Министерство образования Российской Федерации

Хабаровская государственная академия экономики и права

Юридический факультет

Кафедра уголовного права и криминологии

ДОКЛАД

по уголовному праву

ТЕМА: «Причинная связь в уголовном праве»

ВЫПОЛНИЛ: студент * курса

Юридического ф-та ХГАЭиП

Группы № ****

ПРОВЕРИЛ:

_____________________________

Хабаровск. 2003г.

СОДЕРЖАНИЕ:

Причинность как философская категория…………………………..3

Причинность в теории уголовного права…………………………...4

Причинная связь при бездействии………………………………....10

Причинная связь в российском уголовном праве…………………11

Причинная связь в судебной практике…………………………..…13

Список использованной литературы……………………………….16

Причинность как философская категория.

Под причинной, или каузальной, обычно понимают связь, одна из сторон которой (причина) порождает другую сторону (следствие). Различное решение вопроса о причинности определяется, прежде всего, различием основных философских направлений — материализма и идеализма. Для материализма причинная связь есть объективная, существующая вне нашего сознания связь между явлениями внешнего мира, она есть одна из форм всеобщего взаимодействия природы и общества. С точки зрения идеализма причинная связь — это субъективная категория, которая существует лишь в сознании познающего субъекта (субъективный идеализм), или хотя и объективная категория, но которая выводится не из внешнего мира, а из объективно существующего разума, логики, идеи (объективный идеализм).

Идеалистическое понятие о причинности в современной философии обычно опирается или на учение Юма, или на учение Канта.

По учению Юма, причинность есть лишь привычка нашего сознания считать, что за данным явлением обычно следует другое определённое явление. Хотя идея причинности и имеет своим источником опыт, она всё же не выражает объективной связи между предметами внешнего мира и является чисто субъективной категорией.

В отличие от Юма, Кант не выводит понятие причинности из опыта, а объявляет, что оно существует в сознании человека до всякого опыта, считает его априорным понятием нашего рассудка, привнесённым им в опыт. Закономерность природы, по Канту, есть не объективно существующая вне человеческого сознания связь между предметами внешнего мира, а лишь связь между «явлениями» (восприятиями внешнего мира нашими чувствами — ощущениями).

Среди русских дореволюционных криминалистов существовало немало приверженцев идеалистических концепций причинной связи: кантианские основы решения вопроса о причинности в уголовном праве провозглашал С.П. Мокринский, на позициях учения Юма и его последователей стоял Н.С. Тимашев.

Существует точка зрения, согласно которой юрист может разрешить вопрос о причинной связи в праве независимо от решения проблемы причинности в философии. Так немецкий криминалист Л. Трэгер полагал, например, что философия как таковая неспособна дать какие-либо разъяснения причинности в области права; причинность в праве означает лишь установление того, «что должен понимать юрист под словами закона о причинении смерти, телесного повреждения, убытка и т.д.»1.

Р. Маурах провозгласил, что этот вопрос должен решаться не с точки зрения философского или естественнонаучного понимания причинности, а в зависимости от практических потребностей, т.е. предоставил решение вопроса о причинной связи полностью на усмотрение суда. Аналогичные суждения высказывались и в русской юридической литературе (С.В. Познышев). Нужно заметить, однако, что взгляды о независимости юриспруденции от философии, как правило, всё же носили на себе печать определённого философского направления.

Причинность в теории уголовного права.

Вопрос о значении причинной связи при определении ответственности за совершённое преступление в теории уголовного права исторически возник в связи с рассмотрением преступлений против жизни и здоровья. Итальянские юристы средних веков выработали целый ряд правил, которые, как им казалось, могли содействовать определению ответственности за убийство, явившееся результатом нанесения раны потерпевшему. Они считали, что для признания наличия причинной связи при убийстве требуется непосредственное лишение жизни другого человека, например, удар топором, выстрел в упор. Всякое привходящее обстоятельство, содействующее наступлению преступного результата, устраняло вменение содеянного в вину лицу. Это так называемая теория исключительной причинности, сложившаяся под влиянием аристотелевского представления о действующей причине.

