Содержание
1.Ф. Лист: наука о национальном хозяйстве
2. Политическая экономия с позиций исторического метода
3 .Г. Шмоллер, Г. Шенберг, Л. Брентано, К. Брюхер - представители исторической школы
Введение
Авторы трудов по истории экономической мысли порой безжалостно "расправляются" с представителями исторической школы. Основные упреки: представители исторической школы не вправе претендовать на создание стройной, логически взаимосвязанной концепции. Сосредоточивая внимание не на обобщении экономических процессов и зависимостей, они тем самым размывают чисто экономическую сферу отношений, уходят от экономического анализа в смежные области - в историю, социологию, политику. За частоколом критических упреков и уколов оппоненты не замечают каких-либо позитивных моментов в трудах экономистов исторической школы. По мнению некоторых критиков, историческая школа была, но достойных внимания следов в истории экономической науки не оставила.
С подобного рода оценками вряд ли можно согласиться. Замалчивание как форма критики, исключение исторической школы из соответствующих разделов учебников и монографий, на наш взгляд, не могут считаться оправданными. Игнорируя идеи и положения одной школы, мы невольно превозносим идеи и положения других школ и направлений. Подходы и концепции, выдвинутые в свое время "историками", не были забыты, а эволюционировали и трансформировались в концепции и методы их последователей, в том числе институционалистов. Экономическая наука не может двигаться и обогащать себя в одном, заранее определенном, строго очерченном направлении. Меняются и проблемы, и задачи, и способы их. решения. А всякая односторонность ведет к ошибкам и перекосам. Так, увлечение универсальными схемами нередко сопровождается игнорированием национальных особенностей, многообразия условий развития отдельных стран.
Против подобной односторонности как раз и выступали представители немецкой исторической школы.
1. Ф. Лист: наука о национальном хозяйстве
В 1871 г., после военной победы над Францией, завершилось объединение германских земель, которое Ф. Энгельс охарактеризовал как результат завоевания Германии Пруссией. Объединение страны "железом и кровью" усилило позиции реакционной военной касты - прусского юнкерства. Ориентируясь на союз с юнкерским милитаризмом, германская буржуазия надеялась удовлетворить свои имперские аппетиты; ее идеологи, ссылаясь на "бесплодный" опыт революции 1848 г., окончательно расстались с какой бы то ни было оппозиционностью монархизму.
Захват промышленно развитых территорий Эльзаса и Лотарингии, полученная контрибуция создали благоприятные условия для развития германского капитализма. В стране росло рабочее движение. Ширилось влияние социал-демократической партии. В то же время германский капитализм был во многом еще отсталым: сказывалось наличие феодальных пережитков и даже патриархальных отношений, сельское хозяйство развивалось по помещичье-буржуазному (прусскому) пути. В этих противоречивых условиях в 70-е годы XIX в. сформировалась новая историческая школа.
Основоположником немецкой исторической школы считается Фридрих Лист (1789-1846), немецкий экономист, талантливый публицист, энергичный политик. Основной труд Ф. Листа "Национальная система политической экономии" (1841) - своего рода реакция на ортодоксальную, "космополитическую" теорию А. Смита - Д. Рикардо. Ведущая идея этого труда - призыв к экономическому объединению страны, раздробленной в тот период на множество мелких самостоятельных государств.
По мнению Листа, универсальная и схоластическая концепция классиков непригодна для практического использования. Дельная экономическая система должна опираться на достоверные исторические факты. Она призвана разъяснять истинные национальные. интересы, а не забивать головы практиков различными доктринальными соображениями. Проповедь свободы торговли, содержащаяся в работах классиков, отвечает интересам лишь Англии. Английские купцы покупают сырье и продают предметы мануфактурного производства. При отсутствии запретительных пошлин это подрывает еще неокрепшую промышленность Германии. Парадокс заключается в том, что германские княжества в начале XIX в. были отделены таможенными заставами, а по отношению к соседним государствам никаких пошлин не существовало. Между тем сами англичане отгородили свой внутренний рынок от германской сельскохозяйственной продукции с помощью так называемых хлебных законов.
Лист опубликовал свой труд будучи уже немолодым, умудренным опытом, испытавшим немало невзгод и преследований, в то же время широко известным и авторитетным экономистом, к мнению которого прислушивались не только в Германии. Лист был неплохо знаком с положением других стран, прожил многие годы в Америке, путешествовал по Англии, Швейцарии. Листа интересовали в первую очередь организация и система внешнеэкономических связей, но не сами по себе, а как средство поддержки и защиты молодой германской промышленности.
Основные положения, выдвинутые Листом в "Национальной системе политической экономии", можно свести в трем взаимосвязанным положениям: теории производительных сил; концепции стадийного экономического развития; положению об активной экономической роли государства.
Его теорию производительных сил пронизывает идея, согласно которой создание общественного богатства достигается не только через разрозненную индивидуальную деятельность людей, связанных лишь разделением труда и обменом. Это одно, но далеко не достаточное условие. "Чтобы достичь совершенных результатов, необходимо, чтобы различные индивидуумы были объединены умственно и материально и находились во взаимодействии"1. Увеличение производительных сил "начинается с отдельной фабрики и затем распространяется до национальной ассоциации". Нация, объединяющая людей, представляет единое целое. Она результат предшествующего развития, открытий, усовершенствований, традиций, опыта, знаний. Каждая отдельная нация является производительной настолько, насколько она сумела усвоить это наследие от прежних поколений и увеличить его собственными приобретениями, насколько естественные источники, пространство и географическое положение ее территории, численность населения и ее политическое могущество дают ей возможность развивать в высокой степени и гармонично все отрасли труда и распространять свое нравственное, умственное, промышленное, торговое и политическое влияние на другие отставшие нации и вообще на весь мир.
