Научная работа

на тему:

«Реформирование института подсудности гражданских дел и пути его совершенствования»

Введение

Актуальность избранной темы научной работы обусловлена многими факторами. Становление судебной власти в России отражает процесс постепенного формирования в нашей стране правового государства. Решение этой задачи предполагает утверждение в России власти закона, право толкования и применения которого принадлежит только суду. Одним из юридических условий, определяющих возникновение права на обращение в суд является подведомственность после разрешения вопроса, о которой заинтересованное лицо должно определить конкретный суд, в который следует подать исковое заявление. Разрешение этих вопросов происходит в рамках института подсудности.

В силу требований Конституции, в том числе ее ст. ст. 46 – 47, подсудность дел определяется законом. Так, на основании ч. 1 ст. 47 Конституции никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Таким образом, признание Конституцией права гражданина на рассмотрение его дела в надлежащем суде и тем судьей, к компетенции которого оно отнесено законом, является одной из гарантий права на судебную защиту и беспрепятственного доступа к правосудию. Кроме этого, согласно п. 4 Постановления Конституционного Суда РФ от 16.03.1998 г. №9-п «По делу о проверке конституционности ст. 44 УПК РФ и ст. 123 ГПК РСФСР в связи с жалобой ряда граждан», в таком законе должны быть закреплены критерии, которые в нормативной форме предопределяли бы, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное гражданское дело, что позволило бы суду, сторонам и другим участникам процесса избежать неопределенности в этом вопросе, которую в противном случае приходилось бы устранять посредством правоприменительного решения, то есть дискреционным полномочием правоприменительного органа или должностного лица, и тем самым определять подсудность дела не на основании закона.

Ввиду того, что происшедшие в нашем обществе кардинальные изменения социально-экономических отношений, и в первую очередь, что особенно важно для гражданского процесса, принятие и введение в действие ГПК РФ, предопределили существенное обновление законодательства о подсудности, обозначенная проблема, проведенными в теории гражданского процесса исследованиями, конечно же не исчерпана.

Такой гражданско-процессуальный институт как «подсудность» нуждается в его правильном понимании и применении ввиду того, что именно через данный институт заинтересованное лицо имеет возможность реализовать свое конституционное право на судебную защиту. Так, в связи с проводимой в стране судебной реформой и серьезными изменениями в российском процессуальном законодательстве понятие подсудности требует дополнительного всестороннего исследования. Более того, законодательная регламентация подсудности имеет конституционно-правовое значение.

Цель работы – анализ реформирования института подсудности гражданских дел, рассмотрение и изучение путей его совершенствования. Объектом исследования выступает подсудность гражданских дел как институт гражданского процессуального права.

Задачи:

Изучения судебной системы мировых судей и дел, подлежащих их рассмотрению

Анализ трудовых споров в сфере дел института подсудности

Исследования института подсудности, его актуальных аспектов

Рассмотрение договорной подсудности и соглашений в ее производстве.

1. Институт мировых судей в Российской Федерации

В Российской Федерации с 2000 г. работают мировые судьи. Несмотря на незначительный период их деятельности, можно уже говорить о том, что мировые судьи оправдывают свое предназначение и играют важнейшую роль в обеспечении судебной защиты прав граждан. В связи с этим институт мировых судей (или, как его зачастую называют, «мировая юстиция») заслуживает большого внимания, поддержки и дальнейшего развития.

Это необходимо еще и потому, что становление института мировых судей в Российской Федерации – сложный и тяжелый процесс.

Современная российская система судов общей юрисдикции характеризуется становлением возрожденного и законодательно закрепленного Федеральным конституционным законом от 31 декабря 1996 г. №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» и Федеральным законом от 17 декабря 1998 г. №188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации» (далее – ФЗ о мировых судьях) института мировых судей.

Относительно первого звена судов общей юрисдикции – мировых судей все актуальнее стоит и требует однозначного разрешения в области гражданского судопроизводства вопрос о родовой подсудности – о круге гражданских дел, подлежащих ими рассмотрению по первой инстанции.

По состоянию на 1 января 2002 г. мировые судьи действовали в 68 субъектах Российской Федерации со штатной численностью 3805 человек. В настоящее время мировые судьи действуют по всей стране. В мировых судах уже работают 6779 судей. За период 2002–2007 гг. поступление гражданских дел в суды общей юрисдикции увеличилось в 1,8 раза (с 4 млн. 954 тыс. до 9 млн. дел), как и ежегодное увеличение количества гражданских дел, подсудных мировым судьям. Так, в 2005 г. на рассмотрении мировых судей находилось 4 842 274 гражданских дела, тогда как в 2007 г. их было уже 6 802 307. При этом доля дел, рассмотренных мировыми судьями, в общей структуре судов общей юрисдикции составила 75,6% гражданских дел. Сложившаяся тенденция повышения нагрузки на мировых судей вызвала необходимость увеличения числа мировых судей и количества судебных участков в субъектах Российской Федерации.

Сегодняшние реалии наглядно свидетельствуют о явной перегруженности мировых судей и обоснованно продиктовали потребность корректирования и перераспределения на законодательном уровне родовой подсудности отдельных категорий гражданских дел между мировыми судьями и районными судами. Это нашло отражение в ФЗ от 22 июля 2008 г. №147-ФЗ, в соответствии с которым внесены соответствующие изменения в ФЗ о мировых судьях и ГПК РФ в части норм, определяющих родовую подсудность гражданских дел мировому судье.

К родовой подсудности мирового судьи в области гражданской юрисдикции отнесены гражданские дела, перечень которых обозначен ст. 23 ГПК РФ (ч. 1) с учетом ст. 3 ФЗ «О мировых судьях».

Компетенция мирового судьи в области гражданской юрисдикции в связи с принятием ФЗ от 22 июля 2008 г. №147-ФЗ изменена. Эти изменения связаны с исключением ранее подсудных мировому судье некоторых категорий гражданских дел. В числе таких дел, подсудных ныне районному суду:

дела, возникающие из трудовых правоотношений.

К мировой юстиции были отнесены дела, связанные с разрешением индивидуальных трудовых споров, кроме дел о восстановлении на работе.

дела по имущественным спорам о наследовании имущества и дела, возникающие из отношений по созданию и использованию результатов интеллектуальной деятельности.

Изменения коснулись также дел, подсудность которых мировому судье определяется ценой иска. Установлен иной допустимый предел ограничения по цене иска. Цена иска, подлежащего рассмотрению мировым судьей, не может превышать 100 тыс. руб. вместо ранее установленных 500 минимальных размеров МРОТ.

Обоснованно подмечено, что это лишь первый сделанный шаг. Требуется дальнейшее «упрощение» подсудных дел, упрощение процедуры рассмотрения и разрешения отдельных категорий исковых дел. В российском гражданском судопроизводстве может быть использован имеющийся опыт законодательного регулирования вопросов подсудности дел мировым судам в европейских странах и США. Поэтому для кардинального изменения нагрузки на мировых судей и корректировки судебной процедуры нужны последующие шаги законодателя.

В настоящее время мировой судья рассматривает:

1) дела о выдаче судебного приказа (гл. 11 ГПК);

2) дела о расторжении брака, если между супругами отсутствует спор о детях;

3) дела о разделе между супругами совместно нажитого имущества при цене иска, не превышающей 100 тыс. руб.;

4) иные дела, возникающие из семейно-правовых отношений, за исключением дел об оспаривании отцовства (материнства), установлении отцовства, о лишении родительских прав, об установлении усыновления (удочерения) ребенка;

5) дела по имущественным спорам, за исключением дел о наследовании имущества и дел, возникающих из отношений по созданию и использованию результатов интеллектуальной деятельности, при цене иска, не превышающей 100 тыс. руб.;

6) дела об определении порядка пользования имуществом.

Дела, подсудные мировому судье, в зависимости от материально-правового характера и порядка их разрешения подлежат рассмотрению в порядке приказного либо искового производства.

Обратимся к характеристике указанных в процессуальном законе гражданских дел, отнесенных к компетенции мирового судьи, подлежащих рассмотрению в порядке искового производства, учитывая возникшие проблемы и сложности применения рассматриваемых правил подсудности в судебной практике.