Криминалисты феодальной эпохи проводили различие между безусловно смертельными ранами и ранами не смертельными. При наличии последних они отрицали причинную связь между ранением и наступившей смертью потерпевшего. Для признания причинной связи необходимо было, чтобы смерть наступила до истечения «критических дней» (этот срок обычно составлял 40 дней) после нанесения ранения. Примером могут служить постановления Воинских артикулов Петра I. В толковании к артикулу 154 (об умышленном убийстве) говорится: «…Но надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от битья приключилась. А ежели сыщется, что убиенной был бит, а не от тех побоев, но от других случаев, которые к тому присовокупились, умре, то надлежит убийцу не животом, но по разсмотрению и по разсуждению судейскому, наказать или тюрьмою или денежным штрафом, шпицрутеном и протчая».2 Для установления причинной связи между нанесённым ранением и смертью потерпевшего Воинские артикулы также обязывали произвести судебно-медицинское вскрытие и перечисляли 15 видов ран, которые «за смертельные почитаются».

Феодальная доктрина исключительной причинности дольше всего сохраняла действие в странах англосаксонского права. В английском праве до сих пор для признания причинной связи при убийстве требуется, чтобы не истёк определенный срок (год и один день после причинения повреждения).

Однако наиболее распространённой теорией причинности в западной уголовно-правовой литературе является так называемая теория conditio sine qua non (теория «необходимого условия»). Согласно этой теории действия человека тогда является причиной данного события, когда оно было одним из необходимых условий наступления этого события. Теория conditio sine qua non исходит из предположения о полной равноценности всех предшествовавших близких или отдаленных условий наступления данного события. Каждое из них, если оно удовлетворяет указанному требованию, может рассматриваться как причина произошедшего.

Одним из основоположников этой теории считается немецкий юрист Бури, который в конце 60-х — начале 70-х гг. прошлого столетия опубликовал ряд работ, посвящённых вопросу о причинной связи.

В юридической литературе при попытке определить философские корни теории conditio sine qua non обычно расценивают её как позитивистскую теорию причинности. Однако А.А. Пионтковский утверждал, что не существует вообще никакой специальной теории причинности позитивизма, рассматривать теорию conditio sine qua non можно лишь либо в рамках механистического материализма, когда причинная связь рассматривается как объективное явление, либо в рамках идеалистического учения о причине, либо как результат непоследовательного их смешения. Мокринский, например, объявляя причинность априорной категорией (т.е. следуя Канту), для своего понимания закона причинной связи пользуется работой немецкого материалиста XVIII в. К.Ф. Гомеля: «Каждое событие, как бы оно не было маловажным, необходимо обусловлено всем мировым прошлым и всем настоящим. Вместе с тем, составляя часть целого, оно необходимо обуславливает всё существующее и всё то, что имеет осуществиться в будущем. По меткому и образному замечанию Гомеля, стоило бы изъять из Вселенной только один атом, и весь мир распался бы»3.

Теория причинности conditio sine qua non была господствующей в юридической литературе по гражданскому праву вплоть до начала текущего столетия, а в уголовно-правовой литературе это положение она занимала и в последствии. Однако нередко она вызывала возражения.

