Вспыхнувшая советско-финляндская война изменила военно-политическую обстановку в Европе. Война в Финляндии носила локальный характер, но она возникла в условиях начавшейся второй мировой войны. Сложилась парадоксальная ситуация: Англия и Франция находились в условиях войны с Германией и сохраняли дипломатические отношения с Советским Союзом, объявившем о своем нейтралитете. Финляндия воевала с СССР, но не находилась в состоянии войны с Германией; Норвегия и Швеция - соседи Финляндии - готовы были оказать моральную и материальную помощь финам, но старались сохранить свой нейтралитет. Париж и Лондон в этой запутанной обстановке старались взять курс на всемерную поддержку Финляндии и выражали готовность вести боевые действия против СССР.
2 декабря полпред СССР в Париже Я.З. Суриц отправил в Москву донесение, в котором подчеркивалось, что во Франции Советский Союз "зачислен в число прямых врагов".9 декабря полпредство сообщало, что правительство Даладье усиливает антисоветскую политику. По мнению Сурица, подобный курс определяется не только реакцией французского правительства на советско-финляндскую войну, а целым рядом факторов, влияющих на внешнеполитическую стратегию Франции. В числе этих факторов в информации упоминалось: соображения внутренней политики; давление Вашингтона; желание использовать советско-финляндский конфликт для привлечения на свою сторону нейтралов на базе "отпора агрессии"; расчеты на то, что выступление против СССР будет одобрено Лигой Наций и найдет благожелательный отклик в странах антикоминтерновского блока.
Директор института современной истории Франции Ф. Бедарида в своем исследовании "Секретная стратегия странной войны" подчеркивает еще одну цель англо-французских союзников, решивших вмешаться в войну в Финляндии: ". нанести серьезное поражение СССР, что по мнению французских политиков, позволило бы сломить коммунизм в международном и национальном масштабе".
В политических кругах Парижа циркулировали весьма странные идеи, оправдавшие замыслы франко-английских союзников предпринять военные акции против СССР. Считалось, что можно "поразить Германию через Россию" и таким образом "покончить как с гитлеризмом, так и с большевизмом". Заместитель начальника генерального штаба ВВС Франции генерал Бержери в беседе с капитаном П. Стеленом, включенным во французскую миссию, направлявшуюся в Финляндию, рассуждал: "Отныне Россия является партнером Германии. Они совместно ведут войну в целях раздела Европы... Нанося удары по Советскому Союзу, мы лишаем нацистскую Германию необходимых ей ресурсов и в то же время мы удаляем войну от наших границ". Выступая на коллоквиуме в Париже в декабре 1975 г.А. Мишель отметил, что война в Финляндии была для французских правых лишь предлогом для антисоветской политики. Громче всех кричали, утверждал французский историк, те, кто одобряя капитуляцию в Мюнхене, отказывался "сражаться за Данциг" и был противником объявления войны Германии.
Совершенно очевидно, что вся эта кампания имела целью подготовить общественное мнение к враждебным действиям французского правительства против СССР, включая применение вооруженной силы. Причем некоторые французские деятели договорились до намерения "уничтожить" СССР, или, по крайней мере, свергнуть в России социалистический строй. В начале февраля на заседании палаты депутатов один из парламентариев воскликнул: "Если поражение России в Финляндии приведет к свержению сталинского режима, то это будет первой победой, которую мы одержим над Германией".
Вмешательство Франции и Англии в советско-финляндскую войну, по мнению некоторых политиков и обозревателей, давало возможность получить не только политический, но и военно-стратегический выигрыш. Профессор университета в Безансоне Ж. Ружье в письме к вице-премьеру К. Шотану писал в декабре 1939 г.: "Имеется уникальная возможность для союзников покончить с войной за несколько месяцев, достигнуть единодушия общественного мнения Америки и нейтралов, заставить Италию сблизиться с нами, вызвать вероятность падения большевистского режима, ликвидировать наконец коммунистическую партию внутри страны. Эта уникальная возможность возникла в результате агрессии СССР против Финляндии и решения Лиги наций". Шотан передал это письмо премьер-министру Э. Даладье.
С началом "зимней войны" в Финляндию была направлена французская военная миссия во главе с подполковником Ганевалем. В штабе командующего вооруженными силами Финляндии генерала Манергейма находился личный представитель Гамелена генерал Клеман-Гранкур. По словам члена французской военной миссии капитана П. Стелена, главная задача французских представителей заключалась в том, чтобы "всеми силами удерживать Финляндию в состоянии войны". Первые французские "добровольцы" (всего их было более 11 тыс. чел) прибыли в Финляндию в конце декабря.
19 декабря в Париж состоялось заседание верховного совета союзников. В период подготовки этого заседания премьер-министр Э. Даладье поручил французскому послу в Лондоне Ш. Корбену изложить английскому правительству позицию Франции в связи с советско-финляндской войной. Даладье считал, что продление сопротивления финских вооруженных сил имеет для союзников первостепенное значение. Успехи Красной Армии могут привести к совместным действиям России и Германии в этом регионе Европы, поэтому Франции и Англии необходимо принять быстрые и энергичные меры. На заседании верховного совета Даладье, аргументируя вмешательство союзников в войну в Финляндии, высказал предположение, что Красная Армия, одержав победу, может продолжить свое наступление в Швецию и захватить железнорудные шахты, находящиеся всего в 150 км от шведско-финляндской границы. После обмена мнениями, высший военно-политический орган англо-французской коалиции в своем решении подчеркнул важное значение помощи Финляндии со стороны Франции и Англии и признал необходимым осуществить дипломатические акции в Осло и Стокгольме для того, чтобы получить содействие Швеции и Норвегии в осуществлении помощи Финляндии, а также "поддерживать решимость этих стран оказывать сопротивление актам агрессии".
Во исполнение решений верховного совета союзников французские штабы разработали план "помощи Финляндии", который предусматривал высадку англо-французского десанта в районе Петсамо (Печенга) и открытые военные действия против советских войск. Французское командование считало целесообразным поддержать действия союзных войск в районе Петсамо бомбовыми ударами по важным объектам на территории СССР. На совещании представителей высшего французского командования, проходившего в Венсенне 4 января 1940 г., генерал Гамелен подчеркнул: "Помощь Финляндии авиацией представляет большой интерес. Усиление финской бомбардировочной авиации позволит ей нарушить, особенно в районе Ленинграда, снабжение русских войск, действующих на Карельском перешейке". Основные положения замысла французского главкома были обсуждены на англо-французских военных переговорах 16 января 1940 г.20 января глава французской военной миссии подполковник Геневаль сообщил, что Маннергейм дал согласие на действия англо-французских войск в Петсамо.
Бывший премьер-министр Франции К. Шотан считал возможным после захвата Петсамо и Мурманска продвижение англо-французских войск на юг, вдоль железной дороги, достигнуть "канала Сталина" (так Шотан именовал Беломорско-Балтийский канал) и открыть путь на Балтику союзническим подводным лодкам. Начальник генерального штаба ВМФ Франции адмирал Дарлан был также сторонником англо-французской операции в районе Петсамо. В служебной записке главе французского правительства он в пользу этого плана выдвигал не только военно-стратегическую, но и политическую аргументацию. "В район Мурманска и в Карелии содержатся тысячи политических ссыльных и обитатели тамошних концентрационных лагерей готовы восстать против угнетателей. Карелия могла бы в конце концов стать местом, где антисталинские силы внутри страны могли бы объединиться". Премьер-министр Франции Э. Даладье одобрял вероятные действия союзников в Финляндии и считал, что такая операция будет "превентивной" и "положительной" на театре военных действий, "значение которого важно для исхода войны".