Полемизируя с "меновой системой" Смита, Лист утверждает, что истинное богатство и благосостояние нации обусловливается не количеством меновых ценностей, а степенью развития производительных сил. Важную роль при этом играет политическое могущество. Задача политики - объединить, цивилизовать нации, обеспечить их существование и устойчивость. Экономическое воспитание нации (термин Листа) важнее непосредственного производства материальных ценностей. Мануфактура и индустрия - не только результат труда и сбережения. Не надо ждать, пока ветер насадит семена, а пустынные равнины превратятся в густые леса. Нужны усилия, чтобы за несколько десятков лет достичь цели с помощью питомников. Нужно поддерживать мануфактуру, пока она не окрепнет и не перестанет бояться иностранной конкуренции. На сельское хозяйство, по мнению Листа, протекционизм распространять не надо; германское земледелие нуждается не в покровительстве, а в рынках.
С теорией производительных сил связано положение Листа о стадиях экономического развития. Стадии, предложенные им, достаточно условны. Вначале нации проходят состояние дикости, затем преобладает пастушеский быт. Далее в своем поступательном движении проходят земледельческое, земледельческо-мануфактурное состояние. Наконец, последнее состояние, на котором пропорционально развиты сельское хозяйство, промышленность и торговля ("земледельческо-мануфактурное и коммерческое состояние"). Экономическая политика должна учитывать специфику каждой отрасли.
Чтобы достигнуть развитой в экономическом отношении ступени, необходима система поощрения и покровительства; она призвана предохранить молодую обрабатывающую промышленность. Для Германии и ряда других государств необходим протекционизм. В перспективе свободная торговля станет общим правилом, и может возникнуть общемировой союз промышленно развитых наций.
Особое внимание в работе Листа уделено роли государства. Он писал, что мы не можем понять народного хозяйства как органического целого, если исключим из него самое большое хозяйство, которое так непрерывно и так неотразимо влияет на все остальные хозяйства. Лист выделяет государственную экономию, понимая под этим государственные средства правительства, потребление этих средств и управление ими. Народная экономия становится национальной экономией в том случае, когда государство или федерация охватывает целую нацию, обладающую самостоятельностью, способностью приобрести устойчивость и политическое значение.
Интересны соображения Листа относительно значения национального единства и прочного политического устройства для экономического преуспеяния России. История России начиная с XVII в. до 40-х гг. XVIII в. представляет поразительное доказательство того, какое могущественное влияние оказывают национальное единство и политическое устройство стран на экономическое преуспеяние народа. И далее автор "Национальной системы политической экономии" заключает: следует поучиться на примере России, которая достигла высокой степени благосостояния, гигантски продвигается по пути национального богатства и могущества.
Говоря о заслугах Листа, отмечая, в частности, оригинальность его работ, французские историки, на наш взгляд, справедливо ставят на первое место его исторический метод: "Лист первым систематически пользовался историей и историческими сравнениями как орудием доказательства в политической экономии"1. И в этом смысле, заключают французские комментаторы, он по меньшей мере может быть поставлен в один ряд с экономистами исторической школы.
Значение Листа состоит также в том, что он обосновал и конкретизировал ряд новых, принципиально важных положений. Общие принципы классической школы Лист перевел на язык национальной политической экономии. Он показал влияние политического единства и государственного управления на экономическое развитие, на прогресс национального производства и умножение национального богатства. Внешнеторговая политика должна отвечать общей экономической политике. Государственная власть согласует и направляет усилия отдельных звеньев национального хозяйства во имя долгосрочных, коренных интересов нации.
Вероятно, многие из этих положений звучат сегодня достаточно элементарно. В свое время они отвечали устремлениям людей, оказывали немалое влияние на политику. Пожалуй, самое главное состоит в том, что под влиянием работ Листа стало очевидным, что перевести теорию политической экономии на рельсы хозяйственной практики можно лишь при условии "воссоздания в качестве опосредствующих звеньев целого ряда соображений о месте, времени и среде", от которых чистая теория не может уклониться, разве только при формировании исходных категорий как инструментов анализа.
2. Политическая экономия с позиций исторического метода
Продолжая рассказ об исторической школе, напомним, что она сформировалась в Германии - стране, менее развитой по сравнению с Англией в экономическом отношении, с прочными традициями исторических исследований и без хороших традиций системного теоретического анализа. Представителей исторической школы объединяет, во-первых, негативное отношение к доктринальным положениям классической школы; во-вторых, при всех различиях во взглядах и тематике работ "историков", они отдают предпочтение изучению национального хозяйства с учетом исторического развития, на основе сопоставления отдельных форм и деталей.
Обычно различают старую и молодую исторические школы. Старую школу представляют Вильгельм Рошер (1817-1894), Бруно Гильдебранд (1812-1878) и Карл Книс (1821-1898). Старая школа сформировалась и ее идеи получили распространение в 1840-1860 гг. Представители этой школы считали, что, прежде чем переходить к обобщениям, следует изучить, как возникали и развивались экономические и правовые институты.
Рошер предлагал дополнить общую концепцию, которую он излагал в весьма туманном и несколько эклектическом виде, историей экономического развития. Это будет своего рола приложение к теоретическому разделу. Гильдебранд считал, что политическая экономия призвана изучать процессы экономического развития наций. В своей работе "Политическая экономия настоящего и будущего" он ставит под сомнение существование экономических законов, обосновываемых классиками. Книс, автор "Политической экономии, рассматриваемой с точки зрения исторического метода", считал, что экономическая наука способна описать возникновение и развитие экономических процессов, но она не в состоянии дать адекватные им обобщения.
