Введение

1. Жизненные корни и философский смысл проблемы бытия

1.1 Мир есть, был и будет

1.2 Бытие мира как выражение его единства

1.3 Мир как совокупная реальность

2. Философская категория бытия, ее диалектическая природа

2.1 В чем суть категории бытия в философии

2.2 Специфика размышлений о бытии

2.3 Вещественно-бытовая сторона человеческого бытия

3. Общее и частное в трактовке понятий «быт» и «бытие»

3.1 Соотношение быта и бытия в философском учении

3.2 Общность понятий в истории, социологии и психологии

3.3 Терминологический синкретизм в гуманитарном знании

Заключение

Список использованных источников

Введение

Быть или вовсе не быть – вот здесь разрешение вопроса…

Эти слова, которые вызывают в памяти знаменитый монолог Гамлета, на самом деле вариант перевода (возможно, вольного) мысли, сформулированной за много столетий до Шекспира древнегреческим философом Парменидом в поэме «О природе». Вопросы Парменида и Шекспира – о разном. Парменидовское «быть или не быть» – вопрос о том, избрать ли «бытие», и только его, первоначалом философии. Решение Парменида – философское: «Можно лишь то говорить и мыслить, что есть: бытие ведь есть, а ничто не есть; прошу тебя это обдумать» [Перевод А. Лебедева]. Гамлетовское «быть или не быть» – о личностном выборе:

Быть иль не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль

Души терпеть удары и щелчки

Обидчицы судьбы иль лучше встретить

С оружьем море бед и положить

Конец волненьям?

У. Шекспир. Гамлет. Акт III, сцена I

(Пер. Б. Пастернака)

В первом случае размышлением охватывается мир в целом, включающий и человека. Во втором случае внимание человека сосредоточено на его жизни и судьбе. Но как бы ни различались парменидовский и шекспировский (гамлетовский) вопросы, они постоянно переплетаются друг с другом. Бытие отождествляется с особенным миром идей («подлинное», вечное и неизменное бытие – в противовес миру преходящих вещей – у Платона), служило связующим звеном между сущностями и вещами чувственного мира (Аристотель), использовалось как понятие, позволяющее привести все бытийные творения к бытию как таковому, то есть к Богу (Фома Аквинский), ставилось в связь с существованием вещей самих по себе (Кант), разветвлялось в начальную категориальную сферу диалектической логики (Гегель), соотносилось в первую очередь с «бытием-сознанием» (Хайдеггер) и так далее.

В философии нет более фундаментальной проблемы, чем выяснение сущности бытия. С самого начала становления философии мыслители пытались уяснить смысл всего существующего, и в настоящее время эта проблема остается одной из главных в философии.

Любая философская категория выражает лишь один из «срезов» действительности. Но это самый общий срез, имеющий отношение ко всем многообразным формам предметов и явлений. Бытие – самая общая философская категория. Иметь бытие – значит существовать. Существуют конкретные предметы и явления, их свойства и отношения. Существуют материальный и духовный миры. С помощью категории бытия не может быть раскрыто все богатство и многогранность явлений, но рассматривается лишь одна из их сторон, а именно причастность к Универсуму, ко всему существующему. Но философия не ограничивается лишь констатацией существования мира. Ее интересует анализ природы бытия и универсальной связи его элементов, соотношение бытия и конкретных форм его существования.

Бытие фиксирует основу существования в философском осмыслении мира. С помощью него определяется, что есть сущее как таковое. В этой категории фиксируется убеждение человека в существовании мира и самого человека с его сознанием. Причем, признается, что отдельные вещи, процессы, явления могут возникать и исчезать, а мир в целом существует и сохраняется.

Не следует путать понятия быт и бытие (примеры их «Петербурга» А. Белого), так как понятие быта отличается от всех конкретных различий вещей, предметов и процессов и связано с ними только одной чертой – существованием. Быт – понятие широкое, во многом даже философское. В него входит не только мир вещей, но, прежде всего мир наших представлений о вещах, их связь с укладом жизни нации, рода, отдельного человека.

В религии истинное бытие – Бог, а остальной мир, в том числе элементы и составные части быта – зависящее от него, «вторичное» бытие.

В материалистической философии мир разделен обратным образом: на мир материального, куда отнесен быт как вещественное выражение бытия, и на зависимый от него мир идеального (связанного с сознанием человека).

В самом первоначальном приближении под бытом понимается все находящееся в пространстве и времени, то, что его наполняет, или даже заполняет, все, что есть, что «бытует». В этом отношении понятие «быт» совпадает с понятием «реальность». Реальное – значит существующие в наличии, все сущее в действительности и в возможности, весь мир в его изменении и движении, все, что когда-либо, в каких-либо формах себя обозначало; то, что является объективностью, независимой от сознания, а также человек с его сознанием и духовностью.

Бытие как реальность многогранно, чрезвычайно сложно по своей структуре. В зависимости от оснований выделяют различные сферы, уровни и градации бытия, неотъемлемой частью которого является его «вторичная», бытовая природа.

Необходимо различать:

1) обыденный смысл понятия «бытия», совпадающий с такими понятиями, как «существующее», «бытующее», «то, что есть», «находится в наличии», где фиксируется факт существования какого-то явления, предмета, процесса, заполняющего собой весь бытийный вакуум;

2) сугубо философский смысл категории «бытия», рассмотренный в предыдущих главах работы.

В философском анализе целесообразно выделить одну из основных специфических форм бытия: бытие вещей, явлений и процессов, в котором в свою очередь необходимо различать:

а) бытие явлений, процессов и состояний природы, так называемая «первая» природа;

б) бытие вещей, предметов и процессов, произведенных человеком, «вторая» природа, частью которого является быт как особое составляющее категориального целого.

Бытие как реальность многогранно, чрезвычайно сложно по структуре. В зависимости от оснований выделяют различные сферы, уровни и градации бытия, неотъемлемой частью которого является быт как выражение предметного, материального содержания. Категориально-понятийный аппарат, на котором базируется вся содержательная сторона работы, то есть понятия «быта» и «бытия» – является объектом исследования. Сам же процесс соотношения понятий в гуманитарном знании – предмет научной деятельности.

Тема данной работы актуальна потому, что первым вопросом, с которого начинается философия, является вопрос о бытии. Разрушение несомненности мифа и мифологической интерпретации реальности заставило греческих философов искать новые прочные основания мира природного и человеческого. Вопрос о бытии является первым не только в плане генезиса философского знания, с него явно или неявно начинается любая философская концепция. Бытие как исходная первичная характеристика мира – слишком бедное и слишком широкое понятие, которое наполняется конкретным содержанием во взаимодействии с другими философскими категориями. Немецкий философ Л. Фейербах утверждал, что человек под бытием понимает наличность, для-себя-бытие, реальность. Быт – все то, что существует тем или иным способом. Таков первый и, казалось бы, очевидный ответ. Однако, несмотря на очевидность, а также на два с половиной тысячелетия размышлений об этой очевидности, философский вопрос о бытии по-прежнему остается открытым. Архитектоника философской категории предполагает выявление сути природы соотношения двух, кажущихся на первый взгляд, смежных понятий. Сложность и полигамность в терминологической трактовке обусловила выбор данной темы для исследовательской работы.

Теоретическая значимость работы определяется ее востребованностью и частичным применением научного материала при написании диссертационной работы, смежной в тематическом отношении с данным исследованием.

Целевое назначение реферативной работы – рассмотрение и соотношение философской категории бытия и быта как ее составляющей части.

Задачи, поставленные перед исследовательской работой, следующие: выявить жизненные корни и философский смысл проблемы бытия, исследовать возникновение категории бытия и быта как ее составляющей части, систематизировать и обобщить существующее современное понимание и перспективы категории бытия. Также важным является соотнести понятия «быт» и «бытие» в гуманитарном знании.

В структурном аспекте работа состоит из трех глав, которые предваряет введение как общий итог заключение. Первая и вторая главы носят чисто философский характер, раскрывая всю суть понятийного аппарата. Третья глава представляет собой совокупность материала из области истории, социологии, психологии, культурологии, русского языка и литературы.

В списке использованной литературы указано 30 источников, необходимых для полного тематического освещения данного исследования. Основными из них являются работы Алексеева П.В., Губина В.Д., Денисовой Л.В., Кладовского А.П., Марданова К.Я., Петрова З.И., Чанышева А.Н., Фридмана С.Б., Харламова А.Ю.

1 Жизненные корни и философский смысл проблемы бытия

1.1 Мир есть, был и будет

В чем смысл проблемы бытия? Почему она постоянно – с древности и до наших дней – обсуждается в философии? Почему многие мыслители считали и считают ее исходной для систематических философских размышлений? Понять смысл столь широкой философской проблемы – значит, прежде всего, выявить, какие корни она имеет в реальной жизни человека и человечества.

Наша жизнедеятельность опирается на простые и понятные предпосылки, которые мы обычно принимаем без особых сомнений и рассуждений. Самая первая и самая универсальная среди них – естественное убеждение человека в том, что мир есть, имеется «здесь» и «теперь», иными словами, что он наличествует, существует. Люди столь же естественным образом рассчитывают и на то, что при всех изменениях, совершающихся в природе и обществе, мир сохраняется как относительно стабильное целое, пребывает, являет себя во многих измерениях и данностях.

