Цель сравнительно-исторического изучения языков определяется тем, какие изучаются языки: мертвые или живые (точнее: являются ли сравниваемые языки наиболее древними из засвидетельствованных в данной языковой семье или нет).
В первом случае сравнительно-историческое изучение направлено ретроспективно. Ближайшая задача такого исследования состоит в установлении системы соответствий между древнейшими засвидетельствованными состояниями. Дальнейшая задача заключается в реконструкции предшествующего состояния языка-основы на базе установленной системы соответствий. Результат такой реконструкции трактуется одними как абстрактная модель, другими как большая или меньшая степень приближения к реально существовавшему языку.
Во втором случае, когда материалом для сравнительно-исторического изучения служит группа генетически родственных языков, засвидетельствованных в истории, - к их числу как раз и принадлежат новые индоарийские (н.-инд.) языки, история которых известна на протяжении приблизительно трех с половиной - четырех тысяч лет, - их исследование неизбежно приобретает ретроспективное направление. Задача реконструкции общего для этих языков древнейшего состояния снимается, поскольку за язык-основу принимается наиболее древний из засвидетельствованных языков этой семьи - в случае н.-инд. языков таковым считается санскрит, - и цель исследования сводится к установлению типов последовательных расхождений от одной исходной засвидетельствованной системы к множеству современных или конечных (если этот язык вымер) засвидетельствованных систем.
При таком подходе сравнительно-исторический метод исследования неизбежно соприкасается с методами ареальной лингвистики, применяемыми при изучении языковых союзов, объясняющих наиболее резкие отклонения от характерного для данной семьи языков типа развития, и с типологическим методом. Если древнеиндийский (ведийский и санскрит) наряду с древнегреческим, латинским и др. языками служил тем материалом, на котором оттачивался сравнительно-исторический метод в языкознании, то с новыми индоарийскими языками дело обстоит совсем иначе. Их факты до сих пор очень мало привлекались как для коррекций индоевропейских реконструкций, так и для реконструкций состояния, предшествующего новоиндийскому. Сравнительно-исторический метод в чистом виде здесь занимает весьма скромное место.
В связи с особенностями применения сравнительно-исторического метода к языкам отдельной семьи возникают свои сложности. В общем виде их можно сформулировать как проблему последовательных синхронных срезов не на одном стволе. В индоарийской семье языков в этом отношении ситуация такова. За язык-основу, к которому восходят н.-инд. языки, принимают санскрит. Это допущение требует особых пояснений. Термин санскрит (samskrta букв. 'сделанный, отделанный, рафинированный') имеет узкое и широкое толкование. в узком смысле он обозначает язык классической литературы и науки, следовавший предписаниям грамматики Панини (приблизительно IV в. до н.э.), - классический санскрит (расцвет - IV в. н.э.), а язык эпоса "Махабхараты" и "Рамаяны" - эпический санскрит (III - II вв. до н.э.), отличающийся рядом отклонений от норм грамматики Панини. В широком смысле слова термин "санскрит" обозначает также язык вед и комментаторской литературы к ним, т.е. метрические мантры и прозу (ведийский санскрит), охватывающий период условно от второй половины II тысячелетия до н.э. до III - II вв. до н.э.
Ведийский язык и особенно санскрит различаются хронологически, лингвистически (черты различия прослеживаются на всех уровнях: в фонологии, морфологии, синтаксисе), диалектной базой (первый связан с крайним северо-западом Индии - Пенджабом и долиной Инда, второй - не только с северо-западом, но и с центральной частью северной Индии, с бассейном Ганга). Эпический санскрит тесно связан со среднеиндийскими диалектами и, как полагают некоторые ученые, имеет среднеиндийскую основу, подвергнувшуюся санскритизации.
Таким образом, древнеиндийский этап развития по своему составу не является единым, притом что он определяется в отличие от среднеиндийского периода на основе чисто лингвистических критериев, а не (или не только) хронологически.
Периодизация истории развития индоарийских языков осложняется еще и тем, что ее невозможно построить только с помощью лингвистических данных, так как разные периоды развития языка представлены памятниками разных жанров и - более того - могут принадлежать к разным культурам (ведийский - язык древнего религиозного культа, санскрит - язык литературы, науки и религии: индуизма и буддизма махаяны, пали - язык буддизма хинаяны и т.д.). Неизвестно, был ли санскрит вообще когда-либо разговорным языком.
Среднеиндийский период представлен многообразием языков и диалектов: пали и пракритами, а поздний его этап - апабхранша. На уровне терминов существует противопоставление: санскрит - пракрит (prakrta 'исконный, связанный с основой, природный, естественный'), - которое можно толковать двояко: 1) санскрит - имеющий основой (санскрит) и 2) искусственный - естественный. Так или иначе, но к тому времени, от которого до нас дошли пракриты, они уже не были разговорными языками и представляли собой определенную обработку языка для употребления его в делопроизводстве, проповедях (пракриты надписей Ашоки - III в. до н.э.) или в литературных целях (сценические и литературные пракриты - первые века н.э.). Пали - наиболее архаичный из среднеиндийских языков вообще, видимо, представлял собой койне, на котором был записан буддийский канон (pa:li 'линия, текст').
Пракриты надписей соотносятся с определенными географическими ареалами, при этом для многих из них диалектная база является иной, чем у санскрита.
Ситуация осложняется еще тем, что ряд изоглосс в области фонетики и морфологии объединяет ведийский язык со среднеиндийскими, минуя санскрит, не говоря о том, что уже в ведах встречаются отдельные фонетические пракритизмы.
Поздние пракриты - апабхранша (apabhramca 'падение, деградация') (приблизительно V - X вв.), предшествовавшие н.-инд. этапу развития, классифицируются скорее по жанрово-социальному признаку, чем по географическому.
Н.-инд. период, начинающийся не ранее X в., представлен множеством языков и диалектов, соотнесенность которых с тем или иным пракритом прослеживается лишь в самом общем виде, поскольку современное разнообразие языков вынужденным образом возводится генетически к нескольким апабхранша.
В итоге можно сказать, что периодизация истории развития индоарийских языков основана прежде всего на лингвистической характеристике этих языков, хронологический критерий отступает на задний план под воздействием различных экстралингвистических условий, и языки, принадлежащие к разным этапам лингвистического развития, могут сосуществовать на протяжении веков в литературном употреблении и как средства коммуникации. Обращаясь к истории, исследователь большей частью имеет дело с различными синхронными срезами не на одном стволе, и это затрудняет строгое и последовательное применение сравнительно-исторического метода к индоарийскому материалу.
При всех объективных недостатках материала нельзя недооценивать значения столь длительной непрерывной традиции фиксирования литературного языка, как это имеет место в Индии.
