Содержание

Введение

1. Государственный совет на рубеже столетий

1.1 Государственный совет – высшее законосовещательное учреждение Российской Империи

1.2 Столетний юбилей Государственного совета

2. Работа над картиной

2.1 Начальный период работы

2.2 Создание портретной галереи

2.3 Работа над полотном картины

3. Картина Репина – комплексный источник

3.1 Оценки картины

3.2 Информационные возможности картины

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Когда мы слышим или произносим слово «история» перед нами обычно встает длинный ряд событий и дат, который заставляли учить в школе. Но история – это ведь прежде всего живые люди, их предметное, бытовое окружение и особая атмосфера, присущая каждой эпохе.

Реконструкция такой истории – очень кропотливый и трудоемкий процесс. Скупые летописи и сухие документы здесь мало пригодны. Требуется выявлять и привлекать литературные либо художественные источники, заключающие в себе целостный, образный взгляд на интересующее нас явление или эпоху. В русской истории много загадок, но одна из самых, возможно, непонятных и волнующих – Российская империя накануне крушения. Ее иногда сравнивают с ушедшей под воду Атлантидой или с налетевшим на айсберг «Титаником». Почему произошла трагедия? Почему ее не предотвратили стоящие у штурвала? Кто вообще там стоял? Существуют источники, которые помогают многое понять, а еще больше – почувствовать. Один из них – картина выдающегося русского художника И.Е. Репина «Торжественное заседание Государственного совета …». В этом году исполняется 100 лет со времени ее создания.

К сожалению, картина еще слабо задействована в качестве исторического источника. Упоминания о ней встречаются часто, но серьезных научных, тем более специальных работ, монографий, нам обнаружить не удалось. Возможно, они готовятся к публикации, но широкой публике, интересующейся историей они недоступны. Разделы, главы о картине содержатся в исследованиях жизни и творчества Репина. Наиболее интересны и полны они у И.Э. Грабаря («Репин. Монография в 2-х тт».Т.2, М., 1964) Г.Ю. Стернина («Илья Ефимович Репин» Л., 1985), О.А. Лясковской («Илья Ефимович Репин: Жизнь и творчество». М.,1982). Но написаны они с художественной, а не с исторической точек зрения. Известную нам попытку рассмотреть картину как источник по истории парадного мундира предпринял только Л.Е. Шепелев («Чиновный мир России в Х1Х – нач.ХХв.» М., 2000). Однако, очевидно, что возможности картины гораздо шире.

Скудность имеющейся литературы поставила перед нами общие задачи:

1) найти и обобщить доступную информацию о репинской картине; главным образом она касается истории создания картины

2) дополнить ее свидетельствами современников, очевидцев.

Нам удалось привлечь ценные воспоминания двух участников исторического заседания В.И. Гурко и Д.Н. Любимова, занимавших должности по Гос.канцелярии. Любимов, к тому же, помогал Репину в работе над картиной. Мы использовали также письма (Стасова, Куликова). Для анализа конкретного содержания картины мы использовали ряд специальных работ по высшей бюрократии (Ордена России//Дом Романовых/ П.Х. Гребельский, А.Б. Мирвис. СПб., 1992., Федорченко В.И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 Т. М., 2000, Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи (1802-1917). Биобиблиографический справочник. СПб., 2001.)

За основу нами был принят источниковедческий метод исторического исследования. Трудность состояла в том, что мы применили исторический подход к художественному произведению. Соответственно мы старались уйти от вопросов искусствоведения и сосредоточились на истории создания картины, проблеме ее полноты и достоверности, анализе содержания и т.д. Кроме того, отдельную главу мы решили посвятить характеристике Гос.совета, поскольку он являлся объектом картины.

Таким образом, используя собранный материал мы постарались ответить на вопросы: позволяет ли история создания картины считать ее историческим источником? Какова ценность картины с точки зрения ее исторического содержания?

Для обстоятельного ответа на них было необходимо:

изучить объект изображения (т.е. Гос.совет)

осветить событие, положившее основу картины (столетие Гос.совета)

выявить и изучить этапы работы над картиной

подробно изучить методы и приемы этой работы

показать оценки картины современниками и исследователями

дать характеристику информационных и содержательных возможностей картины

Глава 1. Государственный совет на рубеже столетий

1.1 Государственный совет – высшее законосовещательное учреждение Российской Империи

30 марта 1801 года учрежден при императоре Непременный (государственный) совет «для рассуждения и уважения дел государственных, затем дел, особую важность в себе содержащих», для осуществления законосовещательных функций («не имеет никакого действия внешнего и силы кроме сил соображения»).

1 января 1810 года Непременный совет был преобразован в Государственный совет, согласно плану М.М. Сперанского.

Государственный совет - высшее законосовещательное учреждение Российской империи. В ведении Госсовет находились все вопросы, требующие нового закона, устава или учреждения; вопросы внутреннего управления, требовавшие отмены, ограничения, дополнения или пояснения прежних законов; общие распоряжения и меры к исполнению существовавших законов, уставов и учреждений; общие внутриполитические меры в чрезвычайных обстоятельствах, объявление войны и другие важнейшие внешнеполитические меры.

Госсовет рассматривал ежегодные отчеты министров, ежегодные сметы государственных доходов и расходов, ежегодные отчеты о государственных доходах и расходах, все штаты органов управления, кроме штатов временных учреждений, создававшихся на определенный срок), дела о возведении в дворянство, в княжеское, графское и баронское достоинство, о лишении дворянства и классных чинов за преступления. Г. с. ведал производством следствий над министрами и генерал-губернаторами, делами об ответственности за служебные преступления членов Г. с., министров и главноуправляющих, генерал-губернаторов, высших сановников, занимавших должности первых трех классов по судебному и административному ведомствам, а также главнокомандующих, главных командиров, командующих войсками в военных округах и др.1

Делопроизводством Г. с. и его структурных частей ведала Государственная канцелярия во главе с Государственным секретарем.

В начале ХХ века Государственный совет подразделялся на три департамента: Законов, Государственной экономии и Промышленности и торговли.

Члены Совета, в департаменты не назначенные, заседали лишь в Общем собрании Совета, которое по установившемуся распорядку фактически проектов не обсуждало, а лишь рассматривало те вопросы, по которым в департаментах произошло разногласие. Последнее происходило сравнительно редко, а касались разногласия, за ничтожными исключениями, лишь каких-либо принципиальных вопросов, причем происходили они не столько между членами Совета, сколько между главами отдельных ведомств, имевшими голос в Совете: между препиравшимися министрами делились голоса членов Совета.

