Министерство образования и науки Российской Федерации

«Курский государственный университет»

Дипломная работа

на тему:

«Особенности перевода английских частиц в художественной литературе»

Курск 2009

Содержание

Введение

1. Проблема определения частиц в русском и английском языках

1.1 Частицы и речевое общение

1.2 Определение статуса частицы в предложении

1.3 Определение, функции и классификации частиц в русском языке

1.4 Различные подходы к определению частицы в английском языке. Классификация английских частиц

2. Функции и перевод английских частиц на материале книги Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»

2.1 Прагматика перевода

2.2 Художественный перевод

2.3 Основные проблемы перевода частиц

2.4 Идентификация функций английских частиц. Семантика

2.5 Функции и перевод английских частиц на материале книги Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»

Заключение

Библиографический список

Введение

Употребление частиц тесно связано с прагматической стороной общения и отражает специфические принципы функционирования национального языка. Особенности функционирования частиц характеризуют не только каждую национальную культуру, но и речевые культуры, выделяемые внутри национального языка. Частицы придают различные смысловые оттенки отдельным словам или группам слов, они выражают отношение говорящего к описываемой ситуации, адресату и его высказыванию, а также к своему высказыванию. Отсутствие же частиц в речи человека, даже хорошо владеющего языком, может восприниматься как грубость, жесткость, невежливость.

Способность передавать скрытую семантику, понятную для всех носителей языка и труднодоступную для иностранцев является важной особенностью частиц. Более того, значение частицы полностью зависит от контекста и может быть проанализировано лишь в составе определенного высказывания. Именно поэтому перевод частиц на другой язык является чрезвычайно сложным.

Кроме того, в теории перевода проблемы, связанные с частицами, практически не затрагивались вообще, что подтверждает актуальность и новизну исследования.

Таким образом, предметом исследования выступают английские частицы, а объектом – текст романа Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» на двух языках – на английском языке и в переводе на русский язык.

Целью данного исследования является изучение особенностей функционирования частиц в русском и английском языках, а также анализ функций и переводческих эквивалентов английских частиц, используемых при переводе этих единиц с языка оригинала.

В связи с поставленной целью необходимо решить ряд задач:

– определить понятие частицы в русском и английском языках;

– выявить критерии выделения частиц;

– определить особенности их семантики;

– изучить наиболее общие трудности, которые возникают при их переводе;

– проанализировать перевод частиц с английского языка на русский.

Материалом исследования является роман Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» на английском языке и его перевод, выполненный Р. Райт-Ковалевой.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Во введении определяется актуальность и новизна исследования, цель и задачи. Первая глава посвящена рассмотрению основных определений частиц, их классификаций и статуса в предложении, исследуются особенности семантики частиц. Во второй главе определяются переводческие трудности при переводе частиц, анализируется фактический материал, и выделяются переводческие приемы. В заключении приводятся основные выводы и приложения работы.

1. Проблема определения частиц в русском и английском языках

1.1 Частицы и речевое общение

В современной лингвистике существует разделение языков на «языки частиц», т.е. такие, в которых имеется разветвленная система частиц и понятие частицы как класса общепризнано, и так называемые «слабопартиклевые» языки, где подобная система не развита или развита слабо, и наличие отдельного класса частиц вызывает споры. К первому типу следует отнести, в первую очередь, русский язык, ко второму – английский. Об уникальности русского языка в плане наличия в нем «огромного количества частиц, передающих оценки и чувства говорящего и придающих особую окраску стилю речевого взаимодействия между говорящим и слушающим» пишет А. Вежбицкая. Она отмечает, что развитая система частиц в русском языке является отражением важного признака русской культуры – эмоциональности, которая выражается в свободном проявлении чувств, в высоком эмоциональном накале русской речи, богатстве языковых средств для выражения эмоций и эмоциональных оттенков. Напротив, важной особенностью англоязычной культуры, с точки зрения ученой, является то, что там «смотрят на поведение, оцениваемое как эмоциональное, без особого одобрения, с подозрением и смущением». Таким образом, русский язык располагает развитой системой частиц, количественно несопоставимой с аналогичной системой английского языка.

В связи с этим, по мнению А.Г. Минченкова, при сопоставлении двух языков в процессе перевода могут возникать достаточно большие сложности с передачей смысла, выражаемого русскими частицами. Однако было бы неправильно считать, что проблемы возникают только при переводе русских частиц. Перевод слов, которые относятся к английским частицам, также нередко оказывается далеко не простой задачей, при этом проблемы возникают не только с переводом, но и с правильным употреблением и пониманием этих слов в рамках английского языка. По мнению А.Г. Минченкова, такое положение дел сложилось в силу нескольких причин. С одной стороны, система частиц английского языка представляет собой открытый, постоянно увеличивающийся класс слов, в который помимо традиционных и имеющих вполне прозрачную семантику, входит в настоящий момент целый ряд слов, ‘маскирующихся’ под другие части речи, контекстуальную семантику которых не всегда просто распознать, особенно неискушенному читателю. С другой стороны, в настоящее время фактически отсутствуют сколь бы то ни было полные описания коммуникативной семантики английских частиц во всем ее разнообразии, тем более трудно найти такие описания в переводческих исследованиях. В результате традиционного пренебрежения или, как минимум, недостаточного внимания к правильному и точному переводу английских частиц нередко можно встретить случаи, когда они либо переводятся буквально, либо не переводятся вообще. Иногда частицы принимают за наречия и соответственно переводят.

Но анализ реального употребления в речи слов типа anyway, actually, oh, even показывает, что при всей своей внешней схожести с большинством слов в языке они кардинально отличаются от последних по своей природе.

Рассмотрим несколько примеров.

Even John came on time.

В примере слова John, came и выражение on time, имея определенный денотативный смысл и обозначая, соответственно, субъект, действие и обстоятельство времени, вместе описывают определенную ситуацию в реальной действительности. Слово же even не имеет денотата и ничего не описывает в реальной действительности. Оно употребляется в других коммуникативных целях: с его помощью говорящий сообщает собеседнику о том, как, по его мнению, следует воспринимать данное высказывание и описываемое им событие, а именно – приход Джона вовремя удивителен, так как обычно он приходит с опозданием. Слово сигнализирует об эмоции говорящего и его понимании нормы.

I wasn’t very keen on going to that party. Anyway, nobody invited me.

Слово anyway в примере сигнализирует собеседнику о том, что причину, описанную во втором высказывании, следует воспринимать как более важную, чем первую; по крайней мере, так это представляется говорящему.

Oh, I never thought you could be here.

Употребление слова Oh свидетельствует об удивлении и, возможно, испуге говорящего, не ожидавшего встретить собеседника в определенном месте.

Анализ всех трех примеров говорит о наличии общих черт у рассмотренных слов:

– они не имеют денотата, не соотносятся с каким-либо конкретным лицом, предметом или абстрактным концептом;

– они не связаны синтаксически с другими словами внутри высказывания, даже в случае, когда они относятся не ко всему предложению, а к слову);

– к ним нельзя поставить вопрос;

– они непосредственно связаны с языковой личностью, с говорящим, реализуют его коммуникативные цели в конкретной ситуации общения. Эта связь настолько сильна, что их трудно представить вне дискурса, вне конкретной коммуникативной ситуации – во многих случаях требуется большой отрезок контекста или хорошее знание ситуации общения, для того чтобы определить их функцию. Связь этих слов с говорящим и его коммуникативными целями говорит о том, что их наиболее общее предназначение – достижение успешности речевого взаимодействия между говорящим и собеседниками.

Описанные выше черты указанных слов являются, соответственно, критериями выделения частиц. На практике нередко достаточно применить критерий невозможности постановки вопроса. С его помощью можно, например, различить те случаи, когда одно и то же слово употребляется как частица или как наречие. Рассмотрим пример такого рода:

He speaks English very well.

He can’t very well refuse.

В первом предложении примера наречие well определяет глагол speak, отвечая на вопрос ‘как?’, а наречие very, в свою очередь, определяет well и отвечает на вопрос ‘в какой степени?’. Во втором предложении сочетание very well следует признать составной частицей, к которой невозможно поставить вопрос, и которая употребляется говорящим для интенсификации и ссылки на норму.

С помощью указанных критериев можно отличить частицу и от других частей речи, например местоимений и прилагательных.

All was quiet.

She was left all alone.

В первом предложении all – местоимение в функции подлежащего, во втором – частица в эмфатической функции.

We need more positive approach.

She is a positive liar.

В примере мы видим разницу между positive, употребляемым как прилагательное в значении ‘конструктивный’ и как частица, маркирующая эмоции говорящего и отсутствие сомнений в правильности высказанной оценки.

Следует отметить, что существует несколько слов, которые всегда употребляются только как частицы, например, even, merely и only.. Как частица всегда употребляется также и Oh, причисляемая к междометиям в традиционной морфологии. Однако большинство слов, относимых нами к частицам, могут также, с той или иной степенью частотности, выступать в денотативной функции. Вслед за С. Харви мы будем называть их иллокутивными частицами.

1.2 Определение статуса частицы в предложении

Вопрос о статусе частицы в предложении остается неразрешенным. Б.А. Ильиш предлагает три возможности определения статуса этого класса слов в предложении:

1) частица – самостоятельная единица, для которой следует найти особый термин, так как она не является ни одним из пяти традиционных членов предложения;

2) частица – часть того члена предложения, к которому она относится. Но на том основании, что частица может находиться в дистантной позиции по отношению к тому члену предложения, к которому она относится, Б.А. Ильиш не принимает этой трактовки.

3) частица стоит вне предложения и не должна учитываться при анализе. Б.А. Ильиш отметает эту формулировку и склоняется к первой теории – считать частицы особыми членами предложения, не имеющими пока названия.

Многие авторы полностью разделяют эту точку зрения, поскольку исследования в области семантики частиц показывают, семантическая структура и смыслы, реализуемые частицами в высказывании, намного сложнее и многообразнее, нежели уточнение или придание эмоциональности какому-то члену предложения.

По мнению С.Е. Шевченко, частицы образуют самостоятельный разряд слов, для которого вводится термин «модификаторы». Модификаторы – это единицы, способные осуществлять в высказывании семантическое приращивание, т.е. передавать дополнительную информацию. При определении границ данного класса опять же встает вопрос о том, какие единицы его составляют. Так в следующих предложениях: 1) It was cheap, but it goes quite well.; 2) Nothing interested him but girls. Однако, в первом случае это предлог, противопоставляющий две части сложного предложения, а во втором – модификатор, реализующий функцию исключения из имплицитного множества объектов и передающий оценку. Опираясь на теорию полевой структуры частей речи, мы заключаем, что поле слов-модификаторов образовано перекрещиванием периферийных элементов таких разрядов, как наречия, модальные слова, союзы, прилагательные, которые на определенном этапе своего развития получают потенциал к реализации функции модификации.

Следует упомянуть о том, что некоторые ученые, например, В.Н. Жигадло, не поднимают вопрос о статусе частиц в предложении, а лишь обозначают их синтаксическую функцию, которая, по их мнению, заключается в том, что частицы выступают при знаменательных словах и группах слов, которым они придают те или иные оттенки значения. Частица примыкает к слову, к которому она относится и включается в ритмическую группу соответствующего члена предложения.

1.3 Определение, функции и классификации частиц в русском языке

Как уже отмечалось выше, партиклевый русский язык отличается развитой системой частиц. Частицы выделяются как отдельная незнаменательная часть речи, они классифицируются по функциям, а также по строению. Частицы способны сочетаться друг с другом, а также с другими единицами. Выделяются простые и составные частицы.

О.С. Ахманова в словаре лингвистических терминов трактует частицы как «разновидность служебных слов, объединяемая как часть речи общей семантико-синтаксической функцией выражения отношения говорящего к высказываемому с особым выделением или уточнением какого-либо момента или стороны в этом высказывании».

О.С. Ахманова выделяет частицы восклицательные или эмоционально-экспрессивные; выделительно-ограничительные; модально-волевые; неопределенные; определительные или уточнительные; отожествительные; отрицательные; словообразующие; сравнительные; указательные; усилительные или усилительно-выделительные; утвердительные; формообразующие.

Также, по ее мнению, частицы можно разделить на вопросительные, повелительные, постпозитивные и препозитивные. Вопросительные частицы – частицы, употребляющиеся для построения вопросительного предложения с выделением собственно вопросительной его части; нередко вносят дополнительные модально-экспрессивные оттенки. Постпозитивные частицы всегда стоят непосредственно после того слова, к которому они относятся. Препозитивные частицы всегда стоят впереди того слова, к которому относятся.

В русском языке частицы делятся на несколько семантико-функциональных типов. Различаются: формообразующие, отрицательные, вопросительные и модальные частицы.

К формообразующим частицам относятся:

– частицы, с помощью которых образуются формы слов;

– частицы, с помощью которых образуются синтаксические формы предложения: формы сослагательных, повелительных, побудительных наклонений.

К отрицательным относятся частицы «не» и «ни», которые выражают общее и частное отрицание, также они используются для соединения формы одного и того же слова.

К вопросительным частицам относятся: «а», «ли», «неужели».

Модальные частицы вносят в предложение разные значения субъективного отношения к сообщаемому. Это отношение может быть ничем не осложнено, или оно может быть соединено со значением объективного отношения сообщаемого к действительности. Однако субъективное отношение, намек на ту или иную ситуацию, оценка в модальных частицах присутствует всегда. Этот элемент отношения, субъективной реакции в разной степени присутствует и в других частицах – отрицательных и формообразующих. Ср.: Пусть славится Родина! Да славиться Родина! Частица «да» включает значение категоричности и торжественности, таким образом, модальная окрашенность характерна для класса частиц в целом.

В учебнике русского языка под ред. Л.Л. Касаткина частицы делятся на два грамматических класса: частицы модальные и амодальные.

Модальные частицы привносят в предложение значения реальности/ ирреальности, достоверности/ недостоверности, вопросительности/ утвердительности и т.п. К частицам данного класса относятся:

1) модально-волевые: бы, ну, дай, давайте, уж, пусть, пускай, же;

2) пресуазивные: разг. чай ‘вероятно’, ей-ей ‘непременно’, якобы;

3) авторизационные, информирующие о том, что источником передаваемой информации является не говорящий: мол, де, дескать;

4) вопросительные: ли, разве, неужели, разг. небось и др.;

5) отрицательные: не и ни;

6) эмоционально-оценочные: тоже, вот еще, так-таки, куда как, где там и др.

Амодальные частицы также делятся на несколько функционально-семантических групп:

1) указательные: вон, вот;

2) выделительно-ограничительные: хоть, только, лишь, всего, единственно, исключительно и др.;

3) определительно-уточняющие: чуть, чуть не, как раз, точь-в-точь, именно, почти, ровно, прямо, точно, подлинно, в точности;

4) усилительно-подчеркивающие: же, – то, уж, ведь, даже.

А.Г. Минченков отмечает, что основная функция большинства частиц в наиболее общем виде может быть определена как функция выражения отношения. Внутри этого общего значения выделяются более частные значения, выражаемые теми или иными частицами в контексте. Частицы выражают отношение говорящего к описываемой ситуации, адресату и его высказыванию, а также к своему высказыванию.

Говоря о функциональных возможностях частиц, следует упомянуть их дейктические возможности. Частицы указывают на ситуацию общения и ее параметры, на существование логических связей данного высказывания с другими высказываниями. Частицы могут служить для указания на экстралингвистические параметры контекста, могут указывать на что-то, содержащееся в предыдущих высказываниях. Частицы могут передавать причинно-следственные отношения, вводя высказывание как мотив или объяснение предыдущему высказыванию. Одной из самых распространенных функций русских частиц является функция идентификации. Ее могут выполнять четыре частицы: именно, – то, и, как раз, при этом они могут образовывать смысловые блоки, выполняющие единую функцию. Чаще всего пучок частиц образуют частицы и и-то, но иногда к ним присоединяется частица именно: Именно он-то мне и нужен.

Частицы могут выступать не только в качестве иллокутивных показателей, но и усиливать коммуникативную силу высказывания. Эта функция частиц называется функцией речевого действия, так как в обоих случаях частицы выступают в составе высказывания, которое и представляет собой речевое действие. Частицы могут усиливать побуждение, выражать просьбу подтвердить, то есть, произнося высказывание, говорящий использует частицу, чтобы показать, что он практически уверен в сообщаемом факте, а также частицы могут выражать упрек.

1.4 Различные подходы к определению частиц в английском языке. Классификация английских частиц

Как в грамматике, так и в теории перевода английским частицам не уделяется достаточного внимания. Сам термин ‘частица’ в английских грамматиках встречается не очень часто. Частицы относятся к одной из самых спорных частей речи. Существует две точки зрения по поводу частеречного статуса английских частиц. Зарубежные исследователи не признают самостоятельного частеречного класса частиц и относят их в класс наречий, отечественные ученые, в свою очередь, выделяют частицы в системе служебных частей речи. Рассмотрим оба подхода к решению этой проблемы.

Английские и американские исследователи относят частицы к классу наречий, именуя их «adverbials» или «focusing adverbials». В более широком смысле adverbial – это единица, принимающая на себя функцию свободного модификатора по отношению к определяемому, занимающая второстепенное положение. Термин «focusing adverbial» означает «свободный модификатор, принадлежащий к классу фокусовыделительных наречий». Таким образом, зарубежные лингвисты, не признавая самостоятельного частеречного статуса частиц, объединяют их с разрядом наречий, подчеркивая особенный «ненаречный» характер первых.

В отечественной лингвистике исследователи современного английского языка выделяют разряд частиц в системе служебных частей речи. По мнению И. Ивановой частицам, как всем словам служебных частей речи, не свойственна функция номинации, но они передают дифференцированное эмоциональное, оценочное отношение говорящего не ко всему высказыванию, а к одному его элементу, желание как-то выделить этот элемент, придать ему особый смысл. И. Иванова считает, что частица – служебная часть речи, функция которой состоит в уточнении значения тех членов предложения, к которым они относятся, а в некоторых случаях – в существенном изменении смысла высказывания. У В. Жигадло есть несколько отличное определение: частицы – это неизменяемые слова, уточняющие смысл других слов, придающие модальные или эмоционально-экспрессивные оттенки другим словам или группам слов. Его определению тождественно определение Н. Кобриной: the particle is a part of speech the meaning of which is difficult to define. It either emphasizes or limits the meaning of another word or phrase or clause.

Существуют разнообразные типы классификации частиц английского языка. Функционально-семантическая классификация частиц достаточно затруднена в силу полифункциональности многих из них. Традиционно выделяются эмфатические, ограничительные и идентифицирующие частицы. Но частица just, например, может выполнять все три функции:

It was just a joke.

It is just scandalous.

It is just what I want.

Кроме того, А.Г. Минченков говорит, что многие частицы, например oh, just, positive, могут выражать разнообразные эмоции, или же эмотивный компонент может наслаиваться на основное значение частицы.

Некоторые частицы, выражая то или иное значение, могут параллельно выступать в роли коннекторов, роли традиционно присущей союзам. К таким частицам относятся, например, after all, anyway, actually.

В.Н. Жигадло, согласно основному оттенку значения, который они придают словам или группам слов, подразделяет частицы на 4 группы:

1. Частицы, уточняющие смысловые оттенки значения слов в речи. К этой группе ученый относит частицы:

а) ограничительные: only и др.;

б) выделительно-усилительная частица even;

в) уточнительные: exactly и др.;

г) дополняющая частица else.

2. Модальные частицы:

а) отрицательная частица not;

б) отрицательно-усилительные частицы never, not.

3. Частицы, вносящие в речь эмоционально-экспрессивные оттенки – усилительные частицы: simply и др.

4. Частица, выполняющая формообразующую функцию: to.

Некоторые из частиц многозначны и потому входят в различные группы. К многозначным частицам относятся: just, but, only и not. Частица just, наряду с основным уточнительным значением, имеет значение ограничительное и усилительное; but и only выступают как ограничительно-выделительные и как усилительные частицы; not обычно выполняет функцию отрицательной частицы, но может быть и отрицательно-усилительной. Следует отметить, что данная классификация является так называемой семантической классификацией и именно она принята в отечественной лингвистике.

В зарубежной англистике также существуют попытки классифицировать данный класс слов, называемых фокусовыделительными наречиями. Например, С. Якобсон делит все частицы на 2 группы: 1) бессоюзные: а) ограничительные – only, merely, just, entirely, fully; б) уточняющие – exactly, precisely, especially, just, particularly, chiefly, mainly; 2) союзные – чистое добавление.

Исследователь Е. Кениг также ограничивается двумя группами. В его классификации частицы делятся на: 1) исключающие – only, merely, just, alone; 2) включающие – also, too, even, either.

Таким образом, мы отмечаем, что отечественные и зарубежные классификации имеют общие черты – по мнению исследователей, частицы реализуют такие значения, как добавление, ограничение, уточнение. Причем реализация последних является контекстуально обусловленной. При основном значении частицы способны передавать и дополнительные значения, потенциально заложенные в их семантической структуре. Согласно этому можно сделать вывод о том, что функциональная семантика этого класса слов является довольно сложной и, поэтому, следует учитывать реализацию основных и дополнительных значений, передаваемых частицами при использовании в речи.