Перечень дел, указанных в ст. 23 ГПК РФ, включает различные по своему материально-правовому характеру категории гражданских дел, правильная материально-правовая квалификация которых предопределяет надлежащее применение правил подсудности.

К подсудности мирового судьи отнесены дела, возникающие из семейно-правовых отношений (п. п. 2, 3, 4 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ).

В ГПК РФ названы лишь две категории дел искового производства, возникающих из семейно-правовых отношений – о расторжении брака (п. 2) и о разделе общего имущества супругов при цене иска, не превышающей 100 тыс. руб. (п. 3). До принятия ФЗ от 22 июля 2008 г. №147-ФЗ подсудность мировому судье дел о разделе между супругами совместно нажитого имущества определялась независимо от цены иска. К подсудности мирового судьи относятся и другие дела, возникающие из семейно-правовых отношений, прямо не поименованные в приведенных нормах ГПК РФ, в частности дела о взыскании алиментов.

На практике возник вопрос о подсудности мировому судье исходя из положений п. 3 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ дел по иску кредитора (банка) к супругам о выделе доли из общего имущества супругов и обращении на нее взыскания в случаях, когда один из супругов является должником банка по кредитному договору.

Верховный Суд РФ в Обзоре законодательства и судебной практики от 27 сентября 2006 г. обращает особое внимание на то, что не относится к делам, возникающим из семейно-правовых отношений, в частности к делам о разделе между супругами совместно нажитого имущества, которые рассматриваются мировым судьей в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ, дела по искам кредитора-банка к супругам о выделе доли из общего имущества супругов и обращении на нее взыскания, в случаях, когда один из супругов является должником банка по кредитному договору. Согласно п. 1 ст. 45 Семейного кодекса РФ взыскание по обязательствам одного из супругов может быть обращено лишь на имущество этого супруга. При недостаточности этого имущества кредитор вправе требовать выдела доли супруга-должника, которая причиталась бы супругу-должнику при разделе общего имущества супругов, для обращения на нее взыскания. Такие дела носят гражданско-правовой характер и подлежат рассмотрению в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ мировым судьей лишь при цене иска, не превышающей 500 МРОТ, установленных федеральным законом на день подачи заявления1.

Несмотря на установленный ФЗ от 22 июля 2008 г. №147-ФЗ иной допустимый предельный размер исковых требований, который распространяется и на иные дела по имущественным спорам (п. 5 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ), подсудные мировому судье, данное разъяснение Верховного Суда РФ сохраняет свою актуальность в части материально-правовой квалификации рассматриваемого спора и необходимости надлежащего применения норм о подсудности.

Процессуальным законом из ведения мирового судьи изъяты дела об оспаривании отцовства, о лишении родительских прав. Не подлежат рассмотрению мировым судьей и дела об установлении отцовства, об усыновлении (удочерении) ребенка (п. 4 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ). В то же время это далеко не полный перечень дел, возникающих из семейно-правовых отношений, не подлежащих рассмотрению и разрешению мировым судьей. Систематическое толкование закона приводит к выводу о неподсудности мировому судье дел о восстановлении в родительских правах (п. 2 ст. 72 СК) и об отмене усыновления (п. 1 ст. 140 СК), поскольку дела о лишении родительских прав и об усыновлении прямо исключены законом из подсудности мирового судьи.

Не подсудны мировому судье и другие споры, возникающие из семейно-правовых отношений. Так, дела о расторжении брака подсудны мировому судье только при отсутствии спора о детях (п. 2 ч. 1 ст. 23). В то же время закон не уточняет, какие «споры о детях» имеются в виду. Под категорию «спор о детях» могут подпадать не только перечисленные выше виды дел, которые законодатель прямо исключил из ведения мировых судей (п. 4). К спорам о детях могут быть отнесены дела об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей (п. 3 ст. 65 СК РФ), об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка (п. 2 ст. 66 СК РФ)2.

Споры о детях, именуемые в судебной практике спорами, связанными с воспитанием детей3, не исчерпываются только названными. В этой связи возникает вопрос, все ли споры о детях не подлежат рассмотрению и разрешению мировым судьей. Представляется, что на данный вопрос исходя из систематического толкования закона следует дать положительный ответ. Отсутствие полной ясности по вопросу о родовой подсудности всех споров о детях может привести к его неоднозначному истолкованию на практике. Поэтому Верховному Суду РФ следовало бы дать разъяснение по данному вопросу. Можно согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что споры, связанные с защитой прав детей, должны быть сосредоточены в федеральных, а не в мировых судах 4.

В соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ мировой судья рассматривает имущественные споры при цене иска, не превышающей 100 тыс. руб. При этом исключены из подсудности мирового судьи имущественные споры о наследовании имущества и споры, возникающие из отношений по созданию и использованию результатов интеллектуальной деятельности. До действия ФЗ от 22 июля 2008 г. №147-ФЗ мировой судья рассматривал имущественные споры при цене иска, не превышающей 500 МРОТ, установленных федеральным законом на момент подачи заявления.

По смыслу процессуального закона под категорию «имущественный спор» подпадают имущественные споры, подлежащие рассмотрению в рамках искового производства, средством возбуждения которого является иск. С учетом природы искового производства такие споры возникают из материальных правоотношений, характеризующихся, как правило, юридическим равенством их сторон, их юридической независимостью друг от друга. Это, прежде всего, гражданско-правовые споры по поводу имущества, связанные с защитой имущественных прав, охраняемых законом имущественных интересов. Подсудность имущественных споров мировому судье определяется ценой заявленного иска согласно п. 6 ч. 2 ст. 131 ГПК РФ, указываемой истцом в исковом заявлении и определяемой в соответствии со ст. 91 ГПК РФ. Цена иска, подсудного мировому судье, не может превышать 100 тыс. руб. как допустимого предельного размера исковых требований.

Дела, связанные с рассмотрением требований имущественного характера, но возникающие из публичных правоотношений, например взыскание с граждан недоимки и финансовые санкции по налогам и сборам, не подсудны мировому судье, поскольку иск не является средством возбуждения таких дел. Такие дела подлежат рассмотрению в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, в рамках которого предметом судебной деятельности являются публичные спорные правоотношения, в том числе налоговые и другие финансовые правоотношения, основанные на властном подчинении одной стороны другой5. Эти дела не отнесены законом к подсудности мирового судьи.

Поэтому имеющаяся практика6 мировых судей, в соответствии с которой принимаются и рассматриваются требования имущественного характера, возникающие из налоговых правоотношений, основана на неправильном применении норм процессуального права – правил подсудности.

На практике возник вопрос о подсудности мировым судьям дел по искам о компенсации морального вреда. Высший судебный орган полагает, что решение данного вопроса предопределено производностью требования о компенсации морального вреда от иного заявленного иска (требования). Подсудность «производного» требования о компенсации морального вреда согласно позиции Верховного Суда РФ, по сути, зависит от подсудности «основного» (иного заявленного) требования. Поэтому исходя из выраженной позиции, если такое требование производно от имущественного требования, когда это допускается законом (например, по делам о защите прав потребителей) и цена иска не превышает установленный законом допустимый предел, такие дела подсудны мировым судьям.

Если же требование связано с защитой неимущественных прав (нематериальных прав), то дело рассматривается районным судом7. Представляется, что позиция Верховного Суда РФ по данному вопросу не бесспорна. Обозначенная связанность и производность иска (требования) о компенсации морального вреда не имеют юридического значения для определения его подсудности. Иск о компенсации морального вреда является самостоятельным средством защиты, который может быть заявлен независимо от предъявления «основного» требования. Требование о компенсации морального вреда является требованием неимущественного характера. Моральный вред, определяемый судом в конкретной денежной сумме, признается законом вредом неимущественным. Иск о компенсации морального вреда подсуден исключительно районному суду.

К подсудности мирового судьи ст. 23 ГПК (п. 7) относит также категорию дел, возникающую из гражданских правоотношений, по сути охватываемую категорией «имущественный спор», об определении порядка пользования имуществом. При этом мировому судье подсудны такие дела в отношении любого имущества, независимо от того, является ли оно недвижимым или движимым.

