Какие ценности и приоритеты глобальной техногенной цивилизации, определяющие координаты человеческого бытия в информационном обществе вы бы назвали?

Как вы оцениваете планетарный процесс глобализации: как столкновение цивилизаций или как строительство нового разумного мирового порядка?

Применимы ли на ваш взгляд рыночные критерии к духовной сфере жизни? Обоснуйте ответ.

1.

Ценностные системы и приоритеты формируются и трансформируются в историческом развитии общества. Поскольку эти процессы связаны с изменениями в различных сферах человеческой жизни, их временные масштабы не совпадают с масштабами социально-экономических, политических и других изменений.

Ценности и приоритеты носят сугубо социальный характер, ибо не существует ни того, ни другого понятия индивидуально, то есть в сознании исключительно одного человека; следовательно, определенные ценности и приоритеты существуют постольку, поскольку они разделяются либо обществом в целом, либо его отдельными, значительными частями. При этом общество вряд ли задается вопросом "а почему вот это есть хорошо, а вот это – плохо?", но избирает для себя конкретное то, что хорошо, и отталкивается от того, что плохо. Отсюда исходит вероятностный вывод о том, что ценности и приоритеты, скорее хаотично, нежели сознательно вырабатываемые массовым сознанием, могут противоречить и действительно порой противоречат, к примеру, религиозным догмам, заповедям, философским (этическим) нормам и т. д. Например, богатство среди большинства людей и практически во все времена считалось и считается тем, к чему необходимо стремиться, следовательно, это ценность и сегодня, причем, в условиях очередного витка научно-технической революции богатство приобретает новое значение. Как отмечает М. Вебер, промышленный переворот и капитализм привнесли в жизнь совершенно иное отношение к капиталу: если в доиндустриальных обществах преобладало прежде всего "стремление к наживе", характеризующееся крайне меркантильным, даже низменным подходом к деньгам, богатству и т. п., то в условиях индустриального общества человек, и, прежде всего, капиталист, т. е. предприниматель, более рационально стремится к деньгам, организуя "производство ради производства". Возможно, М. Вебер был прав, но было бы интересно, основываясь на его концепции, оценить формирующийся новый взгляд людей на такую ценность, как богатство, исходя из принципиально новых условий, которые представляют собой очередную стадию развития общества – информационную.

Вторым фактором, который хотелось бы здесь отметить, является власть, поскольку современное общество просто обязано, на мой взгляд, пересмотреть свое отношение к ней, т. к. нынешние представления о власти носят слишком устаревший, архаичный характер, и мало чем отличаются от того, что думали о власти, скажем, древние египтяне. Речь не идет о том, что власть должна перестать быть ценностью, т. е. тем, что представляется идеалом, мечтой стремлений для многих, но о том, что современная цивилизация должна перестать ее мифологизировать, культивировать, обожествлять и т. д. и т. п. Такой процесс переоценки отношения власти уже идет, и начался он с того момента, когда людей властвующих определили в рамки отдельно взятой профессии, менеджмента.

Но самый важный фактор, который должен приобрести колоссальное значение в условиях информационного общества – это знания. Сегодня знания (прежде всего узкоспециализированные, непосредственно связанные с информационными технологиями, которые, по сути, формируют новые условия современной жизни) переходят в иное измерение, ведь посредством знаний человек двадцать первого века способен изменить мир, дать техногенной цивилизации продукт, доселе неизвестный, но необходимый впоследствии, повлиять таким образом на структуру ценностей и даже представлений о мире.

Подводя итоги, хотелось бы подчеркнуть, что, судя по всему, ценности и приоритеты исторически не претерпевают изменений, поскольку изменяются, скорее, ценностные ориентации, причем эта вариативность происходит (и измеряется) в рамках одной плоскости.

В заключении хотелось бы ответить на поставленный чуть выше вопрос о том, как современное общество отвечает на вопросы "что такое хорошо?" и "что такое плохо?": все, что сопутствует, благоприятствует, содействует сохранению и развитию (преумножению) рассмотренных нами трех факторов – это есть хорошо; то же, что производит обратное воздействие – плохо. Примерно таким образом определяются ценностные координаты человеческого бытия в современном, информационном обществе.

2.