Большую помощь в изучении древнеиндийского языка оказывает туземная лингвистическая традиция, обладающая большой степнеью достоверности. Даже когда вначале, преследуя прикладные цели - сохранение в чистоте сакральных ведийских текстов, передававшихся устным путем, - ученые брахманы создавали фонетические трактаты к отдельным ведам - пратишакхья, их сведения объективно являлись первыми, видимо, весьма точными описаниями ведийского языка на фонетическом уровне с установлением нормы произношения и отклонений от нее. Развивавшаяся в дальнейшем знаменитая грамматическая школа Панини и его последователей оказала сильнейшее воздействие на последующую эволюцию самого древнеиндийского языка. Во-первых, Панини была сформулирована норма языка, данная в виде синхронного системного описания санскрита (у Панини bha:sa: 'язык' от bha:s 'говорить' в противопоставлении с chandas 'метрический текст' в применении к ведийской поэзии) на всех уровнях. Во-вторых, эта норма была канонизирована, и на этом прекратилось лингвистическое развитие классического санскрита, объявленного образцом.
В среднеиндийский период грамматическая традиция утрачивает оригинальность и грамматисты описывают пракриты (Хемачандра, Вараручи) и пали (Катьяяна) не синхронно, а исходя из санскрита. Санскритская модель налагается на среднеиндийский материал, и это смешение диахронии и синхронии приводит к искажению перспективы и нарушению требований системного описания. Кстати, с тем же недостатком приходится встречаться и в ряде традиционных описаний н.-инд. языков.
Начало сравнительно-исторического метода нам дает индийская грамматическая традиция среднеиндийского периода. При описании пракритов грамматисты различают в них три генетических слоя: татсама, тадбхава и деши. Татсама (tatsama 'подобный ему', т.е. санскриту) - это те элементы, которые являются общими для санскрита и среднеиндийского языка. Тадбхава (tadbhava 'происходящий из него', т.е. санскрита) - это элементы языка, возводимые к санскриту в соответствии с правилами преобразования от одного языкового состояния к другому. Деши (deci 'местный') - это элементы языка, не возводимые к санскриту (или нераспознанные тадбхава, или заимствования из неиндоарийских языков). Таким образом, татсама одинаковы во всех среднеиндийских языках, тадбхава и деши различны. Структурное своеобразие языка проявляется в трактовке элементов тадбхава, поскольку к слою татсама принадлежат те санскритские слова, в которых фонемы распределены по правилам, совпадающим со среднеиндийскими (лишь очень небольшой фрагмент правил дистрибуции фонем в древнеиндийском и среднеиндийском является общим). Например, санскритские слова ghara 'дом', mu:la 'корень', gandha 'запах' могут выступать как татсама в любом среднеиндийском языке, а слово vrksa 'дерево' не может - ср. тадбхава пали vaccha-, пракриты vakkha-, vaccha-, vuccha-.
Та же историческая классификация применяется и к новоиндийским языкам, но здесь она распространяется только на лексику (общих морфологических формантов не осталось). Меняется также содержание термина татсама, который теперь обозначает лексические заимствования из санскрита. Лексика татсама одинакова во всех новоиндийских языках. Различия могут начинаться с полутатсама (ardhatatsama) - слов татсама, подвергшихся некоторым фонетическим изменениям в устах говорящих на новоиндийском языке, например: татсама candra 'луна', хинди полутатсама candar, хинди тадбхава ca:d. Наиболее ярко различия между новоиндийскими языками выражены в лексике тадбхава, например: санскр. cimbala 'цветок или плод дерева Bombax heptaphyllum', пандж. simbal, simmal, непали simal, ассам. ximalu, бенг. simul, ория simuli, simili, хинди si:mar, гудж. si:mlo, синг. simbili, himbul, imbul.
Эта историческая классификация лексики используется во всех грамматиках современных н.-инд. языков, хотя она и вызывает критику со стороны некоторых авторов из-за отсутствия четкой грани между историческими заимствованиями и унаследованной лексикой [Fairbanks 1969, 97]. Законы звуковых соответствий между языками могут быть установлены, естественно, только на основании сравнения лексики тадбхава.
Дальше разработки этой классификации лексики индийская туземная грамматическая традиция не пошла и не могла пойти, оставаясь в пределах синхронного описания языковой системы - а именно такова была ее главная цель. Средневековые индийские грамматисты преследовали еще одну цель - дать правила пересчета от одного синхронного среза к другому, т.е. от санскрита к тому или иному среднеиндийскому языку. Таким образом, сравнение пракритов между собой осуществлялось косвенно, через санскрит.
Задача разработки сравнительно-исторической грамматики н.-инд. языков впервые встала перед учеными в конце XIX в. Это было вызвано успехами, которых достигла к этому времени компаративистика в области древних индоевропейских языков, во-первых, и накоплением фактов по отдельным н.-инд. языкам, во-вторых. Первым привлекает внимание к истории развития индоарийских языков в своих лекциях Р.Г. Бхандаркар [Bhandarkar 1929].
В 70-х годах прошлого века была издана трехтомная "Сравнительная грамматика современных арийских языков" англичанина Джона Бимза [Beames 1872-1879]. Автор ее, получивший хорошую лингвистическую подготовку, прожил много лет в Индии, работая в британской администрации, и, владея многими индийскими языками, провел обширные полевые исследования, собрав впервые огромный материал для сравнения разных языков. Он использовал также все имевшиеся тогда грамматики отдельных н.-инд. языков (хотя не для всех даже основных языков они в то время существовали, а те, что имелись, не всегда были достоверны).
Грамматика построена на материале семи н.-инд. языков: хинди, панджаби, синдхи, гуджарати, маратхи, ория, бенгали. Помимо них, иногда привлекаются факты и других языков: непали, цыганского, раджастани. Из крупных языков отсутствуют данные по ассамскому и сингальскому, недостаточно изученным в то время.
За язык-основу н.-инд. языков автор принимает санскрит (включая в это понятие ведийский язык и все жанры собственно санскрита), при этом подчеркивается, что н.-инд. языки должны восходить к разговорному санскриту, а не к той форме, которую брахманы сделали литературным языком. К этому разговорному санскриту возводится основная часть лексики и вся система флексий н.-инд. языков. Такая трактовка языка-основы открывает доступ для некоторой произвольности. С одной стороны, не доказано, был ли когда-нибудь санскрит разговорным языком. С другой стороны, с этим незасвидетельствованным языком генетически связывают и те н.-инд. факты, которые находят соответствие в литературном санскрите и пракритах, и те явления, истоки которых проследить не удается. В этом заключен общий методологический недостаток всей реконструкции.
Метод описания в этой сравнительной грамматике следующий. Сначала дается краткая характеристика санскритских фактов того или иного уровня: в фонетике - перечень гласных и согласных, в имени и глаголе - перечень разных типов основ и грамматических категорий, характеризующих каждый из классов слов. Далее последовательно рассматривается эволюция отдельных языковых фактов: от санскрита через среднеиндийские языки вплоть до современного н.-инд. состояния. В результате системного подхода нет, а есть история изолированных фактов и сопоставление результатов этой эволюции на н.-инд. этапе. Не следует, конечно, забывать, что такой метод описания вполне соответствовал общим лингвистическим взглядам того времени.