В настоящее время изъяты из подсудности мирового судьи все исковые дела, возникающие из трудовых отношений. Ранее дела, возникающие из трудовых отношений, за исключением дел о восстановлении на работе и дел о разрешении коллективных трудовых споров, подлежали рассмотрению мировыми судьями8.

Таким образом, с учетом изложенного есть основание признать, что в общем виде к подсудности мирового судьи согласно ч. 1 ст. 23 ГПК РФ наряду с делами приказного производства с учетом установленных законом ограничений и исключений отнесены два вида исковых дел:

дела, возникающие из семейно-правовых отношений;

дела, возникающие по спорам из гражданских правоотношений имущественного характера.

При определении подсудности гражданских дел мировому судье следует иметь в виду, что предусмотренный п. п. 1 – 7 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ перечень гражданских дел не является закрытым. Мировой судья вправе принять к своему производству и другие гражданские дела, если их рассмотрение и разрешение отнесены федеральными законами к его подсудности (ч. 2 ст. 23). Специальные нормы, определяющие подсудность требования о восстановлении утраченного судебного производства мировому судье, включает ст. 314 ГПК РФ. Дела о восстановлении утраченного судебного производства подлежат рассмотрению мировым судьей, если по утраченному судебному производству судом, принявшим решение по существу или вынесшим определение о прекращении производства по делу, являлся мировой судья.

Применение рассмотренных положений ст. 23 ГПК РФ сопряжено с действием нормы, позволяющей разрешить коллизию родовой подсудности между мировым судьей и районным судом (ч. 3 ст. 23 ГПК РФ).

Коллизия может возникнуть в случае допускаемого законом объединения в одном производстве (деле) нескольких связанных между собой требований, когда одни из них подсудны мировому судье, а другие – районному суду. Во-первых, при объективном соединении исков (см. ст. 151 ГПК РФ), во-вторых, при предъявлении встречного иска (см. ст. ст. 137 – 138 ГПК РФ).

Помимо этого в результате изменения истцом в силу принципа диспозитивности первоначально обозначенного предмета иска, подлежащего рассмотрению мировым судьей, измененный иск может стать подсудным районному суду.

В этих случаях закон закрепляет приоритет районного суда перед мировым судьей по разрешению всех объединенных в одно дело связанных требований, внесенных на рассмотрение и принятых к производству мировым судьей, если хотя бы одно из них подсудно районному суду.

В названных ситуациях (если подсудность дела изменилась в ходе его рассмотрения мировым судьей) процессуальный закон определяет порядок передачи дела от мирового судьи в районный суд. Передача должна быть оформлена определением судьи. ГПК РФ не предусматривает возможность обжалования данного определения, однако это не исключается в силу ч. 3 ст. 33 ГПК РФ.

Следует заметить, что необходимость в разрешении коллизий родовой подсудности между мировым судьей и районным судом может реально возникнуть и в районном суде. Так, например, если в районный суд предъявляются требования, одно из которых подсудно мировому судье. Представляется, что подобная коллизия должна разрешаться применительно к ч. 3 ст. 23 ГПК РФ.

В связи с действием правила о приоритете районного суда заслуживает внимания следующая проблема. Становятся ли подсудными районному суду имущественные требования (иски), объединенные в одно производство, если общая сумма по ним превышает допустимый предельный размер исковых требований? Ранее он составлял 500 МРОТ. Ныне – 100 тыс. руб. На данный вопрос на базе действовавших положений Верховный Суд РФ дал положительный ответ9.

Позже в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за четвертый квартал 2005 г.10, утвержденном Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 1 марта 2006 г., дано разъяснение иного содержания. На вопрос о том, подлежит ли дело передаче на рассмотрение в районный суд, если при объединении мировым судьей нескольких однородных дел, сумма исковых требований каждого из которых не превышала 500 минимальных размеров оплаты труда, в одно дело общая сумма исковых требований превысила 500 МРОТ, было указано следующее. Поскольку в случае объединения нескольких однородных дел в одно не происходит сложения сумм исковых требований и цена каждого иска остается прежней (не превышающей 500 МРОТ), такое дело остается подсудным мировому судье. Представляется, что данная позиция является правильной, основанной на процессуальном законе и соответствующей правовой природе иска и правилам подсудности, согласно которым подсудность рассматриваемых исков определяется его ценой (в настоящее время цена иска, подсудного мировому судье, не может превышать 100 тыс. руб.), а при объективном соединении в одном производстве несколько таких исковых требований (исков) – ценой каждого из них.

2. Специфика рассмотрения и разрешения индивидуальных трудовых споров

Как мы уже указывали, трудовые споры рассматриваются различными органами, каждый из которых наделен полномочиями по рассмотрению определенного круга вопросов.

Следовательно, прежде чем обратиться за разрешением того или иного спора в тот или иной конкретный юрисдикционный орган, необходимо выяснить, правомочен ли данный орган разрешать возникший спор или необходимо обратиться в другой орган.

Подводя итог изложенному, а также согласно ТК РФ, по подведомственности все индивидуальные трудовые споры можно разделить на рассматриваемые:

– в общем порядке, когда комиссия по трудовым спорам (КТС) является обязательной первичной стадией, после которой спор может поступить на рассмотрение суда;

– непосредственно в суде, минуя комиссию по трудовым спорам (КТС).

Отнесение трудового спора к одному из указанных юрисдикционных органов означает, что другие органы или неправомочны, рассматривать данный индивидуальный трудовой спор, или могут его рассмотреть только после того, как он был рассмотрен первоначально комиссией по трудовым спорам (КТС).

Органы по рассмотрению и разрешению индивидуальных трудовых споров, выполняя защитную функцию на основе действующего законодательства, должны принять всю совокупность мер по предупреждению, предотвращению и устранению причин, порождающих нарушение прав работников и ответственность руководителей организации за виновное нарушение законодательства о труде или невыполнение решений юрисдикционных органов, вынесенных по результатам рассмотрения индивидуальных трудовых споров.

Юрисдикционный орган при поступлении заявления о рассмотрении спора устанавливает его характер – об изменении трудового законодательства или о введении новых условий труда – и далее определяет, из какого правоотношения этот спор вытекает. Если индивидуальный спор заключается в установлении новых условий труда, то он неподведомствен ни комиссии по трудовым спорам, ни суду, хотя и возник из трудового правоотношения. Споры из правоотношений, тесно связанных с трудовыми правоотношениями, также не подведомственны КТС и суду – например, споры по поводу выплаты пособия безработному и др. Иными словами, если не выяснить указанные выше свойства того или иного конкретного спора, то можно неправильно определить его подведомственность.

Установленный законодателем порядок рассмотрения индивидуальных трудовых споров, включая и их подведомственность, не исключает права работника на жалобу на действие (бездействие) должностного лица в вышестоящий орган в порядке подчиненности или в вышестоящий суд. Работник также не лишен права обжалования незаконных действий работодателя в иные органы, например в прокуратуру, органы федеральной инспекции труда и в другие учреждения, осуществляющие надзор и контроль за соблюдением трудового законодательства и охраны труда.

Необходимо подчеркнуть, что индивидуальные трудовые споры рассматриваются не только комиссиями по трудовым спорам и судами. В настоящий период трудовые споры, за исключением, в частности, споров о восстановлении на работе, согласно Федеральному закону №188-ФЗ от 17 декабря 1998 г. «О мировых судьях в Российской Федерации»11 и п. 6 ст. 23 ГПК РФ отнесены также к подсудности мировых судей. Они рассматривают дела, возникающие из трудовых отношений, единолично в порядке, установленном гражданско-процессуальным законодательством.

Корпус мировых судей начал формироваться, так как во многих субъектах Российской Федерации приняты законы, регламентирующие статус мировых судей. К примеру, Закон г. Москвы от 30 мая 2000 г. «О мировых судьях в городе Москве» предусматривает создание 384 судебных участков и, соответственно, 384 должностей мировых судей.

Назначение на должность мирового судьи производится Московской городской Думой по представлению председателя Московского городского суда сроком на пять лет. При первичном назначении срок полномочий составляет три года.

В субъектах Российской Федерации, где мировые судьи еще не назначены (не избраны), дела, относящиеся к их компетенции, рассматривают судьи районных (городских) судов единолично.