В конце января французское командование приняло решение о формировании бригады альпийских стрелков для отправки в Финляндию. Позднее для действий в Скандинавии и Финляндии предусматривалось создание экспедиционного корпуса в составе альпийской бригады, польской бригады и полка иностранного легиона.
5 февраля верховный совет союзников, учитывая трудности операции по захвату Петсамо, не утвердил предложение Франции, но принял решение об отправке англо-французского экспедиционного корпуса в Финляндию через Норвегию и Швецию. В решении подчеркивалось, что оказание помощи финнам имеет первостепенное значение, поскольку разгром Финляндии или ее капитуляция были бы серьезным поражением союзников.
Англия обязалась выделить основные силы для экспедиционного корпуса. В связи с этим отменялась отправка во Францию двух английских дивизий. Британский флот должен бы обеспечить действия сухопутных сил. Общее руководство операцией возлагалось на английское командование. После обращения Финляндии к правительствам Англии и Франции за помощью, союзники потребуют от Норвегии и Швеции разрешения на проход войск через их территории. Генеральные штабы Англии и Франции получили указания приступить к подготовке операции, которая назначалась на третью неделю марта.
Политические лидеры и высшие стратеги Франции и Англии были убеждены не только в успехе военных акций против СССР, но даже считали, что не встретят прямого противодействия со стороны СССР. При обмене мнениями между премьерами Франции и Англии на заседании верховного совета союзников 5 февраля высказывалась точка зрения, что действия англофранцузского экспедиционного корпуса в Финляндии и на севере СССР не обязательно приведут к объявлению Советским Союзом войны англо-французской коалиции. Чемберлен и Даладье намеревались отправить свои войска под флагом "добровольцев", полагая, что подобная маскировка лишает Москву повода для официального объявления войны. Кроме того, было высказано мнение, что Советский Союз не обладает достаточными силами для противодействия англо-французским акциям.
Вызывает удивление, что французские и английские лидеры готовы были воевать с СССР и взвалить на свои плечи ответственность за войну еще с одним противником. Правда неудачи Красной Армии в декабре 1939 г. - январе 1940 г. укрепили многих политических и военных деятелей Франции в мысли о военной слабости СССР. "Эта концепция, утвердившаяся во французских политических кругах, позволяла предположить, что не будет какого-либо серьезного противодействия вооруженной интервенции в России", - писал в своих мемуарах генерал Гамелен. "Карта, с которой мы должны играть - слабость России, а не ее сила", - утверждал полковник П. Виллелюм, который был военным советником в министерстве иностранных дел Франции и осуществлял связь МИД с высшими военными инстанциями.
Сведения, поступавшие из Москвы от французских дипломатов, не подтверждали подобных убеждений политиков и военачальников.15 февраля военный атташе Франции в Москве генерал Палас в своей телеграмме подчеркивал, что Советский Союз готов к обороне. Военная промышленность России обеспечивает потребности армии. Трудности Красной Армии в Финляндии, по мнению военного атташе, объясняются в первую очередь недостатком подготовленных кадров. Видимо, такая информация не принималась в расчет французскими правящими кругами. На заседании верховного совета союзников Э. Даладье утверждал, что англо-французский десант легко отбросит войска Красной Армии на восток.
Таким образом, Франция и Англия планировали вооруженную интервенцию в Советскую Россию. На заседании военного комитета союзников генерал Гамелен заявил: "Безусловно, мы не можем отправить войска сражаться на стороне финнов и избежать столкновения с русскими. Если мы хотим что-либо сделать в этом направлении, то следует принять такую перспективу".
Возникла любопытная ситуация: в военных и политических кругах Франции и Англии считали возможным предпринять вооруженную акцию, не объявляя при этом войны Советскому Союзу. "Я не говорю: объявить войну. Это сейчас не модно", - объяснял свою позицию Гамелен". Однако исключить вероятность объявления войны СССР было нельзя.
Политические лидеры Франции и Англии декларировали, что они оказывают помощь Финляндии во имя благородной цели - поддержать небольшой свободолюбивый народ, борющийся за свою независимость. Цели Франции и Англии не были столь бескорыстны. Война в Финляндии позволяла англо-французским союзникам вмешаться в конфликт на севере Европы и решить ряд военно-стратегических задач.
Уверенные в невозможности активных боевых действий на франко-германском фронте по причине неприступности как линии Мажино, так и линии Зигфрида, французские стратеги полагали целесообразным организации военных действий на других театрах военных действий, в частности в Скандинавии. Э. Даладье считал важным выйти из оцепенения "странной войны". В телеграмме в Лондон 17 января он подчеркнул: "Мы находимся в состоянии пассивности и бездействия, постоянно уступаем противнику все выгоды инициативы". Французский премьер считал необходимым предпринять активные военные акции в Скандинавии, расширить театр сухопутных и морских военных действий и тем самым отвлечь силы Германии с франко-германского фронта.
Война в Финляндии предоставляла возможность использовать Скандинавию в качестве "периферийного" театра военных действий, втянуть Швецию и Норвегию на стороне англо-французских союзников и прервать поступление шведской руды в Германию. Французский генеральный штаб обоснованно считал, что в ответ на действия союзников Германия введет свои войска в Скандинавию. Но подобная ситуация не страшила французских стратегов. Они рассчитывали вести длительные боевые действия в Скандинавии.
В Париже и Лондоне возникли сомнения в эффективности экономической блокады Германии. Особое беспокойство в правящих кругах Франции и Англии вызывали поставки в Германию высококачественной железной руды из Швеции.
В 1938 г. импорт фашистским рейхом этого стратегического сырья составлял 9 млн. тонн или 41 процент потребностей в руде металлургической промышленности. С учетом содержания чистого железа в шведской руде 60 процентов чугуна выплавлялось из руды, импортированной из Швеции.
Установление контроля союзников над шведскими рудниками считалось в политических и военных инстанциях Франции и Англии одной из важнейших стратегических задач. Интервенция в Финляндию под предлогом оказания помощи финнам давала возможность, по мысли западных стратегов, достигнуть этой цели. На совещании представителей военного командования Франции и Англии генерал Гамелен весьма откровенно изложил подлинные цели "помощи Финляндии". "Мы готовы принять риск войны с Россией, если получим ожидаемый большой выигрыш. Например, рудники Галливара, и ничего другого".
Союзники решили готовить операцию по высадке англо-французского десанта в районе Нарвика и двигаться в Финляндию через Норвегию и Швецию. Однако замыслы Парижа и Лондона встретили трудности. Правительства Швеции и Норвегии с опаской относились к предложениям англо-французских союзников и стремились сохранить свой нейтралитет в войне. На позицию норвежского и шведского правительств, безусловно, оказали влияние дипломатические акции советского правительства, которые содержали серьезные предупреждения Швеции и Норвегии.
