Реферат
«Кавказ в XVI–первой половине XVII века»
Социально-экономическое развитие народов Серного Кавказа в описываемый период характеризуется безусловным преобладанием феодальных отношений и соответствующего им политического устройства находящихся на этих территориях государственных образований. В некоторых случаях верховное правление передавалось по наследству, в других, как, например, в Кабарде или в некоторых частях Дагестана, правитель выбирался на совете представителей правящего класса. Мелкие княжества находились в определенной зависимости от более сильных соседей, однако в целом для этого периода характерно усиление сепаратистских тенденций и стремление правителей к отделению.
Господствующим классом в северокавказских государственных образованиях XVI — начала XVII века были в Дагестане шамхалы, уцмии, май-сумы, ханы, беки, мурзы; у адыгов — князья, уорки; в Карачаевии, у балкар, чеченцев и ингушей — мурзы. В составе феодального сословия выделялись группы людей, хотя и являвшихся детьми правителей, однако в силу того, что они были рождены от женщин более низкого звания, их права на наследство и управление территорией были ограничены. В Дагестане феодалами, находившимися в вассальной зависимости от верховного правления, были беки, обязанные поддерживать своего сюзерена во время военных походов или нападений извне. Часто в Осетии, Балкарии и Дагестане телохранители правителей, исполнявшие при них также и другие виды службы (они назначались послами, сопровождали в поездках и т. д.), становились правителями аулов и селений, полученных ими на вассальных правах.
Значительным земельным собственником становится в этот период и мусульманское духовенство. В Дагестане глава духовенства — шейх-уль-ислам — занимал высокое положение при шамхальском дворе, духовенство фактически владело вакуфными землями. Однако, например, в Кабарде ислам еще только утверждался, равно как и в некоторых обществах Осетии, Ингушетии и Чечни. Так, известно, что в XVI веке в Осетии представители правящего класса уже приняли ислам, а простые хлебопашцы еще оставались христианами.
Опираясь на свои вооруженные отряды, феодалы контролировали большую часть пастбищ, пахотной земли и водных источников, что позволяло им постоянно получать с подвластных земледельцев налог за пользование землей. В частности, осетинские Общества Дигор и Стургор (ущелье реки Уруха) тили «ясах» (подать) правителям Большой Кабарды которые среди прочих получали подать также от чеченского общества Шубут и от некоторых балкарских, ингушских, осетинских и абазинских обществ. Согласно действующим правилам, шамхалы предоставляли сельским обществам за ренту возможность пасти скот на своих пастбищах, а кроме того получали от обществ подати натуральными продуктами. Верховные правители небольших княжеств - шамхалы, ханы, уцмии, князья, мурзы и т. д. сосредоточили в своих руках большую часть земли и скота. Кроме номинально государственных земель, которые они получали в управление, каждый правитель имел собственные угодья, на которых трудились зависимые от них крестьяне. Например, в начале XVII века вся Чечня считалась собственностью шамхала.
Следует отметить, что большая часть северокавказского крестьянства являлась лично свободной (уздени — в Дагестане, Чечне, Балкарии, Ингушетии; тлофокотли — у адыгеев, акави или тльфакоши — у абазин и т. д.), выплачивая ренту за пользование пастбищами или землей. В большинстве случаев крестьяне обязаны были участвовать в войнах с оружием в руках или же содержать войско своего князя и помогать в строительстве крепостей.
В разных княжествах права свободных хлебопашцев были ограничены в той или иной мере в зависимости от конкретных обстоятельств. Так, в Дагестане и Кабарде простые уздени не имели права кровной мести по отношению к своему князю. В Осетии гибель представителя правящего класса оценивалась в пять дороже, чем гибель простого крестьянина, и более чем в десять раз дороже гибели пленного (ясыря).