Таким образом:

Иллокутивные частицы представляют собой такие единицы языка, которые, во-первых, непосредственно связаны с коммуникативными целями говорящего в конкретной ситуации общения и, следовательно, во-вторых, имеют крайне изменчивую семантику, которая каждый раз уточняется или полностью меняется в зависимости от контекста.

Анализ литературы в отношении статуса частицы в предложении показывает два основных направления при решении данного вопроса. Согласно первому – частицы образуют самостоятельный разряд слов, для которого следует найти особый термин. Согласно второму направлению у частицы нет статуса в предложении, она лишь имеет синтаксическую функцию, которая заключается в том, что частицы выступают при знаменательных словах и группах слов, которым они придают те или иные оттенки значения.

В русском языке частицы выделяются как отдельная незнаменательная часть речи. Частицы – разновидность служебных слов, объединяемая как часть речи общей семантико-синтаксической функцией выражения отношения говорящего к высказываемому с особым выделением или уточнением какого-либо момента или стороны в этом высказывании. Частицы классифицируются по функциям, а также по строению.

Анализ зарубежной и отечественной лингвистической литературы в отношении частеречного статуса частиц показывает две противоположные точки зрения. Отечественные исследователи английского языка выделяют разряд частиц в системе служебных частей речи, в то время как зарубежные лингвисты относят его к разряду наречий. Отечественные и зарубежные классификации имеют общие черты – по мнению исследователей, частицы реализуют такие значения, как добавление, ограничение, уточнение.

2. Функции и перевод английских частиц на материале книги Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»

2.1 Прагматический аспект в переводе

Термин «прагматика» был предложен в конце 30-х годов XX века Ч. Моррисом для обозначения раздела семиотики, который занимается изучением отношений между знаками и пользователями этими знаками.

Всякий текст коммуникативен, содержит некоторое сообщение, передаваемое от Источника к Рецептору, какие-то сведения, которые должны быть извлечены из сообщения Рецептором, поняты им. Воспринимая полученную информацию, Рецептор тем самым вступает в определенные личностные отношения к тексту, называемые прагматическими отношениями. Такие отношения могут иметь различный характер. Они могут иметь преимущественно интеллектуальный характер, когда текст служит для Рецептора лишь источником сведений о каких-то фактах и событиях, его лично не касающихся и не представляющих для него лично никакого интереса. В то же время полученная информация может оказать на Рецептора и более глубокое воздействие. Она может затронуть его чувства, вызвать определенную эмоциональную реакцию, побудить к каким-то действиям. Способность текста производить подобный коммуникативный эффект, вызвать у Рецептора прагматические отношения к сообщаемому, иначе говоря, осуществлять прагматическое воздействие на получателя информации, называется прагматическим аспектом или прагматическим потенциалом текста.

Всякое высказывание создается с целью получить какой-то коммуникативный эффект, поэтому прагматический потенциал составляет важнейшую часть содержания высказывания. Отсюда следует вывод, что и в тексте перевода важную роль играет его прагматика. А, следовательно, переводчику необходимо заботиться о достижении желаемого воздействия на рецептора в зависимости от цели перевода, либо воспроизводя прагматический потенциал оригинала, либо видоизменяя его.

В.Н. Комиссаров подчеркивает, что соотношение между прагматикой оригинала и перевода может быть различным, и прагматическая адекватность перевода необязательно заключается в сохранении прагматики исходного текста.

Прагматические проблемы, возникающие при переводе, не ограничиваются созданием прагматического потенциала текста перевода. Как и любой рецептор, переводчик вступает в определенные прагматические отношения с текстом оригинала и с текстом перевода: они могут вызывать у него различные чувства, нравится или не нравится, он может соглашаться или не соглашаться с их содержанием и т.д. Личностное отношение переводчика не может не оказывать влияния на его решения и действия, хотя, как правило, он стремиться свести это влияние к минимуму и как можно более объективно подходить к оценке прагматического потенциала обоих текстов.

Прагматические аспекты перевода представляют большой практический и теоретический интерес, с ними связан целый ряд переводческих проблем, для решения которых профессиональный переводчик должен обладать необходимыми знаниями и техническими приемами.

2.2 Художественный перевод

Перевод – это сложный и многогранный вид человеческой деятельности. Хотя обычно говорят о переводе «с одного языка на другой», но, в действительности, в процессе перевода происходит не просто замена одного языка другим. В переводе сталкиваются различные культуры, разные личности, разные склады мышления, разные литературы, разные эпохи, разные уровни развития, разные традиции и установки.

Наиболее трудным для перевода является текст художественных произведений. Проблема перевода вызвана сложностью природы самого языка и трудной задачей понимания его сути. Сфера художественного перевода, несмотря на всю свою сложность, становится все шире и шире.

В художественном переводе большое значение приобретает перенос на другой язык индивидуального контекста или формы, функция которого состоит в создании художественного содержания.

В процессе перевода и, особенно, в процессе художественного перевода на передний план выходит не пересечение логического содержания слов, а перенос того лишнего или периферического содержания, которое создает данное художественное содержание.

По словам Норы Галь, основной смысл художественного перевода заключается в том, чтобы передать, «перевыразить», по словам А.С. Пушкина, мысль, чувство, стиль автора, а не самовольничать.

К проблемам художественного перевода следует отнести проблему передачи национального своеобразия подлинника, ведь перевод должен читаться как оригинальное произведение и вместе с тем, переводимое произведение должно сохранять историческое и национальное своеобразие. Специфичность этого вопроса обусловлена тем, что именно художественная литература отражает в образах определенную действительность, связанную с жизнью конкретного народа, язык которого и дает основу для воплощения конкретных образов. Национальная окраска – вполне конкретная особенность литературного произведения, которая может быть выражена и более и менее ярко. Выражается она чаще всего или в образах, непосредственно отражающих материальную обстановку и социальные условия жизни народа, или в насыщенности идиоматикой.

Максимальная точность при передаче как оригинала содержания, так и его формы, с соблюдением всех норм языка, на который делается перевод, достигается путем подбора равноценных замен – грамматических, лексико-фразеологических или стилистических.

Замены необходимы из-за различий между обоими языками. Что возможно в одном, то часто бывает невозможно в другом. Умение прибегать к адекватным заменам, жертвовать менее существенным ради достижения равноценного эффекта требует от переводчика такта, находчивости и изобретательности. Только при наличии этих качеств переводчик может достигнуть адекватности в переводе.

В целом, межкультурная задача художественного перевода может быть выражена следующим образом: перевести литературную работу с одного языка на другой значит потерять как можно меньше его оригинальной культурной подлинности, сохраняя в максимально возможной степени его культурологические особенности. Другими словами, цель состоит в том, чтобы воссоздать образность исходного текста посредством переводного языка и литературных традиций. Новые читатели должны предпринять усилия, чтобы оценить иностранную систему образов, но трудность не должна доминировать над переведенным текстом, иначе эта система покажется унылой и чуждой культуре-рецептору – переводной текст должен иметь смысл и нести эстетическое и эмоциональное удовольствие рецептору.

Трудности передачи модальности в переводе художественной литературы встречаются на ряде уровней переводческого процесса.

При той большой практической пользе, которую несет в себе установление регулярных соответствий между единицами двух языков, в самом этом действии заложена концептуально неверная идея о том, что все многообразие речевых возможностей многих языковых единиц и их сочетаний друг с другом можно свести к раз и навсегда застывшим парам соответствий. А ведь на самом деле языки – это живые организмы, каждый отражает особый способ восприятия реальности, и, на короткий момент, сойдясь вместе в процессе перевода, они снова расходятся и продолжают жить своей жизнью. И переводим мы не слова, а те мысли, которые создаются этими словами в их сочетании в определенном тексте и конкретной ситуации.

Как показывает анализ функций английских иллокутивных частиц и их возможных соответствий в русском языке, в отношении частиц мы не всегда можем говорить о закономерных, постоянно повторяющихся парах соответствий, даже в рамках одной определенной функции. Перевод частиц всегда может преподнести сюрприз, в том смысле, что, даже когда функция уже определена и известен обычно употребляющийся при переводе данной частицы в данной функции эквивалент, в конкретном контексте может оказаться более предпочтительным новый, ‘нетривиальный’ эквивалент.

Таким образом, эквивалентные отношения между частицами и единицами другого языка не могут иметь постоянного характера, а будут каждый раз устанавливаться в зависимости от контекста, то есть не в сфере языка, а в сфере речи. Так как у частиц вместо денотативного значения имеется ярко выраженная прагматическая функция, то, прежде всего, главной задачей при переводе является правильное определение этой функции с учетом контекста, а затем необходимо подобрать языковые единицы языка перевода, которые способны выполнить функцию, эквивалентную функции частицы. Поиск этих единиц, к примеру, может приводить к нахождению слов-синонимов, или грамматических, лексико-фразеологических и стилистических замен, которые используются при художественном переводе в целом.

Закономерности замен, или переводческих трансформаций, определяются нормами переводящего языка и функцией модальности в данном предложении. Исследованием вопроса, связанного с приемами переводческих трансформаций, как и многие другие советские лингвисты, занимался В.Н. Комиссаров. В рамках описания процесса перевода, по мнению В.Н. Комиссарова, переводческие трансформации рассматриваются как способы перевода, которые может использовать переводчик при переводе различных оригиналов в тех случаях, когда словарное соответствие отсутствует, или не может быть использовано в условиях контекста.

Основными типами лексических трансформаций по В.Н. Комиссарову являются:

переводческое транскрибирование и транслитерация;

• Транскрибирование – способ перевода лексической единицы оригинала путем воссоздания ее звуковой формы с помощью языка перевода, например, Florida – Флорида, Washington – Вашингтон, absurdist – абсурдист, kleptocracy – клептократия, skateboarding – скейтбординг;

• Транслитерация – способ перевода лексической единицы оригинала путем воссоздания ее графической формы с помощью букв ПЯ, например, Dorset – Дорсет, Campbell – Кэмпбелл, boss – босс, Hercules missile – ракета «Геркулес», deescalation – деэскалация, Columbia – Колумбия.

калькирование;

• Калькирование – это способ перевода лексической единицы оригинала путем замены ее составных частей – морфем или слов их лексическими соответствиями в ПЯ, например, mass culture – «массовая культура», green revolution – «зеленая революция», the air-lift – «воздушный мост», better late than never – «лучше поздно, чем никогда».

лексико-семантические замены.

• Конкретизация – замена слова или словосочетания ИЯ с более широким предметно-логическим значением словом и словосочетанием ПЯ с более узким значением, например: 1. Dinny waited in a corridor which smelled of disinfectant. – Динни ждала в коридоре, пропахшем карболкой. 2. Не was at the ceremony. – Он присутствовал на церемонии.

• Генерализация – замена единицы ИЯ, имеющей более узкое значение, единицей ПЯ с более широким значением, т.е. преобразование, обратное конкретизации, например: 1. Не visits me practically every week-end. – Он ездит ко мне почти каждую неделю. 2. Не showed us his old beat-up' Navajo blanket. – Он нам показал свое потрепанное индейское одеяло.

• Модуляция или смысловое развитие – замена слова или словосочетания ИЯ единицей ПЯ, значение которой логически выводится из значения исходной единицы, например: 1. I don't blame them. – Я их понимаю. 2. He's dead now. – Он умер.

К наиболее распространенным грамматическим трансформациям В.Н. Комиссаров относит:

синтаксическое уподобление;

• Синтаксическое уподобление – это способ перевода, при котором синтаксическая структура оригинала преобразуется в аналогичную структуру ПЯ. Этот тип «нулевой» трансформации применяется в тех случаях, когда в ИЯ и ПЯ существуют параллельные синтаксические структуры, например: One of the greatest events in the period following World War I and the Russian Revolution and closely connected with them both was the growth of the world Communist movement. – Одним из важнейших событий периода, последовавшего за первой мировой войной и социалистической революцией в России, событием, тесно связанным с войной и революцией, был рост коммунистического движения во всем мире.

членение предложения, объединение предложений;

• Членение предложения – это способ перевода, при котором синтаксическая структура предложения в оригинале преобразуется в две или более предикативные структуры ПЯ. Трансформация членения приводит либо к преобразованию простого предложения ИЯ в сложное предложение ПЯ, либо к преобразованию простого или сложного предложения ИЯ в два или более самостоятельных предложения в ПЯ: One of the greatest events in the period following World War I and the Russian Revolution and closely connected with them both was the growth of the world Communist movement. – Одним из важнейших событий периода, последовавшего за первой мировой войной и социалистической революцией в России, событием, тесно связанным с войной и революцией, был рост коммунистического движения во всем мире.

грамматические замены;

• Грамматические замены – это способ перевода, при котором грамматическая единица в оригинале преобразуется в единицу ПЯ с иным грамматическим значением. Замене может подвергаться грамматическая единица ИЯ любого уровня: словоформа, часть речи, член предложения, предложение определенного типа, например: 1. We are searching for talent everywhere. – Мы повсюду ищем таланты. 2. They left the room with their heads held high. – Они вышли из комнаты с высоко поднятой головой.

К комплексным лексико-грамматическим трансформациям относятся:

антонимический перевод;

• Антонимический перевод – это лексико-грамматическая трансформация, при которой производиться замена утвердительной формы в оригинале на отрицательную форму в переводе или, наоборот, отрицательная форма в оригинале сопровождается заменой лексической единицы ИЯ на единицу ПЯ с противоположным значением, например: 1. Nothing changed in my home town. – Все осталось прежним в моем родном городе. 2. She is not unworthy of your attention. – Она вполне заслуживает вашего внимания.

экспликация;

• Экспликация или описательный перевод – это лексико-грамматическая трансформация, при которой лексическая единица ИЯ заменяется словосочетанием, эксплицирующим ее значение, т.е. дающим более или менее полное объяснение или определение этого значения на ПЯ, например: Саг owners from the midway towns ran a shuttle service for parents visiting the children injured in the accident. – Владельцы автомашин из городов, лежащих между этими двумя пунктами, непрерывно привозили и отвозили родителей, которые навещали своих детей, пострадавших во время крушения.

компенсация;

• Компенсация – это способ перевода, при котором элементы смысла, утраченные при переводе единицы ИЯ в оригинале, передаются в тексте перевода каким-либо другим средством, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в оригинале: You could tell he was very ashamed of his parents and all, because they said «he don't» and «she don't» and stuff like that. – Было видно, что он стесняется своих родителей, потому что они говорили «хочут» и «хочете» и все в таком роде.

2.3 Основные проблемы перевода частиц

Как отмечалось выше, русский язык является «языком частиц», английский, напротив, «слабопартиклевым» языком, то есть между этими языками существует типологическое различие, влекущее за собой целый ряд проблем, с которыми сталкивается переводчик. Трудности вызывает не только семантика частиц, которая целиком и полностью зависит от контекста, но и количественная несопоставимость данных единиц в обоих языках. Из этого следует, что эквивалентные отношения между частицами и единицами другого языка не могут иметь постоянного характера, а будут каждый раз устанавливаться в зависимости от контекста, то есть не в сфере языка, а в сфере речи.

Действительно, невозможно решить проблему переводимости частиц с точки зрения формального подхода к понятию переводческой эквивалентности, ведь, согласно Я. Рецкеру, «эквивалент – постоянное равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста», а семантика частиц вне контекста часто размыта.

По мнению А.Г. Минченкова, проблему переводимости частиц можно решить лишь в рамках коммуникативной теории перевода, основополагающий тезис которой заключается в том, что перевод как процесс двуязычной коммуникации в общих чертах подобен процессу одноязычной коммуникации. Проблема успешности языковой коммуникации – одна из основных проблем в теории лингвистической прагматики, занимающаяся отношением языковых знаков к их пользователям.

Английский ученый и переводчик Питер Ньюмарк особо выделяет коммуникативный способ перевода. Согласно ему, коммуникативный способ заключается в выборе такого пути передачи исходной информации, который приводит к переводному тексту с адекватным исходному воздействием на получателя. Главным объектом при таком способе перевода оказывается не столько языковой состав исходного текста, сколько его содержательное и эмоционально-эстетическое значение. Причем в отличие от функционального перевода коммуникативный перевод не допускает ни сокращений, ни упрощений исходного материала. В сущности, то, что в обиходе часто называется литературным и, в частности, художественным переводом, на самом деле представляет собой именно коммуникативный перевод, учитывающий или программирующий прагматику получателя.

Как знаковая система язык имеет две формы существования: с одной стороны, это совокупность знаков, с другой – вид деятельности, суть которой состоит в применении языковых знаков для достижения определенных целей коммуникации. Исходный текст, порождаемый отправителем в процессе перевода, не может не отражать его коммуникативных установок. В соответствии с этими коммуникативными установками составляющие текст языковые знаки направлены на выполнение определенных функций в процессе коммуникации. Языковые единицы разного формального уровня могут выполнять тождественную функцию в речи. Исследования ряда лингвистов показывают, что границы формальных единиц языка, таких, как слово, и границы выполняющих определенную функцию языковых знаков часто не совпадают. С одной стороны, языковые знаки нередко могут быть большими по размеру, чем одно слово, они могут представлять собой словосочетания или целые предложения. С другой стороны, некоторые элементы смысла могут быть не видны на поверхности предложения или текста – это относится, в частности, к имплицитно выраженному смыслу или стилистическому эффекту. В этой связи следует согласиться с тезисом Н. Шадрина о том, что эквивалентные отношения между языковыми знаками устанавливаются на основе выражаемого ими смысла, а не их принадлежности к тому или иному формальному уровню языковой системы.

Так как у частиц вместо денотативного значения имеется ярко выраженная прагматическая функция, то, прежде всего, главной задачей при переводе является правильное определение этой функции с учетом контекста, а затем необходимо подобрать языковые единицы языка перевода, которые способны выполнить функцию, эквивалентную функции частицы. При этом следует помнить, что не всегда употребление языковых средств с определенными функциями оказывается типичным для языка перевода, что может быть обусловлено различиями между двумя языками в плане интенсивности выражения эмоций, то есть потенциальные функциональные эквиваленты частицы должны удовлетворять естественности звучания. Здесь необходимо учитывать фактор частотности употребления той или иной единицы, стиль речи и основные речевые контексты ее употребления.

Подходящий функциональный эквивалент, который удовлетворяет требованию естественности звучания, может оказаться единицей другого формально-языкового уровня, то есть частице может соответствовать не только частица или словосочетание, но и целое предложение.

Иногда стремление к естественности звучания может привести к сужению круга потенциальных эквивалентов, а иногда – может быть причиной того, что переводчик вообще отказывается от передачи какой-либо функции. Как считает А.Г. Минченков, так бывает, например, когда несколько единиц, употребленных вместе в одном высказывании, служат для усиления друг друга. Яркий тому пример – усилительная частица all в сочетании с другим усилителем – частицей too. Рассмотрим несколько примеров таких случаев, приведенных в работе А.Г. Минченкова «Английские частицы».

The party was over, all too soon.

Очевидно, что для выражения сожаления достаточно было бы употребить одно too, так что добавление all лишь дополнительно усиливает этот прагматический смысл. Есть ли в русском языке частицы способные выражать усиление в похожем контексте? Да, это частица уж. Что мы получим в переводе? ‘Праздник закончился, уж слишком рано’. Насколько естественно звучит уж в этом высказывании? Ответ на этот вопрос неоднозначен, поскольку очевидно, что в некоторых ситуациях уж в таком высказывании может выражать дополнительный смысл – упрек. С этой точки зрения более естественным нам кажется экспликация эмоции сожаления – ‘Праздник закончился, к сожалению, слишком рано’. Итак, при переводе первого высказывания мы ориентируемся на принцип естественности звучания в плане отказа от функционального эквивалента уж и предпочтения другого – к сожалению.

All too easily she might have been the usual sort of landlady.

Во втором случае мы имеем дело еще с одной частицей – easily, употребляемой довольно часто для усиления модальных глаголов may, might, could. Смысловой блок из двух усилительных частиц all too еще больше подчеркивает общее прагматическое значение. Такая избыточность звучит естественно в английском языке, но в русском, как нам кажется, довольно трудно было бы найти слово, естественно усиливающее довольно эмфатичную частицу вполне в данном контексте, а уж тем более блок из двух слов. Поэтому с точки зрения естественности звучания русское эквивалентное высказывание могло бы выглядеть как ‘Она вполне могла оказаться хорошей хозяйкой’.

Применить принцип естественности звучания, как утверждает А.Г. Минченков, можно и в плане равночастотности употребления языковых единиц в двух сопоставляемых языках. Возьмем частицу oh, в частности тот случай, когда она употребляется в функции выражения страха. Рассмотрим следующий пример:

«Oh, help,» said Pooh as he dropped ten feet on the branch below him.

Переводчик В.П. Руднев, например, считает, что oh можно перевести с помощью ох. Но даже если допустить, что ох может выражать страх при произнесении с определенной интонацией, все равно частотность ее употребления в подобной ситуации в современном русском языке явно ниже, чем частотность употребления oh в этой же ситуации в английском языке. С этой точки зрения более естественно в русском звучали бы частицы ой или ай – ‘Ой, помогите’.

В целом следует сказать, что несоблюдение принципа естественности звучания, также как и функциональной эквивалентности, часто приводит к прагматическим буквализмам, звучащим комично, нелепо или создающим дополнительные смыслы, которые не были заложены в исходный текст. Для иллюстрации всего сказанного хорошо подходит проблема перевода английской частицы no. No в английском языке довольно часто употребляется, например, в функции выражения сильного удивления с оттенком недоверия:

My name is Hercule Poirot. – No, not the same Poirot?

Перевод второго высказывания как ‘Нет, не тот самый Пуаро’ является ярким примером прагматического буквализма. Частица нет в русском языке не может употребляться в указанной функции. Смысл, который извлекает читатель – резкое несогласие или эмфатическое отрицание. Естественно звучащее высказывание могло бы быть, в частности, таким: ‘Да что вы. Неужели тот самый Пуаро?’

Другая функция no – выражение сочувствия или соболезнования. Типичный для английского языка диалог:

I wasted two hours in a traffic jam. – Oh, no.

Перевод ‘О нет!’ Звучит по-русски непонятно и комично в этой ситуации; естественным эквивалентом было бы, в частности, ‘, какой ужас!’

Комичными примерами прагматических буквализмов являются также переводы after all как после всего, but then как но затем, now как сейчас.

Поскольку каждый язык имеет собственные предпочтения в плане стиля и способа выражения, естественность звучания непосредственно связана с культурологическими различиями между языками и особенно важна при переводе единиц прагматического кода, таких, как частицы, одно из основных предназначений которых – придание речи естественности.

2.4 Идентификация функций английских частиц. Семантика

Как мы уже выяснили, одна и та же частица может передавать несколько коммуникативных линий одновременно, они выражают отношение адресанта к адресату или к описываемой ситуации, намерения и эмоции говорящего. Частицы способны выражать весь комплекс прагматических значений, они несут на себе максимум коммуникативного пласта высказывания. Именно поэтому семантика частиц реализуется только в контексте, только предложение определяет их лексическое значение, а лексическое значение, в свою очередь, отражается функциями частиц, которые выделяются при анализе содержания высказывания. Многие передаваемые частицами смыслы имплицитны, в связи с чем определение функции частицы, может представлять собой довольно сложную задачу.

Как известно, быстрее всего происходит анализ языковых единиц, которые являются частотной лексикой и имеют в своей семантике лишь однозначный денотативный компонент. Например, высказывание John usually speaks slowly вряд ли может вызвать затруднения при переводе. Все лексические единицы, входящие в него, имеют в своей семантике однозначный денотативный компонент и описывают реалии, понятные в большинстве культурно-языковых сообществ. Данные лексические единицы выполняют только денотативную функцию. Структура данного предложения также не передает дополнительных смыслов.

Однако для частиц требуется более сложный анализ, так как эти слова выражают прагматический компонент, в частности, эмотивный или оценочный и, как уже отмечалось выше, проблема может состоять уже в том, чтобы распознать частицу. Попробуем проанализировать функционирование слова positive в следующем предложении:

She was a positive joy to speak to.

Здесь positive находится в позиции определения перед существительным. Однако к нему нельзя задать вопрос, а также его нельзя употребить со сравнительной степенью. Очевидно, этому мешает общий контекст употребления, в частности эмотивно-оценочная семантика существительного joy. Следовательно, positive связано напрямую с говорящим и является усилительной частицей. Говорящий не сомневается в правильности своей оценки и употребляет частицу для того, чтобы показать это, усиливая тем самым общий коммуникативный эффект высказывания.

Схожим образом можно проанализировать функции слова fairly:

The cat fairly flew out of the room.

Здесь fairly относится к глаголу, но при этом явно не является наречием образа действия и не отвечает на вопрос ‘как?’. Тот факт, что глагол представляет собой образное слово, по своей прагматической нагрузке отличающееся от нейтрального в этой ситуации ran out, позволяет заключить, что fairly используется говорящим для того, чтобы указать на свое эмоциональное состояние при виде такой сцены, на сильное впечатление, произведенное увиденным и одновременно на то, что подобное описание действия является, конечно, в некоторой степени преувеличением, метафорой – ведь коты, конечно, не могут летать.

Интересно также рассмотреть функционирование в качестве частицы сочетания sort of. Здесь распознать частицу помогает грамматическая сочетаемость. Слово sort является существительным с общим значением ‘вид’, ‘тип’, употребление предлога of после него сигнализирует о том, что дальше должно идти другое существительное. Именно это мы наблюдаем в большом количестве случаев:

– They offered us ten different sorts of cheese.

– I don’t like this sort of thing.

В ряде случаев, однако, слово sort, сливаясь с of, может употребляться, например, перед глаголом или прилагательным:

– I sort of liked it, you know.

– It was sort of peach-colored.

Синтаксическая позиция sort of и невозможность поставить к нему вопрос – все это указывает на статус частицы; что же касается ее функции, то она, вероятно, идет от семантики существительного sort – ‘разновидность’. It was sort of peach-colored, например, означает как бы ‘я не могу сказать, что это точно такой цвет, но это его разновидность’. Частица употребляется для выражения приблизительности и указания на неуверенность говорящего в правильности своей оценки.

Другая проблема, как указывает А.Г. Минченков, может возникать при определении функций частиц, чья коммуникативная семантика сильно зависит от контекста и семантические возможности которых нельзя свести к одной, пусть даже обобщенной, функции. Ярким примером здесь является частица oh. Вне контекста ее функцию определить практически невозможно. В наиболее общем виде возможно лишь сказать, что она употребляется как реакция на что-то сказанное собеседником, происходящее вокруг говорящего или в его мыслях. Очевидно, однако, что такое определение мало что дает нам в практическом плане, тем более в аспекте перевода, где нужно четко знать, какой элемент смысла войдет в смысловое представление. В этой связи рассмотрим несколько примеров с точки зрения путей определения конкретной функции этой частицы.

«Hallo, Professor Zapp», he said, drawing level. «Are you taking a stroll?» – «Oh, hi, Percy».

В приведенном диалоге мы видим слова hallo и hi, свидетельствующие о том, что герои только что встретились и приветствуют друг друга. ‘Drawing level’ указывает на то, что первый подошел ко второму; значит, вероятно, для последнего эта встреча была неожиданной, так как до этого он не заметил своего знакомого. Тот факт, что oh идет перед hi второго собеседника, подтверждает эту гипотезу – частица oh выражает неожиданность встречи.

I suppose he is busy with his popsy these days, like he said he’d be. – Oh, he said that, did he?

Во втором тексте один из собеседников повторяет часть высказывания другого, которая, очевидно, вызвала его интерес. После этого идет особая разновидность расчлененного вопроса, которая обычно употребляется как раз для того, чтобы показать, что только что сказанное вызывает интерес или определенные эмоции. Из этого можно сделать вывод, что частица oh, скорее всего, выражает эмоцию удивления.

Didn’t Wilson tell you about how he found me? – Wilson? Oh, the chap in the room underneath.

В третьем тексте на функцию oh указывает переспрос, который идет прямо перед частицей. В этой ситуации очевиден вывод о том, что она выражает припоминание.

Таким образом, контекст помогает определить функцию частицы. Некоторые частицы, однако, могут приобретать более одного значения. Рассмотрим следующий пример:

She was the complete British Council hostess – polite, patient, detached. She actually asked me if I’d slept well.

Частица actually используется для усиления предыдущего высказывания и одновременно передает также удивление говорящего по поводу произошедшего.

Итак, проводя семантический анализ частицы с учетом контекста, выявляется прагматический компонент высказывания. Задача идентификации прагматических смыслов, вносимых в текст частицами, нередко оказывается сложной задачей, от правильного выполнения которой зависит правильность перевода.

В силу полифункциональности частиц их функционально-семантическая классификация достаточно затруднена. Традиционно выделяются эмфатические, ограничительные и идентифицирующие. Но частица just, например, может выполнять все три функции, а многие частицы, например oh, just, positive могут выражать разнообразные эмоции, или же эмотивный компонент может наслаиваться на основное значение частицы. Некоторые, например after all, anyway, actually, выражая то или иное значение, могут также выступать в роли коннекторов, роли традиционно присущей союзам.

Так же как и функцию привлечения внимания, к случаям непосредственного речевого взаимодействия говорящего с собеседником следует отнести еще одну интересную функцию частиц – заполнение пауз. Выполняя эту функцию, частица well, например, сигнализирует о колебании и замешательстве говорящего.

2.5 Функции и перевод английских частиц на материале книги Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»

Как мы уже отмечали, частицы используются для соотнесения логической связи отдельного высказывания с другими высказываниями и общим контекстом, для указания на различные параметры внеязыковой реальности. Тем самым частицы способствуют успешности речевого взаимодействия говорящего и собеседника. Частицы обладают ярко выраженной прагматической функцией, поэтому, прежде всего, необходимо правильно определить функцию частицы с учетом контекста, а затем подобрать такую единицу языка перевода, которая способна выполнить данную функцию.

Anyway

Частица anyway выполняет множество разнообразных языковых функций. Очень часто она связывает предваряемое ею высказывание с непосредственно предшествующим. Рассмотрим основные функции и перевод английских частиц, встречающихся в романе Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи».

Then she really started to cry, and the next thing I knew, I was kissing her all over – anywhere – her eyes, her nose, her forehead, her eyebrows and all, her ears – her whole face except her mouth and all. She sort of wouldn’t let me get to her mouth. Anyway, it was the closest we ever got to necking.

И тут она расплакалась по-настоящему – и, прежде чем я мог сообразить, я уже целовал ее куда попало: в глаза, лоб, в нос, в брови, даже в уши. Только в губы не поцеловал, она как-то все время отводила губы. Во всяком случае, больше, чем в тот раз, мы никогда не целовались.

If you do something too good, then, after a while, if you don’t watch it, you start showing off. And then you’re not as good any more. But anyway, they were the only ones in the show – the Lunts, I mean – that looked like they had any real brains. I have to admit it.

Когда что-нибудь делаешь слишком хорошо, то, если не следить за собой, начинаешь выставляться на показ. А тогда уже не может быть хорошо. Ну, во всяком случае, в этом спектакле они одни – я говорю про Лантов – еще были похожи на людей, у которых башка варит, это надо признать.

Здесь можно выделить такую функцию частицы anyway, как ограничение истинности предыдущего высказывания. В данном примере, переводчику удалось подобрать подходящий эквивалент – выражение во всяком случае, которое в русском языке может выполнять подобную функцию.

Рассмотрим еще несколько случаев употребления частицы anyway в романе:

The bellboy that showed me to the room was this very old guy around sixty-five. He was even more depressing than the room was. He was one of those bald guys that comb all their hair over from the side to cover up the baldness. I’d rather be bald than do that. Anyway, what a gorgeous job for a guy around sixty-five years old. Carrying people’s suitcases and waiting around for a tip.

Меня провел в номер коридорный – старый-престарый, лет под семьдесят. Он на меня нагонял тоску еще больше, чем этот номер. Бывают такие лысые, которые зачесывают волосы сбоку, чтобы прикрыть лысину. А я бы лучше ходил лысый, чем так причесываться. Вообще, что за работа для такого старика – носить чужие чемоданы и ждать чаевых.

I tried to rub it off with my hand again, but this one was scratched on with a knife or something. It wouldn’t come off. It’s hopeless, anyway.

Попробовал было стереть, но на этот раз слова были нацарапаны ножом или еще чем-то острым. Никак не стереть. Да и бесполезно.

Данные примеры демонстрируют употребление частицы anyway в функции введения дополнительного решающего аргумента, который в русском языке вводится такими выражениями как вообще, да и вообще, в любом случае, да и. В данных примерах переводчик использует лексическую замену, то есть переводит частицу подобной по значению русской частицей.

Особым случаем употребления частицы anyway является ее способность вводить актуальный аргумент, который является истинным, несмотря на то, что говорилось ранее, в русском языке данную функцию способны выполнять все-таки, все равно, в любом случае, так или иначе:

He’d written me this note asking me to stop by and say good-bye before vacation started, on account of I wasn’t coming back. «You didn’t have to do all that. I’d have come over to say good-bye anyway.»

Он мне написал записку, чтобы я к нему зашел проститься перед каникулами; он знал, что я больше не вернусь. – Вы напрасно писали, я бы все равно зашел попрощаться.

He always looked good when he was finished fixing himself up, but he was a secret slop anyway, if you knew him the way I did.

И хоть выглядел он отлично, особенно когда наводил на себя красоту, но все равно он был нечистоплотный, уж я-то его хорошо знал.

Anyway, even though I was pretty loaded, I figured I could always use a few extra bucks.

Но хоть денег у меня было порядочно, я все-таки решил, что лишний доллар не помешает.

В данных примерах переводчику удалось подобрать единицы, эквивалентные языку оригинала и выполняющие аналогичную функцию.

В более объемных отрезках текста частица anyway может маркировать переход от одной темы к другой, то есть заполнять паузу, которая образуется в подобных случаях. В русском языке для заполнения паузы обычно используется частица ну и сочетания с ней. Рассмотрим следующий пример:

– Swell to see you, – I said. I meant it, too. – How are ya, anyway?

– Рад тебя видеть, – сказал я и не врал, ей-богу. – Ну, как живешь?

В данном примере переводчик удачно подбирает эквивалент, выполняющий в языке перевода подобную функцию, и использует лексическую замену.

I think I really like it best when you can kid the pants off a girl when the opportunity arises, but it’s a funny thing. The girls I like best are the ones I never feel much like kidding. Sometimes I think they’d like it if you kidded them – in fact, I know they would – but it’s hard to get started, once you’ve known them a pretty long time and never kidded them. Anyway, I was telling you about that afternoon Jane and I came close to necking.

Я-то ужасно люблю дразнить девчонок до слез, когда случай подвернется, но смешно вот что: когда мне девчонка всерьез нравится, совершенно не хочется ее дразнить. Иногда я думаю, что ей хочется, чтобы ее подразнили, я даже наверняка знаю, что хочется, но если ты с ней давно знаком и никогда ее не дразнил, то как-то трудно начать ее изводить. Так вот, я начал рассказывать про тот день, когда мы с Джейн поцеловались.

В этом примере можно наблюдать частицу anyway в функции возврата к прежней, основной теме беседы или рассказа. Русские эквиваленты английской частицы в целом сходны с предыдущими. В данном случае автор удачно использует эквивалент так вот.

Довольно часто anyway используется для резюмирования или перехода к главному, указывая на пропуск незначительных деталей. Рассмотрим следующие примеры:

Anyway, it was the Saturday of the football game with Saxon Hall.

Словом, началось это в субботу, когда шел футбольный матч с Сэксон-холлом.

We were going to take our lunches and all, and our BB guns – we were kids and all, and we thought we could shoot something with our BB guns. Anyway, Allie heard us talking about it, and he wanted to go, and I wouldn’t let him. I told him he was a child.

Собирались взять с собой завтрак и все, что надо, и наши мелкокалиберные ружья – мы были совсем мальчишки, думали, из мелкокалиберных можно настрелять дичи. В общем, Алли услыхал, как мы договорились, и стал проситься с нами, а я его не взял, сказал, что он еще маленький.

We danced about four numbers. In between numbers she’s funny as hell. She stays right in position. She won’t even talk or anything. You both have to stay right in position and wait for the orchestra to start playing again. That kills me. You’re not supposed to laugh or anything, either. Anyway, we danced about four numbers, and than I turned off the radio.

Мы протанцевали четыре танца. А в перерывах она до того забавно держится, просто смех берет. Стоит и ждет. Не разговаривает, ничего. Заставляет стоять и ждать, пока оркестр опять не вступит. А мне смешно. Но она даже смеяться не позволяет. Словом, протанцевали мы четыре танца, и я выключил радио.

Как видно из перевода в русском языке сходную функцию выполняют слова и выражения короче, словом, в общем, которые и использует переводчик.

Рассмотрев данные примеры, мы можем сделать вывод о том, что частица anyway выполняет множество различных функций, которые полностью обусловлены контекстом, и в большинстве случаев, прибегая к различным трансформациям, переводчик удачно подбирает соответствующий русские эквиваленты.

Но следует упомянуть о тех случаях, когда переводчик вообще отказывается от передачи какой-либо функции и не переводит частицу. Например:

Anyway, I was sitting on the washbowl next to Stradlater was shaving, sort of turning the water on and off.

Я сидел на умывальнике рядом со Стрэдлейтером и то закрывал, то открывал кран.

Exactly

Рассмотрим случаи употребления частицы exactly:

– You don’t like anything that’s happening.

It made me even more depressed when she said that.

– Yes I do. Yes I do. Sure I do. Don’t say that. Why the hell do you say that?

– Because you don’t. You don’t like any schools. You don’t like a million things. You don’t.

– I do! That’s where you’re wrong – that’s exactly where you’re wrong!

– Тебе вообще ничего не нравится!

Я еще больше расстроился, когда она так сказала.

– Нет, нравится. Многое нравится. Не говори так. Зачем ты так говоришь?

– Потому что это правда. Ничего тебе не нравится. Все школы не нравятся, все на свете тебе не нравится. Не нравится – и все!

– Неправда! Тут ты ошибаешься – вот именно, ошибаешься!

Частица exactly в данном примере выполняет функцию идентификации и переводится сочетанием русских идентифицирующих частиц вот именно.

С точки зрения перевода особый интерес представляют те случаи, когда exactly употребляется при отрицании.

– Did you ever get fed up? – I said. – I mean did you ever get scared that everything was going to go lousy unless you did something? I mean do you like school, and all that stuff?

– It’s a terrific bore.

– I mean do you hate it? I know it’s a terrific bore, but do you hate it, is what I mean.

– Well, I don’t exactly hate it. You always have to –

– С тобой случается, что вдруг все осточертевает? – спрашиваю. – Понимаешь, бывает с тобой так, что тебе кажется – все провалится к чертям, если ты чего-нибудь не сделаешь, бывает тебе страшно? Скажи, ты любишь школу, вообще все?

– Нет, конечно, там скука смертная.

– Но ты ее ненавидишь или нет? Я знаю, что это скука смертная, но ты ненавидишь все это или нет?

– Как тебе сказать? Не то что ненавижу. Всегда как-то приходится…

В данном примере с помощью частицы exactly чувства и эмоции выражаются точно, что является отличительной чертой англоязычной культуры. Утвердительное предложение на английском языке переводится на русский определенно-личным предложением, а частица exactly – выражением не то что, то есть используется синтаксическая трансформация.

– Hey, – I said, just before he beat it. – Did you father ever psychoanalyze you?

– Me? Why do you ask?

– No reason. Did he, though? Has he?

– Not exactly. He’s helped me to adjust myself to a certain extent, but an extensive analysis hasn’t been necessary. Why do you ask?

– Слушай-ка! – говорю. – А твой отец тебя психоанализировал?

– Меня, А почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Психоанализировал или нет?

– Как сказать. Не совсем. Просто он помог мне приспособиться к жизни, но глубокий анализ не понадобился. А почему ты спрашиваешь?

В данном примере частица exactly указывает, что слово, к которому она относится, не совсем точно описывает истинное положение вещей. Здесь русская частица именно, которая обычно употребляется в качестве эквивалента частицы exactly, не соответствует естественности звучания и, поэтому, применяются другие средства русского языка, способные выполнить данную функцию, а именно предложение как сказать и выражение не совсем, то есть используется синтаксическая трансформация.

Just

В современном языке частица just выполняет много различных функций, и трудности ее перевода связаны нередко с проблемой правильной идентификации функций. Традиционно речь идет о трех функциях – выделительной, ограничительной и эмфатической, но встречаются и другие, хотя и менее распространенные функции.

На примере эмфатической функции разнообразные возможности just видны особенно наглядно:

Yeah. She wouldn’t move any of her kings. What she’d do, when she’d get a king, she wouldn’t move it. She’d jest leave it in the back row. Then she’d never use them. She just liked the way they looked when they were all in the back row.

Да, она никогда не переставляла дамки. Выйдет у нее какая-нибудь шашка в дамки, она с места ее не сдвинет. Так и оставит в заднем ряду. Выстроит все дамки в последнем ряду и ни одного хода не сделает. Ей просто нравилось, что они стоят в последнем ряду.

– Do you like Pencey? – she asked me.

– Pencey? It’s not too bad. It’s not paradise or anything, but it’s as good as most schools. Some of the faculty are pretty conscientious.

– Ernest just adores it.

– I know he does.

– Нравится вам Пэнси? – спросила она.

– Пэнси? Как вам сказать. Там неплохо. Конечно, это не рай, но там не хуже, чем в других школах. Преподаватели там вполне добросовестные.

– Мой Эрнест просто обожает школу!

– Да, это я знаю.

В русском языке частица просто усиливает значение следующего за ней смыслового блока, то есть, способна выполнять подобную функцию, чем и пользуется переводчик.

Рассмотрим еще несколько примеров, иллюстрирующих использование частицы just в эмфатической функции:

When I got to the museum, all of a sudden I wouldn’t have gone inside for a million bucks. It just didn’t appeal to me – and here I’d walked through the whole goddam park and looked forward to it and all.

Я подошел к музею и сразу почувствовал, что ни за какие деньги туда не пойду. Не тянуло туда – и все, а ведь я весь парк прошел и так ждал этого.

– …I have about a hundred and eighty bucks in the bank. I can take it out when it opens in the morning, and then I can go down and get this guy’s car. No kidding. We’ll stay in these cabin camps and stuff like that till the dough runs out. Then, when the dough runs out, I could get a job somewhere and we could live somewhere with a brook and all and, later on, we could get married or something. I could chop all our own wood in the wintertime and all. Honest to God, we could have a terrific time! Wuddaya say? C’mon! Wuddaya say? Will you do it with me? Please!

– You can’t just do something like that, – old Sally said. She sounded sore as hell.

– У меня есть около ста восьмидесяти долларов на книжке. Завтра утром, как только откроют банк, я их возьму, а потом можно поехать и взять машину у этого парня. Кроме шуток. Будем жить в туристических лагерях и всяких таких местах, пока деньги не кончатся. А когда кончатся, я могу достать работу, будем жить где-нибудь у ручья, а потом когда-нибудь мы с тобой поженимся, все как надо. Я сам буду рубить для нас дрова зимой. Честное слово, нам так будет хорошо, так весело! Ну как? Ты поедешь? Поедешь со мной? Поедешь, да?

– Да как же можно? – говорит Салли. Голос у нее был злой.

В данных примерах при переводе just в эмфатической функции мало просто подобрать подходящий эквивалент, чтобы выразить эмоции говорящего точнее, ведь в русском языке нет ограничений при выборе языковых средств для выражения эмоций. Таким образом, в данном случае требуется перестройка всей структуры предложения, и переводчик использует синтаксическую трансформацию.

Как отмечалось выше, еще одной распространенной функцией частицы just является ограничительная функция. Рассмотрим несколько примеров:

I mean if a boy’s mother was sort of fat or corny-looking or something, and if somebody’s father was one of those guys that wear those suits with very big shoulders and corny black-and-white shoes, then old Haas would just shake hands with them and give them a phony smile and then he’d go talk, for maybe a half an hour, with somebody else’s parents.

Понимаете, если у кого мать толстая или смешно одета, а отец ходит в костюме с ужасно высокими плечами и башмаки на нем старомодные, черные с белым, тут этот самый Хаас только протягивал им два пальца и притворно улыбался, а потом как начнет разговаривать с другими родителями – полчаса разливается!

– I won’t stretch it. – He went over to the closet in a big hurry. – How’sa boy, Ackley? – He said to Ackley. He was at least a pretty friendly guy, Stradlater. It was partly a phony kind of friendly, but at least he always said hello to Ackley and all. Ackley just sort of grunted when he said «How’sa boy?»

– Не растяну! – Он подбежал к шкафу. – Как делишки, Экли? – говорит. Он довольно приветливый малый, этот Стрэдлейтер. Конечно это притворство, но он всегда здоровался с Экли. А тот только буркнул что-то, когда Стрэдлейтер спросил «Как делишки?».

Переводчик удачно подбирает русский эквивалент английской частицы just в ограничительной функции – только, то есть использует лексическую замену.

Kind of/ sort of

В современном английском языке частицы kind of и sort of являются практически функциональными эквивалентами. Они обе относятся обычно либо к прилагательному, либо к глаголу, выполняют одинаковую функцию указания на приблизительность оценки; более того они примерно совпадают по частотности употребления.

Anyway, these two nuns were sitting next to me, and we sort of struck up a conversation.

Словом, эти две монахини сели около меня, и мы как-то разговорились.

To tell you the truth, it was sort of embarrassing, in a way, to be talking about «Romeo and Juliet» with her.

По правде говоря, мне было как-то неловко обсуждать с ней «Ромео и Джульетту».

About all I know is, I sort of miss everybody I told about.

Знаю только, что мне как-то не хватает тех, о ком я рассказывал.

Как видно из примеров в русском языке одним из основных средств выражения приблизительности оценки является наречие как-то; соответственно, оно достаточно часто, хотя и не всегда, может выступать в качестве эквивалента названных английских частиц, но в некоторых контекстах предпочтение может быть отдано другим средствам, в частности, наречию довольно:

This family that you could tell just came out of some church were walking right in front of me – a father, a mother, and a little kid about six years old. They looked sort of poor.

Впереди меня шло целое семейство, очевидно из церкви, – отец, мать и мальчишка лет шести. Видно было, что они довольно бедные.

Рассмотрим пример употребления частицы sort of, при переводе которой используется нулевой перевод:

Then I sort of started lighting matches. I do that quite a lot when I’m in a certain mood.

Потом я стал зажигать спички. Я часто это делаю, когда находит настроение.

Oh

Большинство функций частицы oh связано с реакцией говорящего на слова или действия других людей. В частности, одна из наиболее распространенных функций этой частицы связана с реакцией на получение информации. Одной из самых распространенных функций oh является функция выражения замешательства.

– What’d he say to you?

– Oh… well, about Life being a game and all. And how you should play it according to the rules.

– Что же он тебе сказал?

– Ну… всякое. Что жизнь – это честная игра. И что надо играть по правилам.

– I didn’t have too much difficulty at Elkton Hills, – I told him. – I didn’t exactly flunk out or anything. I just quit, sort of.

– Why, may I ask?

– Why? Oh, well it’s a long story, sir. I mean it’s pretty complicated.

– Никаких затруднений в Элктон-хилле у меня не было, – говорю. – Я не проваливался, ничего такого. Просто ушел – и все.

– Разреши спросить – почему?

– Почему? Да это длинная история, сэр. Все это вообще довольно сложно.

Частица oh показывает, что говорящий застигнут врасплох и, не зная, что сказать, пытается выиграть время, переводчик использует русские эквиваленты ну и да, что является выражением замешательства в русском языке.

Еще одна функция частицы oh связана с выражением неожиданности осознания.

– I got my damn bags at the station, – I said. – Listen. You got any dough, Phoeb? I’m practically broke.

– Just my Christmas dough. For presents and all. I haven’t done any shopping at all yet.

– Oh. – I didn’t want to take her Christmas dough.

– Мои чемоданы на вокзале, – говорю. – Скажи, Фиб, есть у тебя какие-нибудь деньги? У меня ни черта не осталось.

– Есть, на рождественские подарки. Я еще ничего не покупала.

– Ах, только! – Я не хотел брать ее подарочные деньги.

В данном примере имеет место замешательство, которое вызвано внезапным осознанием того, что деньги у второго собеседника предназначены для определенной цели. А, значит, функция частицы Oh связана с выражением неожиданности осознания. Автор вполне удачно использовал русское выражение Ах, только для выражения растерянности, использовав синтаксическую и лексическую трансформации.

Наконец, частица oh может выражать различные эмоции. Русские эквиваленты зависят от типа эмоции и контекста:

– безразличие

– Their bodies, for Chrissake – what’sa matter with ya? Their bodies take in nutrition and all, right through the goddam seaweed and crap that’s in the ice. They got their pores open the whole time. That’s their nature, for Chrissake. See what I mean?

– Oh, – I said. I let it drop.

– Да как же вы не понимаете, господи! Их организм сам питается, понятно? Там во льду водоросли, всякая всячина. У них поры открыты, они через поры всасывают пищу. Их природа такая, господи, боже мой! Вам понятно или нет?

– Угу. – Я с ним не стал спорить.

– You better wait in the lobby, fella, – he said.

– I’d like to – I really would, – I said. – But I have a bad leg. I have to hold it in a certain position. I think I’d better sit down in the chair outside their door.

He didn’t know what the hell I was talking about, so all he said was «Oh» and took me up.

– Так подождите лучше внизу, в холле, молодой человек!

– Я бы с удовольствием! Конечно, это было бы лучше, – говорю, – но у меня нога больная, ее надо держать в определенном положении. Лучше я посижу в кресле у их дверей.

Он даже не понял, о чем я, только сказал: «Ну-ну!» – и поднял меня наверх.

В данных примерах переводчик использует лексические замены, подобрав русские эквиваленты английской частицы, выполняющие аналогичные функции.

– удивление

– Excuse me, but isn’t that a Pencey Prep sticker? – She was looking up at my suitcases, up on the rack.

– Yes, it is, – I said. She was right. I did have a goddam Pencey sticker on one of my Gladstones. Very corny, I’ll admit.

– Oh, do you go to Pencey? – She said.

– Простите, но, кажется, это наклейка школы Пэнси? – Она смотрела наверх, на сетку, где лежали мои чемоданы.

– Да, – говорю я. И правда: у меня на одном чемодане действительно осталась школьная наклейка. Дешевка, ничего не скажешь.

– Ах, значит, вы учитесь в Пэнси? – говорит она.

В данном примере переводчик использует лексическую замену, переведя частицу oh русским междометием ах, которое в русском языке способно передавать такую эмоцию как удивление.

– разочарование

Then all of a sudden, she said:

– Oh, why did you do it? – She meant why did I get the ax again. It made me sort of sad, the way she said it.

– Oh, God, Phoebe, don’t ask me that, – I said.

И вдруг она говорит:

– Ах, зачем, зачем ты опять? – Она хотела сказать – зачем я опять вылетел из школы. Но она так это сказала, что мне стало ужасно тоскливо.

– О господи, Фиби, хоть ты меня не спрашивай! – говорю.

Как и в предыдущем примере, переводчик использует междометие ах, но как видно из контекста, оно способно передавать и эмоцию разочарования.

Как мы упоминали выше, стремление к естественности звучания может быть причиной того, что частица не переводится вообще. Так, например, в следующем примере английская частица Oh выражает функцию замешательства, но в русском языке переводчик не счел нужным передать данную функцию и не перевел частицу:

-… I flunked Oral Expression, though. They had this course you had to take, Oral Expression. That I flunked.

– Why?

– Oh, I don’t know.

– … Но я провалился по устной речи. У нас был такой курс – устная речь. Я по ней провалился.

– Почему?

– Сам не знаю, – говорю.

Only

В современном английском языке частица only является одной из наиболее распространенных. Рассмотрим следующие случаи употребления частицы only:

It was only about a quarter to nine when we got back to the dorm. Old Brossard was a bridge fiend, and he started looking around the dorm for a game. Old Ackley parked himself in my room, just for a change. Only, instead of sitting on the arm of Stradlater’s chair, he laid down on my bed, with his face right on my pillow and all.

Было всего без четверти десять, когда мы вернулись в общежитие. Броссар обожал бридж и пошел искать партнера. Экли, конечно, влез ко мне в комнату. Только теперь он сел не на ручку стрэдлейтеровского кресла, а плюхнулся на мою кровать, прямо лицом в подушку.

I wasn’t knocked out or anything, though, because I remember looking up from the floor and seeing them both go out the door and shut it. Then I stayed on the floor a fairly long time, sort of the way I did with Stradlater. Only, this time I thought I was dying. I really did.

Я не потерял сознание, потому что помню – я посмотрел на них с пола и увидел, как они уходят и закрывают за собой дверь. Я долго не вставал с пола, как тогда, при Стрэдлейтере… Но тут мне казалось, что я сейчас умру, честное слово.

Anyway, they fell in love right away, on account of they’re both so nuts about Charles Dickens and all, and he helps her run her publishing business. She’s a publisher, the girl. Only, she’s not doing so hot, because her brother’s a drunkard and he spends all their dough.