Кроме того, органами по рассмотрению индивидуальных трудовых споров являются также органы федеральной инспекции труда, которые наряду с КПС, мировыми судьями и судьями федеральных судов общей юрисдикции вправе рассматривать любые категории индивидуальных трудовых споров.

Кстати, при обращении в органы федеральной инспекции труда сроки исковой давности для рассмотрения трудового спора не применяются. Это обстоятельство говорит в пользу того, что по любому обращению должностные лица федеральной инспекции труда при выявлении нарушений трудового законодательства обязаны выдать предписание об их устранении, привлечении виновных к ответственности (ст. 356 ТК РФ).

Полномочия органов федеральной инспекции труда, порядок и особенности их реализации в ходе осуществления ими надзора и контроля за соблюдением в организациях трудового законодательства и иных нормативно-правовых актов, содержащих нормы трудового права, наряду с международными стандартами и ТК РФ устанавливаются, в частности, соответствующими нормами указанного выше Кодекса об административно-правовых нарушениях РФ, Федеральным законом от 17 июля 1999 г. №181-ФЗ «Об основах охраны труда в Российской Федерации»12 и др.

Заметим также, что по делам, которые рассмотрены судом с нарушением трудового законодательства, должностные лица органов федеральной инспекции труда вправе выдавать экспертное заключение, рассматриваемое в качестве доказательства при рассмотрении и разрешении кассационной и надзорных жалоб.

При разрешении индивидуальных трудовых споров другими органами государственного надзора за соблюдением законодательства о труде они также обладают аналогичными с органами федеральной инспекции труда полномочиями в рамках своей компетенции.

В статье 383 ТК РФ определен порядок рассмотрения трудовых споров. Она гласит: «Порядок рассмотрения индивидуальных трудовых споров регулируется настоящим Кодексом и иными федеральными законами, а порядок рассмотрения дел по трудовым спорам в судах определяется, кроме того, гражданским процессуальным законодательством Российской Федерации.

Особенности рассмотрения индивидуальных трудовых споров отдельных категорий работников устанавливаются федеральными законами».

Указанная статья определяет круг источников права, в соответствии с которыми должен устанавливаться порядок разрешения индивидуальных трудовых споров. Таковыми являются исключительно федеральные законы и процедура, установленная ст. 381 – 397 ТК РФ, т.е. ни подзаконными актами, ни коллективными договорами и соглашениями не может быть изменена или дополнена процедура рассмотрения индивидуальных трудовых споров, предусмотренная в указанных статьях ТК РФ.

Порядок рассмотрения индивидуальных трудовых споров в комиссиях по трудовым спорам установлен в ст. 384 – 389 Кодекса, а в судах – определен его статьями 390 – 394.

При рассмотрении трудовых споров юрисдикционные органы (КТС, суды) применяют не только нормы трудового права, но и нормы гражданско-процессуального законодательства, определяющие подведомственность гражданских дел судам, состав лиц, участвующих в деле, судопроизводство в суде первой инстанции, кассационной инстанции, надзорной инстанции, порядок осуществления исполнительного производства и др.

В части 1 ст. 1 ГПК РФ, именуемой «Законодательство о гражданском судопроизводстве», говорится о том, что порядок гражданского судопроизводства определяется не только Конституцией РФ, ГПК РФ, но и другими федеральными законами. В связи с этим профессор В.И. Миронов справедливо отмечает: «Отношения по рассмотрению индивидуальных трудовых споров включены ст. 1 ТК РФ в предмет трудового права. В связи с чем процессуальные нормы, регламентирующие порядок рассмотрения индивидуальных трудовых споров, нельзя включить в предмет исключительно гражданского процессуального права»13.

В соответствии с ч. 8 и ч. 9 ст. 5 Трудового кодекса РФ («Трудовое законодательство и иные нормативные акты, содержащие нормы трудового права») и его нормы имеют приоритет при регулировании трудовых отношений. Исходя из этого, можно констатировать, что процессуальные нормы ТК РФ, создающие для работников более благоприятные процессуальные возможности в целях защиты своих трудовых прав и законных интересов, имеют приоритет перед нормами гражданского законодательства.

Существенно отметить, что для отдельных категорий работников предусмотрены особенности рассмотрения индивидуальных трудовых споров.

Так, государственные служащие в соответствии с Федеральным законом от 27 июля 2004 г. №79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» вправе обратиться в соответствующий государственный орган или в суд. Особенности заключаются в том, что в органах государственной власти не создаются комиссии по трудовым спорам, а государственный служащий для разрешения спора вправе выбрать орган, которому он доверяет. К этому следует добавить, что при обращении в вышестоящий государственный орган за государственным служащим в соответствии со статьей 46 Конституции РФ сохраняется право обращения в суд за защитой своих прав.

Прокурорские работники решения должностных лиц органов и учреждений прокуратуры по вопросам прохождения службы могут обжаловать вышестоящему должностному лицу или в суд.

Процессуальные нормы, содержащиеся в других федеральных законах, регулирующих отношения в сфере труда, например в Федеральном законе «О профессиональных союзах и их правах и гарантиях деятельности», также должны применяться при рассмотрении индивидуальных трудовых споров. На основании этого Федерального закона профсоюзы имеют право представлять интересы своих членов при ведении ими индивидуальных трудовых споров с работодателями без оформления процессуальной доверенности.

При рассмотрении поступившего искового заявления судья, определив, что дело подведомственно судам, должен решить, какому из судов судебной системы оно подсудно. То есть подсудность является процессуальным институтом, нормы которого призваны регулировать разграничение компетенции между конкретными судами судебной системы. В частности, именно в этом состоит отличие подсудности от подведомственности. Последняя, как уже отмечалось выше, регулирует относимость юридических дел к различным правоприменительным органам, в компетенцию которых входит их разрешение.

Указанные законоположения о порядке рассмотрения индивидуальных трудовых споров свидетельствуют о том, что право работников на судебную защиту не может быть ограничено. Работники наделены альтернативным правом обратиться за защитой к вышестоящим должностным лицам. Отсутствие данных, касающихся рассмотрения индивидуального трудового спора вышестоящим должностным лицом или органом, не является препятствием для обращения в суд.

Важное значение для единообразного применения законодательства при рассмотрении индивидуальных трудовых споров имеют руководящие постановления Пленума Верховного Суда РФ, дающие разъяснения по применению норм трудового законодательства судами, а также по подведомственности трудовых споров.

3. Проблемы реализации норм института договорной подсудности в гражданском процессе

В условиях либерального гражданского процесса не подлежит сомнению та основополагающая мысль, что при отсутствии необходимости в государственной опеке решение вопросов правового характера передается на усмотрение сторон. В том числе это касается вопроса подсудности: целесообразно сторонам предоставить возможность самим определить компетентный суд по рассмотрению их будущего спора (пророгация). По действующему российскому законодательству общая и альтернативная подсудность может быть изменена соглашением сторон до принятия судом заявления (дела) к своему производству (ст. 37 АПК РФ, ст. 32 ГПК РФ). Насколько в отечественной доктрине сложилось четкое понимание института договорной подсудности, есть предмет предстоящего анализа. При этом небезынтересно обратиться к зарубежному опыту регулирования данного вида подсудности.

Прежде всего, необходимо уяснить правовую природу соглашения об изменении подсудности. Традиционно выделяются три точки зрения14. Одни полагают, что данное соглашение относится к числу процессуальных соглашений, поэтому будет регулироваться нормами процессуального права. Другие склонны рассматривать его как материально-правовой договор, лежащий в сфере гражданского права. Третьи относят соглашение о подсудности к разряду договоров со смешанной правовой природой, которые подчиняются как нормам материального, так и нормам процессуального права. Конгломерат точек зрения объясняется спецификой пророгации. С одной стороны, ее процессуальный эффект очевиден – определяется будущая подсудность возможного спора. С другой стороны – договорная подсудность устанавливается до возникновения самого процесса, как правило, путем включения соответствующей оговорки в текст договора, заключаемого между контрагентами. Следовательно, определение правовой природы есть вопрос соотношения материальных и процессуальных элементов пророгационного соглашения. М.А. Рожкова по аналогии с арбитражной оговоркой относит соглашение о подсудности к группе материальных соглашений15. По ее мнению, контрагенты, договариваясь о подсудности, конкретизируют право на защиту точно так же, как стороны, заключая сделку, определяют меру ответственности за возможное нарушение обязательства. Если в последнем случае стороны согласуют способы защиты права, то, устанавливая компетентный суд, стороны уточняют юрисдикционную форму защиты права. Однако в своей позиции М.А. Рожкова не разъясняет, как должен учитываться процессуальный элемент при достижении сторонами соглашения о подсудности, поскольку конкретизация судебной формы защиты не может полностью ставиться на усмотрение сторон и порой требует обращать внимание на публичные интересы (например, интересы в незыблемости положений исключительной подсудности). Поэтому представляется более верным взять за критерий область воздействия пророгационной оговорки. В этой связи следует констатировать, что последствия соглашения о подсудности связаны с областью процессуального права. По своему содержанию последствия разделяются на пророгацию (подчинение спора контрагентов юрисдикции неподсудного суда) и дерогацию (изъятие будущего спора из ведения суда, обладающего надлежащей подсудностью). Подобные соглашения, когда главное и непосредственное действие приходится на процессуальную область, именуются в литературе процессуальными договорами. Основание для заключения процессуальных договоров исходит из автономии сторон, следовательно, нельзя исключать влияние материального права. В первую очередь, это касается таких соглашений, которые заключаются до инициирования судебного процесса: арбитражное соглашение и соглашение о подсудности. По утвердившемуся мнению, соглашение о подсудности подчиняется двойному правовому режиму. Если заключение соглашения регулируется нормами материального права, то порядок его действия, в частности условия его допустимости, подчиняется нормам процессуального права. На этом основании определяется применимое право к пророгационному договору, заключаемому в области международного гражданского процесса. Для материально-правовой стороны действует право, свойственное договору, а для процессуальной – закон места судебного разбирательства16.

Исходя из сказанного, процесс заключения пророгационного соглашения не отличается от заключения любой двусторонней гражданско-правовой сделки. Следовательно, необходимой предпосылкой выступает достижение согласованного волеизъявления сторон. При этом считается, что, несмотря на процессуальный эффект пророгации, участниками соглашения могут быть лица, обладающие не процессуальной, а гражданской правоспособностью <6>. Объяснение этому лежит в том, что договорная подсудность устанавливается сторонами еще до процесса, когда они являются субъектами материальных правоотношений. Как следствие, основание участия представителя стороны при заключении соглашения подсудности также регулируется нормами материального права.

Требования к форме соглашения о подсудности слабо урегулированы в отечественном законодательстве. АПК РФ прямо предусматривает обязательную письменную форму только для соглашений с участием иностранного лица, когда оговаривается компетенция российского арбитражного суда (ч. 2 ст. 249). В остальных случаях (ст. ст. 32, 404 ГПК РФ и ст. 37 АПК РФ) вопрос о форме пророгационного соглашения остается без ответа. Так, в литературе предлагается обратиться к нормам материального права, регламентирующим форму сделок17. Соответственно, соглашение о подсудности, заключаемое между юридическими лицами или между юридическими лицами и гражданами, облекается в простую письменную форму (ст. 161 ГК РФ). Учитывая значение стабильности процессуальных отношений, что в немалой степени предопределяется надлежащей компетенцией суда, рассматривающего спор, следует поддержать высказанные предложения. Вместе с тем решение данного вопроса желательно видеть на уровне процессуального законодательства. Поскольку, если считать, что форма пророгационного соглашения регламентируется нормами материального права, тогда вне контроля остаются соглашения, заключенные за пределами России, основывающие международную подсудность российского суда. Особенно если учитывать, что по зарубежному законодательству требования к форме пророгационного договора могут быть более либеральными. Кроме того, нельзя игнорировать современные технологии обмена информацией. Например, в европейском гражданском процессе передача электронных сообщений, которые позволяют прочно засвидетельствовать соглашение о подсудности, приравнивается к письменной форме (абз. 2 ст. 23 Регламента Совета Европейского Союза 44/2001 «О судебной подсудности, признании и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам»).

Недействительность пророгационного соглашения при договорной подсудности

Не меньшее внимание заслуживает вопрос о недействительности пророгационного соглашения. По мнению В.К. Пучинского, из общего смысла и назначения института недействительности сделок следует признать допустимым применение к пророгации положений ст. ст. 166 – 179 ГК РФ18. Однако сомнения в возможности оспаривать арбитражное соглашение по мотивам заблуждения19 кажутся уместными и в отношении пророгации. Действительно, ход судебного производства рискует оказаться в подвешенном состоянии, если одна из сторон способна на любой стадии оспорить компетенцию оговоренного суда в связи с тем, что ее согласие на изменение компетенции суда было вызвано заблуждением. В этой связи представляется интересной позиция немецкого законодателя, согласно которой подобные риски устраняются с помощью правила о вступлении в процесс по основному спору без заявления возражений (§ 39 ГПК Германии). Ответчик лишается права оспаривать действительность пророгации, если он вступил в обсуждение основного спора (предмета иска).

Как правило, пророгационное соглашение оформляется в виде соответствующей оговорки в рамках гражданско-правового договора. Тем не менее пророгация, будучи частью заключаемого договора, сохраняет свою автономность. Качество автономности, присущее соглашению о подсудности, практически не оспаривается в современной литературе, оно вытекает из сущности данного соглашения, которое в отличие от гражданско-правового договора направлено на возникновение последствий процессуального характера. Таким образом, основной договор и пророгационное соглашение не совпадают по своему предмету. Сделанный вывод позволяет верно определить соотношение договора и относящейся к нему оговорки о подсудности.

Во-первых, недействительность договора не влияет на действительность оговорки, равно как недействительность оговорки не влияет на действительность договора. Следовательно, если одна из сторон намеревается оспорить действительность заключенного договора, надлежащий суд по рассмотрению ее требований определяется исходя из пророгационного соглашения. Относительно института арбитражной оговорки принцип автономности получил прямую прописку на нормативном уровне. В частности, согласно п. 1 ст. 16 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» арбитражная оговорка, являющаяся частью договора, должна трактоваться как соглашение, не зависящее от других условий договора. При этом «решение третейского суда, что договор ничтожен, не влечет за собой в силу закона недействительности арбитражной оговорки». Применительно к соглашению о подсудности подобные положения не закреплены, однако стоит согласиться с Р.М. Ходыкином и признать их действующими в силу логического толкования 20.

Во-вторых, передача прав по основному договору не означает такую уступку в отношении пророгации. В данном аспекте примечателен вопрос практического характера: может ли кредитор путем цессии обойти подсудность, установленную пророгацией, и предъявить через цессионария свои требования в более удобный для себя суд? Такая ситуация особенно актуальна в сфере международного гражданского процесса, когда иностранные контрагенты, дабы оградить себя от российского судопроизводства, включают в текст контрактов условие о подсудности будущих споров судам их государства, однако опрометчиво не учитывают риски, связанные с непризнанием решения иностранного суда на территории России. Поэтому важно определить судьбу пророгационной оговорки при совершаемой цессии. Интересны точки зрения по данному вопросу относительно арбитражного соглашения. Одни полагают, что поскольку при перемене лиц в обязательстве на правопреемника распространяются права и обязанности первоначальной стороны, то, следовательно, на него распространяется и действие арбитражного соглашения21. Другие, напротив, берут за основу характер арбитражной оговорки как соглашение по собственному предмету, не предполагающее прав, которые могут быть предметом уступки требования (ст. 382 ГК РФ) <13>. В случаях с соглашением о подсудности первая точка зрения нашла поддержку у правоприменителя. Так, суд кассационной инстанции оставил определение суда первой инстанции без изменения, указав, что, предъявляя иск в Арбитражный суд Свердловской области, истец ошибочно исходил из того, что арбитражная оговорка о подсудности исков по основному договору как соглашение сторон является самостоятельным, не зависящим от указанного договора условием и имеет не материально-правовой, а процессуальный характер, поэтому может быть изъята из объема прав, переданных ему по договору цессии. Согласно ст. 384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. К таким условиям относится также и условие об избрании арбитражного суда по правилам ст. 30 АПК 1995 г. (ст. 37 АПК 2002 г.). Исключив возможность передачи новому кредитору права, основанного на оговорке о подсудности, стороны договора цессии тем самым в нарушение ст. 310 ГК РФ без согласия должника изменили условие обязательства об установлении договорной подсудности. Однако позиция суда вызывает сомнения в своей обоснованности, поскольку противоречит сути пророгационного соглашения. Определяя компетентный суд, стороны не устанавливают обязанность будущего истца обращаться с исковыми требованиями только в согласованный суд или обязанность будущего ответчика воздержаться от возражений о неподсудности пророгированного суда. Следует еще раз подчеркнуть, что действие пророгации – исключительно в обосновании и соответственно потере подсудности. С обоснованием подсудности у потенциального истца возникает процессуальное правомочие обратиться в установленный соглашением сторон суд, в то время как противная сторона теряет право ссылаться на подсудность исключенного суда. Таким образом, пророгационное соглашение не предполагает возникновения гражданских правотребований и не способно быть предметом цессии. Обратный вывод вопреки мнению суда, наоборот, давал бы больший повод для недобросовестного использования инструментов сингулярного правопреемства, когда кредитор переуступал бы права только из основного обязательства, не связывая правопреемника заключенной пророгацией. Формально нормы закона этому не препятствуют. Представляется, что защиту интересов ответной стороны можно обеспечить за счет иных правовых средств. Например, немецкие процессуалисты в подобных случаях считают уместным применение § 404 Гражданского уложения Германии, согласно которому должник вправе приводить против нового кредитора те возражения, которые он мог приводить против прежнего кредитора. Следовательно, факт совершенной цессии не влияет на заключенное с первоначальным кредитором пророгационное соглашение. Обращение цессионария в иной суд, то определено в соглашении, не лишает должника (ответчика) в соответствии со ст. 386 ГК РФ права приводить возражения о ненадлежащей подсудности.