Более четкое представление о том, что должна представлять собой и чем заниматься экономическая наука, стремились дать пришедшие на смену старой школе экономисты новой генерации. Она получила название молодой, или новой, исторической шкалы. К молодой школе обычно относят Густава Шмоллера (1838-1917), выпустившего книгу "Основы общего учения о народном хозяйстве", Адольфа Вагнера (1835-1917) ("Учебник политической экономии") и Карла Бюхера (1847-1930). В главном труде последнего "Возникновение народного хозяйства" предложена трехступенчатая схема развития: "домашнее", "городское" и "народное" хозяйства.
Молодая школа немецких экономистов не пошла по пути отрицания "естественных экономических законов". Ее представители исходят из того, что законы экономики не могут быть открыты посредством логических обоснований. В центре внимания молодой школы - практические проблемы, а не теоретические обобщения.
В экономических исследованиях большое значение придается этике, нравственному началу. Подробно изучаются правовые нормы, их влияние на экономические отношения, хозяйственный механизм. Правовой порядок "основан на историческом развитии, цели которого не даны с самого начала"; он "возникает постепенно из отрывков, предлагаемых практиками". Правильность правового устройства возникает из "бессознательно действующей практики" - утверждает Георг Кнапп, один из представителей молодой исторической школы, автор работ по теории денег и истории хозяйства.
Проблеме связи права и экономики посвящены работы А. Вагнера. Как отмечает один из историков экономической мысли, "было обращено внимание на то, что экономическое положение личности не столько зависит от естественных прав или способностей, сколько от современной юридической организации, которая сама является продуктом исторического развития". Под влиянием исторической школы появляется масса работ по экономической истории, изучается механизм формирования хозяйственных систем в разные эпохи - в период рабовладения, средние века, эпоху становления буржуазного строя. Историки и экономисты считали, что подобные исследования помогали понять существо текущих социальных проблем.
Работы экономистов старой и молодой исторических школ наполнены иллюстрациями, фактическими данными, ссылками на источники. В "Началах народного хозяйства" Рошера ссылки порой занимают больше места, нежели основной авторский текст. В предисловии Рошер высказывает мысль, что его "Начала" служат не только учебником, но и "историей науки о народном хозяйстве".
Остановимся несколько подробнее на идеях и положениях, содержащихся в сочинениях представителей старой и молодой исторических школ.
"Бунт против формализма" - так лаконично определил позицию "историков" Б. Селигмен. Экономисты исторической школы не только критикуют классиков за излишнее теоретизирование, но и высказывают убеждение, что универсальные схемы не могут принести пользы практикам. Народное хозяйство каждой страны имеет свои особенности, свои нормы и формы отношений. Задача политической экономии - изучить народное хозяйство в его конкретной реальности, историческом развитии. Смысл исторического подхода не в и а в объяснении и раскрытии экономических связей и зависимостей.
Прежде чем прийти к каким-либо обобщениям. авторы стремились собрать разнообразный материал о прошлого и настоящего. Это отвечало старой немецкой традиции камеральных наук (камералистики). Камералистика получила название от камеральных управлений, создававшихся властителями германских государств, имевшими собственное хозяйство. В целях подготовки управляющих на особых факультетах университетов и в камеральных школах преподавались науки, получившие название камеральных.
"Историки" исходили из того, что условия в различных странах неодинаковые. Экономическая реальность противоречива и неоднозначна. Поэтому экономические рекомендации и экономическая политика должны быть выработаны применительно к конкретным условиям. "Одного экономического идеала не может быть для народов, точно так же, как платье не шьется по одной мерке" - так пишет в "Началах народного хозяйства Рошер. Все политэкономы хотят "создать и представить идеал наилучшего народного хозяйства". Но в этом случае придется, если удовлетворить истине и практическим потребностям, “выработать столько идеалов, сколько... перед глазами народных индивидуальностей". Но и этого мало. "Пришлось бы постоянно, через несколько лет переделывать свои идеалы, потому что с каждым изменением народных потребностей изменяется и прилагаемый к ним экономический идеал". Оставив в стороне выработку подобных экономических идеалов (проще говоря, форм народного хозяйства), следует, по мнению Рошера, заняться "анатомией и физиологией народного хозяйства”, т.е. изучением условий хозяйственной деятельности и выработкой конкретных рекомендаций в соответствии с интересами и потребностями практики1.
Народное хозяйство - одна из сторон общественной жизни. Надо полнее учитывать все многообразие и всю сложность конкретных отношений в обществе - традиции, этнические особенности, обычаи, национальные интересы, геополитическое положение. Люди в своих действиях руководствуются не только стремлением к выгоде и богатству. За этим общим стремлением в действительности может скрываться широкая палитра замыслов и желаний, различных по сути и изменяющихся в зависимости от положения, возраста, доходов. И самое главное, помимо желания экономической выгоды человек руководствуется такими мотивами, как чувство общности, семейные заботы, общественный интерес.
Экономическую науку не случайно именуют политической экономией. Это предполагает рассмотрение в связи с анализом экономических процессов правил государственного управления, правового порядка как одного из важнейших факторов экономической жизни.