В общем, они тут же влюбляются друг в друга, потому что оба помешаны на Чарльзе Диккенсе, и он ей помогает наладить работу в издательстве. Забыл сказать, эта девушка – издатель. Но у нее работа идет неважно, потому что брат у нее пьяница и все деньги пропивает.

В данных примерах частица only выполняет ограничительную функцию, и ее эквивалентами в русском языке могут быть частицы всего, только, лишь, но. Подобрав данные эквиваленты, переводчик использовал лексическую трансформацию.

Right

В современном английском языке слово right, которое обычно встречается в качестве прилагательного или наречия, используется также как частица. Рассмотрим следующие примеры:

Anyway, I’m sort of glad they’ve got the atomic bomb invented. If there’s ever another war, I’m going to sit right the hell on top of it. I’ll volunteer for it, I swear to God I will.

В общем, я рад, что изобрели атомную бомбу. Если когда-нибудь начнется война, я усядусь прямо на эту бомбу. Добровольно сяду, честное благородное слово!

В данном примере переводчик удачно переводит английскую частицу русской прямо, которая также выполняет идентифицирующую функцию и употребляется в значении типа ‘не где-нибудь, а именно здесь’.

– Do you want to go for a ride on it? – I said. I knew she probably did. When she was a tiny little, and Allie and D.B. and I used to go to the park with her, she was mad about the carrousel. You couldn’t get her off the goddam thing.

– I’m too big. – She said. I thought she wasn’t going to answer me, but she did.

– No, you’re not. Go on. I’ll wait for ya. Go on, – I said. We were right there then.

– Хочешь прокатиться? – спрашиваю. Я знаю, что ей очень хочется. Когда она была совсем кроха, мы с Алли и с Д.Б. водили ее в зоопарк, она с ума сходила по каруселям. Бывало, никак ее не оттащишь.

– Я уже большая, – говорит. Я думал, она не ответит, но она ответила.

– Глупости! Садись! Я тебя подожду! Ступай! – сказал я. Мы уже подошли к самым каруселям.

Данный пример также иллюстрируют употребление частицы right для идентификации места, но как видно из примера русская частица прямо не соответствует естественности звучания, и переводчик удачно переводит ее словом самый, что также является лексической заменой.

В целом можно сказать, что анализ функций английских иллокутивных частиц и их возможных соответствий в русском языке показывает, что в отношении частиц мы не всегда можем говорить о закономерных, постоянно повторяющихся парах соответствий, даже в рамках одной определенной функции. Переводчику постоянно приходится прибегать к разного рода трансформациям, чтобы в полной мере передать смысл исходного текста. Как показал анализ нашего материала, при переводе частиц главным образом используются синтаксические трансформации, достаточно часто – нулевой перевод. Если возможно и позволяют стилистические и функциональные установки и возможен подбор эквивалента, то частица переводится эквивалентом.

Перевод частиц представляет собой определенные трудности, что связано с отсутствием прямых эквивалентов в обоих языках.

Употребление частиц тесно связано с прагматической стороной общения и отражает специфические принципы функционирования национального языка, вследствие чего при переводе необходимо либо воспроизвести прагматический потенциал оригинала, либо видоизменить его, чтобы переведенный текст вызывал определенную эмоциональную реакцию.

Одна из главных задач переводчика заключается в максимально полной передаче содержания оригинала. Но художественный перевод – это тонкий и сложный процесс, при выполнении которого необходимо помнить не только о том, что переводной текст должен иметь смысл, но и нести эстетическое и эмоциональное удовольствие рецептору.

Даже самые полные из существующих на данный момент переводных словарей в силу своей ориентации на понимание эквивалента не могут, как правило, учесть всех контекстуальных соответствий, которые способна иметь частица. А иногда, даже в рамках одной определенной функции, не удается выделить закономерные, постоянно повторяющиеся пары соответствий. По мнению некоторых ученых, проблему переводимости частиц можно решить лишь в рамках коммуникативной теории перевода.

Так как система частиц английского языка представляет собой открытый, постоянно увеличивающийся класс слов, частицу, ‘маскирующуюся’ под наречия или другие части речи, во-первых, не всегда легко распознать. Во-вторых, проблема может возникать при определении функций частиц, чья коммуникативная семантика сильно зависит от контекста.

При переводе частиц верное определение ее функции, а также наличия или отсутствия у нее дополнительных смысловых компонентов является наиболее сложной и важной задачей, и переводчику постоянно приходится прибегать к разного рода трансформациям, чтобы в полной мере передать смысл исходного текста.

Заключение

Целью нашего исследования было изучение особенностей функционирования частиц в русском и английском языках, а также анализ функций и переводческих эквивалентов английских частиц.

При изучении частиц были выделены понятия данного пласта лексики, выявлены критерии выделения данного типа лексики, подробно изучены особенности функционирования частиц и их семантика.

Мы определили, что класс слов, именуемых частицами, является по-своему уникальным, так как до сих пор частеречный статус английских частиц вызывает споры и в зарубежной, и в отечественной лингвистике.

Партиклевый русский язык отличается развитой системой частиц. Частицы выделяются как отдельная незнаменательная часть речи, но ученые не пришли к их единой, универсальной классификации.

Существует две точки зрения по поводу частеречного статуса английских частиц. Зарубежные исследователи не признают самостоятельного частеречного класса частиц и относят их в класс наречий, отечественные ученые, в свою очередь, выделяют частицы в системе служебных частей речи.

Проанализировав теоретическую литературу, мы приходим к выводу о том, что уникальность класса частиц и трудности их выделения связаны с их семантическими функциями, которые обусловлены ярко выраженной прагматической функцией. Неадекватное отражение семантики частицы приводит к тому, что она переводится буквально, или с помощью языковой единицы, имеющей другую функцию. В подобных случаях вряд ли можно говорить об успешности коммуникации и максимально эффективной и полной передаче информации, а значит, и об эквивалентности и адекватности перевода.

При рассмотрении английских частиц в аспекте перевода переводчик сталкивается с целым рядом проблем. Помимо размытости и имплицитности семантики, зависящей от контекста, существует количественная несопоставимость данных единиц в английском и русском языках, которая является важным фактором, определяющим порой возможность перевода той или иной частицы. Универсальные прагматические значения в двух типологически разных языках передаются различными и нередко разноуровневыми средствами, имеющимися в распоряжении каждой из двух языковых систем.

По мнению многих ученых, проблема переводимости английских частиц с точки зрения формального подхода к понятию переводческой эквивалентности практически неразрешима. Многие исследователи отмечают, что подходить к решению данной проблемы следует в рамках коммуникативной теории перевода, основополагающий тезис которой заключается в том, что перевод как процесс двуязычной коммуникации в общих чертах подобен процессу одноязычной коммуникации. Проблема успешности языковой коммуникации – одна из основных проблем в теории лингвистической прагматики, занимающаяся отношением языковых знаков к их пользователям. Главным объектом при таком способе перевода оказывается не столько языковой состав исходного текста, сколько его содержательное и эмоционально-эстетическое значение. Причем в отличие от функционального перевода коммуникативный перевод не допускает ни сокращений, ни упрощений исходного материала. В сущности, то, что в обиходе часто называется литературным и, в частности, художественным переводом, на самом деле представляет собой именно коммуникативный перевод, учитывающий или программирующий прагматику получателя.

Прагматические аспекты перевода представляют большой практический и теоретический интерес, с ними связан целый ряд переводческих проблем, для решения которых профессиональный переводчик должен обладать необходимыми знаниями и техническими приемами.

В силу неадекватного отражения семантики частиц в переводных словарях и общей неразработанности их перевода в специальной литературе, важная роль частиц в логической организации текста и обеспечении успешности коммуникативного процесса часто игнорируется, это ведет к тому, что частицы не переводятся вообще.

Как показывает анализ функций английских иллокутивных частиц и их возможных соответствий в русском языке, в отношении частиц мы не всегда можем говорить о закономерных, постоянно повторяющихся парах соответствий, даже в рамках одной определенной функции. Более того, функцию, эквивалентную функции частицы в языке перевода способна выполнить не только частица, но и словосочетание, а иногда и целое предложение.

Таким образом, переводчик каждый раз решает какой вариант перевода выбрать, для того чтобы максимально полно передать все оттенки смысла исходного текста.

Библиографический список

Ахманова О.С. Минаева Л.В. Место звучащей речи в науке о языке. – Вопросы языкознания. №6, 1977.

Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: «Современная энциклопедия», 1969. – 608 с.

Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 1975. – 240 с.

Вейхман Г.А. Новое в английской грамматике: учебное пособие для институтов и факультетов иностранных языков. М., 1948.

Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1980. – 343 с.

Галь Н. Слово живое и мертвое. М., 1985. – 608 с.

Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. М., 1981. – 285 с.

Иванов А.О. Безэквивалентная лексика. С. – Петербург, 2006. – 192 с.

Ильиш Б.А. Строй современного английского языка. Л., 1971. – 365 с.

Казакова Т.А. Imagery in Translation. Практикум по художественному переводу. Ростов н/Д: «Феникс», СПб.: «Союз», 2004.

Комиссаров В.Н. Лингвистическое переводоведение в России. М., 2002. – 181 с.

Комиссаров В.Н. Современное переводоведение / Учебное пособие, изд-во ЭТС, Москва, 2001 г. – 253 с.

Латышев Л.К. Курс перевода: эквивалентность перевода и способы ее достижения. М., 1971.

Латышев Л.К. Технология перевода. Уч. пос. по подготовке переводчиков. – М.: НВИ – ТЕЗАУРУС, 2000. – 280 с.

Левицкая Т.Р., Фитерман А.М., Теория и практика перевода с английского языка на русский, Москва: Издательство литературы на иностранных языках, 1983 г. – 136 с.

Минченков А.Г. Английские частицы: функции и перевод. СПб.: Антология, 2004. – 96 с.

Минченков А.Г. Русские частицы в переводе на английский язык. СПб.: ООО «Издательство «Химера», 2001. – 96 с.

Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода/ Дополнения и комментарии Д.И. Ермоловича. – 2-е изд., стереотип. – М.: «Р. Валент», 2006. – 240 с.

Смирницкий А.И. Морфология английского языка. М., 1959. – 320 с.

Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово, 2000. – 624 с.

Федоров А.В. Основы общей теории перевода: Для ин-тов и фак-тов иностр. языков. Учебное пособие. – 5-е изд. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: ООО «Издательский дом «Филология ТРИ», 2002. – 416 с.

Флорин С. Муки переводческие. М., 1983. – 186 с.

Чуковский К.И. Высокое искусство. М., 1975. – 350 с.

Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспект. – М.: Наука, 1988. – 215 с.

Шевченко С.Е. Морфология современного английского языка. Курск: издательство «РОСИ», 2007.