Кроме свободных крестьян, существовали категории лично зависимых людей, пользовавшихся землями на условиях выплаты ренты, а также отработки на землях феодала. В зависимость от князя попадали путем специального договора, заключившегося между князем и крестьянином. Обычно зависимыми становились разорившиеся крестьяне или же те, кто не имел своей земли, а также люди, преследуемые согласно обычаю кровной мести. В последнем случае князь платил семье убитого компенсацию, убийца же получал землю, с которой обязан был выплачивать князю определенную подать. Однако существовала категория населения, находившаяся на еще более низкой социальной ступени — рабы. В основном рабами становились военнопленные, причем в портовых городах (Анапа, Дербент и др.) существовали невольничьи рынки. Согласно судебным документам Рустам-хана кайтагского и Умма-хана аварского, убивший раба не подлежит мести со стороны его хозяина. За убийство принадлежавшего беку раба отвечала вся община, к которой принадлежал убийца. Если пленного не выкупали или не обменивали, ему обычно выделяли участок земли, но если при этом он вступал в брачные связи со свободной местной женщиной, его обычно освобождали от рабской зависимости.
Следует отметить, что типично феодальный тип собственнических отношений существовал в XVI начале XVII века на Кавказе параллельно с патриархально-родовыми порядками, о чем свидетельствует повсеместное распространение больших семейных общин (тухумов, тайпов), патрон культа семейного очага, кровной мести, власти старейшин и т. д.
В некоторых местах Северного Кавказа в общинной собственности (наряду с которой существовала и частная собственность на землю, что дает возможность назвать этот тип хозяйства «многоукладным») находились не только пастбища и сенокосы, но и пахотные земли. Согласно адатам Дагестана, общинная земля раз в семь лет подвергалась переделу, причем земля делилась лишь между тухумами (семейными общинами), между семьями же внутри тухума землю распределял глава данной семейной общины. Существовали ограничения на продажу земли, что мешало превращению ее в на стоящую частную собственность. Допускалась лишь передача земли кому-либо из родственников, а специальная статья в своде Рустам-хана грозит изгнанием тому, кто продаст землю беку. Таким образом, иная земля ограждалась от опасности перейти падение достаточно имущих феодалов, что привело бы к распаду общин и к переходу свободных беков на положение зависимых земледельцев.
В горских адатах (сводах законов) специально оговаривается предпочтительная возможность купли-продажи земли внутри общины, или тухума. В результате подобных операций внутри общины постепенно выделились собственники больших земельных участков, в противовес которым появились также малоземельные и вовсе безземельные общинники. Естественно, социальные верхи общины стали оказывать на внутреннюю жизнь общины е более заметное влияние, перераспределяя общинную землю в свою пользу, используя труд менее имущих соотечественников и даже организуя набеги на соседние области. Кроме того, в некоторых обществах Дагестана, Осетии и других мест должности старейшин стали передаваться по наследству, что дополнительно свидетельствует о возросшей личной роли представителей правящей верхушки. О том же говорит и статья в своде Рустам-хана, согласно которой бек обязан был выплатить общине штраф, если он устраивал военную экспедицию, не посоветовавшись предварительно с общинными старейшинами.
Несколько иначе сложились в XVII веке социальные отношения на территории Чечни и Ингушетии. В результате того, что патриархально-общинные институты здесь отличались особой стабильностью, имущественное расслоение стало проходить не на уровне отдельных общинников, а на уровне целых тайпов (родов). Выделились богатые тайпы «эзди-тайпы», и бедные тайпы («лай-тайпы»), постепенно попавшие в зависимость от богатых тайпов. Интересно, что отдельный общинник вообще не выступал как юридическое лицо, а его собственное социальное положение определялось принадлежностью к тому или иному тайпу.
На территориях Чечни, примыкающих к границам Дагестана, Кабарды и Осетии, система тайпов была не столь жесткая, что давало возможность развиваться обычным феодальным отношениям. В частности, здесь жили аккинцы, находившиеся в конце XVI века под властью своего мурзы, прием после убийства Ших-мурзы они специально обвились в Москву с просьбой, чтобы царь доверил власть над ними кому-нибудь не из горцев. Царь не внял просьбе аккинцев и передал управление князю Сунчалею Янглычеву Черкасскому, который не преминул воспользоваться своим положением для личной выгоды, используя подведомственных аккинцев на сельскохозяйственных работах. Аккинцы официально зачисленные русским правительством в разряд служилых людей, довольно долго пытались избавиться от склонного к эксплуатации князя Сун-чалея, однако так в этом и не преуспели. Поселившиеся в верховьях реки Ямансу племена находились в зависимости от владетелей Засулакской Кумыкии. Некоторая часть чеченцев, проживавшая на границе с владениями аварских ханов, находилась от них в зависимости. Калканцы, жившие вблизи Дарьяльского ущелья, приняли покровительство мурз Кабарды и платили им ясак.