3. Г. Шмоллер, Г. Шенберг, Л. Брентано, К. Брюхер - представители исторической школы
Г. Шмоллер, Г. Шенберг, Л. Брентано, К. Бюхер выступали прежде всего против марксизма, распространявшегося с необычайной быстротой среди немецкого пролетариата. В этом заключалось главное отличие новой исторической школы от старой, которая противостояла в первой половине XIX в. классической школе и утопическому социализму. В то же время в борьбе с марксизмом Шмоллер и его единомышленники активно пользовались приемами, характерными еще для школы Рошера: отрицанием логически последовательной абстрактной теории, эклектизмом, разжиганием националистических предрассудков. Для лидеров новой исторической школы в Германии, защищавших юнкерский, протекционистский, милитаристский капитализм, была характерна ненависть к революционной идеологии рабочего класса. "Рабочий вопрос" внушал буржуазии растущие опасения, и ее теоретики наряду с восхвалением репрессивных мер "железного канцлера" Бисмарка приступили к разработке программ "классового мира". Идеализация кайзеровского государства стала основой буржуазно-реформистских концепций социальной политики.
Основные черты методологии. Отличительная черта методологических установок рассматриваемого течения состояла в отрицании роли научных абстракций, предпочтении описательного, поверхностно-эмпирического подхода к экономическим процессам, в склонности к простому собиранию фактического материала. Глава школы - Г. Шмоллер (1838 - 1917)"при виде чисто теоретических трактатов терял хладнокровие"1. В редактировавшемся им Ежегоднике законодательного управления и народного хозяйства ("Ежегоднике Шмоллера") упорно отстаивалась мысль о том, что абстрактные положения "не открывают путей для плодотворного развития экономической науки"; достичь этой высокой цели можно лишь на основе тщательного использования описательного материала, исторических фактов и статистических данных. По мнению Шмоллера, экономисты не смогли в достаточной мере накопить фактический материал, а потому сумели выдвинуть лишь некоторое число "полуистин" и "спорных обобщений". Им утверждалось также, что современная экономическая наука находится на стадии "эмпирии", "утонченного опытного изучения" экономических явлений. Лишь по прошествии многих лет, по мере накопления материала, сможет наступить "эпоха высшего рационального объяснения опытных данных". Теоретические проблемы фактически снимались.
Отказ от экономической теории характерен и для Л. Брентано (1844-1931). Выступая с лекцией в Венском университете (1888), Брентано говорил о "второстепенном значении" общей, или теоретической, экономии, противопоставляя ей задачу "непосредственного наблюдения экономических явлений", ибо "политическая экономия должна... руководствоваться теми же соображениями, в силу которых естественные науки в свое время перешли от априорных суждений к описанию фактов и процессов, наблюдаемых в природе". Далее следовали выпады против абстрактно-дедуктивного метода классической школы. По словам Брентано, "точное описание даже самых скромных явлений экономической жизни имеет несравненно большую научную ценность, чем остроумнейшие дедукции из эгоизма".
Содержащиеся в этих высказываниях открытая проповедь эмпиризма и отрицание роли теоретических обобщений встретили резкую критику со стороны Ф. Энгельса. В письме к Н.Ф. Даниельсону от 15 октября 1888 г. он писал: "Чтобы показать Вам, до каких глубин деградации пала экономическая наука, Луйо Брентано опубликовал лекцию "Классическая политическая экономия"... в которой он провозглашает: общая, или теоретическая политическая экономия ничего не стоит; вся сила лежит в специальной, или практической, политической экономии. Как и в естествознании (!), мы должны ограничиваться описанием фактов; такие описания бесконечно выше и ценнее, чем все априорные выводы. "Как в естествознании!" Это неподражаемо! И это в век Дарвина, Майера, Джоуля и Клаузиуса, в век эволюции и превращения энергии!".
В борьбе против абстрактного метода в экономической науке представители новой исторической школы использовали методологические слабости классической школы, рассматривавшей производственные отношения, а следовательно, и экономические категории капитализма в качестве вечных, неизменных элементов. При помощи многочисленных ссылок на данные хозяйственного развития Шмоллер, Бюхер, Брентано и др. без труда доказывали уязвимость подобной методологии. Однако, акцентируя внимание на изменчивости хозяйственного строя различных стран и народов, они вместе с водой выбрасывали из купели ребенка. Огульная критика английских классиков и физиократов приводила к отрицанию наиболее ценной части их воззрений, заключающейся в признании объективности экономических законов, закономерного характера развития экономической жизни общества.
В упомянутой лекции Брентано ставил школу меркантилистов выше школы классиков, поскольку меркантилисты исследовали разнообразные способы государственного воздействия на промышленность и торговлю, не пытаясь выявить экономические законы. В свою очередь Шмоллер, ссылаясь на единомышленников, писал, что они "выражали вообще сомнение, не правильнее ли было бы отказаться совсем по отношению к области экономической и государственной жизни и еще более по отношению к историческим событиям от понятия закона в том смысле, в каком оно формулировано в области наук естественных". Шмоллер считал подобные сомнения вполне обоснованными, ибо "если желают признавать законы только там, где известны подлежащие точному измерению причины, то едва ли существуют экономические и социальные законы".
Брентано выступал против поисков закона заработной платы, мотивируя это слабой осведомленностью работников о состоянии спроса на труд, наличием косных традиций, в соответствии с которыми сын ткача уже с малолетства предназначен для ткачества; привязанностью рабочих, недавно освобожденных от крепостной зависимости, к определенному работодателю. Все это, по мнению Брентано, затрудняло межотраслевую миграцию труда и делало невозможным формирование единых форм оплаты. Аналогичные доводы приводились и для опровержения закономерного характера рентных отношений. Брентано указывал на сохранившуюся в ряде случаев связь уровня ренты с обычаями, унаследованными от феодальной эпохи, на зависимость цен земельных участков от интересов мелких арендаторов, ведущих хозяйство не для прибыли, а для того, чтобы занять свою рабочую силу и как-то свести концы с концами, и т.д. В этих рассуждениях, касавшихся в сущности лишь формальных и количественных аспектов проблемы, сказывалось также влияние пережитков феодализма, сохранившихся в Германии.