«Проблема бытия возникает тогда, когда такого рода универсальные, казалось бы, естественные, предпосылки становятся предметом сомнений и раздумий. А поводов для этого более чем достаточно. Ведь окружающий мир, природный и социальный, то и дело задает человеку и человечеству трудные вопросы, заставляет задумываться над прежде не проясненными привычными данностями реальной жизни» [Денисова, 1960: 142]. Подобно шекспировскому Гамлету, люди чаще всего озабочены вопросом о бытии и небытии тогда, когда чувствуют, что «распалась связь времен…» и сомнение коснулось тех основ человеческого бытия, которые раньше казались прочными и несомненными.

Размышление о бытии не может остановиться на простой констатации существования, то есть наличия, «присутствия» мира «здесь» и «теперь». Установив, что мир есть, существует, наличен «здесь», не естественно ли заключить, что мир существует, наличен не только «здесь», но и «там», за самыми дальними горизонтами? А поскольку трудно представить себе, что за самым последним горизонтом вовсе нет мира, то не значит ли это, что мир существует везде? Философия еще в древности ставила такие вопросы и тем самым шла по пути, открываемому внутренней логикой проблемы. (Мы отвлечемся здесь от того, что еще до возникновения философии мифология и религия вывели человечество к раздумьям о возникновении мира, о его «начале» и «конце», о его границах или бесконечности.)

Достаточно было сказать, что «мир существует «теперь», и напрашивались вопросы о его прошлом и будущем. Отвечая на них, одни философы доказывали, что бесконечный мир непреходящ – всегда был, есть и будет; другие утверждали, что мир был, есть и будет, но имеет свое начало и конец не только в пространстве, но и во времени» [Денисова, 1960: 142]. Иными словами, мысль о существовании беспредельного мира как целого далее соединялась с положением либо о преходящем, либо о непреходящем существовании мира. Идея о непреходящем (или, по крайней мере, очень длительном) существовании мира как целого в свою очередь подводила к вопросу о том, как с этим существованием соотносятся заведомо преходящие, конечные вещи и человеческие существа. Так выстраивалась уже целая цепочка вопросов и идей, касающихся бытия. Возникла именно проблема бытия, расчлененная на тесно взаимосвязанные аспекты (подпроблемы).

Если утверждение о существовании мира «здесь» и «теперь» опирается на очевидные предпосылки, ориентации, факты человеческой жизни, то этого нельзя сказать об идее не имеющего пространственных границ непреходящего мира. Она отнюдь не вытекает из непосредственных наблюдений, из конкретного опыта людей. Напротив, жизнь в условиях всегда ограниченной части Земли, жизнь, которая для человека (и многих существ) когда-то начинается и, увы, кончается, скорее наводит на мысль о преходящем мире, о существовании его границ в пространстве и времени. Вот почему для отдельного человека, особенно для того, чья личность и чей дух только формируются, мировоззренческое освоение идеи бесконечного и непреходящего существования мира становится непростой задачей. Но, быть может, человек в повседневной жизни не обременяет себя размышлениями о границах или безграничности мира, о преходящем или непреходящем его существовании?

Однако вспомним, сколь часто каждого из нас быстротечная жизнь заставляет задумываться и тревожиться о хрупкости существования отдельного человека. Мы сопоставляем и связываем нашу жизнь – наше преходящее существование – с непреходящим существованием природы, с жизнью и делами тех людей, которые были до нас и будут после нас. А что это, как не обращение мыслью к своему бытию и бытию мира, то есть к преходящему и непреходящему?

К бытию в его различных аспектах – но в особенности в связи с человеческим существованием – обращается и художественная литература. В этом можно убедиться не только на примере «Гамлета». Русская литература тоже богата бытийственными размышлениями:

Все бытие и сущее согласно

В великой, непрестанной тишине,

Смотри туда участно, безучастно, –

Мне все равно – вселенная во мне…

Прошедшее, грядущее – во мне,

Все бытие и сущее застыло

В великой, неизменной тишине, –

такие поистине эпические, философские строки написаны Александром Блоком.

Мысли о бытии – своего рода взлет человеческой культуры, ее столь же чудесное, сколь и неизбежное восхождение к самым высоким, но отнюдь не отвлеченным абстракциям. И нередко религия или литература прикасаются к бытийственным изменениям мира трепетнее, проникновеннее, торжественнее и трагичнее, чем иная философия. Однако именно философия занимается темой бытия специально и профессионально. Конечно, не каждый философ и не каждое философское учение обращаются к бытийной проблематике. В философии «бытие как тема и как категория – своего рода фундамент целостной философской мысли, а также и шпиль ее величественного здания. Или, если угодно применить другой образ: тема бытия – корневая система, из которой постепенно произрастает и мощно разветвляется вся философская проблематика. Вместе с ее произрастанием ветвится, укрепляется, складывается в самостоятельную дисциплину (онтологию) проблематика бытия. Размышления о бытии – «момент», когда философская мысль охватывает всю Вселенную, как бы соединяя бесчисленные миры, времена, жизни и судьбы многих человеческих поколений» [Петров, 2008: 126].

Первый аспект проблемы бытия – это и есть длинная цепочка мыслей о существовании, ответы на вопросы, каждый из которых побуждает к постановке следующего. Что существует? Мир. Где существует? Здесь и везде. Как долго он существует? Теперь и всегда; мир был, есть и будет, он непреходящ.

Как долго существуют отдельные вещи, организмы, люди, их жизнедеятельность? Они конечны, преходящи. К орень, смысл, напряженность проблемы – в противоречивом единстве непреходящего бытия природы как целого и преходящего бытия вещей, состояний природы, человеческих существ.

1.2 Бытие мира как выражение его единства

Итак, внутренняя логика проблемы бытия (которой во многом соответствует история ее философского анализа) вела философию от вопроса о существовании мира «здесь» и «теперь» к вопросу о непреходящем (или преходящем) существовании мира как бесконечного (или ограниченного) целого. Философы, далее, обнаруживали, что мир, с одной стороны, неоднороден именно в его существовании: в целом он непреходящ, но отдельные его предметы и состояния преходящи. Бытие мира как целого неотделимо от бытия в мире всего, что существует. Но между бытием мира и бытием в мире отдельных вещей, состояний, существ (то есть сущих, если говорить на философском языке) имеются, таким образом, и различия. С другой стороны, мир как раз в его существовании образует неразрывное единство, универсальную целостность. Отсюда второй аспект философской проблемы бытия, который связан с вопросом о единстве мира.

Мир существует как непреходящее единство вне и независимо от воли и сознания человека. «Однако проблема возникает потому, что люди, практически действуя в окружающем мире, связывая благодаря своей деятельности преходящее с непреходящим, прежде всего, должны раскрыть для себя эти объективные отношения единства в многообразии. Кроме того, им приходится постоянно «встраивать» в единый, целостный мир созданные им отдельные предметы, конкретные целостности, отношения» [Харламов, 2006: 75].

Человек в повседневной жизни, в практической деятельности склонен к поиску своего единства с природой, с другими людьми, с обществом (каждый из нас знает это по своему опыту). В то же время ему достаточно очевидны существенные различия между вещным и духовным, природой и обществом, между собой и другими людьми. И все же человеку важно найти и обрести общее между различными проявлениями окружающего мира. Тем более что в нем самом слиты в неразрывное единство тело и дух, природное и общественное.

Именно в силу этого подход к миру как единству многообразного – природно-вещного и духовного, природного и общественного – обязательно должен был родиться в человеческой практике, а затем стать и проблемой культуры. В философии был поставлен вопрос о всеобщем – общем для всего. Отвечая на него, философы издавна пришли к выводу: предметы природы и идеальные продукты (мысли, идеи), природа и общество, различные индивиды едины, сходны прежде в том, что они «есть», наличествуют, имеются, «присутствуют», существуют, причем не только в их различиях, но и в рамках совокупного, единого существования мира.

Это и было философским открытием проблемы бытия – толчком к анализу того, в чем именно состоит единство мира, к поиску его необходимых предпосылок, без чего невозможно раскрыть мировое единство. После открытия проблемы бытия как таковой предполагается дальнейшее движение от исследования предпосылок единства мира в его существовании (бытия) к раскрытию всех оттенков и аспектов его единства. «Связь и различие между философскими понятиями бытия и единства, единого явились причиной того, что одни философы возвышали бытие над Единым (Платон), а другие (например, Плотин) считали, что Единое возвышается над всем, в том числе и над бытием. Пока речь идет о бытии как таковом (философы говорят: о «чистом бытии»), нецелесообразно сразу разбирать вопрос о том, как именно существуют различные целостности, входящие в единое бытие» [Харламов, 2004: 1454].

Итак, второй аспект философской проблемы бытия состоит в следующем: природа, человек, мысли, идеи, общество равно существуют; различаясь по формам своего существования, они, прежде всего благодаря своему существованию, наличию образуют целостное единство бесконечного, непреходящего мира. Иными словами, существование, специфическое наличие, «присутствие» всего, что есть, было и будет в мире, – это выражение единства мира, а констатация этого существования – начальный этап анализа, проблемы бытия.

1.3 Мир как совокупная реальность

Установив, что различные целостности, имеющиеся в мире, – природа, человек, все созданное им, включая его мысли и идеи, общество, – равно существуют, наличествуют, следуя внутренней логике движения мысли о бытии, нельзя не признать: природа как целостный универсум была, есть и будет; человек, общество, когда-то возникнув, с тех пор были, есть и, надо надеяться, будут. Отсюда вытекает важное следствие: мир вообще (и все, что в нем существует) именно во внутренней и объективной логике существования и развития, то есть реально, предпослан сознанию и действию конкретных индивидов и конкретных поколений людей.