Однако и среди членов Совета, состоявших в департаментах, деятельное участие в прениях принимали не все. Объяснялось это способом пополнения Государственного совета. Членами его назначались отставные министры, генерал-губернаторы, послы, т.е. люди пожилые и для работы уже мало пригодные. Собственно для работы в Совете назначались в некотором количестве сенаторы, из наиболее выдающихся, однако и они не отличались молодостью, а со временем, так как звание члена Совета было пожизненным, переходили в разряд членов Общего собрания, т.е. увеличивали почти бесполезный балласт этого учреждения.

Живостью и несомненной деловитостью отличались заседания департаментов. Происходили они четыре раза в неделю, начинались в час дня и с перерывом на полчаса продолжались обыкновенно до 6 часов, что было принято за предельный срок. Внешний порядок и соблюдался образцовый; заседали в виц-мундирах, курить не разрешалось, колкости и личные нападки не допускались, а горячие прения являлись редким исключением.

Чинопочитание было строжайшее: лица, не состоявшие членами Совета, кроме заменявших министров товарищей их, имевших в таком случае право голоса, за стол заседания не допускались, причем даже Государственный секретарь и статс-секретарь сидели за особым маленьким столом, лишь приставленным к столу, занятому членами Совета. Лица, приглашавшиеся «для представления объяснений», сажались за особый стол рядом с тем чиновником канцелярии, которому было поручено составление журнала по рассматриваемому проекту.

Обсуждение вопросов, вызвавших разногласие в департаментах, сводилось к нескольким речам, произносимым представителем ведомства, внесшего законопроект, и тех ведомств, которые против него возражали, а представителями двух сложившихся мнений из среды членов Совета. После выслушивания речей приступали к голосованию, происходившему посредством отобрания голосов чинами Государственной канцелярии, обходившими заседавших членов. В.И. Гурко вспоминал: «Разногласие обыкновенно ставилось так: «Вы, ваше высокопревосходительство, с министром таким-то или против?»

Такая постановка облегчала голосование, так как некоторые члены не имели решительно никакого мнения, проекта не читали, а если бы прочли, то едва ли бы за старческой дряхлостью поняли. К последним принадлежали и лица, некогда представлявшие выдающихся государственных деятелей, но окончательно утратившие свежесть ума и работоспособность, как, например, бывший министр юстиции Набоков и герой Плевны генерал Ганецкий. Не обходилось при этом и без курьезов; так, один из членов Совета, генерал Стюрлер, карьера которого проходила на каких-то придворных должностях, заявил однажды, что он с большинством и на почтительное замечание отбиравшего голоса чиновника, что большинства еще нет, что оно выяснится лишь после голосования, не без досады ответил: «Я вам говорю, что я с большинством» — и с этого положения так и не сошел».1

При всей декоративности старого Государственного совета роль этого учреждения не была тем не менее ничтожна, но сводилась она преимущественно к добросовестному рассмотрению деталей обсуждавшихся законоположений, причем в этих деталях, большинство Совета неизменно стояло на устранении произвола администрации, на введении большей законности, на ограждении прав частных лиц от их нарушения по личному усмотрению власти.

Существовала, однако, область, в которой роль Государственного совета была весьма значительной, а именно изыскание компромиссных решений по вопросам, вызвавшим разногласие между отдельными ведомствами. Действительно, в сущности Государственный совет был не чем иным, как «примирительной камерой» находящихся в постоянных между собой неладах министров и даже ведомств. Решающую роль в этих неладах Государственный совет имел в особенности при рассмотрении сметы государственных расходов и доходов.

Все ведомства, естественно, стремились ежегодно увеличивать отпускавшиеся в их распоряжение средства, а Министерство финансов, назначая при составлении сметы самовластной рукой в свое распоряжение изрядные суммы, неизменно возражало против увеличения сметных ассигнований, даже на первостепенные государственные надобности по другим ведомствам. В разрешении возникавших на этой почве разногласий Государственный совет имел, последнее слово, так как против решения большинства его членов Министерство финансов не решалось идти.

1.2 Столетний юбилей Государственного Совета

Помощник статс-секретаря Государственного совета В.И. Гурко вспоминал: «Заседания Совета отличались особой чинностью и даже торжественностью, в особенности общие его собрания, чему немало способствовала внешняя обстановка роскошного, художественно отделанного Мариинского дворца. Общие собрания происходили в изображенном на известной картине Репина круглом с верхним светом зале, окруженном колоннами, поддерживающими хоры. Устланный темно-красным ковром, уставленный двумя круглыми концентрическими столами, покрытыми бархатными, под цвет ковра, скатертями и спокойными обширными креслами, увешанный по окружности в просветах колонн портретами царствовавших за время существования Совета императоров, зал этот, в особенности при вечернем освещении, носил печать не только торжественности, но даже некоторой таинственности. Тут, казалось, было место заседаний какой-либо масонской ложи или совета дожей, скрытого от глаз непосвященных. Не нарушал этого впечатления и состав заседавших. Седые либо лысые, испещренные морщинами, нередко сгорбленные, но при этом все облеченные в мундиры и украшенные орденами, почтенные старцы производили по первому разу впечатление не то исторической живой картины, не то декорации».1

Особым церемониалом было обставлено и вступление новых членов в Государственный совет: «При первом же появлении в Общем собрании Государственного совета нового члена председатель приветствовал его вступление, на что новый член вставал и кланялся как председателю, так и членам, оборачиваясь для сего во все стороны, а вслед за этим вставали все члены Совета и кланялись вновь вступившему в их среду. Кроме того, каждый новый член Совета подписывал специальную присягу, остававшуюся неизменной со времени образования Совета, в особой, переплетенной в зеленой замше книге. Книга эта представляла своего рода уник, так как заключала все подписи всех членов Государственного совета, когда-либо входивших в его состав, в том числе и трех императоров — Александра II, Александра III и Николая II, — бывших членами Совета до их воцарения».2

Сами заседания, происходившие под председательством Великого Князя Михаила Николаевича, а в его отсутствие — старшего из председателей департаментов, начинались с прочтения Государственным секретарем, в описываемое время — В.К. Плеве, высочайших указов, и сообщения о тех принятых Советом законопроектах, которые получили высочайшее утверждение. Затем кем-либо из чинов Государственной канцелярии читались законопроекты, принятые департаментами. Обсуждений не происходило.