Во "Введении" автор этой первой сравнительной грамматики н.-инд. языков ставит вопрос о причинах языковой эволюции в этом ареале. Смену морфологического строя: от синтетического к аналитическому - он объясняет прежде всего силой внутренних закономерностей, а не влиянием окружающих неиндоарийских языков, обладающих агглютинативным строем. В разделе "Фонетика", однако, говорится о том, что неарийский субстрат не мог не оказать воздействия на различные индоарийские языки. Следует заметить в этой связи, что предпосылки для смены морфологического строя были созданы в среднеиндийский период именно фонетическими изменениями: отпадением конечных согласных, вызвавшим ослабление флексии, и утратой морфологической ясности структуры слова из-за изменения групп согласных. К влиянию субстрата автор не раз обращается для объяснения различных конкретных фонетических особенностей н.-инд. языков.
В сравнительной грамматике Бимза содержится множество конкретных тонких наблюдений и научных предвосхищений. Здесь впервые привлекается внимание к роли ритмической структуры слова в его фонетической и морфологической эволюции и говорится, что в пракритах и н.-инд. языках ритм слова часто играл решающую роль в выборе качества гласного. Это наблюдение тем более ценно, что оно касается ключевого момента морфологии - типа чередования гласных. В древнеиндийском языке вся морфология построена на регулярных качественных чередованиях гласных, начиная же со среднеиндийского периода происходит перестройка системы чередований в направлении от качественного типа к количественному.
Фонетическая эволюция звуков средне- и новоиндийского периода рассматривается (в современных терминах) не только по парадигматической, но и по синтагматической оси. Устанавливаются определенные исторические закономерности между количеством гласного и трактовкой последующего согласного.
Характер рефлекса конечного гласного в именной основе признается независимым от древнего места ударения в этой основе, например, санскр. (баритонированная основа) karna 'ухо' - хинди, гудж., мар., бенг., ория ka:n, пандж. kann, синдхи kanu, но санскр. (окситонированная основа) anda 'яйцо' - хинди, пандж. anda:, бенг., ория a:nda:, синдхи a:no:. При этом очерчена также сфера действия данной закономерности, реализующейся только в раннем слое тадбхава, в более поздних слоях действуют процессы аналогии.
С первоначальным местом ударения связываются также разные типы флексии у именных основ.
Сложный круг вопросов, связанных с формальным и семантическим противопоставлением глагольных основ по каузативности / переходности / непереходности / пассивности предлагается описывать с помощью разработанной автором формальной шкалы, в которой тип формы идентифицируется в зависимости от места, занимаемого на шкале (т. III, с. 29 сл.). По методу это напоминает современный структурно-типологический подход, при котором разрабатывается максимальная универсальная модель, а затем описываются конкретные варианты ее наполнения.
Вообще последний, третий том этой грамматики, посвященный преимущественно глаголу, написан в несколько ином ключе, чем первые два (т. 1 - введение, фонетика; т. 2 - имя, местоимение). Если при описании фонетики имени н.-инд. языков развертывается историческая пеоспектива от санскрита к современному состоянию, то при описании н.-инд. глагола исследование получает иную направленность. Автор фактически создает формальную типологическую классификацию многочисленных глагольных образований в современных н.-инд. языках, причем за этой классификацией кроется историческая основа, уходящая в среднеиндийское состояние.
Подобное изменение метода исследования оправдано с той точки зрения, что такой метод оказывается здесь адекватным материалу. Перестройка глагольной системы от среднеиндийского к н.-инд. состоянию была настолько кардинальной, что прослеживание генетических связей за пределы среднеиндийского состояния вглубь (т.е. возведение к санскриту) становится нецелесообразным. Внешне, правда, описание глагола выглядит так же, как все другие разделы этой сравнительной грамматики. Сначала дается кратная характеристика санскритского глагола, затем палийского и пракритского. Дойдя же до н.-инд. состояния, автор обращается к синхронно-типологическому формальному анализу.
Бимз подчеркивает, что в сравнительно-исторической грамматике н.-инд. языков глагольные формы следует анализировать, только исходя из их структуры, а не из значения, как это делается в грамматиках конкретных языков. Предлагается классификация предикативных форм глагола, включающая три типа форм: простые времена (sc. также и наклонения); причастные времена, состоящие из одного причастия или из причастия + фрагмента глагола бытия, составляющие одно слово; сложные времена, состоящие из сочетания причастия со вспомогательным глаголом.
Сам по себе чисто формальный принцип классификации н.-инд. глагольных форм не вызывает возражений, но он не доведен последовательно до конца. В результате в одну и ту же группу "причастных времен" попадают, с одной стороны, синтетические, причастные по происхождению формы, не выражающие категории лица, но выражающие категорию рода, типа хинди calta: 'если бы он двигался' и агглютинативные формы смешанного происхождения, выражающие категорию лица, как мар. hasatos 'ты смеешься'.
Автором вообще не был замечен агглютинативный характер новых окончаний в ряде н.-инд. языков (прежде всего в восточной группе). Они не выделены в особый тип, отличающийся, с одной стороны, от старых синтетических флективных форм и, с другой стороны, от аналитических форм. В результате эти агглютинативные формы попадают то во флективную группу, то в аналитическую (как формы бенгальского языка типа dekhitechi 'я делаю').
Недостаточной строгостью метода исследования, неразличением диахронии и синхронии объясняется и такое утверждение, что в современных н.-инд. языках существует то же число падежей, что и в санскрите (т. II, с. 181). Однако при конкретном формальном анализе словоизменения автор говорит, что во всех семи исследуемых н.-инд. языках у имени имеется не более четырех форм: прямая и косвенная в двух числах (именно они восходят к древним падежным формам). Агглютинирующие падежные формы в восточных н.-инд. языках, как и при анализе глагольной парадигмы, не противопоставлены синтетическим и аналитическим формам.
Раздела "Синтаксис" в грамматике Бимза нет, что объясняется неразработанностью его в то время даже на уровне описательных грамматик. Отдельные проблемы сравнительного синтаксиса н.-инд. языков походя затрагиваются при описании именного склонения (т. II, с. 264 сл.): а именно, соотношение между эргативной, активной и нейтральной конструкциями, однако это делается весьма поверхностно, в духе туземной грамматики (используется ее термин prayoga 'конструкция, употребление', который моделирует связь формы имени и залога глагола).
При всех своих недостатках, многие из которых следует отнести за счет общих теоретических взглядов того времени или неразработанностью индийского материала, сравнительная грамматика Бимза создала основу для сравнительно-исторического изучения н.-инд. языков. В ней впервые собран и расклассифицирован большой материал, намечены многие важные тенденции исторического развития индоарийских языков, сделаны наблюдения в области типологии н.-инд. языков.
За грамматикой Бимза сразу же последовала еще одна сравнительная грамматика н.-инд. языков - грамматика Хёрнле [Hoernle 1880], название которой не вполне соответствует ее содержанию [1]. Только во "Введении" предметом исследования являются н.-инд. языки в своей совокупности. По существу же книга Хёрнле представляет собой грамматику группы диалектов, называемых восточным хинди, и в процессе описания этих диалектов последовательно приводятся краткие параллели из других н.-инд. языков и замечания исторического характера.