Из этой реальной предпосылки отдельный человек на практике исходит так же определенно, как и из простого факта наличия мира. Не просто мысль о том, что мир есть, постоянно наличествует, но и о том, что мир, как таковой, в различии и единстве его основных целостностей является реальностью для сознания и действия каждого человека, каждого поколения, – вот еще один, третий смысловой аспект философской проблемы бытия.

«Совокупная реальность, как она есть для отдельных индивидов и поколений людей, включает: вещи, процессы природы, еще не освоенные человечеством (таких на Земле все меньше, а в космосе – бесконечное, необозримое множество); вещи, процессы, созданные человеком из материала природы (таких на Земле и даже в космосе все больше); общественную жизнь – отношения людей, их учреждения, идеалы, принципы и идеи; индивидов в непосредственном процессе их объективно протекающей жизнедеятельности» [Кладовской, 2005: 116].

Человеку, таким образом, приходится считаться с реальностью как с совокупной (и расчлененной) целостностью, то есть именно как с единым, обладающим собственной логикой существования и развития бытием. И даже в тех случаях (а быть может, особенно в таких случаях), когда люди вынашивают планы коренных преобразований реальности, настоятельно требуется понять, что именно есть, наличествует и как оно «есть», каковы объективно возможные рамки преобразования, тенденции развития реальности. В истории и в деятельности отдельных людей, правда, нередки случаи, когда волюнтаристски и субъективистски игнорируется внутренняя логика существования и развития реальности, то есть бытийная логика. Но реальность рано или поздно мстит за то, что с нею не считаются или считаются в недостаточной мере. Это очень важно учитывать сегодня, когда в нашей стране, как и в других странах, развертываются коренные преобразования, глубокие реформы социальной жизни.

«Жизнедеятельность каждого отдельного человека – реальность и для других людей, и для него самого. Согласитесь, каждый из нас вынужден относиться к своему телу и духу (к генетическим задаткам, предрасположениям, привычкам, навыкам, желаниям, склонностям, надеждам, идеям, мыслям), к своему прошлому, настоящему и будущему, к взаимосвязи с другими людьми и обществом как к особой реальности, независимой целостности, что на философском языке, и значит: как к особому бытию» [Кладовской, 2005: 134].

Важно подчеркнуть, что не только природное, но и духовное, идеальное осваивается на практике и осмысливается в философии как наличное, данное, стало быть, как имеющее характер особой реальности. Следовательно, включение духовного, идеального в совокупную реальность бытия – факт человеческой жизни.

Общий вывод: третий аспект проблемы бытия связан с тем, что мир в целом и все, что в нем существует, есть действительность, которая имеет внутреннюю логику своего существования, развития и которая реально предзадана сознанию, действию отдельных индивидов и поколений людей.

2 Философская категория бытия

2.1 В чем суть категории бытия в философии

Философия, включая в круг своего анализа проблему бытия, опирается на практическую, познавательную, духовно-нравственную деятельность человека. Эта проблема осмысливается с помощью категории бытия, а также таких тесно связанных с нею категорий, как небытие, существование, сущность, сущее, субстанция, пространство, время, материя, становление, качество, количество, мера, конечность, бесконечность, реальность, граница и т.д. И недаром эти и другие категории разобраны в учении о бытии гегелевской «Науки логики». Они выражаются словами, достаточно распространенными в обычной речи. Связь категорий философии с выражающими их словами языка противоречива. С одной стороны, многовековая языковая практика накапливает содержания и смыслы соответствующих слов, которые – при их философском истолковании – помогают уяснить значение философских категорий. С другой стороны, всегда необходимо иметь в виду, что выраженные словами обыденного языка философские категории имеют особое, самой философией устанавливаемое значение. Для понимания философской категории бытия наиболее важно принять в расчет и ее совершенно особое содержание, и связь с повседневной языковой практикой.

«Глагол «быть» («не быть») в прошлом, настоящем, будущем временах, связка «есть» принадлежат к числу наиболее употребительных слов во многих языках. Связка «есть» – важнейший элемент индоевропейских языков, причем в некоторых языках она непременно присутствует во множестве предложений («ist» – в немецком, «is» – в английском, «est» – во французском и т.д.). Философы справедливо придают этому обстоятельству особое значение. «Малое словечко «есть», – писал М. Хайдеггер, – рекущее в нашей речи и сказывающее о бытии везде и всюду, даже там, где само оно не появляется, содержит… всю судьбу бытия» [Харламов, 2006: 115]. В русском языке связка «есть» нередко опускается, но по содержанию подразумевается. «Мы говорим: «Иван – человек», «роза красная» и т.д., подразумевая: Иван (есть) человек, роза (есть) красная. Философы издавна размышляли и спорили о том, каково значение слова «есть» в такого рода предложениях (суждениях). Те из них, кто подходил к делу формально-логически, говорили, что субъекты суждения (в наших примерах: Иван, роза) уже приведены в связь с предикатом (здесь предикаты – человек, красная), и слово «есть» лишь формально фиксирует эту связь, не добавляя никаких новых содержательных моментов. Другие философы, например Кант и Гегель, рассуждали иначе. Но и они соглашались, что связка не приписывает субъектам суждений никаких других конкретных (реальных) предикатов, кроме высказанных. И. Кант писал:»… бытие не есть реальный предикат, иными словами, оно не есть понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено к понятию вещи» [Харламов, 2006: 209].

И вместе с тем, согласно Гегелю и Канту, связка «есть» прибавляет характеристики, весьма важные для понимания субъекта предложения, его связи с предикатом, а значит, с ее помощью даются новые (по сравнению с предикатом) знания о вещах, процессах, состояниях, идеях и т.д. Каковы же эти характеристики, эти знания? Присмотримся к предложению «Иван есть человек». Если акцентировать внимание на субъекте и предикате, то легко обнаружить, что единичному человеку (Ивану) приписывается общее (родовое) свойство – быть человеком. Если же сосредоточить внимание на слове «есть», то, поразмыслив, можно прийти к выводу, что оно придает субъекту особую, весьма существенную характеристику, причем характеристику двуединую: Иван есть (существует) и он есть человек (то есть действительно является человеком). Приписывание общего свойства «человек» объединяет Ивана с человеческим родом. Благодаря же слову «есть» субъект предложения включается в еще более обширную целостность – во все, что существует. Таким образом, «предикат в разбираемом предложении приписывает субъекту общие свойства, а связка «есть» – не содержащуюся непосредственно ни в субъекте, ни в предикате специфическую характеристику («быть»), причем характеристику не частную и конкретную, а всеобщую» [Губин, 1998: 18].

От предложений языка можно теперь идти дальше, к философской категории «бытие». Великие философы, рассуждавшие о философских категориях и приводившие их в систему, справедливо полагали, что введение каждой категории требует оправдания: она нужна философии, поскольку выражает особое содержание, которое не ухватывается другими категориями. Из этого, однако, не следует, что для разъяснения смысла данной категории нельзя пользоваться другими категориями или общими понятиями. Более того, в силу диалектической природы категорий одна категория «определяет себя» через другую.

В свете сказанного понятна несостоятельность двух распространенных возражений против введения в философию категории бытия. Первое возражение: поскольку категория бытия не говорит о конкретных признаках вещей, ее надо отбросить. Это возражение несостоятельно, ибо философские категории как раз и призваны фиксировать именно всеобщие связи мира, а не конкретные признаки вещей. Второе возражение: раз бытие первоначально определяется через понятие «существования» (то есть наличия чего-либо), то категория бытия не нужна, ибо не дает ничего нового по сравнению с категорией существования. Однако в том-то и дело, что философская категория бытия не только включает в себя указание на существование, но фиксирует более сложное и комплексное содержание, о котором мы и говорили ранее, фиксируя три смысловых оттенка понятия бытия.

Разбирая проблему бытия, философия отталкивается от факта существования мира и всего, что в мире существует, но для нее начальным постулатом становится уже не сам этот факт, а его смысл. Это и имел в виду Кант, когда дал мудреное на первый взгляд определение бытия: «Оно есть только полагание вещи или некоторых определений само по себе» [Губин, 1998: 34]. «По кантовскому толкованию связки «есть», – разъяснял М. Хайдеггер, – связь субъекта и предиката предложения выражается в ней как объективная» [Марданов, 1999: 200]. Мысль, сходная с кантовской, имеется у Гегеля: «Когда мы говорим: «Эта роза есть красная» или «Эта картина прекрасна», мы этим утверждаем, что не мы извне заставили розу быть красной или картину быть прекрасной, но что это составляет собственные определения этих предметов» [Марданов, 1999: 200].

Итак, философия фиксирует не просто существование вещи (или человека, или идеи, или мира в целом), а более сложную связь всеобщего характера: предметы (люди, состояния, идеи, мир в целом) вместе со всеми их свойствами, особенностями существуют и тем самым объединяются со всем тем, что есть, наличествует в мире. И фиксируются данные связи, характеристики с помощью категории бытия, причем здесь применение этой категории не заканчивается, а только начинается.

Соответственно понимание категории бытия включает два дополнительных тесно взаимосвязанных смысловых оттенка. Первый и начальный смысл – тот, который мы только что установили: «полагание вещей» (мира в целом) с внутренне, объективно присущими им свойствами – исходный пункт философского категориального анализа. Но не только этот смысл: в практике человека и человечества ему соответствует начальная и уже глубоко содержательная стадия любого дела, когда установление факта существования тех предметов (состояний и т.д.), на которые деятельность направлена, соединяется с отношением к ним как к самостоятельным, «данным» целостностям.