Начальные годы прошлого века были для высших государственных учреждений подряд юбилейными. В течение этих лет праздновали свое вековое существование многие министерства, праздновал его и Государственный совет.

Под председательством Государственного секретаря В.К.Плеве была выработана программа торжества по случаю столетия Гос.совета. Решено было издать историческое обозрение деятельности Государственного совета за сто лет, с рисунками и портретами, выбить особую медаль с изображением пяти государей, при которых действовал Государственный совет, а самый день юбилея ознаменовать торжественным заседанием под личным председательством царя.

Торжественное заседание было назначено на 7 мая 1901 года, т.к. 30 марта, день основания, пришлось на Страстную пятницу.

О том, как проходило юбилейное заседание сохранилось уникальное свидетельство одного из участников В.И. Гурко: «Прибывший на заседание император, встреченный всеми членами Совета в вестибюле Мариинского дворца, прошел непосредственно в зал собрания, где тотчас его открыл. Продолжалось заседание весьма недолго, так как все оно состояло в прочтении государственным секретарем данного Государственному совету указа и раздаче чинами Государственной канцелярии членам Совета юбилейных медалей. Никаких речей, никаких взаимных приветствий произнесено не было; в зале царило какое-то томительное молчание, чувствовалась какая-то всеми осознаваемая неловкость. Вместо праздничного, хотя бы слегка приподнятого настроения господствовали всеобщая угнетенность и стеснение. Между носителем верховной власти и его советниками висела невидимая, но густая завеса. Не войдя в соседний зал, где был приготовлен открытый буфет с шампанским и где предполагалось, что после тоста за императора, провозглашенного председателем Государственного совета, царь выпьет за здоровье членов Совета, государь тотчас уехал. Такое почти демонстративно холодное отношение носителя верховной власти, не удостоившего никого из членов Совета хотя бы краткой беседы, глубоко оскорбило почтенных старцев, в мере своих сил и разумения честно и верно в течение всей их жизни служивших русским монархам».1

Для того чтобы подчеркнуть особое место Гос.совета в системе правительственных органов, было решено увековечить юбилей большой картиной, заказав ее кому-либо из лучших русских художников.

Глава 2. Работа над картиной

2.1 Начальный период работы

Когда было решено увековечить столетний юбилей Государственного совета написанием картины, специальная комиссия под руководством В.К. Плеве остановила свой выбор на И.Е. Репине. Илье Ефимовичу исполнилось к тому времени 56 лет. Он находился в расцвете сил и в ореоле мировой славы. Комиссию не смутили демократическое прошлое Репина, его многолетнее и тесное сотрудничество с художниками-передвижниками, и даже открытый либерализм взглядов.

Видимо, комиссия Плеве приняла во внимание, что И. Репин уже писал картины со многими действующими лицами, в том числе и парадные. К ним относится, например, сравнительно малоизвестная картина «Речь Александра III к волостным старшинам» (1883), работая над которой Репин писал с натуры царя Александра III и Великого Князя Михаила Николаевича. Кроме того, Репин дважды портретировал и Николая II.

Переговоры с художником были поручены графу И.И. Толстому, Вице – Президенту Академии Художеств. Репин охотно пошел навстречу сделанному ему предложению и даже отказался назвать сумму вознаграждения, которое тогда было определено в соответствии с отпущенными на юбилей средствами в 20 тыс.рублей с правом продажи отдельных портретов. Позднее, учитывая масштабы работы, гонорар был увеличен до 40 тысяч. Это не помешало, впрочем, В.В. Стасову упрекнуть Репина в одном из писем: «Как вы могли взять за нее так мало: надо бы, по крайней мере тысяч 50…».

К Репину обратились в апреле 1901 года и он тотчас принялся за подготовительные работы: необходимо было ознакомиться с обстановкой заседания, решить общую концепцию картины, выбрать точку, с которой ее писать. К заседанию Репин решил сделать небольшой холст с видом зала, чтобы в день юбилея вписать в него хотя бы только общее цветовое впечатление.

Зал заседаний Совета, чье описание мы уже приводили, заинтересовал Репина тем, что требовал решения ряда творческих проблем.

Во-первых, овальная форма зала сделала расстояние до наиболее отдаленной точки от первого плана настолько большим, что головы дальних, наиболее значимых участников заседания, должны были быть чуть ли не впятеро меньше, чем голова ближайшего персонажа. Важно было так построить перспективу, чтобы у зрителя создавалось впечатление, что все головы имеют натуральную величину и что все они одинакового размера.

Репин решает дать первоплановые фигуры больше натуры, в результате чего все предметы достигли огромных размеров: стулья, столы, бумаги, пресс-папье и чернильницы, но при нужном отдалении от картины для зрителя это не ощутимо.

Еще более непреодолимое препятствие обнаружилось при размещении всех участников заседания, сидевших за тремя столами. Третий ряд столов, кресел и людей выдвигался перспективно настолько вперед, что включение его в картину создало бы неприемлемую уродливость. Не оставалось ничего другого, как отказаться от фиксации всего состава Государственного совета, благо за третьим столом располагались младшие, недавно назначенные члены Совета.

Наконец, большие размеры картины заставили Репина остановиться на построении перспективы не с одной, а с нескольких точек зрения, подобно, например, Рафаэлю в «Афинской школе».

Учитывая колоссальность предстоящей работы, а также не лучшее физическое состояние /несколько лет у Репина от переутомления болела правая рука и он вынужден был работать левой/ И.Е. Репин решил пригласить себе двух помощников из своих учеников. Он остановил свой выбор на Борисе Михайловиче Кустодиеве и Иване Семеновиче Куликове. К 1901 году Кустодиев уже 5 лет учился в Академии Художеств, из них 3 года - в мастерской у Репина. И тот считал его одним из самых способных своих учеников. Он был уже автором ряда интересных портретов, зарекомендовав себя подающим надежды портретистом. Другой ученик – И.С. Куликов, ранее работал с Репиным над портретом Великого Князя Михаила Николаевича, где писал фон и детали мундира. Не последнюю роль в выборе Репина играло то, что манера живописи обоих художников была близка к его собственной.