С. Булгаков выводил эмпиризм современной ему буржуазной экономической мысли Германии просто из "разочарования и утраты вкуса" к априорно-дедуктивным построениям классиков. В свою очередь Б. Селигмен объясняет генезис исторической школы всего лишь бунтом против классической политической экономии ", обходя, таким образом, главный фактор, связанный с возникновением марксизма. Такое усложнение задач особенно сказывалось на публикациях Шмоллера, который, как и Брентано, оценивал значимость идей того или иного экономиста с позиций эмпиризма. С его точки зрения, А. Смит "хорошо наблюдал хозяйственную жизнь только в мелочах", но дальше всех отдалился "от современных требований точного эмпирического исследования" К. Маркс. Если Смит все же "умел достигнуть ценных результатов", то К. Маркс якобы представлял тип "спекулятивного, книжного ученого, без знания мира и человека".
Приведенные изречения опровергла революционная практика человечества. Даже на многочисленных конференциях марксоведов на Западе можно услышать вынужденные признания заслуг автора "Капитала" перед мировой экономической и философской мыслью.
Антимарксистская агрессивность Шмоллера отчетливо обнажает и классовое содержание его высказываний, снимавших проблемы закона стоимости, прибавочной стоимости, исторической тенденции капиталистического накопления и т. II. Шмоллер утверждал, будто обобщения К. Маркса представляют собой не более чем "абстрактные понятия и общие историко-философские образы" '".
Научному методу марксизма, ориентирующемуся на единство исторического и логического, новая историческая школа противопоставила метод вульгарного историзма. Он сводился, в частности, к уклонению от анализа узловых вопросов общественного развития. Весьма характерно, что, по мнению Шмоллера, даже школа Рошера и Гильдебранда была в этом плане не вполне последовательной, ибо она "придавала слишком большое теоретическое значение результатам общей истории". Свою задачу "углубления исторического метода" представители нового течения видели в написании обширных монографий по узкой тематике хозяйственного развития Германии: экономике городов, торговых гильдий, ремесленных цехов и даже отдельных предприятий. При этом, как указывал Шмоллер, "особенно важно выяснить прежде всего возникновение отдельных хозяйственных институтов, а не всего народного хозяйства или универсального мирового хозяйства. Пет нужды ставить широкие исторические проблемы, надо при помощи строгого исторического метода изучать единичное" ".
Однако интерпретация производственных отношений с точки зрения единичных, поверхностных форм неизбежно вела к вульгаризации политэкономических взглядов представителей этой школы. Тем самым обесценивался обширный фактический материал, с накоплением и исследованием которого связан значительный вклад этой школы в разработку истории народного хозяйства.
Методологические изъяны новой исторической школы особенно наглядно проступают в предложенной Бюхером (1847-1930) схеме периодизации экономической истории человечества. Он различал в ней три этапа: "ступень замкнутого домашнего хозяйства" (производство для собственного потребления, хозяйство без обмена), "ступень городского хозяйства" (производство на внешнего потребителя. или ступень непосредственного обмена) и "ступень народного хозяйства" (когда товары "проходят целый ряд хозяйств, прежде чем они доходят до потребителя""^). Поскольку главным критерием здесь служит интенсивность обмена, периодизация Бюхера дает истолкование истории народного хозяйства в духе традиционной для буржуазной политэкономии меновой концепции. Эта периодизация не в состоянии предложить убедительный критерий общественного прогресса, без чего любая концепция исторического развития лишается научного значения. Игнорируются уровень развития производительных сил, и прежде всего главной производительной силы общества - трудящегося, характер производственных отношений. На первый план выдвигается процесс изменений в сфере обмена - вторичное явление, определяемое ростом и эволюцией производства. -
Искусственность предложенного критерия дает широкий простор для произвольных толкований того или иного периода. Достаточно сказать, что к ступени замкнутого домашнего хозяйства Бюхер относит первобытный строй "нецивилизованных народов", античную латифундию, земледельческое хозяйство свободных крестьян и, наконец, поместье эпохи раннего средневековья. Абстрагируясь от решающих изменений в производственных отношениях, Бюхер, как видим, помещает в одну рубрику такие разнородные экономические системы, как отношения первобытнообщинного строя, рабства и раннего феодализма. Наряду с этим он игнорирует довольно высокий уровень развития торговли, ростовщического и купеческого капитала, достигнутый в рамках античного мира.
В трактовке второй ступени (городского хозяйства) допускались идеализация ремесленного производства, недооценка неизбежных процессов социально-экономической дифференциации. Правильно подчеркивая значение работы ремесленников на заказ, Бюхер недооценивал роль явлений товарного обращения - торговли ремесленников, городских ярмарок, а также ростовщичества, подтачивающих натурально-хозяйственный уклад средневековья.
