Дипломная работа по теме:
Укрепление государственного строя Сефевидского Ирана при правлении Аббаса I (1587-1629 гг.)
План
Введение
1. Политический и государственный строй Сефевидского Ирана последней четверти XVI в.
1.1 Политический кризис в стране и ослабление центральной власти
1.2 Территориальные потери Ирана
2. Реформы Аббаса I и укрепление государственного строя страны
2.1 Налоговая реформа
2.2 Военная реформа
2.3 Расширение сферы социально-политической опоры шаха
2.4 Укрепление центральных органов управления
Заключение
Библиография
Введение
Азербайджанское кизилбашское государство объединяло под своей эгидой территорию двух государств XV в. В первое входило Ак-Коюнлу – Азербайджан, восточная Армения и два Ирана (Персидский и Арабский), а во второе – тимуридские владения в восточной Иране – Хорасан. Если в первом из этих двух государств среди правящего феодального класса преобладали азербайджанцы, то во втором командные позиции как в экономике, так и в политике в основном занимали иранцы – представители персидского этнического элемента. Каждое из этих государств имело свои специфические особенности. Анализ исторической действительности показывает, что если в первом столетии в объединенном государстве взяли верх традиции азербайджанского государства кызылбашей и центром стал Азербайджан и город Тебриз, то во второй век правления династии перевес был на стороне Ирана, персидского этнического элемента со столицей в Исфахане.
Сефевиды в XVI в. должны были читаться с государственными традициями Ирана, накладывающими свою печать на всю общественно-политическую жизнь страны настолько, что в «царство Хорасан» назначались и титуловались шахами принцы правящей династии под опекой влиятельных кызылбашских эмиров.
В период смут в конце 70-х годов XVI в. группа влиятельных эмиров устаджлу и шамлу сговорилась с местной гражданской аристократией об отделении от центральной власти и самостоятельном управлении Хорасаном. Малолетний Аббас I в их руках служил прикрытием сепаратистских стремлений.
Моей задачей явилось рассмотреть какова же была политика Аббаса I, направленная на укрепление государственного строя Сефевидского Ирана.
В начале правления шаха Аббаса I, позднее прозванного Великим, внутреннее положение Ирана, как и внешнеполитическая обстановка, было очень тяжелым. Восточная Армения, Ширван, Азербайджан и западная окраина Ирана были захвачены турецкими войсками. Войска узбекского Бухарского ханства овладели почти всем Хорасаном. Население западных и восточных областей было разорено и массами угонялось турками и узбеками в рабство. Волго-каспийский путь был перекрыт турками, как и караванные пути к средиземноморским портам. Внешняя и внутренняя торговля сократилась. В связи с этим, а также в результате налоговой политики прежних шахов экономика Ирана переживала упадок.
Внутри Ирана происходили междоусобия кызылбашских племен и местных феодальных владетелей, а также народные восстания, вызванные тяжестью налогов. В 1588 г. восстал Шах-верди хан, владетель Луристана, в 1589 г. царевич Ростам мирза пытался овладеть Систаном. Восстали кызылбашские племена – зулкадар в Фарее и афшар в Кермане. В Исфагане восстал местный правитель Юли-бек, с которым шаху пришлось в 1590 г. пойти на соглашение. В лесах Горгана действовали крестьянские партизаны, известные под именем сияхнушей («одетых в черное»).
В Гиляне Ахмед-хан лахиджанский, бывший владетель Бийе-тии, восстановленный в своих владениях шахом Ходабанде, завязал сношения с Турцией и в 1509 г. открыто отложился от шаха. Он был разбит шахскими войсками и бежал. Шах обратил Гилян в собственный домен. Связанное с этим повышением налогов вызвало восстание «гилянской черни», т.е. народных масс, подавленное в 1593 г. В том же году были подавлены народные выступления в Талыиге и Луристане, а в 1596 г. – восстание сеида Мобарека в Хузистане.1 Шах Аббас предпринял поход в Мазендеран и, низложив четыре династии местных владетелей, превратил и эту область в собственный домен.
Правительство шаха Аббаса I предложило правительству русского царя Федора Ивановича начать совместные военные действия против Турции, дабы вырвать из ее рук захваченные ею кавказское побережье Каспия и богатый шелком Ширван. По настоянию русского правительства, посол шаха Аббаса Хади-бек (в русских официальных документах – Анди-бек) в Москве дал формальное обязательство уступить России Дербант и Баку. Но Россия, ослабленная долгой ливанской войной и боясь угрозы со стороны Польши и Швеции, не решилась развернуть большую войну с могущественной Турцией и ограничилась военными действиями местного значения у северного рубежа Дагестана.
В 1590 г. шах Аббас был вынужден заключить Стамбульский мирный договор с Турцией, формально уступив ей Восточную Грузию, Восточную Армению, Ширван, Азербайджан, кроме Ардебиля и Талыла, большую часть Луристана и часть Западного Ирана с городами Хамаданом и Зенджаном. Мир с Турцией шах использовал как необходимую передышку для появления внутренних восстаний и для войны с узбеками. Над узбеками была одержана решительная победа близ Герата; в 1597-1598 гг. у них был отвоеван весь Хорасан с городами Кашануроам, Мешхедом, Гератом и Мервом.
Основными источниками для написания данной работы явились следующие группы источников: по истории Сефевидского государства а) персо-язычные феодальные хроники, написанные представителями разных народностей, в том числе и азербайджанцами. Для разработки темы привлекается труд Махмуда бин Хидайатулла Натанзи под названием Нагават ал-асар фи зикр ал-ахйар (или ахбар). («Лучшее из сочинений в рассказах о религиозных людях»). Сведения об авторе очень скудны и содержатся только в сочинении. Он родился в духовной семье. Его отец пользовался покровительством сефевидского правителя Герата брата шаха Тахмашба Бахрам-мирзы. Сочинение Катанзи состоит из двух томов. Первый том включает изложение важнейших событий от смерти шаха Тахмасиба (1576) до начала правления шаха Аббаса I (1587). Второй том, более обстоятельный чем первый, излагает первые одиннадцать лет царствования Аббаса до 1007 г. х. (1598-1599 гг.).
Сведения сообщений Натанзи основаны на его личных наблюдениях и официальных документах, а также рассказах очевидцев. Материал расположен в хронологическом порядке, без подразделения на части или главы. Заметно стремление автора излагать не только события, но и их причины.
Одним из важнейших источников является исторический трактат выдающегося азербайджанского историографии Искендер-бека Туркмана Мунши под названием «Тарих-и алем арай-и Аббаси» («Украшающая мир истории Аббаса»).
Сочинение Искендера Мунши состоит из введения (мукаддаме) и двух томов (сахифе), являясь важнейшим и незаменимым первоисточником по полувековому периоду царствования Аббаса I. В связи с разрабатываемой темой, Искендер Мунши повествует о происхождении дома Сефевидов, излагает историю правления первых четырех шахов этой династии. Хотя эта часть написана автором на материалах предшествующих ему историографов, наряду с компилятивным характером введения, в нем имеются оригинальные материалы, почерпнутые автором из неизвестных нам источников. Таковы к примеру, уникальные разделы; посвященные наиболее знаменитым современниками шаха Тахмасиба I – знатным ханам и султанам, сеидам и шиитским шейхам, везирам и мустоуфиям, каллиграфам, живописцам, поэтам, музыкантам и певцам. О каждом из этих лиц даются краткие биографические сведения с характеристикой их деятельности.1
Другим источником начала XVII в. является «Раузат ас-Сефевийе» («Сад Сефевидов») – произведение Мирзабека Гасан-ал-Гусейни Гунабади (Джунабеди). В нем излагаются события периода правления Сефевидов, включая Аббаса I, вплоть до 1036 г.х. (1626-1627 гг. н.э.). При походах Аббаса I в Азербайджан (1603-1607) Гунабади сопровождал его войска и был очевидцем военных действий. Труд не издан в рукописи, переписанной в 1227 г. х. (1812 г. н. э.), хранится в Ташкенте в Институте востоковедения Узбекской ССР. Другая рукопись принадлежит к частной библиотеке Саида Нафиси в Тегеране.
«Тарих-и Аббаси» («Аббасова история») – труд придворного астронома Джелал-ад-Дина Мухаммеда Йезди охватывает время с 1576 по 1611 г. Сведения автора, сопровождавшего Аббаса I в походе на Азербайджан и соседние страны, лаконичны и освещают отдельные стороны.
Из работ русских историков необходимо выделить И.П. Петрушевского «Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI – начале XIX в. разработаны вопросы феодальных отношений Азербайджана в XVII в. Ученый старается выяснить причины хозяйственного упадка страны в конце века.
Также, Б.А. Дорн в своей работе по истории Ширвана (1538-1820) впервые проследил последовательную смену правителей Ширвана в XVII в. и осветил некоторые политические события страны.1 В.В. Бортольдом дана оценка событий XVII в. в свете взаимоотношений трех держав: Турции, Ирана и России. Им также вкратце изложены узловые вопросы экономических и иных отношений Азербайджана с Россией в XVII столетий.
А.П. Новосельцев изучал города Азербайджана и восточной Армении XVII-XVIII вв. В своих исследованиях он затронул отдельные вопросы классовой борьбы в Азербайджане XVII в. Азербайджано-русские отношения в XVII в. рассмотрены в монографии А. Гусейнова «Азербайджано-русские отношения XVI-XVII веков».
В последние годы опубликована работа М.Г. Гейдарова, где на основе обширного материала автором освещен вопрос о ремесленном производстве в городах Азербадана в XVII в. Проблема городов Ирана XVII в. освещена и в книге К. Куция.
Для достижения поставленной цели в дипломной работе определены следующие задачи:
- рассмотреть особенности политического и государственного строя Сефевидского Ирана в последней четверти XVI в.
- изучение реформ Аббаса I направленных на укрепление государственного строя страны.
Данная работа состоит из: введения, основной части, заключения и списка использованной литературы.
Первая глава состоит из двух параграфов. В ней рассматривается политический кризис в стране и ослабление центральной власти.
Глава II состоит из четырех параграфов. Здесь рассматриваются реформы Аббаса I предприятие по укреплению государственного строя Сефевидского Ирана.
1.Политический и государственный строй Сефевидского Ирана последней четверти XVI в.
1.1 Политический кризис в стране и ослабление центральной власти
Образование Сефевидского государства связано с движением так называемых кызылбашей, во главе которых стояла феодальная фамилия Сефевидов. Возвышение этой фамилии связано с значительным распространением суфизма и дервижских орденов в Иране в XIII – XV вв. Суфийско-дервишский орден Сефевийэ, во главе которого стояли наследственные «старцы» или «муршиды из фамилии Сефевидов, сложился еще при монгольском владычестве. Имя ордену и фамилии шейхов дал почитавшийся святым шейх Сефиад-дин Исхак (1252-1334гг.), ученик и зять известного дервишеского шейха Захида (умер около 1300г.). Шейх Сефи – ад-дин и его преемники, Сефевиды, жили в южно-азербайджанском городе Ардебиле.
Дервишеская среда, в которой на рубеже XIII и XIV вв. сложился орден Сефевийэ (как и некоторые другие дервишеские ордена того же времени), сначала в какой-то степени была связана с народными движениями периода. Ибн Базаз рассказывает, что ширваншах обвинил шейха Захида в том, что он слушает крестьян и отвращает их от земледельческих работ. Среди послушников (араб. мурид, в тюркской форме мюрид) ордена было немало ахиев (братьев), связанных с ремесленными корпорациями. Но уже через 2-3 десятилетия в ордене взяли верх элементы, связанные с феодалами. Среди муридов ордена появились представители феодаьной верхушки, как, например, везир Рашид – ад-дин Мухаммед Рашиди, и сам ильхан Абц Саў ид. Шейх Сефи – ад-дин, сначала владевший только одним плужным участком земли (джуфт-и гав, равный 6-7 га), к концу жизни стал довольно крупным землевладельцем, которому принадлежало свыше двух десятков деревень.
Согласно новым исследованиям, шейх Сефи – ад-дин был суннит и не приписывал себе происхождения от четвертого халифа Али1. Первые шейхи Сефевиды жили в Ардебиле. Их родным языком был азрбайджанский. Их влияние было велико, и у них были муриды не только в Азербайджане, но и в Западном Иране (в Исфахане, Ширазе и т.д.) особенно же в Руме (Малой Азии). Третий преемник шейха Сефи – ад-дин шейх Ибрахим Шейхшах (1427-1447 гг.) был уже феодальным владетелем Ардебиля и его округа.
В XV в. главной опорой Сефевидов стали тюркские кочевые племена, говорившие на азербайджанском языке. Они были разного происхождения, большая часть их откочевала в Азербайджан и Иран из Малой Азии, из вражды к османским султанам и их централисткой политике. Первоначально таких племен было семь, шамлу, румлу, устаджлу, текелю, афшар, каджар, зулкадар, из них только племена шамлу и румлу подчинялись Сефевидам в полном составе. Эти племена позднее получили общее призвание – «кызылбаши» (азерб. «красноголовые», ибо эти воины-кочевники стали носить, как отличительный знак, чалму с двенадцатью пурпуровыми полосами, в честь двенадцати мчитских имамов). Кызылбаши брили бороду, отпускали длинные усы, а на бритой голове оставляли чуб. Они отличались боевым шиитским фанатизмом. Кызылбашские племена, со своими кочевыми феодалами (эмирами), зависели от Сефевидов и в духовном, и в политическом отношении. Кызылбаши признавали сефевидского шейха своим духовным главой, сами именовались его «муридами», «дервишами» и «суфиями», а в то же время были его вассалами и составляли его феодальное ополчение. При этом и самый орден Сефевийэ из мирного дервишеского братства, каким он был в XIV в., превратился в своего рода духовно-рыцарский орден. Под предлогом «войны за веру», сефевидские шейхи, стоявшие во главе казылбашских племенных ополчений, со второй трети XV в. стали систематически, из года в год, организовывать набеги на немусульсанские страны – на Дагестан, на страну черкесов, на Грузию, на греческое Трапезунтское царство. Прикрытые религиозной оболочкой, эти экспедиции было не что иное, как грабительские набеги, приносившие воинственным кочевникам богатую добычу, особенно коней, скот и пленников обоего пола. Пленников обращали в рабов и часть их, по свидетельству венецианского посла Катерино Зено, продавали на невольничьем рынке в Ардебиле1. Опираясь на кызылбашей, сефевидские шейхи Днунейд и после него Хейдер стремились к обширным завоеваниями, и в шиитстве видели идеологическое орудие для достижения этой цели. Сефевиды стремились использовать в своих целях симпатии к шиитству народных масс Азербайджана, Ирана и Малой Азии ремесленников, крестьян и беднейших кочевников и не скупились на демагогические обещания им.
Постоянно нападая на Грузию, Дагестан, Черкесию, кызылбаши каждый раз проходили через владения ширваншаха. Ширваншахи, - сункиты и союзники Грузии, - считали, не без основания, эти походы кызылбашей опасными для своего государства ходы казылбашей опасными для своего государства и порою старались преградить им дорогу. В результате и шейх Джунейд (после 1459 г.)2, и шейх Хейдер (1488 г.) погибли в битвах с ополчениями ширваншахов, которых поддерживали султаны Ак Коюнлу – Старший сын Хейдера, шейх Али, погиб в битве с ополчением Ак Коюнлу, которое заняло и самый Ардебиль (1495 г.).
Но разгромленные кызылбаши, однако, оправились, воспользовавшись междоусобиями в среде своих врагов Ак Коюнлу. Юный Исмаил, младший сын шейха Хейдера, скрывавшийся в Гиляне, вернулся в Ардебиль и стал во главе казылбашей (1499 г.). Он разбил врга Сефевидов ширваншаха Фаррух-Ясара и подверг опустошению Ширван, хотя и не смог прочно завоевать его. Затем он разбил Альвена Ак Коюнлу, завладел южным Азербайджаном и занял Тебриз, сделав его своей столицей и приняв здесь титул шаханшаха Ирана (1501 г.). В 1503 г. шах Исмаил I (правил в 1501-1524 гг.), разбив наголову близ Хамадана и обратив в бегство султана Мурада, завладел всем Ираном Персидским. Государство Ак Коюнлу перестало существовать. В 1503 г. кызалбаши овладели также Семнаком и Фарсом со столицей Ширазом, а в 1504 г. – Йездом. Между 1502 и 1509 гг. шаху Исмаилу I подчинились династы Хузистана, Курдистана, Гиляна, Мазендерана и остальных частей западного Ирана. Завоевание Ирана казылбашами было облегчено взаимной варждой и войнами между отдельными династами.
Весь Западный Иран был в руках кызылбашей. В 1504 г. султан Хусейн Тимурид, теснимый узбеками, прислал к шаху Исмаилу I посла для переговоров. Но так как письмо султана Хусейна не содержало заявления о подчинении Исмаилу, последний отверг переговоры. Между тем, вскоре после смерти султана Хусейна, войска Мухаммед-хана Шейбани узбекского завладели большей частью Хорасана (1507 г.), и кызылбашам пришлось иметь дело с новым противником на востоке. В планы Мухаммед-хана Шейбани входило завоевание Ирана. По словам персидского историка Хондемира, Шейбани написал шаху Исмаилу письмо, в котором иронически сообщал о своем намерении совершить хадж в Мекку и ради этого двинуться с войском в Ирак и Азербайджан. В ответном письме шах Исмаил в том же ироническом тоне сообщал о своем желании совершить хадж в Мешхед, к гробнице восьмого шиитского имама али-Ризы, и ради этого двинуть войска в Хорасан. Решительная битва между узбеками и кызылбашами произошла близ Мерва в 1510 г. Узбекское войско потерпело поражение, сам Шейбани-хан был убит во время бегства, окруженный погнавшимися за ним кызалбашами. Из черепов убитых узбеков Исмаил воздвиг минареты1. Хорасан до р. Аму-Дарьи, кроме Балхской области, достался кызылбашам. Значение этой победы было очень велико, без нее господство Сефевидов в Иране не было бы упрочено. Кызылбаши пытались завоевать и Среднюю Азию, но были разбиты наголову узбеками близ Карши.
Завоевания кызылбашей развивались и в западном направлении. Отправленное турецким султаном Баязидом II Дервишем посольство к Исмаилу с поздравлением по поводу его успехов и с дружественными предложениями (1504 г.) не остановило движения кызылбашей. К 1507 г. кызылбаши заняли Армению, Курдистан, Диярбекр. В 1508 г. они взяли Багдад и овладели Ираном Арабским. В Турецкой Малой Азии было много шиитов, готовых восстать кызылбашам. По сообщению Марино Сануто, 4/5 турецкого населения Малой Азии было шиитами и сочувствовало Сефевидам.
В конце правления султана Баязида II в Малой Азии вспыхнуло восстание кочевников и крестьян под лозунгами шиитства и поддержки шаха Исмаила. Во главе восстания стал кызылбаш из племени пякелю Хасан-оглу, называвший себя Шах-кулу («раб шаха»). Это прозвище сунниты и сторонники Османов передали в «Шейтон-кулу» («раб сатаны»). Восстание малоазиатских шиитов оказалось очень опасным для Османской империи. Для подавления его понадобилось собрать большое феодальное ополчение. В битве с повстанцами на р. Кьюк-чай, между Кайсери и Сивасом, пали турецкий великий визир и, по некоторым данным, сам Шах-кулу. После подавления восстания малоазиатских шиитов уцелевшие повстанцы бежали в Иран. Правительство шаха Исмаила I не выступило на помощь малоазиатским шиитам и не поддержало их. Это объясняется тем, что среди малоазиатских шиитов было много «крайних» шиитов, идеалогов крестьянства и ремесленников, проповедников идеи всеобщего равенства. Хотя они и возлагали надежды на шаха Исмаила I, но феодальная верхушка казылбашей и сам шах испугались народного характера этого движения и не хотели помочь ему. Кроме того, шахское правительство не желало доводить дела до открытого разрыва с османской Турцией не использовало ее тяжелого положения; в Турции, одновременно с восстанием шиитов, началась междоусобная война между престарелым султаном Баязидом II и его сыновьями.1
Овладев турецким престолом, сын Баязида II, султан Селим I Грозный (правил в 1512-1520 гг.), изменил внешнюю политику Турции. В течение всего XV в. Турция вела завоевательные войны с государствами Балканского полуострова, а также с Венгрией, с Венецией и другими европейскими государствами. Селим I строил планы широких завоеваний в Передней Азии. Он подготовил поход в сторону Ирана под лозунгом защиты «правоверного (суннитского) ислама» против «еретиков-шиитов». Расчистив для себя тыл путем умерщвления сорока тысяч активных малоазиатских шиитов, по заранее составленным тайными агентами султана спискам, Селим I начал войну с Сефевидским государство. Турецкое войско, в то время обладавшее большим артиллерийским парком, которого не было у кызылбашей, разбило последних наголову на Чалдыранской равнине в южном Азербайджане. Кызылбаши отступили столь поспешно, что даже шахский гарем попал в руки турецкого султана. Последний занял было Тебриз, но не использовал своей победи из-за волнений турецких янычар, в среде которых было немало втайне шиитствующих. Поэтому, а также из-за нового наступления кызылбашей, Селим отступил. Южный Азербайджан и Иран Арабский остались за Сефевидским государством. В странах Закавказья власть Сефевидов удержалась; в 1517 г. шах Исмаил подчинил восточную Грузию.
Держава Сефевидов была создана главным образом усилиями тюркских кочевых племен. Действительно, при шахе Исмаиле I и его ближайших преемниках, вплоть до конца XVI в., руководящая роль в государстве принадлежала азербайджанской (кызылбашской) кочевой знати; именно из ее рядов назначались главные придворные сановники, наместники областей и военоначальники. Войско составлялось из ополчений тех же кочевых племен и в меньшей степени из ополчений оседлых феодалов.1
При дворе и в войске долгое время господствовал азербайджанский язык, понятный всем тюркским племенам Ирана, и сам шах Исмаил I писал стихи на этом языке под псевдонимом Хатан, лишь в официальной переписке, согласно старой феодальной традиции, употреблялся персидский язык, как это было и при Сельджунах, и при монгольских ханах. В состав державы Сефевидов, помимо Ирана, входил ряд стран с неперсидским населением – Азербайджан, Армения, Южная Туркмения, Афганистан. Центр государства до половины XVI в. находился не в Иране, а в Южном Азербайджане – в Тебризе.
Поэтому в Сефевидском государстве скорее можно видеть такую же империю-конгломерат разных племен и народностей, связанных завоеванием, какими были прежние средневековые государственные образования на территории Ирана. Лишь позднее, с конца XVI в. роль иранского элемента в Сефевидском государстве стала более значительной.
Первые Сефевиды сознавали, что подержать единство ряда стран и областей с разным этническим составом и разной экономикой нелегко. Они хотели поддержать это единство, навязав разноплеменному мусульманскому населению своей державы одно государственное исповедание шиитское, именно толк умеренных шиитов – имамитов. Уже шах Исмаил I, заняв 1501 г. Тебриз, издал указ, «дабы на площадях распустили языки для поругания и проклинания Абу-Бекра, Омара и Османа, а всякому, кто стал бы противиться, отсекали бы голову».
Кровавые гонения на суннитов, а также на «крайних» шиитов, происходили повсюду, где утвердилась власть Сефевидов. Гонениям подвергались также «еретические» течения суфизма и всякое свободомыслие, следовательно светская наука и философия. Мрачный фанатизм могущественного шиитского духовенства, а также прекращение связей со Средней Азией и другими суннитскими странами тяжело отозвались на развитии поэзии, философии и всей умственной жизни Ирана XVI – XVIII вв.
1.2 Территориальные потери Ирана
Шах Тахмас I (правил в 1524-1576 гг.) вступил на престол десятилетним мальчиком. Первое время он был игрушкой в руках кызылбашской кочевой знати - ханов и султанов. Знать эта поддерживала шахскую власть лишь постольку, поскольку последняя выполняла ее волю и раздавала ей земельные пожалования, высокие посты и доходные должности; кызылбашские племена часто поднимали мятежи. В 1525 г. главы кызылбашских1 племен румлу и устаджлу заспорили о том, кому из них быть векилем, т.е. регентом и «воспитателем» малолетнего шаха; между племенами началась междоусобная война. В 1526 г. произошло восстание племени устаджлу, в 1531 г. восстание племени текелю, разграбившего Тебриз.
Помимо междоусобиц кызылбашской знати, шахской власти в первой половине правления Тахмасна I пришлось бороться с восстаниями местной иранской знати в отдельных областях. В 1529 г. возмутился владетель Кальхура Зулфикар-бек, из лурской кочевой знати, осадил и взял Багдад, вслед за тем завладел и всем Ираном Арабским, подчинившись турецкому султану Сулейману I и введя в мечетях чтение хутбы на его имя. Шаху пришлось предпринять поход для отвоевания Багдада.
В 1535 г. в Гиляне возмутился Амирэ Дубадж, хан Гиляна Бийэ пас. В 1538 г. Астерабид захватил некий Мухаммед Салих битикчи, из местной знати, провозгласивший себя местным государем и призвавший на помощь хана узбеков Хорезма. В 1540 г. произошло восстание в Рустемдаре, в 1541 г. – в Хузистане.
Все эти восстания шахской власти удалось подавить. Социальная природа этих восстаний до сих пор не изучена. В некоторых случаях на стороне местной знати против шахской власти выступали и народные массы, как это было, по-видимому, в астерабадском восстании 1538 г. Возмущения кочевой знати чаще всего происходили при помощи только данного кочевого племени и не имели никакой опоры в остальном населении. Некоторые восстания носили явно выраженный народный характер. Таково было восстание ремесленников, городских низов и крестьян в г. Херате и его округе, вызванное наборами и насилиями шахского беглербега, его чиновников и военных слуг, в 1535 г. Но как бы не была различна классовая природа восстаний, они показывают, что шахской власти не удавалась политика централизации. Даже казылбашские племена, считавшиеся главной опорой Сефевидов, не раз восставали, и шахской власти приходилось покупать их покорность раздачей кочевой знати земель и доходных должностей.
Шах Тахмасп I завоевал в Северном Азербайджане государства Ширван (1538 г.) и Шеки (1551 г.). Для укрепления своего владычества в Восточной Грузии шах Тахмасп I не раз предпринимал туда опустошительные походы. Войны с узбекскими ханствами Средней Азии продолжались при шахе Техмаспе I почти непрерывно. Узбекские ханы Мавераннахра почти ежегодно совершали походы в Хорасан и в район Астерабада, не раз брали важный г. Херат. В 1528 г. кызылбаши нанесли Убейдиллах-хану Узбексому тяжелое поражение при Трубет – и шейх Джам, но как только кызылбашское войско удалилось, Убейдуллах-хан снова одержал верх и занял, правда на время, Мешхед и Херат (1529 г.).
В последующие годы военные действия кызылбашей против узбекских ополчений носили пассивно-оборонительный характер. В узбекско-сефевидских войнах главным объектом борьбы был богатый Хорасан,1 с его развитой ирригацией, плодородными оазисами и большими торгово-ремесленными городами. Успехи узбеков в Хорасане иногда облегчались тем, что притеснения и вымогательства кызылбашской кочевой знати вызывали к ней ненависть со стороны населения.
В 1535 г., после народного восстания против шахской власти в Херате, узбеки заняли этот город. Уже в 1536 г. они были вытеснены из Хорасна, но походы ополчений узбекских ханов в Хорасан продолжались в последующие годы. Борьба с узбекскими ханствами осложнилась для шахской власти восстанием в районе Астерабада в 1550 г. туркменского племени йака, во главе которого стал знатный юноша Аба. Восстание это было подавлено только в 1558 г. после предательского убийства Аба. Борьба Сефевидского государства с узбекскими ханами протекала под идеологической оболочкой религиозной борьбы шиитов с суннитами.
В течение всей первой половины XVI в. продолжалась непрерывная война с Турцией за обладание странами Закавказья, Курдистаном и Ираном Арабским, важными в стратегическом и хозяйственном отношении; через них проходили пути европейско-азиатской караванной торговли. По мере того, как военная экспансия Турции в Венгрию, Австрию и другие европейские страны встречала все возрастающее сопротивление, Турция проявляла все большую активность в попытках завоеваний в Передней Азии. Борьба Сефевидского государства с османской Турцией также происходила под оболочкой религиозной борьбы между шиитами и суннитами. Турция делала попытки, и не без успеха, опираться на суннитски настроенную часть знати в Курдистане и Иране Арабском. Турецкий султан Сулейман I (правил в 1520-1566 гг.) в 1533 г. вторгся в Азербайджан, в 1534 г. занял Тебриз и Султанийэ, потом повернул к югу на Багдад и занял его. Из Азербайджана турецкие войска были вытеснены, но Иран Арабский так и остался за Турцией, в 1538 г. турецкие войска завладели г. Вахом и бассейном оз. Ван (Южная Армения). Восточная Грузия почти постоянно служила театром военных действий между кызылбашами и османскими турками. Сефевидское государство с его слабой центральной властью, отсталой войсковой организацией и допотопной военной техникой вынуждено было все время ограничиваться обороной.1
Наступательные действия Турции были облегчены опасным для шахской власти мятежом Алкас-мирзы, родного брата шах Тахмаспа I, назначенного им наместником (беглербегом) Ширвана после завоевания этой области. В 1547 г. Алкас сделал попытку отложиться и создать из Ширвана самостоятельное государство. Правда, казылбашским эмирам удалось было добиться примирения между шахом и Анкасом. Последний обязался ежегодно отсылать 1000 туманов деньгами в шахскую казну и 1000 ширванских всадников ко двору. Но вскоре в Тебрзе началась междоусобная борьба кызыл башских племен афшар и зулкадар, вызванная борьбой эмиров этих племен за должности и земли; эта междоусобица была прекращена лишь благодаря вмешательству шаха. Воспользовавшись волнениями, Алкас-Мирза снова отложился в Ширване, велел чеканить монету от своего имени и читать в мечетях хутбу с поминовением своего имени; то и другое считалось правом самостоятельного государя. Дважды разбитый шахскими войсками, Алкас Бежал к крымскому хану, потом в Стамбул к турецкому султану. Сутан Сулейман I счел выгодным поддержать его притязания и в 1548 г. предпринял большой поход в Южный Азербайджан и занял Тебриз. Султанское войско приникло вглубь Ирана и временно заняло Исфахан. В последующие годы военные действия продолжались с переменным успехом.
В 1555 г. был заключен мир в г. Амасья (в Малой Азии), по которому Иран сохранил за собой Азербайджан, Восточную Армению и Восточную Грузию. Область г. Карса была признана нейтральной территорией; эту область решено было опустошить и совершенно обезлюдить. Западная Грузия и Западная Армения, а также Ирак Арабский остались за Турцией. Таким образом был закреплен раздел Грузии и Армении между давно уже терзавшими эти страны Османской империей и Сефевидским государством. Договором 1555 г. завершилась первая полоса османо-сефевидских войн.
В 1555 г. сын турецкого султана Сулеймана I Баязид, возмутившийся против отца и потерпевший неудачу, иска убежище в Иране у шаха Тахмаспа I. Возможность иметь под рукою претендента на турецкий престол сулила выгоды шахскому правительству, но трусливый и корыстолюбивый шах Тахмасп предпочел продать подороже своего гостя султану Сулейману. Шах включил воинов Баязида1 в ряды своих ополчений, а самого изгнанника, после двухлетних переговоров, выдал турецкому султану, получив от него за это предательство 400 тысяч золотых (1561 г.).
Юго-восточными границами (в Афганистане) Сефевидское государство примыкало к владениям индо-мусульманского государства великих монголов. Кандахар и некоторые другие пункты переходили из рук в руки. В 1544 г. Тимурид Хумайюн, второй государь империи великих монголов, вытесненный из своих владений восстанием, искал убежище в Иране. Шах Тахмасп принял его благосклонно и счел выгодным поддержать военной силой попытки Хумайюна вернуть себе власть в Индостане, за эту помощь Сефевидское государство получило Кандахар.
Установление английскими купцами морского пути в Россию через Белое море (1553 г.) и завоевание Иваном IV Грозным Казани (1552 г.) и Астрахани (1556 г.) открыли новый этап в сношениях Ирана с европейскими государствами. Последним, так же как и Ирану, казалось очень выгодным установить непосредственные торговые сношения, минуя Турцию. Освоение волго-каспийского торгового пути Россией пытались использовать в своих целях и английские купцы. Агент английской «Московский» купеческой компании Антоний Дженкинсон прибыл в Россию (1557 г.), был принят царем Иваном IV Грозным и послан им с поручениями, касавшимися укрепления торговых сношений, сперва к узбекам в Бухару (1559 г.), потом и в кызылбашскй Иран (1561-1563 гг.). По пути в Иран Дженкинсон был благосклонно принят в Шемахе сефевидским беглербеком Ширвана Абдуллах-ханом, из племени устаджлу; при его содействии в Шемахе была основана английская торговая фактория, с целью, главным образом, вывоза шелка (сырца и тканей) в Англию через Россию Дженкинсон прибыл в шахскую резиденцию Казвин и представился шаху, приняв на себя роль официального английского посла, каким он на деле не был. К несчастью для Дженкинсоан, шах Тахмасп, только что получивший от султана Сулеймана крупную сумму за выдачу царевича Баязида, надеялся сохранить надолго хорошие отношения с Турцией и не проявил желания вступить с Англией и с Россией в отношения, которые могли бы быть направлены против Турции. Дженкинсон не только не добился ничего, но шах даже подумывал отослать голову англичанина в Стамбул. Однако Абдуллах-хан устаджлу, заинтересованный в вывозе ширванского шелка, не допустил этого, и благодаря его влиянию Дженкинсон, хотя и не добился соглашения с шахом, все же вернулся невредимым в Москву. Сношения английской купеческой компании с Ширваном по волго-каспийскому пути и вывоз шелка наладились было, но в начале 80-х годов XVI в. сократились, из-за новых вторжений турецких войск в прикаспийские области. В последней четверти XVI в. наладились дипломатические сношения Сефевидского государства с Россией. Заметно усилилась русско-иранская торговля.1
В 1271 г. двор шаха Техмаспа I посетил венецианский посланник д’ Алессандри с целью заключения военного союза против Турции, которая в то время вела войну с Венецией и другими европейскими государствами и отняла у Венеции остров Кипр, на который Турция напала без объявления войны. Миссия д’ Алессандри не имела успеха, - шах Тахмасп I считал мир Ирана с Турцией прочным и отверг союз с Венецией.
Шах Тахмасп I не был даровитым правителем, хотя, достигнув совершеннолетия, старался входить во все дела управления сам. Он отличался расчетливостью и скупостью, а вместе с тем мелочностью и недальновидностью. Без его разрешения визиры его не смели выдать никому даже 1 фельса (мелкая монета). Не заботясь о поднятии производительных сил страны, шах Тахмасп и его сановними не видели иных средств для увеличения дохода казны, кроме повышения налогов. Были введены большие надбавки (тоуфир, тафавут) к хараджу и другим налогам. Эта налоговая политика тяжело отразилась на экономике Ирана. Последние 14 лет своего правления этот шах совсем не платил жалования войску. Такими мерами он добился того, что после его смерти в его главном казнохранилище в крепости Кахпахе (это крепость служила также государственной тюрьмой) оказалось 380 тысяч туманов в золотой и серебряной монете, 600 золотых и серебряных слитков, весом по 3 тысячи мискалей каждый, 200 харваров шелка, 30 тысяч одежд из дорогих тканей, полное вооружение на 30 тысяч всадников и т.д. Все эти сокровища лежали мертвым грузом в казнохранилище. Зато государственный доход, доходивший до 5 млн. золотых в середине XVI (согласно Минадои, 1558 г.), упал до 3 млн. золотых (согласно д’ Алессандри, 1571 г.).
Шах был непопулярен в народных массах Близость турецкой границы и враждебное отношение горожан Тебриза и шаху Тахмаспу I побудили его перенести свою резиденцию подальше к востоку в Казвин (1548 г.). Но и здесь он ни от кого из райятов не принимал жалоб и не любил показываться перед глазами народа. Он двадцать лет не садился на коня и одиннадцать лет не выходил из своего дворца.
В последние годы правления Тахмаспа I внутренне положение Ирана было тяжелым. По словам д’ Алессандри, дороги были небезопасны из-за нападений разбойников и междоусобий феодалов. Из-за этого важные караванные пути на запад в Аленно и на юг к порту Ормуз были заброшены. Чиновники, не чувствовавшие над собой твердой руки центральной власти, творили, что хотели. Феодалы, в особенности кочевая знать, были полными хозяевами судеб крестьянства и городских низов. Обнищание крестьянства усиливалось из-за того, что в 1571 г. Иран посетили чума и сильный недород. В стране царил голод, местами дело доходило до людоедства. Хорасан все время подвергался нападениям узбекских ханов и их кочевых ополчений.
Положение райятов, несколько облеченное при шахе Исмаиле I, снова стало очень тяжелым к концу правления шаха Тахмаспа I. В стране происходили восстания крестьян и ремесленников. История этих народных восстаний почти не изучена. Особенно упорным было восстание в Гиляне. Экономически эта область была тогда малосвязана с центральным Ираном. Шахская власть там была слаба. После усмирения возмущения Амирэ Дубаджа, хана Бийэ пас (регисткого), шах отдал еговладения в управление Хан-Ахмед-хану, владетелю Бийэ пиш (лахиджанскому, правившему в 1536-1568 и 1578-1592 гг.), из династии Кийя. Когда в 1568 г. шах пожелал вернуть ханство Бийэ нас Джемшидхану, сыну Амирэ Дубаджа, возникли споры из-за разграничения земель, послужившие поводом для возмущения Хан-Ахмед-хана лахиджанского против шаха. Хан-Ахмед-хан был разбит, низложен и заключен в крепость Ихтахр близ Шираза. Но народные массы Гиляна упорно обороняли свою самостоятельность. В 1569 г. они собрали восемнадцатитысячное ополчение и провозгласили ханом одного из членов низложенной династии. Восстание было подавлено, наместником Гиляна назначен был седьмой сын шаха Махмуд-мирза, земли в Гиляне были разделены между эмирами племени устаджлу и других кызылбашских кочевых племен (1870 г.).
Притеснения и насилия этих эмиров вызвали восстание «гилянского простонародья, черни, сброда и подонков», как официальные источники называют крестьян и городскую бедноту. Кызылбашский эмиры и шахские чиновники были частью перебиты, частью изгнаны (1571 г.). Вся область оказалась в руках восставших. Борьба гилянцев с шахскими войсками шла с переменным успехом, и только в 1572 г. сильное феодальное ополчение из воинов устаджлу и других кызылбашских племен, посланное шахом в Гилян, смогло, наконец, подавить восстание.
Ярким показателем недовольства народных масс политикой правительства шаха Тахмаспа I было восстание ремесленников и городской бедноты в Тебризе в 1571-1573 гг. Тебриз, насчитывавший в начале XVI в. до 300 тыс. жителей, узел путей транзитной европейско-азиатской караванной торговли, ее перегрузочный пункт и центр ремесленной промышленности-шелкоткацкой, шерститкацкой, хлопчатобумажной, сафьяновой, оружейной и т.д., оставался крупнейшим городом Сефевидского государства и после перенесения шахской резиденции в Казвин.
О тебризском восстании мы находим подробный рассказ у Хасанбека Румлу и краткое известие у историка XVII в. Искендера Муниш. Оба они проявлют классово-враждебное отношение к восстанию, но сообщают интересные факты. Об этом же движении говорит и венецианский посланник д’Алессандри. Рассказ его, путаный и неясный, видимо, основан на тенденциозных сообщениях шахского двора.
Персидские авторы не дают полного освещения обстановки в Тебризе1 и непосредственной причины тебризского восстания, они говорят только, что ближайшим поводом к восстанию были притеснения тебризского правителя Аллах-кули-бека устаджлу. Д’ Алессандри сообщает, что в Тебризе давно происходила борьба двух группировок, из которых одна господствовала в четырех кварталах города, другая в пяти. Можно лишь предполагать, что в борьбе этих факций отразились противоречия между городской знатью (феодалами и купцами) и городскими низами.
О классовом характере восстания ясно говорят имена, какими называли участников движения Хасан Румлу и Искендер Муниш, - это «простонародье» (аджлаф), «чернь» (аджамирэ), «сброд» (рунуд) и «подонки» (оубаш), т.е. слова, которые у персидских средневековых историков обычно обозначают крестьян, ремесленников и городскую бедноту. Хасан Румлу называет в числе руководителей движения представителей ремесленников и мелких торговцев; упоминаются сукновая, сапожник, зеленщик, сын изготовителя мальвар, погонщики верблюдов. По словам д’Алессандри, активную роль в движении играл цех мясников. Кроме того, видное участие в руководстве движением принимали пехлеваны (буквально богатыри, борцы, атлеты, перс.). Так назвались профессиональные атлеты, выступавшие на аренах спортивных игр (зур-ханэ) перед зрителями. Пехлеваны составляли особый цех. Пехлеван яри был главным руководителем восстания.
Знатные люди и «столпы державы» не раз настаивали, чтоб шах Техмасп I послал войско для усмирения «тебризской черни». Но шах медлил и колебался, отговариваясь тем, что ему «жаль разорять такую важную область». Настоящей причиной колебаний шаха было крайне тяжелое внутренне состояние Сефевидского государства; войско (феодальное ополчение) много лет уже не получало жалования и было ненадежно, а Гилян был охвачен восстанием. Поэтому шах назначил правителем Тебриза Юсуф-бека устадждлу, считавшегося опытным и тактичным администратором, и поручил ему вступить в переговоры с восставшими. Юсуф-бек так и поступил. Ему удалось убедить старшин (кедхудайан) городских кварталов прекратить борьбу со знатью. Соглашение было скреплено клятвами. Никто из восставших не подвергся наказанию.
Но, по-видимому, беднейшие горожане не были удовлетворены соглашением, заключенным городскими кедхудами с Юсуф-беком.1 Через некоторое время произошло столкновение между военными слугами Юсуф-бека и сторонниками пехлевана Яри. Пролилась кровь. После этого ряд городских кварталов снова был охвачен восстанием. Юсуф-бек просил помощи у шаха. Авторитетные шиитские богословы составили фетву, в которой объявили избиение тебризской «ячерние» делом законным и соответствующим марианжу. Шах приказал Сохраб-беку, сыну наследственного владетеля Карадага, оказать помощь Юсуф-беку. Сохраб-бек с феодальным ополчением вступил в Тебриз и занял Сахабабадский мейдан. Юсуф-бек со своим ополчением присоединился к нему. Им обоим удалось окружить кварталы, охваченные восстанием. Видя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, руководители и активные участники восстания укрылись в различных потайных убежищах. Юсуф-бек обыскал дома, открыл убежища скрывавшихся и арестовал много народа.
«И главари черни, - повествует Хасан Румлу, были повышены, как, например, Гёкча, Нашми, Шереф, Шунджи сукновал, Хасан сапожник, Хаджхил Дераз, Шах-Али Чартак, Мирза Баба Нухи и Хусейн зеленщик (сабзэ форуш). И кроме них было назначено сто пятьдесят человек». Пехлеван Яри, пехлеван Аваз и Алай и Хасан-Джан были также схвачены. Сохраб-бек, движимый корыстолюбием, хотел было пощадить их. Но Юсуф-бек настоял на том, чтобы и они были ему выданы и также казнены. Головы их были выставлены на тебризском Мейдане. По рассказу Хасана Румлу, тебризское восстание было подавлено только через два года, т.е. в 1573 г. Источники не сообщают, выдвигали ли восставшие какие-либо определенные требования. Размах восстания так напугал шаха Тахмаспа, что он удовольствовался казнью 10-15 руководителей и 150 боле активных участников движения и не допустил массовой расправы и разграбления города, обычных на средневековом Востоке в подобных случаях. Мало того, очевидно, дабы успокоить население огромного города и не допустить новых волнений, шах дал городу Тебризу значительные льготы. Сперва он «простил» тебризцам сбор налога с ремесла (мал-и мухтарифэ), а затем освободил город и от уплаты всех податей в диван (ксуну), иначе говоря, город получил привилегию налогового иммунитетта (му’афи).
В последние годы правления шаха Тахмаспа I, еще до тебризского восстания, была проведена важная реформа; был отменен навсегда сбор тамги, т.е. налога с торговли (в частности, и с мелкой розничной), с ремесла и со всех городских промыслов и занятий. Тамга была впервые введена в XIII в. монгольскими завоевателями. Взимавшаяся в течение более трехсот лет тамга обогащала казну феодального государства, но наносила огромный ущерб городской жизни по словам анонимного венецианского купца (1514 г.), в Тебризе1 всякий, у кого была лавка на базаре, должен был платить ежедневно, в зависимости от своего состояния и дохода, от двух аспр до одного дуката (золотая монета). Это и была тамга. Она взималась независимо от ввозных и вывозных пошлин (бадж), которые взыскивались с мусульман в размере 5% стоимости товаров, а с христиан, евреев и прочих иноверцев – 10%. Отмена тамги в указе шаха Тахмаспа I была объяснена указанием «свыше», полученным шахом во время вещего сна. Истинной же причиной отмены тамги был упадок городской жизни во второй половине XVI в., принявшей угрожающие размеры. Шахское правительство оказалось вынужденным облегчить положение горожан и отменить разорительную и ненавистную всем тамгу. С тех пор тамга больше не восстанавливалась. Вместо нее был введен сравнительно небольшой налог с ремесла (мал-и мух-тарифэ). Ввозные, вывозные и транзитные пошлины (бадж) были сохранены.
Смерть шаха Тахмаспа I (1576) вызвала смятение среди кызалбашской знати и высшего шиитского духовенства. По словам историка Хасан-бека Румлу, сейиды, казли и улемы дрожали за свою жизнь, опасаясь «подонков и черник» (рунуд во оубаш), т.е. народного восстания. Техлеасп оставил двенадцать сыновей, из которых каждый, по кызылбашскому обычаю, имел «воспитателя» – «лялэ» среди феодальной знати одного из кызылбашских кочевых племен и считался «воспитанником» данного племени. Эмиры племени устаджлу провозгласили шахом своего «воспитанника» Хейдер мирзу, пятого сына Тахмаска, поддержанного также грузинской гвардией дворца. Но эмиры племен фашар, каджар, румлу, варсак и др. не признавали Хейдер-мирзу. В казвине произошла кровавая резня, во время которой Хейдер был убит. Эмиры племени афшар добились возведения на престол своего «воспитанника» Исмаил-мирзы, которого подозрительный отец, шах Тахмасп I, в течение двадцати лет держал в заключении в крепости Кахкахэ.
Шах Исмаил II (правил в 1576-1577 гг.) неспособный и жестокий правитель, пытался укрепить свою власть массовыми казнями и, в частности, убийством своих шести братьев, проживавших в Казвине. Он разослал также приказы об умерщвлении и остальных родичей, находившихся в областях. Но эти приказы не были приведены полностью в исполнение, так как Исмаил II внезапно умер, принял слишком сильную дозу опиума, в доме своего халваджы-башы (начальника дворцовых кондитеров), быть может, отравленный им. по другим данным, Исмаил II был убит в гареме заговорщиками, переодетыми в женское платье. «Высокий совет» (диван-и’али) эмиров и знати решил провозгласить шахом старшего сына Тахмаспа I, Султан Мухаммеда, но прозванию Худабендэ («раб божий), который раньше не считался претендентом на престол из-за болезни глаз Шах Султан Мухаммед Худобендэ (правил в 1577-1587 гг.), безвольный ханжа, был орудием в руках своей жены Мажд-и Ульйэ, матери его двух сыновей Хамзэ и Аббаса, опиравшейся на иранскую оседлую чиновную знаять и пытавшейся при ее помощи вести политику укрепления центральной власти. За это она была убита позже по наущению недовольных ею кызылбашских кочевых эмиров. Шах Мухаммед вынужден был сразу заплатить войску жалованье за четырнадцать лет.
В 1578 г. Турция возобновила войну с Ираном. Одной из задач Турции1 на этот раз был захват стран Закавказья и западного каспийского побережья, отчасти для того, чтобы овладеть волго-каспийским путем, превратившимся в важную торговую артерию. Еще турецкий султан Селим II (правил в 1566-1574 гг.) пытался соединить Дан и Волгу каналом (1568 г.) и при помощи крымского хана предпринять поход на Астрахань (1569), но эти попытки потеряли неудачу. Тогда правительство султана Мурада III (правил в 1574-1595 гг.) решило овладеть странами Закавказья. В 1578 г. турецкие войска, восстановив, вопреки договору 1555 г., цитадель г. Карса, вторглись в восточную Грузию, Восточную Армению и Азербайджан, сея повсюду смерть и разрушение. Их продвижение было установлено Хамзэ-мирзой, способным и смелым наследником престала, войска которого одержали две блестящие победы над турками в Южном Азербайджане. Но турецкие войска были поддержаны частью курдской суннитской знати. Хамзэ-мирза был убит в результате заговора кызылбашской кочевой знати. В 1585-1588 г. турки овладели всем Северным и Южным Азербайджаном, овладели и Тебризом и разорили его вконец.
Между тем, в Хорасане еще в начале правления шаха Мухаммеда восстали кызылбашские племена устаджлу и шамлу. Номинальным наместником Хорасана считался младший сын шаха Мухаммеда, Аббас-мирза, родившийся в 1571 г. Его «воспитатель» (лялэ) Али-кули-тап шамлу в союзе с Муришид-кули-ханом устаджлу, оба поддержанные своими племенами, решили провозгласить шахом Аббас-мирзу (1581 г.), дабы самим управлять от имени мальчика. Еще в 1578 г. они отказались вернуть ребенка отцу и матери под предлогом того, что во дворце их «воспитаннику» якобы угрожает опасность, а позднее, посоле долгих переговоров, начали открытую войну с шахом Мухамедом. Узнав об убийстве Хамзэ-мирзы, единственного сильного противника, оба хана пошли на Казвин и заняли его (1587 г.). Шах Мухаммед, занятый в то время подавлением народного восстания в Фарсе, был покинут своим войском. Вскоре после того он умер.
2. Реформы Аббаса I и укрепление государственного строя страны
В начале правления шаха Аббаса I (правил в 1587-1629 гг.) внутреннее положение Ирана, как и внешнеполитическая обстановка, были исключительно тяжелыми. Войска узбекского государства Мавераннахра овладели всем Хорасаком, с годами Мервом, Хератом, Мехихедом и Кишакуром (1587-1588 гг.). Восточная Армения, Азербайджан и западная окраина Ирана были заняты турецкими (османскими) войсками. Население было разорено войнами и массами угонялось османами в рабство. Религиозный фанатизм давал оправдание грабительским приемам войск турецкого султана: хотя шариатом обращение мусульман в рабство, даже и во время войны, строго запрещалось, турецкое сункитское духовенство объявило дозволенным обращать в рабство и продавать «нечестивых» шиитов. Потому-то при взятии турками Тебриза даже местные сейиды были угнаны в рабство и проданы «франкским» и еврейским купцам в Стамбуле.
Внутри страны происходили междоусобная борьба феодальных клик и народные восстания. Как сказано в предыдущей главе, шаха Аббаса I возвела на престол одна из клик кызылбашской военно-кочевой знати во главе с Муршид-кули-ханом, главою племени устаджлу, и Али-кули-ханом, главою племени шамлу. Оба хана рассчитывали сделать юного шаха (ему было только 17 лет) орудием достижения своих целей. Затем между прежними союзниками началась борьба за власть. Муршид кули-хан одолел. Но вскоре шах Аббас отделался от стеснительной опеки Муршид-кули-хана путем убийства. Тогда же шах Аббас стал опираться на ту группировку класса феодалов, которая одна лишь была заинтересована в существовании сильной центральной власти на гражданских чиновников (бюрократию), почти сплошь персов. Опираясь на них, шах отдавал предпочтение иранскому оседлому элементу перед азербайджанским кочевым элементом.
Правительство шаха Аббаса I предложило правительству России начать совместные военные действия против Турции, дабы вырвать из ее рук недавно захваченное ею кавказское побережье Каспийского моря и богатый шелководческий Ширван. За военную помощь Сефевидскому государству против Турции посол шаха Аббаса I Хади-бек1 обещал уступить России города Дербену и Баку с их районами. Правительство царя Федора Ивановича добивалось формального подтверждения этой уступки. Посол шаха Аббаса давно уклонялся от этого, ограничиваясь устными обещаниями, наконец, получил от шаха полномочия дать письменное обязательство. Но Россия, ослабленная данной ливанской войной и находясь под угрозой войны со Швецией, Польшей и крымским ханом, не могла развернуть большую войну против столь сильной военной державы, какой была тогда Османская империя, и вынуждена была ограничиться военными действиями местного значения у рубежей Дагестана.
В 1590 г. Сефевидское государство вынуждено было заключить тяжелый для него мир с османской Турцией, уступив ей Восточную Грузию, Восточную Армению, Курдистан, весь Северный и Южный Азербайджан (кроме Ардебиля и Тальина) и часть Луристана. Еще раньше в ряде областей вспыхнули восстания местных феодальных владетелей, которые иногда были поддержаны и народными массами, страдавшими от тяжести налогов, установленных центральным правительством в 70-80 годах XVI в.: по свидетельству Искендера Мукини, размеры некоторых налогов возросли в пять раз. В 1588 г. восстал Шах-верди-хан, владетель Луристана, в 1589 г. в Хорасане возмущался и пытался овладеть Систаком родственник шаха царевич Рустам-мирза. В Фарсе восстало кызылбашское кочевое племя зулькадар, в Кермане – кызылбашское племя афшар. Эти восстания были подавлены. В Исфахане поднял восстание местный правитель Юли-бек; шаху не удалось взять цитадель и пришлось пойти на соглашение с Юли-беком (1590г.).
В том же году были подавлены народные восстания в Тальине и Луристане, в 1596 г. восстание сейида Мубарека в Арабистане. После того шах Аббас предпринял поход в Мазендеран и, низложены четыре династии местных владетелей, обратил эту область в свой собственный домен (1596 г.). подавление восстаний производилось Аббасом I с большой жестокостью: в Гиляне, например, было вырезано поголовно племя джин, позднее такая же участь постигла племя мукри, кызылбашское племя текелю.
2.1 Налоговая реформа
При Аббасе I экономическая политика Сефевидского государства имела ярко выраженный характер покровительства центральным областям империи, населенным в основном персидским этническим элементов. Это обстоятельство, вызвавшее в свое время ненависть азербайджанцев, армян, грузин и прочих народностей, было отмечено современниками Аббаса. Так, Аракел Тебрицкий указывает, что шах Аббас I сознательно проводил политику опустошения некоторых окраин государства с тем, чтобы обеспечить за их счет процветание центра Ирана и в особенности столичного города Исфахана1.
Но, как было сказано, Аббас I проводил и отдельные меры по облегчению налогового бремени в некоторых городах и областях Ирана. Это было вызвано необходимостью восстановления дотла разрушенного хозяйства, без чего было немыслимо думать о налоговой платежеспособности податного населения. Эти мероприятия шаха носили в основном вынужденный характер. В основе решений шаха о предоставлении налогового иммунитета отдельным городам иногда лежали и политические мотивы.
В раде преступных мероприятий Аббаса I в этой области, как сообщает Искендер Мукини, было временное освобождение от уплаты некоторых налогов части крестьян и других налогоплательщиков Ирана. Это произошло когда были изгнаны из пределов страны османские войска под командованием Мурад-наши. Аббас I «освободил в этом году и на следующий год от поземельного налога и чрезвычайных государственных сборов часть районов, пострадавших от нашествия румийских войск».
Помимо этого был проведен в жизнь ряд других мер по облегчению налогового бремени населения Ирана, которые отчасти касались и Азербайджана. В 1615 г. минтское население страны получило «в дар» от шаха налоговое облегчение в размере 1/12 части годового сбора. Искендер Мукини утверждает по этому поводу, что шах «пожертвовал шиитам всех областей Ирана диванский поземельный налог и арендную плату недвижимых имуществ в части, проходящей на месяц рамазан…»
Данное мероприятие Аббаса I, видимо, не сразу распространилось по всей Сефевидской империи и не одновременно охватило соответствующие области, на селенные шиитами. Есть основание полагать, что для пользования представленной налоговой льготой требовалось нечто большее, а именно доказать приверженность шиизму каждой определенной области отдельно. Наивно было допустить. Что при проведении подобной меры Аббасом руководили в действительности гуманные соображения. Все это имело свою глубокую политическую подоплеку, так как должно было служить и на деле послужило как бы критерием определения религиозной, следовательно, и политической ориентации целой империи. Этим предусматривалось выявить повсеместное настроение населения по отношению к созданному Аббасом I централизованному государству, поощрять шиитскую, просефевидскую и в то же время усилить антиосманскую и антиузбекскую его направленность.
Далее Искендер Мукини сообщает об отмене Аббасом I в том же году (1615) некоторых других сборов, установившихся при правлении прежних шахов. Эти сборы (вуджухат-и эхдас) взимались за ночную охрану города и представляли собой значительную сумму в «30000 шахских тумаков, имеющих хождение в Ираке (Персидском)». Такая мера оказала влияние на развитие городского и главным образом кустарного производства в Иране. Взявший верх в Сефевидском государстве XVII в. персидский этнический элемент в лице гражданской бюрократии продолжала свои усилия с целью ослабления позиций военных феодалов, представляющих в основном азербайджанский элемент и занимавших все еще высокие посты в управлении многими областями. Промдакская бюрократия искала поддержку у широких слоев населения империи и добивалась ее путем склонения самодержца – шаха к некоторым уступкам в пользу последних. Убытки, связанные с подобными мерами возмещались за счет военных феодалов. В практике изганского Сефевидского государства XVII в. было распространено «превращение в хассе, т.е. перевод областей отдаваемых военным феодалам, в число личных владений шаха и царствующей династии.
Как видно из всего вышеизложенного, политика сефевидского правительства к середине XVII в. была направлена на упорядочение налогового вопроса, на частичное облегчение бремени податного населения. В решении этого вопроса главную роль сыграл Хатембек Орду-бади, который, будучи главой финансового ведомства, в 1591 г. по указу шаха приступил к составлению реестра доходов и расходов «охраняемой богом страны» - всей сефевидской империи. Аналогичные меры в этих областях могли быть осуществлены лишь к концу правления Аббаса I и даже к концу 30-х и началу 40-х годов столетия, т.е. после установления мира между враждующими странами: сефевидским Ираном и Османской Турцией. При этом необходимо оговориться, что большинство этих уступок касались задолженности податного населения, так называемых «бакая» (недоимки). И сефевиды, идя на такой шаг упраздняли лишь ту часть налогов, оплатить которые податное население было не в состоянии. Этого, конечно, нельзя сказать в отношении тех случаев, когда центральная власть освобождала на время или навсегда какую-нибудь область или город вообще от уплаты определенного налога или всех налогов, что безусловно, служило стимулом роста производительных сил данной местности.
Шахская власть стремилась упорядочить дело налогообложения, определить нормы и размеры налогов и податей, а вместе с тем указать, куда и как должны быть направлены расходы государственных поступлений в денежном или натуральном виде. По сути дела эта тенденция носила прогрессивный характер. Мероприятия шахской1 власти в области налогообложения создавали относительно твердую почву для утверждения законности правопорядка в отношениях между фискальным ведомством, его чиновниками и податным населением. «Щедрость» сефевидского правительства прежде всего проявлялась, как указано нами, в отношении недоимок, которыми «пожертвовал» шах, убедившись в безысходности положения налогоплательщиков. Фактически шах «прощал» районам именно ту часть налогов, которую взимать с податного населения практически было невозможно. Известно, что подобные «милости» главы феодального государства не могли составить базу для расширенного воспроизводства ни в сельском хозяйстве, ни в другой отрасли производства и осуществлялись для предупреждения острых классовых столкновений.
Тенденция к облегчению налогового бремени населения проявлялась спорадиски, в ней отсутствовала какая-либо последовательность и целеустремленность. Верхушка сефевидского государства шла на уступки в области налогов обычно при коронации нового шаха или какой-либо крупной военной победы, а подобные случаи представлялись довольно редко. Вместе с тем другая тенденция увеличения налогов и податей проявляли себя как постоянно действующий фактор, и налоговое бремя населения Сефевидской империи все больше увеличивалось по мере прекращения победоносных войн.
Однако было бы и ошибкой утверждать, что налоговая политика Сефевидов не имела никакого положительного влияния на развитие экономики и хозяйственной жизни окраины империи, в том числе не Азербайджан. Наоборот, в отдельные годы в некоторых областях Азербайджана поощрительные плоды Сефевидов были наглядны и ощутимы. Они прежде всего касались местной феодальной знати и городской верхушки. Поэтому необходимо еще раз подчеркнуть, что экономической развитие Ирана в середине XVII в. оживление и подъем хозяйственной жизни, расширение его торговли было в основном результатом трудового подъема народа, взявшегося за восстановление и развитие экономики и культуры в условиях наступившего мира в отношениях между Сефевидским Ираном и Султанской Турцией.
При шахе Аббасе 1 была проведена монетная реформа. Номинальной единицей сефевидской денежной системы считался «динар», до того времени давно исчезнувший из обращения. Аббас 1 ввел в обращение новую монету, назвав ее своим именем «аббаси». Эта монета весила два мискала1 чистого золота и имела достоинство в 200 динаров2. В качестве примеси, по всей вероятности, использовалась медь. О пробе сефевидских монет XVII в. точных сведений нет. Шарден указывает, что эта проба была или должна быть равна пробе искакских монет.
В Иране, как и в других владениях сефевидов в XVII в., были в обращении следующие виды монет:
аббаси – достоинством в 200 динаров;
махмуда – достоинством в 100 динаров;
шахи – достоинством в 50 динаров;
бисти – достоинством в 20 динаров;
газбели – достоинством в 5 динаров.
Первые четыре чеканились из серебра и были круглыми, дисковой формы, за исключением бисти, которая имела овальную форму. К середине второй половины века чеканить серебряные монеты бисти стали все меньше и меньше. Шарден, наиме6ньшей серебряной монетой Сефевидов считает шахи. Газбели чеканились из меди. Все крупные суммы у Искендера Мукини исчисляются архаичным «тумаком», равным 10 тысячам динаров, который отсутствовал в обращении. По Тавернье, пятиаббасовые монеты чеканились из золота и котировались то выше, то ниже своей номинальной стоимости, в зависимости от обстоятельств. Чеканка эта носила эпизодический характер и практиковалась при коронации шахов, больших праздниках, значительных военных победах.
Лицевую сторону (аверс) серебряных монет «украшали» посередине слова: «Нет божества, кроме Аллаха, Мухаммед есть посланник божий, Али ставленник божий», а вокруг диска: имена 12 имамов. На оборотной стороне (реверс) были выбиты: имя царствующего шаха, место и дата чеканки. Подобный порядок изготовления сефевидских монет был установлен еще в XVI в., нововведения же Исмаила 11 ненадолго пережили его на лицевой стороне дробных медных монет изображается лев с восходящим солнцем на спине, а на оборотной стороне указывались место и дата чеканки. Однако Насрулла Фальсари, не указывая, к сожалению, первоисточника, дал более подробные и интересные сведения о чеканке медных монет. Каждый город, по его словам, чеканил свои медные монеты с изображением своего специального герба (в виде оленя, козла, рыбы, змеи и т.п.). в 30-х годах XVII в., как отмечает Фпльсари, ссылаясь неназванного европейского путешественники. Медные монеты Исфахана имели изображения льва, а монеты Коллана, Гиляна и Шемахи петуха, рыбы и сатаны. В начале каждого года, к празднику Новруза, пускались в обращение новые монеты, после чего старые сохраняли силу лишь в городе первоначальной чеканки1.
Месторождения благородных металлов в сефевидских владениях, в том числе и в Закавказье, не разрабатывались. Отсталая техника эксплуатации и отсутствие специалистов горного дела в стране имели своим последствием то, что правящие круги пришли к выводу об убыточности такого мероприятия. Таким образом, Сефевидское государство в отношении благородных металлов всецело зависело от границы, хотя и собственных запасов было немало. Серебро, идущее на чеканку монет, составляли ввозимые в страну иностранные монеты, серебряные изделия и слитки. Все золото, поступавшее в государственную казну, как правило, там застревало, навсегда выбыв из сферы обращения. Шарден имел все основания уподобить поэтому шахскую казну бездонной бочке, которая пожирала буквально все. Шах Ирана, - отмечал Тавернье, - из предметов личного пользования признавал лишь золотые. Более поразительно сообщение Мухаммеда Такира Вахида о том, что у охотничьих животных (генордов) шахского двора ошейники были инкрустированы дорогостоящими камнями, а цепи были золотые.
В последние десятилетия XVII в. иссяк и основной источник притока в страну серебра и серебряных монет – внешняя торговля. Армянское купечество, в руках которого была сконцентрирована внешняя торговля, не желало перечеканивать приобретенные им иностранные серебряные монеты, предпочитая отправлять их в Индию. Такое положение было обусловлено обесцениванием серебра в сефевидских владениях, на что имеется прямое указание источников. Все это в конечном счете привело к непригодности сефевидской монеты, было пущено в ход огромное количество фальшивых монет, расстроивших товарооборот в стране. Денежный кризис второй половины XVII в. и его затяжной характер необходимо считать одним из факторов, подточивших основы Сефевидского государства.
2.2 Военная реформа
Правительство шаха Аббаса, опиравшееся, как сказано, на гражданскую бюрократию, понимало, что причины успехов турецких войск коренились отчасти в превосходстве их военной организации и в отсталости войсковой организации Сефевидской державы. Турция, наряду с феодальным ополчением, имела и постоянное войско, в частности, прекрасную артиллерию и янычарскую пехоту; войско Сефевидов, кроме гвардейского корпуса конных лучников (курчиев), составлялось из конных ополчений кочевников, сохранявших свою племенную организацию и нередко выступавших в поход с семьями и стадами, и отчасти из ополчений местных феодалов. Как курчии (6тыс. человек), так и воины феодального ополчения (мулазимы) в большинстве своем были кочевники-кызылбаши. все кызылбашские племена (в конце XVI в. их было 15) насчитывали до 200 тыс. военнообязанных, но в войске больше 60 тыс. кызылбашей никогда не было. На это количество государство и отпускало жалованье. Вдобавок кызылбашские племенные ополчения часто оказывались непокорными.
Шахское правительство предприняло реорганизацию войска, поручив ее знаменитому впоследствии полководцу Аллах-верди-хану и предприимчивым английским авантюристам братьям Антонию и Роберту Шерли, прибывшим в Коцвин в 1598 г. и поступившим на службу к шаху. Английские буржуазные исследователи, основываясь на сообщениях самих братьев Шерли, преувеличивают их роль в военной реформе шаха Аббаса. Судя по персидским источникам, братья Шерли играли здесь очень скромную, чисто техническую роль. Было создано постоянное войско, в составе которого были двенадцатитысячный корпус мушкетеров (туфенгчиев) и десятитысячный конный корпус гулямов; гулямов в подражание анычарам Турции вербовали впоследствии из грузинских и армянских юношей, воспитанных в Иране и принудительно обращенных в ислам; были заведены артиллерийский парк (топханэ) и артиллерийские части (топчии-пушкари). Туфенгчии и топчии вербовались из персов по специальным наборам.
Благодаря английскому буржуазному историку Малькольму, который пользовался сообщением источника первой половины XVIII в. – «Зубдат-ат-таварих» Мухаммеда Мухсина, в исторической литературе надолго утвердилось мнение, будто шах Аббас 1 официально уничтожил организацию кызылбашских племен, а вместо нее создал новую военную организацию – шахсевенов («любящих шаха»), в которую могли вступить выходцы из разных кочевых племен. Сейчас можно считать установленным, что это сообщение-легенда, созданная позднее. Источники времени шаха Аббаса 1 (Искендер Муниш и др.) ничего не говорят о подобных мероприятиях шаха Аббаса . напротив, из сообщений Искендера Мукиша и других авторов видно, что объединение кызылбашских племен продолжало существовать. Только одно из кызылбашских племен – племя накелю, часто поднимавшее мятежи, было почти поголовно вырезано, согласно указу шаха (1596 г.), и перестало существовать. Но число мулазимов из кызылбашских племен, получавших жалованье из казны, было сокращено до 30 тыс. Всего при шахе Аббасе 11 в войске числилось до 120 тыс. человек: 44 тыс. человек постоянного войска (курчии, туфенчии, топчии и гулямы; при приемниках шаха Аббаса 1 число постоянного войска было сильно сокращено) и 75 тыс. феодального ополчения (30 тыс. кызылбашей, остальное – ополчение туркменских, курдских, лурских и других кочевых племен и оседлых иранских феодальных владетелей).
Согласно источникам, тахсевеном при шахе Аббаса 1 называли всякого, кто добровольно поступал на службу к шаху. Только позднее, во второй половине XVII в., шахсевенами стали называть привилегированную корпорацию, составленную из частей тех же кызылбашских племен.
Военная реформа шаха Аббаса 1 имела не только организационно-техническое, но и политическое значение. Мощь и влияние кочевых кызылбашских племен, доставлявших своими притязаниями и междоусобицами столько затруднений шахской власти, была если и не уничтожена, то основательно подорвана. Создание кадров постоянного войска уменьшило значение феодальных ополчений и ослабило политическую роль военной знати кочевых феодалов кызылбашских и иных тюркских племен. Вместе с тем при шахе Аббасе 1 была укреплена центральная власть и усилилась роль гражданской бюрократии, кадры которой составлялись в основном не из тюрков, а из иранцев. Вообще, со времени шаха Аббаса 1 иранский элемент начинает играть гораздо более военную роль в управлении государством, хотя и роль тюркского кочевого элемента все еще оставалась значительной, особенно в войске. Языком войска и двора остался тюркский (азербайджанский) язык; названия военных и придворных чинов также остались тюркские. В лице гвардейцев-гулянов усилилась роль также грузинского элемента. Шах Аббас 1 перенес столицу в город Исфахан в Центральном Иране (1598 г.), что также способствовало усилению хозяйственного и политического значения иранских областей в системе государства Сефевидов. Центральной областью Сефевидского государства был теперь уже не Азербайджан, а внутренний Иран.
Общий экономический подъем, о котором говорилось выше, наступивший в начале XVII в., после длительной полосы упадка, отразился и на развитии городов. Не случайно то, что источники XVII в. упоминают о ремесленных цехах (синдо, мн.ч. аснаф, арабский) гораздо чаще, нежели источники предшествовавших веков. Цехи играли теперь большую роль, чем прежде. Цех утверждал квалификацию мастера (устад). Существовали степени ученика (шашрд), подмастерья (халифэ) и мастера; существовал и обряд посвящения в степень мастера. Цехи имели своих выборных старшин, признанных в этом звании городскими властями. «Тазкират ал-мулук» сообщает: «Люди каждого квартала, каждого селения и каждого ремесленного цеха (синф) назначают из них самих человека, которого они считают надежным и достойным доверия, составляют для него свидетельство и определяют жалованье для него. Этот документ, заверенный печатью накиба, они приносят к калантару1 и получают от него удостоверение (таликэ) и почетную одежду для их избранника. Который после того начинает заниматься их делами». Без разрешения цехового старшины никто не мог открыть ремесленную мастерскую2. у цеховых мастеров бывали свои собрания. В первые три месяца каждого года калантар города созывал у себя в доме собрание всех цеховых старейшин и вместе с ними устанавливал разверстку между отдельными цехами сумм налога на ремесло (буничэ). Этот порядок указывает на рост значения цехов в жизни города. По сообщениям источников времени сельджуков и ильхаков, в те времена финансовые чиновники облагали ремесленников налогом по своему усмотрению, не совещаясь с цехами и не считаясь с ними. В XVII в. одни цехи поставляли в казну в натуре определенное число изделий своего ремесла, другие вместо того уплачивали налог деньгами, согласно Шардену, от 10 до 20 су (в год) с каждой лавки (ремесленной мастерской), т.е. немногим больше Ѕ или 1 аббаси3. Цехи были тесно связаны с дервижскими орденами хейдериев и ниметул-лакиев, но пользовавшихся в XVI-XVII вв. большим влиянием в городах Ирана.
Привилегированными ремесленниками были мастера дворцовых мастерских. Как сказано выше, в дворцовых мастерских XVII в. работали уже не ремесленники – рабы, как раньше (даже еще в первой половине XVI в.), а свободные ремесленники по найму. «Тазкират ал-мулук» сообщает, что так как назначение работников (амалэ) дворцовых мастерских (буюнгат) дело, недостойное представления государю, то назначение этих работников производилось по приказу великого везиря, после предварительного представления начальника этих мастерских (назар-и буютат) и главного казначея империи (мустоуфи ал-мамалик). Мастера дворцовых мастерских получали жалованье и, в конце года, установленные подарки. Оценка изделий дворовых мастерских производилась назиром совместно с цеховыми старшинами.
Общегородского самоуправления в городах Ирана в XVII., как правило, не было, как не было его и прежде. Во главе города стоял калантар - городской старшина, назначавшийся шахским правительством из местной знати – крупных феодалов данного округа, связанных с оптовой торговлей. Реже из верхушки купечества. Права и обязанности калантара подробно описаны Кемифером: калантар должен был защищать права и интересы граждан в суде, следить, чтобы губернатор (даруга) не притеснял граждан, чтобы налоги взимались с них правильно, производить разверстку повинностей в пользу государства и поданных сумм между кварталами и цехами. Таким образом, формально калантар считался представителем и защитником горожан. На самом деле он был представителем интересов городской верхушки – местных землевладельцев, духовенства и крупных купцов. Жители Новой Джульфы – армянского купеческого пригорода Исфахана – пользовались правом самим избирать калантара из своей среды, именно из среды крупных купцов. Существовало самоуправление внутри корпораций купеческих и духовных (общины сейдов, медресэ), ремесленных цехов (аснаф) и городских кварталов (махаллэ); все они пользовались правом избирать своих старейшин1, утверждавшихся калантаром.
Среди ремесел ведущее место занимало текстильное производство. После периода упадка оно заметно выросло в правление шаха Аббаса 1. появилось много больших мастерских, производивших шелковые ткани, парчу и бархат в Исфахане, Комсаке, Йезде, Кермане, Ширазе, Мешхеде, Тебризе и других городах. По словам Олеария, большинство персидских ремеслинников составляли ткачи и красильщики. Шелкоткацкая ремесленная промышленность обслуживала потребности знати и крупного купечества и работала на внешний рынок. Изготовляли шелковые ткани одноцветные (кимха) и многоцветные (кассаб), простые и с золотым и серебряным шитьем, парчу (зарбарт), бархат (махмаль) множества сортов. По словам Шардена, одной только парчи было до ста сортов; среди них выделялась двойная парча, не имевшая изнанки. Один из сортов этой парчи, по словам Шардена, стоит 50 тумаков (2500 аббаси) за 1 чез (русский аршин); это была самая дорогая ткань в мире. Пять или шесть человек, писал Шарден, одновременно заняты в ремесле, изготовляющем эту дорогую ткань; для ее изготовления нужно от 24 до 30 ткацких челноков, тогда как для обычной ткани нужно небольше двух. Несмотря на невероятную цену этой драгоценной парчи, работники, которые трудятся над ней, зарабатывали не более 15-16 су в день (т.е. меньше 1 аббаси). Шарден хвалил также персидские золотистые бархаты, особенно ворсистые, которые постоянно сохраняли свой цвет и блеск и никогда не изнашивались. Лучший бархат производили в Кашане, Йезде и Исфахане.
В Иране изготовлялись ткани из верблюжьей шерсти (лучшие в Йезде, Кермане и Казвине), ткани из овечьей шерсти (больше всего в Мазендеране, а самые тонкие и лучшие в Даураке на берегу Персидского залива). Изготовлялись войлоки, очень тонкие и легкие. Хлопчатобумажных тканей, большею частью грубых (нербас), для потребностей широких народных масс, изготовлялось множество. Славились также персидские циновки; самые тонкие и лучшие в мире, по словам Шардена, производились в Систане, из камыша.
Ковроткачество в Иране в XVII в. достигло высокого художественного мастерства. Иранские ковры во множестве вывозились в Западную Европу, через Багдад и Турцию, почему их в Европе ошибочно называли турецкими. В XVII в. в коврах Ирана преобладали растительные орнаменты; очень нередки были изображения цветущего сада, с водными бассейнами и протоками. Столь частые на коврах прежних веков сцены из быта феодалов, сцены конной охоты и звериных гонов теперь постепенно исчезают. В коврах XVII в. больше свободы композиции, заметны черты народного творчества. Первое место среди ковров Ирана занимали великолепные керманские ковры, из овечьей или козьей шерсти, с тонким растительным орнаментом, с преобладанием зеленого и оранжевого тонов. Славились еще камакские ковры, шерстяные и шелковые, также с растительным орнаментом, с преобладанием красных, бирюзовых, белых, кремовых тонов. Ширазкие ковры, геометризированным растительным орнаментом, отличались преобладанием светлых оттенков зеленого, красного и синего цветов. Пользовались известностью также ковры хамаданские, фераханские, хорасанские. Все эти ковры отличались техническими и стилистическими особенностями. Довольно резко отличались по стилю от собственно иранских ковров ковры Южного Азербайджана (тебризские и ардебильские) и иранского Курдистана (из города Сеннэ). Путешественики XVII века хвалят преимущественно керманские ковры1.
Заслуженной славой пользовался персидский фарфор, полуфаянс и фаянс. После долгого периода сниженного производства, в XVII веке персидская керамика снова пережила расцвет. Возродилась, одно время почти исчезнувшая, роспись лю-стром, акгобом (Керман), раскраска кобальтом, покрытие бирюзовой и зеленой глазурью и т.д. Пород Керман прославился на весь мир своими изделиями, сплошь покрытыми бирюзовой глазурью. Персидская художественная керамика XVII века обнаруживала явное стремление подражанию к китайским образцам. Меньше всего китайское влияние на сосудах, производившихся в Кермане. В Гамбруне, на берегу Персидского залива, изготовлялись красивые фаянсы, с росписью темно-синей краской, в стенах которых до обжига делались дырочки, заполнявшиеся затем глазурью и остававшиеся прозрачными. Славились также покрытые глазурью разный цветов изразцы для облицовки куполов и фасадов зданий. Лучшие изделия персидской художественной керамики XVII века изготовлялись в Кермане, Ширазе, Мешхеде, Йезде, Кашане, Наине, Исфахане. Изделия этих городов существенно разнились между собою в стиле, тонах и рисунках. Шарден признавал первенство за фаянсами Шираза.
Из других изделий ремесла славились персидские изделия из кожи, особенно шагреневой (Назвин) и из сафьяна всех сортов и цветов (Тебриз и др.). Путешественники считали персидские луки и сабли лучшими. По словам Олеария, лучшая сталь производилась на берегах озера Нейриз, а лучшие клинки в городе Куме, близ Казвина, и стоили от 4 до 20 рейх-сталеров (16-80 аббасий). В русских описаниях вооружения XVII века упоминается «сабля кызылбашская булатная, от черепа по обе стороны до елмана золотом наведена, верхней дол с перерывом, место золотом наведены». Высоким мастерством техники отличались такие золотые, серебряные и бронзовые изделия, а особенно филигранные изделия из серебра, а также изделия и слоновой кости.
Очень развито было производство красок; из ляпис-лазури (синяя), бразильского и японского дерева, из марены (красная), шафрана (желтая), индию (синяя), граната, лимонного сока и т. д. Ляпис-лазурь привозилась из «страны узбеков», индию и японское дерево из Индии, бразильское дерево-из стран Европы. По словам Шардена, производство стекла широко распространилось по Ирану на рубеже XVI -XVII веков. Но стекло чаше всего было невысокого качества, сероватое и пузырчатое; лучшее стекло производилось в Ширазе. Писчебумажное производство также было распространено по всему Ирану, но бумага была хуже не только европейской, но и среднеазиатской; последняя во множестве ввозилась в Иран. Было развито производство мыла; его изготовляли из бараньего сала и золы пахучих трав. Мыло это было дешево и служило для массового потребления. Знать же пользовалось лучшим мылом, привезенным из Аленно (Халеб, в Сирии).
Путешественники, особенно Шарден1, описывают приемы иранской торговли. Обменная оптовая торговля, существовавшая в раннем средневековье, была забыта в XVII веке. Теперь торговля производилась только на наличные деньги, серебряные монеты, как сефевитской, так и иностранной. При крупных оптовых торговых сделках расчет производился мешками, содержавшими по 2500 аббаси (=50 тумаков) каждый, содержание их проверялось по точному весу; Шарден уверял, что при этом обман был невозможен. Все крупные купцы имели разъездных приказчиков. По словам Шардена, в Иране были купцы, имевшие своих доверенных агентов (приказчиков) даже в таких отдаленных странах, как Швеция и Китай. Благодаря покровительству крупному купечеству со стороны господствовавшей в XVII веке группы класса феодалов- гражданской бюрократии, положение крупного оптового купца в Иране было весьма почетным. Внешняя торговля находилась в руках не персов, а христианских купцов (армян, в меньшей степени- голландцев, англичан и французов), торговавших с Россией и со странами Западной Европы, и индусов, торговавших с Индией и странами Дальнего Востока, подобно тому, как в Турции в тоже самое время внешняя торговля находилась в руках христиан (греков, армян и европейцев) и евреев. Внутренняя же торговля в большей своей части находилась в руках мусульманских (персидских) купцов.
Среди армянских купцов из Новой Джульфы были богачи, обладавшие состоянием в 60-200 тыс. тумаков. Компания крупных армянских купцов из Новой Джульфы пользовалась монополией на вывоз шелка из Ирана. Шах давал этим армянам дипломатические поручения в христианские государства, а также использовал их как своих контрагентов, сбывая при их посредстве в Европе шелковые ткани, парчу, бархат и др. изделия дворцовых мастерских. Армяне Новой Джульфы платили в казну податей на 580 тумаков в год. Кроме армянских купцов, только английская и голландская фактории имели право вывоза шелка- сырца. Голландцы очень успешно соперничали с англичанами. Во время английской буржуазной революции голландцы добились от шаха Аббаса 2 исключительных прав для себя в вывозной торговле с Ираном. Любопытно, что как шахское правительство, так и московское царское правительство мотивировали конфликт в англичанами одинаково, именно тем, что англичане дерзнули казнить «своего законного короля Карла». После реставрации монархии в Англии англичане в Иране могли занять в торговле шелком только второе место после голландцев. В 70-х годах XVII века голландцы вывозили в Европу шелка-сырца на сумму от 500 до 600 тыс. ливров в год (приблизительно от 11 до 13 тыс. тумаков).
Кроме шелка-сырца и шелковых тканей, из Ирана вывозили в страны Западной Европы сафьян, шагреневую кожу, верблюжью и овечью шерсть, ковры, фаянсовую посуду, золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, в частности бирюзу. В Россию из Ирана вывозили, прежде всего, всевозможные шелковые ткани. В описаниях русской утвари XVII в. перечисляются: атласы кызылбашские;1 бархаты кызылбашские; дороги (даругаи – шелковая ткань с золотым или серебряным шитьем) гилянские, кашанские, казылбашские; зуфь (суф – шерстяная ткань), изорбаф (зарбафт – парча), камка (химха), есекая (йездская), камка кызылбашская; кутня (кутки – полушелковая полосатая ткань) кызылбашская; объярь (абйяр – плотная шелковая волнистая ткань с золотыми и серебряными струями), фата (шелковый платок) кызылбашская и т.д. Вот примеры этих описаний: «бархат кызылбашской рытой, по серебряной земле травы и листьё, шолк алый да вишневый», «бархат кызылбашской, по серебряной земле люди сидячие и барсы и звери, шолки разные»; «калска кызылбашская полосата, по ней полосы алые, сизые, в полосах лди и птицы золотые да серебряные, меж и каёмки жолтые», «дороги зеленые гилянские: «дороги кызылбашские алые, по ней травки мелкие золотные и серебяные»; «дороги кызылбашские, по брусничной земле, по ней деревца золотные с шолками» и т.д. Кроме того, из Ирана в Россию вывозили шелк-сырец, миткаль (плотная хлопчатобумажная ткань) бараньи шубы, оружие – сабли кызылбашские, стрелы кызылбашские, луки кызылбашские луки мешхедские, седла кызылбашские, жемчуг гурмыцкий (ормузский), бирюзу, краски, сушеные фрукты. Размеры торговли Ирана и Азербайджана с Россией в XVII в. очень сильно выросли. В Исфахане, Казвине и других городах Северного Ирана появились русские купцы, а в Шемахе постоянно проживало много русских купцов, имевших там свое подворье и церковь. Через Россию вывозились шелк и другие иранские товары в Польшу (Лахистан), Германию и Англию.
В Турцию (через Багдад) из Ирана в XVII в. вывозили табак, чернильный орех, грубые ткани из овечьей шерсти, разные шелковые ткани, ковры, множество сафьяно-циновки, разную посуду, сталь, железо в брусках и обработанное, камыш, изделия из самиста; вывоз железа в любом виде из Ирана в Турцию был запрещен, тем не менее никогда не прекращался. В Индию из Ирана вывозили в большом количестве лошадей, табак, фрукты всех сортов – сушеные, замаринованные, засахаренные, особенно финики и изюм, - мармелад из айвы, вина, фруктовые и цветочные эссенции, фаянсовые изделия, перья, сафьян всех сортов, рабов.
Из Индии в Иран ввозили тонкие хлопчатобумажные ткани, шелковые ткани, металлические изделия, слоновую кость, краски, пряности ароматные и лекарственные изделия, индиго, рабов, предметы транзита из стран Дальнего Востока. Опасным явлением ля экономики Ирана, отмеченным путешественниками, было то, что в течение XVII в. баланс торговли Ирана с Индией становился все более и более пассивным; заметна была значительная утечка сефевидской серебряной монеты, а также золотых и серебряных предметов в Индию. При этом торговля с Индией и со странами Дальнего Востока перешла в руки индийских купцов. Во всех почти городах Сефевидского государства, даже в далеких Баку1 и Шемахе, в XVII в. появились поселения купцов-индусов, которых раньше не было или было очень мало; в Исфахане в последней четверти XVII в. проживало не менее 20 тыс. индусов.
Из России в Иран вывозили по волго-каспийскому пути, через Шемаху или Гилян всевозможные меха, кожевенное сырье, ситец (чит), сукна, полотна, железо, медь, металлические изделия, стекло и стеклянные изделия, шубы, писчую бумагу, сахар, мед, воск, водку, икру, рыбу, огнестрельное оружие; вывоз последнего без специального разрешения был запрещен, но производился нелегальным путем. Русские льняные полотна («кетан-и руси») упоминаются в персидских источниках, как имевшие хождение в Иране, еще в XIV в., но в XVII в. ввоз их намного увеличился. Купцы московские, казанские и «франкские» в портах Гиляна упоминаются около 1629 г.
Из стран Западной Европы в XVII в. вывозили в большом количестве: сукна и вообще текстильные изделия, из Англии, Голландии, Франции, Италии: стекла зеркальные и оконные из Венеции; металлические изделия; предметы роскоши; вина французские, итальянские и другие, сахар, лампы, бумагу писчую и оконную. Особым спросом пользовались английские сукна, так называемые «лондра», т.е. «лондские». Среди самих персов появились специальные торговцы этими сукнами – «лодрафоруж». В конце XVII в. в трех карван-сараях Исфахана торговали эти «лондра формужи». Таким образом, уже в XVII в. ввоз западноевропейских товаров, главным образом текстильных, был значителен, но еще не настолько, чтобы создать серьезную конкуренцию для иранской ремесленной промышленности. В Иране имели сбыт преимущественно те западноевропейские и русские товары, которые не производились в Иране, как, например, сукна.
Торжество реакционной тенденции в экономике Ирана к концу XVII в., в чем говорилось выше, и, в связи с этим, обнищание деревни и сужение внутреннего рынка, крайне тяжело отразились на состоянии ремесла и торговли в Иране. Рост налогов и торговых пошлин, тяжелый гнет феодального государства, особенно гибельный для непривилегированных средних и мелких купцов и для ремесленников, произвол и господство феодалов в городах душили здесь те прогрессивные тенденции, какие появились в начале XVII в. Вот почему в городах Ирана не могло завершиться сложение единого рынка и зачатки нового капиталистического производства не стали господствующей формой производства. Энгельс писал: «… турецкое, как и всякое другое восточное владычество несовместимо с капиталистическим строем; извлеченная прибавочная стоимость ничем не обеспечена от хищных рук сатранов и пашей; нет калицо первого основного условия буржуазного приобретения обеспеченности личности купца и его собственности».
Следует отметить еще как характерную черту экономического развития Ирана XVII в. то, что хозяйственный подъем наблюдался преимущественно в городах Центрального и Западного Ирана (Исфахан, Шираз, Козвин, Хамадан, Керман, Релин, Фумен, Лохиджан и др.) и Южного Азербайджана (Тебриз, Ардебиль). Напротив, города Хорасана, за исключением Мешхеда и Кандахара, обнаруживают в этот период черты зайца, что объясняется, главным образом, сильным сокращением экономических связей со Средней Азией.
2.3 Расширение сферы социально-политической опоры шаха
Класс феодалов по прежнему состоял из четырех основных групп; военной знати, мусульманского (шиитского) духовенства, гражданской бюрократии и местной провинциальной знати. Но военная знать теперь состояла не только из кочевых феодалов, как в XVI в.; появились новые кадры военной знати из выслужившихся шахских гулямов (грузин и армян), которых шах старался противопоставить старой военно-кочевой знати. Ослабление влияния последней, особенно знати кызылбашских племен ясно видно из сравнения двух списков эмиров (ханов и султанов, т.е. верхушки военной знати). 1576 г. и 1628 г., приведенных у Искендера Муглим. В первом списке приведены имена 114 эмиров; все они были кочевыми феодалами и почти все из кызылбашских племен. По списку 1628 г. было всего 9 эмиров», из них только 35 кызылбашей, 34 эмира было из кочевых, но не кызылбашских, племен (большей частью иранских-курдских и лурских), и 21 эмир – из шахских гулямов, «отличенных из среды себе равных», наделенных, как и все прочие эмиры, земельынми пожалованиями (элке, азарб., в перс. произношении улька) и имевших, как и все эмиры, свои феодальные ополчения (кошин, монг.). Руководящая политическая роль в XVII в., как сказано, принадлежала иранской гражданской бюрократии.
В XVII в. в Иране продолжали существовать те же категории феодальной собственности на землю и воду, что и раньше.1 Но после реформ, проведенных при шахе Аббасе I, соотношение между категориями земель изменилось. Прежде всего, очень вырос фонд государственных или диванских земель. Управление этим фондом и составляло основу могущества гражданской бюрократии. Необычайно сильно увеличился также фонд собственных доменов шахской фамилии (хассэ, хассэй-и мерифэй-и падишахи, хашеэ). Эта категория земель в Иране существовала издавна, со времен Сасанидов (земли хасеэ, инджу при монгольских ханах). Но никогда фонд земель хассэ не был так велик, как в XVII в.: теперь в фонд этих земель включались не только округа (Исфахан, а также наследственный домен фамилии Сефевидов Ардебиль), но и целые области (оба Гиляна-Бийэ-пиш и Бийэ-пас).
Рафаэль дю Ман (1660 г.) говорит, что в Сефевидской державе государственных земель было много, а мульковых мало. Но надо иметь в виду, что в XVII в. диванскими землями считались и те, что были переданы на разных основаниях (на правах тиула и т.д.) в кормление представителям гражданской и военной знати; сильно расширились территории (юрты), отданные в кормление кочевым племенам и находившиеся фактически в распоряжении наследственных племенных глав (мир-и иль) племенной знати, эксплуатировавших как кочевников (илятов) своего племени, так и в гораздо большей степени живших на этих территориях оседлых крестьян (райятов).
Вырос в XVII в. и фонд земель религиозных учреждений (вакф). Так, в вакф большой мечети Сефевидов в Ардебиле входило в начале XVII в. 650 плужных участков (джуфт-и авамиль) обрабатываемых издольщиками (4-5 тыс. га орошенной и обработанной земли). В 1671 г. среди вакфных имуществ той же мечети числилось 40 селений в одном только южном Азербайджане, не считая других областей; в г. Ардебиль – 200 домов, 9 бань, 8 караван-сараев, вся базарная площадь – мейдан, большой крытый рынок оптовой торговли (айсерийэ), 100 других лавок и право на пошлину (бадж) со всех торговцев; в г. Тебризе – 100 домов и 100 лавок; в г. Казвине – несколько караван-сараев и бань; земли и доходные статьи на Мугани, в Гиляне и Тургане.
Из условных форм феодальной собственности (обусловленных службой государству) – союргала и тиула (или тийюля) и в XVII в. шахское правительство предпочитало жаловать тиулы, ибо они не были наследственными и давали меньше прав их владельцам, служилым людям, нежели союргалы; следовательно, пожалование тиулов меньше ослабляло центральную власть, нежели пожалование союргалов. Согласно «Тозкират ал-мулук», общий годовой доход владельцев союргалов всего Сефевидского государства составлял 367 778 800 динаров, а общий годовой доход владельцев тиулов (тулдаров) – 3 753 663 000 динаров,1 т.е. в десять раз больше. Это указывает на то, что тиулов было гораздо больше, нежели союргалов. В теории и тиулы, и союргалы причислялись к государственным землям, но это была фикция.
Как и в XVI в., пожалования тиулов были двух видов: а) персональные, пожизненные; б) закрепленные за определенной должностью, дававшиеся лишь на время исполнения этой должности. Высшим сановникам передавались в тиул целые округа. Так, согласно «Тазнират-ал-мулук», за должностью курчи-башы (начальника курчиев – в то время начальника феодального ополчения кызылбашских племен) был закреплен, на правах тиула, округ Казерун с годовым доходом в 13 917 200 динаров, за должностью туфенгчи-башы (начальника корпуса туфенгчиев-мушкетеров) – округ Абрекух с доходом 7 115 300 динаров; за должностью куллар-агасы (начальника гвардейского корпуса гулямов, преимущественно грузин) – округ Гульпайган, с не фиксированным доходом; за должностью топчи-башы (начальника артиллерии) – округ Шифт с доходом в 5 млн. динаров и т.д. Львиная доля тиульных пожалований доставалась эмирам (т.е. военной знати) и высшим гражданским и духовным сановникам. Годовой доход с тиулов этих категорий феодалов, согласно «Тазнират-ал-мулук», составлял 3 495 004 300 динаров из общей суммы доходов всех тиулов 3 753 663 тыс. динаров. Позднее (в XVIII в.) тиулы фактически превратились в такие же наследственные лены, как и союргалы.
Низшим служилым людям давали либо мелкие тиулы с малым доходом, либо «хамэ салэ». Так называлось пожалование, в награду за службу, определенной суммы ренты-налога (деньгами или натурой), с определенной территории, но без права управления ею. Суммы хамэ салэ получались служилыми людьми по ассигновкам (хавалэ, берат), выписанным на казначейство данного округа, по предъявлении удостоверения о том, что они в том году действительной находились на службе. В разных источниках XVII в. упомянуты 35 названий податей и повинностей, лежавших на райятах. Но не все эти подати и повинности существовали одновременно и во всем государстве: некоторые из них существовали только в отдельных областях, некоторые были введены лишь в конце XVII в.
При шахе Аббасе I, как сказано, размеры ряда податей были снижены и были отменены надбавки на эти подати, введенные в 70 – 80-х годах XVI в., а некоторые подати, особенно в центральных областях Ирана, были отменены. Но при преемниках шаха Аббаса I размеры податей снова стали постепенно повышаться, а в самом конце XVII в. размеры податей резко увеличились и были введены новые виды налогового обложения. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, в связи с ростом товарно-денежных отношений, государство и феодалы нуждались в средствах и стремились увеличить свои доходы; с другой стороны, около 1640 г. прекратились войны с Турцией и с узбекскими ханствами, приносившие в течение всего XVI в. и первых четырех десятилетий XVII в. постоянную военную добычу.
Главной податью, как и раньше, была поземельная подать – харадж (чаще называемый теперь «мал-у-джихат» или «маллият», взимавшийся чаще всего натурой в виде доли урожая от 15 до 20% ею). В некоторых местностях вместо доли урожая взимался постоянный сбор с плужного участка (джуфта) в деньгах. Налог с садов составлял 10% урожая, с шелковичных садов и с хлопковых посевов 30%. Скотоводы (кроме живших в Иране1 Персидском) платили подать «чобан-беш»: 1/7 со стрижки шерсти и с приплода овец, а с жеребят и ослят 1/3 их стоимости. За орошение полей и садов взимался особый сбор. На содержание разных сановников (великового визиря и др.) взимались сборы, известные под общим названием «ихраджат». Весьма часто с райятов взимали чрезвычайные сборы (авариз). Тяжелы для крестьян были поставки фуража и провиакта (алафэ во улуфэ) на содержание войска (феодального ополчения), почтовая повинность (улаг), постойная повинность (коналга), повинности работой (строительная, по очистке каналов и каризов и т.д.) в пользу государства или феодалов (бигар). С немусульман (христиан, иудеев, зороастрийцев) взималась джизья – в среднем с каждого взрослого мужчины от 20 до 50 лет по 1 мискалю (4,6 г.) золотом в год. Кроме того, все райяты обязаны были ежегодно подносить в строго установленных размерах «подарки» (пишкеш), «поздравительные» (саламанэ) и «праздничные» (иди) властям и своему землевладельцу, натурой или деньгами.
Для разных категорий земельной собственности существовали в основном одни и те же подати; в зависимости от категории земли эти податные сборы поступали либо целиком в пользу государства (с диванских земель), либо целиком в пользу землевладельцев (с земель союргальных, вакфных и юртов кочевых племен), либо делились между государством и землевладельцами в известной пропорции (с мульновых земель). Если землевладелец получал от государства право налогового иммунитета (му’афи), право взимания всех податей переходило к землевладельцу. Таким образом, одни и те же податные поступления, в зависимости от категории земли, могли быть и налогом, и рентой.
Преобладающей формой феодальной экслуатации, как и в прежние века, была издольщина (вид продуктовой ренты). За держание земли (обычно наследственное) крестьянин платил собственнику земли «господскую долю» (бахрэй-и маликанэ); на землях диванских, шахских (хассэ), вакфных, союргальных в эту долю включались и все вообще подати. Господская доля за держание земли и за пользование водою чаще всего устанавливалась в 1/5 – 1/3 урожая, с пахотных земель, с фруктовых деревьев в Ѕ - 1/3. Доля повышалась, если крестьянин получал от собственника земли, кроме земельного участка и орошения, еще рабочий скот (васов) и семена. В таких случаях она могла пониматься до 80%, даже до 90% урожая (включая все подати).
По рассказу Кемпфера, в Исфаханском оазисе, где преобладали товарно-денежные отношения, рента с крестьян часто взималась в деньгах по 6600 динаров (33 аббаси) с 1 джериба пахотной земли.1 На шахских же землях в Исфаханском оазисе применялись следующие нормы эксплуатации крестьян-издольщиков. Если шах, как собственник земли, предоставлял крестьянину землю, воду (орошение) и семена, а быки (волы) принадлежали крестьянину, то последний отдавал шаху 2/3 урожая, а из оставшейся ему доли платил подати в диван; кроме того, он обязан был отбывать принудительные работы (бигар). В том случае, когда шах предоставлял крестьянину-издольщику также волов, орудия пахоты и освобождал его от податей в диван, доля крестьянина падала до ј урожая; ѕ получал шах, как собственник земли. Если же, сверх своего этого, шах освобождал крестьянина от принудительных работ, то доля крестьянина падала до 1/8 урожая, а 7/8 получал шах.
Шарден говорит, что в богатом Исфаханском оазисе персидские крестьяне были более зажиточны, нежели крестьяне во Франции, но так было далеко не во всем Ираке, а главным образом в пригородных районах. Зато, по словам Шардена, крестьяне Ирана жили в условиях полного бесправия и произвола; шахские служилые люди и чиновники их избивали, если не получали того, что требовали; заставляли их работать бесплатно, брали подводы и лошадей для себя даром, останавливались в домах крестьян на столько дней, сколько хотели, кормились за их счет, а иногда еще требовали с них серебро.
Роль кочевников в социально-экономической жизни страны была почти так же значительна, как и тремя-четырьмя столетиями раньше. Статистических данных о численности кочевого населения в XVII в. в Иране у нас нет, но если даже в конце XIX в. в Иране до 30% всего населения составляли кочевники, то в XVII в. их должно было быть еще больше. Кочевники переходили к земледелию и оседлости только в незначительном числе и то лишь самые бедные, притом всегда поневоле, ибо для них это было невыгодно: положение оседлого крестьянина – райята, бесправного и задавленного налогами и рентой, было не в пример хуте и тяжелее положения кочевника – илята: племенная организация давала ему известную защиту; патриархальная оболочка, в какую были облечены феодальные повинности, ставила пределы росту этих последних: иляты, как несшие службу в феодальном ополчении, получали долю военной добычи, и они были вооружены, тогда как райяты были безоружны и не были защищены от насилия со стороны самых мелких чиновников, воинов и даже челяди крупных феодалов.
В Иране сохранялось рабство и работорговля, но рабов использовали теперь главным образом, как домашнюю челядь и гаремных наложниц. Среди рабов различались пленники (асир), купленные на деньги (зархарид) и рожденные в доме (ханэ задэ);1 положение последних было лучше – установился обычай (но не закон) – не продавать рабов, рожденных в доме. Рабов доставляли, главным образом, с Кавказа; их продавали в другие страны, большею частью в Турцию, Индию и арабские страны. Но применение труда рабов в производстве – в земледелии, ремесле и кочевом скотоводстве сократилось до незначительных размеров. Если в 30-х годах XVI в. в шахских шелкоткацких мастерских работали рабыни, то в XVII в. там работали уже исключительно свободные ремесленники, по найму, на определенном жалованье. Таким образом, сохранявшийся столь долго в феодальном обществе Ирана рабовладельческий уклад в XVII в. почти исчез.
Переход руководящей политической роли в государстве из рук тюркских кочевых феодалов в руки иранских оседлых феодалов (гражданской бюрократии) к началу XVII в., реформы времени шаха Аббаса I и, в частности, облечение податного бремени при этом шахе, рост товарно-денежных отношений, наконец, прекращение опустошительных войн с Турцией и узбекскими ханствами и длительный мирный период стимулировали довольно значительный подъем производительных сил в Иране, в частности в земледелии (хотя и теперь экономика Ирана не достигла того уровня, на каком она находилась в начале XIII в., перед можальским завоеванием). Подъем этот продолжался до последней четверти XVIII в.
Путешественники XVII в. отмечают большие оросительные работы в Иране – строительство новых и восстановление старых каризов и каналов. Они отмечают наличие в Иране XVII в. тех же четырех видов ирригации, которые существовали и в раннем средневековье: горные ручьи, речные канали, каризы, колодцы. «Нет, - которая умела бы так хорошо вести подкопы и проводить подземные протоки, как персы». Шарден видел каризы длиною от 32 до 40 км и даже еще длиннее, проведенные от подошвы гор (где накапливаются обычно грунтовые воды) к низменным местностям, со смотровыми колодцами (служившими для спуска людей в каризы для очистки их) на расстоянии каждых 8 м; большинство каризов пролегало на глубине 10-15 м, но некоторые были гораздо глубже.
Колодцы, по рассказу Шардена, приводились в движение животной силой (волами); вода поднималась наверх на веревках в больших бурдюках, вмещавших 200-250 фунтов воды; при помощи блока вода из бурдюков опрокидывалась в бассейн, откуда по канавам шла на поля и в сады. Каризное «колодезное орошение было бесплатным, за орошение полей и садов водой ручьев и речных каналов с каждого дшериба взимался сбор в размере 20 су (немного больше 1 аббаси) в год (Шарден). Согласно Шардену, главный мираб (начальник оросительной сети) Исфаханского оазиса получал от этих сборов 4 тыс. туманов (40 млн. динаров) в год, не считая того, что его помощники собирали для себя.
Путешественники XVII в. отмечают экономический рост отдельных сельскохозяйственных районов, особенно пригородных, где были достаточно развиты товарно-денежные отношения и где сельскохозяйственная продукция шла на городской рынок или на вывоз. По рассказам Кемпфера «Шардена, Исфаханский оазис был густо заселен и обработан. Если по описанию 1329 г. в Исфаханском оазисе, на площади приблизительно в 4500 кв. км числилось до 800 больших и малых селений, то в 70-х годах XVII в. здесь находилось до 1500 селений.
Пшеница и ячмень сеялись повсюду в Иране. По словам Шардена, в Персии было много пшеничного хлеба, и его можно было найти везде по дешевой цене; хлеба здесь было гораздо больше, нежели в индии. Рис также сеялся в большом количестве. Культура хлопка, которая еще в XIV в. сосредоточивалась в отдельных районах, в XVII в. распространилась по всему Ирану, почти вытеснив культуру льна, и хлопковые поля можно было видеть повсюду. Очень расширилось возделывание растений красильных (марена, хенна, шафран), лекарственных и пряных, как и овощеводство, которое в раннем средневековье было сравнительно мало развито. Культура опийного мака, которая хотя и проникла в Иран в XII в., но была мало развита, в XVII в. распространилась во многих районах. Лучший опийный мак разводили в Ленджане, в Исфаханском оазисе; поля здесь были сплошь покрыта им. Новой культурой для Ирана был табак,1 который здесь стали разводить на рубеже XVI и XVII вв. В 70-х годах XVII в. табак разводили уже по всему Ирану; лучшие сорта разводились в Хузистане, Хамадане, Кермане и Хорасане.
Плодоводство и виноградство, после периода упадка, вновь перешло в XVII в. большой подъем. Плодовые деревья (особенно абрикосы, персики, груши, айва, миндаль, гранаты и винные ягоды), виноград и дыни разводились повсюду. По словам Шардена, в течение 4 месяцев сезона дынь, их доставляли в Исфахан в таком громадном количестве, что за один день их там съедали больше, чем за один месяц во всей Франции. Культура финиковой пальмы была очень развита в Хузистане, низменных местностях Фарса, Систане, но особенно в Кермане. В XVII в., как и раньше, персидские финики по качеству считались лучше иракских и аравийских; лучшие финики шли из Джахруна. Персидские финики в большом количестве вывозились в Индию и в другие страны, засахаренными, в гроздьях и оторванными, часто в сосудах или в больших тыквах, весом в 15-20 фунтов, засахаренными в их собственном соку. За границу вывозились финики из Кермана, гранаты из Йезде и Шираза, апельсины – из Мазендерана, крупный и сладкий лук – из Хорасана. Апельсины были очень распространены в прикаспийских областях. Оливку (маслину) разводили в Хузистане и в Мазенде ранее, но оливковое масло было низкого качества. Цветоводство, по словам Шардена, в Иране было более развито, нежели в Европе. Изготовлением розового масла и эссенции из махровой розы по прежнему славился Фарс. Виноделие было распространено повсюду; им занимались христиане (армяне и европейцы), евреи и зароастрийцы. Лучшие вина изготовлялись в Грузии, Армении, Гиляне, Ширазе и Йезде.
Путешественники отмечают дешевизну предметов продовольствия в Иране. В Хузистане в 70-х годах XVII в. на одни аббаси можно было купить 144 фунта ячменя или 54 пшеничных хлеба, или 18 баранов.
В XVII в. шелководство (культура шелковичного червя на тутовых деревьях) в Иране достигла такого высокого уровня, какого оно никогда не достигало ни раньше, ни позднее. По словам Олеария, в государстве Сефевидов ежегодно производилось 20 тыс. тюков шелка-сырца; по словам Шардена, 22 тыс. тюков весом по 376 фунтов каждый. По Шардену, Гилян давал – 10 тыс. тюков шелка-сырца, мазендеран – 2 тыс., Харасан – 3 тыс., Мидия (Южный Азербайджан) – 3 тыс., Карабаг (в Северном Азербайджане) – 2 тыс., Грузия – 2 тыс. Из этого количества не более тысячи тюков оставалось в Иране, весь остальной шелк-сырец вывозился в Индию и Европу.1 Одни только пошлины с вывоза шелка-сырца достигали 4 тыс. тумаков (40 млн. динаров) в год. Лучший шелк-сырец получали в Ширване и Гиляне (лахиджанский сорт). В связи с развитием товарно-денежных отношений, крестьяне Ирана в XVII в. во множестве занимались сбором и сбытом на рынок продукции дикорастущих деревьев – чернильного ореха (особенно в Хузистане), мастики, камеди, смолы ладанного дерева (особенно в Кермане), ассафетиды и т.д.
Судя по рассказам путешественников, скотоводство в Иране, как кочевое (особенно в горных районах), та и оседлое, переживало в XVII в. подъем. Олеарий говорит об огромном количестве овец, в частности курдючных, породы которых были лучше европейских Спутники Олеария вывезли к себе в Гомитинию несколько овец лучших пород. Шерсть высшего качества давали овцы бухарской породы. Козьих стад также было множество, многие из них давали по 25 фунтов сала. Молочных продуктов было изобилие; они составляли, вместе с хлебными лепешками, плодами и овощами, основное питание трудового населения Ирана. Верблюдов в Иране также было очень много, как одногорбых, так и двугорбых при развитом караванном транспорте, хозяйственное значение верблюда было очень велико. Путешественники говорят о «великом множестве» лошадей в Иране в то время; возможно, их тогда там было больше, чем в наши дни. Упоминаются многие породы верховых лошадей арабские, туркменские и др. по сообщениям Олеария и «Тазкират ал-мулук», у шаха были большие собственные конские заводы в местностях, где находились лучшие пастбища – зимние на равнинах и летние в горах. Олеарий говорит о «множестве мулов» и «неисчислимом множестве» ослов в Иране.
Таким образом, есть все основания говорить о подъеме сельского хозяйства в Иране в XVII в. Однако, сравнивая данные источников XVII в. с данными источников IX – начала XIII вв., можно видеть, что даже в XVII в. сельское хозяйство (за исключение одной отрасли его – шелководства и кроме хозяйства некоторых районов, например Исфахана) не достигло того уровня, на каком оно находилось до монгольского завоевания. Развитие товарно-денежных отношений в XVII в. побуждало феодалов и феодальное государство увеличивать размеры ренты и налогов. Рост феодальной эксплуатации обгонял рост производительных сил в сельском хозяйстве. Это гибельно отразилось на положении деревни. В условиях позднефеодального общества господство кочевой знати, жесткая эксплуатация крестьян, закрепощение и крайнее их бесправие оказывали пагубное влияние на сельскохозяйственную экономику. Старые производственные отношения становились явным тормозом для развития производительных сил в деревне. Развитие товарно-денежных отношений вело в несравненно больших размерах, нежели раньше, к процветанию ростовщичества, разорявшего деревню. К. Маркс указывает: «При азиатских формах ростовщичество может существовать очень долго, не вызывая ничего иного, кроме экономического упадка и политической коррупции»1, ростовщичество «консервативно и только доводит существующий способ производства до более жалкого состояния».2
Упадок в сельском хозяйстве стал явным на рубеже XVII – XVIII вв., но первые признаки были заметны уже в 70-х годы XVII в., если не раньше. Вдумчивый наблюдатель – Шарден отметил, что число действующих оросительных сооружений, особенно каризов, в Иране уменьшилось. Всюду, писал Шарден, где находят воду и есть подземные каналы (каризы), земля очень плодородна. Но для того чтобы находить и выводить из земли на поверхность воду в достаточном количестве, не хватало рабочих рук. Недостаток людей в Персии – не от бесплодия страны, а напротив, как и в Османской империи, бесплодие страны – от недостатка людей. Причиной уменьшения населения Шарден верно считал дурное управление (жестокому эксплуатацию) и произвол завоевателей (тюркской и монгольской военно-кочевой знати) за последние столетия. Крестьяне массами эмигрировали, особенно с юга Персии, в Индию, где крестьянам жилось легче. Из-за уменьшения населения плодороднейшие земли оставались неорошенными не обработанными. Даже 1/12 часть территории страны, - отмечал Шарден, - не была заселена и обработана. Часто, отъехав каких-нибудь 2 льё (8 км) от большого города, путешественник затем могло проехать 20 льё (80 км), не видя никаких признаков поселений.
2.4 Укрепление центральных органов управления
К началу XVII в., когда азербайджанский народ вел мужественную борьбу против турецких захватчиков, а Османская империя переживала период экономического упадка и политических смут, на востоке, в Иране происходил противоположный процесс. Развивалось, набирая силы иранское Сефевидское государство, во главе с молодым и энергичным шахом Аббасом I. Первые пятнадцать лет своего правления Аббас I почти целиком посвятил упорядочению внутренних дел Ирана, укрепление центральной власти.
К концу XVI в. Аббас I сумел свести счеты с узбекскими ханами. Исход борьбы Сефевидов и узбеков за Хорасан в основном был определен победой иранской армии над войсками Дин-Мухаммед-хана Узбека в битве под Гератом (29 июля 1599 г.),1 после чего Аббас I распространил свое влияние на Мавераннохр, обеспечив себе возможность вмешиваться в дела назначения ханов. Следующий поход шаха против Балха не увенчался успехом, однако показал военную мощь и зрелость Сефевидского государства и явился как бы «генеральной репетицией» перед выступлением шахской армии против османов на западе. Европейские государства в этот период также были заинтересованы в столкновении Ирана с Турцией, которое отвлекло бы значительные силы османов на восток. Когда Аббас I был занят подготовкой к войне против османов, к сефевидскому двору прибыли посол императора Германии Рудольфа II (1552-1612) Стефан (этьени) Какаш фон Залокемени, а после его смерти его преемник Тектандер фон дер Ябель предложившие шаху заключить военный союз против Турции. К наступлению против османов подстрекали шаха и Испания, обещая ему взамен помощь в Персидском заливе.
В выдворении османов из Закавказья была заинтересована Россия. Дело в том, что османы, имея в своих руках азербайджанское и дагестанское побережье Каспия, чинили препятствия торговле через Волжско-Каспийский путь. Общность интересов в этом важном вопросе создавала почву для сближения двух стран. Еще до заключения мирного договора 1590 г. с Турцией, Аббас I отправил своего уполномоченного посла Хади-бека в Москву, потому что было поручено организовать выступления обоих государств против османов на Кавказе. Шах обещал за такую помощь отдать московскому правительству Дербент и Баку. Однако в это время Московское государство было занято своими внутренними делами и не решилось на войну с османами. В 1594 г. оно заняло в приморской полосе Дагестана Тарку, наметив там гарнизон. Позднее царь Борис Годунов послал воеводу с войсками на Северный Кавказ. Но удержаться в этом районе русским не удалось, и они вскоре покинули пределы Дагестана. И.П.Петрушевский отмечает, что обе эти попытки были предприняты московским правительством скорее как опыт, «слабыми силами и без достаточной настойчивости». Такие действия Московского государства вызывали недовольство османов, и они предпринимали всякие меры к недопущению утверждения русских на Кавказе. Поэтому попытка, хотя и неудавшаяся, сефевидского шаха вступить в союз с Московским государством против османов была логичной и исторически оправданной. Османская власть к началу XVII века в Азербайджане была расжатана. Местные феодалы устремили свои взоры к Сефевидскому государству, ища в нем избавителя от османской оккупации.
Необходимо обратить внимание и на то, что в это время большую роль сыграла в Иране разведка Абаса I. она использовала всеобщее недовольство османами, выдавая Аббаса I за «спасителя». Представители многих слоев населения видели в лице Аббаса I «избавителя от всех зол». Так, из рассказа Аракела Тебрицкого явствует, что католикос Меликсет и двое его епископов на этой основе решили отправиться в Исфахан1. Сходная ситуация сложилась в Грузии. Искендер Мукиш отмечает, что за все время нахождения Азербайджана под властью османов Аббас I вел тщательную и глубоко продуманную подготовку. В годы, предшествующие войне с османами, Аббас I, как нами указано, успешно закончил реорганизацию армии, поднял ее боеспособность, усилив ее огнестрельную мощь. Он упорядочил внутренние дела в стране, успешно справился с непокорными эмирами кызылбашей и на внешне - политической арене добился решающих побед в войне с узбекскими ханами.
Поход Аббаса I в Азербайджан начался 7 раби ассаки 1012 г.х. (14 сентября 1603 г. н.э.). пройдя форсированным маршем расстояние между Исфаханом и Тeбризом, шахские войск в предельно короткий срок – на четырнадцатый день похода уже стояли у ворот Тебриза. К ним примкнули по пути кавказский гарнизон во главе с Амиргуне-ханом Кджаром и ардебильские войска под командованием Зульфугар-хана Караманлу. При приближении войск Аббаса I тебризцы восстали. По словам Искендера Мукини, «райяты и население местности, увидев отряд кызылбашей, сразу же проявили свое шахеевенство». Восставшие, облачившись в традиционные кызылбашские головные уборы «хватали каждого находившегося на месте румийца и убивали его». Опередив шахские войска, они вступили в Тебриз. Население города приступило к истреблению османских притеснителей. Восстание немедленно охватило как город, так и его окрестности. По словам летописца, «население того края как из самого города, так и его окраин схватывали всякого румийца, находившегося в городе в окрестностях, доставив его к подножью высокого трона, тут же его убивали». Проявленное тебризцами рвение в истреблении захватчиков – османов не имело себе подобного в истории города. Искендер Муниш указывает, что «некоторые, опасаясь вероятности их помилования со стороны его величества, без того, чтобы представить их высочайшему взору (шаха) убивали их, и головы убитых доставляли к подножью трона».
Источник передает, что османы, «услышав радостные возгласы населения Тебриза, подумали, что подонки и чернь приграничных районов… выступили с целью грабить и захватить их имущество». Они сумели разобраться в происшедшем только на третий день, когда узнали о вступлении в город войск Аббаса I. Cпустя примерно месяц Аббас I принудил гарнизон крепости к сдаче (21 октября 1603 г.)1. успешный исход восстания Тебриза и взятие Аббасом I города были обусловлены и тем, что большая часть османского гарнизона была направлена на усмирение восставших курдов. Источники не сохранили имена организаторов и предводителей восстания. Искендер Муниш склонен трактовать его с точки зрения приверженности тебризского населения к нишзму вообще и к «святому дому» Сефевидов в частности. Указание о восстании в Тебризе при подходе шахских войск встречается и у Гунабада.
После взятия Тебриза Аббас I продвинулся дальше к западу, где разбил главные силы османского гарнизона Тебриза во главе с Али - Пашой. Али паша был захвачен в плен, однако помилован шахом, за что склонил оставшуюся часть османов в Тебризе к мирной сдачи крепости города. Этим была в основном решена судьба южных областей Ирана, куда шах назначил новых правителей. По Искендеру Мунши, управление Тебризом было предоставлено Зульфугар-хану Карамангу, но Гунада утверждал, Аббас, следуя традиции, передал управление Тебриза племени туркман во главе с Пирбудаг-ханом Порнак. Правителем района Маранд стал Джаммид –султан Джамбули; области Хай и Самнас попали под управление Кази-бек, правителем Марат стал шейх Гейдар. Передовые иранские войска продвинулись на север к Аракеу. По сообщению Искендера Муниш, Джульфа и Нахчеван были взяты без боя, «население и знать того края вышли навстречу» Зульфугар –хану и приняли шахские войска радушно, а османский гарнизон и город, насчитывавший всего 150 человек, сдался.
Аракел Тебризский сообщает, что османы, узнав о приближении шахских войск, решили прежде чем оставить город разграбить область. Весть о подобном злонамерении османов, по словам Аракела, глубоко встревожила население. Потому и все (жители), покинув насиженные места, убежали из селений, поднялись в горы, пещеры и твердыни (и стали) дожидаться, чем все это закончиться. Реализации планов османов помешало быстрое продвижение войск под командованием Чираг-Султана, посланного шахом с целью «защиты» населения края. О дальнейшем развитии событий сведения Аракела в основном совпадают с материалами Искендера Муниши и содержат пространное описание пышного приема шахского кортежа населением Джульфы и Нахчевана. Правитель области Ману Мустафа –бек, глава курдского племени Махмуди, прибыв в шахскую ставку в Нахчеване, изъявил свою покорность.
К этому времени, не дожидаясь прибытия шахских войск против османов восстал город Ордубад, чье население при османской оккупации подвергалось неоднократной резне, и город бы до основания разрушен. По словам историографа, «жизнь населения города пришла в полное расстройство». Подробное описание события мы находим у турецкого автора Мустафы Наимы. По его словам, когда Аббас I подходил к Нахчевану, ордубадец по имени Гаджи, прозванный кассаб (мясник), получил приказ шаха взять город. Видимо, шахские военачальники действовали на основе договоренности с предводителями города. По словам Наимы, как только они прибыли в город, население его вышло им навстречу. Были украшены дома и базары. Жители города переоделись в кызылбашское одеяние, предварительно сбрив бороды, оставив длинные усы. «При содействии жителей вилайета» через 1-2 дня была взята и цитадель Ордубада. Пока горожане предавались веселью, османский правитель Эривани Шариф-паша до подхода основных шахских войск отправил отрад численностью в 500 человек в Ордубад и снова завладел городом. По Искендеру Муниш, османы напали на Ордубад отрядом в 1000 человек, взяли нетрезвого предводителя в плен и убили его.
Оба источника сходятся также на том, что роковой исход этих событий был обусловлен потерей бдительности со стороны восставших и их беспечностью. Большой ущерб, нанесенный населению Ордубада при османах, разрушение города, а также активное выступление ордубадцев против захватчиков послужило основанием для ходатайства первого визира державы этимад-уд-довле Хотем-бека Ордубада перед шахом об освобождении города от уплаты всех государстенных налогов и податей, что и было удовлетворено особым указом.1
После захвата Джульфы и Нахчевана Аббасу I предстояла нелегкая задача – взять укрепленную крепость Эривань. Осада ее началась 16 ноября 1603 г. и продолжалась долго, так как крепость с гарнизоном численностью около 10 тысяч человек защищалась тремя линиями укреплений. Огнестрельная мощь обороны османов была достаточно сильна. Шах велел мобилизовать трудоспособное население Джульфы и Нахчевана для возведения украплений вокруг крепости Эривань и прямого участия в военных операциях. Это дорого обходилось местному населению (армянам и иранцам) большая часть которого погибла при осаде крепости от непосильного труда, холода, голода и ружейного огня. При осаде Эривани Аббасу I пустил в ход большого калибра пушки, только что изготовленные известным иранским мастером-пушкарем Бархудар-беком Апис тобчибаши, сыном Гейдар-бека Аписа.
Военные операции шахских войск продолжались всю Зиму (1603-1604 гг. н.э.). Крепость Эривань была взята, наконец, 10 мухаррама 1013 г.х. (8 июня 1604 г. н.э.) остатки ее гарнизона во главе шериф-пашой сдались шахским войском. Будучи по происхождению исфаханцев, Шериф-паша, по словам летописца, проявил «природный ишизм», и со своими приближенными численностью около 100 человек, изъявил желание поселиться в Мешхеде – святом городе шиитов в Хорасане. Остальной же части капитулировавшего турецкого гарнизона во главе с Мухаммед-пашой, сыном Хызыр-паши была обеспечена возможность вернуться в Анатолию. Правление областью Эривань было предоставлено шахом Амиргуне-хану Наджару, а правителем Нахчевана стал Максуд-Султан Кенгерли.
К этому времени вопрос в Восточной Грузии был решен дипломатическим путем. По словм Искендер Муниш, во время осады крепости Эривань из Грузии в ставку шаха прибыли кокетинский царь Александр и картмейский царь Георгий Х. Вступив с Аббасом I в союз, они признали себя вассалами Сефевида. После взятия Эривани в руках османов оставались еще Карабах и Ширван. Со взятием этих областей Аббас I вынужден был повременить, так как предстояло генеральное сражение с основными силами османов, исход которого должен был решить судьбу Азербайджана и всего Закавказья.
Борьба за Карабах имела свои особенности. В 1588 г., когда городом завладели османы, часть кызылбашей, получившая прозвание «денюк» осталась на местах и перешла на службу к османам, а часть переселилась в Иран и все время подталкивала Аббаса на завоевание Карабаха. Первые же победы Аббаса в Южных областях Ирана побудили значительную часть «денюков» опять перейти на сторону Сефевидов. При приближении османских войск под командованием Джигал-оглу Синан-паши Аббас I в войнах против османов применил традиционную тактику Сефевидов «выжженной земли». Последовал указ шаха: «Опустошить и обезлюдить весь левобережный район Аракса; выселить все население азербайджанцев и армян, забрать все, что можно из продовольствия и фурата, а остальную часть уничтожить и предать огню». Этим было положено начало принудительной эвакуации огромного количества людей из азербайджанцев, армян, грузин, курдов, проживающих в Закавказье.
Приказ Аббаса о выселении народа и разрушении всех населенных пунктов был приведен в действие немедленно. Искендер Муниш рассказывает, что через несколько дней после издания шахского указа, ставке шаха на обратном пути негде было остановиться, так как город Нахчеван и все населенные пункты района были в развалинах. Поля и окрестности «лишены наряда благоустройства». Итак, цветущий край с городами Нахчеван, Эривань, Джульфа и другие указом сефевидского деспота был превращен в выжженную и безлюдную землю.
Помимо военно-стратегической цели, которую Аббас I преследовал, выселяя азербайджанцев, армян и прочих из их родных мест, он намеревался перенести центр торговли, особенно шелком, из Джульфы и Исфахан. Искусных ремесленников, земледельцев, купцов азербайджанцев, армян и грузин шах Аббас I поселял на неосвоенных землях в Мазендеране, являвшихся личным владением шаха, а также в предместьях столичного города Исфахана. Турецкие войска под командованием Джигал-оглу Синанпаши, вступив в окрестности Нахчевана и Эривани, оказались в трудном положении. Опустошение края шахскими войсками возымело действие. Серди османских войск возникло замешательство, и Джигая-ошы был выпущен вернуться на зимовку в Ван.
Готовясь к отражению наступления Джигал-оглу, находящегося еще в Ване, Аббас I поспешно построил новую крепость в Тебризе.1 Крепость была обеспечена «на 2-3 года продовольствием, хлебом и снаряжением – пушками, мушкетами, свинцом, порохом, дровами, нефтью и т.п.». На Ван, где проводил время в ожидании сбора войск Джигал-оглу, был отправлен тридцатитысячный отряд во главе с Аллахврди-ханом. Застигнутые врасплох турецкие войска были окончательно разбиты, а сам Джигал-оглу спасся бегством. Аббас I тем временем обрушился на курдов, выселив часть их в Иран. Ожидая нового вторжения турок, шах приказал «разрушить все населенные пункты на пути румийских войск, выселить жителей в дальние края, предать огню все продовольствие, фураж и дрова (топливо), сжечь даже окна, двери и потолки от домов…». По словам того же источника, указ шаха был выполнен с такой тщательностью, что «на пути от Салмаса до Тебриза на протяжении около 40 фарсахов казалось не возможным остановиться на один день даже одному человеку».
Представляет большой интерес восстание населения Тасуджа, которое очень пострадало от османов. Поэтому, когда наголову развитые турки в полном расстройстве отступили с поля боя, тасуджцы решили, что настал долгожданный час возмездия. Отступавшие османы в ночной тьме попали в окруженный садами район города. Нанятый для вывода за город тасуджец направил их прямо на центральную площадь Тасуджа, оповестив горожан о присутствии неприятеля в городе. Горожане тем временем закрыли городские ворота, а затем райяты простонародье приступили к делу «уничтожения румийцев».
После победы над Джигал-оглу, несмотря на суровую зиму, Аббас I, выступив в Карабах, осадил крепость Гянджу. В это время Азербайджан и сопредельные страны были охвачены страшным голодом, вызванным разрушительными действиями воюющих сторон. Карабахские крестьяне не смогли посеять и вырастить урожай, что было прямым следствием набегов шахских войск. По прибытии в Карабах Аббас I был вынужден принять срочные меры для снабжения войска. Издав особый указ о перевозке 20 тысяч харваров (около 7000 тонн) хлеба из уцелевших районов Азербайджана в Карабах, шах утвердил покупную цену за каждый харвар 5000 динаров, повысив ее впоследствии в двое (1 туман) ввиду дальности расстояния и трудности перевозки.
Осада крепости Гянджи1 продолжалась около 4 месяцев. Исход войны решила артиллерия большого калибра. Крепость сдалась 5 июня 1606 г. Турецкий гарнизон был перебит. Особенно круто обошелся шах с теми местными жителями, которые служили османам. По словам летописца, все они численностью около 2,5 тысяч были казнены по указу шаха в местности Гасанчай, где «тела убитых образовали горы». Назначенный прежде правителем Карабаха Гуссейн-хан Мусахиб Каджар был смещен, и на его место назначен Мухаммед хан Зиядоглу Каджар.
Пока Аббас I готовился взять Шемаху, против турок восстало население Баку и Дербента. Ненавидеть их у бакинцев, а также у дербентцев оснований было более чем достаточно. Ведь на протяжении всей османской оккупации хозяйственная деятельность городов-портов на западном побережье Каспия пришла в упадок. Подобное положение не могло не вызвать крайнего недовольства их населения, особенно городов Баку и Дербента – главных торговых городов на Каспии. Кроме того, непомерные налоги и подати, установленные турецкими правителями, служили дополнительной причиной глубокой ненависти народа к османам. Поражение османов в войне с иранскими войсками и присутствие шахской армии в Шемахе также послужили стимулом к антиосманским вооруженным выступлениям, чем и воспользовались агенты шаха, придав восстаниям проиранскую окраску. Упомянутые в исторической литературе1 как «заговор», эти восстания заслуживают большого внимания, поэтому мы остановимся на них подробнее.
Восстания готовились втайне, и его организация требовала времени. Был предусмотрен арест коменданта города и всех приближенных, число которых к этому времени не превышало сотни человек. Однако предводителям восстания до его окончательной организации стало известно, что комендант города уведомлен о подготовке выступления и уже предпринимает меры для его предупреждения. Было решено действовать немедленно. Организаторы восстания, мобилизовав своих приверженцев, напали на коменданта города и его резиденцию и захватили на месте «всех его подчиненных, а кто задумал сопротивляться, был убит на месте».
За восстанием в Баку последовало восстание населения Дербанта, вследствие чего османский гарнизон города был застигнут врасплох. Комендант Дербента Гасан-паша, принявший на себя обязательство защищать город за обещанный ему османами пост правителя Дербента, укрылся вместе с 60-70 османами в центральной части крепости, так называемой Нарынкала. Шах отправил в Дербент мушкетеров джагатайских, хоросанских, иранских. Были проведены подкопы и подземные туннели под башни и стены Нарынкалы. Наконец, совместными усилиями шахских войск и местного населения неприятель был сломлен. Гасан-паша сдал крепость. Город перешел во владение шахских войск Исккендер Муниш, говоря о восстании в Дербенте, не приводит никаких дат. Однако сопоставление отдельных моментов наводит на мысль, что оно имело место в феврале и начале марта 1607 г.
Аббас I, разбив османские войска в Закавказье и жестоко расправившись с непокорными в Иране и в соседних странах, был вынужден однако обходится мирно и дружелюбно с правителями Дагестана. О подлинном отношении сефевидского двора к народам Дагестана можно судить по высказыванию Искендера Миниш, который, будучи придворным Аббаса, не преминул отразить в своем сочинении мнение о настроении шаха и всей правящей верхушки Ирана. Он пишет следующее: «Жители Дагестана в целом дикие. Они далеки от общительности и привязанности к чему либо». Но феодалов Дагестана шах стремился задобрить и в знак дружелюбия и благодарности миловал им драгоценные подарки. Итак, первый этап персидско-турецкой войны начала XVII в., продолжавшейся около 4 лет окончился полной победой Ирана. Весь Азербайджан, Восточные Курдистан, Армения и Грузия и отчасти Дагестан надолго попали под владычество шаха Аббаса I.
Шах вернулся через Ардебиль в Тебриз и сделал попытку заключить мир с османами. С этой целью он намеревался использовать крымского хана Гази-Гирея, с которым поддерживал дружеские связи. Шах освободил из заключения в крепости Кокках близкого друга Гази-Гирея, одного из османских военачальников Хандан-агу и отправил его вместе со своим послом Абулгасим-беком Юзбаши Эвоглу к Гази-Гирею. Им было дано задание склонить при содействии Гази-Гирея Османское государство к миру с сефевидским Ираном на основе признания завоеваний Аббаса и восстановления условий договора 1555 г. Однако посольство не достигло цели. По пути в Крым Хандаган-ага был убит, а шахский посол был взят в плен черкесами; вдобавок была получена и весть о смерти Гази-Гирея. Таким образом вопрос о юридическом, официальном оформлении завоеванной победы остался открытым.
Шах Аббас вел войну также с португальцами. На голом островке Ормуз (привильнее Хормуз) в Персидском заливе, против иранского порта Гомбруна, находилась знаменитая гавань, служившая в начале XIV в. складочным местом и биржей транзитной караванно-морской торговли с Индией, отчасти с Китаем, Аравией и странами Европы. Еще в 1507 г. португальцы, открывшие незадолго до того морской путь в Индию вокруг Африки, завладели Ормузом и отклонили требование шаха Исмаила I об уплате ему дани, но затем потеряли остров. В 1515 г. адмирал Альфансо д’Альбукерке, известный мореплаватель и вице-король португальских владений в Индии (Гоа и др.), вновь завладел Ормузом, истребил задь сторонников казылбашей вместе с реисом, но оставил местного владетеля Тураншаха на правах вассала данника Португалии. Португальцы сильно укрепили Ормуз, поместили таш свой гарнизон, позже завели таки инквизицию. В течение XVI в. в Ормузе сложилась важная португальская торговая фактория, и он еще более разбогател.
Переговоры шаха о вывозе шелка через Ормуз с Филиппом III, королем Испании и Португалии,1 при посредстве Ромерта Шерли, не дали благоприятных результатов. В то же время с португальцами стали успешно соперничать другие колонизаторы – Ост-индская компания. Она стремилась вытеснить португальцев с их баз в Индии. Интересы шахского правительства в то время отчасти совпали с интересами английской Ост-Индской купеческой компании: покупка иранского шелка непосредственно в Иране обходилась английским купцам на 50% дешевле покупки того же иранского шелка в сирийском городе Аленно, главном шелковом рынке Турции. Уже в 1614 г. шах издал ферман, благоприятный для торговых судов Ост-Индской компании, а в дальнейшем еще больше сблизился с нею. Испано-португальское посольство 1618 г. было принято Аббасом благосклонно, но не добилось от него гарантии безопасности для Ормуза.
В 1620 г. военные суда Ост-Индской английской компании одержали победу над португальским флотом у Джаска в Персидском заливе. В 1623 г. Ост-Индская компания предоставила свой флот шаху Аббасу для завоевания Ормуза, Имам-Кули-Хан, сын Аллах-верди хана, правитель Фарса, командовал шахским войском, перевезенным к Омузу на английских судах. Совместными усилиями сефевидских войск и англичан Ормуз был взят, португальцы изгнаны. Шах Аббас не раз обменивался посольствами также с Россией, Голландией, Францией, Испанией, германским императором, римским папой. Однако эти привилегии предоставлялись европейским купцам взамен тех выгод – политических и экономических, - какие гийское правительство извлекало из договоров с европейскими государствами. Ни при шахе Аббасе I, ни при его преемниках Иран не стал зависимой от европейских государств страной.
Сефевидское государство при шахе Аббасе стало относительно более централизованным государством, нежели при первых Сефевидах. При шахе Аббасе I были увеличены фонды земель государственных (дивани) и личных шахских (хассэ). Шаху Аббасу удалось уничтожить некторые непокорные ханства и меликства, но далеко не все. Вполне преодолеть феодальную раздробленность центральное правительство при Аббасе I ни при его преемниках было не в состоянии.
Во внутренней политике Аббаса I заметно стремление развить производительные силы центральных областей Ирана и обогатить их за счет ограбления и усиленной эксплуатации завоеванных стран. Например, после завоевания Ширвана (1607 г.) шах пытался собрать с этой разоренной турецкими захватчиками страны огромную сумму в 50 тысяч туманов (500 млн. динаров), но больше 30 тыс. туманов собрать не смог, с Луристана было собрано 10 тыс. туманов и т.д. В то же время, вернувшись после заключения мира с Турцией 1612 г. в Исфахан, шах освободил население его на три года от уплаты податей на сумму 15 тыс. туманов.1
Правительство шаха Аббаса I покровительствовало развитию торговли и ремесла. Путем беспощадной борьбы с разбойниками оно обеспечило безопасность торговых путей, строило караван-сараи, прокладывало новые дороги: среди новых дорог была широкая шоссейная дорога, выложенная каменными плитами, вдоль Каспийского побережья в Мазендеране, протяжением до 270 км. Дошедшие до нас ферманы Аббаса I показывают, что он предоставлял некоторым городам права налогового иммунитета (му’афи), освобождая горожан от всех видов податей.
Политика шаха Аббаса, направленная к усилению хозяйственного значения центральных областей Ирана, объяснялась переходом руководящей политической роли от азербайджанских кочевых феодалов к иранской гражданской бюрократии, тесно связанной с государственным землевладением, с внешней торговлей и с верхами иранского купечества. Лично равнодушный к религии, шах Аббас I из политических соображений продолжал старую традицию Сефевидов, поддерживая шиитство и преследуя суннитов, в которых он видел сторонников Турции или узбекских ханств. Зато он дал ряд привилегий христианскому духовенству – армянским епископам и монастырям, как и европейским католическим монахам, поселившихся в Иране; в тех и других шах видел полезных для себя агентов для укрепления экономических и политических связей с европейскими государствами.
Ни до, ни после шаха Аббаса I Сефевидское государство не достигало такой политической мощи, какой достигло при нем. Персидские историки XVII в. идеализировали личность шаха Аббаса I. Несомненно, он отличался энергией, смелостью, настойчивостью в проведении намеченной политической линии, лично был чужд религиозного фанатизма, проявлял большой интерес к технике и материальной культуре европейских стран. Но было бы неправильно переоценить значение его личности в истории Ирана. Политическая линия его правительства была следствием влияния иранской гражданской бюрократии. Военные успехи в его правлении в большей мере объяснялись ослаблением противников Сефевидского государства1 и действиями даровитых полководцев – знаменитого Аллах-верди-хана, армянина по происхождению, и Карчигай-Мухаммед-хана. Шах Аббас I был капризным, мнительным и жестоким деспотом. Он велел убить своего старшего сына Сефи-мирзу, способного юношу, испугавшись его популярности, позднее ослепил двух сыновей, четвертый же сын вовремя умер. Лишившись всех сыновей, шах передал престол малолетнему внуку, неспособному Сефи I. С тех пор у Сефевидов установился обычай воспитывать юношей из своей семьи в гареме взаперти, дабы растить их изнеженными, безвольными и безопасными для царствующего шаха, при малейшем же подозрении их ослепляли. Аббас I умер в январе 1629 г. от дизентерии.
Государственный аппарат заложенный при первых Сефевидахи реформированный при шахе Аббасе I, окончательно сложился при шахе Султан Хусейне (правил в 1694-1722 гг.). Значительное разбухание центрального государственного аппарата (особенно финансового ведомства) было общей особенностью феодализма в Иране и во многих других странах Востока. В течение всего средневековья в этих странах шла борьба сторонников централизованного феодального государства и сторонников феодальной раздробленности – гражданской бюрократии и духовенства, с оной стороны, и местной провинциальной оседлой знати – с другой, опиравшихся на разные категории феодальной земельной собственности (первые на земли государственные, вторые на земли мульковые и лене разных типов).
Как было сказано выше, на рубеже XVI и XVII вв. политическое руководство в Сефевидском государстве от военно-кочевой (кызылабшско) знати перешло к персидской гражданской бюрократии, опиравшейся на духовенство и крупное купечество. Причины этого переворота пока еще не вскрыты исследователями, что объясняется слабой изученностью истории экономики Ирана. Следствием же этого переворота, как сказано выше, было расширение фонда земель диванских хассэ и вакфных и усиление централистской тенденции во внутренней политике. Эта централистская тенденция, однако, не могла быть вполне последовательной и не могла привести к полной ликвидации феодальной раздробленности, потому чато не находила достаточной опоры в экономическом развитии страны и потому что военно-кочевая и провинциальная знать все еще сохраняли известное влияние и в центре, и на местах и имели достаточно сил для сопротивления.
Власть шаха (или, точнее, шаханшаха), разумеется, считалась неограниченной. Совещательные права имел высочайший меджлис (меджлис-и и’ла), оказывавший большое влияние на дела государства. При шоке Аббасе I высочайшего меджлиса входило семь «столпов державы» (аркан-и доулет); великий визир, меджлис-невис, диван-беш, курчи-башы, куллар-агасы, туфенгми агасы и эшык-агасы-башы. Главнокомандующий войсками всего Ирана (сипоксалар-и кулл-и Иран) приглашался в высочайший меджлис только при обсуждении дел, касавшихся войска, охраны границ или угрозы войны. В конце XVII в. в состав высочайшего меджлиса были введены еще три сановника: мустоуфи алмамалик, назир-и буютат и мир-шикар-башы.
Великий везир, иначе высокого дивана, (везир-и диван-и али) или везир дивана империи (везир-и диван-ал-мамалик), именовался также «доверие державы» (ш’тимад-ад-доулэ) и «правым везирам» (везир-и раст). Он был первым лицом после шаха, главою гражданской администарции и хранителем большой царской печати, называемой «мухр-и михр асар» (отмеченная милостью почесть). Без утверждения великого везира не мог иметь силы ни один акт, касавшийся податей, дворцовых ведомств, назначения высших и средних чиновников, пожалований тиулов, союргалов и т.д.; он же контролировал исполнение бюджета1 и ведал внешними сношениями. В отличие от Турции, где великий везир был одновременно и главнокомандующим, в Сефевидском государстве должность великого везира была чисто гражданской. Как ни велика была власть великого везира ею, как и остальных сановников, в любой момент мог сместить и казнить шах. Меджлис-невис (иначе ваки-э невис) был помощником великого везира, а в случае его отсутствия – его заместителем в верховном меджлисе. Он именовался еще и левым везиром (везир-и чеп). Он вел также протоколы верховного совета, заведовал государственным архивом и был придворным историографом.
Диван-беш был верховным гражданским судьей. Со времен монгольского владычества в Иране суд уже не целиком находился в руках духовенства. В XVII в. диван-беш, вместе с великим садром – главою духовенства, выносил приговоры по политическим преступлениям (заговоры против шаха, государственная измена и т.д.), а также под уголовным преступлениям четырех категорий: убийство, изнасилование, членовредительство и ослепление. Кроме того, диван-беш два дня в неделю посвящал разбору дел на основании урфа (иначе адат – «обо-чай», законодательство, выходившее за пределы мусульманского права, в частности обычное право кочевников). Диван-беш также контролировал исполнение решений мусульманских духовных (шариатских) судов (ведавших делами гражданскими и остальными уголовными) и духовных судов иноерцев (судов христианских епископов и еврейских раввинов). Наконец, диван-беш был высшей апелляционной инстанцией. Мутоуфи ал-мамалик («муначей империи») был заместителем великого везира по дивану ал-мамалак. В его ведении находились весь налоговый аппарат, составление приходимой и расходной частей бюджета, утверждение податных списков.
Курчи-башы был начальником гвардейского корпуса курчиев и феодального ополчения кызылбашей. Куллмр-агачы (азерб.: букв. «начальник рабов»), почти всегда грузин, был начальником гвардейского конного корпуса гулямов, состоявшего в большинстве своем из грузин, юридически считавшихся маными рабами шаха. Туфенглчи-агасы был начальником гвардейского корпуса туфенгчиев. Сипахсалар-и кулл-и Иран был главнокомандующим всех видов войск. То обстоятельство, что он заседал в верховном совете только при обсуждении военных вопросов, было одним из последствий перехода руководящей роли к гражданской бюрократии.
Эшык-агасы-башы (азерб.: букв. «голова начальников короля (дворца)» был главным церемониймейстером шахского двора. Назир-и буютат был начальником всех хозяйственных учреждений шахского двора, в том числе и придворных ремесленных мастерских. Мир-шикар-башы был начальником шахской охоты; в его ведении находились ловчие, сокольничьи и др. Его значение определялось тем, что большие облавные охоты, в которых участвовали, помимо шаха и двора, десятки тысяч воинов, ополченцев и крестьян – залонщиков зверей, охватывавшие большое пространство, играли роль военных маневров и заменяли последние.1 Из множества других должностей центрального аппарата следует выделить, по их значению, следующие; топчи-башы – начальник артиллеристов; даруга-и дафтар0ханэй-и хумаюн – начальник макской канцелярии; мустоуфий-и диван-и хассэ – главный казначей (или начальник) дивана собственных доменов шаха; мустойфий-и моукафат – главный казначей вакфных имуществ.
Во главе мусульманского шиитского духовенства, точнее сословия богословов, стояли две мелких садра (или садра садров – «садрас-судур»), один для областей дивана, другой для областей хассэ. Введении великих садров находились духовные суды и вакфные имущества; им подчинялись богословы высшие (муджтехиды) и низшие (улема) а также областные шейх-ал-исламы и садры (завыдевавшие вакфами областей) и местные казни (духовные судьи). В конце XVII в. была учреждена, специально для влиятельного мудштехида Мухаммед-Бакира Меджлиси, известного факатика и реационера, должность муллабашы – верховного главы всего шиитского духовенства. Обычно шах, перед изданием указа, запрашивал муджтехидов относительно законности данного акта сточки зрения мусульманского права. Муджтехиды составляли краткое богословско-юридическое заключение (фетву), на котором затем и основался шахский указ.
Огромен был штат шахского двора. Кроме упомянутых уже назир-и буютат, эших-агасы-башы и шр-шикар-башы отметим следующие придворные должности: михмандар-башы, заведывавший приемом послов и знатных гостей; два мир-ахур-машы, т.е. начальника конюших, из которых один, «передний», заведовал придворными конюшнями, а другой, «степной», - шахскими конскими заводами; кушчи-агасы – начальник сокольничьих; суфраджы-башы – начальник стольников; халвадшы-башы – начальник придворных кондитеров; шарабджы-башы – начальник виночерпиев; мунаджним-башы – начальник придворных астрологов; амбардар-башы – начальник дворцовых складов, хадшэй-и сарай – главный евнух шахского гарема и др. Многие из этих должностей были только почетными синурерами. У каждого из названных гражданских, военных, духовных и придворных сановников были свои канцелярии и штаты чиновников. Вознаграждение сановников складывалось и доходов от союргальных и тиульных земель, из «жалованья» (маважий) и из процентных отчислений от множества «подарков» (шиикеш), поступавших к шаху от вассалов и изо всех областей в обязательном порядке, в деньгах и натурой.
Вся территория государства делилась на две неравных части области дивана и области хассэ.1 В областях дивана преобладали государственные (диванские) земли, и там не было вовсе собственных имений шаха. В области хассэ, напротив, преобладали земли шахской фамилии и не было государственных земель; мульковые и вакфные земли могли быть в областях обеих категорий. Области дивана находились в владение упомянутого уже дивани ал-мамалик, области хассэ - в ведении особого диван-и хассэ. Эти диваны соответственно взимали подати (ренту-налог и налоги) с земель всех категорий (кроме земель, имевших право налогового иммунитета, каковы союргалы, вакфы и т.д.), находившихся в областях диван или хассэ.
Из податных поступлений, обязательных «подарков», ввозных, вывозных и трензитных пошлин и добычи рудников складывались доходы обоих дивано, иначе говоря, приходная часть бюджета государства. Ежегодный приход Сефевидского государства Олеарий (1639 г.) определяет в 8 млн. рейхсталеров, т.е. 640 тыс. туманов. Таким образом, на протяжении приблизительно 85 лет (1638-1725 гг.) ежегодный доход Сефевидского государства колебался между 640 тыс. и 785 тыс. туманов. Последняя и вместе с тем наибольшая из приведенных цифр была в 10 раз меньше ежегодного дохода Франции и в 2 Ѕ раза меньше ежегодного дохода Англии на рубеже XVII и XVIII в., несмотря на то, что Сефевидское государство и по территории и, вероятно, по количеству населения, было больше Франции, не говоря уже об Англии. Это сопоставление показывает, насколько Иран в XVII в. в экономическом развитии отставал от Франции и Англии. Во главе управления областей дивана (преимущественно это были пограничные области) стояли беглербеги, соединявшие в своих руках власть административную и военную – командование местными феодальными положениями. В XVI в. беглербегства наследственно принадлежали главам казылбашских кочевых племен: Карабаг и Астерабад приндлежали главам двух колен племени каджар, Фарс – главе племени зулкадар, Керман – главе племени афшар и т.д. В XVII шахское правительство пыталось ликвидировать наследственность в управлении беглербегствами, но это удалось только отчасти, в некоторых областях.
В XVI в. власть беглербегов была очень сильна, и иногда они мало считались с центральной властью в лице шаха. Чтобы ограничить власть беглербегов, центральная власть при шахе Аббасе I окружила беглербегов, чиновниками, назначенными из центра и подчиненными центру. При каждом беглербеге находились дижакшиин – заместитель беглербега, следивший за его действиями и доносивший о них в центральный диван, областной везир, ведавший местными финансами, и др. От беглербегов зависели хакимы округов области, это чаще всего были местные наследственные феодальные владетели из кочевой или оседлой знати. Из их феодальных ополчений составлялось феодальное ополчение области. Ополчения всех беглербеских областей, согласно «Тазкират ал-мулук», насчитывали 51379 воинов. Беглербеги и хакамы имели свои местные бюджеты. Часть местных податных поступлений беглербеги и хакимы присваивали себе. Их лихоимство и произвол вошли в поговорку. По словам Рафаэля дю Ман, персы, говоря о беглербегах и хакимах, не спрашивали, кто управляет такой-то областью, а спрашивали, кто объедает такую-то область. Области хассэ, располагавшиеся преимущественно внутри государства управлялись особыми везирами и амилями с часто гражданской властью, назначенными шахским правительством. По отношению к райятам их управление было не лучше управления беглербегов. Доходы с областей хассэ или на содержание шахского двора, его штата и его ведомств.
Выше беглербегов по положению стояли валии. Так шахское правительство именовало своих самых сильных вассалов, наследственных государей стран и областей, лежавших на кромках Сефевидской державы. По достоинству валии (их было пять) располагались в таком порядке валий Арабистана, валий Луристана,1 валий (царь) Картми, валий (царь) Какетин, валий Курдистана (Иранского). Валии имели свои собственные органы управления, своих ваславов, свои бюджеты, свое законодательство, свою особую податную систему, свои феодальные ополчения. Шахское правительств мало вмешивалось во внутренние дела их территорий. Их зависимость от шахского правительства выражалась, главным образом, в том, что они посылали к шахскому двору, вместо дани, «шахские караваны» с обязательными «подарками» (цари Кртми и Кахетин вино и рабов обоего пола, валий Курдистана – масло и прочую продукцию скотоводства) и, в случае войны, поставляли в феодальное ополчение центрального правительства предельные число воинов. Наследственные владетели Систата и области бахтияров (иранское кочевое племя), хотя и не имели титула валиев, но, по сути дела одинаковые с валиями права. Что касается религиозной политики Сефевидов, то в течение всего XVI в. (кроме краткого правления шахом Исмаила II с 1576-1577 гг.) и в XVII в. при шахе Аббасе I шахское правительство преследовало мусульман-суннитов (их было много в Ширване, Курдистане, Афганистане, среди туркмен в Гургане и т.д.) и навязывало им шиитское исповедание (имимитский талк). Эти гонения вызывались, главным образом, политическими соображениями; суннитов подозревали в сочувствии узбекским ханствам или Турции. Когда войны с этим суннитским государством прекратились (с 1639 г.), прекратились и гонения на суннитов. К иноверцам (христианам, иудеям, зороастрийцам, индусам) шахское правительство и в XVI и в XVII в. относилось с большей терпимостью, нежели к суннитам и другим мусульманским «еретикам». В самом конце XVII в., когда при шахе Султан Хусейне усилилось влияние фанатического шиитского духовенства, в частности упомянутого уже луганобеса Мухаммед-Бакира Медклиси, шахское правительство вернулось к политике гонений на суннитов и стало притеснять христиан, иудеев и зороайстрийцев.
Заключение
Возведение Аббаса I на трон произошло в результате совместных действий правящей кызылбашской верхушки и персидской гражданской аристократии. Это составляло явный контраст с обстоятельствами вступления на трон основателя династии Исмаила I, происшедшего при непосредственной помощи, прямом и активном действии азербайджанцев-кызылбашей. В день коронования Аббаса I, «большинство знати, аристократии, земледельцев и жителей Хорасана повернулись лицом к высокому двору (Аббаса I) и проявили признаки повиновения, покорности и самопожертвования.
В числе представленных Аббасом I и хорасанскими властями привилегий персидской гражданской знати огромное значение имело освобождение последней от применения к ней смертной казни как высшей меры наказания, которая практиковалась по отношению к кызылбашской знати без малейшего колебания, иногда и без указания вины.
В 1587 г. в разгар войны с узбеками Аббас I, воспользовавшись отсутствием отца, занял столицу Казвин, где был поддержан кызылбашской и персидской знатью. Аббас I ценил гражданскую бюрократию, считая ее верной опорой. Он был не прочь ликвидировать различи между ней и потомственным военно-феодальным сословием кызылбашей.
Тем не менее исполнительная и военная власть в первые годы правления Аббаса I продолжала оставаться в монополии кызылбашей. Однако в этом сословии правящего феодального класса были произведены большие изменения. Прибывшие в Казвин для изъявления покорности новому шаху предводители различных кызылбашских племен были перебиты в первые же дни восшествия Аббаса I на трон в отместку за убийство его матери. Спустя некоторое время та же судьба настигла и другую часть непокорных эмиров, выступивших против регента Муринидкули-хана Устаджлу. Затем был издан указ о поголовном истреблении противников хана в Казвине.
Основную роль в ограничении традиционных прав казылбашских военачальников на участие в управлении страной сыграла ликвидация Дивана (военного совета), восстановления которого требовали выступавшие против регента представители высших военных кругов. Ответ шаха, за которым последовала казнь держских эмиров, был ясен и короток: «В настоящее время следует позабыть тот порядок; право решить важнейшие (государственные) дела принадлежит падишаху».1
Чтобы окончательно смирить кызылбашей, необходимо было вести с самим Муршидкули-ханом. В 1589 г. он был убит. На следующий день был казнен и другой претендент на регентский пост – Мухаммед-хан Туркман и «в силу этих двух актов, люди устрашились шахского могущества и наказания, и начали соблюдать правила покорности. Таким образом, шах взял всю полноту власти в свои руки.
Тем временем Хорасаном завладели узбеки, а Азербайджан был оккупирован турками. Остальная часть империи, т.е. центральный Иран, переживал полосу смут: в Фарее бесчинствовали эмиры племен зулкадар; правитель областей Йезда и Кермана Бекташ-хан не хотел повиноваться центральной власти; Гасан-хан Афенар произвольно объявили себя правителем области Кухгейлуйе на западе Ирана; Йолибек – правитель Исфахана также заговорил о самостоятельности; прикаспийские области Мазендаран, Гилян и Астрабад жили каждая своей жизнью, под властью местных правителей. Молодому Аббасу I фактически пришлось отвоевывать Иран у этих самозванных властителей, в большинстве своем кызылбашских эмиров.
Все это происходило вне Азербайджана, без какого-либо участия азербайджанского народа и его материальных ресурсов, вдобавок, - и это очень характерно, - против воли и при упорном сопротивлении азербайджанских военных феодалов, еще продержавшихся в составе правящего феодального класса. В таких условиях очень естественно, что создаваемое Аббасом I новое государство не пошло и не могло носить азербайджанский характер. Оно росло на иранской почве и конечном итоге было иранским. На это потребовалось не меньше девяти лет. О том, как Аббас I ненавидел кызылбашей и всячески стремился создать себе опору в лице персидской знати, свидетельствуют и побывшие в то вермя в Иране иностранные послы. Пьетро делла Валле прямо указывает, что «на сегодняшний день шах больше всего опирается на мушкетеров, нанятых из среды тажов (иными словами – таджиков) и особенно на гуламов, которых он выдвигает из дня в день, назначая на высокие государственные посты.
В верхах Сефевидского государства и вместе с тем ослабления позиций кызылбашей-азербайджанцев значительную роль сыграли военные реформы шаха Аббаса I. Было ликвидировано монопольное право кызылбашей на ношение оружия; доступ в армию получили и иранцы.
Аббасом I был аккулирован порядок наследственности в занятии поста предводителя кызылбашского племени. Согласно установке шаха этот пост мог занять любой другой человек, пользовавшийся расположением шаха. Более того, им был проведен порядок укомплектования войск ополчения по принципу племенной разнородности. Это разрушило основы племенных соединений, выступавших некогда как незыблемые столпы, на которые опиралось азербайджанское кызылбашское государство Сефевидов.1 Таким образом, кызылбашские племена начиная с этого времени перестали быть этнической единицей.
Результатом военных реформ Аббаса явилось создание различных категорий войск, взаимодействие и взаимосвязанность которых принесли иранскому Сефевидскому государству внутреннее спокойствие и успехи во внешних завоеваниях.
В заключении я хотела бы сказать, что мне было очень интересно и полезно рассматривать эту тему, представляющую собой актуальность и поныне. В этой или иной мере можно сказать, что цепь этой работы в некоторой степени выполнена. Нет сомнения в том, что упущений и недостатков – как в отношении полноты приводимых сведений, так и в самом их выборе.
Исходя из моей точки зрения, могу сказать, что были приложены большие усилия подробно познакомиться и рассмотреть эту тему. Можно сделать вывод, что Аббас I сыграл значительную роль в социально политической жизни страны в XVI-XVII вв.
Библиография
1. Ашрафян К.З. Падение державы Сефевидов (1502-1722). М. 1951 г.
2. Ахмед Таджбахш. Иран дар зажан-и Сефевийе. Тебриз 1340 г.х.
3. Бартольд В.В. Сочинение 7 т. М. 1964 г.
4. Бабаев К. Военная реформа шаха Аббаса I. М. 1973 г.
5. Иванов М.С. История Ирана. М. 1977.
6. Иванов М.С. Новейшая история Ирана. М. 1965 г
7. Иванов М.С. Очерк истории Ирана. М. 1952 г.
8. История Узбекистана, т.1. кн. 1. Ташкент, 1955 г.
9. Искендер Мунши. Зейл-и тарих-и алам арай-и Аббаси. Изд. Сухейли Хансари. Тегеран, 1317 г. х.
10. История внешних связей Ирана в период правления шаха Аббаса I. Али Акбар Велойата. Тегеран. 1375 г.х.
11. История шаха Исмаила. Абасгали Гафари Фарод. Тегеран. 1374 г.х.
12. Куция К.К. Города и городская жизнь Сефевидского Ирана. М., 1967 г.
13. К. Куция. Города Восточного Закавказья в XVI – XVII вв. Тбилиси, 1976г
14. Мухаммед Ю.М. Хулд-и барин. Тегеран, 1938 г.
15. Миклухо-Маклай Н.Д. О налоговой политике шаха Аббаса I. М-Л. 1949 г.
16. Новосельцев А.П. Города Азербайджана и Восточной Армении в XVII-XVIII вв. «История СССР», 1959, № 1.20. Пегулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л. 1958 г.
17. Отношение Сефевидов и Узбеков. Абасгали Гафари Фарод. Тегеран. 1376 г.х.
18. Образование государства Сефевидов. Мухаммед Корим Юсуф Джамали. Тегеран. 1372г.
19. Павлова И.К. Хроника времен Сефевидов. М.1993
20. Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. Л.1958 г.
21. И.П. Петрушевский. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и армении в XVI – начале XIX вв. Л., 1949 г.
22. Петрушевский И.П. Вакефные имения Ардебильского мазара в XVII в. Баку 1947 г.
23. А.Д. Папазян. Аграрные отношения в восточной Армении в XVI-XVII вв. Ереван, 1972 г.
24. Рашид ад-Дин. Джами ат-таварих, т. III. Сост. А.А. Али-заде. Баку 1957 г. Перс. текст.
25. Реза Пазуки. Общая история Ирака. Тегеран. 1331 г.х
26. Рахмани А.А. Азербайджан в конце XVI и в XVII веке. Баку, 1981 г.
27. Рахмани А.А. «Тарих-и алам арай-и Аббаси» как источник по истории Азербайджана. Баку, 1960 г.
28. А.С. Тверитинова. Аграрный строй Османской империи XV-XVII вв. М., 1963 г.
29. М.Х. Гейдаров. Ремесленное производство в городах Азербайджана. Баку, 1967 г.
30. А.А. Лаи-заде. Социально-экономическая и политическая история Азербайджана в XVII-XIV вв. Баку, 1956 г.
31. Эфендиев О.А. Образование Азербайджанского государств Сефевидов в начале XVI в. Баку 1961 г.
1 История Ирана. Иванов М.С. М. 1977 г. стр. 180.
1 Тарих-и алем арай-и Аббаси, т.1. стр. 138-191.
1 М.Т. Тахмасиб. Азербайджанские народные дастаны. Баку, 1972 г.
1 Напомним, что халиф Али (умер в 656 г.) – двоюродный брат и зять пророка Мухаммеда.
1 Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. стр. 280.
2 По новым исследованиям, Джунейд был еще жив в 1459 г. Год смерти его неизвестен. Дата, указанная у Мерхонда и других авторов (1456 г. н.э.), неверна.
1 Иванов М.С. Очерк истории Ирана. С. 100.
1 Иванов М.С. Очерки истории Ирана. С. 120.
1 Куция К.К. Города и городская жизнь сефевидского Ирана. М. 1967 г. стр. 150.
1 Куция К.К. Города и городская жизнь сефевидского Ирана. М. 1967. Стр. 155.
1 В то время Хорасан включал часть Афганистана и Туркмении.
1 Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л. 1958. Стр. 285.
1 Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л. 1958. Стр. 288.
1 О русско-иранской торговле в XVI-XVII вв. см. подробно в следующей главе.
1 История Ирана. М.С. Иванов. М. 1977. Стр. 179.
1 Иванов М.С. Очерк истории Ирана. М.Я. М. 1952. Стр. 120.
1 Куция Н.К. Из истории социальных движений в городах сефевидского Ирана. М. 1966. Стр. 105.
1 Новичев А.Д. Турция. Краткая история. М. 1965. Стр. 205.
1 В русских официальных документах: Анди-бек.
1 Аракел Даврижеци. Книга историй. Пер. с армянского, предисловие и комментарии Л.А.Хакларяна. М., 1973. стр.150
1 Пигулевская Н.В. история Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л .1958г. стр.290.
1 Мискал равен 4,64 г.
2 Искендер Мукини уточняет: 600 динаров равны 6 мискалам чистого серебра.
1 Насрулла Фальсари. Зендегани-е шах Аббас-и аввал, тт.I-IV. Тегеран, 1349 г.х.
1 Ахмед Таджбахи. Иран дар заман-и Сефевите. Тебриз, 1340 г.х. стр.55
1 Калантар – городской старшина, накиб – заместитель калантара
2 По-видимому, такого порядка не было в раннем средневековье.
3 1 аббаси (1/50 тумака) равнялось 18 французским су.
1 Забихулла Сифа. Политическая и культурная жизнь Ирана в эпоху Сефевидов. Тегеран. «Артем», 1331. №4. стр.105.
1 Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л. 1958 г. Стр.-286
1 Рахмани А.А. Азербайджан в конце XVI и в XVII веке. Баку. 1981 г. Стр.-35
1 В России XVI-XVII в. Сефевидское государство называли обычно Кызылбашским, а всех жителей его – кызылбашами.
1 А.А. Рахмани. Азербайджан в конце XVI и в XVII веке. Баку 1981. Стр. 10.
1 См. подробно в соответствующих разделах глав VI и VII.
1 По официальной оценке: согласно «Тазкират ал-мулук», действительный доход с тиулов и союргалов в большинстве округов был вдвое выше, в округе Исфахана в 5 раз, в округах Кашана «Шираза – в 6 раз, в некоторых округах – в 8 раз выше официальной оценке.
1 Иванов М.С. История Ирана. М. 1977. Стр. 180.
1 Батаев К. Военная реформа шаха Аббаса I. М. 1973. Стр. 95.
1 т.е. потомки рабов, рабы во втором или последующих поколениям.
1 Бабаев К. Военная реформа шаха Аббаса I. М. 1973 г. стр. 100.
1 Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. Л. 1958. Стр. 285.
1 К. Маркс. Капитал, т. III, М. Госполитиздат, 1949, стр. 611.
2 Там же, стр. 623.
1 История Узбекистана, т. 1, кн. 1. Ташкент, 1955.
1 Аракел Даврижеци. Книга историй. Перевод с армянского, предисловие и компоненты Л.А.Хаплоряна. М., 1973
1 Молла Камал. Зубдат ат-таварих. Рукопись. Ташкент
1 М.С. Нейматова. Эпиграфические памятники Азербайджана (XVII – XVIII вв.). Баку, 1963 (на азерб. яз.).
1 С той же целью шагом была построена крепость в Хое.
1 Ашрафян К.З. Падение державы Сефевидов (1502-1722). М. 1980. стр. 200.
1 Аббас Кули Ага Бакиханов (Кудси). Гюлистан-Иран. Баку, 1970.
1 Между 1580 и 1640 гг. Испания и Португалия имели общего короля, хотя сохраняли особые правительственные учреждения и законы.
1 Ашрафян К.З. падение державы Сефевидов (1502-1722). М, 1980. стр. 215.
1 Куция К. Города Восточного Закавказья в XVI-XVIII вв. Тбилиси, 1976, стр. 156.
1 Ашрафян К.З. Падение держава Сефевидов (1502-1722). М. 1980. стр. 255.
1 Реза Пазуки. Общая история Ирана. Тегеран, 1331 г.х. Стр. 80.
1 Пигулевская Н.В. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л. 1958. стр. 295.
1 История Ирана. Иванов М. С. М. 1977. стр. 190
1 Искеднер Минши. Тарих-и алам арай-и Аббаси. Тегеран, 1314 г. х.
1 Гунабада. Раузат ас-Сефевийе. ИВ АН Уз. ССР. Рукоп.