Верховная власть в северокавказских княжествах была, как правило, сосредоточена в руках самого князя, иногда несколько ограничивалась советом старейшин. Княжества (шамхальства, ханства, уцмийства, майсумства) административно делились на отдельные территории (магалы, джамааты, кабаки), все мужское население которых в случае военной опасности поголовно брало в руки оружие. Каждый воин при этом являлся на место сбора с собственным вооружением (у черкесов каждый воин обязан был иметь по одной чистокровной лошади, щит, лук со стрелами, меч и копья), качество которого зависело от имущественного положения. Более богатые воины выступали в поход не только верхом, но и в защитных доспехах восточной работы, рядовые общинники в качестве защиты использовали накидку из очень плотной ворсистой ткани. В пешем бою эту ткань полагалось держать перед собой: ни меч, ни стрела из лука пробить ее не могли. У черкесов все пешие воины имели ружья, меткой стрельбой из которых они славились. На все время военных действий ополченцы освобождались от выплаты податей. Вознаграждения же за службу для них не предусматривалось.
Наименьшей административной единицей на Северном Кавказе являлась община, которая делилась на магалы и тухумы, а те, в свою очередь, — на Сдельные семьи. Некоторые общины принадлежали князьям, другие были свободны и для совместной защиты от внешних врагов объединены в крупные военно-политические союзы. Союзы эти обладали немалым влиянием в Чечне, Дагестане, Ингушетии в среди западных адыгов, причем в состав некоторых союзов входило до нескольких десятков общин, состоящих из людей разных национальностей.
Управлялись союзы советами старейшин, однако к середине XVII века в некоторых случаях (Акуша-Дарго и др.) власть стала передаваться по наследству. В осетинских обществах власть традиционно передавалась в среде местных феодалов-бадилят, искавших сближения с другими сильными военно-политическими союзами. Тенденция к укреплению союзнических отношений с целью совместного противостояния внешней агрессии нашла отражение, например, в том, что кадий Акуша-Дарго со своей свитой традиционно участвовал в коронации шамхала Тарковского. Ему, как почетному гостю, принадлежало право надевать на вновь избранного шамхала папаху и опоясывать его мечом, за что кадию полагалось вознаграждение.
Наиболее значительным государственным объединением на территории Дагестана к началу XVI века являлось шамхальство. Оно занимало обширную площадь от Кабарды до земель уцмия кайтагского и от Каспийского моря до Аварского ханства. В качестве резиденций шамхалы использовали Кумух и Тарки. Известно, что вооруженный отряд шамхала Тарках насчитывал 50 конных всадников. Это читалось много. После смерти Чопан-шамхала (1577 г.) один из его сыновей — Султан-Магомет — после междоусобицы смог отделить под своим управлением часть территории шамхальства, избрав своей резиденцией село Эндери. Владение Султан-Магомета, по материнской линии родственного кабардинскому роду Анзоровых, стало называться Эндереевским и через некоторое время также распалось на три части — Эндереевское, Аксаевское и Костековское. Централизованная власть шамхалов постепенно ослабевала, о чем может свидетельствовать тот факт, что в 1557 году наследник шамхала, Крым-шамхал в качестве независимого князя обратился к московскому царю с просьбой принять его в подданство России. Вопрос о преемственности шамхальского престола всегда оставался весьма щекотливым и решался в первой половине XVII века на специальных съездах. Однако остановить распад шамхальства на территории Дагестана эта мера не смогла. В результате мятежа шамхал Сурхай был отстранен от власти, однако смог закрепиться в Тарках, где и стал шамхалом Тарковским. В начале XVII века как отдельные административные единицы выделились бийликства Карабудахкентское, Кумторкалинское, Губденское, Баматулинское. В это же время в качестве предводителя лакских джамаатов был провозглашен один из родственников хала Алибек, в отдельное владение выделилось Мехтулинское ханство.