С точки зрения сравнительной грамматики н.-инд. языков эта книга заслуживает внимания прежде всего в связи с предлагаемой автором исторической классификацией этих языков.
Грамматика Хёрнле начинается с лингвистической карты Индии, и это не случайно. Изучение восточного хинди привело автора к выводу о том, что восточный и западный хинди различаются не менее существенными чертами, чем, например, языки противоположных окраин индоарийского ареала - бенгали и панджаби. Хёрнле высказывает предположение, что граница между восточными и западными н.-инд. языками проходит как раз по территории распространения диалектов хинди. К восточной группе относятся восточный хинди, бенгали, ория; к западной - западный хинди, панджаби, гуджарати, синдхи. Маратхи имеет больше общих черт с восточной группой, чем с западной, но обладает и некоторыми специфическими особенностями, в связи с чем на современном этапе развития этот язык представляет особую южную группу. Современные языки, входящие в состав каждой такой группы, были некогда диалектами одного языка: восточного пракрита магадхи и западного пракрита шаурасени.
Между этими двумя языками была некогда поделена Северная Индия. Восточные черты, однако, встречаются изолированно, начиная с крайнего северо-запада (и даже выходя за пределы Индии: их можно проследить в пушту), усиливаясь постепенно в направлении на юго-восток. На этом основании Хёрнле высказывает предположение о том, что магадхи был языком первой волны миграции и первоначально достигал северо-западных окраин Индии, а последующая миграция, языком которой был шаурасени, оттеснила магадхи на юго-восток и на периферию индоарийского ареала.
В дальнейшем волновая теория Хёрнле большинством ученых была поставлена под сомнение, разделение же н.-инд. языков на внешние и внутренние практически широко использовалось на протяжении почти полувепка. В 20-е годы нашего столетия классификация Хёрнле была поддержана и лингвистически разработана Дж. А. Грирсоном, под руководством которого был создан одиннадцатитомный "Лингвистический обзор Индии" [Grierson 1899-1928] [2]. Этот гигантский труд представляет собой единообразное описание огромного количества н.-инд. языков и диалектов и их классификацию. С его выходом в свет начинается новый этап в изучении н.-инд. языков. Создается также новая основа для развития сравнительно-исторической грамматики этих языков. В научный обиход вводится огромное количество новых фактов: описаны десятки ранее неизвестных языков и их говоров. Это делается по одной и той же схеме, что облегчает их сравнение. Дается генеалогическая классификация языков Индии. Уточняется понятие индоарийских языков.
Индоиранскую ветвь Грирсон разделяет на три семьи: 1) иранскую, 2) индийскую и 3) дардскую, занимающую промежуточное положение между двумя первыми (территориально - Кашмир и северо-западная часть пограничных районов, включающая районы Пакистана и Афганистана). Новым здесь является выделение третьей семьи в качестве самостоятельной единицы, отличной от индийской семьи языков (у Бимза приводятся отдельные примеры из кашмири недифференцированно по отношению к примерам из собственно индоарийских языков). Следует заметить, что вопрос о третьей семье в пределах индоиранской языковой общности возникал в дальнейшем и в иной связи - в связи с интерпретацией древних арийских слов в языках Малой и Передней Азии. Современные же дардские языки ряд ученых рассматривает как особую группу внутри индоарийской семьи языков (Ж. Блок, Г. Моргенстьерне, Р.Л. Тёрнер).
Стремление Грирсона разработать новую аргументацию в поддержку волновой теории Хёрнле вызвало серьезную критику со стороны С.К. Чаттерджи [Chatterji 1926, 150-169], которому удалось привести убедительные контраргументы (в частности, показать, что ряд черт, объединяющих языки внешней группы, могут или принадлежать к совсем разным хронологическим пластам в восточных и в западных н.-инд. языках, или возникнуть в этих языках в результате контакта с языками разных других систем: с иранскими, австроазиатскими, дравидийскими). Сравнительный анализ индоарийских языков на этих уровнях привел Чаттерджи к тому выводу, что они распадаются на две большие части: западные (языки северо-запада и центральной области индоарийского ареала) и восточные, а не на внешние и внутренние. Западные языки являются в целом более консервативными, чем восточные, что проявлялось на протяжении всей истории их развития. На современном этапе развития в западных языках употребляется пассивная конструкция при переходных глаголах совершенного вида, в то время как в восточных языках выработана активная конструкция и в этих условиях.
В рамках этого основного членения Чаттерджи различает ряд групп, названных в соответствии с географической ориентацией. Классификация н.-инд. языков, по Чаттерджи, следующая: А. Западные языки: 1. Северная группа (синдхи, лахнда, восточный панджаби); 2. Западная группа (гуджарати, раджастани); 3. Центральная группа (западный хинди); Б. Восточные языки: 4. Восточная группа (восточный хинди, бихари, ория, бенгальский, ассамский); 5. Южная группа (маратхи).
Современный этап разработки классификации н.-инд. языков связан, во-первых, с накоплением новых фактов (описание ряда ранее малоизученных диалектов н.-инд. языков на территории Индии; описание н.-инд. языков, оторванных от основного индоарийского ареала: диалектов цыганского языка, сингальского языка на Цейлоне; открытие И.М. Оранским [1960; 1977] н.-инд. языка парья на территории Советского Союза на границе между Таджикистаном и Узбекистаном; во-вторых, с применением новых методов к новоиндийскому материалу - прежде всего типологических методов исследования в области фонологии и морфологии).
Методика типологического исследования на фонологическом уровне группы генетически родственных языков, разработанная впервые на материале славянских языков, была применена и к н.-инд. языкам [Chatterji 1926]. Для синтагматической модели лексики tadbhava этих языков в целом характерен запрет на сочетания согласных фонем в начале слова - черта, сближающая н.-инд. языки индоарийского происхождения, прежде всего с дравидийскими языками и - далее - с языками Юго-Восточной Азии (древним индоевропйеским языкам свойственна противоположная тенденция). Серьезные структурные ограничения наложены также на конечные сочетания согласных в словах tadbhava. В этом заключается важное типологическое отличие н.-инд. от новоиранских языков.
Для типологического сравнения н.-инд. языков по парадигматической оси фонологические системы н.-инд. языков были распределены по шкале, определяемой двумя пределами: теоретико-множественной суммой (все фонемы, входящие хотя бы в один из исследуемых языков) и теоретико-множественным произведением (фонемы, входящие во все исследуемые языки). При таком подходе можно выделить совокупность оппозиций признаков, принимаемых за общую н.-инд. модель, а фонологические системы ряда признаков считать степенями редукции этой системы [Елизаренкова 1974].