В инструкции советскому полпреду в Лондоне И.М. Майскому, переданной по телеграфу 21 февраля, нарком иностранных дел В.М. Молотов писал: "Никаких претензий к Швеции и Норвегии Советское правительство не имеет... Советский Союз не хочет трогать ни Швецию, ни Норвегию, если они сами не вступят в войну на стороне Финляндии формально или фактически. Другое дело, если шведы или норвежцы нарушат свой нейтралитет и вступят в войну. В этом случае СССР вынужден будет тоже выступить с оружием в руках. Это относится не только к Швеции и Норвегии, но и ко всякому другому государству, которое решится нарушить свой нейтралитет в отношении Советского Союза..."
С середины февраля для европейских наблюдателей стало ясно, что война в Финляндии приближается к концу. Такая перспектива встречалась в Париже с беспокойством, поскольку рушились планы использовать "зимнюю войну" как предлог для интервенции в Скандинавию и осуществления агрессии против СССР. Генерал Л. - М. Шассен, исследовавший англо-французские планы нападения на Советский Союз писал, что когда русские прорвали фронт на Карельском перешейке, "политических деятелей Запада охватила паника".
12 марта между Советским Союзом и Финляндией был заключен мирный договор. Западные наблюдатели отмечали, что советское правительство весьма снисходительно отнеслось к потерпевшей поражение Финляндии. В ходе войны СССР сумел решить некоторые проблемы своей безопасности: государственная граница была отодвинута от Ленинграда, Россия укрепила свои позиции на Балтийском море. Советское руководство отказалось от поддержки правительства Куусинена и от замыслов сменить политический режим в Финляндии. "Зимняя война" показала слабость и недостатки в боевой подготовке Красной армии, что привело к большим потерям в живой силе. Война нанесла ущерб престижу Советского Союза на мировой арене.
Советское руководство, идя на контакты с правительством Хельсинки, безусловно, учитывало враждебные позиции Франции и Англии и старалось предотвратить перерастание двухстороннего военного конфликта в международный, что привело бы к трудно предсказуемым последствиям.
В связи с заключением советско-финляндского договора во Франции разразился правительственный кризис. Кабинет Даладье был обвинен в том, что он не принял всех мер по оказанию помощи Финляндии. Даладье защищался, стараясь доказать, что он сделал все возможное, чтобы поддержать финнов. Кабинет Даладье был вынужден уйти в отставку.
20 марта было сформировано новое правительство во главе с П. Рейно. Правительство П. Рейно, заявив о своей решимости энергично вести войну с Германией, не отказалось от замыслов прежнего руководства Франции нанести удар на СССР.
Связи с окончанием советско-финляндской войны оказались нереализованными планы интервенции в Советский Союз на севере. Теперь внимание французских политиков и военачальников было переключено на южный вариант нападения. Следует отметить, что замыслы военных действий англо-французских союзников на Кавказе, имевшие целью разрушение нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих советских предприятий существовали до начала войны СССР против Финляндии. Французский историк Ж. д'Ооп писал: "Идея нападения на нефтяные разработки в СССР была сформулирована с самого начала войны". По свидетельству полковника Виллелюма в середине декабря 1939 г. в военных инстанциях уже рассматривались вопросы военных операций союзников в Закавказье.
Заместитель начальника генерального штаба ВВС генерал Бержери в разговоре с капитаном П. Стеленом в декабре 1939 г. говорил, что англо-французские союзники предпримут нападение на СССР не только на севере, в Финляндии, но и на юге, в Закавказье. "Генерал Вейган командует войсками в Сирии и Ливане. Его силы будут наступать в общем направлении на Баку с тем, чтобы лишить СССР добываемой здесь нефти. Отсюда войска Вейгана продвинутся навстречу союзникам, наступающим на Москву из Скандинавии и Финляндии". "Я был удивлен и польщен, - писал в своих мемуарах Стелен, - что меня конфиденциально познакомили с операцией столь крупного масштаба. Замысел операции был выражен на карте двумя изогнутыми стрелами: первая из Финляндии, вторая из Сирии. Заостренные наконечники этих стрел соединялись в районе на восток от Москвы".
19 января премьер-министр Э. Даладье направил генералу Гамелену и адмиралу Дарлану письменное распоряжение изучить возможности разрушения союзниками нефтяных разработок в России. В соответствии с указанием Э. Даладье оперативное управление генерального штаба разработало и 25 января предоставило на утверждение документ, в котором рассматривались соображения о возможных действиях союзников на Кавказе. Первый вариант предусматривал операции военных кораблей Франции и Англии в Черном море по перехвату танкеров с советской нефтью. Предполагалось, что такие акции не приведут к прямому столкновению с СССР. Второй вариант предполагал действия сухопутных сил союзников в направлении нефтяных разработок на Кавказе. По третьему варианту главная роль отводилась действиям, которые могли бы "способствовать освободительным движениям мусульманского населения Кавказа".
Документы свидетельствуют, что в январе-марте 1940 г. вопросы планирования военных операций на южных границах СССР были в центре внимания французских генеральных штабов армии, флота и авиации. Осуществление разработанных планов возлагалось на главное командование французскими силами на Ближнем Востоке, во главе которого был поставлен 72-летний генерал М. Вейган, находившийся с 1935 г. в отставке, но не утративший своего влияния среди военных и политических деятелей Франции. Вейган был известен как ярый враг Советского Союза. В одном из своих писем генералу Гамелену он кратко и четко сформулировал свое кредо: "Со своей стороны я считаю самым важным сломать хребет СССР в Финляндии... да и не только там". Заместителем Вейгана и командующим французскими ВВС на этом ТВД стал корпусной генерал авиации М. Жано, занимавший до этого должность командующего 2-м военно-воздушным округом (Париж).
Генеральный штаб ВВС Франции издал директиву, озаглавленную "Нападение на Батум, возможное нападение на Баку и действия против перевозки нефти по Черному морю". В этом документе ставилась задача 2-му бюро (разведуправление) осуществить мероприятия по выявлению целей для ударов авиации, а также определить группировку советских войск на Кавказе. Генерал Жано получил задание изучить возможность развертывания авиации союзников в Сирии, Турции и Ираке (с согласия англичан).22 февраля генеральный штаб французской армии также разработал соображения о вероятной операции союзников на Кавказе. В документе указывалось: "Действия против русской нефтедобывающей промышленности на Кавказе представляют для союзников большой интерес... Они позволят нанести серьезный, если не решающий удар по военной и экономической организации СССР. Через несколько месяцев затруднения в Советском Союзе могут достигнуть таких масштабов, что стране будет грозить полный крах". Авторы документа подчеркивали, что особое внимание при планировании операции необходимо уделить ударам по уязвимым объектам: нефтеперерабатывающим заводам, хранилищам нефти, транспортным коммуникациям Баку, Грозного, Майкопа и Батуми.
Следует отметить, что генерал Гамелен, на которого была возложена координация всех видов вооруженных сил в войне, считал операции на Кавказе важной задачей. На одном из документов генерального штаба армии, составленном в начале марта, он от руки сделал следующую приписку: "Следует решительно осуществлять наши скандинавские проекты, чтобы спасти Финляндию, или, хотя бы, захватить шведскую руду и порты Норвегии. Но, скажем прямо, с точки зрения военной стратегии Балканы и Кавказ, где можно лишить Германию нефти, имели бы большое значение".