«Первые шаги в понимании бытия служат своего рода трамплином для дальнейшего категориального анализа. «Бытие» во втором, более широком смысле (включающее в себя бытие в первом смысле, «простое», или «чистое», бытие) – категория, точнее, семья ранее перечисленных категорий, с помощью которых философия стремится наиболее полно и глубоко ухватить, осмыслить ранее рассмотренную проблему бытия. Тут, естественно, применяются и другие категории, но они как бы суммируются, объединяются «под эгидой» обобщающей категории бытия. Категория «бытия» в этом подобна другим всеобщим философским категориям – она позволяет объединить и затем удерживать в поле анализа уже взятые в их единстве и взаимосвязи доказанные философией утверждения относительно мира и его всеобщих связей» [Чанышев, 1990: 160].

Примером может служить учение о бытии в «Науке логики» Гегеля. В нем представлено множество диалектически взаимосвязанных категорий, в частности приводятся в связь бытие, ничто и становление, наличное бытие, реальность, нечто и иное, свойство и граница, конечное и бесконечное, для-себя-бытие, одно и многое, величина, число и другие категории. Главные из них – качество (определенность), количество (величина), мера; они одновременно и расшифровываются через категорию бытия, и сами расшифровывают ее смысл. Каждая из этих категориальных групп и каждая из входящих в нее категорий высвечивает взаимосвязанные аспекты проблемы бытия. Начинает Гегель с «чистого бытия», которое приводится в связь с «ничто». «Тем самым говорится: при первых столкновениях с какой-либо сферой (вещью, процессом, явлением, духовным образованием) мы не знаем ничего, кроме того, что эта сфера «есть», «бытийствует»; но она для нас пока есть «ничто». Постепенно «чистое» бытие наполняется для нас определенностью, мы узнаем о чем-то, что неотделимо от бытия как данного нам. Например, мы называем нечто «домом», независимо от того, большой он или маленький, белый или желтый и т.д.» [Чанышев, 1990: 163] По Гегелю, это значит: есть качество дома, то есть совокупность определенных свойств, обеспечивающих его «наличное бытие», «присутствование». Но количественные, величинные характеристики для бытия тоже важны: дом может быть очень маленьким, но его нельзя уменьшать без всякого предела. Если будут нарушены «узловые линии меры», то данное бытийное качество может исчезнуть. Например, при разрушении дом превращается в груду обломков; бытийная определенность этого дома исчезает. Другой пример: вода, нагретая до 100 °С, может превратиться в пар, охлажденная до 0° С – может стать льдом. Изменение количества приводит к изменению качества, то есть определенности бытия.

Специфика категорий бытия, как мы видим, состоит в том, что с ее помощью можно анализировать процессы, относящиеся к отдельным вещам, предметным сферам и миру в целом. Подробнее мы раскроем это в дальнейшем. А пока вернемся на уровень всеобщих рассуждений о мире в целом.

Приведем в единство утверждения, которые теоретически суммируются с помощью категории бытия. С помощью этой категории интегрируются основные идеи, вычлененные в процессе последовательного осмысления вопроса о существовании мира: 1) мир есть, существует как беспредельная и непреходящая целостность; 2) природное и духовное, индивиды и общество равно существуют, хотя и в различных формах; их (различное по форме) существование – выражение единства мира; 3) в силу объективной логики существования и развития мир (в различии форм его существования) образует совокупную реальность, действительность, предзаданную сознанию и действию конкретных индивидов и поколений людей.

Философская категория бытия, следовательно, заключает в себе достаточно сложное и комплексное содержание. При его осмыслении могут возникнуть трудности, вопросы и сомнения. О некоторых из них имеет смысл поговорить специально.

2.2 Специфика размышлений о бытии

Трудности осмысления бытия связаны со следующим обстоятельством. В обычной жизни мы только через конкретные свойства узнаем, какова вещь или каков человек. А здесь получается иначе: чтобы понять, что такое бытие как таковое, нужно отвлечься от конкретных и даже от общих свойств! На первый взгляд это кажется весьма необычным. Но ведь каждый может заметить, почувствовать, что о бытии нельзя говорить так, как мы говорим о конкретных предметах; например, что бытие – большое или малое, красное или зеленое… Дом может быть красным или белым, но само его бытие как дома не может быть красным, белым, вообще как-то окрашенным. О бытии нельзя говорить и так, как мы говорим о мыслях или о людях, – что оно глубокое или поверхностное, доброе или злое…

Чувство языка сразу предостерегает против этого, как бы обращая нас к специфике необычного понятия. «Ибо слово «бытие» уже и в обычном разговоре фигурирует во всеобщем смысле, настраивая на философский лад. И хотя размышления о бытии отталкиваются от самой простой жизненной предпосылки – от нашей уверенности в том, что мир существует, – достаточно произнести слова «мир», «окружающий мир», «бытие», как речь и мысль и без специальных усилий с нашей стороны «переносят» нас на особый уровень размышления: мы отвлекаемся от отдельных предметов, их конкретных признаков и состояний» [Чанышев, 1990: 162]. Так что и обычный человек в его повседневном существовании, не выключаясь из потока жизни, пользуется названными предельно общими понятиями и, собственно говоря, уже философствует – независимо от того, замечает он это или нет. Благодаря же философской категории бытия, мы сознательно переносим нашу мысль на высокий уровень абстрагирования, предельный из возможных. Ведь мы не только отвлекаемся от каких-либо предметов, состояний с их вполне конкретными признаками и свойствами. Сначала мы отвлекаемся от различий между природой и человеком, телом человека и его духом, индивидами и обществом. Затем мы ищем общее между всеми ими, то есть, собственно, всеобъединяющую, предельно общую мировую связь. Результат этих поисков и запечатлевает философия с помощью категории «бытие», а также примыкающих к ней категорий.

Научиться употреблять категорию бытия в соответствии с ее спецификой, с ее особой ролью в философии в частности, – значит избежать некоторых ошибок. Например, строго философски неправильно представлять себе бытие по аналогии с непосредственным существованием предметов или мыслей. Неверно изображать бытие в виде предметов, предметных сфер или «сферы сфер». Противоположная ошибка – понимание бытия как чистой мысли, идеи, помещенной где-то в особом мире, отдельно от мира реального. Однако такие понимания встречались в истории философии в прошлом, встречаются и сегодня.

Понимание бытия как такового через его предметные изображения, уподобления устарело, но не оставлено в далеком прошлом. Философы и нефилософы и сегодня нередко толкуют те общие связи, которые фиксируются с помощью категории бытия как особые «предметы» или предметные сферы. Такой подход можно было бы назвать «натурализацией» бытия. Противоположный подход – идеалистический. Например, Платон отрывал всеобщие связи мира от самого мира, превращал бытие в идею, ведущую «самостоятельную» жизнь где-то «на хребте неба».

В этой связи особенный интерес представляют те «мысли и формулировки великих философов, которые помогают уяснению совершенно специфических смысловых оттенков, присущих философскому понятию бытия, которые направлены против превращения этой абстрактной, или сущностной, категории в некое, выражаясь словами Аристотеля, «специальное бытие» [Петров, 2008: 197]. По этой причине сам Аристотель не просто отделил «вечное», «неизменное» бытие от других категорий (например, от категорий сущности, субстанции), но как бы поставил его над всеми ими. Вместе с тем сущность, по Аристотелю, связана с бытием, воплощает его. И понятно почему: бытие – предельно абстрактное, всеобщее, то есть сущностное понятие, или сущностное «измерение» мира.

Разговор о бытии, таким образом, является предельно отвлеченным, абстрактным. Это нередко считают недостатком, который следует преодолеть. И если философствование о бытии вырождается в схоластику, оторванную от жизни, то ее, разумеется, надо преодолевать. Но совсем другое дело – восхождение к предельной обобщенности анализа. Без этого нет философского размышления, в особенности в учении о бытии. Оно помогает развивать особые способности человеческого ума – умение выявлять и изучать связи, предельно общие для каждой области действительности и для действительности в целом. Отсылку от отдельного конечного бытия к бытию как таковому, взятому в его совершенно абстрактной всеобщности, следует рассматривать как самое первое теоретическое и даже практическое требование, утверждал Гегель.

Чтобы убедиться в этом, снова вспомним о языке. Сколько раз в день, говоря о вполне конкретных вещах, мы употребляем глагол «быть», предложения со связкой «есть», столько же раз мы как бы автоматически встраиваем это конкретное в общие отношения бытия, или, как иногда выражаются философы, в «бытийственные» отношения. Раньше над такими привычными автоматизмами задумывались разве что теоретизирующие лингвисты и философы. Но когда человек стал создавать самые современные думающие машины, потребовалось, в частности, решать вопрос о том, как в сознании и в языке осмысливаются и фиксируются указанные бытийственные отношения.

«Было бы наивно утверждать, что все программисты, которым так или иначе пришлось отвечать на подобные вопросы, обратились или обратятся к философии. Это делают лишь немногие – те, кто создает новые программы, разрабатывает концепции, положенные в основание научно-технической деятельности, связанной с «думающими» машинами. Но существенно то, что прежде сугубо автоматизированное, часто бессознательное освоение человеком отношений бытия ныне все чаще приходится превращать в сознательное, осмысленное, философски грамотное. И это становится как раз конкретным делом людей, причем делом самым современным» [Алексеев, 2004: 421].

Обратимся к тем нашим мыслям и переживаниям, которые касаются мира, космоса, Земли, человечества и его судьбы. Чаще всего это и есть выход к проблеме бытия, например к вопросу «быть или не быть» человечеству, природе, Земле.