Соглашение о подсудности, являясь процессуальным договором, предполагает конкретизацию относительно своего предмета. По верному замечанию немецкого процессуалиста Готфрида Баумгэртеля, потребность в конкретизации пророгации вызвана не ее спецификой, а общими требованиями определенности любого договора. Несмотря на то что в отечественном процессуальном законодательстве допустимость договорной подсудности не обусловливается степенью ее конкретизации, исходя из положений теории, можно говорить о двух общепризнанных требованиях.

Во-первых, пророгация должна касаться только определенного правового отношения. Требуется такая определенность, которая позволила бы отграничить соответствующее правоотношение от другого. В частности, будет достаточным, если контрагенты согласуют следующее условие: что все споры из заключенного между ними договора подсудны суду. Важно отметить, что требование определенности распространяется на лежащее в основе споров правоотношение и не касается самих споров. Поэтому, как правило, истец не лишен возможности заявить множество требований в одном иске или несколько исков относительно спорного правоотношения. Напротив, ситуацию неопределенности порождают пророгационные формулировки, которые не связаны с конкретным правоотношением типа: по всем спорам, возникающим между сторонами в будущем, надлежит обращаться в суд. Также неприемлема оговорка, если она касается круга деловых отношений договаривающихся сторон, но при этом не относится к конкретному правоотношению.

Во-вторых, пророгационным соглашением должен четко устанавливаться суд, к компетенции которого стороны отнесли свои возможные споры. В противном случае договорная подсудность хромала бы за отсутствием определенности, что ставило бы под угрозу стабильность процессуальных отношений и ущемляло бы положение встречной стороны. Поэтому формулировки, которые не содержат ссылки на конкретный юрисдикционный орган (например, все возникшие споры из заключенного договора рассматриваются судом, который определяется истцом), недопустимы. Зеркальным отражением сказанного должен быть тезис о том, что соглашение об изменении подсудности носит исключительный характер для обеих сторон. Отсюда следует отказывать в силе такой оговорке, которая для одной из сторон действует факультативно, но без исключений связывает другую сторону. Подобные оговорки именуются в литературе как «прикрытие процессуального неравенства за ширмой частной автономии», они способны дать лишний повод для злоупотреблений более сильной стороне, поэтому риск их появления должен быть минимизирован с помощью строгих требований к определенности и исключительности соглашения.

Как правило, процессуальное законодательство ограничивает усмотрение сторон по изменению подсудности, если таковая устанавливается императивными нормами и в ее незыблемости заинтересован правопорядок. Как ГПК РФ, так и АПК РФ не допускают заключения пророгационного соглашения в отношении исключительной и родовой подсудности. Поскольку в законе четко определяется исключительная и родовая подсудность, то установленное ограничение не вызывает особых сложностей в применении. В то же время новелла АПК РФ, регулирующая соглашение о подсудности по делам с участием иностранных лиц, предусматривает труднообъяснимое условие допустимости такого соглашения, а именно: оно не должно изменять исключительную компетенцию иностранного суда (ч. 1 ст. 249 АПК РФ). Представляется, что данное нововведение не согласуется с сущностью пророгации и выглядит чужеродным в системе норм международного гражданского процесса. Исключительная подсудность, изменение которой недопустимо соглашением сторон, обязательна для сторон согласно закону места судебного разбирательства, оговоренного сторонами. Например, немецкая фирма и ее деловой партнер – российская организация заключили между собой договор купли-продажи офисного помещения, расположенного в г. Москве. Стороны оговорили, что все споры по заключенному договору рассматриваются в Земельном суде г. Мюнхена. Однако согласно ч. 1 ст. 38 АПК РФ иски о правах на недвижимое имущество предъявляются в арбитражный суд по месту нахождения имущества, в частности, в нашем случае споры о признании права собственности или признании договора недействительным по смыслу ч. 1 ст. 38 подсудны исключительно Арбитражному суду г. Москвы. Тем не менее положения российского закона не ставят под сомнения действительность пророгационного соглашения, поскольку оно не нарушает исключительную подсудность немецких судов. Исключительная подсудность по месту нахождения вещи знакома и немецкому законодателю, однако она распространяется только в отношении земельных участков (§ 24 ГПК Германии). Следовательно, легитимность оговоренного иностранного суда продолжает оставаться в силе даже тогда, когда стороны изменили исключительную подсудность, установленную российским правом22. Иное дело, что решение, вынесенное по такому делу иностранным судом, не приобретает на территории России юридической силы (п. 3 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ, п. 3 ч. 1 ст. 244 АПК РФ). Приведенный пример наглядно иллюстрирует те сложности, которые подстерегают правоприменителя в сфере международного гражданского процесса. Действие новеллы ч. 1 ст. 249 АПК РФ имеет условие: точное установление судом норм иностранного процессуального права об исключительной подсудности. Аксиома имеет своим предметом внутреннее право, обязанность суда исследовать иностранное право возникает в редких случаях при наличии коллизионных привязок, которые касаются вопросов материально-правового характера (ст. 14 АПК РФ). Обязывание без надобности российские суды выполнять трудоемкую задачу по установлению содержания иностранных процессуальных норм, что собственно имеет в виду новелла ч. 1 ст. 249 АПК РФ, похоже больше на медвежью услугу, чем на реальную правовую помощь. Тем более, если учитывать, что норма изначально страдает пробелами. Так, наряду с запретом изменять исключительную подсудность в законодательстве ряда стран действуют прямые запреты пророгации в отношении характера спора или круга лиц, о чем ничего не говорится в ч. 1 ст. 249 АПК РФ.

Упомянутые прямые запреты поднимают напряженный вопрос допустимости пророгационного соглашения в зависимости от круга лиц. Данная проблематика вызвана потребностью защиты потенциально слабой стороны, когда более сильный контрагент навязывает ей выгодную для себя подсудность. Чтобы фактическое неравенство не переросло в процессуальное неравноправие сторон, в законодательстве некоторых стран свобода заключения пророгационного соглашения существенно ограничена. Например, после реформы немецкого гражданского процесса от 1 апреля 1974 г. возможность изменять подсудность, за некоторыми исключениями (§ 38 (II, III) ГПК Германии), сохранилась только за коммерсантами либо юридическими лицами публичного права. Мотивы для подобного ограничения заключались в том, что соглашение о подсудности, базирующееся на частной автономии и свободе сторон, способно нанести урон интересам социально незащищенного круга населения, особенно в отношениях потребителя и коммерсанта. В подобном духе регулируется допустимость соглашения о подсудности на уровне гражданского процессуального права стран ЕС. Так, в абз. 5 ст. 23 Регламента 44/2001 предусмотрено, что соглашение о подсудности не имеет действия, если оно противоречит нормам, регулирующим подсудность из отношений страхования (ст. 17), по делам потребителей (ст. 13) и из индивидуального трудового договора (ст. 21).