В соответствии с планом войны на 1940 г. главнокомандующий французскими вооруженными силами в Сирии и Ливане генерал Вейган получил указание изучить вопрос о возможности воздушных бомбардировок советского Закавказья. В начале марта командующий английскими ВВС на Ближнем Востоке маршал авиации Митчелл получил аналогичные указания из Лондона.7 марта он встретился в Бейруте с генералом Вейганом и попросил разрешение провести рекогносцировку аэродромов в районе Джезирех (французский Ливан).10 марта командующий британскими войсками на Ближнем Востоке генерал А. Уайвелл сообщил Вейгану, что он получил приказ от военного министерства Англии изучить условия осуществления военных операций на Кавказе.
16 марта генерал Гамелен представил в правительство записку "О ведении войны". В этом документе подчеркивалось, что концепция, изложенная в "Плане войны на 1940 г. ", остается основой для действий французских вооруженных сил. Заключение мира между СССР и Финляндией создало необходимость внести лишь некоторые коррективы в план войны. "Русско-финляндское перемирие не должно внести какие-то изменения в основные цели, которые мы ставим на 1940 г., - писал Гамелен. - Но оно должно нас побудить к более быстрым и более решительным действиям". Генерал Гамелен вновь считал, что "следует вынудить Германию отказаться от выжидательной позиции, которую она занимает в настоящее время". В этих целях предлагалось усилить блокаду Германии, а также быть готовыми к проведению операций в Скандинавии с целью захвата железорудных разработок в Швеции. Один из разделов документа рассматривал операции союзников на Кавказе. Предлагалось предпринять воздушные бомбардировки районов Баку и Батуми, организовать перехват судов с советской нефтью на Черном море, а также предусмотреть операции турецкой армии на сухопутном театре военных действий.
20 марта политический департамент французского МИД представил министру справку "Ситуация на Балканах и армия Вейгана". В документе были изложены предложения по созданию при поддержке Турции военных баз для организации плацдарма на южном фронте Германии и для осуществления военных акций на Кавказе. В этом же управлении французского министерства иностранных дел была составлена справка о целесообразности использовать на Кавказе в антисоветских целях националистические элементы. "Нерусское население от Днестра до Каспия и Туркестана окажет сердечный прием иностранным армиям, будь то германские или союзнические войска, которые пришли бы освободить коренные народы от коммунистического ига, то есть от русских", - писали авторы справки. В документе подчеркивалось, что выступления нерусского населения южных районов СССР может поставить Советский Союз "на край катастрофы".
25 марта П. Рейно направил английскому правительству свои предложения о ведении войны союзниками, предусматривавшие "захват стратегической инициативы".
Новый французский премьер считал целесообразным предпринять немедленные и решительные акции Франции и Англии в Скандинавии и на Кавказе. П. Рейно предлагал идти на разрыв отношений с Советским Союзом и начать боевые действия по разрушению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих заводов на Кавказе. "Решительные операции на Черном и Каспийском морях необходимы союзникам не только для того, чтобы сократить снабжение Германии нефтью, но и в первую очередь парализовать всю экономику СССР до того, как рейху удастся использовать ее в своих интересах". Далее французский премьер писал: "Отсутствие состояния войны между союзниками и Россией возможно будет рассматриваться английским правительством как препятствие для таких действий. Французское правительство не отрицает это препятствие, но считает, что нам не следует колебаться и, если нужно, взять на себя ответственность за разрыв с Россией".
Похоже П. Рейно видел возможность "проявить энергию" и "изменить ход войны" только в реализации планов нападения на СССР. Критикуя курс нового премьер-министра, А. Керрилис в газете "Эпок" от 26 марта писал: "Французские лидеры хотят втянуть страну в авантюру огромных масштабов, хотят толкнуть Францию без каких-либо оснований в войну против 180 миллионов русских". Однако большинство влиятельных французских газет поддержали намерения П. Рейно. Лидер социалистов Л. Блюм писал 26 марта в "Попюлер": "Опасения разрыва со Сталиным, открытых военных действий против Советов не должны приниматься в расчет... Если войну с Советами можно избежать, тем лучше, если нельзя избежать - пусть будет так!".
26 марта в Лондоне состоялось 6-е заседание верховного совета союзников. Английская делегация во главе с Н. Чемберленом и французская делегация во главе с П. Рейно обсудили планы союзников в Скандинавии, уточнили акции Парижа и Лондона в отношении Бельгии и Голландии и определили действия союзных войск в случае германской агрессии против этих стран. На заседании верховного совета обсуждались также планы англо-французских военных действий на Кавказе. Ярым сторонником активных действий союзников на Кавказе выступил П. Рейно. Он в своих выступлениях подчеркивал, что советские нефтеразработки в Закавказье представляют весьма уязвимое место в советской экономике. Лишившись кавказской нефти, СССР будет парализован, не сможет предпринять широкомасштабные военные действия и прекратит поставки нефти Германии. Французский премьер весьма низко оценивал военный потенциал Советского Союза. Похоже, П. Рейно был во власти только одной идеи - бомбардировки советских нефтеразработок на Кавказе. "Французская сторона, - говорил он на заседании, - уже провела исследования, и эксперты пришли к положительным выводам. Они придерживаются мнения, что операции принесет хорошие результаты". Отстаивая планы агрессии на Кавказе, французский премьер выдвинул довольно странный аргумент. По его мнению, нападение англо-французских союзников на советские нефтепромыслы не обязательно приведет к войне с СССР. Вполне вероятно, рассуждал Рейно, после ударов союзников советское правительство возможно проявит желание улучшить отношения с Францией и Англией.
Английская делегация при обсуждении вопроса о действиях союзников на Кавказе проявила большую осторожность. По ее настоянию в решении верховного совета записано, чтобы французские и английские эксперты продолжали изучение комплекса вопросов, связанных с проведением операций на Кавказе.
Союзники обсудили также вопрос о возможности возобновления торгово-экономических переговоров с СССР и приняли решение: придерживаться уклончивой тактики до тех пор, пока не будет принято согласованного англо-французского принципиального решения о политике по отношению к СССР и не будет решен вопрос о военных действиях на Кавказе.
3 апреля на заседании высшего военного комитета Франции был заслушан доклад генерала Вейгана. В своих мемуарах генерал Гамелен пишет об этом совещании: "В конце концов пришли к заключению, что следует продолжать подготовку операции против русской нефти". Вейган вспоминает, что на этом заседании о предстоящей операции "говорили с легкостью и откровенностью, которые меня удивили".