Многим из нас близок вопрос о космосе. Мы интересуемся тем, что есть космос сегодня и что с ним будет завтра. И опять-таки сама жизнь заставляет формулировать и обсуждать вопрос о космосе не только в терминах конкретных дел, но и как предельно общую и одновременно напряженную проблему бытия.

Имея в виду какие-то известные факты и опираясь на свои вполне конкретные переживания, мы все же не можем не ставить эти вопросы в предельно общей форме. Ведь нас беспокоят судьбы человеческого бытия и бытия в целом.

2.3 Вещественно-бытовая сторона человеческого бытия

Бытие отдельного человека и человечества в целом специфично, уникально. Однако в этом бытии есть стороны существования, общие и для человека, и для любой преходящей вещи природы. В этом смысле оправдан подход естественных наук, согласно которому человек предстает как бы вещью среди вещей – телом среди тел. Разумеется, этот подход оправдан только в случае, если сущность человека не сводится к жизни и к проявлениям его тела. И тем более если он не перерастает в безнравственное, антигуманное отношение к человеку как к «вещи», «объекту», которым можно манипулировать, то есть обращаться с ним как вздумается. Но в общефилософском учении о бытии важно, прежде всего, ответить на вопрос, как именно человек существует. А он ведь непосредственно существует как живой, конкретный индивид, причем первичной предпосылкой его существования является жизнь его тела.

Но тело человека – тело природы. Поэтому нельзя избежать тех предпосылок, которые общи для бытия всех без исключения природных тел. Наличие тела делает человека конечным, преходящим (смертным) существом, и любое возможное в будущем увеличение длительности жизни людей не отменит законов существования человеческого тела как тела природы. К бытию человеческого тела относится все то, что было сказано раньше о диалектике бытия – небытия, возникновения – становления – гибели преходящих тел природы. Относится к телу человека и то, что оно, погибнув, не исчезает из бесконечной и непреходящей природы, а переходит в другие ее состояния.

«В этом аспекте проблема человеческого бытия включена в широкий вопрос об эволюции природы и генезисе, возникновении самого человека (антропогенезе), который был также и генезисом специфической для вида Homo sapiens (человека разумного – лат.) формы существования» [Алексеев, 2004: 422].

Из того обстоятельства, что человек существует как тело в мире вещей, вытекает и ряд других следствий, которые люди в их жизни вынуждены учитывать и, как правило, учитывают – на бессознательно-инстинктивном и на сознательном уровне. Смертное тело человека «помещено» в мир неживой и живой природы. С этим местом бытия в жизни человека связано многое. Потребности человеческого тела в пище, защите от холода, от других сил и существ природы, в самосохранении, продолжении жизни можно, правда, удовлетворять минимально, но совсем не удовлетворять их нельзя, не рискуя довести его до гибели.

Значит, и в человеческом бытии, каким бы специфическим оно ни было, первична предпосылка – существование тела (существование в соответствии с законами жизни, циклами развития и гибели организмов, с циклами природы и т.д.) и необходимость удовлетворения его необходимых (в этом смысле фундаментальных) потребностей. Без этого вообще невозможно человеческое существование.

Отсюда вытекают важные следствия относительно прав каждого отдельного человеческого существа. Исходное право связано как раз с сохранением жизни, самосохранением индивидов и выживанием человечества. Оно исходное потому, что без его реализации невозможно развертывание других возможностей, потребностей и прав человека. Человек должен иметь пищу, одежду, жилище – это верно в силу законов не только человеческой справедливости, но и самого человеческого существования. Здесь тот пункт, в котором должна быть признана бытийственная обусловленность права человека на удовлетворение его фундаментальных (природных) потребностей. Конечно, потребности человека уже в древности приняли иной характер; даже потребности тела преобразовались в особые, а не чисто природные притязания.

Из факта существования человека как живого тела, природного организма вытекает его подвластность всем законам жизни, и, прежде всего законам наследственности, отменить которые или пренебречь которыми люди не в состоянии. Это лишний раз показывает, как осторожно и ответственно надо обращаться с природно-биологическим «измерением» человеческого бытия. Можно сказать, что биология человека – целый мир, относительно самостоятельный и целостный, специфический в его бытии и в то же время вписанный в целостность природы. Всякое нарушение экологического баланса человеческого организма влечет за собой опасные и разрушительные для человека последствия.

«Философия оправданно искала и ищет связь между телом человека и его страстями, переживаниями, психическими состояниями, мыслями, характером, волей, поступками – тем, что раньше в философии именовали его «душой», а в наше время чаще называют «психикой» [Алексеев, 2004: 422].

Следует учесть, что современная философия в ее многих разновидностях уделила особое внимание, проблеме человеческой телесности, справедливо обнаружив ограниченность и старого материализма, сводившего тело человека к телу природы, и идеализма, спиритуализма, презрительно относившихся к «бренному» телу. У истоков нового подхода выделяется философия Ф. Ницше: «Человеческое тело, в котором снова оживает и воплощается как самое отдаленное, так и ближайшее прошлое всего органического развития, через которое как бы бесшумно протекает огромный поток, далеко разливаясь за его пределы, – это тело есть идея более поразительная, чем старая «душа» [Марданов, 1999: 175].

Действительно, в существовании человеческого тела, в его бытии есть немало загадок, тайн, противоречии: между хрупкостью и выносливостью, зависимостью от природы и особой «мудростью», живучестью, между непосредственным «физиологизмом» и способностью прилаживаться к высшим порывам человеческого духа и т.д.

Бытие отдельного человека – непосредственно данное диалектическое единство тела и духа. Функционирование тела тесно связано с работой мозга и нервной системы, а через них – с психикой, с духовной жизнью индивида. Работа духа в известном пределе зависит от здоровья тела человека. Недаром пословица гласит: в здоровом теле – здоровый дух. Однако пословица верна далеко не всегда, что не требует специальных доказательств. Хорошо известно и то, сколь велика, бывает роль человеческого духа в поддержании жизни немощного или больного тела.

Один из примеров тому – жизнь И. Канта. Родившийся хилым ребенком, слабый телом философ прожил 80 лет благодаря тому, что хорошо разобрался в особенностях своего организма, строго придерживался разработанных для себя режима, диеты и умел воздействовать на свою психику. На жизнь Канта благотворно повлияло также то обстоятельство, что он увлеченно трудился, был и в жизни верен проповедуемым в книгах высочайшим ценностям духа и нравственности.

Человек для самого себя – не только первая, но и «вторая» природа. Мысли и эмоции – важнейшая сторона целостного бытия человеческого индивида. В традиционной философии человека нередко определяли как «мыслящую вещь». Это имеет свои оправдания – и именно на уровне первых предпосылок анализа человеческого бытия. Непосредственно человек, действительно, существует как отдельная вещь, которая мыслит.

Р. Декарт был одним из тех, кто участвовал в полемике вокруг понятия «мыслящая вещь». Он, по собственным его словам, «не отрицал, что, для того чтобы мыслить, надо существовать…» [Марданов, 1999: 154]. Когда же Декарт утверждал: «Я мыслю, следовательно, я существую» («cogito egro sum»), то он уже переводил спор о бытии человека в другую плоскость. Он ставил вопрос о том, что важнее для понимания специфики человеческого бытия: то, что человек существует (подобно любой другой вещи среди других вещей), или то, что благодаря мышлению (понимаемому Декартом в широком смысле) человек способен размышлять о самом факте своего существования, то есть становиться мыслящей личностью.

Специфика человеческого бытия рассматривается не только в плане объединения тела и духа. Не менее важно для философии то, что существование человека как вещи в мире природы (именно мыслящей и чувствующей вещи) было одной из первых предпосылок, побудивших людей к производству и общению. Конечно, это была не единственная предпосылка, ибо, взятая в отдельности, она еще не объясняет возникновения производства. Но между фактом существования человека как природного живого тела с естественными потребностями и возникновением производства и общения людей имеется диалектическая взаимосвязь. А это значит, что между бытием человека в качестве природного тела и социальным бытием также существует тесное единство.

3. Общее и частное в трактовке понятий «быт» и «бытие»

3.1 Соотношение быта и бытия в философском учении

Видимо так сложилось исторически, в процессе философского познания, что термины бытие и быт, телесный мир (тварный – уст.) и духовный мир, у разных философов используются в разных смыслах. Возникает некая путаница в понятиях. Например, Н. Бердяев использует понятие быт и бытие, относя понятие быт к телесному миру, а понятие бытие к духовному миру.

А. Чанышев использует понятие быт и бытие, где быт относится к телесному миру, а бытие к миру духовному. При этом совершенно понятно, что оба говорят об одном и том же, у обоих одинаковое мировоззрение. Бытие Н. Бердяева, есть небытие А. Чанышева, и оно же духовный мир. Н. Розов, подобно А. Чанышеву, использует понятие быт применительно к телесному миру и понятие бытие к духовному миру, но при этом его мировоззрение противоположно мировоззрению А. Чанышева. У Н. Розова телесный мир реальность, а духовный мир иллюзия. У Н. Бердяева духовный мир реальность, а телесный мир иллюзия.

Путаница в понятиях, что весьма неудобно само по себе, не самое главное, в конце концов, кто хочет, тот разберется и поймет. Самое главное различие в мировоззрении. Какое мировоззрение истина, какое ложь? Какой мир реальность, а какой мир иллюзия? В этом суть заочного спора Н. Розова с А. Чанышевым.