Потребность в социальной защите в отечественном процессуальном праве удовлетворяется за счет льготного режима подсудности, установленного для потребителя (ч. 2 ст. 17 Закона РФ «О защите прав потребителей», ч. 7 ст. 29 ГПК РФ), а также в отношении дел, предусмотренных ч. 6 ст. 29 ГПК РФ. Но можно ли обойти данные защитные меры с помощью соглашения о пророгации, из российского законодательства ясный ответ не следует. Правоприменительная практика решила трактовать молчание законодателя как его согласие. Так, Верховный Суд РФ не проявил должную интуицию в части защиты прав потребителей и признал правомерным соглашение о подсудности, заключенное между продавцом (предпринимателем) и потребителем (покупателем автомобиля)23. Обосновывая свою позицию, суд указал, что данное соглашение не ущемляет прав потребителя, поскольку стороны воспользовались своим правом определить в договорном порядке подсудность будущих споров, за исключением установленных законом случаев (ст. 120 ГПК РСФСР, соответственно ст. 32 ГПК РФ). Следует согласиться с доводами суда, что ст. 17 Закона РФ «О защите прав потребителей», предусматривающая подсудность по выбору истца, не относится к исключениям, содержащимся в ст. 32 ГПК РФ. Тем не менее конечный вывод суда нельзя признать правильным, поскольку им игнорируется основной смысл законодательства о защите прав потребителей – предоставить гарантии социально слабой стороне в заведомо неравных отношениях с контрагентами, осуществляющими предпринимательскую деятельность. Свобода договора, на которую ссылается суд, не может быть использована в нарушение предоставленных законом гарантий. Само заключение договора в сфере потребительской торговли происходит, как правило, посредством присоединения потребителя к предложенному договору, что лишает его участия в определении условий договора. Тем более оговорка о подсудности, содержащаяся в договоре, рядовому потребителю попросту ничего не говорит. Поэтому согласно смыслу Закона РФ «О защите прав потребителей» не допускается использовать предпринимателем свое преимущественное положение для навязывания потребителю явно несправедливых условий, в том числе условий о подсудности будущих споров.

Не только содержательный аспект или круг субъектов пророгации должны приниматься во внимание, но и момент заключения соглашения о подсудности. По российскому законодательству изменение подсудности на основе договоренности сторон допускается до принятия судом заявления к своему производству (ст. 37 АПК РФ, ст. 32 ГПК РФ). По общему правилу изменение подсудности принятого к производству дела с соблюдением правил о подсудности не допускается (ч. 1 ст. 33 ГПК РФ и ч. 1 ст. 39 АПК РФ). В этом заинтересован не только публичный порядок, радеющий за стабильность и экономию судопроизводства, но и сами стороны. Место судебного разбирательства не ставится в зависимость от субъективных факторов сторон – смена жительства, перемещение имущества и пр. Однако сомнительно, чтобы с этих позиций было оправданным исключение усмотрения сторон в выборе суда после возбуждения дела. Если исходить из того, что соглашение о подсудности точно так же вытекает из принципа диспозитивности, как соглашение о передаче дела в третейский суд, то установленное в ст. 37 АПК РФ и ст. 32 ГПК РФ ограничение представляется нелогичным. Стороны вправе передать спор на разрешение третейского суда даже во время судебного разбирательства.

Несмотря на положения ст. 37 АПК РФ и ст. 32 ГПК РФ, подход законодателя к допустимости пророгационного соглашения после возбуждения дела нельзя признать единым. С одной стороны, соглашение об изменении подсудности, достигнутое сторонами после возбуждения дела, в силу ч. 1 ст. 33 ГПК РФ и ч. 1 ст. 39 АПК оставляется судом без внимания. Также обращение с иском по месту оговоренного таким образом суда имеет мало шансов на успех. Во-первых, суд обязан возвратить исковое заявление либо по неподсудности дела (п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ) либо по недопустимости предъявления тождественного иска (п. 5 ч. 1 ст. 135 ГПК РФ). Во-вторых, если дело было принято к производству, суд имеет возможность оставить заявление без рассмотрения по причине нахождения тождественного иска в производстве другого суда (ст. 222 ГПК РФ, ст. 148 АПК РФ). С другой стороны, процессуальный закон, предоставляя сторонам возможность заявить ходатайство о рассмотрении дела по месту нахождения большинства доказательств (п. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ, п. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ), оставляет место для фактической пророгации24. По сути, заявление данного ходатайства обязывает суд вынести определение о передаче дела на рассмотрение другого суда, причем АПК и ГПК не требуют мотивированного изложения доводов сторон, ссылающихся на место нахождения большинства доказательств. Реализованная сторонами возможность, предусмотренная в п. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ и п. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ, влечет изменения подсудности после принятия дела к производству, поэтому в данном случае уместно подчинить инициативу сторон режиму договорной подсудности. В соответствии с чем стороны, заявляя ходатайство о переносе дела в другой суд по месту нахождения большинства доказательств, не вправе тем самым изменять исключительную и родовую подсудность. Из содержания процессуальных норм (ст. 33 ГПК РФ и ст. 39 АПК РФ) не вытекает, что стороны ограничены каким-либо сроком на заявление ходатайства, практически вплоть до удаления суда для принятия решения стороны имеют возможность добиться вынесения определения о передаче дела в другой суд.

Действие пророгационного соглашения в судебном процессе также не лишено своей специфики. Прежде всего, это касается вопросов судебного контроля за соблюдением договорной подсудности и последствий ее нарушения. По общему правилу суд проверяет исковое заявление на предмет соответствия надлежащей подсудности. Нарушение правил подсудности рискует обернуться для истца возвращением его искового заявления. Однако было бы ошибкой распространять подобные последствия на случаи обращения в суд, компетентность которого стороны исключили в отношении своих споров. Данное утверждение следует из принципа диспозитивности, обосновывающего частную автономию сторон. Диспозитивное начало предопределяет связанность действий суда инициативой сторон, таким образом, суд не предпринимает никаких действий без соответствующих заявлений сторон (одной из сторон). Например, если стороны, заключившие мировое соглашение, не заявили об этом суду, оно не будет иметь процессуальных последствий. Соответственно, соглашение о подсудности обязательно для суда только тогда, когда соглашение становится материалом дела. Это достигается либо путем совершения конклюдентных действий, например предъявления иска по месту оговоренной подсудности, либо посредством заявления возражений противной стороны, ссылающейся на нарушение истцом при обращении в суд заключенного между ними пророгационного соглашения. Таким образом, суд не вправе по собственной инициативе возвращать исковое заявление, равно как оставлять дело без рассмотрения на основании нарушения истцом пророгационной оговорки, если ответная сторона не заявила об этом своих возражений. В процессуальном законодательстве подобный подход четко закреплен в отношении третейских соглашений. Применительно к пророгации можно сослаться на нормы международного гражданского процесса, в частности в п. 2 ст. 4 Соглашения стран СНГ от 20 марта 1992 г. «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» говорится, что при наличии соглашения о подсудности суд другого государства – участника Содружества прекращает производство по заявлению ответчика, если такое заявление сделано до принятия решения по делу25. В этой связи вызывает напряженность вопрос: на каком этапе процесса ответная сторона вправе заявить возражения о нарушении истцом пророгационного соглашения? Правоприменительная практика свидетельствует, что данное нарушение не является основанием для изменения или отмены решения суда первой инстанции, если по существу дело было разрешено правильно. Напротив, С.И. Комарицкий считает, что дело, рассмотренное и разрешенное дерогированным судом, есть прямое нарушение конституционного права на судебную защиту, поскольку согласно ч. 1 ст. 47 Конституции РФ никто не может быть лишен права на рассмотрение дела в том суде или тем судьей, к подсудности которого оно отнесено законом. Из этого делается вывод, что, несмотря на позицию законодателя, не предусмотревшего нарушение подсудности в качестве исключительного основания для пересмотра решения суда первой инстанции, суд второй инстанции обязан исправить допущенное нарушение и в порядке п. 3 ч. 2 ст. 39 АПК РФ (п. 3 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ) вынести определение о передаче дела на рассмотрение подсудного суда26. Со своей стороны можно привести ряд возражений. Во-первых, сомнительно, чтобы в подобных случаях имело место нарушение конституционного права на защиту. Истец обращается с иском в суд по общему правилу подсудности: место жительства (нахождения) ответчика. Соглашение об изменении подсудности имеет значение, прежде всего, для сторон. Поэтому суд, рассмотревший дело при отсутствии возражений ответчика, не нарушает нормы процессуального права. Во-вторых, было бы чрезмерной льготой дать возможность ответчику оспаривать вынесенное по существу правильное судебное решение по такому формальному основанию, как нарушение истцом соглашения о подсудности. Это поставило бы судебный процесс в состояние непредсказуемости. Вышесказанное обосновывает необходимость регламентирования процедуры вступления ответчика в процесс без возражений. Например, процессуальный закон обусловливает предельным сроком право сторон ссылаться на имеющееся третейское соглашение и предъявлять на этом основании возражения в отношении рассмотрения дела в суде. Такой срок по формулировке ГПК РФ определяется началом рассмотрения дела по существу (п. 5 ст. 222), по АПК РФ любая из сторон может заявить свое возражение не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции (п. 5 ст. 148 АПК). Представляется, что подобные сроки целесообразно установить применительно к возражениям о несоблюдении пророгации, что поможет обеспечить стабильность процессуальных отношений.