Наиболее резкие отклонения от общей модели встречаются в фонологических системах тех н.-инд. языков, которые подверглись контакту с языками других типов (утрата придыхательных согласных и назализация гласных в сингальском под влиянием тамильского, дентальный вариант палатальных аффрикат в маратхи под воздействием телугу и северных диалектов каннада и др.). Таким образом, фонологическая типология здесь тесно соприкасается с проблемами ареальной лингвистики, языковых союзов и проч. [Emeneau 1955; 1956; 1962; Ramanujan and Masica 1969; Vermeer 1969; Masica 1976]. Далеко не всегда можно провести грань между трансформациями общей индоарийской модели на такой большой территории, как Индия, и наложением на варианты этой модели в том или ином месте фонологической модели языков других семей.
Отвлекаясь от проблем ареальной лингвистики, можно сказать, что с точки зрения фонологической типологии восточные языки (бенгали, ассами, ория) обладают рядом общих черт, противопоставляющих их прочим н.-инд. языкам. Для них характерно меньшее число фонем, долгота / краткость гласных не являются фонологически релевантными, придыхательные интервокальные согласные имеют тенденцию к спирантизированному произношению, среди носовых согласных есть велярная фонема ng, в синтагматике существенны бинарные и тернарные комбинации гласных фонем.
На морфологическом уровне методика структурно-типологического сопоставления в применении к материалу н.-инд. языков была разработана Г.А. Зографом [1976]. Роль используемого им метода по отношению к сравнительно-историческому четко очерчена самим автором. Если сравнительно-исторический метод ставит своей целью вскрытие закономерностей развития элементов системы, то данный метод призван показать закономерности развития отношений в системе, т.е. эволюции языковой структуры. Основное внимание исследователя обращено на функциональную соотнесенность материальных единиц описываемых языков, при том, что синхрония и диахрония не изолированы друг от друга: по мере надобности факты диахронии учитываются для объяснения механизма построения системы в синхронном описании, или же данные синхронии могут определять выбор интерпретации диахронических процессов. Иными словами, в итоге получается типологическая классификация н.-инд. языков, соотносимая также с диахроническими процессами.
Морфологическая структура н.-инд. языков дается как система их грамматических категорий, сопоставление которых расчленяется на ряд последовательных ступеней: сопоставление инвентарей грамматических категорий, присущих отдельным языкам; анализ наполнения этих категорий, т.е. состава их граммем; анализ способов их формального выражения (флективный, агглютинативный, аналитический), а также их количественная характеристика; сопоставление конкретных материальных реализаций морфем.
Словоформы в н.-инд. языках классифицируются как первичные и вторичные в зависимости от того, определяются ли образующие их аффиксы как флективные или агглютинативные. Агглютинативным словоформам функционально тождественны полуаналитические сочетания старых флективных форм с новыми служебными словами, также классифицируемые как вторичные образования. Наконец, аналитические образования в свою очередь могут быть первичными и вторичными по своему составу - последний случай имеет место тогда, когда служебная часть реализована более чем одним элементом (сложные послелоги у имени, различные виды сложновербальных глаголов). Эти разнородные аффиксы и служебные элементы составляют несколько ярусов в системе словоизменения имени и глагола в н.-инд. языках, причем показатель каждого последующего яруса является грамматическим наращением на предыдущий. Общее направление развития н.-инд. языков осуществляется от флективного строя через аналитический (точнее полуаналитический) к агглютинативному. По этой шкале и располагаются последовательно отдельные н.-инд. языки.
Совокупность категориальных признаков позволила Г.А. Зографу вывести обобщенную характеристику морфологического типа языковых групп в пределах н.-инд. языков. На основании этой характеристики была предложена структурно-типологическая классификация н.-инд. языков, включающая в себя три основные группы: 1) североиндийскую (все н.-инд. языки Индии, Пакистана, Бангладеш, Непала и диалект парья на территории Таджикистана); 2) цейлонскую (сингальский язык) и 3) группу диалектов цыганского языка. В свою очередь североиндийская группа разделяется на три основные подгруппы: западную (характерные представители - синдхи, маратхи), центральную (хинди и его западные диалекты, диалекты раджастани и пахари), восточную (бенгальский, ория, ассамский). Западная и центральная подгруппа между собой тесно смыкаются, и граница между ними крайне условна (так, например, панджаби и гуджарати, структурно тяготеющие к хинди, отдельными чертами связаны также с другими н.-инд. языками: панджаби - с северными языками этого ареала, гуджарати - с южными). Вместе они противостоят языкам восточной группы.
Западный (I) и восточный (II) типы характеризуются следующими основными чертами [3]. Морфологические значения передаются: (I) флективными и аналитическими показателями, причем вторые наращиваются на первые, образуя двух- и трехъярусные системы форм, - (II) по преимуществу агглютинативными формами, на которые могут наращиваться аналитические; (I) существительным присуща категория рода - (II) категория рода слабо и нерегулярно выражена; (I) прилагательные делятся на два подкласса: изменяемых и неизменяемых - (II) прилагательные неизменяемы; (I) глаголу присуща категория переходности - (II) категория переходности может иметь лишь остаточное морфологическое выражение и т.д. Переходный структурный подтип характерен для диалектов восточного хинди, в которых наблюдается постепенная утрата черт западного типа и усиление черт восточного типа.
Из н.-инд. языков, оторванных от основного ареала, сингальский и цыганский диалекты находятся за пределами этой классификации, что, несомненно, вызвано длительными контактами с языками иных типов (цыганский генетически связан с языками центральной группы). Язык парья, не находящий полного соответствия ни с одним из языков на территории Индии, следует, как показал И.М. Оранский, отнести к центральной группе, т.е. по морфологической структуре к западному типу, поскольку одни изоглоссы связывают его с диалектами панджаби, другие - с диалектами раджастани.
Таким образом, применение сопоставительно-типологического метода к н.-инд. языкам как на фонологическом, так и на морфологическом уровнях приводит в результате к одним и тем же выводам. В н.-инд. языках индоарийского происхождения, расположенных на полуострове Индостан, противопоставлены друг другу два типа: восточный и невосточный, котторый можно условно назвать западным. К восточному относятся бенгали, ория, ассамский (но не маратхи, в отличие от генеалогической классификации чаттерджи), а западному - все остальные языки. Тип н.-инд. языков, развивавшихся в отрыве от основного индоарийского ареала (сингальский, цыганские диалекты, парья), можно определить, только исходя из понятия языкового союза. Та же теория контактов объясняет некоторые специфические особенности, характеризующие отдельные языки периферии индоарийского ареала на полуострове Индостан (по Хёрнле - Грирсону, языки "внешней" группы) и представляющие собой отклонение от внешней модели.
Таковы основные вехи в разработке генеалогической и типологической класификаций н.-инд. языков, совершенствование которых тесно связано с развитием сравнительно-исторической грамматики этих языков.
Сравнительно-исторической грамматикой индоарийских языков, полностью сохранившей свое значение и в настоящее время, является книга французского ученого Жюля Блока "Индоарийский от вед до нашего времени", вышедшая в свет более сорока лет тому назад [Bloch 1934]. При всем своем лаконизме книга эта представляет собой своего рода энциклопедию в области истории развития, сравнения и даже типологии индоарийских языков вообще (н.-инд. материал занимает в ней подобающее ему место). Сам автор при этом не рассматривал свою работу как сравнительную грамматику н.-инд. языков, считая, судя по всему, что время для таковой еще не пришло. Цель свою Ж. Блок видел в историческом описании, в исторической ретроспективе современного сотояния. В понятие индоарийских языков включены также и современные дардские языки (кашмири, по мнению Блока, относится сюда, безусловно, языки Кафиристана - под некоторым сомнением).