5 апреля в генеральном штабе ВВС Франции были утверждены разработки по проведению воздушных операций по нефтеперегонным заводам и портовым сооружениям Грозного, Баку, Батуми и Поти. Этот документ и другие расчеты были положены в основу оперативного плана "РИП"*. План предусматривал силами 9 групп бомбардировщиков разрушить нефтяную промышленность Баку за 15 дней, Грозного - за 12 дней, Батуми - за 1,5 дня. Удары должны наноситься по производственным мощностям нефтеперерабатывающих заводов, резервуарам с нефтью, электростанциям, нефтепроводам, портовым сооружениям и железнодорожным станциям. Бомбардировки должны были осуществляться днем и ночью с различных высот. Авторы разработок утверждали, что, несмотря на трудности (недостаточные разведданные, противодействие советской ПВО), налеты будут удачны, поскольку цели легко уязвимы, заход самолетов со стороны моря
обеспечит внезапность и позволит преодолеть ПВО. Предполагалось, что воздушные операции против Батуми и Баку могут привести к разрушению 25% нефтяной промышленности на Кавказе. Привлечение к операции английской бомбардировочной авиации может привести, по расчетам французских специалистов, к разрушению 90% мощностей нефтеперегонных заводов. В документе подчеркивалось, что в результате проведенных операций будет достигнуто усиление блокады Германии, парализованы хотя бы частично промышленность и сельское хозяйство СССР, ослаблен военный потенциал Советского Союза.
Английский план "МА-6" был утвержден 2 апреля 1940 г. и предусматривал использование 5 эскадрилий бомбардировщиков "Бленхейм". В документе утверждалось, что разрушение нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности "приведет к полному крушению военного потенциала СССР и поможет решить судьбу всей войны". План предусматривал возможные потери бомбардировщиков в размере до 20% общего количества самолетов, которые примут участие в операции. Английские специалисты считали, что советские истребители, имевшие по их сведениям меньшую скорость, чем бомбардировщики "Бленхейм", не будут представлять большой угрозы.
Подготовка военных действий англо-французских союзников требовала не только военно-технического обеспечения, но и решения средствами дипломатии серьезных проблем с Турцией, Ираком и Ираном. Несмотря на английское влияние в Иране и Ираке, соглашений с этими странами о военных действиях против СССР не было. Генерал Вейган считал, что какие-либо демарши в Тегеране и Багдаде преждевременны, поскольку могут раскрыть замыслы союзников на Кавказе.
При разработке планов операций на Кавказе французские специалисты считали необходимым обеспечить сотрудничество с турецкими властями. Командование ВВС выражало желание иметь промежуточные аэродромы в Турции или в крайнем случае получить право пролета союзных бомбардировщиков через турецкую территорию. Генеральный штаб ВМФ полагал, что для операций на Черном море необходимо официальное или молчаливое согласие Турции на проход подводных лодок и вспомогательных судов Франции и Англии через проливы, а также получение разрешения на организацию баз снабжения на турецком побережье. Генерал Гамелен для повышения эффективности операций союзников на Кавказе предлагал дополнить воздушные бомбардировки военными действиями на сухопутном театре, привлекая для этого турецкие войска.
На заседании верховного совета союзников 28 марта 1940 г. генерал Гамелен заявил: "Мы категорически считаем, что эти операции не могут рассматриваться без участия, во всяком случае согласия, турок, поскольку речь идет о том, что наши подводные лодки должны пройти проливы, а наши самолеты пролететь над турецкой территорией".
Однако в осуществлении своих намерений привлечь Турцию к агрессии против СССР союзники встречали определенные трудности.
Англо-франко-турецкий договор от 17 октября 1939 г. предусматривал сотрудничество и взаимодействие трех держав в случае агрессии в Средиземноморье. Но в специальном протоколе к договору было зафиксировано, что "обязательства, принятые на себя Турцией в силу вышеупомянутого договора, не могут принудить Турцию к действию, результатом или последствием которого будет вовлечение ее в вооруженный конфлкт с СССР". После подписания англо-франко-турецкого договора от 19 октября 1939 года в Турцию была направлена большая французская военная миссия. Французская дипломатия ставила задачу превратить Турцию в реального союзника в войне и использовать турецкую территорию в плацдарм для нападения на СССР.28 марта 1940 г. посол Франции в Анкаре направил на Кэ д'Орсе пространную депешу, в которой изложил позицию Турции по отношению к СССР и высказал свое мнение о планируемых операциях союзников в Закавказье. Не касаясь военно-технических аспектов намечавшихся военных действий, Массигли обращает внимание министерства иностранных дел на политические и дипломатические трудности в отношениях с Турцией. Посол высказал мнение, что, несмотря на существование в турецких официальных кругах определенной враждебности к Советскому Союзу, правительство Турции проявляет осторожность и не склонно участвовать в сомнительных операциях на Кавказе, исход которых не ясен. Но в то же время, считал Массигли, при определенных условиях, турки могли бы тайно содействовать операциям союзников, сделав вид, что "не замечают" пролета французских и английских самолетов над своей территорией. Если же СССР предпримет против Турции репрессивные меры, то турецкое правительство возложит ответственность за военный конфликт на Советский Союз. В военных и политических кругах Парижа была уверенность, что турецкие власти не отказываются рассматривать предложения Франции, в том числе перспективу военных действий против СССР.
В начале апреля бездействие воюющих сторон в Европе, ставшее привычным для "странной войны", было нарушено.9 апреля немецко-фашистские войска начали операцию по захвату Дании и Норвегии.
Многие в Париже считали, что немцы совершили огромную стратегическую ошибку, перенеся огонь войны на землю Норвегии.
События в Скандинавии не отвлекли французское правительство от планов нападения на нефтяные районы Кавказа. В своих мемуарах генерал Вейган пишет, что 11 апреля он докладывал премьер-министру П. Рейно о ходе подготовки операции союзников на Кавказе. Рейно потребовал как можно быстрее начать военные действия и весьма удивился мнению генерала, что подготовка операции потребует еще три месяца.17 апреля главнокомандующий на Восточно-Средиземноморском ТВД генерал Вейган представил генералу Гамелену доклад о ходе подготовки действий англо-французских союзников на Кавказе. Вейган подчеркнул, что операция политически не подготовлена: до сих пор не обеспечено сотрудничество с Турцией. Кроме того, необходимо провести большие работы по оборудованию аэродромов, коммуникаций, создать запасы горючего, боеприпасов. Наличные силы авиации еще не готовы. Только лишь начали поступать современные бомбардировщики. С учетом всего объема подготовки операции реализация планов возможна лишь в июне или начале июля 1940 г.
На заседании верховного совета союзников 22-23 апреля П. Рейно вновь поднимает вопрос об операциях союзников на Кавказе, заявив о возможности начать бомбардировки нефтяных районов через 2-3 месяца. В своем выступлении Чемберлен подчеркнул, что исход войны будет зависеть от обеспеченности воюющих держав сырьем, в первую очередь, железной рудой и нефтью. В связи с этим он отметил важное значение операции союзников в Норвегии, где решается вопрос об установлении контроля над железорудными шахтами в Швеции. Он высказал сомнение в целесообразности осуществления воздушных операций союзников на Кавказе. По мнению Чемберлена, после окончания войны в Финляндии советское правительство проводит более сдержанную политику, не хочет компрометировать свой нейтралитет усилением сотрудничества с Германией и стремится к определенному равновесию на мировой арене. Кроме того, Чемберлен официально заявил, что воздушные операции союзников на Кавказе в ближайшее время невозможны, поскольку Англия не располагает достаточным количеством бомбардировщиков.
В решении верховного совета союзников была признана необходимость продолжения подготовки операций на Кавказе, но в то же время отмечалось, что в связи с боевыми действиями в Норвегии английское правительство не имеет возможности направить на Ближний Восток силы авиации для использования в операциях на Кавказе.