Основное возражение заключалось в том, что она ставит вопрос о возможности ответственности за очень далеко идущие последствия совершённого деяния. Против неё выступали прежде всего цивилисты, т.к. в области гражданского права во многих случаях по буржуазному праву ответственность за последствия могла наступать при наличии их невиновного причинения. Типичным в этом отношении явился аргумент, выдвинутый П. Эртманом: «Если мой пёс надоедает прохожему, и он вследствие этого изменяет маршрут своей ежедневной прогулки, а затем, спустя несколько недель, прохожий попадает под автомобиль, гуляя по вновь избранному маршруту, то я должен буду нести ответственность, ибо если бы моя собака не вела себя определенным образом, то прохожий не изменил бы прежнего направления своей прогулки и не попал бы под автомобиль. Моя собака, за которую я должен отвечать и при отсутствии вины с моей стороны, согласно ст. 833 Гражданского уложения, создала условие, без которого не могло наступить увечье или смерть прохожего».4

Возражения цивилистов против теории conditio sine qua non были ослаблены в области уголовного права, т.к. тут ответственность предполагает установление вины лица в совершении преступления и отпадает за отдалённые последствия действий, которые не могли быть предусмотрены лицом.

Однако, хотя теория причинности conditio sine qua non исходит из признания принципиального равенства всех условий, необходимых для наступления данного преступного результата, в действительности сторонникам её приходится отступать от этого положения при определении содержания умысла и неосторожности и разрешении конкретных вопросов ответственности за совершённое преступление. Если понимать причинность как любое из необходимых условий наступления результата, то для наличия умысла было бы достаточным требовать установления сознания того, что данное условие может содействовать наступлению преступного результата. Фактически же сторонники этой теории для установления умысла требуют осознания более конкретного развития причинной связи между действием и наступившим результатом.

В качестве иллюстрации такой непоследовательности приводится обычно следующий пример: А. направляет Б. в лес в надежде, что во время наступающей грозы Б. будет убит молнией. С точки зрения теории conditio sine qua non было бы справедливым в случае гибели Б. привлекать к уголовной ответственности А. за оконченное умышленное убийство, а в случае, когда всё обошлось благополучно, — за покушение на убийство. Однако криминалисты, сторонники теории conditio sine qua non такого вывода не делают, ссылаясь на то, что это противоречит их «правовому чувству».

Не могла эта теория причинности объяснить и объём уголовной ответственности при совершении умышленного преступления, связанного с наступлением определённых квалифицирующих последствий (например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлёкшее за собой смерть потерпевшего). Так, если кому-либо был умышлено нанесён тяжкий вред здоровью, и он погиб во время автомобильной катастрофы, когда его везли в больницу, то хотя с точки зрения рассматриваемой теории налицо причинная связь между действиями лица и смертью потерпевшего (судебная практика на западе обычно признаёт, что для ответственности за квалифицированное по последствиям умышленное преступление не требуется виновного отношения лица к этим последствиям), всё же сторонники не предлагают в этом случае привлекать за совершение квалифицированного вида умышленного преступления.

Недостатки теории conditio sine qua non породили в уголовно-правовой литературе стремление создать иную концепцию понимания причинной связи в праве. Примером таких концепций может служить теория, развитая К. Биндингом. Из всех предшествующих условий данного события он стремился выделить такое условие, которому принадлежит решающая роль в воспроизведении этого события; его то Биндинг и считает причиной наступившего результата в тесном смысле слова. Биндинг полагал, что вызвать какое-либо изменение во внешнем мире — это значит нарушить равновесие между существующими противодействующими и содействующими данному изменению условиями в сторону последних. Человеческое действие, нарушающее это равновесие, является для него причиной наступивших последствий. Однако этой теории присущи по существу те же черты, что и теории conditio sine qua non: все далеко идущие последствия, наступившие от причины — перевешивающего условия, могут быть поставлены с нею в связь. Она исходит из метафизических представлений о внешнем мире и также не проводит различия между необходимыми и случайными связями.

Другие криминалисты стремились внести в понимание причины в уголовном праве непосредственно элемент вины. Так Н.Д. Сергеевский, признавая основные положения теории conditio sine qua non, указывал, тем не менее, что в области уголовного права она не должна иметь практического применения. Разделяя общефилософское понятие причины и специально уголовно-правовое, он отмечал, что причиной какого-либо события для уголовного права служит лишь то действие лица, в момент совершения которого у него была возможность предвидеть данное явление как последствие своего действия. Причинной связью в уголовном праве Сергеевский считал лишь ту причинную связь, которая охватывалась или могла охватываться предвидением лица.