Третья ступень (народное хозяйство) для Бюхера - синоним капиталистического производства, когда всеобщее распространение получает торговля и появляются единые национальные рынки. Производитель здесь работает на неизвестный рынок. Повсеместное распространение торговли действительно можно считать специфической чертой капитализма. Но не единственной и не самой существенной. На деле товарные отношения становятся всеобщими лишь после того, как па их основе. разовьется принципиально новый способ соединения рабочей силы со средствами производства, возникнет капиталистическая эксплуатация наемного труда. Ненаучная методология Бюхера ведет к маскировке главных, определяющих черт капитализма, его эксплуататорского характера. '
Развивая пресловутую меновую концепцию, Бюхер заявлял, будто конституирующим фактором "народного хозяйства" следует считать "деятельность денежного капитала", который "находится в состоянии непрерывной текучести, направляясь в те стороны, куда его манит высокий процент". Он утверждал также, что в результате развития акционерных обществ и банковского кредита власть капитала не ограничивается "противоположением предпринимателя рабочему". Больше того, по мнению Бюхера, "настоящий капиталист находится вдали от грома орудий социальной борьбы", над функционирующим предпринимателем "властвует более сильный" собственник ссудного капитала или владелец акций.
Рассуждая об особом могуществе новейших форм капитала, о его необычной подвижности, Бюхер фактически имел в виду начальный процесс формирования финансового капитала. Однако он толковал его крайне односторонне - как процесс абсолютного подчинения промышленного капитала ссудному, или фиктивному. В итоге выходило, что новые формы капитала закабаляют в равной степени и трудящихся, и предпринимателей, и земельных собственников, и домовладельцев, ибо "на них работают фабрикант и купец", и т.п.
Из общей схемы истории хозяйства Бюхера вытекает его классификация форм и стадий развития промышленности. Он утверждает, что ее первая стадия совпадает с домашним, замкнутым производством, вторая - с работой ремесленника на заказ, третья - с его работой на свободный рынок, четвертая - с надомным производством для скупщика, пятая - с крупным фабричным производством. В.И. Ленин отмечал заслуги Бюхера в исследовании форм промышленности, предшествующих капитализму. Однако несостоятельной была его классификация капиталистических форм промышленности, поскольку домашняя работа на скупщика неправомерно выделялась в особую стадию и совершенно игнорировалась мануфактурная стадия развития капитализма в промышленности.
В многочисленных и обширных трудах Шмоллера, посвященных развитию мелкой промышленности Германии, истории финансовой политики крупнейших стран Европы, эволюции хозяйства Пруссии в XVII-XVIII вв., присущая школе идеализация средневековых форм хозяйства доводилась до крайности, превращаясь в прямое оправдание феодальных пережитков, в том числе помещичьего землевладения и прусской монархии.
“Союз социальной политики". Желая подкрепить культ "священных традиций германской нации",' Шмоллер выступил с заявлением, будто любое социальное противоречие должно разрешаться надклассовым органом, роль которого призвана выполнять "прочная наследственная монархия". Революция же, по его мнению, не может обеспечить общественный прогресс, так как она часто ведет к тирании и цезаризму. Поскольку демократизм, доведенный до крайности, приводит якобы к столь плачевным последствиям, "идея социальной справедливости должна идти на компромисс с суровой необходимостью сильного правительства". По этой причине вновь прославлялись "могучий, законный монархизм", "мудрое и твердое правительство", способное воспрепятствовать проявлениям "классового эгоизма и классовых злоупотреблений"1.
Для возвеличивания капиталистических порядков Шмоллер прибегает и к "этическому принципу", рекомендуя его экономической науке. В частности, он утверждал, что ^хозяйственная жизнь определяется не только природными и техническими, но также и моральными факторами: без твердых нравов нет рынка, денежного обмена, разделения труда, государства) Исходя из "этического принципа" в национальной экономии,) Шмоллер оправдывал существование социальных градаций и классовых различий. "Мы, - писал он, - считаем их справедливыми, поскольку находим, что они соответствуют нашим наблюдениям относительно равенства или различия качеств классов". Столь же необходимо, декларировал Шмоллер, и имущественное неравенство, так как "народное чувство всегда, за исключением временных ошибок и страстей, присуждает честь, богатство и положение тем, деяния, услуги, добродетель и образование которых соответствующим образом выделялись среди других". Легко заметить, что "народное чувство", о котором писал Шмоллер, на деле было "чувством" капиталистического собственника, охотно рассуждающего о справедливости вознаграждения рачительных, бережливых буржуа и негодующего против нарушения "священных" имущественных прав.
Пример использования "этического" (на деле субъективно-идеалистического) метода для апологии капиталистических общественных отношений показал Г. Шенберг, считавшийся главным авторитетом школы по "рабочему вопросу". Так же как и Шмоллер. он рассматривает "рабочий вопрос" в качестве "этической, религиозно-нравственной проблемы" и предлагает искать пути ее решения "сообразно задачам и целям современного государства и общества". Подчеркивая неудовлетворительность многих прежних исследований, особенно тех, которые примыкают к социал-демократическому направлению, Шенберг упрекает их за сведение "рабочего вопроса" к материальной необеспеченности, прежде всего к низкому уровню заработной платы. Кроме этого, по мнению Шенберга, существуют еще "моральные недостатки", в которых повинны сами рабочие. К подобным изъянам нравственности Шенберг относит не только "недостаток трудолюбия и бережливости рабочих", но и "враждебное, доходящее иногда до фанатической ненависти отношение к обеспеченным классам", особенно к предпринимателям, неуважение к "существующему праву", "злоупотребление свободой коалиций" для предъявления чрезмерных требований повышения заработной платы и организации стачек, а также терроризирование рабочих, не присоединившихся к забастовке. Классовый, буржуазный характер "этического метода" выступает здесь особенно рельефно. Доказывалось, что "безнравственными" являются активные выступления рабочих за экономические и политические права, против капиталистической эксплуатации.