Книга Ж. Блока была создана в то время, когда уже был целиком опубликован "Лингвистический обзор Индии" Грирсона, а ко времени ее английского издания были описаны синхронно, а иногда и исторически многочисленные н.-инд. языки и диалекты, ранее мало изученные. К этому же времени в научный обиход благодаря основным трудам Г. Моргенстьерне были введены дардские языки. Таким образом Ж. Блок использовал несравненно больший объем материала, чем авторы предшествующих сравнительных грамматик.
Работа Блока имеет перед ними и то важное преимущество, что история развития индоарийских языков представлена в его работе системно, а не в виде истории развития отдельных фактов, как у Бимза.
Наконец, Блок, являющийся в равной мере специалистом в области индоарийских (шире - индоевропейских) и дравидийских языков, рассматривает историю развития индоарийских языков также и под углом зрения языковых контактов, благодаря чему проблемы сравнительно-исторической грамматики языков одной семьи оказываются включенными в широкую панораму ареальной лингвистики: от непальско-неварского (невари принадлежит к тибето-бирманской семье) языкового союза на севере до тамильско-сингальского на Цейлоне.
Во "Введении" дается периодизация истории развития индоарийских языков и высказываются соображения по некоторым ключевым ее вопросам. Арийские слова в древних языках Малой и Передней Азии Ж. Блок интерпретирует как принадлежащие индийской ветви. Санскрит рассматривается как искусственный литературный язык, история которого представляется скорее как история стилей, а не собственно языка. Среднеиндийский период, хотя и представлен рядом языков и диалектов, мало что дает лингвисту в отношении географической ориентации. Их легче определить лингвистически, чем точно соотнести с определенной местностью - и так вплоть до поздних среднеиндийских языков апабхранша. Время возникновения н.-инд. языков точно не установлено. Условно можно считать, что этот период начинается после X в. В современных н.-инд. языках поражает непрерывность их распространения на огромной территории, с чем связано наличие большого числа переходных форм и отсутствие четких лингвистических границ. Легче, чем установить языковые границы, говорит Блок, провести изоглоссы, пересекающие границы между провинциями.
Основная часть книги состоит из трех глав: фонетики (65 с.), морфологии (несколько менее 200 с.) и синтаксиса (около 25 с.). Краткость синтаксиса объясняется очень малой его разработанностью даже на уровне описательных грамматик отдельных языков.
В пределах глав материал очень четко организован. За исходное принимается система древнеиндийского языка (неважно, называет ли его автор ведийским или санскритом) и далее рассматриваются трансформации этой системы во времени, а именно: в среднеиндийский и в новоиндийский периоды. Таким образом, н.-инд. языки, представляющие конечный этап этого развития, сравниваются между собой как разные (или в чем-то одинаковые) репрезентации исходной более древней модели. Существенным в этом сравнении является его исторический аспект.
Древнеиндийская система в фонетике и морфологии дается в сравнении с системами древних индоевропейских языков, прежде всего - с наиболее близкой к ведийской авестийской системой. Дальнейшая эволюция предстает как постепенный отход от общеиндоевропейской модели и выработка новых, собственно индийских моделей, происходящая не без влияния контактов с языками других семей.
Гласные и согласные описаны отдельно друг от друга в соответствии со своими фонетическими характеристика (в современной терминологии - по парадигматической оси), при этом, однако, Блок показывает, что основные сдвиги в системе древнеиндийской фонетики были вызваны изменениями правил сочетания гласных и согласных между собой, а также правил комбинации согласнх в консонантных группах между собой (т.е. изменениями по синтагматической оси). Если в древнеиндийском языке гласные были независимы от согласных и имели устойчивую качественную и количественную характеристику, то, начиная со среднеиндийского периода, положение существенно меняется. Определяющей единицой в слове становится слог, от характера которого зависит возможность или невозможность количественного противопоставления гласных. Последовательность слогов определенного типа задает ритмический рисунок того или иного класса форм, и этой ритмической структурой в значительной степени обуславливается дистрибуция звуков в пределах данного класса форм. Такая иерархия уровней свойственна также н.-инд. языкам. В результате в этих языках чередование гласных, если и используется в морфологии в ограниченных пределах, как правило, бывает подчинено заданной ритмической структуре слова (и, тем самым, качественное чередование подчинено количественному).
Морфологически прозрачная структура основ в древнеиндийском языке рухнула из-за упрощения групп согласных (наибольшей сложностью она отличалась на морфемных швах), произошедшего в среднеиндийский период. Система древних флексий была нарушена в среднеиндийском строгими правилами дистрибуции согласных, не допускавших согласных в конце слова. Таким образом, в результате фонетических изменений прежде всего в области синтагматики началась та смена морфологического строя: от флексии к анализу (и далее - агглютинации), которую демонстрирует история развития индоарийских языков.
Фонетические изменения, произошедшие в среднеиндийский период, приводят к очень сильной степени редукции древних типов основ имени и глагола, их регуляризации (утрата атематических типов с чередованием и замена их регулярным тематическим типом), а также к заметному ослаблению флексии, утрачивающей постепенно свою различительную силу. В книге Блока эти процессы описаны как история развития отдельных грамматических категорий: рода, числа, падежа у имени существительного, прилагательного, местоимения. Характер репрезентации того среднеиндийского наследия, которое было получено н.-инд. языками, может зависеть от воздействия субстрата на тот или иной язык (ср., например, отсутствие грамматической категории рода в восточных н-.инд. языках и в непали или же особенности наполнения этой категории в сингальском языке: противопоставление неодушевленного рода одушевленному, в пределах которого различаются мужской и женский род).
Система древних падежных флексий редуцировалась к н.-инд. периоду до противопоставления двух падежей - прямого и косвенного - в двух числах (с наличием остаточных флективных форм в отдельных языках западной группы). Поскольку различительная сила такой парадигмы была явно недостаточна, параллельно происходило развитие служебных слов-послелогов - отдельные н.-инд. языки отличаются друг от друга отчасти их набором, отчасти характером связи древней флективной основы и служебного элемента.
В качестве важной изоглоссы, объединяющей н.-инд. языки аналитического типа, Блок отмечает ту особенность, что послелог, выражающий принадлежность, в отличие от всех других послелогов, является согласующимся прилагательным. Этот послелог-прилагательное служит основой для образования сложных послелогов, т.е. послелогов второго порядка.
Хотя у Блока отмечено, что служебные элементы при имени в н.-инд. языках бывают двух родов: послелоги, сохранившие некоторую самостоятельность, и новые падежные аффиксы, составляющие часть слова, в теоретическом плане он считает это различие несущественным. Такая точка зрения объясняется, видимо, историческим подходом автора. При типологическом подходе к материалу эта грань представляется весьма важной, потому что она отделяет аналитические образования от новых агглютинативных форм, наиболее последовательно выработанных в восточных н.-инд. языках, а из языков западной группы полнее всего представленных в маратхи. Переход от аналитического строя к агглютинативному был выдвинут Г.А. Зографом [1976] в качестве одного из параметров при классификации морфологического строя н.-инд. языков.