Надо заметить, что приверженцы теории conditio sine qua non имелись и в советской уголовно-правовой науке, не говоря уже о многочисленных её последователях среди криминалистов стран соцлагеря. Так, Т.В. Церетели пишет: «поступок лица должен быть признан необходимым условием (причиной) наступившего изменения во внешнем мире, когда при отсутствии этого действия изменения не произошло бы.<…> Но причинная связь самостоятельно взятая, ещё не решает вопроса об уголовной ответственности. Для последней необходима общественная опасность (противоправность) действия и вина действующего лица»5.

Особняком от главных концепций причинной связи в науке уголовного права стояли так называемые индивидуализированные теории, признающие неравноценность условий для возникновения результата.

В русской дореволюционной литературе сторонником разграничения причины и условия был проф. Н.С. Таганцев. Поступок человека, по мнению Таганцева, не может вызвать непосредственно последствия без содействия других привходящих сил. Поэтому для установления причинной связи прежде всего следует выяснить, в каком отношении к присоединяющимся силам должен находиться человеческий поступок. Вменение последствия, по теории Таганцева, не подлежит сомнению тогда, когда действия лица возбудило силы, вызвавшие наступление вредного последствия. Ответственность обоснована и в тех случаях, когда лицо, хотя и не возбуждало силы, но дало существующим и действующим силам такое направление, благодаря которому наступил результат. Наконец, Таганцев признаёт ответственность и в том случае, когда человек даже не направлял сил, но своим поведением настолько облегчил «успех этих присоединившихся сил, что их независимость является мнимою, а не действительною».6 Однако как определить преобладание или относительную незначительность поступка по сравнению с присоединившимися силами Таганцев не объяснил и предоставил решение этого вопроса в каждом отдельном случае судье.

Неравноценность условий, по его мнению, можно обосновать лишь с точки зрения житейских представлений. Философскому понятию причинения Таганцев противопоставляет «практическое понятие» причинности, т.е. «понятие причины в условном житейском смысле слова», которым должно, по его мнению, оперировать уголовное право. В то время как с философской точки зрения причиной является вся сумма предшествующих условий, имеющих равноценное значение, практическая точка зрения позволяет выделять одни условия как причину, а другие рассматривать в качестве повода.

Признание существования неравноценности условий кладёт в основу своей теории о причинности русский криминалист С.В. Познышев.

Несмотря на то, что для наступления всякого явления необходимы все условия, значение их в возникновении явления, по его мнению, различно. В отличие от Таганцева, Познышев при установлении различия между условиями-причинами и простыми условиями основывается не на житейских взглядах, а пытается подойти к решению вопроса с точки зрения общих законов развития явлений. Для выяснения того, какими особенностями наделена причина, в отличие от простого условия, Познышев различает три категории условий: во-первых, те отдельные явления, которые послужили непосредственным материалом для возникновения нового явления (например, тело в результате видоизменения которого образуется рана); во-вторых, определённые факторы, воздействующие на вышеуказанное явление и вызывающие в нём определённые изменения, которые приводят к наступлению другого явления (например, удар ножом, выстрел); в-третьих, условия создающие обстановку, среду, в которой происходит образование этого явления (например, состояние атмосферы, температура тела).

Только за второй категорией условий Познышев признаёт качество причины. Воздействуя на другие явления, они производят в них изменения различного характера: либо непосредственно преобразуют эти явления, либо просто присоединяют их с другими, либо выделяют из них некоторые части т.п. Познышев считает, что объективное основание ответственности следует признать установленным, коль скоро поведение лица было одним из условий-причин наступившего результата, хотя бы оно выразилось в простом подставлении объекта посягательства под действие других факторов.