Последующее заседание верховного совета союзников, состоявшееся в Лондоне 27 апреля, было полностью посвящено положению в Норвегии. Вопрос о воздушных операциях на Кавказе не обсуждался.
Начавшееся 10 мая 1940 г. наступление верхмата в Голландии, Бельгии и Франции и последовавшее поражение англо-французской коалиции лишили правящие круги Франции и Англии возможности реализовать планы нападения на Советский Союз.
Намерения лидеров англо-французской коалиции предпринять военные действия против СССР на Кавказе не были тайной для советского руководства. Представители советского полпредства в Париже регулярно представляли в Москву обзоры французской прессы, в которой на все лады обсуждались преимущества для Франции нападения на нефтяные районы Кавказа. В сводках 5 управления Красной Армии (главное разведовательное управление) в январе-марте 1940 г. публиковались различные материалы о замыслах французских и английских военных инстанций захватить или, по крайней мере, разрушить нефтяную промышленность в Баку, Майкопе и Батуми, а также ввести свои военно-морские силы в Черное море.
Французские спецслужбы имели информацию о том, что советское руководство и командование Красной Армии были осведомлены о планах союзников.27 февраля поверенный в делах Франциии в СССР Ж. Пайяр сообщил в Париж, что в связи со слухами о готовящемся нападении союзников советские власти усиливают противовоздушную оборону районов близ Баку и приморских портов. В марте разведуправление французской армии в своих сводках поместило информацию о мерах советского командования по усилению обороны на северных и южных границах страны. В частности, отмечалось усиление группировки военно-морских сил в Мурманске, мероприятия по защите нефтяных промыслов на Кавказе, строительство укреплений в районах Одессы, Туапсе, Батуми. По данным французских разведчиков, в феврале прошли крупные маневры Черноморского флота, на которых отрабатывались вопросы взаимодействия кораблей с береговой обороной и авиацией.14 марта французский посол в Анкаре Р. Массигли сообщил в Париж о том, что он получил информацию о беседе посла Турции в Москве с американским послом, который сообщил, что советское руководство проявляет озабоченность в связи с англо-французскими планами нападения на нефтяные районы Кавказа. Советское правительство по дипломатическим каналам запросило американских специалистов о возможных мерах борьбы с пожарами на нефтепромыслах, которые могут возникнуть в результате воздушных бомбардировок.
25 марта 2-й секретарь полпредства СССР в Париже Н.Н. Иванов имел встречу с представителями французской печати. По всей вероятности, в соответствии с указаниями Москвы, он дал понять, что советскому руководству известны агрессивные планы Франции и подчеркнул, что власти СССР вынуждены осуществлять меры военного характера по укреплению обороны районов нефтедобычи. Содержание этой беседы было немедленно сообщено одним из осведомителей из числа журналистов в разведывательное управление (2-е бюро) генерального штаба французской армии.
13 апреля в беседе с германским послом Ф. Шуленбургом В.М. Молотов поставил перед германскими властями вопрос о поставках в СССР неконтактных морских мин, мотивируя просьбу советского правительства сведениями о возможных попытках англичан задействовать в Черном море силы своего флота, что, по мнению наркома, могло блокировать германский экспорт. Беседа Молотова с германским послом свидетельствовала, что советское правительство не только осведомлено о плане англо-французских союзников, но и готовит меры по отражению агрессии.
Наряду с военными мерами по подготовке к отражению возможной агрессии против СССР советское руководство осуществляло политические акции, имевшие целью ослабление англо-французской коалиции на Ближнем Востоке. Особое внимание было уделено Турции. 2 марта В.М. Молотов имел беседу с послом Турции в Москве А.Г. Актаем. Нарком иностранных дел СССР обратил внимание турецкого дипломата на факты, вызывающие беспокойство советского правительства, в том числе многочисленные поездки генерала Вейгана в Турцию, путешествия чинов турецкого правительства к советским границам, где они осматривали стратегические районы. В то же время Молотов указал "на спокойную, миролюбивую позицию советского правительства и на отсутствие у Турции каких-либо поводов для упреков в отношении СССР." Со своей стороны посол Турции заверил наркома, что турецкое правительство сохраняет в отношении СССР существующее на сегодня положение и будет его сохранять.
На сессии Верховного Совета СССР 29 марта В.М. Молотов заявил: "В Сирии и вообще на Ближнем Востоке идет большая подготовительная возня с созданием англо-французских, по преимуществу колониальных, армий во главе с генералом Вейганом. Мы должны быть бдительны в отношении попыток использования этих... войск во враждебных Советскому Союзу целях. Всякие попытки такого рода вызвали бы с нашей стороны ответные меры против агрессоров, причем опасность такой игры с огнем должна быть совершенно очевидна для враждебных СССР держав и для тех из наших соседей, кто окажется орудием этой агрессивной политики против СССР.
В середине апреля иностранные самолеты проникли со стороны Турции и Ирана в воздушное пространство СССР и совершили разведывательный полет над Батумом. По указанию заместителя наркома иностранных дел В.Г. Деканозова советский полпред в Тегеране заявил протест в связи с нарушением границы СССР со стороны Ирана разведовательными самолетами.14 апреля советское правительство вручило послу Турции в Москве ноту протеста в связи с этим инцидентом. Реакция Анкары была немедленной. Турецкий МИД заявил протест английскому правительству (самолеты-разведчики принадлежали английским ВВС) и предупредил англичан о недопущении подобных фактов в будущем.
В докладе на шестой сессии Верховного Совета СССР нарком иностранных дел В.М. Молотов сообщил о нарушении воздушного пространства Советского Союза со стороны Турции и Ирана и о мерах советского руководства по пресечению подобных фактов в будущем. "Турецкая сторона вначале пыталась изобразить дело так, что вообще никакого самолета с территории Турции не пролетало, а затем все же обещало на будущее принять меры против такого рода перелетов".
Конечно, советское руководство принимало меры по усилению системы противовоздушной обороны в Закавказье и укреплению черноморских портов. Но в то же время, можно предложить, что в политических и военных инстанциях считали, что весной 1940 г. Франция и Англия не располагали реальными силами для проведения воздушных операций в советском Закавказье.
Французский историк А. Мишель высказал в своем труде "Вторая мировая война" недоумение расчетами авиационных специалистов Франции при планировании операции на Кавказе. В апреле французские ВВС располагали 117 современными бомбардировщиками, но они еще не были дислоцированы в Леванте. На складах имелось всего 324 т авиабомб по 50 кг каждая. "Такими силами надеялись за 15 дней разрушить нефтяную промышленность Баку... Сам генерал Дуэ не осмелился бы думать о таких результатах".
В политическом и военном аспекте замыслы французских и английских стратегов показывают их удивительное непонимание реальной военно-политической ситуации, игнорирование военного потенциала Советского Союза. Не были решены по дипломатическим каналам вопросы военного сотрудничества с Турцией и Ираном, не учитывалось отношение нейтральных стран и вероятных союзников к возможностям расширения зоны войны.
