, но преимущественно они дооформлены русским -ов.
Каждое личное имя употребляли преимущественно не в основной форме, а в многочисленных производных: от Василий - Вася, Васька, Васенька, Васяка, Васёк, Васюк, Василь, Василько, Васюта, Васютка, Васей, Васяй, Васюха, Васюша, Васяня, Васяха, Вака и т.д.; от самого частого у русских в прошлом имени Иоанн насчитано почти полтораста производных форм. Из них возникали топонимы и фамилии. У многих формантов свои ареалы на карте. Так, -ута чаще на Севере (мезенские Личутины и др.), вероятно, пройдя через Псков и Новгород из Польши и Белоруссии, а туда - из Литвы. В Верхнем Поочье наибольшее скопление фамилий с -очкин, от имен уменьшительно-ласкательных (может быть, ироничных? см, Ванюшечкин, Звездочкин, Ниточкин), а фамилии на -сков (Земское, Донсков, Сотсков) преимущественны на юго-востоке России, характерны для русских пограничных зон XVII-XVIII вв.; много примеров их у яицких казаков собрал Н.М. Малеча, у донских - Л.М. Щетинин. Положенные на карту 20 фамилий на -итин (Костромитин, Пермитин, Веневитинов) с удивительной точностью очертили территорию Московского государства на исходе XV в.; их основы обозначали зачисленного на военную службу по определенному уезду, в котором зачисленный получал земельное поместье.
Очень выразительна география фамилий из формы родительного падежа множественного числа: Белых, Долгих, Молодых, Ивановских (они выражали принадлежность не главе семьи, как все другие фамилии, а семье в целом). В XVII в. эта форма именований господствовала в бассейне Северной Двины, По "переписи часовен" 1692 г. в Шенкурских волостях так именовали больше трети всех привлеченных. Позже образования на -их вытеснены, но и в 1897 г. они еще охватывали 6% всех крестьян Шенкурского уезда. С Севера они хлынули в центрально-черноземное междуречье (между Орлом-Курском-Воронежем), а на восток - за Вятку, Каму, Урал и настолько распространились в Сибирь, что нашим современникам фамилии -их, -ых кажутся сибирскими (хотя принесены туда они из обоих их массивов - северного и среднерусского).
Напротив, фамилии из уничижительных именований с -ка, обязательных в XVI-XIX в. для всей народной массы, о которых с болью и гневом писал В.Г. Белинский в бессмертном "Письме к Го голю", повсеместны в России (Гришкин, Васькин, Кондрашкин), кроме Севера, куда не распространилось крепостное право.
Связям большинства формантов с территорией соответствуют и связи с определенным временем. Эта картина пестра и сложна. Здесь приведены лишь немногие факты, все остальные еще ждут исследователей. Задача не из легких. Необходимо знать и законы русской исторической фонетики, историческую географию России, весь набор личных имен. Мало кто раскроет в фамилии Веденеев имя Бенедикт, а в Охрошеве, Фоломине, Вахрушеве узнает Варфоломея. При этом еще надо учитывать и контаминацию, например, форма Ганя возможна и из Гавриил, и из Агафон, и из нескольких других имен.
Так территориально и диахронично характерны собственные имена на всех уровнях - фонетическом, лексическом, словообразовательном. Это относится не только к топонимии и антропонимии, затронутым здесь, а и ко всем остальным разделам ономастики, изученным слишком мало или не изученным совсем. Ономастика располагает транспортом, о каком не может и мечтать самая богатейшая экспедиция диалектная или историческая - фантастической "машиной времени" Г. Уэллса.
У каждого вида собственных имен свои преимущества и свои минусы, если рассматривать их как источники по истории языка и его диалектов. Топоним не монета, на которой высечена дата, зато он прикреплен к месту (хотя многие топонимы перенесены: например, русская топонимия Сибири - своего рода "повторительный курс" топонимии тех территорий, с которых шли переселенцы, но уже само это - замечательный исторический источник). Фамилии перелётны вместе со своими носителями, но ценно их преимущество - их основы не гадательны, строгая форма канонического имени известна точно, ее сопоставление с живой раскрывает процессы, обусловленные закономерностями истории русского языка и его диалектов.
Русская ономастика - огромный котел, который массу притяжательных прилагательных переплавляет в существительные (иваново село - гор. Иваново, кузнецов сын - фамилия Кузнецов). Еще существенней картина, обнаруженная подсчетами фамилий больше 3 миллионов русских: оказалось, что нет единой преобладающей фамилии. В Новгородской, Псковской и соседних областях решительно преобладали Ивановы, на Севере - Поповы, во всем Северном Поволжье - Смирновы, южней и восточней Москвы - Кузнецовы; всюду вне северо-запада Ивановых - в сельских местностях 2-3 десятка, как и Смирновых - вне своего массива. Случайность исключена объемом подсчетов. Налицо - состояние ко времени становления русских фамилий, протекавшего в основном с XVII по XIX век. Перед нами 4 массива, непосредственно предшествуюющие сложению всероссийского рынка.
Из всего приведенного видно, что ареалы собственных имен очень часто не соответствуют рубежам диалектов, установленным по апеллятивам. Ничего удивительного. Ведь и в нарицательных граница между г взрывным и фрикативным совершенно не совпадает ни с какими диалектными; так же наперекор установленным границам расположены многие другие явления. Тем более оправданно, что у ономастики - свои "диалекты". Подчиняясь многим диалектным чертам, акающие произносят Арлоф, Варонин. Но наряду с этим огромно количество ономастических примеров, независимых от диалектов апеллятивных. Внутренние, специфические закономерность ономастики, конечно, усложняют привлечение ее в помощь другим отраслям языкознания. Тем дороже каждая отрасль! Не нужно радоваться взаимным сходствам и огорчаться расхождениями. Взаимные иллюстрации подтверждают известное, а расхождения открвают неведомое.
В. А. Никонов. ДРАГОЦЕННЫЕ СВИДЕТЕЛИ.