Классификация условий, которую даёт Познышев, носит несколько поверхностный характер, а его теория во многом непоследовательна. Рассматривая уголовную ответственность, он считает достаточным для обоснования предпосылки ответственности, если поведение лица непосредственно или посредственно возбуждало, усиливало или направляло действия хотя бы одного из причинивших результат факторов. Очевидно, что по этой формуле причиной может быть признано любое человеческое действие, хотя бы и самое отдалённое, если только оно каким-нибудь образом способствовало наступлению результата.

Специального внимания заслуживает теория адекватной причинности. Её появление в юридической литературе обычно связывается с именем И. Криза, физиолога по специальности, который в 1888 г. опубликовал работу «О понятии объективной возможности и её некоторых применениях». Среди отдельных приложений своего понятия «объективной возможности» Криз рассматривает и применение этого понятия в области права.

Суть этой теории сводится к следующему. Каждое событие, которое наступает, фактически представляет собой необходимый результат предшествующих ему условий. Утверждение о вероятности чего-либо носит субъективный характер, так как вероятность означает всегда, что кто-то не знает, наступит или нет данное событие. Вероятность наступления какого-либо события в тех случаях, когда известны обычные, общие, родовые условия его наступления, Криз называет общепринятой вероятностью или объективной возможностью наступления. При этом «объективный» характер возможности, по учению Криза, есть не выражение состояния объективно существующей реальности, взаимной связи между реальными явлениями внешнего мира, а лишь вероятность, присущая сознанию многих лиц. Объективная возможность имеет своей предпосылкой знание о типичных связях между явлениями. Там, где рассматриваемое условие может считаться благоприятствующим наступлению данного результата вообще независимо от индивидуальных особенностей конкретного случая, там можно говорить об адекватном причинении данным условием рассматриваемого результата. По мнению Криза, вопрос о типичности или нетипичности соответствующей связи может быть поставлен лишь в отношении таких обстоятельств, которые сами представляют собой виновное поведение субъекта, т.е. при определении типичности причинной связи можно принимать во внимание лишь те обстоятельства, которые были известны субъекту или могли быть ему известны.

Таким образом, предпосылкой решения вопроса о причинной связи с точки зрения разбираемой теории должно являться выяснение, насколько действие субъекта, исходя из известных ему, или могущих быть известными условий, способно вообще причинить рассматриваемый результат.

Эта, так называемая субъективная теория адекватной причинности была дополнена объективной её разновидностью, автором которой считают Рюмелина. Отличие последней состоит в том, что при решении вопроса о возможности наступления данного результата Рюмелин привлекает и условия, которые стали известны уже после наступления этого результата. Вопрос о значении условия как адекватного для причинения рассматриваемого результата должен быть разрешён с точки зрения последующего объективного прогноза, т.е. ex post, который решается судом.

Несмотря на то, что многие юристы на Западе признали, что с помощью этой теории достигнуто, наконец, соответствие «правовому чувству» при установлении причинной связи, адекватная теория причинности в силу её субъективистского характера практически может означать защиту полного судейского усмотрения в решении вопроса о причинности. Для всех разновидностей теории адекватной причинности характерно отождествление причинной связи с вероятностью ожидания события данного рода со стороны того или иного лица. Конечно, человек при помощи своего разума решает вопрос о наличии или отсутствии причинной связи между явлениями внешнего мира. Однако сама причинная связь принадлежит объективному миру и ее существование нельзя отождествлять с суждением о ней хотя бы и проницательного наблюдателя.

Причинная связь при бездействии.

В проблеме бездействия вопросы причинной связи оказались на первом плане, отодвинув собой другие, не менее важные вопросы. Определённые трудности при обосновании наличия причинной связи вызываются тем, что при бездействии трудно выделить какое-либо материальное воздействие, материальный процесс (переноса вещества, энергии, информации, свойственного, по общему мнению, для причинности, фактически нет).