Революционному решению "рабочего вопроса" новая историческая школа противопоставила стратегию реформ и уступок со стороны правящих классов. В 1872 г. в Эйзенахе состоялось специальное собрание, на котором было решено создать так называемый "Союз социальной политики". Его задачи сформулировал Шмиллер. Он прежде всего отметил "глубокий раздор, проникнувший в общественный строй, разделивший предпринимателей от рабочих, имущие классы от неимущих". Реальной стала угроза социальной революции. Шмоллер призывал "образованные слои" принять "дополнительные меры", поскольку "слишком большое неравенство в имуществах и распределении доходов" чревато "резкой сословной борьбой". Необходимы реформы.
Позицию Шмоллера целиком разделял Шенберг. По его мнению, трактовка "рабочего вопроса" в трудах К. Маркса опасна, ибо ведет к "усилению социал-демократического движения, которое желает не мирной реформы, по насильственного переворота". Он считал, что устарело и индивидуалистическое, или манчестерское, направление (Р. Кобден, Дж. Брайт), выступающее с позиций свободы предпринимательства и невмешательства государства в экономическую жизнь. Поэтому наиболее перспективно, по его словам, "социально-реформаторское направление", представленное "Союзом социальной ноли-тики" "\
Германские фритредеры окрестили сторонников Союза "катедер-социалистами" (кафедральными социалистами), Но Шмоллер и его коллеги поспешили публично отвергнуть обвинения в социалистическом уклоне, заявив, что они всегда "защищали существующий общественный порядок" и его главные основы - "частную собственность как вообще, так и в отношении средств производства, почвы (земли) и капитала". Они верноподданнически поддержали исключительные законы (1878 - 1890) против социалистов. Неудивительно, что реальная программа Союза оказалась очень скромной. Его сторонники Предлагали мероприятия по улучшению статистики труда, введению обязательного обучения в школах (до 10-12 лет), государственному регулированию труда детей, подростков и женщин. Предусматривались также организация страхования рабочих от болезней и несчастных случаев, установление пенсий по старости и нетрудоспособности (в значительной мере за счет вычетом из заработной платы). Пропагандировалась идея третейских судов, призванных улаживать конфликты между рабочими и предпринимателями. Особый акцент делался на. потребительской и жилищной кооперации, которая, однако, должна была основываться на сбережениях самих рабочих.
Ярые монархисты, Шмоллер и его группа, всячески старались затормозить реформаторскую деятельность "Союза социальной политики". Когда в 1890 г. Брентано выступил за широкое насаждение профессиональных союзов, Шмоллер решительно воспротивился этому, назвав предложение Брентано "преждевременным". Существенные ограничения "прав коалиции" предлагая) также Шенберг. Для борьбы с нарушителями трудовых соглашений он рекомендовал "объединение работодателей в предпринимательские союзы", составление "черных списков", организацию локаутов и т.д. Кроме того, шмоллеровская группа решительно выступала против введения 8-часового рабочего дня. Шенберг лицемерно утверждал, что такое требование не соответствует "этическим нормам" общества, ибо чрезмерное удлинение досуга порождает якобы пристрастие рабочего к "трактирной жизни", отвращает его от семьи, разрушает способность к труду и т.д.
Брентанизм. В отличие от сторонников шмоллеровской группы Брентано представлял в "Союзе социальной политики" его либеральное, реформистское крыло, которое ставило целью установление "классового мира". Главным его фактором Брентано' считал развитие профсоюзного движения. В двухтомной монографин "Современные объединения рабочих" (1871-1872) Брентано предлагал опыт британского тред-юнионизма применить в Германии. По мысли Брентано, товар, который рабочий продаст предпринимателю (т.е. труд), является товаром особого рода. Он неотделим от своего первоначального владельца, рабочий, должен всюду следовать за своим товаром и, имея для продажи один только труд, часто уступает его предпринимателю на самых невыгодных условиях. Положение резко меняется, когда в севере купли-продажи труда на место разобщенных работников приходят хороню организованные профессиональные союзы. "Благодаря им, - заявлял Брентано, - устраняется вредное влияние особенностей труда как... товара и рабочего как продавца".
Между тем на деле продажа рабочей силы по ее стоимости отнюдь не освобождает рабочий класс от эксплуатации, поскольку потребление рабочей силы за пределами необходимого рабочего времени обеспечивает капиталисту получение прибавочной стоимости. Но теория прибавочной стоимости К. Маркса оказалась, естественно, неприемлемой для Брентано. Во вступительной лекции "О социальной нужде", прочитанной в Лейпцигском университете (1889), он оспаривал эксплуататорскую природу прибыли. В противоположность Карлу Марксу Брентано утверждал, что прибыль капиталиста состоит "из излишка стоимости нового продукта, возникнувшего в нем путем соединения всех элементов производства, над стоимостью этих элементов до их соединения". Фактически прибыль (прибавочная стоимость) сведена здесь к предпринимательскому доходу, представляющему будто бы результат "созидательного духа" предпринимателя. Брентано забывает, однако, что величина предпринимательского дохода зависит от массы эксплуатируемого труда. Предприниматель экономит на издержках по найму управляющего, и только.
Буржуазный реформизм Брентано сказывался и в других рассуждениях о положении рабочего класса при капитализме. Брентано утверждал, в частности, что рост заработков и сокращение рабочего дня положительно влияют на продуктивность наемного труда, а это в свою очередь создает якобы почву для дальнейшего увеличения заработной платы и уменьшения рабочего времени. Ссылаясь на экспансию капиталистического производства в Великобритании и США, Брентано убеждал промышленников Германии последовать примеру этих стран, так как более продолжительный рабочий день и низкая заработная плата немецких рабочих препятствовали техническому прогрессу, а потому значительно ослабляли конкурентоспособность германских товаров. Это, однако, не помешало Брентано выступить против требования о введении 8-часового рабочего дня '".