Дуализм человека, сегодня мало у кого вызывает сомнение. «Человек принадлежит одновременно в двум мирам, телесному и духовному, и пограничной областью разделяющей эти миры является его сознание. В нем собираются все ощущения телесного мира, поступающие от органов ощущений тела, осознаваемые разумом как представления, образы и телесные эмоции. В него поступают и ощущения из духовного мира, осознаваемые разумом как душевные эмоции. Если говорить о чувствах и эмоциях, все многообразие которых можно свести к двум основным чувствам, удовольствию и страданию, то никто и никогда не сможет доказать нереальность их для меня. Я реально получаю удовольствие и реально страдаю. Если говорить об образах, то и любой образ в сознании для моего «я» реален, поскольку он есть» [Чанышев, 1990: 163].

Невозможно мне доказать, что то что в сознании есть, одновременно в моем же сознании нет. «Для моего разума, моего «я», одинаково реальным, существующим, является все, что присутствует в сознании, независимо от источника поступления ощущений. Другими словами, сознание человека, для него самого, своего рода остров абсолютной реальности между двумя мирами, телесным и духовным. Также абсолютно реален и мой разум, мое «я», который и осознает все, что присутствует в сознании, находясь рядом с ним. Невозможно представить человека, который будет считать сам себя, свое «я», несуществующим или иллюзией. Пока «я существую», я существую» [Чанышев, 1990: 166].

Употребляя понятия разума и сознания, необходимо пояснить, что имеется в виду в данной работе, поскольку в настоящее время и с определениями этих понятий есть некоторая путаница.

Сознание человека – свойство мозга. Обеспечивает взаимодействие с внешним миром, позволяя человеку:

* воспринимать ощущения из телесного мира и духовного мира;

* преобразовывать ощущения в представления, образы и понятия;

* создавать собственные образы и понятия;

* моделировать внешний мир, используя представления, образы и понятия;

* моделировать возможные решения, для последующих действий человека;

* преобразовывать управляющие воздействия разума в действия человека

* направленные в телесной мир.

Разум человека – свойство мозга. Обеспечивает управление телом человека, действуя через посредство сознания:

* осознает ощущения, представления, образы и понятия в сознании;

* управляет работой сознания в процессах преобразования ощущений в представления, образы и понятия;

* управляет моделированием в сознании телесного мира, и моделированием возможных решений по действиям в телесном мире;

* выбирает окончательное решение по действиям в телесном мире;

* формирует в сознании управляющие воздействия, для реализации выбранного решения в телесном мире.

Или более коротко, разум даёт возможность рассуждать и принимать решения, а сознание дает возможность ощущать воздействия из внешнего мира, моделировать телесный мир и возможные воздействия на него, направлять воздействия в телесный мир.

Таким образом, мы имеем две абсолютные реальности на протяжении жизни человеческого тела, его разум или «я» и его сознание, или иначе субъект и объект. Причем субъект остается одним и тем же, а объект может меняться, в зависимости от источника поступления ощущений, или из телесного мира, или из духовного. Необходимо подчеркнуть, что меняется не само по себе сознание, как свойство части тела, свойство мозга, а то, что осознает разум, то, что разум наблюдает в сознании. Взаимоотношения субъекта и объекта, взаимоотношения двух абсолютных реальностей и есть реальное бытие. Если объектом осознания являются ощущения телесного мира, то телесный мир реальность, а духовный мир как бы не существует, небытие, иллюзия. Если объектом осознания являются ощущения духовного мира, то духовный мир реальность, а телесный мир как бы не существует, небытие, иллюзия. Кто же определяет объект осознания? Единственный существующий субъект, то есть сам человек, его разум, его «я», руководствуясь при этом определенными критериями, которые и рассмотрим более подробно.

«Человек по своей сути животное, отличающееся от прочих животных наличием наиболее развитого мозга, с такими «техническими» параметрами (быстродействие, объем памяти, чувствительность к восприятию ощущений), которые позволяют ему на основе ощущений создавать не только представления, но и образы и понятия, не только ощущать телесный мир, но и мир духовный. И конечно, наличием органов речи, позволяющих посредством речи обмениваться информацией с другими людьми. Такое отличие человека, как прямохождение, в данном контексте, не является существенным, его можно рассматривать как опцию, обеспечивающую удобство существования тела в телесном мире. Во всем остальном человек подобен животному, а главное, как и у любого животного, у человека присутствует стремление к самосохранению своего тела» [Чанышев, 1990: 164]. Именно это стремление, заложенное в разум человека на генном уровне, в момент рождения и до осознания души ничем не ограниченное, является основным критерием для разума, в момент первого выбора в качестве объекта осознания ощущений телесного мира, делая его реальным для себя. В данный период развития человека, ощущения духовного мира не являются необходимыми и практически достижимыми. Гораздо важней научится видеть, слышать, ходить, говорить, необходимо научится взаимодействовать с телесным миром и с другими людьми, ибо только такое взаимодействие способно обеспечить самосохранение человека в телесном мире. Кроме того, только через взаимодействие с человеческим обществом возможно осознание ощущений духовного мира в виде душевных чувств, стыда, жалости, сопереживания, осознание своей души, необходимого предварительного этапа на пути познания духовного мира. Таким образом, с момента рождения человека, реальным миром для него является телесный мир и только после того, как человек проживет определенное время, после того, как он получит опыт взаимодействия с другими людьми, после того, как получит опыт душевного страдания в результате раскаяния в своих безнравственных поступках (стыда), сформирует свою индивидуальную систему нравственных ценностей – совесть, после того, как получит опыт душевного страдания за безнравственные поступки других людей (жалости, сопереживания), одним словом получит душевный опыт или осознает свою душу, только после этого человек способен начать познавать мир духовный. Только после этого разум способен сделать объектом осознания ощущения духовного мира, и тем самым сделать духовный мир реальностью, а телесный иллюзией.

Но быть способным и сделать, не одно и тоже. На развитие такой способности человеку необходимо не менее нескольких десятков лет опыта жизни в телесном мире, решение основных проблем связанных с реализацией стремления к самосохранению, наличие соответствующих умственных способностей, и главное, желания познавать духовный мир, жить духовной жизнью. Основная масса средненормальных людей, настолько привыкает к реальности телесного мира, что сама мысль о возможности существования другого мира, мира духовного кажется им абсурдной. Даже человеку, вполне осознавшему свою душу, живущему душевной жизнью (которая принадлежность мира телесного), необходимо приложить достаточно большое усилие, чтобы изменить мировоззрение, поверить в существование духовного мира, чтобы начать познавать духовный мир и сделать его реальностью. И толчком к такому изменению мировоззрения является осознание понятия смерти.

Живя в реальности телесного мира каждый человек, без исключения, совершенно точно знает, что умрет. Это абсолютная истина телесного мира. Пока человек занят обеспечением своего стремления к самосохранению, пока получает образование, строит карьеру, возводит дом, сажает дерево, растит сыновей, пока на каждом этапе жизни существует локальная цель, знание о смерти не вполне осознано, оно как бы на втором плане, где-то далеко впереди. Смерть загорожена локальными целями телесной жизни, которые человек последовательно, и вполне справедливо, считает главными. Только когда последняя, якобы главная цель достигнута и впереди ничего нет кроме смерти, человек начинает задумываться о смысле своей жизни. Он окончательно осознает, что если смерть в телесном мире истина, тогда жизнь в телесном мире есть ложь, иллюзия. Третьего не бывает. Но если жизнь телесного мира иллюзия, а «я», тем не менее, существую абсолютно реально, значит жизнь духовного мира истина, а смерть в нем ложь, иллюзия. Разум начинает менять объект осознания, начинает открывать сознание ощущениям духовного мира, человек начинает познавать духовный мир, двигаться навстречу ему, в процессе этого движения изменяя свойство своего сознания, расширяя его возможности. Человек начинает жить духовной жизнью, сознание начинает работать в творческом режиме, обмениваясь энергией с духовным миром. Духовный мир становится реальностью, бытием, а телесный мир иллюзией или небытием.

Таким образом, человек на протяжении жизни, свободным решением собственного разума периодически делает реальностью, то телесный мир, то духовный мир. Причем, став на путь познания своего духовного мира, начав творить, человек, пока живет его тело, совершенно свободно осуществляет эти переходы, делая реальностью или бытием, то телесный мир, то духовный мир, уже без приложения дополнительных каких-то усилий. Такие периодические переходы собственно и означают жизнь в двух мирах или дуализм. Фактически и применять термин дуализм можно только по отношению к людям живущим духовной жизнью, к людям, познающим свой духовный мир, а не ко всем людям вообще.

Поясню выше сказанное на примере написания данной работы. Поставив вопросы в начале, я совершенно не представляла, что получится в конце, к каким выводам я приду. Только в процессе размышления, в процессе движения мысли, в процессе творения стало что-то проявляться. Это и есть творческий процесс, это и есть мое познание духовного мира или духовная жизнь. И в период пока я размышляю, для меня бытием, реальным миром является духовный мир, а телесный, предметно-вещественный мир быт, он не существует в данный момент для меня, он иллюзия. У меня нет в сознании ни чувства удовольствия, ни чувства страдания, только удовлетворение от процесса познания. У меня нет в сознании ни одного ощущения из телесного мира, я не слышу звуков, не воспринимаю \запахов, мой взгляд направлен внутрь меня, а глаза в каком-то фоновом режиме, информация от них не доходит до разума. Но мысленно поставив последнюю точку, придя к определенному знанию и закончив этап процесса познания духовного мира, я возвращаю в свое сознание, в свое бытие, ощущения из реального мира, я начинаю ощущать чувство голода, меня заинтересовала идущая по телевизору передача, я почувствовал холод, идущий из приоткрытого окна. В этот момент для меня бытием, реальностью стал телесный мир, а мир духовный стал небытием, иллюзией. А через какое-то время, удовлетворив потребности своего тела, например, утолив голод, поспав, выполнив определенную хозяйственную работу по дому и работу, за которую мне платят деньги, я снова займусь познанием духовного мира, снова сделаю его реальностью и бытием. И эти переходы я делаю без усилий, совершенно свободно, пока живет мое тело.