Интересна судьба ханства Аварского. В XVI — XVII веках аварским ханам подчинялся ряд чеченских общин, расположенных у границы с Дагестаном, поэтому ханы не прочь были при удобном случае вмешаться во внутренние дела соседних территорий. Воспользовавшись распадом шамхальства, аварские ханы пытались распространить свой контроль на дагестанские сельские общины, борьба с союзами которых (Гидатль, Анди и др.) хотя и привела к тому, что аварцы смогли внедриться на иноязычную и чужую для себя территорию, однако не увенчалась для ханства успехом. Число союзов сельских общин в Дагестане после распада шамхальства лишь увеличилось и воевать с ними оказалось для аварцев слишком сложно.
На территории Чечни и прилегающей к ней Ингушетии в XVI—начале XVII века существовал целый ряд политических объединений. Переселившиеся сюда аккинцы управлялись мурзами, из которых в XVI веке наиболее известны мурза Ишерим и его сын Ших-мурза, являвшиеся подданными русского царя. Племянник Ших-мурзы Батай в начале XVII века побывал в Москве, а его сын Алби-рюй стал мурзой в 1645 году. В этот же период, в конце XVI века, в ауле Ларе (Дарьяльское ущелье) мурзой был Салтан, называвший себя братом Ших-мурзы. В первой половине XVII века перебравшиеся в Чечню из Аварии князья Турловы основали по нижнему течению Аргуна собственное владение, позднее получившее название «Уварское меньшее владение», причем некоторые источники называют потомков Турловых — Алихана, Алибека и Хочбара — князьями «земли Чачана». В долине реки Ямансу находились поселения ауховцев, первоначально зависимых от шамхала, а с выделением Эндереевского княжества попавших в подчинение эндереевскому князю. В горных районах Чечни существовало довольно много союзов сельских общин, отличающихся друг от друга нюансами организации. В некоторых сообществах (Шубутлинское и др.) социальные верхи пользовались правами наследных правителей, в других управленческие функции выполняли выборные старшины.
Управлял Кабардой в начале XVI века старший князь, в зависимости от которого (иногда чисто номинальной) находились другие правители, контролировавшие отдельные вотчины. Старший князь выбирался по очереди из представителей различных кабардинских княжеских родов. В частности, в описываемый период старшими князьями были Темрюк Идаров, Камбулат Идаров, Асламбек Кайтукин, Шолох Таусултанов и др. Постоянной резиденции старшего князя в Кабарде не имелось и, согласно традиции, каждый старший князь использовал в качестве столицы собственный родовой замок. Мера эта была отнюдь не лишней, поскольку за возможность стать старшим князем постоянно шла вооруженная борьба, время от времени перерастающая в кровавые столкновения с привлечением дагестанских наемников или других случившихся поблизости военных отрядов. При старшем князе Темрюке Ильдаровиче (вторая половина XVI в.) была предпринята попытка объединения Кабарды не увенчавшаяся успехом. Столь же невыполнимыми оказались и решения об объединении Кабарды общекабардинского съезда (80-е гг. XVI в.), натолкнувшиеся на сильнейшие сепаратистские тенденции в среде мелких местных правителей. Более того, к началу XVII века Кабарда, до того сохранявшая формальную видимость единства, окончательно размежевалась на Большую Кабарду и Малую Кабарду. В Большой Кабарде наиболее значительной подконтрольной одному князю территорией стала так называемая «Алегукина Кабарда» — владение Алегукиных, куда входило около 50 селений с населением: конных узденей — 1 тыс. человек, пеших — 2 тыс. В Малой Кабарде значительными были земли Ибаковых, называвшиеся также «Шолоховой Кабардой» по имени князя Шолоха Тапсарукова. Кроме того, существовало множество мелких владений, а в начале XVII века за пределами Кабарды было создано по инициативе Русского государства зависимое от него Кабардинское княжество Сучалевичей Черкасских.