Процесс исторического развития индоарийских языков от древнего флективного строя к аналитическому, а в части этих языков - далее - к агглютинативному был показан Блоком наиболее выпукло на материале глагола. В н.-инд. период в принципе продолжается пракритская ситуация (но не пали), когда прошедшее время может быть выражено только именной, а не личной формой глагола. Специфика н.-инд. глагола состоит в том, что им. падеж причастия несовершенного вида также становится эквивалентным личной форме глагола. Основным дефектом такой системы, отмечает Блок, является невыраженность категории лица.
Старая личная флексия глагола находит свое продолжение в н.-инд. период в весьма ограниченном числе парадигм, среди которых наиболее употребительна парадигма, восходящая к древнеиндийскому глаголу бытия as-.
Постепенно в н.-инд. языках образуется весьма сложная система видо-временных и модальных форм, в основе которых лежат причастия и их сочетания с глаголом бытия, выражающим категорию лица. В восточных н.-инд. языках формы глагола бытия аффигируются к причастиям, и образуется новая агглютинативная парадигма.
Во всех н.-инд. языках, кроме сочетаний причастий с глаголом бытия, образующих регулярную парадигму, существуют многочисленные сочетания с другими вспомогательными глаголами, находящиеся за пределами собственно грамматики (интенсивные и проч.), хотя грань между тем и другим типом бывает иногда весьма условной.
В области синтаксиса в книге Блока намечен ряд общих тенденций, характеризующих структуру предложения в н.-инд. языках: употребление глагола-связки; фиксированный порядок слов (его необходимость вызвана формальным неразличением именительного и винительного падежей, атрибутивным и предикативным употреблением причастий); преобладание атрибутивной связи в сложноподчиненных предложениях, выражаемой с помощью соотносительных местоимений, и проч. В этом разделе, при всей его краткости, даны основные направления для дальнейшего изучения сравнительного синтаксиса н.-инд. языков.
Книга Ж. Блока по существу является единственной работой, которая отвечает требованиям, предъявляемым к сравнительно-исторической грамматике индоарийских (и в их составе новоиндийских) языков в современном понимании. Конспективная в некоторых своих разделах, она тем не менее содержит не только программу дальнейшего сравнительно-исторического изучения индоарийских языков, но и определяет направление поисков при решении многих конкретных вопросов.
Одним из источников сравнительно-исторической грамматики н.-инд. группы языков являются исторические грамматики отдельных языков этой группы. Традиции таких грамматик в индоарийском языкознании начинаются с конца XIX в., когда Е. Трумпп создал свою "Грамматику языка синдхи" [Trumpp 1872], в которой пытался объяснить исторически ряд фонетических и морфологических особенностей этого языка (эту грамматику высоко оценивал Дж. Бимз), притом что основная цель автора заключалась в синхронном описании. За грамматикой синдхи вскоре последовала грамматика хинди С. Келлогга [Kellogg 1875], неоднократно переиздававшаяся в дальнейшем. Грамматика Келлогга представляет собой синхронное описание литературного хинди, которое дается на широком фоне сравнения с западными и восточными диалектами этого языка, а также с раджастани и непали (в сравнительных таблицах используются данные 14-ти диалектов и языков) и сопровождается экскурсами в область истории развития отдельных классов слов вплоть до древнеиндийского состояния.
Первой научной историей развития отдельного н.-инд. языка явилась "История языка маратхи" Ж. Блока, вышедшая в 1920 г. [Bloch 1920]. Это прекрасно документированная книга, базирующаяся на памятниках старого маратхи, современного литературного языка и его диалектов, в которой последовательно рассматривается на всех уровнях (синтаксис тоже есть, хотя и краткий) развитие системы языка маратхи от позднего апабхранша до современного состояния. Со свойственным ему даром Ж. Блок сумел в частном увидеть общее и, оставаясь в рамках диахронического описания одного языка, привлечь внимание к тем проблемам, которые важны и для других н.-инд. языков. При описании истории языка маратхи также принимается во внимание влияние на этот язык соседних дравидийских языков тегулу и каннада. История маратхи Блока послужила образцом для целого ряда историй н.-инд. языков.
Лучшей из них является двухтомная история бенгальского языка, написанная выдающимся индийским учеником Ж. Блока - С. Чаттерджи - "Происхождение и развитие бенгальского языка" [Chatterji 1926]. Эта книга написана с несколько иных позиций, чем книга Блока. Если Блок ставил целью созлать "внутреннюю" историю маратхи, то Чаттерджи к истории бенгальского языка стремился применить сравнительно-исторический метод, что заставляет автора трактовать очень широкий круг вопросов, традиционно не относящихся к работам такого жанра (таковы приводимые в обширном "Введении" и приложениях к нему общая характеристика индоевропйеских языков, изложение краткой истории развития индоарийских языков от ведийского до бенгальского, основ сравнительно-исторической грамматики н.-инд. языков, перечень основных арийско-дравидийских изоглосс и проч.). В результате факты бенгальского языка постоянно рассматриваются в двух планах: в историческом развитии и в сравнении с другими н.-инд. языками (восточными в первую очередь, но также и со всеми прочими н.-инд. языками). Столь глубокая и широкая перспектива делает книгу С.К. Чаттерджи незаменимой и при изучении сравнительной грамматики н.-инд. языков.
Вопросы синтаксиса в книге С.К. Чаттерджи специально не рассматриваются, но не раз затрагиваются автором по тем или иным поводам в морфологии.
Общей характеристикой н.-инд. периода посвящена одна из глав книги Чаттерджи об индоарийском и хинди [Chatterji 1960]. Особое внимание здесь было уделено сравнительной фонетике, в частности такому сложному вопросу, как оппозиция аспирации в н.-инд. языках, - проблема, которой Чаттерджи занимался еще в 30-е годы [Chatterji 1931].
За книгой Чаттерджи последовал целый ряд историй отдельных н.-инд. языков, которые уступают ей прежде всего в широте охвата материала и вообще ставят перед собой более узкую цель [см., например, Kakati 1966; Jha 1958; Tiwari 1960; Katre 1966].
Еще один аспект сравнительно-исторического изучения н.-инд. языков представлен сравнительными и этимологическими словарями этих языков. Их создание связано с именем сэра Р.Л. Тёрнера. Первым шагом в этой области явилось издание в 1931 г. "Сравнительного и этимологического словаря непальского языка" [Turner 1931], в котором сквозь призму непальской лексики пропущена вся соответствующая лексика н.-инд. языков и выделены пласты заимствований из соседних не-индоарийских языков.