Итак, И.Е. Репин постарался максимально полно подготовиться к событию, которое ему предстояло увековечить на картине. Мы помним по воспоминаниям В.И. Гурко, каким вялым и бесцветным оказалось торжество для главных его участников – членов Государственного совета. Но для Репина оно стало временем огромного творческого напряжения: слишком многое он должен был успеть увидеть, запомнить и как-то зафиксировать.

Помощник статс-секретаря Государственного совета Д.Н. Любимов оставил любопытное свидетельство о работе Репина во время заседания:

«Обстановка юбилейного заседания была необыкновенно торжественна. Высшие сановники империй в полном составе, мундиры, почти сплошь расшитые золотом и серебром, ленты, ордена, присутствие высочайших особ с государем во главе, занимавшим председательское место, все это придавало торжеству исключительный характер. За колоннами круглой залы Мариинского дворца, которая тогда была залой общего собрания Государственного совета, стояли вдоль стен чины государственной канцелярии, в парадных мундирах, значительная часть их в придворных, так называемых «больших» мундирах, почти с сплошным золотым шитьем. В общем это имело вид золотой ленты, со всех сторон окаймлявшей залу. Вдоль этой золотой каймы, прерывая ее то тут, то там, небольшого роста человек с длинными, уже седеющими волосами, в черном фраке и белом галстуке, с каким-то особым любопытством рассматривал залу, что-то лихорадочно отмечая в записной книжке. Некоторые члены Государственного совета, издали видя черный фрак и пораженные столь явным нарушением традиций, подзывая чинов канцелярии, строго спрашивали: кто это такой! Те отвечали в большинство случаев одним словом, вопрошавшие поправлялись на кресле, подтягивались и старались попасть на глаза человеку в черном фраке. Магическое слово, произносимое чинами канцелярии, было — «Репин».1

Заранее предвидя всю сложность стоявшей перед ним за дачи, Репин захватил с собой фотоаппарат «Кодак». Ему ранее никогда не приходилось фотографировать, только перед самым заседанием его научили пользоваться аппаратом. Тем не менее, снимки вышли вполне удовлетворительными. Сам же Репин сконцентрировался на поиске цветового решения, что ему блестяще удалось. Об этом свидетельствует великолепный эскиз. Искусствовед О.А. Лясковская пишет: «Колористическое построение картины было задумано Репиным как сочетание трех основных цветов: черного, красного и желтого, оттененных белым, в определенных, крупных, сильно звучащих пятнах. Фоном служит нейтральный глубокий тон драпировок. Лица и руки написаны во всей сложности нюансов тела, смягченных и затушеванных воздушным слоем, отделяющим их от зрителя…».2

Однако, по окончании заседания Репин был недоволен. Он жаловался чиновникам Государственной канцелярии, что не было никакой возможности ориентироваться – глаза разбегались. «Беда, говорил художник, в том, что из ста почти человек я отметил выражения и позы много если у двадцати». То же самое Репин повторил и Гос.секретарю. Результатом его заявления было разрешение Председателя Великого Князя Михаила Николаевича академику Репину в течение двух месяцев присутствовать, когда сочтет нужным, во всех заседаниях общего собрания Госуд.совета.

Полученное Репиным разрешение означало собой новый этап работы над картиной, когда первое общее впечатление, первоначальный замысел должны были быть конкретизированы со скрупулезной точностью во всех своих деталях.

2.2 Создание портретной галереи

И.Е. Репина относят к наиболее ярким и последовательным представителям реалистической живописи, в которой идейный замысел должен прочно опираться на максимально точное, адекватное воспроизведение действительности во всем ее богатстве, многообразии и даже противоречивости. Степень соответствия реальности, правдивость изображенного во многом и определяют убедительность звучания картины, силу ее воздействия на зрителя. Все это в высшей мере характерно для работы И.Е. Репина над «Государственным советом».

Поскольку картина заказывалась и задумывалась как официальный исторический документ своей эпохи, в помощь художнику для ознакомления с личным составом Государственного совета, для консультаций и сообщения всех необходимых в работе сведений были откомандированы двое наиболее опытных помощников статс-секретаря Гос.совета – граф А.А. Бобринский и Д.Н. Любимов. Первый лично знал почти всех изображаемых сановников, второй был одним из авторов изданного к юбилею «Исторического обозрения деятельности Государственного совета за 1801 – 1901гг.» Последний вспоминал: «Помню, мы составили для Репина списки членов с различными о них сведениями. Большинство их были самые невинные: в каких лентах и орденах они были на юбилейном торжестве, где сидели и прочее, но была графа, оставленная белою. Называлась — особые отметки; их делал для себя сам Репин во время заседаний. Я часто имел потом списки в руках и видел эти отметки. Некоторые были оригинальны и остроумны. Так, ряд членов, никогда не выступавших на общих собраниях, были отчеркнуты синим карандашом с надписью: «Немые». Перед другими, которые имели обыкновение во время заседаний что-то упорно чертить на списке подлежащих рассмотрению дел, стояла надпись: «Коллеги». Против одного из самых известных членов, при трех императорах заседавшего в Государственном совете и носившего совершенно круглые с выпуклыми стеклами (что было тогда еще редкостью) черепаховые очки, была надпись: «Так совсем сова — удлинить очки». Против государственного секретаря, читающего стоя рескрипт среди залы, запись: «Скулы выдаются, лучше в профиль». Про графа И.И. Воронцова-Дашкова: «Улыбка портит красивое лицо, придать сосредоточенный вид». Против одного из самых уважаемых членов, очень полного, на картине вышедшего совершенно как живой, что-то, видимо, смешное говорящего двум другим, стояла надпись: «Гастроном, глаза хитрые, умные». Про сидящего рядом: «Сперва баки — потом уж лицо»... и т. д.».1

Не ограничиваясь данной письменной информацией, а также собственными фотографиями и эскизами, Репин поставил непременным условием, чтобы все до единого участники юбилейного заседания позировали ему в зале, каждый на своем месте и в соответствующей, избранной самим художником позе, которую он считал характерной для того или иного лица.

Каждого члена Государственного совета Репин рисовал отдельно, на особом полотне. Делалось это обычно по утрам, с 10.00 до 12.00, когда в Мариинском дворце еще никого не было. Приглашались члены на сеансы особыми повестками от имени Государственного секретаря, так что это было как бы продолжением их служебных обязанностей.