В исследованиях русских юристов отмечается, что впервые учение о преступном бездействии связал с учением о причинной связи Люден (1836 г.). Согласно воззрением последнего, в случаях смешанного бездействия причинение лежит не в самом бездействии, а в деятельности одновременной с бездействием, т.е. в положительной деятельности. Причиняющий характер имеет не любое действие, а определённое, то, которое ставит потерпевшего в опасное состояние и потому создаёт обязанность действовать положительно. В противном случае, как пытается высмеять Людена другой немецкий юрист Круг, причиной смерти ребёнка, умершего с голоду, будет то обстоятельство, что мать его вязала чулки в то время, когда его следовало кормить. Причиняющая способность «чистого» бездействия Люденом не затрагивалась.

Биндинг, Бури, Сергеевский, Таганцев и др. объясняя «смешанное» бездействие, выдвинули теорию психической причинности. Предшествующая положительная деятельность субъекта представляет собой условие, препятствующее развитию отрицательного последствия. Бездействие уничтожает это условие посредством «психического акта», который и является истинной причиной результата при бездействии. Отсюда следует, что смена мыслей, решений и т.д. сама по себе способна произвести какие либо изменения реальной действительности. Однако, ясно, что при бездействии, как и при действии, субъект должен проявить себя вовне.

Представители другого направления (Роланд, Келер, Бар) исследовали не только «смешанную», но и «чистую» форму бездействия, считая, что при известных условиях бездействие само по себе является причиной результата. Они считали, что кроме естественной причинной связи, существует также «правовая» или «социальная» причинная связь, которую предписывали только бездействию, видя в такой связи исключительную особенность. Тем самым признавалось различие в причиняющей способности действия и бездействия, создавалась специальная причинная связь, что не могло уберечь данную теорию от критики.

Отдельные юристы полагали, что там, где нет естественной причинной связи, т.е. в случае бездействия, такая связь должна признаваться, исходя из здравого смысла, согласно правилам жизни. Для причинной связи необходимо лишь, чтоб ожидаемые действия могли предотвратить результат. Эта теория по существу не отличается от концепции адекватной причинности и сводится к ней.

Можно отметить и позицию, согласно которой бездействие ни в чистом, ни в смешанном виде не может быть причиной, оно может рассматриваться лишь как самостоятельная форма преступной деятельности (Лист, Мейер, Сергеевский). «Если закон устанавливает иногда обязанность препятствовать возникновению тех или иных явлений, — писал Н.Д. Сергеевский, — то за неисполнение этой обязанности он наказывается как за таковое, а не как за причинение этого явления».7

Некоторые авторы объясняют причиняющий характер «чистых» форм бездействия, исходя из концепции «необходимого условия» («conditio sine qua non»). Бездействие рассматривается как отрицание одного из условий. Необходимого для наступления положительного результата; оно, по мнению С.В. Познышева, «может быть причиной прекращения известного условия, необходимого для поддержания данного, охраняемого правом явления».

Отрицалась причиняющая способность бездействия и рядом советских криминалистов. Например, Т.В. Церетели утверждая, что бездействие способно порождать серьёзные последствия, признаёт, что оно как опущение деятельности воздействует на течение причинности, развиваемой какими-то иными силами, но не самим бездействием.

Причинная связь в российском уголовном праве.

Учение о причинной связи в отечественном уголовном праве основывается на диалектико-материалистическом понимании причинности.

С позиции российской доктрины уголовного права не всякая объективная цепь событий может рассматриваться как причинная связь. В этой связи следует отличать причину и условие наступления какого-либо последствия. Если причиной с позиций материалистической философии является явление, непосредственно порождающее другое явление, то условие (даже необходимое) — это явление, которое само по себе не может вызвать другое явление (следствие), а лишь сопутствует причине, облегчая наступление следствия.

Наибольшее распространение в советской правовой литературе получила теория «необходимого причинения», обоснованная впервые А.А. Пионтковским в учебнике Общей части уголовного права (ВИЮН, 1938 г.). Доминирующей она является и в современном российском уголовном праве.