Весь XVI и начало XVII века прошли на Кавказе в обстановке то и дело вспыхивающих междоусобиц, набегов, грабежей. Одной из причин нестабильности обстановки явилось столкновение в этом регионе интересов двух мощных государственных образований: Оттоманской Порты, с одной стороны, и России — с другой. Кроме того, турецкие султаны боролись за контроль над Кавказом с иранскими шахами, что дополнительно подогревало обстановку, однако главной причиной нестабильности следует назвать религиозную несовместимость христианства и ислама, ставшую и для той, и для другой стороны отличным поводом для нападений. Перевес той или иной сверхдержавы приводил к изменению внешнеполитической ориентации местных правителей и даже, в отдельных случаях, к переходу их из одной религии в другую. Однако политическая нестабильность не смогла парализовать экономическую жизнь региона, продолжавшую неспешно протекать в привычном направлении.
Северный Кавказ и Грузию связывал торговый путь, проходивший из Терского городка (где стоял русский гарнизон) по владениям малокабардинских князей Мударовых, потом по берегу Сунжи, ущелью Терека на земли Арагвского эриставства и далее по территории Картли на восток в Кахетию. В Грузию можно было попасть и по дороге от Сунженского острога по ущелью Чанты-Аргуна в Пири-китскую Хевсурети и далее в Кахетию. Для кабардинских и дагестанских купцов наиболее удобной дорогой для торговли с Азербайджаном, Арменией и Грузией оставался путь через Терский городок, перевоз Кизляр, переправу на реке Аксай и далее, через реку Кайсу — на Тарки, Дербент, Шемаху, а после развилки — в Джульфу и Тифлис. В зимнее время перевалы закрывались и единственной дорогой оставалась идущая вдоль каспийского берега от Тифлиса до Астрахани. Особо важным пунктом для восточной торговли являлся Дербент, известный не только невольничьим рынком, но и широким кругом товаров горской работы (сабли, панцири, золотая и серебряная утварь, бурдюки, ковры и т. д.), которые поступали сюда на продажу из Дагестана, Осетии, Кабарды, Чечни и других мест Кавказа.
Стабильной и постоянной была связь горцев с Азербайджаном, торговый путь в который с Северного Кавказа шел через горный Дагестан и был единственным, поскольку местные жители в летнее время пользовались тропами через многочисленные перевалы. В торговые пункты Азербайджана (Нуха, Шемаха, Ширван и др.) горцы пригоняли овец и лошадей, привозили шерсть, кожу, масло, мясо, сыр, а также готовые изделия — ковры, бурки, оружие, ткани, посуду и т. д. В обратную сторона Северный Кавказ, отправлялись зерно, шелк, соль, нефть, которую добывали из колодцев в районе Баку, и предметы обихода. Кроме того, через Азербайджан попадали в горы предметы роскоши и важные для властителей атрибуты власти богатства, вроде бархатных халатов и драгоценных поясов.
Значительную роль в торговых операциях между Грузией и адыгами играли армянские купцы. Обычно они объезжали адыгские селения и, уплатив налог за право торговли, меняли привезенные с собой товары восточного производства на местные, чтобы переправить их затем на рынки Грузии, Азербайджана или в черноморские порты. Армянские негоцианты нередко оседали в горных областях, что позволяло им постоянно вести дела среди адыгов. Позднее часть армян отошла от торговли и стала заниматься земледелием и скотоводством, образуя компактные этнические общины. Преуспевающие армяне имели в горах стада овец и коров, а также табуны лошадей, не меньшие, чем у адыгейских князей. Высокое социальное положение многих армян позволяло им деятельно участвовать в общественной и политической жизни, причем среди адыгской знати существовал обычай отдавать своих детей на воспитание в армянские семьи. Разумеется, это гарантировало армянам княжеское покровительство и способствовало росту их авторитета в адыгской среде.
Родственные связи между жителями Закавказья и Северного Кавказа в XVI — начале XVII века не были редкостью, что обусловливалось как стабильными торговыми и культурными отношениями, так и политической необходимостью. Известно, например, что кахетинский царь Леван обвенчался с дочерью шамхала Тарковского. Дочери шамхала были замужем за сыновьями грузинского царя Александра. Кроме того, имеретинский царь Георгий II в 1563 году женился на дочери адыгского князя Русудани. Подобные браки положили начало некоторым грузинским княжеским фамилиям — Лекишвили, Чернезишвили и др. Телохранители грузинских царей и многие воины в их армии были родом с Северного Кавказа (из Дагестана, Осетии и др.). О существовании союзнических отношений между Грузией и Кахетией свидетельствует заявление кахетинских послов, побывавших в Москве в 1591 — 1592 годах. О таких же военных союзах, объединяющих против османов грузинское царство и горские народы, сообщали в Москве вначале XVII века послы грузинского царя Александра.