3.2 Общность понятий в истории, социологии и психологии

Бытие – философская категория для обозначения феномена независимого от сознания человека реального присутствия, действительного существования объектов, явлений, отношений и процессов различной природы, а также и мира в целом, включая человеческое общество и самого человека. Она отражает именно обобщенно как саму действительность, реальность, так и всесторонность ее существования. В истории и социологи трактовка бытия рождает сам термин «быта», являясь его фундаментальной частью.

Быт – поздно вычленяющаяся сфера коллективной жизни и поздно образующаяся в языке область значений. В историческом знании данный термин соотносим с понятием «повседневность», появление которого произошло в Европе и связано с переходом к современному, или модерному, обществу (кажется, первым о «новом героизме повседневной жизни» – в сравнении с сословным героизмом аристократии, традиционными нормами поединка, войны – в середине XIX в. заговорил Бодлер). Соответственно, трактовки этого понятия на протяжении модерной эпохи социология связывает с группами элит, задающих представления о современном (инициаторы, «диктатуры» модернизации), с их ценностями и картинами мира, их референтными группами, союзниками, противниками, борьбой за влияние и т.п. Характерно, что в толковом словаре Даля, по преимуществу ориентированном на более традиционную лексику и семантику, слов «повседневность» и «обыденность» нет, а «быт» понимается исключительно как традиционный – народный, национальный, сословный – уклад коллективного существования; в этом качестве он и идеологизируется славянофильской мыслью.

«В истории XIX в. – до эпохи «гибели богов» и «восстания масс» – семантическая сфера быта оформляется в системе ценностных противопоставлений, противоположный полюс которых задан как область аристократического (иерархически-высокого), официального (государственного), институционализированного, праздничного и т.п.» [Алексеев, 2004: 424].

Повседневное же, соответственно, трактуется как пространство вне-иерархического и недостижительского поведения: здесь как бы отсутствует социальная иерархия, ослаблена или даже исключена социальная конкуренция и социальное сравнение, акцент делается на отношениях взаимности и доверия, в основе которых – не власть, а влияние, авторитет. Вместе с тем, быт не исчерпывается и не ограничено рамками малых институтов, неформальных отношений семьи, дружбы, соседства, хотя и связано с ними; скорее, быт – сфера жизни и деятельности человека как такового, социально зрелого индивида, любого и каждого (эвримена). Однако при блокировке социальной дифференциации повседневность может подвергаться ресимволизациии (вторичной символизации) и выступать сферой социально-престижного поведения, демонстративно-символического потребления и т.п.

В России трактовка бытия и быта, вместе с их оценкой (по преимуществу – негативной), производна от других ценностных проекций слоя интеллигенции. Она несет на себе следы, с одной стороны, романтического противопоставления реальности и идеала, а с другой – оппозиции общественного (идейного)/частного (приспособленческого, обывательского), деятельного / пассивного и проч. Далее в интеллигентском обиходе складываются два плана противопоставлений быту: общественный (идейно ангажированная интеллигенция вплоть до Горького характеризует быт как «свинцовые мерзости») и творческий, художнический (символисты с их позднеромантическим пафосом сверхреальности и, в этом смысле, «безбытности»). На пересечении этих тенденций складывается жертвенный, аннигиляционный и саморазрушительный пафос предреволюционной интеллигенции. Постоянная двойственность в оценках быта определяется его отнесением исключительно к «народу», но взятому в этом плане со стороны его неидеологизированного существования: тем самым из семантики повседневности, с одной стороны, удалены все позитивные оценки традиционных («народных») сторон быта, с другой – народ здесь выступает вне сферы просветительского воздействия ангажированной интеллигенции. Двойственность оценок быта – проекция напряжений и разрывов в системах самодентификации образованных слоев недомодернизированного российского общества.

В раннесоветскую эпоху быт задается и оценивается как воплощение буржуазного индивидуализма (антиколлективизм) и идейной, моральной приземленности – мещанства (ориентация на прошлое). Быту «уходящих классов» (ср. Кузьмина, Вагинова) противостоит безбытный героизм фанатиков – опять-таки романтический («Как закалялась сталь»), и «новый быт» социальных технологов – коммунальный: тотальная организация труда, семьи, свободного времени и проч. (влияние идеологии фордизма, вообще демонстративный американизм этого периода). Бытовое – быт новых служащих – в подобной ценностной перспективе снижается и вытесняется в комическую сферу (Зощенко). «Любовь», «быт», требования «большого» общества («революции») противостоят у Маяковского (ср. этот же конфликт ориентаций и идентификации у Олеши, Добычина, Платонова, в утопиях и антиутопиях 1920-х гг.).

Человек как сверхсложное существо живет в бесконечно сложном мире, точнее во множестве миров, из которых Юрген Хабермас, выдающийся социальный философ и психолог, в качестве основных предложил выделить три мира: внешний мир, предполагающий бытовую природу жизни, социальный мир («наш мир», мир, в который вместе входят и другие люди), внутренний мир («мой мир», индивидуальность и неповторимость существования). Таким образом, в психологии процесс нахождения чего-то или кого-то в мире и являет собой бытие, а все то, что заполняет или дополняет тот самый мир – быт.

3.3 Терминологический синкретизм в гуманитарном знании

Слово быт вошло в русский литературный язык из живой народной речи и имеет общие славянские корни, о чем свидетельствует статья в «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера. Приведем цитату: «Быт, укр. бит, сербохорв. бщтак «суть, существо, словен. bitӘk «существование», чеш. Byt «существо, существовать» [Фасмер, 2004: 260].

Последовательно рассматривая быт как существование, М. Фасмер указывает и на близость понятий «быт» и «быть». Так, быть трактуется как «жить», «бытовать» и т.п. Таким образом, семантическая связка, которая условно может быть обозначена как «бытование», «жизнь», позволяет говорить о лексическом соотношении двух понятий.

Ф.И. Буслаев в «Исторической грамматике русского языка» писал о том, что существительное бы-тъ есть не что иное, как причастие прошедшего времени страдательного залога от глагола бы-тъ; в среднем роде быто употреблялось в древнерусском языке как существительное, в значении имущество. Таким образом, в истории русского языка отмечены различные варианты трактовок быта как понятия.

Слово быт, перенесенное в сферу раскрытия духовно-нравственного генезиса жизни героя в истории литературы получает дополнительное значение: душевный строй, образ мыслей, обстоятельства выбора и причины того или иного поступка героя.

Взгляды на бытие как процесс и способ существования является философской категорией, что служит темой дискуссий в философии науки по поводу содержательного компонента понятия. Отражая обобщенную действительность, вл всем ее единстве и противоречии, писатели стараются выстроить некую модель мира, где сутью бытия становится в соотношении с формой и содержанием создаваемое духовно-нравственное поле, в пределах которого и происходит этико-эмоциональная оценка удачности / неудачности литературного текста.

Смысл бытия как существования решается на уровне композиционных и смысловых констант конкретного произведения. При этом писатель руководствуется идеалом эпохи, своим представлением о смысле жизни, правде, гармонии, добре и зле. Макро и микросоциум объединяются образом-универсалией, системой символов и знаков. Писатель посредством слов создает систему образов и моделирует их бытие. Приземленность быта, его предметность, как бы поднимается в оформлении и ведет дух к высотам бытия, обеспечивая жизнестойкость бытования героев, идей произведения, и шире – самого автора художественного текста в истории литературы. Таким образом, в произведении выстраивается скрепляющая взаимосвязь быта – бытования – бытия.

Довольно часто художник слова из описываемой бытовой ситуации создает символ, насыщенный философско-метафизическим содержанием, показывая взаимосвязь бытийного срока, образа жизни и ее смысла. В таком случае речь о существовании художественного текста может вестись в соответствии с тем, какой уровень бытования произведения анализируется.

Как любая реальная вещь, как и сознание человека, не может быть идентично по сравнению с другим индивидуумом. Особенности восприятия художественного текста, его интерпретация несколькими людьми зависит от их образа жизни, образования, уровня культуры и воспитания.

Различая материальное (реальное) бытие и психическое (ментальное), литературоведы, такие как И.И. Андроников, С.И. Бочаров, Л.Я. Гинзбург, указывают на художественную деталь как связующее звено при изображении бытия и отражении быта в романных образцах русской литературы.

К художественным деталям относят изображение подробностей быта, пейзажа, интерьера, а также жеста, субъективной реакции, действия и речи. При этом образ-деталь, несущий значительную смысловую и идейно-эмоциональную нагрузку позволяет судить о мастерстве автора художественного произведения.

Отдельного разговора заслуживает соотношение бытия – небытия в связи с дистанциированностью и противоположностью понятий.