Писались портретные этюды в один, два, три и четыре сеанса, в зависимости от занятости сановника, настроения Репина и успеха данного сеанса. Случалось, что Репин писал в одном повороте, но, найдя затем его невыгодным для общей композиции, назначал новый сеанс и решал голову и фигуру по-иному.

Так была создана целая галерея портретных этюдов представителей высшей бюрократии. Она вполне заслуживает самой высокой оценки, какую давал ей, например, известный художник и современник Репина И.Э. Грабарь: «По существу это потрясающие наброски кистью, почти мимолетные впечатления, но, в то же время, они и синтез многократных пристальных наблюдений, плод долгого и вдумчивого изучения людей. Только по этому они столь не поверхностны, точны и крепки по характеристике. Во всей мировой живописи нет им равных по силе и волшебству кисти. Даже лучшие головы Эдуарда Манэ уступают этим репинским по безошибочности верности и остроте глаза».1

Всего Репин создал, по-видимому, свыше 50 портретов. Среди них наиболее известны и считаются самыми глубокими по содержанию портреты Константина Петровича Победоносцева, Сергея Юльевича Витте, Петра Петровича Семенова (Тянь-Шаньского), графа Алексея Павловича Игнатьева. В каждом из них есть какая-то деталь, подчеркивающая индивидуальность портретируемого – например, непроницаемые стекла пенсне Победоносцева, подвижные быстрые глаза Игнатьева и так далее. Все это – богатый дополнительный материал к биографиям видных государственных деятелей начала ХХ века.

Помощники Репина Б.М. Кустодиев и И.С. Куликов вначале вместе с ним посещали рабочие заседания Государственного Совета, делая зарисовки и этюды с обстановки и людей. А затем включились в создание портретной галереи. Б. Кустодиев написал около 25 портретных этюдов (например, министра юстиции Николая Валерьяновича Муравьева). И.С. Куликов – около 20 (военного министра А.Н. Куропаткина, морского министра П.П. Тыртова и др.).

Пытаясь добиться максимальной достоверности изображения И.Е. Репин обращал внимание на мельчайшие детали. Д.Н. Любимов вспоминал такой случай: «Вижу, что Репин чем-то озабочен, чем-то мучается по поводу картины. Он обратился ко мне, говоря, что у него есть просьба, но он затрудняется ее высказать. После долгих предисловий он сообщил свою мысль: относительно орденов, мундиров – все ясно, но у некоторых членов Совета будут видны ноги, а для обуви нет установленной формы – у всех она разная. И он просил ему помочь рассмотреть на заседании обувь всех членов Совета. Так как нельзя было отметить особенность каждого, то лучше всех членов по обуви разделить на три разряда: лучший, средний и худший. Помню, что на первом месте были князь М.С. Волконский и М.Н. Галкин-Враской. В.К. Плеве должен был быть во втором разряде, но мы, так сказать, из политики поместили его в первый. Зато единодушно отнесли к третьему К.П. Победоносцева и С.Ю. Витте… Впрочем», - сетует Любимов, - «много труда пропало даром, так как на картине почти не видно ног».2

Только для министра внутренних дел Д.С. Сипягина Репин сделал исключение, да и то не по своей воле. Тот был убит и художнику пришлось писать его с фотографии.

Приведенный пример в высшей степени характерен для работы Репина над «Государственным Советом» и лишний раз доказывает обоснованность рассмотрения картины как исторического источника.

2.3 Работа над полотном картины

Примерно через полтора месяца после юбилейного заседания в Мариинский дворец доставили громадное полотно и натянули на специально сколоченную раму во всю стену зала, примыкавшего к Ротонде общего собрания Государственного Совета.

По первоначальной договоренности предполагалось использовать холст размером 3 * 5 аршин. Однако вскоре Репину стало ясно, что для воплощения грандиозного замысла картины требуется гораздо более крупное полотно шириной 6,5 аршин и длиной 12 аршин (4 * 8,7 м). Холста таких размеров в России не нашли и пришлось заказывать в Париже.

Помощник статс-секретаря Д.Н. Любимов вспоминал: «Помню, как было, если можно так выразиться, заложено основание картины. Репин после долгого измерения полотна и совещания со своими сотрудниками поднялся на складную лестницу и углем поставил точку, приблизительно посредине верхней части полотна, над ней кружок, диаметр которого был точно измерен. «Это, — сказал Репин, видя наше удивление, исток картины; отсюда она пойдет по всем направлениям. Кружок - место лица государя, по нему определится размер головы всех остальных, сообразно с законами перспективы». Затем сотрудники Репина с помощью линеек стали проводить линии по всему полотну, как бывает на распластанных глобусах, вероятно, потому, что зала должна была быть изображена круглой. Посредине, через кружок, где предполагалась голова государя, была проведена линия, как бы меридиан; по сторонам долготы. Меридиан посредине полотна пересекал как бы экватор; по сторонам его — широты. На месте пересечения вновь Репин начертил кружок. «Это,— пояснил он,— голова государственного секретаря, читающего свой рескрипт Государственному совету посредине зала». Кругом пунктиром были намечены овальные круги, один в другом, над ними ряд кружочков — это были остовы столов, за которыми должны были сидеть члены Государственного совета».1

Ученики помогали мастеру найти композиционное решение картины, порой досадуя на то, что он браковал вариант за вариантом. «Репин, по обыкновению, заставил опять переделывать почти все снова, что было уже нарисовано и будет ли доволен теперь, не знаю», - говорится в письме Б.М. Кустодиева через несколько месяцев после начала работы.2

Когда была готова перспектива, на картине начали постепенно появляться сначала контуры, затем изображения драпировок, колонн, столов, стульев и, наконец, фигур участников заседания. Написанные с натуры портретные этюды переносились Репиным на холст: « Затем Репин эскизы переносил на большое полотно, на место, заранее предназначенное, придавая зарисованному ту или иную позу, над которыми он много работал, постоянно их стирая и снова рисуя». Такую же работу выполняли и ученики художника.

Целиком Репину принадлежат основная, средняя часть картины с изображениями наиболее важных участников заседания: царя, великих князей, министров и старейших членов Государственного совета. Б.М. Кустодиев писал правую часть картины, И.С. Куликов – левую. Вопреки некоторым утверждениям И.С. Куликов вспоминал: «то, что писалось мной и Кустодиевым, Репин не поправлял кистью, а лишь на словах указывал, что надо сделать сильнее, что слабее…».3 Не удивительно, поэтому, что правая и левая части картины ощутимо уступают в художественном отношении ее центру. В связи с этим изменилось и общее цветовое решение картины. По мнению специалиста, «были слишком подчеркнуты голубые пятна… Помощники Репина не поняли его замысла и внесли условную импрессионистскую голубизну в белые колонны и в затуманенный задний план. Тон картины стал голубовато-зеленым…». Несомненно, однако, что отдельные художественные недостатки не снижают культурного и исторического значения репинского творения.

Глава 3. Картина Репина – комплексный источник

3.1 Оценки картины

Работа над картиной продолжалась в течение двух лет. Немолодой уже И.Е .Репин проявил огромное воодушевление и самоотдачу. Встречавший его в эти годы А.В. Жиркевич свидетельствует: «Виделся с Репиным, занятым картиной «Заседание Госуд.совета». Он похудел, нервен, но полон энергии и интереса к окружающему».

В ноябре 1902 года окончил свою часть работы Куликов, а в феврале следующего года Репин отпустил и второго помощника Кустодиева.

«Презентация» картины была приурочена к последнему перед летними каникулами заседанию Государственного совета. Когда все члены Совета собрались, Репин, волнуясь, отдернул занавес и его творение предстало во всем своем великолепии. «Наступила минута сосредоточенного внимания. Затем со всех сторон раздались похвалы. Репина обступили, жали ему руку, поздравляли – это было совершенно искренне. У всех, бывших на юбилейном собрании получалось впечатление, что вся обстановка заседания каким-то чудом отразилась в гигантском зеркале, запечатлелась в нем и навсегда застыла. Так жизненны были лица, так характерны позы, так точно была воспроизведена окружающая обстановка», - вспоминал помощник статс-секретаря Д.Н. Любимов.1

А вот другой взгляд. Он принадлежит одному из учеников Репина по его мастерской М.И. Курилко: «Репин пригласил нас, небольшую группу художников, посмотреть картину. Репин стоял такой маленький перед огромной картиной один, а мы образовали круг в отдалении…. Это полная правда, но она имеет два прочтения. Сановники были довольны, они увидели полное сходство с собой, себя во всем парадном блеске. А художник увидел другую действительность, он не приукрасил своих героев, не возвеличил их. Репин остался Репиным, сказал суровую правду, показав историческую обреченность правителей царской России».2

Сходное понимание высказал философ В.В. Розанов: « … и колдун этот Репин: сперва я сказал себе: « Где же тут его талант? Где эти спины и лица запорожцев?!» Но к концу часа я догадался: «Хитрец он именно дал только то, что видел: ничего больше». Эта картина великая, это – Карфаген перед разрушением».3

Знаменитый художественный и литературный критик В.В. Стасов с воодушевлением писал Репину: «Картина ваша чудная, необыкновенная и стоит выше всяческих похвал». И еще более определенно – в статье для «Биржевой газеты»: «Новая картина – одна из самых замечательных картин гораздо более стоит, чем все картины подобного же рода, появившиеся в разных краях Европы в течение ХIХ века».4

Стасову вторит И.Э. Грабарь: «Уступая по тонкости эскизу, картина должна быть признана замечательным произведением. В области же заказного официального искусства с нею едва ли может соперничать какая-либо другая аналогичная картина любого европейского художника».5

Таким образом, картина И.Е. Репина получила единодушную высокую оценку. Все отмечали ее правдивость и достоверность. Вызывает удивление, что ее мало привлекают в качестве исторического источника. Нам известен только пример Л.Е. Шепелева. Он посвятил главу своей монографии вопросу: кто и в каком мундире изображен на картине, отмечает точность Репина в деталях и композиции, считает репинский шедевр коллективным образом русского чиновника. О других подобных работах нам пока не известно.

3.2 Информационные возможности картины

Картина Репина представляет собой комплексный исторический источник заключающий в себе многообразную информацию. На наш взгляд, он позволяет сделать выводы, которые затрагивают не только Государственный совет, как высший законосовещательный орган Российской империи начала ХХ века, но и вообще власть как таковую. Попробуем это доказать.

Во-первых, картина содержит сведения по личному составу Государственного совета. Списочный состав Гос.совета можно найти в официальных документах, однако, на картине мы видим кто из высших сановников реально участвовал в работе. Например, в состав Совета формально входил такой крупный государственный деятель, как генерал-фельдмаршал Д.А. Милютин (автор военной реформы 60-70 х годов ХIХ века), но на картине он отсутствует. С другой стороны, член Совета Д.Н. Набоков, после отставки в 1886 году с поста министра юстиции постоянно проживавший во Франции, изображен на полотне.1 Также в заседании приняли участие широко известные всем, интересующимся родной историей К.П. Победоносцев, С.Ю. Витте, П.П. Тянь-Шанский, А.Н. Куропаткин, В.К. Плеве и несколько менее известные, но оставившие заметный след в историческом процессе К.И. Пален, Н.П. Игнатьев, Н.Н. Обручев, Д.С. Сипягин, А.А. Половцов.

Во-вторых, из картины мы видим в какой обстановке проходили заседания высшего государственного органа. В этом смысле картина образно дополняет имеющиеся воспоминания и мемуары. Мы видим небольшой богато отделанный зал, полукругом расставленные столы. Возникает впечатление замкнутости, обособленности узкого круга высших правителей от реальной жизни. Неторопливый церемониал, средневековый антураж, сочетание строгости и торжественности не позволяют допустить и мысли, что где-то за стенами высокого собрания бурлит ХХ век с его выдающимися техническими достижениями и невиданными социальными катаклизмами. Эти обособленность, самодостаточность, тонко переданные Репиным, видимо, присущи российской власти во все времена. Они являются вполне злободневной проблемой и сегодня, что не требует доказательств.

Бросается в глаза солидный возраст членов Государственного совета. В большинстве своем это седые и лысые старцы. Помимо второстепенных чиновников канцелярии молодые на картине только царь и его брат. Разумеется, по архивным документам можно установить средний возраст членов Совета на конкретный год или период времени. Такие данные уже появляются.2 Но на картине все это выглядит явственней и нагляднее, чем в абстрактных цифрах. Глядя на сгорбленные фигуры, чувствуется, что некоторым сановникам тяжело принимать участие даже в юбилейном заседании. Что же говорить о рабочих занятиях? Приходится придти к выводу, что такие неоспоримые достоинства преклонного возраста как мудрость, осторожность, осмотрительность, огромный государственный опыт все же не перевешивали очевидных недостатков, связанных с болезнями, плохой работоспособностью и низкой активностью. Престарелая элита не просто не хотела, но, даже физически не могла адекватно реагировать на запросы времени.

«Геронтократия» - власть стариков - в период, когда перед страной стояла задача ускоренной модернизации, требовались немедленные и глубокие преобразования, становилась опасной, грозила бедой и неминуемой катастрофой.

Одной из главных характеристик правящей элиты была строгая и сложная иерархичность. В ее основе лежала знаменитая Табель о рангах – краеугольный камень петровской империи. На картине всевластие Табели проявилось в полной мере. Обратим внимание на размещение персонажей. Чиновники Госканцелярии, включая ее руководителя – Государственного секретаря В.К. Плеве изображены стоя. Члены Государственного совета изображены сидящими. Сидят они вовсе не произвольно, а в строгом порядке.

Нам удалось выявить три принципа, на сочетании которых основано размещение членов Совета за столами:

Происхождение.

Чин.

Должность.

Первый принцип применен только в отношении 6 великих князей. Пятеро из них независимо от должностей и званий занимают ближайшие к императору места по правую руку. Шестой, являясь Председателем Совета (великий князь Михаил Николаевич), сидит по левую. Далее можно выделить три группы должностей:

Министры (14 человек).

Председатели Департаментов Госсовета (3 человека).

Рядовые члены Совета.

Министры сидят по правую руку от Государя за великими князьями, Председатели – по левую (за Председателем Совета), рядовые члены занимают остальные места. Внутри каждой из трех групп действует третий принцип – старшинства в чине. Так как большинство сановников на картине имели одинаковый чин II класса по Табели о рангах (действительный тайный советник – в гражданских ведомствах; генерал-от-инфантерии (кавалерии, артиллерии) - в военном; адмирал – в морском), то учитывалось, кому ранее был присвоен соответствующий чин (день, месяц, год), Например, возьмем сидящих по левую руку от царя Председателей Департаментов. Ближе всех к царю расположен Председатель Департамента государственной экономии Д.М. Сольский, поскольку чин действительного тайного советника ему был пожалован 1 января 1878 года. За ним сидит Председатель Департамента Законов Э.В. Фриш, который состоял действительным тайным советником с 15 мая 1883 года. Наконец, Председатель Департамента промышленности и торговли Н.М. Чихачев изображен только третьим, поскольку чин адмирала ему был присвоен 1 января 1892 года.

Весьма ценным источником является картина для тех, кто интересуется историей парадного мундира и наградной системы. Это, в частности, отмечает Л.Е. Шепелев. Не вдаваясь глубоко в эту специальную область исторической науки мы можем отметить, что парадный мундир несомненно отражал значимость «государевой службы», создавал особый психологический настрой, связанный с исполнением служебных обязанностей, а в случае с высшими сановниками подчеркивал их положение, заслуги и степень доверия Императора.

Большинство участников заседания одеты в темно-зеленый полукафтан с богатым золотым шитьем – мундир члена Госсовета. Однако, некоторые министры присутствовали в особых мундирах своих ведомств. Явно заметно это в отношении министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа и министра путей сообщения князя М.И. Хилкова, на них мундиры с серебрянным шитьем. С другой стороны, Обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев изображен не в мундире своего ведомства (с серебряным шитьем), а в мундире Совета.1

Следует отметить высокий процент генеральских мундиров – он свидетельствует о значительной милитаризации правящей элиты и, одновременно, о слабой подготовке к законотворческой деятельности у многих членов Совета.

Любопытно отражены на картине особенности наградной системы Российской империи. Как известно, через плечо носилась лента высшего из пожалованных орденов. На полотне мы видим у абсолютного большинства членов Совета красные ленты ордена Св. Александра Невского. Это была почетная, но не самая высокая награда. На самом деле, многие сановники были кавалерами более престижного ордена – Св. Владимира I степени, просто его лента одевалась под мундир.1 Известно, например, что к моменту создания картины такой орден имели Председатель Комитета министров И.Н. Дурново, Э.В. Фриш, А.А. Половцов и другие. В этом смысле материал картины дополняется архивными документами. С другой стороны, Морской министр адмирал П.П. Тыртов изображен кавалером ордена Святого Александра Невского, тогда как у него должна была быть синяя лента более низкого ордена Белого Орла, подобная той, что на министре юстиции Н.В. Муравьеве.2

Наконец, из картины видно, каким высоким престижем обладала высшая награда Российской империи – орден Св. Андрея Первозванного. Он давался в исключительно редких случаях, с большим разбором, за особые государственные заслуги. На картине, помимо шести членов Императорской фамилии, получавших орден при рождении, с голубой лентой ордена изображены только 9 человек (6 генералов – кн.П.С. Ванновский, Н.С. Гонецкий, граф Н.П. Игнатьев, О.Б. Рихтер, Н.Н. Обручев и граф И.И.Воронцов-Дашков; 3 гражданских сановника - К.П. Победоносцев, Д.М. Сольский и Д.Н. Набоков).

Высокий статус главной награды можно рассматривать как признак определенной устойчивости власти, наличия некоторого запаса прочности. Для начала ХХ века такой вывод еще вполне справедлив.

Высказанные соображения не исчерпывают информационного содержания репинской картины. В рамках нашей работы, мы постарались лишь показать многообразие содержащейся в картине информации, которая делает ее ценным историческим источником. Хочется привести еще одно соображение. Если специальные работы, исследования, монографии, тем более редчайшие фотографии доступны лишь узкому кругу специалистов, то репродукции картины можно встретить во многих книгах и альбомах. Кроме того, можно познакомиться и с оригиналом картины, выставленном в Государственном Русском Музее. Таким образом, молодым, еще не профессиональным исследователям открывается возможность работать с картиной, использовать ее в своих научных исканиях, привлекать ее в качестве источника. На наш взгляд это значительно увеличивает ценность репинского шедевра.

Кроме того, поскольку данный источник еще и талантливое художественное произведение выдающегося мастера, которое способно оказывать сильное эмоциональное и эстетическое воздействие, мы вполне можем говорить о его уникальности в указанном смысле.