Процесс, который наблюдается сегодня, названный глобализацией, представляется далеко не новым, поскольку подобные тенденции наблюдались и в иные, более ранние исторические эпохи: тогда проблема заключалась лишь в том, что глобализация могла осуществляться не в рамках планеты в целом, но в рамках известного человеку мира, т. е. открытого мира на тот момент. Сегодня же говорить о столкновении цивилизаций не приходится, так как сейчас в мире доминирует одна держава, навязывающая свои политические, культурные и др. приоритеты всему остальному миру. При этом остальной мир не противится, но даже с лихвой принимает все то, что ему предлагается в одностороннем порядке.

С другой стороны, мне кажется, что глобализация – это своего рода термин "прикрытия", и прикрывает он современную форму колониализма, который представлен сегодня прежде всего в виде активной экономической экспансии монополистического характера. Я хочу сказать, что, скорее всего, глобализация не приведет к глобализму, то есть к созданию "нового разумного мирового порядка", и, более того, не ставит такой цели, поскольку подобная идея весьма утопична по своей сути. Действительно, цель экономической экспансии состоит не в том, чтобы лишить, скажем, Китай политической самостоятельности и сделать его частью, к примеру, США, но в том, чтобы создать благоприятный режим для монополий (финансово-промышленных групп), которым китайский рынок, как бездонная ниша, поглощающая все и вся, весьма и весьма выгоден.

Я не верю в новый разумный мировой порядок еще и по той причине, что история меня научила тому, что практически на каждом длительном или относительно длительном промежутке времени доминировала одна держава, одна цивилизация, и при этом у нее всегда наблюдался, как минимум, один серьезный конкурент. При этом данный конкурент выполняет т. н. сдерживающую роль, имеющую своей целью установить определенные, разумные границы управления. Примером тому служат следующие доминирующие державы и их конкуренты, т. е. такие пары государств (народов), которые последовательно, т. е. хронологически, сменяли друг друга: персы – греки, римляне – парфяне, византийцы – арабы, англичане – французы и т. д. Что это – незыблемые закономерности развития общества или сложившиеся в один ряд события схожего порядка? Вероятно, общество в целом, как некое подобие организма, обладающего общим сознанием, устанавливает определенные границы с целью более эффективного взаимодействия, функционирования или просто выживания. Вряд ли цель этого организма состоит в том, чтобы существовать в рамках единого политического и др. пространства, причем этого не может быть именно потому, что человечество итак представляет собой некую целостность, стремящуюся в большей степени к дифференциации, нежели к интеграции, по крайней мере, на деле, а не в рамках скрытых намерений или идей. Последнее утверждение особенно касается культурного аспекта глобализации, ведь важнейшие части общества, которые грубо можно поделить на западную и восточную, слишком долгое время развивались независимо друг от друга, при отсутствии каких-либо значимых взаимодействий. Поэтому возникает вопрос: может ли глобализация привести к созданию некой единой мировой культурной среды или, по крайней мере, сблизить эти цивилизации? Однозначно ответить здесь сложно, но можно сказать, что, наверное, одним из движителей мирового прогресса (или просто развития, история) является противостояние культур, ведь ничто так не стимулирует человека к конкуренции, как подобное развитие. Когда-то, около полутора тысяч лет назад, восточная цивилизация отличалась научными и техническими новшествами и значительно превосходила Европу практически по всем компонентам, и это доминирование особенно ярко было продемонстрировано арабскими, тюркскими и монгольскими завоеваниями; начиная с XVI – XVII столетий, происходит обратное, и Европа на основе результатов научно-технического прогресса получила возможность играть самую значимую роль в мире. Кто знает, что произойдет спустя каких-то несколько десятков лет? Кто внезапно вторгнется в историю и изменит ход ее развития? Какой народ и посредством какого очередного и невероятного изобретения завоюет себе первенство в политическом мире? Что бы там ни случилось, новый разумный мировой порядок не наступит.

3.

Генетическая связь духовной жизни с другими сферами жизни общества имеет своим следствием одно немаловажное обстоятельство: принципиально единую для всех сфер цепочку деятельности, ведущую к конечному результату. Первым звеном в этой цепочке выступают духовные потребности, то есть нужда людей и общества в целом в создании и освоении духовных ценностей (потребность в нравственном совершенствовании, в удовлетворении чувства прекрасного, в сущностном познании окружающего мира и т.д.). Ради удовлетворения этих потребностей совершается духовная деятельность и формируется уникальная отрасль духовного производства.