Надо отметить, что воззрения Брентано получили довольно широкое распространение, причем даже среди социал-демократов. Это объясняется тем, что в отличие от правой шмоллеровской группы Брентано выступал за полную свободу профсоюзного движения, сея вредные иллюзии, будто повсеместное распространение тред-юнионов способно отменить капиталистическую эксплуатацию и коренным образом улучшить положение рабочего класса. Против этих домыслов в специальной статье "Брентано contra Маркс" выступил Ф. Энгельс, подчеркнувший, что тезис о благотворном влиянии на положение рабочих законодательства об охране труда и организации профессиональных союзов не является собственным изобретением Брентано. Ф. Энгельс напоминал, что и К. Маркс, и он сам в своих работах уже давно развивали эту мысль, однако с большими оговорками, которые вовсе не существуют для Брентано. "Во-первых, благоприятное влияние сопротивления профессиональных союзов ограничивается периодами средней и высокой конъюнктуры; в периоды застоя и кризиса они сплошь и рядом дают осечку... И, во-вторых... ни законодательство об охране труда, ни сопротивление профессиональных союзов не устраняют того самого существенного, что должно быть устранено: капиталистических отношений, которые постоянно вновь воспроизводят противоположность между классом капиталистов и классом наемных рабочих".
Марксизму противостояли взгляды Брентано и на аграрный вопрос. Он всячески превозносил "устойчивость мелкого крестьянского хозяйства", утверждая, будто крупные хозяйства имеют некоторые преимущества лишь в зерновом производстве. В остальных же сферах мелкое хозяйство более выгодно и перспективно, "имеет перевес над крупным". Брентано выступал также защитником известного "закона убывающего плодородия почвы". Он заявлял, что этот "закон" абсолютен, действует без исключения и имеет силу для любого вида сельскохозяйственной деятельности.
Подобные выводы не были открытием Брентано, они встречались в буржуазной литературе задолго до выхода его работ. Однако исключительное упорство, с которым Брентано отстаивал их, а также тот факт, что он с самого начала противопоставил их учению К. Маркса, принесли Брентано широкую известность и влияние в ревизионистских и буржуазно-реформистских кругах. Не случайно в работе "Аграрный вопрос и "критики Маркса"" В.И. Ленин назвал Брентано учителем гг. Струве, Булгакова, Герца и проч.
Этот "левый" катедер-социалист оказался предшественником международного оппортунизма и в истолковании новых явлений в развитии капитализма, поскольку выступил открытым защитником картелей, объявив их важнейшим практическим средством устранения кризисов и безработицы. По словам Брентано, "картели суть союзы производителей, которые стараются планомерно приноравливать производство к спросу, с целью избежать перепроизводства и всех сопровождающих его последствии: падения цен, банкротств. обесценения каптала, безработицы и голодовок". Читателям предлагалась мысль, что процессы монополизации сами по себе якобы способны обеспечить бескризисное развитие капитализма.
Теоретическое наследие новой исторической школы оказалось весьма противоречивым. Группа Шмоллера с се крайним монархизмом, верой в благотворное воздействие "сильной руки" на экономику, данью национализму и общей консервативностью воззрений, несомненно, внесла вклад в вызревание последующих экономических программ правого толка, включая фашистские. Напротив, направление Брентано с присущими ему концепциями полюбовного улаживания социальных конфликтов, проповедью "классового мира" на почве известных уступок трудящимся оказалось близким более поздним буржуазно-реформистским течениям, социальной школе, институционализму, а впоследствии - и доктринам государственно-монополистического регулирования рузвельтовского типа.
Заключение
Экономисты исторической школы (старой и молодой) не могут претендовать на углубленную теоретическую разработку концептуальных положений, выдвинутых классиками. Они по-иному смотрят на предмет экономической науки, ее задачи, метод познания действительности. "Историки" расширили и конкретизировали тематику политической экономии, выдвинули и обосновали ряд положений, остающихся актуальными и поныне.
Их заслуга в том, что они положили начало рождению экономической социологии, обосновав единство социальных и экономических отношений, тесную взаимосвязь между ними. Работы представителей этой школы выявили необходимость развития системы экономических знаний; показали значение статистических фактов, истории экономической жизни; подробно обосновали роль экономической организации, значение правовых нормативов.
Чтобы понять действительность, ее не надо упрощать или схематизировать. Важно опираться на факты, стремясь органично соединить теоретический анализ и исследование истоков экономических явлений, теорию и историю экономики.
Список литературы
Бартенев С.А. Экономические теории и школы. - М, 2004.
Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. - М, 2003.
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов // Антология экономической классики. Т.1. - М, 1991.
История экономических учений / Под ред. А.Г. Худокормова. Ч.2. - М, 1994.
Ядгаров Я.С. История экономических учений. - М, 2008.
История мировой экономики. Хозяйственные реформы 1920-2005 гг. - М, 2007.
1 Бартенев С. А. Экономические теории и школы. - М, 1996. С. 33.
1 Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. - М, 1995. С. 225.
1 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов // Антология экономической классики. Т. 1. - М, 1991. С. 322.
1 История экономических учений / Под ред. А. Г. Худокормова. Ч. 2. - М, 1994. С. 92.
1 История экономических учений / Под ред. А. Г. Худокормова. Ч. 2. - М, 1994. С. 92.