Около полувека Тёрнер вел подготовительную работу к большому "Сравнительному словарю индоарийских языков", вышедшему в конце 60-х годов и открывшему новую эпоху в сравнительно-историческом изучении этой группы языков [Teuner 1966; 1969; 1971]. Этот труд поражает грандиозностью масштаба. Словник составлен по историческому принципу: он включает в себя все древнеиндийские слова, нашедшие отражение в н.-инд. языках. Древне- и среднеиндийский периоды представлены текстами любой временной, географической и жанровой ориентации: ведийский (мантры и проза), санскрит классической литературы, эпоса, надписей, пали, пракриты литературные, надписей Ашоки, буддийских документов из Центральной Азии и т.д. Новоиндийский период отражен удивительным многообразием языков и диалектов, включая различные диалекты цыганского языка. Дардские языки считаются новоиндийскими и широко используются в этом словаре. По мере надобности привлекаются параллели из других индоарийских языков, прежде всего из языков восточного ареала: иранских, тохарского, армянского. В случаях, когда древнеиндийское слово, реконструируемое на основании н.-инд. фактов, в текстах отсутствует, в словнике оно дается в виде реконструкции.
В словаре Тёрнера заложены основы этимологии н.-инд. языков. Кроме того, он дает огромный материал для разработки законов фонетических соответствий между отдельными н.-инд. языками, без чего не может существовать сравнительная грамматика [см. также Burrow and Emeneau 1961].
Нужно сказать, что со времен Грирсона мало что делалось для установления звуковых соответствий между отдельными н.-инд. языками и определения на этой основе их соотношения двуг с другом. Гораздо больше внимания в последние десятилетия уделялось историческому изучению н.-инд. языков [см. Ghatage 1962].
На этом фоне особенно следует отметить книгу Д.П. Паттанаяка [Pattanayak 1966], посвященную изучению сравнительно-исторической фонетики восточной группы н.-инд. языков и представляющую интерес как по своему методу, так и по результатам. Исследуются четыре языка, из которых три принадлежат к восточной группе: ория, ассамский, бенгали - а четвертый, хинди - к западной. Задача автора состоит в установлении соотношения языков внутри восточной группы и - далее - их отношения к хинди. Не обращаясь к ранним текстам, автор реконструирует фонологическую протосистему, сравнивая факты этих четырех языков. Такой метод реконструкции позволяет установить относительную хронологию фонологических изменений и затем уточнить степень родства языков. В результате автор приходит к выводу, что в пределах восточной группы язык ория отделился от ассамско-бенгальского раньше, чем тот распался на два самостоятельных языка.
Подводя итог, можно сказать, что в настоящее время в силу целого ряда причин, из которых прежде всего следует упомянуть создание словаря Тёрнера, описание новых материалов, связанное с успехами диалектологии н.-инд. языков и открытием языка парья, а также применением новых методов описания к материалу н.-инд. языков (фонологической реконструкции, типологического метода в области фонологии и морфологии группы генетически близкородственных языков), создались весьма благоприятные условия для дальнейшего развития сравнительно-исторического изучения этих языков.
1. Gaudian явояется условным обозначением индоарийских языков северной и центральной Индии по санскритскому названию страны и народа в центральной части современной Бенгалии - gauda. Больше никто и никогда этим термином не пользовался.
2. О сравнении и классификации современных н.-инд. языков см. Introductory, 1927, v. 1, pt. 1, c. 116 сл. Об общей характеристике н.-инд. языков см. Grierson 1931-1933.
3. Более подробную характеристику см. Зограф 1976, 314-317.
Елизаренкова Т.Я. Исследования по диахронической фонологии индоарийских языков. М., 1974.
Зограф Г.А. Морфологический строй новых индоарийских языков. М., 1976.
Оранский И.М. Об обнаруженном в Средней Азии индийском диалекте. - XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР. М., 1960.
Оранский И.М. Фольклор и язык гиссарских парья (Средняя Азия). Введение, тексты, словарь. М., 1977.
Beames J. A comparative grammar of the modern Aryan languages of India. V. 1-3. London, 1872-1879.
Bhandarkar R.G. Wilson philological lectures on Sanskrit and the derived languages. Delivered in 1877. - In: Collected works of Sir R.G. Bhandarkar. V. IV. Poona, 1929.
Bloch J. La formation de la langue Marathe. Paris, 1920.
Bloch J. L'Indo-Aryen du Veda aux temps modernes. Paris, 1934.
Bloch J. Indo-Aryan from the Vedas to modern times. Paris, 1965.
Burrow T., Emeneau M.B. Dravidian etymological dictionary. Oxford, 1961.
Chatterji S.K. The origin and development of the Bengali language. Pt. 1. Calcutta, 1926.
Chatterji S.K. Recursives in New-Indo-Aryan. - In: Indian linguistics, v. 1, pt. 1. Calcutta, 1931.
Chatterji S.K. Indo-Aryan and Hindi. 2 ed. Calcutta, 1960; русск. перевод: Чаттерджи С.К. Введение в индоарийское языкознание. М., 1977, ч. 1.
Emeneau M.B. India and linguistics. - JAOS, 1955, v. 75.
Emeneau M.B. India as a linguistic area. - Language, 1956, v. 32.
Emeneau M.B. Dravidian and Indian linguistics. Berkeley, California, 1962.
Fairbanks G.H. Comparative Indo-Aryan. - In: Current trends in linguistics, ed. by Th.A. Seneok, v. 5. The Hague - Paris, 1969.
Ghatage A.M. Historical linguistics and Indo-Aryan languages. Bombay, 1962.
Grierson G.A. Linguistic survey of India, v. I - XI. Calcutta, 1899-1928.
Grierson G.A. On the modern Indo-Aryan vernaculars. - In: Indian antiquary. Supplement, 1931-1933.
Hoernle A.F.R. A comparative grammar of the Gaudian languages, with special reference to the Eastern Hindi. London, 1880.
Jha S. The formation of Maithili language. London, 1958.
Kakati S. Assamese, its formation and development. Gauhati, 1966.
Katre S.M. The formation of Konkani. Poona, 1966.
Kellogg S.H. A grammar of the Hindi language. London, 1 ed., 1875; 3 ed., 1938.
Masica C.P. Defining a linguistic area. South Asia. Chicago - London, 1976.
Pattanayak D.P. A controlled historical reconstruction of Oriya, Assamese, Bengali and Hindi. The Hague - Paris, 1966.
Ramanujan A.K., Masica C. Toward a phonological typology of the Indian linguistic area. - Current trends in linguistics, 1969, v. 5, c. 543-577.
Tiwari U.N. The origin and development of Bhojpuri. Calcutta, 1960.
Trumpp E. Grammar of Sindhi language. London - Leipzig, 1872.
Turner R.L. A comparative and etymological dictionary of the Nepali language. London, 1931.
Turner R.L. A comparative dictionary of the Indo-Aryan languages. London, 1966; Indexes, 1969; Phonetic analysis, 1971.
Vermeer H.J. Untersuchungen zum Bau zentral-sud-asiatischer Sprachen (Ein Beitrag zur Sprachbundfrage). Heidelberg, 1969.
Т.Я. Елизаренкова. ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ.