ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ3

1 На пути к установлению дипломатических отношений 9

1.1 Великая депрессия в США и ее последствия для советско-американских отношений 9

1.2 Критическое положение в американо-советской торговле 22

2 Установление дипломатических отношений и их последствия 31

2.1 Советско-американские отношения в 1933 году 31

2.2 Развитие советско-американских отношений с 1933 по 1940 гг. 42

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 47

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 49

ВВЕДЕНИЕ

Необходимость пересмотра американской политики в отношении Советского Союза обусловливалась возрастанием значения ряда факторов, которые уже не могли игнорироваться правящим истэблишментом Америки.

Во-первых, это было связано с провалом самой политики непризнания Советского государства, которая не привела ни к подрыву социализма в СССР, ни к отказу его от принципиальных основ своей внешней политики. Этого не в состоянии отрицать и многие американские историки. Как подчеркивал, в частности, Дж. Гэддис, «политика непризнания не достигла своих целей: она не изменила ни международное положение, ни внутреннюю политику Советского государства»1. Абсурдность политики непризнания становилась очевидной для многих американцев, посещавших нашу страну в тот период. Так, побывавший в 1926 году в СССР известный политический деятель А. Гарриман впоследствии следующим образом суммировал свои впечатления: «Когда Россия из первой мировой войны предстала в облике первого марксистского государства, многие политические наблюдатели в Европе и Америке были убеждены, что она не сможет выжить. В 1926 году находились еще политики, которые предсказывали ее крах в не более чем пятилетний срок. В том же году я поехал в Москву, чтобы самому убедиться, каковы же шансы строя выжить. Я не увидел ничего, что свидетельствовало бы о его близком развале»2.

Успехи, достигнутые советским народом в развитии народного хозяйства страны в годы первой пятилетки, повлекли за собой переоценку многими американцами на рубеже 20 – 30-х годов своих прежних негативных, а зачастую и враждебных взглядов на Советскую страну. Отмечая много лет спустя этот сдвиг в сознании американцев, Дж. Кеннан писал: «Только в конце 20-х годов, через десятилетие после самого события, в Соединенных Штатах стал получать всеобщее признание тот факт, что в России произошла революция такой силы и глубины, что ей предначертано навсегда войти в историю нашего времени»1. Выражая настроения трезво мыслящих американцев в тот период, американский историк Ф. Шуман в исследовании, посвященном политике США в отношении Советского государства после Великой Октябрьской социалистической революции, писал в 1928 году о необходимости «безусловно отказаться от надежды на свержение советского строя и замену его прокапиталистическим режимом. Тешить себя подобной надеждой и впредь – значит иметь дело не с реальной действительностью, а с иллюзиями и химерой, сыгравшими и без того чересчур большую роль в отношениях между двумя странами после 1917 года»2.

Во-вторых, рост экономической и оборонной мощи СССР, его настойчивая борьба за укрепление международной безопасности и предотвращение мировой войны усилили влияние СССР в международных делах, повысили его авторитет в мире. Становилось очевидным, что без участия Советской страны невозможно решать важнейшие вопросы мировой политики. К началу 1930-х годов все ведущие капиталистические государства, кроме США, установили дипломатические отношения с СССР. Потерпели крах и надежды американских правящих кругов на формирование антисоветского замкнутого блока в форме пресловутого «пакта четырех». «Последовательная борьба за мир, – отмечается в «Истории внешней политики СССР», – снискала Советской стране широкое международное признание. Игнорировать СССР при решении вопросов мировой политики стало уже невозможно. Именно этим и объясняется в первую очередь решение правительства США пересмотреть свое отношение к Советской державе»3.

В-третьих, к началу 1930-х годов наметились серьезные изменения внутри самого капиталистического мира вследствие появления группы агрессивных фашистских государств во главе с Германией, открыто вступивших на путь подготовки войны с целью нового раздела мира; «1933 – 1945 годы, – писал советский историк Н.В. Сивачев в своей статье, посвященной 100-летию со дня рождения президента Ф. Рузвельта, – были временем крутого, коренного изменения положения США в мире и столь же радикального пересмотра внешнеполитической стратегии американского правительства. К приходу Рузвельта в Белый дом уже вполне определенно вырисовывались два очага войны – на Дальнем Востоке и в центре Европы. Было ясно и то, что силой, способной сыграть важнейшую роль в предотвращении войны и в укреплении мира, являлся Советский Союз. Но Вашингтон продолжал уже шестнадцатый год делать вид, будто не замечает величайшего государства мира. Эта игра в прятки становилась не только абсурдной, но и чреватой серьезными опасностями для США. В первую очередь политико-стратегическими. Вашингтон, понимая нарастание угрозы из Берлина и Токио своим государственным интересам, все более уяснял себе, что Москва очень может пригодиться на случай столкновения с создателями «нового порядка», замахнувшимися и на империалистические позиции США»1.

В-четвертых, жесточайший экономический кризис 1929 – 1933 годов, проявившийся в резком сокращении промышленного производства, небывалом росте безработицы, до предела обострил все противоречия, в том числе и борьбу за рынки сбыта между США и другими ведущими капиталистическими странами. Объясняя воздействие экономических факторов на американскую политику в отношении Советского Союза, Дж Гэддис пишет, что, хотя Рузвельт и не считал, что признание СССР и развитие с ним взаимовыгодных торговых отношений приведет к значительному улучшению положения дел в экономике США, он все же рассматривал СССР в качестве «слишком важного элемента мировой экономики, чтобы продолжать политику отчуждения»2.

Целью данной работы является рассмотрение советско-американских отношений в 1930-е годы. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи исследования:

1. Показать особенности влияния Великой депрессии в США на советско-американские отношения.

2. Проанализировать предпосылки заключения соглашения между СССР и США в 1933 году.

3. Рассмотреть последствия этого соглашения.

Необходимо отметить, что единство понимания партнерами роли и места советско-американских отношений в системе международных отношений в целом, провозглашенное 16 ноября 1933 г., сохраняет свою актуальность и в наши дни. Решение таких важнейших проблем современности, как обуздание гонки вооружений, ликвидация опасности ядерной войны, глобальных проблем, чреватых серьезными последствиями для всего человечества, зависит от доброй воли сторон, их готовности преодолеть существующие разногласия.

Взаимоотношения между Россией и США в XX в. вызывают повышенный интерес у исследователей и научной общественности. И он вполне понятен, так как эти две великие державы оказали огромное влияние на развитие исторических событий. К тому же контакты между ними налаживались сложно и противоречиво. Для них характерны приливы и отливы, сближения и отчуждения, свой отпечаток оставила и холодная война. В период глубочайшего кризиса мирового общества – в годы двух глобальных войн – совпадение интересов объединило обе страны в боевой союз для защиты демократии и общечеловеческих ценностей.

По данной теме имеется обширная научная литература – монографии, статьи, мемуары, документы. Пристальное внимание историков привлекают довольно продолжительные годы непризнания Америкой молодой советской республики. Ученые стремятся выяснить, что побудило лидеров Соединенных Штатов Америки разорвать с ней дипломатические отношения, какие политические силы и почему так настойчиво стремились сохранить аномалию в отношениях между двумя народами и государствами.

Ознакомление с историографией этого вопроса дает основание отметить, что каждый автор изложил свое видение событий, их роль и последствия. Американские исследователи изучили, осмыслили и ввели в научный оборот массив архивных документов и материалов, представив широкую панораму своих версий. У них нет единого мнения по ряду важных вопросов. Совпадение точек зрения наблюдается, когда речь идет о советской дипломатии, которая в большинстве случаев освещается односторонне, а иногда и негативно. Это обусловлено в значительной степени не только идеологическим фактором, но и тем, что длительное время американские авторы были лишены доступа к советским правительственным и дипломатическим архивным документам и материалам.

Отечественные историки опубликовали немало исследований, в которых дан прежде всего анализ политики и дипломатии советского государства в отношении Америки, в том числе в годы непризнания и в период установления дипломатических отношений между Москвой и Вашингтоном. В их работах также содержится большой фактический материал, сделаны интересные наблюдения, выводы и обобщения.

Ради справедливости следует отметить, что на многих из этих трудов лежит печать времени – излишняя категоричность в суждениях, бескомпромиссность, идеологизированность. Характерным является также узость источниковой базы вследствие ограниченного доступа к архивным материалам.

Ныне положение существенно изменилось в лучшую сторону. Исследователи получили возможность использовать многие ранее недоступные правительственные документы и материалы. За последнее время опубликовано немало ценных и интересных сборников документов, которые расширяют наши представления и познания о прошлом советского государства, его внутренней и внешней политике. В частности, изданы сборники документов, посвященные торгово-экономическим отношениям между Россией и США в межвоенные годы. Несомненно, достойны внимания дипломатические документы, относящиеся к периоду непризнания, представленные в двух томах.

1 На пути к установлению дипломатических отношений

1.1 Великая депрессия в США и ее последствия для советско-американских отношений

В 1928 г. в США происходили президентские выборы в условиях широкой модернизации промышленности, усовершенствования технологии производства, подъёма экономики, невиданного роста инвестиций капиталов на всех континентах в мире. США являлись самой могучей страной. В 1927 г. на международной экономической конференции в Женеве было оглашено, что на долю США приходилось 44 % мирового производства каменного угля, 52 % стали, 60 % меди и 70 % нефти1.

Национальный конвент республиканской партии, состоявшийся в Канзас-Сити в июне 1928 г., провозгласил наступление в США новой эры «просперити», беспрерывное процветание американской экономики. «Биржевые паники и кризисы – явления минувших дней»2, – утверждали республиканцы. Конвент выдвинул кандидатом в президенты Герберта Гувера, так как Кулидж отказался баллотироваться в президенты на следующий срок.

Гувер не скрывал своих намерений и интереса вступить в Белый дом: он охотно включился в предвыборную кампанию. К этому времени он был фигурой национального масштаба, состоял в правительстве двух республиканских президентов, занимая пост министра торговли. Гувер принимал личное участие во вложении средств в предприятия горнодобывающей промышленности разных стран мира, в частности финансировал австралийские золотые прииски, китайские угольные шахты, серебряные рудники на Бирме, проявил интерес к нефтяной промышленности России.

В июне 1928 г. состоялся Национальный конвент демократов в Хьюстоне, кандидатом в президенты был выдвинут католик Альфред Смит, губернатор штата Нью-Йорк. Предвыборная платформа обеих партий мало чем отличалась друг от друга.

6 ноября 1928 г. Гувер победил в 40 штатах из 48, получив более 21 млн. голосов и 444 выборщика, Смит – 15 млн. и 87 выборщиков. Избрание Гувера было встречено с радостью в деловых кругах. Президент «Дженерал Моторс» Альфред Слоун уверенно заявил: «Общая экономическая ситуация прочна, а в 1929 г. будет ещё большее процветание»1.

Советский Союз в эти годы приступил к модернизации народного хозяйства, проведению индустриализации, постепенному завоеванию экономической независимости. Намеченные планы строительства новых фабрик и заводов настоятельно требовали создания для этого благоприятных условий, установления и расширения экономических связей с внешним миром – со странами Европы, Америки и Азии. Советское правительство продолжало уделять большое внимание налаживанию отношений с Соединенными Штатами.

В начале марта 1929 г. вновь избранный президент Герберт Гувер вступил в Белый дом. Во время предвыборной президентской кампании он обещал дальнейшее процветание экономики страны, наступление в скором времени эры «американского индивидуализма», ограничение функций государства, невмешательство его в экономическую жизнь страны.

С приходом Гувера к власти вопрос о признании Советского Союза официально не обсуждался, так как он с самого начала решительно выступал против этого. Государственный секретарь Генри Стимсон вёл себя более осторожно: он не проявлял поспешности в определении своей позиции. В госдепартаменте предпочитали не затрагивать американо-советские отношения. О них Гувер не любил говорить. В этой связи наблюдательный Б.Е. Сквирский, неофициальный представитель НКИД в США, сообщал наркому иностранных дел СССР М.М. Литвинову: «Никакой перемены к лучшему со стороны госдепартамента в отношении нас не заметно. Зато имеются указания на то, что позиция сохраняется пока прежняя»1.

В это время, к изумлению многих, США постигло небывалое потрясение. В октябре разразился невиданный биржевой крах, последствием которого явилось погружение страны в пучину Великой депрессии, продолжавшейся несколько лет. Впоследствии она охватила и другие страны Европы и Азии.

Американское процветание вдруг рухнуло. 24 октября 1929 г. Уолл-стрит охватила невиданная паника. На бирже произошло неожиданное падение акций. Разорились многие тысячи их держателей. За первую неделю биржевого кризиса акции обесценились на общую сумму в 15 млрд. долл., а к концу года – на 40 млрд. долл. Миллионы мелких вкладчиков лишились своих сбережений. Однако 29 октября Джон Рокфеллер сообщил, что ситуация улучшается. 2 ноября президент «Дженерал Моторс» Альфред Слоун заверил в благополучии американского бизнеса. Генри Форд заявил: сегодня дела лучше, чем вчера. Вице-президент «Нэшнл Сити Бэнк оф Нью-Йорк» Джордж Роберте утверждал, что «условия для непрерывного процветания более благоприятны, чем в прошлом году». По мнению президента национальной ассоциации промышленников Джона Эджертона, оснований для большой тревоги нет. Президент Американской федерации труда Уильям Грин 22 ноября уверенно сказал: все факторы налицо для дальнейшего быстрого экономического развития. 10 декабря президент «Бетлехем Стил Корпорейшн» Ч. Шваб заявил, что «американский бизнес никогда не был так прочен, как сегодня»2.

1 ноября журнал «Анналист» констатировал: «неизбежное свершилось, его ожидали, но это случилось слишком скоро». Две недели спустя, 15 ноября газета «Джорнэл оф Коммерс» писала: «Финансовые и банковские круги должны взять на свои плечи ответственность за нынешнее положение на рынке. Они сделали все, чтобы его создать, и ничего, чтобы предотвратить».

Герберт Гувер, Эндрю Меллон, Роберт Ламонт пытались успокоить общественность, обещая, что крах не отразится на промышленности, торговле, безработице. Широко разрекламированная идея Гувера о создании высшего экономического совета из представителей промышленности, финансов, банкиров оказалась блефом. Кризис продолжал углубляться и расширяться, заводы и фабрики закрывались. Безработица быстро росла.

23 ноября 1929 г. в НКИД поступила большая докладная записка от Б.Е. Сквирского под названием «Биржевой крах в Соединенных Штатах и его значение». Она привлекла пристальное внимание советского руководства. Сталин дал указание немедленно ознакомиться с ее содержанием всем членам и кандидатам в члены Политбюро, а также членам Президиума ЦКК. В записке отмечалось, что паника охватила всю страну. В передовой журнал «Финаншнэл энд Коммершал Кроникл» 2 ноября описал ее следующим образом: «Текущая неделя принесла за собой величайшую катастрофу, какую биржа когда-либо пережила. Она повлекла за собой несчетное количество горя и несчастья, связанных с денежными потерями таких колоссальных размеров и охватывающих такие широкие круги, что он, бесспорно, не имеет себе равных во всей истории биржи»1.

Накануне биржевого краха все отрасли промышленности преуспевали и процветали. Кредиты банков и цены на акции достигли небывалых размеров. Однако в августе обозначилась тенденция к уменьшению деловой активности в промышленности. В начале октября разразилась катастрофа. Сквирский заканчивал свою докладную словами: «Депрессия перейдет в глубокий и тяжелый кризис».

21 ноября президент Гувер совещался три часа в Белом доме с 22 лидерами крупных промышленников, в растерянности вопрошая: что делать? Был создан комитет для стабилизации положения в стране.

5 декабря Сталин выступил на заседании Политбюро с сообщением о кризисе в Америке. Было принято постановление, в котором поручалось Наркомторгу и ВСНХ с участием ученых экономистов-международников постараться выяснить для освещения в печати характер и глубину биржевого и экономического кризиса и представить к следующему заседанию Политбюро предложения об использовании конъюнктуры на американском рынке1.

Мало кто предполагал, что октябрьский биржевой крах на Уолл-стрите являлся предвестником наступления нового времени. В действительности страну, как и весь мир, ожидали великие испытания. Наступивший экономический кризис быстро приобрел глобальный характер. По длительности, масштабности, глубине и разрушительной силе был уникален. Мировая история этого не ведала. В течение десяти лет США находились по существу в состоянии Великой депрессии.

США были зависимы от внешнего мира. В начале 1930 г. американские капиталы за границей составляли в Европе около 5 млрд. долл., в Канаде – 4 млрд., в Латинской Америке – 5 млрд. 700 млн. долл.2

Особенность ситуации состояла в том, что вопреки заверениям и надеждам в 1930 г., кризис продолжал обостряться. В стране росло недовольство. Между тем министр финансов Эндрю Меллон предсказывал скорое возрождение активности. В феврале министр торговли Роберт Ламонт утверждал: нет оснований для волнений, текущий год будет нормальным. В марте Гувер уверял о ликвидации безработицы в ближайшие месяцы. Однако 6 марта на улицы вышли 1250 тыс. безработных. Президент обещал им, что кризис исчезнет через 60 дней, к осени ситуация в стране нормализуется, но положение продолжало ухудшаться.

Монополии связывали свои надежды с Гувером. Он продолжал уповать на американский индивидуализм. Главная его цель состояла в создании благоприятных условий для частного предпринимательства. 17 июня конгресс принял закон, известный как «Тариф Смута-Хоули». Высокие тарифные ставки должны были оградить внутренний рынок США от конкуренции зарубежных товаров. За ним последовало возведение подобных барьеров другими странами, и американский экспорт стал катастрофически падать.

Кризис отразился на характере американо-советских отношений. К его началу в торговле СССР с Америкой произошли существенные сдвиги как в характере и объеме внешнеэкономических связей, так возможностей и перспектив.

К началу 30-х годов советско-американские торговые отношения достигли значительных результатов, особенно в закупках Советским Союзом промышленного оборудования в виде различных станков, прессов, двигателей, электроаппаратуры, паровозов, авиационного оборудования, экскаваторов. Если в 1923 г. СССР находился на 32 месте среди покупателей американского оборудования, а в 1926 – на 12, то в 1930 г. он занимал уже первое место. Торговые связи строились на основе взаимной выгоды. Амторг наладил отношения с 1600 американскими фирмами.

11 декабря 1929 г. нарком внешней и внутренней торговли А.И. Микоян направил его руководителю П.А. Богданову директиву о работе в Америке в 1930 г. В ней предусматривался план по импорту из США почти на 350 млн. руб., что превышало сумму предшествовавшего года более чем вдвое. Намечалось увеличение заказов прежде всего по промышленному оборудованию. Амторгу предписывалось обеспечить более пристальное изучение американского рынка, получение кредитов, укрепление связей с крупными американскими фирмами. В связи с ростом объема работы планировалось увеличить капитал с 3 до 5 млн. долл. Нарком отмечал недостаточную осведомленность американских промышленных кругов о советском рынке, предлагал увеличить заказы в Америке, укреплять связи со старыми и новыми фирмами, добиваться получения технической помощи от них, всемерно содействовать росту советского экспорта в США. Подчеркивалась важность рассмотрения методов реализации отдельных товаров на американском рынке. В директиве говорилось о расширении штата сотрудников Амторга путем привлечения как советских, так и американских специалистов. Особое внимание обращалось на усиление работы Амторга в части возможностей использования американского рынка, информации Америки о состоянии российской экономики, промышленности и сельского хозяйства. Предусматривалось издание журнала1.

Микоян предложил рассмотреть на Политбюро вопрос об экономических связях с США в условиях кризиса. Им был подготовлен проект постановления, в котором рекомендовалось выступить перед крупнейшими финансовыми группами и промышленными концернами с программой больших заказов при условии получения долгосрочных кредитов. Он считал вполне возможным оформление ряда соглашений и заказов на получение тракторов на сумму 150 млн. руб., различных стальных конструкций для машиностроительных и металлургических заводов, крекингов, судов с кредитом сроком от 2 до 5 лет.

30 января было принято постановление Политбюро ЦК «О заказах в Америке» и вручена директива П.А. Богданову. В ней говорилось, что конъюнктура в США благоприятна для получения долгосрочных кредитов и ее надо непременно использовать. Ему поручалось вступить в предварительные переговоры в соответствии с разработанной программой заказов, выгодных для обеих сторон. Она составлена из расчетов заинтересованности наиболее крупных фирм, дабы не распылять заказы среди мелких и средних. Переговоры, подчеркивалось в директиве, нужно вести на условиях, что срок кредита будет 4 – 5 лет, платежи через год, стоимость кредита не выше 7 % годовых. Не следует вступать в переговоры с правительством США или правительственными ведомствами, контактировать только с наиболее заинтересованными известными промышленными компаниями, финансово-банковскими учреждениями. По мере возможности желательно добиваться снижения цен при оформлении заказов, используя сложившуюся ситуацию в Америке. Никоим образом не рекомендовалось затрагивать вопрос о дореволюционных долгах, а если он будет все же поставлен, речь может идти лишь об обязательствах правительства Керенского. В ходе переговоров А.П. Богданов обязан был немедленно информировать Москву письменно или через доверенных лиц. Телеграфом разрешалось воспользоваться лишь при исключительно срочных обстоятельствах1.

Богданов встретился со многими представителями делового мира, промышленниками и банкирами. Обстановка была сложной. В США царила растерянность вследствие углубления экономического кризиса, затронувшего все слои общества. Предприятия закрывались. Росла безработица. В январе «Анналист» писал, что число безработных увеличилось на 3 млн. человек.

Кризисное состояние американской экономики в январе – марте 1930 г., казалось, благоприятствовало работе Амторга, но деловые круги США, увидев в опубликованном пятилетнем плане намечавшийся в крупных размерах импорт оборудования из Америки, засомневались в способности советского правительства оплатить такое количество заказов. На их взгляд, невиданные темпы принудительной коллективизации создавали опасность разрыва между городом и деревней и возникновения гражданской войны со всеми негативными последствиями. Американцев настораживала развернувшаяся в Советском Союзе кампания по закрытию и разрушению церквей, преследованию духовенства.

В течение января в США было опубликовано 489 передовиц об СССР, из них 214 неблагоприятные, 192 благоприятные и 83 нейтральные. В статьях затрагивались различные вопросы, в том числе об экономическом развитии страны, антирелигиозной кампании, деятельности Коминтерна, экспроприации кулаков и коллективизации сельского хозяйства, о системе образования, конфликте на КВЖД, неуплате царских долгов и т.д.2

В феврале 1930 г. папа римский Пий XI выступил с открытым призывом к "крестовому походу" против СССР. Его поддержал глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский. К ним примкнул и нью-йоркский епископ Маннинг. Тогда же была развернута кампания против применения "принудительного труда" в СССР. Советский Союз обвинялся в том, что будто бы выбрасывал на международный рынок товары по ценам ниже себестоимости, проводя политику демпинга. Деловые круги требовали бойкота советских товаров. Для этого в конце 1929 г. во Франции был создан "консультационный комитет" для регулирования торговли с Советским Союзом. К марту 1930 г. советско-французская торговля оказалась в тяжелом положении. Нарком Литвинов предупредил 26 июля французского посла Эрбетта, что если его страна будет занимать такую позицию в отношении СССР, то торговля между двумя странами может прекратиться.

Выступление Пия XI всколыхнуло мировую общественность. В некоторых странах раздавались требования разрыва дипломатических отношений с СССР. 2 марта Сталин вынужден был выступить с известной статьей «Головокружение от успехов». В ней он отмежевался от антирелигиозной кампании и лукаво утверждал, что будто бы разрушение церквей, их закрытие и преследование служителей культа явилось проявлением местного произвола и перегибов. В действительности, как документально доказано, эта политика проводилась на государственном уровне и имела международный резонанс.

События в СССР привели к обострению борьбы в США между сторонниками и противниками его признания. В печати увеличилось число статей антисемитской направленности.

24 марта Американский комитет защиты прав религий и меньшинств вынес резолюцию, в которой говорилось, что США не признают СССР, если не будут прекращены преследования верующих граждан. На следующий день в оперном театре состоялся митинг против антирелигиозной кампании в СССР. Главным его организатором был католический священник Эдмунд Уолш.

Вообще движение против гонения на православную церковь приняло в США широкий размах как в форме митингов и демонстраций, так и в средствах массовой информации. Представители различных вероисповеданий устраивали совместные богослужения в "Защиту верующих в России" и посылали соответствующие петиции американскому правительству. Общественность призывала к непризнанию советского правительства до тех пор, пока не прекратятся преследования верующих в СССР. Соответствующая резолюция была внесена в палату представителей Гамильтоном Фишем 26 февраля 1930 г.

6 марта вице-президент АФТ Мэтью Уолл обвинил Амторг в руководстве и финансировании коммунистической пропаганды в США, а Гамильтон Фиш внес в палату представителей резолюцию о расследовании деятельности компартии и Амторга. 26 апреля в палату поступила резолюция конгрессмена Андерхилла, призывающая расследовать якобы имевшее место субсидирование радикального движения в США из иностранных источников. Вслед за этим начальник нью-йоркской полиции Гровер Уэйлен опубликовал 2 мая фальшивые документы о финансовой поддержке советским правительством безработных в США и о причастности Амторга к руководству коммунистической пропагандой в Америке. «Эта последняя серия фальшивок, – отмечал Сквирский, – направлена на подрыв торговли СССР с Америкой. Министерство юстиции, госдепартамент, департамент труда и Американская федерация труда заявили по этому поводу, что у них нет никаких сведений о связях Амторга с Коминтерном или его причастности к пропаганде»1.

22 мая была принята резолюция Снелла о расследовании коммунистической пропаганды в стране, в особенности в учебных заведениях, и деятельности компартии. Комиссия была сформирована в составе трех республиканцев – Филиппса, Нельсона и Бахмана и двух демократов Эклика и Драйвера. Фиш был назначен председателем.

22 и 23 июля комиссия Фиша организовала допрос руководителя Амторга П.А. Богданова, члена правления Озола и управделами Зявкина. От Богданова потребовали дать присягу, но он категорически отказался. Богданов представил меморандум об истории и деятельности Амторга. Б.Е. Сквирский вручил специальный меморандум о фальшивках Уэйлена. Богданову задавали вопросы о советском правительстве, его связях с компартией и Коминтерном, пятилетке, ввозе товаров в США. Фиш заявил, что Богданову будто бы была выдана незаконно виза. Однако представитель госдепартамента и чиновник департамента труда не согласились с этим утверждением.

Заседания комиссии в Детройте и Чикаго, проходившие с 26 по 29 июля, носили такой же характер, как в Вашингтоне и Нью-Йорке. В Детройте допросили католического священника Кэглина, который заявил, что Форд способствует развитию коммунизма в США. Мэтью Уолл требовал отказаться от советского импорта. Сенатор Таскер Одди (штат Невада) настаивал на запрете ввоза марганца. Заместитель министра финансов Лоумен предлагал послать в СССР комиссию для обследования вопроса о применении арестантского труда на лесозаготовках; призвал к торговой блокаде Советского Союза, а 25 июля объявил о запрете ввоза советской древесины в США и не дал разрешение на разгрузку прибывших пароходов из СССР.

В июле США первыми ввели дискриминационные меры против советского экспорта. В августе министр финансов Эндрю Меллон посетил страны Европы для организации совместного экономического бойкота СССР. Вслед за Америкой Франция декретом от 3 октября ввела лицензионную систему для импорта советских товаров, что привело к резкому ее сокращению. Бойкот советских товаров применялся правительствами Югославии. Венгрии, Румынии, Бельгии.

Президент Гувер вынужден был вмешаться: он заявил 29 июля представителям прессы, что ни о каком разрыве торговых отношений с СССР нет и речи. После этого глава Американской федерации труда Уильям Грин сказал, что Мэтью Уолл не говорил от имени федерации, Лоумен отказался от интервью корреспонденту «Нью-Йорк Геральд Трибюн». 1 августа он отменил свое запрещение на разгрузку советских пароходов в портах. Большая пресса выступила в пользу развития советско-американской торговли, против Лоумэна и Уолла. Республиканская газета «Нью-Йорк Геральд Трибюн» поместила четыре передовицы не в пользу комиссии и критиковала ее за вмешательство в дела Амторга1.

В августе в советской прессе появилась серия статей о советско-американских отношениях. В них отмечалось, что Советский Союз может обойтись без импорта оборудования из США, он не нуждается в признании, а восстановление дипломатических отношений возможно лишь без всяких предварительных условий.

В эти же дни, 16 августа, вопросы советско-американских отношений обсуждались на заседании коллегии НКИД СССР. Было принято постановление: «Признать необходимым сокращение заказов в Америке до пределов действительной необходимости в таком оборудовании и в таких товарах, которые нельзя или нельзя столь выгодно приобрести в Европе». Вопрос поставить в Политбюро ЦК ВКП(б). Одновременно было высказано пожелание, чтобы Микоян дал интервью американскому корреспонденту У. Дюранти2. 16 августа Б.С. Стомоняков обратился с письмом к секретарю ЦК ВКП(б) В.М. Молотову по поводу сокращения заказов в США. Он информировал его о постановлении заседания коллегии НКИД. 20 октября советское правительство приняло постановление об экономических взаимоотношениях со странами, которые установили ограничительный режим в торговле с СССР. Правительство предложило Народному комиссариату внешней и внутренней торговли совершенно прекратить или максимально сократить заказы на закупку в странах, препятствующих ввозу советских товаров, не использовать тоннаж этих стран, порты и транзитные пути.

Деловые круги США не ожидали таких серьезных последствий от работы комиссии Фиша. Реальная угроза сокращения заказов со стороны Амторга вызвала беспокойство. Они стали выражать недовольство, осуждали неумную тактику комиссии по отношению к крупнейшему потребителю. Широкая кампания против советского импорта в США, происходившая в июле, пошла на убыль. В печати появлялось больше статей с критикой методов работы комиссии Фиша. И это было понятно, так как в стране продолжалось углубление кризиса. Прибыли 305 промышленных организаций за первое полугодие сократились на 25 %, внешняя торговля – на 21 %. Вместе с тем советские закупки, несмотря на препятствия, возросли на 177 % и составили более 64 млн. долл. В 1929 г. СССР в списке экспортеров из США стоял на 17 месте, а за первых пять месяцев 1930 г. он выдвинулся на 6 место, причем за этот период ввоз советских товаров в США составил на сумму всего 8,5 млн. долл. Именно эти значительные перемены побуждали деловые круги и влиятельные газеты воздерживаться от поддержки комиссии Фиша1.

Итак, в первый год экономического кризиса советско-американские отношения развивались напряженно, своеобразно и отлично от предшествовавших лет. Советское правительство в начале года разработало обширный план закупок промышленного оборудования и техники в США. Однако при размещении заказов среди фирм правление Амторга встретило противодействие. Банки отказывали ему в кредитах. Конгресс принял протекционистский закон о повышении тарифных барьеров. В стране развернулась широкая кампания против ввоза советских товаров. А комиссия Фиша выступила против "красной опасности". И несмотря на это, по закупке машин и оборудования в США СССР вышел в 1930 г. на второе место. Он вывозил 67 % всего американского экспорта сельскохозяйственных машин, 65 % станков, половину тракторов. Над выполнением советских заказов работало в начале 1930 г. около 300 тыс. рабочих. Амторг заключил 40 договоров о технической помощи.

1.2 Критическое положение в американо-советской торговле

В 1931 г. в США продолжалось углубление и социальное обострение кризиса. Народ бедствовал. Миллионы безработных искали работу и не находили. Они нуждались в помощи и пособиях. Администрация Гувера только обещала. В январе к президенту прибыла делегация деловых кругов с требованием принять срочные меры для улучшения положения в стране. Но Гувер считал, что трудности уже позади. Однако состояние экономики продолжало ухудшаться. Кризис ударил по тяжелой и легкой промышленности. Число безработных превышало 10 млн. В стране проходили "голодные походы". Ветераны войны организовали такой поход на Вашингтон.

Американо-русская торговая палата добивалась внесения изменений в инструкции казначейства о запрещении ввоза продуктов арестантского труда. Председатель палаты Хью Купер вел переговоры по этому вопросу с министрами торговли и финансов Робертом Ламонтом и Эндрю Меллоном, а также и другими представителями правительства1. Он представил меморандум с конкретными предложениями в отношении изменения инструкций казначейства, направленными на облегчение условий для торговли. 23 января в Вашингтоне состоялась междепартаментская встреча представителей 16 крупных компаний, в том числе "Дженерал Моторс", "Дженерал Электрик", "Вестингауз", "Америкэн Машин Туле" и "Чейз Бэнк". В работе приняли участие представители министерства торговли, госдепартамента, комиссар таможни. Председателем был заместитель министра финансов Огдан Л. Миллз. Он заявил, что дело не в инструкциях, а в их применении. Совещание оказалось безрезультатным. Однако Ассоциация лесопромышленников при активной поддержке конгрессменов все же добилась одобрения казначейством 10 февраля распространения инструкции касательно применения принудительного труда в четырех районах, охватывающих почти весь Север СССР.

10 февраля было опубликовано постановление американского таможенного комиссара о запрете ввоза лесоматериалов из СССР, одобренное министерством финансов. Оно предоставляло властям широкие возможности для применения запретительных санкций в отношении товаров советского происхождения. Свою роль в этом сыграла деятельность комиссии Гамильтона Фиша, выступления сенаторов Т. Одди и Стайуэра. 31 января Сквирский писал Литвинову, что нажим политических и деловых группировок против СССР в конгрессе не прекращается – он то усиливается, то ослабевает. С одной стороны, он идет «на администрацию, чтобы добиться от нее желательного толкования и широкого применения законов в отношении принудительного труда и демпинга», с другой – на конгресс, чтобы он принял новые законы, направленные на ограничение советского импорта, прежде всего леса, угля и марганца1.

Исходя из сложившейся неблагоприятной ситуации, нарком внешней торговли при составлении экспортно-импортного плана на 1931 г. взял курс на сокращение импорта американских товаров, сведя его до суммы в 63 млн. долл. против 149 млн. в 1929/30 г., что примерно составляло уменьшение объема на 58 %. Подобная акция, по мнению наркома внешней торговли А.П. Розенгольца, могла повлиять на заинтересованные компании в том отношении, чтобы оказывать давление на администрацию Гувера с целью нормализации отношений с Москвой, ускорения признания СССР.

29 апреля в «Правде» появилась большая статья за подписью нью-йоркского корреспондента Вильсона (это был псевдоним) под названием «Как США подготовляли интервенцию». Статья была написана в резко антиамериканском духе. В ней говорилось о том, что в столицах западных стран втайне обсуждались вопросы интервенции против Советского Союза. В этой связи большую дипломатическую активность проявляла Франция, стремившаяся занять лидирующее положение в Европе. Советское правительство неоднократно предлагало ей заключить пакт о ненападении, но она отказывалась. Так было в январе 1928 г., затем в 1929 г. Однако как раз накануне опубликования статьи, 20 апреля, французское правительство заявило о готовности вступить в переговоры о заключении пакта о ненападении. Переговоры начались в июле, и в этом же месяце пакт был парафирован, что благотворно сказалось на политическом положении в Европе.

Появление подобной статьи в прессе привлекло внимание официальных кругов Вашингтона: ее резкость не способствовала сближению, улучшению контактов с фирмами и установлению отношений, направленных на расширение торговли и выполнению постановлений о распределении заказов в Америке. После опубликования статьи в «Правде» в США развернулась широкая кампания по дискриминации советского экспорта.

По инициативе "Нэйшнл Сивик Федерейшн" в США была создана комиссия по борьбе с советским импортом. Целью ее являлось проведение «международного бойкота советских товаров, сбора коммерческих, моральных и патриотических сил для противодействия советскому политическому и экономическому вторжению»1.

Комиссия являлась одной из наиболее значительных организационных начинаний антисоветских сил. В нее входили 12 представителей от банкирских домов, банков и страховых компаний, 17 – от промышленных компаний, 15 – от Американской федерации труда, 12 – от патриотических ассоциаций и религиозных обществ, 2 – от марганцевой и лесной отраслей промышленности, 2 – от фермерских организаций, 6 лиц, связанных с "Нэйшнл Сивик Федерейшн", 10 женщин – видных торгово-промышленных деятелей. От промышленных групп, выступавших против советского импорта (лес, асбест и марганец) в состав комиссии входили: Дж.П. Вейрахауз, которого считали американским лесным королем, секретарь исполкома крупнейшей асбестовой фирмы "Джон Манвиль Корпорейшн" Х.Е. Манвиль, президент Американской ассоциации производителей марганца Адкерсон; от финансового мира – Джеймс Браун, М.Дж. О'Брайен, Самюэл Мак Робертс, Дж.Д. Форган. Промышленные компании представляли Вильям Лоеб, У.Д. Хой, Р.Х. Баллард. В комиссию входили два адвоката – Ф. Кудерт и М. Леон.

В результате в американо-советских торговых отношениях наступило напряженное время. Ситуация побуждала внешнеторговые организации страны к действиям по устранению ненормального положения. Особенно негативно она отражалась на работе советско-американского акционерного общества Амторг, которое не имело права на легальную юридическую защиту. Многие фирмы воздерживались от установления и поддержания деловых связей с ним. Председатель правления Амторга А.П. Богданов был поставлен в трудные условия. Он решил посетить Москву, предварительно изучив в свете происходившего мнение и настроение среди деловых кругов США. Готовясь к отъезду, он организовал ряд встреч с представителями делового мира и банкирами. В частности, 14 мая Богданов имел встречу с директорами "Чейз Бэнк" Калаханом и "Чейз Секьюрити Корпорейшн" Макки, 18 мая – с президентом "Чейз Бэнк" Олдричем, 22 мая – вице-президентом этого же банка Шлеем. В этом же месяце у него состоялись беседы с недавно возвратившимся из СССР известным юристом Полом Краваттом, инженером сталелитейной фирмы Фрейном, а 30 мая – разговор с сенатором У. Бора и заведующим отделом департамента торговли Гувером. Богданов старался выяснить отношение собеседников к торговле с Советским Союзом1.

В целом от бесед с американцами у Богданова складывалось впечатление далеко нерадужное, скорее пессимистическое. Категорические суждения президента банка по существу показывали бесперспективность торговли с США. И это хорошо понял Богданов, предвидя многие трудности в развитии советско-американских отношений, связанные с позицией крупных банков.

Председатель правления Амторга П.А. Богданов 28 июня по прибытии в Москву представил в ЦК ВКП(б) Сталину, СНК СССР Молотову, наркомвнешторгу Розенгольцу, ВСНХ СССР – Орджоникидзе, наркоминделу Литвинову и председателю Госбанка СССР Калмановичу материалы, представлявшие собой записи бесед с различными представителями банков США. 2 июля он направил письмо Литвинову о перспективах работы Амторга с просьбой ознакомиться с его тезисами и дать указание о политике в отношении с США2. Оно было разослано Сталину, Молотову, Постышеву, Кагановичу, Андрееву, Розенгольцу, Орджоникидзе и Калмановичу. В нем отмечалось, что под воздействием кризиса уменьшились, с одной стороны, закупки советских товаров, с другой – возрос интерес к перспективам расширения русского рынка и его использования. Отношение США к Советскому Союзу ухудшилось. Враждебные кампании усилились. Подтверждение тому – расследование деятельности Амторга комиссией конгресса под председательством Фиша, внесение в конгресс ряда законопроектов, в частности сенатора Т. Одди, члена палаты представителей Карла Бахмана, выступления президента Гувера, министра земледелия Хайда по поводу пшеницы, введение в мае 1930 г. эмбарго на ввоз советских спичек, запрещение в декабре 1930 г. ввоза леса, кампания против ввоза асбеста.

Подводя итоги торговой политики в отношении США, Богданов делал вывод, что вследствие этого позиции противников признания усилились, а сторонников – ослабли. Для развития торговли необходимо прорвать финансовую изоляцию. «Это обстоятельство, – отмечал он, – является решающим в определении нашей дальнейшей линии поведения и тактики в США». Богданов предлагал сократить заказы в Америке. По его мнению, крупные заказы в США возможны лишь при условии получения долгосрочных кредитов. Он настойчиво советовал прекратить шумиху в прессе о зависимости строительства заводов в СССР от Америки. Этим у представителей делового мира укреплялась мысль о том, что без них невозможно создание советской промышленности. Многое бы изменилось при организации собственного банка в США для финансирования торговых и экономических операций1.

Коллегия Наркомвнешторга заслушала отчет Богданова о работе Амторга и приняла решение сократить в 1932 г. заказы в Америке до минимума, сосредоточив усилия на развертывании советского экспорта в США, и продолжать политическую работу по расширению информации и установлению контактов и связей с фирмами.

25 августа 1931 г. Сталин, находясь в отпуске, прислал в ЦК партии Л.М. Кагановичу сердитую, грозную и категорическую телеграмму: «Ввиду валютных затруднений и неприемлемых условий кредитов в Америке высказываюсь против каких бы то ни было новых заказов в Америке, прервать всякие уже начатые переговоры о новых заказах и по возможности прервать уже заключенные договора о старых заказах с переносом заказов в Европу или на наши собственные заводы. Предлагаю не делать никаких исключений из этого правила, ни для Магнитогорска и Кузнецстроя, ни для Харьковстроя, Днепростроя, АМО и Автостроя. Предлагаю отменить все предыдущие решения Политбюро, противоречащие этому решению. Сталин»1. Буквально в тот же день было принято постановление Политбюро, в котором предлагалось принять предложения Сталина, комиссии по валюте поручалось срочно разработать конкретные мероприятия по сокращению импорта из США. Последний пункт постановления гласил: «Предложить Розенгольцу (наркому внешней торговли) дать распоряжение о приостановке заказов в Америке»2.

26 августа у члена коллегии Наркомвнешторга СССР М. Сорокина состоялось совещание, на котором приняли к исполнению его информацию о директивном запрещении размещать какие-либо заказы в Америке, как находившиеся в портфеле Амторга, так и в московском портфеле импортных объединений. Это распространялось и на ударные стройки – Автострой, Хартракторострой, Автомобильный завод Автотранса, Магнитострой и Днепрострой. Поручено было председателям импортных объединений разработать конкретные предложения о порядке и путях реализации заказов в Европе. Срок исполнения – два дня3.

18 мая 1931 г. Литвинов выступил с большой речью на заседании европейской комиссии Лиги наций о положении в мире, кризисе и экономическом ненападении. Он отметил, что депрессия оказывала влияние на СССР, развитие кризиса отражалось на его взаимоотношениях с европейскими государствами. Кампания против советского экспорта сопровождалась обвинением СССР в применении демпинга. Утверждалось, что продажа сельскохозяйственных продуктов производилась по более дешевым ценам. Нельзя определять демпинг только по признаку низких цен. Он подчеркнул, что смягчение кризиса возможно лишь путем повышения покупательской способности широких масс.

Характерно, что 5 июня Торговая палата Нью-Йорка вынесла резолюцию против допущения советских товаров в США и против технической помощи СССР. Гражданская федерация, руководимая Уоллом и Исли, призвала к экономической изоляции Советского Союза. Лесопромышленники требовали введения эмбарго на его лес. Лидеры АФТ, Национальной гражданской федерации и патриотических организаций при поддержке деловых групп поставили своей задачей добиться полного эмбарго на советский ввоз после 1 января 1932 г. 5 июля американский сенатор Копленд опубликовал в газете «Нью-Йорк Таймс» статью с призывом наложить эмбарго на советские товары.

28 августа 1931 г. Сталин из Кутаиси прислал телеграмму в ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу и Э.Я. Рудзутаку: «Согласен с предложением Госбанка насчет ликвидации кредитных отношений с Чейз-банком. Сталин». Через два дня, 30 августа, Политбюро ЦК приняло решение прекратить кредитные отношения с этим банком. Такая акция привела к дальнейшему ухудшению торговли. Среди американцев стали еще больше распространяться слухи с том, что с СССР не следует поддерживать отношения, ибо он не в состоянии выполнять свои обязательства. Некоторые говорили о нежелательной конкуренции советских товаров.

14 декабря Бора внес в сенат резолюцию, требуя признать СССР. За признание высказался и бывший министр финансов в кабинете Вильсона Мак Аду. Члены конгресса Г.Т. Рейни, У. Сирович, Девенпорт и Эндрю, посетив в 1931 г. Советский Союз, возвратились в США благожелательно настроенными. Лидер Демократической партии в палате представителей Рейни стал активно вести кампанию за признание. Он направил письмо в министерство финансов против применения эмбарго на советские товары. В интервью представителям газетного треста "Скриппс-Говард" и "Ассошиэйтед Пресс" он критиковал антисоветские компании и представителей марганцевой промышленности, требовавших запрета ввоза марганца, заявив, что «непризнание СССР является экономическим преступлением».

Таким образом, советское правительство встало на путь максимального сокращения импорта из США. Такая линия преследовала цель заставить американских предпринимателей задуматься о возможности потерять советский рынок. Но это всё же не дало ожидаемых положительных результатов. Позиции сторонников признания заметно ослабли, зато активны были противники нормализации и установления дипломатических отношений между двумя государствами. В декабре 1931 г. в конгресс были внесены предложения о запрещении ввоза товаров из СССР – марганца, злаков, мяса, яиц, сахара, об ассигновании ежегодно 25 тыс. долл. для расследования революционной пропаганды. С 1 января 1932 г. вступил в силу пункт таможенного тарифа о принудительном труде. Казначейство выработало инструкции о его толковании. Все меры были направлены против импорта советских товаров в США.

2 Установление дипломатических отношений и их последствия

2.1 Советско-американские отношения в 1933 году

В 1933 году в Белый дом пришел Франклин Рузвельт.

16 мая 1933 г. Рузвельт направил главам 53 государств, в том числе и Советского Союза, послание по вопросам о разоружении и созыве международной экономической конференции. Это послание, явившееся первым непосредственным обращением американской администрации к правительству СССР, было расценено многими в США как симптом предстоящего признания Советского государства. В нём выражалась надежда, что конференция вместо хаоса позволит установить порядок в мире с помощью стабилизации валют, облегчения условий для ведения мировой торговли посредством повышения цен. Рузвельт полагал, что мировая экономика вскоре окрепнет. Конференция по разоружению, отмечал он, разработала свыше года, но безуспешно, наш долг – добиться практических результатов. Задача конференции – полное устранение наступательного оружия. Рузвельт призвал постараться достичь на двух конференциях установления политического и экономического мира. Калинин приветствовал инициативу Рузвельта и выразил готовность участвовать в конференции по разоружению в Женеве и по экономическим проблемам – в Лондоне1.

С 12 июня по 27 июля в Лондоне проходила конференция по экономическим вопросам. В ней приняли участие представители 64 государств. Присутствовало около 1500 делегатов. Прибыло большое количество журналистов и гостей. Это был второй столь представительный форум государств.

Американскую делегацию возглавлял государственный секретарь Корделл Хэлл. Она была многочисленна; ее представляли главы комитетов по иностранным делам сената и палаты представителей К. Питтмэн и С. Макрейнольдс, банкир Джеймс Уорбург, помощник и советник президента, член "мозгового треста" профессор Раймонд Моли, дипломаты Норма Дэвис, У. Буллит, экспертами делегации были экономисты Г. Фейс, Шпэг и другие.

10 июня советская делегация во главе с Литвинов прибыла в Лондон на конференцию. Она была малочисленна: заместитель председателя Госплана СССР В.И. Межлаук, полпред в Великобритании И.М. Майский, торгпред A.B. Озерский.

Международная атмосфера для СССР была неблагоприятной. Экономический кризис оказывал влияние на интересы страны, которая вела торговлю со многими странами мира.

14 июня глава советской делегации Литвинов выступил с широкой и конкретной программой расширения внешней торговли, увеличения импорта при условии предоставления долгосрочных кредитов. Одновременно он предложил пакт об экономическом ненападении. Этот проект был выдвинут еще на первой международной экономической конференции в 1927 г. Но, по образному выражению Литвинова, он «был заточен в одну из темниц – в комиссии Лиги наций»1. 18 мая 1931 г. Литвинов на заседании европейской комиссии Лиги наций предложил держаться принципа мирного сосуществования, экономического сотрудничества, «принять совместную декларацию о принудительной ликвидации разрыва между ценами, об обязательной продаже на внутреннем рынке по ценам не выше внешнего». В речи в европейской комиссии Лиги наций 1 октября 1932 г. он обратил внимание ее членов на экономическую взаимозависимость СССР и других стран мира, отметил, что СССР занимал первое место по ввозу машин, поглощая этим четверть мирового экспорта машин. Промышленность ряда стран, в частности Германии, Польши, Англии, Швеции, работали в значительной степени по советским заказам2.

Принимая участие в общей дискуссии, Литвинов напомнил участникам конференции, что на протяжении последних шести лет советское правительство в третий раз участвовало в международных форумах государств, посвященных экономическим проблемам. Литвинов обратил внимание на глубокую депрессию в странах мира. Промышленная продукция в них упала в 1932 г. по сравнению с 1928 г. на 33 %, число безработных и полубезработных достигло 60 млн. человек, торговля в 1932 г. сократилась более чем на 40 % в сравнении с 1929 г. Цель конференции – смягчить кризис. Эксперты конференции предлагают ограничить производство, тарифы, повысить цены. Этого недостаточно.

Советская делегация внесла проект резолюции об экономическом перемирии, об отмене действующих законодательных и административных мероприятий, имевших характер дискриминации, в том числе специальных пошлин, установленных на товары, запрета или особых условий ввоза и вывоза для какой-либо страны. В поддержку его выступили только Турция. Польша, Ирландия. Бюро конференции направило проект на рассмотрение экономической комиссии, которая не одобрила его.

Советское правительство поддержало предложение о таможенном перемирии, одобренное 12 мая правительствами и представленное в комитет по организации экономической конференции. 24 мая Совет Лиги наций обратился к правительствам других стран присоединиться к этому перемирию. Москва откликнулась положительно.

В первые дни работы конференции у Литвинова состоялись встречи с некоторыми членами американской делегации, в частности с главой делегации госсекретарем К. Хеллом, Д. Коксом и У. Буллитом. «С Хеллом и другими американцами, – сообщал он – у меня был разговор на нейтральные темы. Хэлл спрашивал о положении дел в СССР. Кокс сказал, что дело сближения между нашими странами делает успехи и в Америке. Более словоохотливым был Буллит, но характер его заявлений меня еще больше убедил в его легковесности. Но даже он, при своем оптимизме, не говорил, что в Лондоне предстоят какие-либо серьезные разговоры между нами и американцами»1. Как видно, он, вероятно, их ожидал, хотя надежды у него были небольшие. Как опытный политик и дипломат Буллит понимал, что у делегации США более важные задачи. К тому же конференция только начиналась, прошло всего три дня после ее открытия. Контакты с ними еще возможно будут. Преждевременно выносить окончательное суждение. Сам Литвинов был поглощен выполнением разработанной в Москве программой.

20 июня советская делегация предложила проект протокола об экономическом ненападении, где говорилось о признании мирного сосуществования всех стран, независимо от их социально-политических и экономических систем, отказе от всех видов дискриминации, специальных пошлин, железнодорожных тарифов, запрещения ввоза и вывоза, установленного для одной страны, бойкота всякого рода.

Деловой мир США немедленно реагировал на активность советской дипломатии на конференции. 20 июня 1933 г. Б.Е. Сквирский информировал М.М. Литвинова о повышении интереса американских фирм к вопросам торговли с СССР и организации кредитования советских закупок, в частности со стороны Реконструктивной финансовой корпорации, которая предприняла определенные шаги в этом направлении2.

На конференции Литвинов дважды встречался с членом американской делегации У. Буллитом. По его просьбе Литвинов поддержал сенатора Коха при его избрании председателем финансовой комиссии. На встрече 22 июня в советском полпредстве, продолжавшейся около часа, Буллит, проявляя интерес к перспективам торговли между двумя странами, спросил Литвинова, какие Россия может поставлять товары Америке, верно ли, что на Ленских приисках добывается золота на 150 млн. долл. в год. Нарком усомнился, заметив, что эта цифра преувеличена. У Буллита сложилось впечатление, что советское правительство будет, вероятно, в состоянии платить США за поставляемые товары золотом около 50 млн. долл. В донесении президенту Рузвельту он писал, что это надо иметь в виду при ведении торговых переговоров.

Литвинова больше всего волновала проблема признания СССР. На его вопрос, когда это может произойти, Буллит ответил, что Рузвельт настроен дружественно, неплохое отношение и Хэлла к России, но трудно определить срок установления дипломатических отношений между Вашингтоном и Москвой. Вероятно, это произойдет скоро, а может быть, потребуется и длительное время. Для этого советское правительство должно непременно отказаться от пропаганды, направленной против американских правительственных и экономических институтов. Это возможно, сказал Литвинов, но только при условии, что и США прекратят выпады против России. Собеседники договорились поддерживать контакты через Б.Е Сквирского. По мнению Литвинова, если Россия будет признана, то, возможно, Буллит станет послом в Москве.

4 июля Литвинов получил приятную весть. Эмиссар президента строго доверительно навестил наркома и уведомил его, что «США обдумывают вопрос о признании России». В тот же день на борт корабля «Индиана Полис» поступила радиограмма для президента с пометкой «непринужденная беседа продолжалась всего две минуты»1. Как пишет Поп, Литвинову было сказано: «Президент благоприятно смотрит на восстановление первоначальных отношений с правительством, которое управляло Россией в течение 16 лет». По словам Попа, по возвращении в Москву Литвинов информировал Сталина о работе конференции, обратив его внимание на беседу с Буллитом и уведомление, что "США обдумывают признание России". Довольный Сталин поздравил Литвинова и сказал, что долгая его борьба "за признание, таким образом, скоро увенчается важным надвигающимся событием"2.

Докладывая Рузвельту о встрече на конференции с Литвиновым, Буллит обратил внимание президента на то, что Литвинов связал признание СССР с событиями на Дальнем Востоке. С этим Буллит полностью был согласен и советовал Моргентау предоставить заем России как средство, которое могло бы побудить Советский Союз стать заслоном против экспансионистских устремлений Японии.

2 августа 1933 г. руководитель восточноевропейского отдела госдепартамента Р. Келли настоятельно рекомендовал до возобновления дипломатических отношений урегулировать ряд важных вопросов, а именно добиться отказа Советского Союза от идеи мировой революции и поддержки революционного движения в странах Европы и Азии. Вопрос об аннулировании долгов и конфискации имущества американских граждан, по его мнению, заслуживал особого внимания. Советская Россия имела большие долговые обязательства и перед другими иностранными государствами – Францией и Великобританией.

Автор документа акцентировал внимание на необычайных трудностях, которые могут возникнуть при установлении отношений с Советской Россией. Прежде всего, как он подчеркивал, это проблема коммунистической мировой революционной деятельности советского правительства. Келли рекомендовал еще до признания добиться "отказа нынешних правителей России от их мировых революционных целей и прекращения их деятельности, имеющей в виду осуществить реализацию таких целей". Вторым предварительным условием признания должны быть достаточные доказательства намерения соблюдать международные обязательства и признанные нормы, согласие об уплате долгов царского и Временного правительств и компенсации за конфискованную собственность, принадлежавшую американским фирмам. Общая сумма долгов и претензии, по его подсчетам, составлял; свыше 636 млн. долл.

Третьей предпосылкой признания являлась проблема преодоления различий между экономическими и социальными системами двух стран – имелась в виду государственная монополия внешней торговли СССР. "Коммерческие отношения между страной с государственной монополией внешней торговли и страной с внешней торговлей, ведущейся частными лицами, не могут осуществляться на той же самой базе, на какой ведется торговля между двумя странами последней категории". Иначе говоря, Келли не видел возможности сотрудничества двух социально-экономических систем на основе равноправия и взаимной выгоды и доказывал неприменимость общепринятых международных коммерческих отношений в торговле с Россией. Заметим, что подобные утверждения опровергались многолетней практикой внешней торговли СССР с иностранными государствами. И наконец, Келли советовал президенту в виде предварительного условия признания СССР достигнуть соглашения "о защите жизни и собственности американских граждан в России"1.

16 августа 1933 г. руководитель по кредитованию сельского хозяйства Г. Моргентау-младший проинформировал президента о готовности советского правительства закупить в США сырьё на 75 млн. долл. и промышленной продукции на 50 млн. долл. при условии долгосрочного кредита. Была достигнута договоренность об условиях кредитования Реконструктивной финансовой корпорацией советских закупок на сумму 4 млн. долл. Таким образом, вырисовывалась перспектива расширения экономических связей между странами.

Движение за признание Советского Союза, развернувшееся в стране, побуждало правительство Рузвельта к принятию конкретных шагов. После возвращения Хэлла из Лондона Рузвельт встретился с ним для обсуждения данной проблемы. Предварительно он обстоятельно ознакомился с меморандумом Роберта Келли, взгляды которого разделяли многие сотрудники госдепартамента. Но глава этого ведомства был осторожен, воздерживаясь от изложения своей позиции. В ходе беседы Хэлл сказал: «В целом Россия миролюбивая страна. Мир вступает в опасный период как в Европе, так и в Азии. Россия со временем может оказать значительную помощь в стабилизации обстановки, по мере того как мир всё больше будет под угрозой». Согласившись с этим, Рузвельт заметил: «Две великие страны – Америка и Россия – должны поддерживать нормальные отношения. Восстановление дипломатических отношений выгодно для обеих сторон»1.

Подобная беседа состоялась и в конце лета 1933 г. Президент интересовался у Хэлла, что следует предпринимать в отношении России. Госсекретарь ответил: «Я за признание России… Россия и мы были традиционными друзьями». Рузвельт без колебаний сказал: «Я согласен. Я согласен полностью… Двум народам, следовало бы поговорить друг с другом. Это будет полезно для обеих стран для возобновления дипломатических отношений»2. В то же время между ними выявились разные подходы к этой сложной проблеме. Хэлл был более склонен к мыслям, изложенным в памятной записке Келли. Поэтому собеседники не пришли ни к каким выводам. Было решено продолжить изучение назревшего вопроса. Наступали напряженные дни.

21 сентября 1933 г. Хэлл направил президенту меморандум. Правительство СССР, отмечал он, очень заинтересовано в признании его Америкой и получении кредитов. Советское руководство нуждается в них для развития промышленности и сельского хозяйства. Факт признания будет способствовать укреплению престижа внутри страны и за рубежом. Совершенно очевидно, что это явится важным фактором в предотвращении японской агрессии в Приморье. Правительство США, разумеется, должно извлечь выгоду из признания Советской России путем расширения торговли и предоставления ей кредита. Следует иметь при этом в виду, что для России большой проблемой являются иностранные долги. Они огромны, и она не в состоянии их выплатить. Большие кредиты ею уже получены в Германии.

Не возражая в принципе против признания страны Советов, государственный секретарь рекомендовал прежде обсудить и решить с советским правительством вопрос о коммунистической деятельности в Америке, проблему долгов, национализированной собственности, а также относительно прав американских граждан, находившихся в СССР, свободно исполнять религиозные обряды. Он рекомендовал сначала урегулировать спорные вопросы путем неофициальных совещаний, встреч и консультаций между представителями двух правительств и только после этого пригласить представителя СССР для обсуждения вопроса о признании1.

Таким образом, меморандум Хэлла и памятная записка Келли во многом совпадали. Оба они выступали за принятие советским правительством предварительных условий акта признания. Так поступали, напомним, в свое время Англия и Франция.

В начале октября по просьбе Рузвельта Г. Моргентау и У. Буллит встретились с Б. Сквирским и сугубо доверительно в строжайшей тайне вручили недописанный проект послания от президента США главе советского государства М.И. Калинину. Такая секретность объяснялась боязнью Белого дома преждевременного разглашения акции. А вдруг последует негативная реакция Кремля. Рузвельт старался предусмотреть и исключить подобные моменты.

10 октября президент США направил главе советского государства М.И. Калинину послание. Рузвельт выражал сожаление по поводу того, что между двумя великими народами и государствами не было столь длительное время нормальных отношений. Долгие годы ранее существовала выгодная для обеих сторон традиционная дружба. Он предложил начать переговоры об устранении аномалии. Президент выражал согласие принять любых представителей для обсуждения лично с ними вопросов, существовавших между обеими странами. Этот акт президента свидетельствовал о его реализме и дальновидности как политика.

13 октября Рузвельт принял Р. Робинса, который поделился своими впечатлениями о беседах с руководителями советского государства, о посещении ряда крупных городов, о жизни народа и страны. На вопросы Рузвельта, возможна ли свобода вероисповедания в СССР и есть ли гарантия, что руководители Кремля не будут вести коммунистическую пропаганду, он ответил твердым "да", ссылаясь на официальные заявления Сталина, Рыкова и Литвинова.

Советское правительство охотно приняло предложение о посылке в США своего представителя для обсуждения вопросов, интересующих обе страны. Этот ответ был составлен в духе послания президента США и не давал повода для сомнений в дружественных намерениях Москвы. 14 октября члены Политбюро опросом согласились с текстом ответа на письмо Рузвельта за подписью М.И. Калинина.

17 октября М.И. Калинин отправил президенту Рузвельту одобренное Политбюро послание, в котором отмечалось, что отсутствие дипломатических отношений между США и СССР неблагоприятно отражалось на интересах двух государств и международном положении, увеличивало элементы беспокойства в мире, усложняло процесс упрочения всеобщего мира и поощряло силы, направленные к его нарушению.

20 октября между президентом США Франклином Делано Рузвельтом и Председателем ЦИК СССР М.И. Калининым состоялся обмен посланиями. Главы государств согласились начать переговоры для устранения затянувшейся аномалии. Представителем СССР на переговорах с американским президентом был назначен нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов.

Советско-американские переговоры, продолжавшиеся в Вашингтоне с 7 по 16 ноября 1933 г., завершились подписанием 12 документов, в которых были зафиксированы правовые нормы официальных отношений между двумя странами. 16 ноября 1933 г. состоялся обмен идентичными нотами между М.М. Литвиновым и Ф. Рузвельтом об установлении дипломатических отношений между СССР и США. В этих нотах выражалась обоюдная «надежда, что установленным ныне между нашими народами отношениям удастся навсегда остаться нормальными и дружественными и что нашим нациям отныне удастся сотрудничать для своей взаимной пользы и для ограждения всеобщего мира»1.

В этих документах были закреплены важнейшие принципы мирного сосуществования государств с различным социальным строем. В них стороны зафиксировали свои обязательства уважать право каждой стороны «строить свою жизнь в пределах своей собственной юрисдикции по своему усмотрению и воздерживаться от вмешательства каким-либо образом во внутренние дела» другой стороны; удерживать всех лиц, находящихся на правительственной службе, и все организации, подконтрольные правительству той или иной стороны, «от какого-либо явного или скрытого акта, могущего каким-либо образом нанести ущерб спокойствию, благосостоянию, порядку или безопасности» одной из сторон; не разрешать создания или пребывания на своей территории какой-либо организации или группы, «имеющей своей целью... свержение или подготовку свержения... политического или общественного строя» другой стороны.

Установление дипломатических отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки приветствовали широкие слои американской общественности. Американский журнал либерального толка «Нейшн» расценил этот шаг как крупнейшее достижение «нового курса» президента Рузвельта, вклад в дело всеобщего мира, «возврат к здравому смыслу после длительного царствования фантазий и опасений». Другой журнал – «Нью рипаблик» – в редакционной статье от 29 ноября 1933 г. прокомментировал это событие следующим образом: «Спустя два десятилетия историки, бросая ретроспективный взгляд на этот день, вероятно, без труда придут к заключению, что восстановление дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Россией – одно из двух или трех выдающихся событий за 15 лет после окончания первой мировой войны».

2.2 Развитие советско-американских отношений с 1933 по 1940 гг.

Первым полпредом нашей страны в США был назначен А.А. Трояновский. Вручая 8 января 1934 г. верительные грамоты президенту Рузвельту в Белом доме, он заявил: «Я верю.., что новая эра нормальных и дружественных взаимоотношений между нашими народами будет существенным образом содействовать развитию широчайшего сотрудничества между нами в самых различных областях человеческой деятельности, прежде всего в области сохранения международного мира»1. Первым американским послом в Советском Союзе стал У. Буллит, которому, как он позднее вспоминал, был оказан «сердечный прием» со стороны советских руководителей, стремившихся с самого начала установить с правительством США политические и дипломатические контакты, основанные на доверии и взаимопонимании.

Установление дипломатических отношений между СССР и США ознаменовало начало нового этапа в истории их взаимоотношений. На более прочной основе стали развиваться торговля, научно-технические и культурные контакты, что не могло не содействовать росту симпатий к нашей стране со стороны различных слоев американской общественности. Президент Рузвельт устранил ряд дискриминационных для советского экспорта условий. В 1935 году было заключено первое торговое соглашение между обеими странами сроком на один год, продленное затем еще на год.

В 1937 году было подписано новое соглашение, регулировавшее советско-американские торговые отношения уже на долгосрочной основе – вплоть до 1941 года и предусматривавшее взаимное предоставление сторонами режима наибольшего благоприятствования в торговле. 4 августа 1937 года соглашение об установлении дипломатических отношений было дополнено торговым соглашением, которое предусматривало, что Соединенные Штаты предоставят Советскому Союзу «безусловный и неограниченный режим наиболее благоприятствуемой нации». Они гарантировали, что поставки советских товаров в Америку не будут подвергаться какой-либо дискриминации. В соглашении было записано еще одно весьма важное обязательство: правительство Соединенных Штатов гарантировало, что «всякие преимущества, облегчения или льготы», которые были или могли быть впоследствии предоставлены всякой третьей стране, «будут предоставлены немедленно и безвозмездно» Советскому Союзу.

Однако, несмотря на определенные сдвиги, достигнутые в области нормализации отношений между двумя странами, советско-американские отношения в целом в период после установления дипломатических отношений до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз оставались довольно натянутыми.

Смелое решение президента Рузвельта ознаменовало крутой поворот от конфронтации к деловому, взаимовыгодному сотрудни¬честву с Советским Союзом.

Но в Соединенных Штатах продолжали активно действовать силы, противившиеся дальнейшему развитию советско-американ¬ского сотрудничества. Вновь и вновь эти силы использовали малей¬шую возможность, чтобы чинить препятствия развитию равно¬правных взаимовыгодных связей. Выдвигались, например, непомер¬ные претензии об уплате Советским Союзом царских долгов. В 1934 году начал действовать принятый конгрессом США закон, запрещавший предоставление кредитов странам-должникам. Он был тут же распространен на СССР, хотя Советское правительство не могло нести ответственность за долги царского режима, свергнутого революцией. Реакционные круги заявляли, будто Советский Союз вмешивается во внутренние дела Америки, утверждали, будто наша страна пытается «подорвать иностранную валюту» и т. д. и т. п.

В Соединенных Штатах продолжали активно действовать силы, противившиеся дальнейшему развитию советско-американского сотрудничества. Вновь и вновь эти силы использовали малейшую возможность, чтобы чинить препятствия развитию равноправных взаимовыгодных связей. Выдвигались, например, непомерные претензии об уплате Советским Союзом царских долгов. В 1934 году начал действовать принятый конгрессом США закон, запрещавший предоставление кредитов странам-должникам. Он был тут же распространен на СССР, хотя Советское правительство не могло нести ответственность за долги царского режима, свергнутого революцией. Реакционные круги заявляли, будто Советский Союз вмешивается во внутренние дела Америки, утверждали, будто наша страна пытается «подорвать иностранную валюту» и т.д. и т.п.

Последовательный курс СССР на расширение взаимовыгодных связей с капиталистическими странами не встречал во всем позитивного отношения со стороны Соединенных Штатов. Это касалось в первую очередь налаживания сотрудничества в деле защиты мира и отпора агрессии. Администрация Рузвельта вместе с правительствами других западных стран упорно отказывалась принять предложения Советского Союза по созданию системы коллективной безопасности в Европе. Заявляя о своем невмешательстве в европейские дела и ссылаясь на закон о нейтралитете, принятый конгрессом США в 1935 году, американские правящие круги фактически не препятствовали фашистским державам готовить новую мировую войну. Не будучи заинтересованным в усилении Германии и Японии, Вашингтон вместе с Лондоном и Парижем все же старался переложить всю тяжесть противостояния агрессии на СССР, с тем чтобы ослабить обе стороны, попытаться изменить социально-политический строй в социалистическом государстве, сохранить «свободу рук» на будущее для игры на «балансе сил». Раскрывая империалистическую направленность политики невмешательства США, Н.Н. Яковлев подчеркивает, что «американская политика проявляла в отношении СССР уважение и понимание ровно в той мере, в какой Советский Союз, по мнению правящих кругов США, мог сыграть роль в мировых делах, рассматриваемых Рузвельтом через призму теории «баланса сил». Вследствие этого отношения между СССР и США должны были улучшаться лишь прямо пропорционально росту угрозы Соединенным Штатам со стороны агрессивных держав. Эту тенденцию и выражал Рузвельт. Им руководило сознание растущей мощи СССР, служившей надежной гарантией защиты человечества, включая американский народ, от угрозы фашистского порабощения»1.

Исходя из своих интересов и надежд на то, что Гитлер вследствие курса на поощрение его захватнических притязаний начнет войну против СССР, Соединенные Штаты всецело следовали пресловутой политике невмешательства, когда Германия захватила Австрию, и с «пониманием» отнеслись к мюнхенскому сговору Англии и Франции с гитлеровской Германией, что в итоге ускорило развязывание второй мировой войны.

Правительство США не пошло на совместные шаги с СССР в укреплении безопасности даже на Дальнем Востоке, где непосредственная угроза американским интересам со стороны Японии была наиболее ощутима. Американская сторона отказалась от заключения предложенного Советским Союзом 16 ноября 1933 г. Тихоокеанского пакта о ненападении между СССР, США, Китаем и Японией. После нескольких лет маневрирования президент Рузвельт заявил 29 июня 1937 г. А.А. Трояновскому: «Пактам веры нет... Главная гарантия – это сильный флот... Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование»2. Рузвельт ограничился словесным осуждением и агрессии Японии против Китая, развязанной в июне 1937 года.

Иными словами, углубление советско-американского взаимопонимания с целью сохранения мира отнюдь не входило в планы Вашингтона в предвоенный период. «В 30-е годы оказалось очень трудным достичь истинного «модус вивенди» между Америкой и Россией, – свидетельствует американский историк Дж. Стоссинджер. – Если бы это случилось, стало бы возможным создание единого фронта против держав «оси» до того, как катаклизм второй мировой войны заставил две великие державы превратиться в близких, хотя и временных, союзников. Нельзя не задуматься над тем, каким бы был мир в настоящее время, если бы СССР и США смогли активно сотрудничать в 30-е годы, обуздав рост держав «оси» и тем самым предотвратив последовавшие несчастья»1. При этом искренность стремления Советского государства к налаживанию такого сотрудничества не ставилась под сомнение даже многими американскими деятелями. Так, Д. Дэвис, занимавший в 1936 – 1938 годах пост посла США в Москве, в своих сообщениях в Вашингтон давал в определенной мере реалистические и непредвзятые оценки миролюбивым намерениям Советского Союза.

Вместе с тем установление дипломатических отношений между СССР и США, достигнутые в последующий период некоторые позитивные результаты способствовали появлению в этих отношениях определенного доверия и взаимопонимания, что, в свою очередь, облегчило создание антигитлеровской коалиции. К такому выводу приходят и американские историки, в частности Дж. Гэддис, по мнению которого восстановление дипломатических отношений «облегчило развитие советско-американского сотрудничества после 22 июня 1941 г.»2.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, существовавшие до 1933 года экономические, политические и идеологические аргументы и факторы оказывали негативное влияние на развитие советско-американских отношений. Конкурентная и идеологическая борьба достигла предельного накала. При одобрении администрации Гувера в стране проходили пропагандистские кампании против советского экспорта с обвинениями правительства СССР в умышленном демпинге, в применении принудительного труда. В этих кампаниях участвовали представители фирм, бизнесмены, политические деятели, печать, радио, особенно активно выступали сторонники жесткого курса в отношении большевиков, преднамеренно обвиняя Амторг и Совинформбюро в связях с Коминтерном. Созданная в мае 1930 г. палатой представителей комиссия Гамильтона Фиша на протяжении семи месяцев расследовала дело о "коммунистической пропаганде в США". Однако ее выводы при объективном рассмотрении оказались несостоятельными. В результате была признана "неподлинность" документов Уоллена, комиссара полиции, опубликовавшего антисоветские фальшивки.

В таких условиях советско-американские торговые отношения не могли развиваться нормально.

Движение за признание и установление нормальных отношений между двумя странами отвечало интересам деловых кругов США. Его поддерживали представители ряда крупных промышленных компаний, несколько известных банков. Одновременно в конгрессе обсуждались вопросы об отношении к СССР. Как в сенате, так и в палате представителей раздавались голоса за устранение аномалии, продолжавшейся многие годы. Отмечалось, что торгово-экономические факторы и сложившееся положение в стране побуждают отказаться от политики непризнания и встать на путь увеличения экспорта американских товаров в Советскую Россию, заключения деловых сделок, подписания контрактов. Русский рынок выгоден и надо его использовать – таково было мнение выступавших.

Установление дипломатических отношений между СССР и США явилось важным международным событием. Оно укрепило внешнеполитические позиции нашей страны в мире, стало новым весомым доказательством правильности и плодотворности неизменной линии Советского государства на развитие отношений с капиталистическими странами на основе принципов мирного сосуществования. В Отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии говорилось: «Не может быть сомнения, что этот акт имеет серьезнейшее значение во всей системе международных отношений. Дело не только в том, что он поднимает шансы дела сохранения мира, улучшает отношения между обеими странами, укрепляет торговые связи между ними и создает базу для взаимного сотрудничества. Дело в том, что он кладет веху между старым, когда САСШ (Североамериканские Соединенные Штаты) считались в различных странах оплотом для всяких антисоветских тенденций, и новым, когда этот оплот добровольно снят с дороги ко взаимной выгоде обеих стран».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Источники

Документы внешней политики СССР. Т. XVI. – М., 1970. – 639 с.

Из истории советско-американских культурных и экономических связей (1931 – 1937 гг.): Публикация документов // Исторический архив. – 1961. – № 1. – С. 23 – 46.

Литвинов М.М. Внешняя политика СССР: Речи и заявления. 1927 – 1937. – М., 1937. – 423 с.

Мировая экономическая конференция и проблема межсоюзнических долгов: Сб. документов / Под ред. Б.Д. Розенблюма. – М., 1934. – 137 с.

Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933: Сб. документов / Отв. ред. Г.Н. Севостьянов и Е.А. Тюрина. – М.: Наука, 1997. – 486 с.

Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – 734 с.

Adventures in Russian historical research: reminiscences of American scholars from the Cold War to the present / Edited by Samuel H. Baron and Cathy A. Frierson. – Armonk, N.-Y.: M.E. Sharpe, 2003. – 272 p.

Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1932 – 1933. – Wash., 1948 – 1950. – 898 p.

Franklin D. Roosevelt and Foreign Affairs / Ed. N. Edgar. – Cambridge, 1969. – Vol. 1. – 529 p.

Harriman A. Peace with Russia. – N.-Y., 1959. – 318 p.

Hull C. The Memoirs. Vol. I – II. – N.-Y., 1948.

Pope A. Maxim Litvinoff. – N.-Y., 1943. – 397 p.

Schuman F. American Policy Towards Russia since 1917. – N.-Y., 1928. – 388 p.

2. Литература

Вельтов Н. Успехи социализма в СССР и их влияние на США. – М.: Международные отношения, 1971. – 195 с.

Жуков Ю.А. СССР – США: дорога длиною в семьдесят лет, или Рассказ о том, как развивались советско-американские отношения. – М.: Политиздат, 1988. – 319 с.

Иванян Э.А. Белый дом: Президенты и политика. – М.: Политиздат, 1979. – 312 с.

История внешней политики СССР. 1917 – 1980. Т. I. – М.: Политиздат, 1980. – 519 с.

Лан В.И. США от первой до второй мировой войны. – М.: Политиздат, 1976. – 487 с.

Открывая новые страницы… международные вопросы: события и люди: Сб. / Cост. Н.В. Попов; Под общ. ред. А.А. Искендерова. – М.: Политиздат, 1989. – 431 с.

Подлесный П.Т. СССР и США: 50 лет дипломатических отношений. – М.: Международные отношения, 1983. – 136 с.

Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – 519 с.

Севостьянов Г.Н. Москва – Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 – 1936. – М.: Наука, 2002. – 536 с.

Севостьянов Г.Н. Москва – Вашингтон: На пути к признанию. 1918 – 1933. – М.: Наука, 2004. – 405 с.

Сивачев Н.В. К 100-летию со дня рождения президента Ф. Рузвельта // США: Экономика. Политика. Идеология. – 1982. – № 1. – С. 20 – 33.

Советская внешняя политика в ретроспективе 1917 – 1991: Сб. ст. / Отв. ред. А.О. Чубарьян. – М.: Наука, 1993. – 207 с.

Яковлев Н.Н. Новейшая история США. 1917 – 1960. – М.: Высшая школа, 1961. – 514 с.

American appraisals of Soviet Russia, 1917 – 1977 / Edited, with an introd. and commentaries, by Eugene Anschel. – Metuchen, N.J.: Scarecrow Press, 1978. – 386 p.

Bennett E.M. F.D. Roosevelt and the search for security: American-Soviet relations, 1933 – 1939. – Wilmington, Del.: Scholarly Resources, 1985. – 213 p.

Bohlen Ch.E. The transformation of American foreign policy. – N.-Y.: Norton&company, 1969. – 130 p.

Browder R.P. The Origins of Soviet-American Diplomacy. – Princeton, 1953. – 499 p.

Gaddis J. Russia, the Soviet Union and the United States. An Interpretive History. – N.-Y., 1978. – 199 p.

Hansl P. Years of Plunders. – N.-Y., 1935. – 318 p.

Stoessinger J. Nations in Darkness: China, Russia and America. – N.-Y., 1971. – 483 p.

White R.K. Fearful warriors: a psychological profile of U.S. – Soviet relations. – N.-Y.: Free Press London: Collier Macmillan, 1984. – 374 p.

1 Gaddis J. Russia, the Soviet Union and the United States. An Interpretive History. – N.-Y., 1978. – P. 89.

2 Harriman A. Peace with Russia. – N.-Y., 1959. – P. 2.

1 Вельтов Н. Успехи социализма в СССР и их влияние на США. – М.: Международные отношения, 1971. – С. 34.

2 Schuman F. American Policy Towards Russia since 1917. – N.-Y., 1928. – P. 334.

3 История внешней политики СССР. 1917 – 1980. Т. I. – М.: Политиздат, 1980. – С. 294.

1 Сивачев Н.В. К 100-летию со дня рождения президента Ф. Рузвельта // США: Экономика. Политика. Идеология. – 1982. – № 1. – С. 28.

2 Gaddis J. Russia, the Soviet Union and the United States. An Interpretive History. – N.-Y., 1978. – P. 102.

1 Лан В.И. США от первой до второй мировой войны. – М.: Политиздат, 1976. – С. 187.

2 Hansl P. Years of Plunders. – N.-Y., 1935. – P. 201/

1 Иванян Э.А. Белый дом: Президенты и политика. – М.: Политиздат, 1979. – С. 99.

1 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 141.

2 Иванян Э.А. Белый дом: Президенты и политика. – М.: Политиздат, 1979. – С. 104.

1 Севостьянов Г.Н. Москва – Вашингтон: На пути к признанию. 1918 – 1933. – М.: Наука, 2004. – С. 168.

1 Севостьянов Г.Н. Москва – Вашингтон: На пути к признанию. 1918 – 1933. – М.: Наука, 2004. – С. 168.

2 Лан В.И. США от первой до второй мировой войны. – М.: Политиздат, 1976. – С. 266.

1 Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – С. 317 – 321.

1 Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О заказах в Америке». 30 января 1930 г. // Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – С. 322 – 324.

2 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. М., 2002. С. 239.

1 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 287 – 288.

1 Информационное письмо дипломатического агента НКИД СССР в США Б.Е. Сквирского народному комиссару иностранных дел СССР М.М. Литвинову о кампании против советско-американской торговли. 4 августа 1930 г. // Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 323.

2 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 332 – 333.

1 Обзор состояния советско-американских отношений (15 июля – 15 августа 1930 г.) // Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг. – М.: Наука, 2002. – С. 334 – 335.

1 Письмо дипломатического агента НКИД СССР в США Б.Е. Сквирского наркому иностранных дел СССР М.М. Литвинову об обсуждении в конгрессе США законопроектов об ограничении советского импорта. 31 января 1931 г. // Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 413 – 417.

1 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 413 – 412.

1 Докладная записка планово-экономического управления Амторга председателю Амторга П.А. Богданову о комиссии по борьбе с советским импортом. 15 июля 1931 г. Составил руководитель планово-экономического отдела Амторга Л. Лемперт // Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – С. 351 – 355.

1 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 460 – 467.

2 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 484 – 489.

1 Севостьянов Г.Н. Москва – Вашингтон: На пути к признанию. 1918 – 1933. – М.: Наука, 2004. – С. 196.

1 Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – С. 356.

2 Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – С. 356.

3 Россия и США: Экономические отношения. 1917 – 1933 гг. – М.: Наука, 1997. – С. 357.

1 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 689 – 691.

1 Литвинов М.М. Внешняя политика СССР: Речи и заявления. 1927 – 1937. – М., 1937. – С. 231 – 237.

2 Литвинов М.М. Внешняя политика СССР: Речи и заявления. 1927 – 1937. – М., 1937. – С. 239.

1 Севостьянов Г.Н. Москва – Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 – 1936. – М.: Наука, 2002. – С. 269.

2 Советско-американские отношения: Годы непризнания. 1927 – 1933 гг.: Документы. – М.: Наука, 2002. – С. 694 – 695.

1 Franklin D. Roosevelt and Foreign Affairs / Ed. N. Edgar. – Cambridge, 1969. – Vol. 1. – P. 272.

2 Pope A. Maxim Litvinoff. – N.-Y., 1943. – P. 287.

1 Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1932 – 1933. – Wash., 1948 – 1950. – P. 782 – 788.

1 Hull C. The Memoirs. Vol. I. – N.-Y., 1948. – P. 297.

2 Browder R.P. The Origins of Soviet-American Diplomacy. – Princeton, 1953. – P. 11.

1 Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1932 – 1933. – Wash., 1948 – 1950. – P. 791 – 794.

1 Документы внешней политики СССР. Т. XVI. – М., 1970. – С. 641.

1 Подлесный П.Т. СССР и США: 50 лет дипломатических отношений. – М.: Международные отношения, 1983. – С. 28.

1 Яковлев Н.Н. Новейшая история США. 1917 – 1960. – М.: Высшая школа, 1961. – С. 232.

2 История внешней политики СССР. 1917 – 1980. Т. I. – М.: Политиздат, 1980. – С. 316

1 Stoessinger J. Nations in Darkness: China, Russia and America. – N.-Y., 1971. – P. 145.

2 Gaddis J. Russia, the Soviet Union and the United States. An Interpretive History. – N.-Y., 1978. – P. 105.