Таким образом, при видимой смежности понятий «быт» и «бытие», они не только не являются тождественными друг другу в абсолютном смысле, но и имеют градационную систему внутри понятия. Например, в теологических и религиозных философских системах реальным бытием называют существование, а идеальным – сущность. Это, например, реализовывалось в системах философии Платона, Г. Гегеля и др. Быт как способ и обстоятельства существования в литературном образце представлены детализировано. Для расшифровки отношения быта и бытия в пределах одного художественного произведения на уровне современного гуманитарного знания и истории философии указанная доминанта понятий рассматриваемых смысловых рядов имеет фундаментальное значение.

Заключение

В философии нет более фундаментальной проблемы, чем выяснение сущности бытия. С самого начала становления философии мыслители пытались уяснить смысл всего существующего, и в настоящее время эта проблема остается одной из главных в философии.

Любая философская категория выражает лишь один из «срезов» действительности. Но это самый общий срез, имеющий отношение ко всем многообразным формам предметов и явлений.

Понятие быта отличается от всех конкретных различий вещей, предметов и процессов и связано с ними только одной чертой – существованием. Быт – понятие широкое, во многом даже философское. В него входит не только мир вещей, но, прежде всего мир наших представлений о вещах, их связь с укладом жизни нации, рода, отдельного человека.

Большинство окружающих нас вещей и предметно-вещественных целостностей произведено людьми. Они входят и в житейское и в философское понятие «окружающий мир» в качестве его важного элемента. Но в философии понятие «окружающий мир» нередко остается недифференцированным, в него и входит быт как составляющая часть человеческого бытия.

Отличие быта предметно-вещного мира культуры от бытия – это не только отличие искусственного (созданного, произведенного) от естественного. Главное отличие в том, что быт по самому своему существу есть социально-историческое, а именно цивилизационное бытие. Тем самым, эти вещи, живя природной жизнью, проживают и другую свою жизнь: они обретают особое место в бытии человеческой цивилизации.

Быт – понятие широкое, во многом даже философское. В него входит не только мир вещей, но, прежде всего мир наших представлений о вещах, их связь с укладом жизни нации, рода, отдельного человека.

Слово быт вошло в русский литературный язык из живой народной речи и имеет общие славянские корни, о чем свидетельствует статья в «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера.

Последовательно рассматривая быт как существование, М. Фасмер указывает и на близость понятий «быт» и «быть». Так, быть трактуется как «жить», «бытовать» и т.п. Таким образом, семантическая связка, которая условно может быть обозначена как «бытование», «жизнь». Взгляды на бытие как процесс и способ существования является философской категорией, что служит темой дискуссий в философии науки по поводу содержательного компонента понятия о соотношении двух понятий. Приземленность быта, его предметность, как бы поднимается в оформлении и ведет дух к высотам бытия, обеспечивая жизнестойкость бытования героев, идей произведения, и шире – самого автора художественного текста в истории литературы. Таким образом, в произведении выстраивается скрепляющая взаимосвязь быта – бытования – бытия.

А. Чанышев использует понятие быт и бытие, где быт относится к телесному миру, а бытие к миру духовному. При этом совершенно понятно, что оба говорят об одном и том же, у обоих одинаковое мировоззрение. Бытие Н. Бердяева, есть небытие А. Чанышева, и оно же духовный мир. Н. Розов, подобно А. Чанышеву, использует понятие быт применительно к телесному миру и понятие бытие к духовному миру, но при этом его мировоззрение противоположно мировоззрению А. Чанышева. У Н. Розова телесный мир реальность, а духовный мир иллюзия. У Н. Бердяева духовный мир реальность, а телесный мир иллюзия.

Таким образом, при видимой смежности понятий «быт» и «бытие», они не только не являются тождественными друг другу в абсолютном смысле, но и имеют градационную систему внутри понятия. Например, в теологических и религиозных философских системах реальным бытием называют существование, а идеальным – сущность.

Теоретическая значимость и информативная насыщенность исследовательской работы обусловили многоаспектность постижения самой сути бытия. Но само рассмотрение двух, казалось бы смежных понятий, прямо указывает на выявление их общего и частного, что и явилось фундаментальным, исходным понятием в данном исследовании

Актуализация тематического плана работы взаимообусловлена поставленными перед ней целями и задачами, что реализовано в реферате полной мере. В связи с этим можно сказать, что научная работа информативно полна и выдержана в содержательно-смысловом аспекте.

Так как вопрос о бытии и его сути, соотношении с понятием быта остается во многих своих частях вопросом, данное тематическое исследование предполагает дальнейшее углубление и исследование.

Список использованных источников

1. Алексеев, П.В., Панин А.В. Философия бытия (онтология) / П.В. Алексеев // Философия. – 2004. – №3. – С. 420–424.

2. Андроников, И.И. Сюжетообразующие детали в художественном сознании русских классиков / И.И. Андроников. – М.: Просвещение, 1990. – 296 с.

3. Буслаев, Ф.И. Историческая грамматика русского языка / Ф.И. Буслаев. – М.: Книжный дом, 2002. – 634 с.

4. Бытие, бытие-в-себе, онтология // Краткая философская энциклопедия. – М.: Прогресс, 1994. – 512 с.

5. Губин, В.Д. Онтология. Проблема бытия в современной европейской философии / В.Д. Губин. – М.: Наука, 1998. – 375 с.

6. Денисова, Л.В. Бытие / Л.В. Денисова // Философская энциклопедия. – Т.1. – М.: Просвещение, 1960. – С. 140–143.

7. Доброхотов, А.Л. Категория бытия в классической западноевропейской традиции / А.Л. Доброхотов. – М.: Знание, 1986. – 315 с.

8. Каган, М.С. Философская теория ценностей / М.С. Каган – М.: Академия, 1997. – 261 с.

9. Кемеров, В.Е., Керимов Т.Х. Хрестоматия по социальной философии / В.Е. Кемеров, Т.Х. Керимов. – М.: Прогресс, 2001. – 506 с.

10. Киреев, С.Н. Значение быта в искусстве и дизайне интерьера / С.Н. Киреев. – М.: Гелиос, 2001. – 401 с.

11. Кладовской, А.П. Принципиальные различия в терминологии быта / А.П. Кладовской. – М.: ФИАТ, 2005. – 136 с.

12. Кузнецов, В.Г., Кузнецова И.Д., Миронов В.В., Момджян К.Х. Философия. Учение о бытии, познании и ценностях человеческого существования / В.Г. Кузнецов, И.Д. Кузнецова. – М.: Вагриус, 1999. – 431 с.

13. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев. – М.: Академия, 1991. – 267 с.

14. Лосский, Н.О. Ценность и бытие / Н.О. Лосский. – М.: Наука, 1994. – 270 с.

15. Маритен, Ж. Краткий очерк о существовании и существующем / Ж. Маритен. – М.: Философия, 1994. – 340 с.

16. Милославичев, Ю.К. Философия и современность / Ю.К. Милославичев. – М.: Аванта, 2003. – 360 с.

17. Марданов, К.Я. Общее и частное в парадигме бытия / К.Я. Морданов. – М.: Философия, 1999. – 215 с.

18. Мялькина, Е.Н. Человек в системе новых приоритетов и ценностей / Е.Н. Мялькин. – Волгоград: Центр, 2006. – 299 с.

19. Назаров, Е.С. Психология личности / Е.С. Назаров. – М.: Наука, 1997. – 504 с.

20. Нуромян, Г.В. Познание бытия и его сущности / Г.В. Нуромян. – СПб.: Полюс, 2002. – 406 с.

21. Огурцов, А.П. Бытие / А.П. Огурцов // Философский энциклопедический словарь. – М.: Просвещение, 1983. – С. 140–143.

22. Орловский, П.Н. Жизненная мотивация личности / П.Н. Орловский. – М.: Вагриус, 1997. – 356 с.

23. Осипов, К.С. Новое в учении о бытии / К.С. Осипов. – М.: Академия, 1999. – 341 с.

24. Петров, З.И. Общечеловеческий смысл категории бытия / З.И. Петров. – СПб.: Свет, 2008. – 204 с.

25. Солодухо, Н.М. Отношение бытия и небытия как исходная философская проблема / Н.М. Солодухо. – Казань: Изд-во Казанского технологического университета им. А.Н. Туполева, 1996. – 210 с.

26. Удовиченко, Е.М. Философия: конспект лекций и словарь терминов / Е.М. Удовиченко. – Магнитогорск: МГТУ, 2004. – 197 с.

27. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер. – М.: Астрель. Аст, 2004. В 4-х т. Т.1.

28. Фридман, С.Б. Значение бытия в спорте / С.Б. Фридман. – М.: Мир, 2007. – 175 с.

29. Халтурин, Ю.Л. Структура исторического знания / Ю.Л. Халтурин. – М.: Прогресс, 2006. – 151 с.

30. Харламов, А.Ю. Проблема бытия в современности / А.Ю. Харламов. – Саратов: Издательство СГПУ, 2004. – 315 с.

26. Харламов, А.Ю. Религиозная картина бытия / А.Ю. Харламов. – Саратов: Издательство СГПУ, 2005. – 233 с.

27. Харламов, А.Ю. Философский смысл и интерпретация бытия / А.Ю. Харламов. – Саратов: Издательство СГПУ, 2004. – 308 с.

28. Чанышев, А.Н. Трактат о небытии. // Вопросы философии. – 1990. №10. – С. 159–169.

29. Чанышев, А.Н. Философия Древнего мира: Учебник для вузов / А.Н. Чанышев. – М.: Знание, 2001. – 386 с.

30. Шубин, П.С. Мудрость трех тысячелетий / П.С. Шубин. – М.: Академия, 1999. – 355 с.