Турецкая опасность, одинаково угрожавшая всему свободному кавказскому населению без различия имущественного положения, стимулировала прекращение междоусобиц и создание военно-политических объединений. Так, в 50-х годах XVI века князь Мегрелии Дадиани заключил мир с черкесами, причем обе стороны сошлись на том, что, независимо результатов их внутренней борьбы, турки в одинаковой степени склонны подчинить себе, заодно грабить, и ту и другую сторону. Однако наиболее близкие дипломатические связи сложились между Грузией и Осетией. Дело в том, что грузинские пари считали себя ответственными за христианизацию осетин и потому постоянно направляли в осетинские селения христианских миссионеров и финансировали строительство храмов, часто возводившихся на местах языческого богослужения. Кроме того, жизненно важный путь из Грузии на Северный Кавказ и далее в Россию проходил через осетинские владения в Дарьяльском ущелье, и потому грузинские цари тратили приличные средства на подкуп осетинских мелких правителей, от которых зависела безопасность этого сообщения. В качестве жеста доброй воли, демонстрирующего дружественные отношения грузинских царей к осетинам, храмам Рекомскому и Дэвгиси были подарены колокола. Союзнические связи Грузии и Осетии были укреплены во время правления Вахтанга V и его сыновей, а также картлийского царя Георгия XI и кахетинского царя Арчила, причиной чего являлась необходимость объединить усилия в противодействии иранской экспансии. Георгий XI заключил с этой целью оборонительные договоры с осетинскими союзами Алагири, Куртатии и др.
В отличие от родоплеменного уклада в организации хозяйства, господствовавшего в XVI —XVII веках во многих областях Северного Кавказа, Закавказье переживало период феодальных земельно-собственнических отношений в их классически развитой форме. В этом смысле для Грузии характерно крупное наследственное землевладение, причем большая часть земли принадлежала княжеским фамилиям, передававшим право на управление отдельными территориями грузинскому дворянству в обмен на службу. Землей владели также и монастыри. Что касается Армении и Азербайджана, то здесь, кроме обычного наследственного землевладения — мулька, имелись и условные формы землевладения на государственных землях. Одна из таких условных форм называлась тиуль и состояла в том, что земля передавалась во временное управление с правом сбора с землепашцев налога, другая форма землевладения именовалась союргал и отличалась тем, что земля в данном случае составляла обычное наследственное владение, однако предоставляемое на условиях службы владельца у князя. Специфической особенностью Закавказья можно назвать то, что в результате многочисленных войн и связанных с ними перераспределений собственности обширные земельные владения оказались в руках завоевателей, не связанных этнически с местным населением. Такое положение особенно характерно для Армении, где, несмотря на это, христианской церкви удалось сохранить на правах мулька большую часть монастырской и церковной земли.
Основной формой ренты, взимаемой владельцами земли с крестьян, оставался натуральный оброк, что позволяло землевладельцу просто распределить участки среди зависимых от себя землепашцев и самому не заниматься сельским хозяйством. Однако невысокие результаты труда при такой форме отношений толкали некоторых землевладельцев на самостоятельное управление своим хозяйством. В этом случае в качестве ренты выступала барщина. В Азербайджане и Армении имели место различные формы издольной аренды. Наряду с оседлым населением здесь проживали кочевые и полукочевые скотоводческие племена, причем часть из них курды и туркмены — переселилась в эти области благодаря инициативе иранской и турецкой администрации.
Благодатный климат Закавказья позволял возделывать в этих местах пшеницу, ячмень, просо, а также рис, ставший отдельной и довольно заметной статьей дохода. Здесь же из местного сырья изготавливались хлопчатобумажные и шелковые ткани, причем ширванский шелк котировался как один из лучших в мире. Основной товарооборот, в котором значительную долю занимали ремесленные изделия, проходил через Тифлис, Эривани, Шемаху, Баку и другие коммерческие центры, стоявшие на пересечении торговых путей.