После второй мировой войны активные участники событий и многие видные французские историки в своих мемуарах стали считать планы военных действий против СССР конгломератом фантазий, полнейшим абсурдом. П. Рейно, приложивший немало усилий для претворения в жизнь замыслов нападения на советские нефтеразработки на Кавказе, в своих мемуарах взваливает ответственность на своего предшественника Э. Даладье и называет эти планы "химерическими прожектами". Известный французский историк Ж.-Б. Дюрозель в своей книге "Бездна" назвал раздел о разработке планов нападения на СССР "кавказским бредом". Начальник военно-исторической службы французских ВВС генерал Ш. Кретьен квалифицировал планы воздушных бомбардировок Баку и Батума как "футуристические," как "абстрактную штабную разработку, не учитывающую реальных средств для реализации".
Трудно предположить, чтобы "конгломерат фантазий", "химерические прожекты" были бы продолжительное время в центре внимания правительств Парижа и Лондона, генеральных штабов, высших органов англо-французской коалиции.
Объективные исследователи как в Англии, так и во Франции приходят к другим выводам. Так Дж. Батлер, говоря о подготовке англо-французского корпуса в Финляндии, отмечает, что это был "первый из значительных планов союзников, на протяжении многих недель он занимал внимание военного кабинета и его советников".
Французский военный историк генерал Шассен назвал разработку операции по разрушению нефтяной промышленности советского Закавказья "грандиозным планом".
Какими же мотивами руководствовались лидеры англо-французской коалиции планируя военное нападение на Советский Союз?
Если в период советско-финляндской войны под предлогом оказания помощи маленькому свободолюбивому народу Финляндии в его борьбе против советской агрессии французские и английские стратеги хотели прервать снабжение Германии шведской рудой и распостранить боевые действия с верхматом на новый театр военных действий, то окончание "зимней войны" лишило правительства Парижа и Лондона "благородного" мотива помощи Финляндии. Одновременно внимание генеральных штабов Франции и Англии все в большей степени сосредотачивалось на подготовке воздушных операций на Кавказе. На первый план выдвигалась задача разрушить нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую промышленность России и тем самым лишить Германию поставок советского горючего.
Данные, которыми располагают отечественные и зарубежные историки свидетельствуют, что Советский Союз поставлял рейху ограниченное количество нефти и бензина. Французский исследователь П. Буффото приводит следующие цифры: СССР поставил Германии 900 тыс. т нефтепродуктов, из них 100 тыс. т авиационного бензина. В разработках генерального штаба французской армии указывалось, что Германия получает из России не более 1 млн. т нефтепродуктов. По мнению специалистов такое количество горючего покрывает лишь 1/6 потребностей Германии, а при ведении верхматом активных боевых действий только 1/12. Политический департамент министерства иностранных дел Франции пришел к выводу: "... Перехват в Черном море русских транспортов с нефтью, следующих в Германию, или разрушение нефтяных скважин на Кавказе, безусловно, не могут служить оправданием операции, которая может лишить рейх относительно небольшой части потребляемого горючего".
В феврале военно-воздушный атташе Франции подполковник Люге в своих донесениях в Париж подчеркивал, что экономическая помощь СССР Германии ограничена и не оказывает особого влияния на соотношение сил между рейхом и западными державами. Война в Финляндии, по мнению французского военного дипломата, привела к сокращению советских поставок в Германию. Кроме того, писал Люге, советское руководство отдает себе отчет, что Германия в случае победы на Западе будет представлять реальную угрозу СССР. Но подобная информация не принималась во внимание в Париже.
Кроме рассуждений о необходимости прервать поступление советской нефти в Германию, в качестве аргумента в пользу военных действий против СССР в правящих кругах Франции выдвигался тезис, что Советская Россия стала фактически союзником Германии, то есть превратилась в реального противника Франции и Англии.28 марта газета "Тан", выражая мнения ярых антисоветчиков, писала: "Друг наших врагов СССР, хотят этого или нет, является нашим врагом". В беседе с капитаном П. Стеленом заместитель начальника генерального штаба ВВС Франции генерал Бержере говорил: "Россия отныне присоединилась к Германии. Они вместе ведут войну с тем, чтобы поделить Европу и даже выйти за ее пределы. Нанося удар по Советскому Союзу, мы лишаем гитлеровскую Германию необходимых ей ресурсов и в то же время мы удаляем войну от наших границ".
По мнению наркома иностранных дел В.М. Молотова, слухи о военном союзе СССР с Германией подогреваются не только в Англии и Франции, но и в Германии. Немцы хотели бы запугать англичан и французов, которые желают использовать воображаемый "переход СССР в лагерь Германии" в своих целях.
Утверждения о формировании военно-политического союза СССР и Германии не выдерживают критики. Заключив в августе 1939 г. пакт о ненападении с Германией, СССР обеспечил себе, по мнению Кремля, выгодное военно-политическое положение. В начавшейся второй мировой войне Советский Союз стал нейтральным и получил время для повышения своей обороноспособности. Война в Европе была выгодна Москве, поскольку ослабляла две группировки капиталистических государств. Нормализация отношений с рейхом позволяла расширить торгово-экономические отношения и получать из Германии промышленное оборудование и некоторые образцы вооружений. Конечно, СССР обязался поставлять Германии нефтепродукты, цветные металлы и другое сырье. Желая сохранить "дружественные" отношения с Германией, советское правительство проводило с германским представительством политические консультации и соглашалось на предоставление германскому командованию некоторых незначительных услуг в военной области.
Можно сказать, что советское правительство занимало благожелательную позицию по отношению к Германии и более сдержанную и критическую позицию по отношению к Франции и Англии, обвиняя лидеров этих стран в "империалистической политике разжигания войны". Но не могло быть речи о каком-то военно-политическом советско-германском союзе. В телеграмме в советское полпредство в Лондоне от 21 февраля В.М. Молотов, опровергая слухи о военном союзе между СССР и Германией, писал: "Как был СССР нейтральным, так он и остается нейтральным, если, конечно, Англия и Франция не нападут на СССР и заставят его взяться за оружие".
Любопытно, но французские разведчики, следившие за развитием советско-германских отношений, опровергали слухи о вероятности военного союза между СССР и Германией. В справке разведовательного управления генерального штаба французской армии от 11 апреля отмечалось, что Россия прежде всего стремится проводить самостоятельную политику, обеспечить себе свободу действий и не быть инструментом в чужих руках. Москва намерена держаться с рейхом на равной ноге, ибо Сталин на роль второго лица не пойдет. Но в то же время авторы справки предлагали иллюзорным рассчитывать на разрыв Сталина с Гитлером. Несколько позднее в разведсводке отмечалось, что советско-германские отношения корректны, но далеки от полного доверия. Аналитики 2-го бюро считали, что политика СССР определяется опасениями за свою безопасность и стремлением обеспечить равновесие между воюющими державами. СССР не помышляет о разрыве дипломатических отношений с союзниками. В этой связи в документе рекомендовалось оказывать давление на Советский Союз, но в то же время демонстрировать намерения союзников оказать помощь России в случае германской агрессии.
Таким образом, аргументы сторонников "наказать" СССР за сотрудничество с Германией и тем самым предотвратить формирование советско-германского военно-политического союза опровергались французскими разведывательными службами. Надуманность и иллюзорность таких обоснований нападения на СССР, безусловно, были очевидны для трезвомыслящих политиков как в Париже, так и в Лондоне.
Но как можно объяснить появление планов агрессии против СССР, предусматривающих операции далеко от основного фронта с Германией, на котором до 10 мая не проходило боевых действий?