Заключение

Государственный совет в дореволюционной России считался высшим правительственным учреждением. Но фактически его деятельность носила декоративный характер. В Совете обсуждались важнейшие вопросы внутренней и внешней политики, но все решения были только советами, с которыми император мог согласиться или не согласиться. В начале XX века такая роль уже не отвечала требованиям времени. Совет явно отживал свое. Но присущими ему торжественностью, патриархальностью, аристократизмом Гос.совет ярко воплощал основные черты, плюсы и минусы русской самодержавно-бюрократической монархии, был ее символом. Поэтому вместе с ним уходила в прошлое целая эпоха.

Видимо Репин понял это, когда к нему обратились с официальным заказом, написать картину юбилейного заседания Совета. Задача вдохновила художника, придала ему сил и энергии. Вместе с учениками Б.М. Кустодиевым и И.С. Куликовым он активно включился в работу. Работа над картиной продолжалась целых два года и на всех основных ее этапах главным стремлением Репина было - добиться максимальной правдивости, достоверности и точности изображения.

На начальном этапе Репин напряженно работает с залом заседания, с Советом в целом, ищет наилучшее композиционное и цветовое решение, В течение второго, самого длительного этапа, Репин с учениками пишет портретные этюды всех членов Совета. Каждый такой портрет - синтез многообразной информации, включавшей в себя сведения о мундире, ленте, наградах и даже обуви портретируемого и личных наблюдений художника, два месяца посещавшего заседания Совета

Наконец, третий этап заключался в работе над огромным полотном картины. Здесь Репину также помогали ученики, поэтому не удалось избежать некоторых промахов.

Но в целом, картина удалась. В ее высокой оценке совпали мнения большинства современников и позднейших исследователей. Ее приняли как сановники, удовлетворенные внешней парадной стороной, так и общественность, с радостью угадавшая идею исторической обреченности Государственного совета, а вместе с ним и всей старой России.

С точки зрения содержания картина позволяет путем сопоставления с другими источниками выявить и устранить ряд неточностей, встречающихся в исторической литературе. Однако, на наш взгляд значение и ценность ее как исторического источника заключается:

Во-первых, в комплексном характере (многообразие и разноплановость информации).

Во-вторых, в наглядности и образности (изобразительный источник), что особенно важно из-за редкости фотографий, тем более коллективных и тем более опубликованных.

В-третьих, картина еще и уникальна, ибо позволяет взглянуть на высшую власть глазами не просто современника, но выдающегося творца, который сумел передать особую атмосферу власти, психологию ее представителей. Сильное эмоциональное и эстетическое воздействие позволяет ощутить дух, особый колорит эпохи, что немаловажно для исследователя.

Все сказанное позволяет прийти к выводу, что картина И.Е.Репина «Торжественное заседание Государственного совета …» является ценным и даже уникальным историческим источником. Безусловно, тема требует дальнейшей разработки, детализации и уточнения, постановки и решения новых проблем. Мы лишь по мере сил и возможностей постарались взглянуть на известное произведение под новым углом, рассмотрев перспективы его использования в исторических исследованиях.

Надеемся, что столетие со дня создания репинской картины привлечет внимание со стороны специалистов и общественности, и, возможно, подарит ей «второе рождение».

Наша работа - скромный вклад в это дело.

Список использованных источников и литературы

А) Источники:

Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000.

Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета». // Искусство. 1961. №2.

Новое о Репине. Л.: изд-во «Худ. РСФСР». 1969.

Репин И.Е. Далекое – близкое. М.: изд-во Ак.Худ., 1960.

Репин И.Е. Письма. Т 3. М. – Л., 1950.

Б) Литература:

Балакин П. И.Е. Репин и И.С. Куликов. //Искусство. 1963. №7

Бородин А.П. Государственный совет в России (1906-1917). Киров, 1999.

Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801 – 1917 гг. Т.1. СПб., 1998

Грабарь И.Э. Репин. Монография в 2-х томах. Т.2. М.: изд-во «Наука», 1964.

Лясковская О.А. Илья Ефимович Репин. М.: «Искусство», 1982.

Ордена России//Дом Романовых/ П.Х. Гребельский, А.Б. Мирвис. СПб., 1992.

Пружан И.Н., Князева В.П. Русский портрет ХIХ-нач. ХХ вв. М., 1980.

Стернин Г.Ю. Илья Ефимович Репин. Л.: изд-во «Худ. РСФСР», 1985.

Турков А.М. Б.М. Кустодиев. М.,1986.

Федорченко В.И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 Т. М., 2000.

Шепелев Л.Е. Заседание Государственного совета. // Родина. 1997. № 5. Цв.вкл.

Шепелев Л.Е. Чиновный мир России в ХIХ – нач. ХХ вв. М., 1999.

Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи (1802-1917). Биобиблиографический справочник. СПб., 2001.

1 Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801 – 1917 гг. Т.1. СПб., 1998. С.20-22

1 Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С.40

1 Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С.38-39

2 Там же. С.39

1 Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С.109

1 Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2. С. 68

2 Лясковская О.А. Илья Ефимович Репин. М.: «Искусство», 1982. С.390-391

1 Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2. С.69

1 Грабарь И.Э. Репин. Монография в 2-х томах. Т.2. М.: изд-во «Наука», 1964. С.228-229

2 Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2.С. 70

1 Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2.С. 69

2 Турков А.М. Б.М.Кустодиев. М.,1986. С.34

3 Балакин П. И.Е.Репин и И.С.Куликов. //Искусство. 1963. №7. С.67

1 Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2.С.70.

2 Новое о Репине. Изд-во «Худ. РСФСР». Л., 1969. С.245

3 Стернин Г.Ю. Илья Ефимович Репин. Л.: изд-во «Худ. РСФСР», 1985. С.35

4 Репин И.Е. Письма. Т 3. М. – Л., 1950. С.215

5 Грабарь И.Э. Репин. Монография в 2-х томах. Т.2. М.: изд-во «Наука», 1964. С.133

1 Федорченко В.И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2т.М., 2000. С.59, 96

2 См., например,: Бородин А.П. Государственный совет в России (1906-1917). Киров, 1999.

1 Шепелев Л.Е. Заседание Государственного совета. // Родина. 1997. № 5. Цв.вкл.

1 Ордена России//Дом Романовых/ П.Х. Гребельский, А.Б. Мирвис. СПб., 1992

2 Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи (1802-1917). Биобиблиографический справочник. СПб., 2001