После установления того, что действие человека было одним из необходимых условий последствия, представители рассматриваемой теории предлагают решить вопрос о том, является ли это последствие необходимым или случайным. «Необходимое последствие есть проявление закономерности развития данного явления, оно внутренне ему присуще. Случайное последствие закономерно не вытекает из данного явления, хотя оно само причинно обусловлено. Оно наступает потому, что в своём развитии данная закономерность переплетается с действием других посторонних для неё обстоятельств».8

Причинная связь есть процесс, протекающий во времени. Поведение человека, которое мы рассматриваем как причину данного события, должно по времени предшествовать этому событию. Поэтому при решении вопроса о причинной связи в уголовном праве необходимо, прежде всего, установить, что рассматриваемое действие лица по времени предшествовало тому событию, которое ему вменяется в ответственность. Это элементарное правило, которое необходимо соблюдать при установлении причинной связи.

Однако судебная практика показывает, что недостаточное изучение в процессе расследования преступления и в процессе судебного следствия действительного развития причинной связи между определёнными явлениями приводила к тому, что иногда внешняя последовательность событий принималась за причинную связь между ними.

Установление необходимой причинной связи в отличие от случайной связи требует выяснения, было ли наступившее в действительности последствие реально возможным последствием совершённого виновным деяния; кроме того, последствие должно являться неизбежным результатом именно этого деяния.

Вопрос о бездействии должен быть разрешён так же, как он разрешается в случаях совершения преступления путём активных действий. Бездействие лица должно быть не только одним из необходимых условий, но и причиной наступившего результата.

Одна из особенностей причинной связи при бездействии состоит в том, что бездействие способно оставаться без изменения после того, как результат бездействия наступил. Бездействие есть всегда некоторое относительно неизменное состояние, характеризующееся, возможно, только изменениями характера поведения субъекта, которое затем стабилизируется.

Как видим, бездействие благодаря протяжённости во времени способно быть причиной нескольких сходных (во всяком случае, однородных) следствий и оставаться в неизменном виде, что не согласуется с пониманием причины как явления, исчезающего либо видоизменяющегося после наступления следствия.

Одна из особенностей причинной связи в преступлениях, совершаемых путём бездействия, состоит в том, что общественно опасный результат иногда не связан непосредственно с поведением бездействующего, он является производным от действий каких-либо внешних по отношению к бездействующему лицу сил. Например, при небрежном хранении огнестрельного оружия (ст. 224 УК РФ) тяжкие последствия наступают в результате действий лица, использовавшего это оружие, а не ответственного за его хранения.

Признание причинной связи между бездействием и последствием допускает, что сознание бездействующего охватывает (при умысле) и должно охватывать (при неосторожности) процесс причинения. Но исход бездействия может быть различным в зависимости от других сил, действие которых не всегда можно предвидеть.

Причинная связь в судебной практике.

Во многих случаях решение вопроса о причинной связи между действием лица и наступившим преступным результатом не представляет каких-либо трудностей в судебно-прокурорской работе. Наличие причинной связи между действием лица и инкриминируемым ему преступным результатом часто настолько очевидно, что установление её не вызывает сомнений в процессе расследования преступления и судебного рассмотрения дела. Однако в ряде случаев установление причинной связи требует глубокого анализа всех конкретных обстоятельств дела, а иногда и помощи со стороны компетентной судебной экспертизы.