Исследователь исторической службы ВВС Франции П. Бюффото приходит к выводу, что разработка генеральными штабами союзников замыслов нападения на СССР не была частным проектом. Этот план "являлся частью целой серии оперативных планов, разработанных в период "странной войны".
Возникновение агрессивных замыслов против СССР объяснялось в первую очередь традиционной враждебностью господствующих классов во Франции к Советскому Союзу и большевистской идеологии. В своих показаниях парламентской комиссии генерал Гамелен заявил, что сторонниками планов нападения на СССР были те, "для которых русские, а вернее, большевики, были врагами". В "Военных мемуарах" генерал Ш. де Голль писал: "Надо сказать, что некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Они были больше озабочены тем, как нанести удар России - оказанием ли помощи Финляндии, бомбардировкой ли Баку или высадкой в Стамбуле, чем вопросом о том, каким образом справиться с Германией".
В отечественной историографии и в работах многих зарубежных авторов высказывается мнение, что в политических кругах Франции и Англии возникали мысли о возможности изменения самой сущности начавшейся второй мировой войны. Высказывались предположения о возможности заключения соглашения с Германией и объединения усилий капиталистической Европы в борьбе с Советским Союзом.
Следует отметить, что историки не располагают документами о подобных намерениях правительств Франции и Англии. Однако пресса Франции и Англии периода "странной войны", мнения видных ученых дают основания для правомерности подобных предложений.
Французские газеты откровенно писали, что англо-французская агрессия против СССР может сыграть роль детонатора для большой войны на Востоке.
3 декабря 1939 г. газета "Матен" писала: "Германия, если увидит, как разгорается на Востоке большевистский пожар, должна вспомнить старую пословицу: "не следует драться с соседом, когда горит дом".
25 декабря 1-й секретарь советского полпредства в Париже О. Бирюков имел беседу с одним из сотрудников газеты "Эр нувель". Французский журналист сообщил, что крупные промышленники Франции поддерживают решение правительства об оказании помощи Финляндии и считают, что эта помощь "в недалекой перспективе превратится в крестовый поход против СССР". В этих кругах высказывается мнение, что при определенных условиях против СССР может выступить Германия, с которой на антисоветской основе возможно заключить мир. Такие тенденции в политических кругах Франциии заметил и лидер французских социалистов Леон Блюм. В газете "Попюлер" он писал, что имеются политики, которые "задумывают примирение Англии и Франции с Германией и их выступление против Сталина".
Английский историк А. Тейлор дает следующее толкование замыслам Англии и Франции: "... Переключение войны на антибольшевистские рельсы, с тем, чтобы война против Германии могла быть окончена и даже забыта".
Таким образом, с началом второй мировой войны политическое и военное руководство англо-французской коалиции считало, что существует некоторая возможность устранения германского вторжения во Францию, если удастся втянуть Германию в войну против СССР.
Существовали также некоторые мотивы военно-стратегического характера, которыми руководствовались военные инстанции Франции и Англии, планируя нападение на СССР.
"Странная война" породила уверенность политических и военных лидеров франко-английской коалиции, что на франко-германском фронте невозможны активные наступательные действия противоборствующих сторон. В перспективе намечались контуры длительной войны на истощение. Экономическая блокада Германии не приносила желаемых результатов. Вместе с тем, генеральные штабы союзников не исключали попыток верхмата активизировать свои действия против англо-французских войск. В Париже и Лондоне царила убежденность, что в конце концов победа будет на стороне англо-французской коалиции, но цена этой победы будет значительной для двух стран.
Французский генеральный штаб считал, что наиболее благоприятным выходом из патового положения "странной войны" было бы заблаговременное выдвижение группировки войск союзников в Бельгию и Голландию. Такой маневр обеспечил бы безопасность французской территории и создал бы непосредственную угрозу промышленным районам Германии. Но Бельгия и Голландия придерживались политики нейтралитета и отвергали предложения союзников о военном сотрудничестве.
Военные специалисты считали, что активные боевые действия, способные отвлечь верхмат от наступления на франко-германском фронте, возможны лишь на флангах Европейского театра военных действий. Действия союзников на севере Европы и Скандинавии, Финляндии и северных районах СССР были затруднены нейтралитетом Норвегии и Швеции.
Союзники полагали целесообразным открыть новый фронт на Балканах, втянуть в войну Румынию, Грецию, Турцию. Но такая операция требовала значительных сил, грозила осложнить отношения с балканскими странами и порождала вероятность вступления в войну на стороне Германии против Франции и Англии фашистской Италии, что означало бы большой стратегический проигрыш.
Оставался вариант действия вооруженных сил англо-французской коалиции на Черном море и Кавказе против СССР. Англо-французские стратеги считали, что своими действиями они сумеют нанести удар по экономике СССР, нарушить снабжение Германии советской нефтью и тем самым получить стратегический выигрыш. Можно предположить, что в перспективе союзники рассчитывали втянуть в боевые действия Турцию, Иран, а также Германию и создать желаемый, периферийный фронт.24 января 1940 г. советский полпред в Париже Я.З. Суриц в письме к заместителю наркома иностранных дел писал: "... Можно придти к заключению, что центральной задачей союзнической дипломатии на данном отрезке времени является вовлечение нейтральных стран в сферу орбиты и подготовки при их помощи и участии новых резервных плацдармов для обходных и охватных военных операций. Для маскировки этих планов расширения фронта войны и затеяли весь генеральный крестовый поход против СССР". Была еще одна причина, порождавшая надежды англо-французских стратегов на успех воздушного нападения на СССР. В штабах военно-воздушных сил были сторонники итальянского генерала Дж. Дуэ, утверждавшего, что авиация, действуя самостоятельно, ударами по административным и экономическим центрам противника может добиться победы в войне. Официальная военная доктрина Франции отвергала теорию Дуэ. Однако генералы ВВС искали возможности доказать возросшую боевую мощь современной авиации. "Воздушное нападение на нефтяные районы Азербайджана, - писал генерал Шассен, - представляли большой интерес для сторонников самостоятельных действий авиации".
Следует отметить, что не только в политических, но и военных кругах Франции не было единства взглядов на отношение с Советским Союзом. В генеральном штабе французской армии циркулировал документ от 30 марта 1940 г., в котором рекомендовалось правительству проводить осторожную политику, которая могла бы затруднить сближение между СССР и Германией. Разрыв с Москвой привел бы к тому, что Россия отменила бы все ограничения на поставку в Германию стратегических материалов. Еще более опасен для союзников военный конфликт с Россией. Но в то же время авторы документа считали необходимым проявлять по отношению к СССР твердость и использовать опасения Москвы по поводу возможных враждебных действий союзников. Следует нейтрализовать Россию угрозой силы, усилить блокаду на Черном море, демонстрировать приготовления к военным действиям на Кавказе. Однако это мнение не получило поддержки в руководящих инстанциях союзников. Планы воздушного нападения на СССР отменены не были.
Военные приготовления и демонстративно враждебные действия Франции и Англии по отношению к СССР нанесли этим странам огромный ущерб. Они отвлекли внимание правительственных и военных органов англо-французской коалиции от главной опасности - готовящегося мощного удара верхмата на Западе, ослабили оборону союзников.