Приведенный анализ показывает, что институт договорной подсудности в том виде, как он представлен в российском законодательстве, нуждается в совершенствовании. Прежде всего, свобода сторон заключать пророгационные соглашения должна быть ограничена в тех сферах, где правовая защищенность интересов слабой стороны имеет определяющее значение. Наряду с этим дополнительной определенности требуют вопросы о форме пророгационного соглашения, о возможности его заключения после возбуждения процесса, о порядке заявления возражений ответчиком в случае нарушения истцом пророгационной оговорки.

Заключение

Значение подсудности предопределяется Конституцией РФ, в которой в качестве одного из основных прав человека и гражданина зафиксировано его право на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (ч. 1 ст. 47).

Следует при этом подчеркнуть, что законом субъекта Российской Федерации эти правила устанавливаться не могут, ибо в силу статьи 71 Конституции РФ судоустройство и судопроизводство в стране находятся в исключительном ведении Российской Федерации. Нарушение этих правил, произвольное изменение подсудности дела являются основанием к отмене решения суда.

Все подведомственные судам общей юрисдикции гражданские дела распределены между судами различных указанных выше трех звеньев (уровней) судебной системы Российской Федерации. Одни гражданские дела, в том числе по трудовым спорам, отнесены законом к ведению мировых судов, другие – районных (городских) и т.д.

Следует обратить внимание на то, что действующий ГПК РФ исключает возможность по усмотрению суда первой инстанции изменять подсудность находящегося в его производстве дела. Между тем ранее – в п. 1 ст. 122 ГПК РСФСР – было предусмотрено правило, которое могло применяться по усмотрению суда, если суд считал, что данное дело будет более быстро и правильно рассмотрено в другом суде, например, по месту нахождения большинства доказательств.

Список используемой литературы

Нормативно-правовые акты

Конституция РФ. Официальный текст. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА-М), 2009.

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 №138-ФЗ.

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за II квартал 2006 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. №1.

Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. М.С. Шакарян. М.: Проспект, 2003.

Постановление Пленума ВС РФ от 27 мая 1998 г. №10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. №7.

Кострова Н.М. Судебная защита семейных прав. Процессуальный аспект // Проблемы гражданского, семейного и жилищного законодательства: Сборник статей / Отв. ред. В.Н. Литовкин. М.: Городец, 2005.

Грось А.А. О некоторых проблемах мировой юстиции // Мировой судья. 2005. №6.

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2002 года, утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 10 июля 2002 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. №11. С. 19

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. №2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №6. С. 2; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. №52 «О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. №1.

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за III квартал 2002 г., утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ 4 декабря 2002 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. №3.

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2005 г., утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 1 марта 2006 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. №5.

Вестник мэрии Москвы. 2000. №15; Там же. 2001. №16; Там же. 2001. Приложение, июль.

Научная и учебная литература

Комарицкий С.И. Договорная подсудность – есть нюансы // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. №11.

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова. М., 2004.

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под. ред. Г.А. Жилина. М., 2003.

Минской конвенции от 22 января 1993 г. «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам».

Миронов В.И. Постатейный комментарий Трудового кодекса Российской Федерации. М., 2002.

Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003.

Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003.

Определение СК ВС РФ от 19 ноября 1999 г. // БВС РФ. 2000. №8.

Рожкова М. Материальные и процессуальные соглашения, поименованные в Арбитражном процессуальном кодексе РФ // Хозяйство и право. 2004. №1.

Ходыкин Р.М. Пророгационные условия внешнеэкономических сделок // Вестник ВАС РФ. 2002. №6.

Ходыкин Р.М. Указ. соч.

Шак Х. Международное гражданское процессуальное право / Пер. с нем. М., 2001.

Шмелева-Мата О.М. Международный коммерческий арбитраж: арбитражное соглашение и перемена лиц в обязательстве // Арбитражная практика. 2002. №1.

1 Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за II квартал 2006 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 1. С. 10.

2 Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. М.С. Шакарян. М.: Проспект, 2003. С. 63 - 64.

3 См.: Постановление Пленума ВС РФ от 27 мая 1998 г. № 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. № 7. С. 9.

4 См.: Кострова Н.М. Судебная защита семейных прав. Процессуальный аспект // Проблемы гражданского, семейного и жилищного законодательства: Сборник статей / Отв. ред. В.Н. Литовкин. М.: Городец, 2005. С. 45.

5 Пункт 3 ст. 2 ГК РФ.

6 Грось А.А. О некоторых проблемах мировой юстиции // Мировой судья. 2005. № 6. С. 11.

7 Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2002 года, утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 10 июля 2002 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 11. С. 19.

8 См.: пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 6. С. 2; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. № 52 "О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 1. С. 2.

9 Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за III квартал 2002 г., утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ 4 декабря 2002 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 3. С. 21. Правовым основанием ответа были положения действовавшего ГПК РСФСР, ч. 2 ст. 113, положения которого по содержанию аналогичны действующему ГПК РФ, ч. 3 ст. 23.

10 Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2005 г., утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 1 марта 2006 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 5. С. 5.

11 См.: Вестник мэрии Москвы. 2000. № 15; Там же. 2001. № 16; Там же. 2001. Приложение, июль.

12 См.: Собрание законодательства РФ. 1999. № 29. Ст. 3702.

13 См.: Миронов В.И. Постатейный комментарий Трудового кодекса Российской Федерации. М., 2002. С. 663.

14 См.: Ходыкин Р.М. Пророгационные условия внешнеэкономических сделок // Вестник ВАС РФ. 2002. № 6. С. 134.

15 См.: Рожкова М. Материальные и процессуальные соглашения, поименованные в Арбитражном процессуальном кодексе РФ // Хозяйство и право. 2004. № 1. С. 83 - 84.

16 См.: Шак Х. Международное гражданское процессуальное право / Пер. с нем. М., 2001. С. 208.

17 См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова. М., 2004. С. 74.

18 См.: Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003. С. 845.

19 См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова. С. 515.

20 См.: Ходыкин Р.М. Указ. соч. С. 138.

21 См.: Шмелева-Мата О.М. Международный коммерческий арбитраж: арбитражное соглашение и перемена лиц в обязательстве // Арбитражная практика. 2002. № 1. С. 131.

22 См.: Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003. С. 846.

23 См.: Определение СК ВС РФ от 19 ноября 1999 г. // БВС РФ. 2000. № 8. С. 8.

24 См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под. ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 114.

25 См. также: п. 2 ст. 21 Минской конвенции от 22 января 1993 г. "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам".

26 См.: Комарицкий С.И. Договорная подсудность - есть нюансы // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. № 11. С. 20.