Таким образом, раз потребности существуют, то существует и спрос, а на всякий спрос, как известно, найдется предложение. Итак, духовная сфера жизни общества все же функционирует, не находясь в противоречии с рыночными критериями и инструментами, но даже сосуществуя с ними и благодаря ним развиваясь.

Возьмем в качестве примера религию. Что такое религиозная организация с точки зрения рынка и экономики? Это особое предприятие (организация), предлагающее потребителю продукт, который, хоть и нельзя его охарактеризовать как услугу, работу или товар, обладает типичными рыночными характеристиками: свойства, порядок применения, цена и т. п., даже несмотря на то, что потребитель не имеет малейшего представления о том, что ему продают. Получается, что эффективная религиозная организация способна использовать ряд рыночных преимуществ, которыми она априори обладает в сравнении с предприятиями других отраслей: во-первых, она продает нечто "неизвестное" потребителю (т. е. нечто такое, что якобы известно только ей); во-вторых, эта "неизвестность" дает большую власть продавцу, который не только продает, пользуясь этой властью, но еще и полностью или частично организует процесс потребления; в-третьих, религиозная организация так же, как и другие предприятия, весьма заинтересована в том, чтобы продвигать, т. е. рекламировать и пропагандировать свой продукт. По поводу последнего хотелось бы отметить, что предпринимателям стоит поучиться у религиозных деятелей способам эффективной маркетинговой коммуникации.

Разумеется, все это сказано с долей иронии, однако, в любом случае, религиозная организация остается сообществом людей, которым, как минимум, нужно существовать на какие-то средства, ведь ни стабильную зарплату из государственного бюджета, ни пенсию духовные служители не получают, следовательно, они вынуждены прилагать какие-то усилия для того, чтобы добыть эти средства. Этот один крайний случай, другой же – тот, что касается единства государства и церкви. Ни в коей мере это не есть исключение из рыночных правил, даже напротив – это результат наиболее эффективной деятельности религиозной организации.

Если же говорить о других частях духовной сферы жизни, то здесь в основном мы столкнемся с явлением обратного рода – с производством и потреблением знаний, мнения и всего того, что воспринимается человеческим умом и душой (в конечном счете). Я имею в виду такие сферы, как изобразительное искусство, театр, кино, музыка, художественная литература, наука, философия и т. п. Почти все из перечисленного не может существовать, абстрагируясь от рыночных критериев, ведь в каждом случае необходимо опираться на такие элементы взаимодействия спроса и предложения, как качество, цена, потребности и т. д. Действительно, профессиональный художник создает такую картину, которую можно реализовать; режиссер – такой спектакль или фильм, на который пойдет зритель; писатель, каким бы классическим он ни был, должен ориентироваться на читателя (ведь вряд ли, скажем, Ибсен или Чехов создавали свои произведения, влекомые бессмертной славой, поскольку основным движущим фактором здесь был все же гонорар) и т. д. Следовательно, потребителя нужно либо привлечь самостоятельно, либо создать такой продукт, о котором заранее известно, что он будет пользоваться спросом, то есть соответствовать ожиданиям и предпочтениям потребителей.

Но все же есть, наверное, одна-единственная частичка духовной сферы жизни, в отношении которой рыночные критерии никоим образом не применимы. Это философия, поскольку она стоит выше, чем рыночные критерии, поскольку, никакой продукт она не предлагает; напротив, "потребитель", перефразируя слова Луция Аннея Сенеки младшего1, "всецело отдает ей себя самого".

Литература

Вебер М. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1990.

Сенека, Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. – М.: Наука, 1977.

Спиркин А. Г. Философия. – М.: Гардарики, 2001.

Философский словарь. Под ред. М. М. Розенталя. – М.: Политиздат, 1975.

1 В произведении "Нравственные письма к Луцилию" (Письмо LIII) Сенека говорит: "Философией нельзя заниматься урывками.… Посвяти ей всего себя…. В руках философии - царская власть; она распоряжается твоим временем, а не ты уделяешь ей час-другой. Она не есть нечто побочное, - она есть главное; она - повелительница, ей и приказывать".

8