Так, военный суд СКВО указал, что в случае необоснованности заключения эксперта или сомнений в его правильности суд не вправе самостоятельно решать указанные вопросы, а должен в соответствии со ст. 81 УПК РСФСР назначить по ним повторную экспертизу. Эти требования закона были нарушены военным судом Владикавказского гарнизона, который, рассматривая дело Ш. и Шл., обвинявшихся в умышленных тяжких телесных повреждениях, отверг заключение проведенной на предварительном следствии судебно-медицинской экспертизы и без назначения повторной экспертизы самостоятельно сделал вывод о механизме возникновения черепно-мозговой травмы у сослуживца Г. и о причинной связи нанесенных подсудимыми телесных повреждений со смертью потерпевшего. Войдя в разрешение вопросов, требующих специальные познания в области медицины и относящихся к исключительной компетенции эксперта, суд гарнизона тем самым поставил под сомнение обоснованность своих окончательных выводов о виновности подсудимых в инкриминированных им деяниях. По этой причине военный суд СКВО в кассационном порядке отменил вынесенный в отношении Ш. и Шл. приговор и возвратил дело на новое судебное разбирательство.9

Трудности возникают в практической работе по делам об авариях на транспорте, при определении ответственности за «несчастные случаи» на производстве, при привлечении должностных лиц к уголовной ответственности за халатное отношение к своим служебным обязанностям, а также по делам о неосторожных убийствах, причинении вреда здоровью и некоторых других преступлениях.

Так, Пленум Верховного Суда в Постановлении №50 от 22 октября 1969 указал судам, «что ответственность за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств по ст. 211 УК РСФСР может иметь лишь при условии наступления последствий, указанных в этой статье, и если эти последствия находятся в причинной связи с допущенным нарушением правил».10 Особые трудности возникают в тех случаях, когда причинная связь между действием лица и рассматриваемым последствием переплетается с действиями других лиц, обстоятельствами и событиями, не зависящими от действий данного лица.

П. Был осужден по ч. 1 ст. 211 УК РСФСР (соответствует ст. 264 нового УК РФ). П., управляя автомашиной ВАЗ-2102, у перекрестка дорог, не пропустив движущийся по встречной полосе мотоцикл, начал поворот налево, включив указатель поворота, но автомашина остановилась на полосе встречного движения. В результате сложившейся ситуации мотоциклист С. был вынужден резко затормозить и начать объезжать автомашину справа с заездом на обочину, где сбил несовершеннолетнюю Т., причинив ей менее тяжкие телесные повреждения. Как установлено судом, П., видя идущий по главной дороге мотоцикл, должен был пропустить его, а затем делать маневр для пересечения дороги, однако в нарушение пп. 8.1, 8.8 Правил дорожного движения создал аварийную обстановку и, выехав с второстепенной дороги на главную, не только не уступил дорогу мотоциклисту, но и преградил ему путь. Суд, однако, не исследовал вопрос о том, не нарушил ли мотоциклист С. Правила дорожного движения при создавшейся дорожной обстановке, что повлекло наезд на девочку, и имел ли он возможность избежать этого.

Согласно п. 11.1 Правил дорожного движения (действовавших на момент дорожно-транспортного происшествия), при возникновении препятствий или опасности для движения, которые водитель в состоянии обнаружить, он должен принять меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства или безопасному для других участников движения объезду препятствий. А как видно из показаний свидетелей, водитель мотоцикла, не снижая скорости, объехал автомобиль по обочине, после наезда на девочку проехал еще некоторое расстояние и только потом остановился.

В связи с этим Президиум суда Ханты-Мансийского автономного округа признал, что районный суд не установил причинной связи между действиями П. и наступившими последствиями, поэтому выводы суда о виновности П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 211 УК РСФСР, вызывают сомнение.11

Таким образом, можно подвести некоторые итоги. Причинность, как мы установили, носит объективный характер: все явления в мире имеют свои причины и вызывают определённые следствия. Современная наука уголовного права выделяет следующие критерии для установления связи между общественно опасным деянием и наступившим общественно опасным последствием: во-первых, это временная последовательность деяния и последствий, далее, это необходимость причинной связи, которая предполагает установление того, что деяние содержало реальную возможность наступления последствия и последствие явилось неизбежным результатом именно этого деяния. Естественно, суд не в состоянии постичь «абсолютной истины», он не может в точности определить характер всего многообразия связей, существующих между тем или иным явлением, однако не вправе он и подменять своими субъективными суждениями эти реально существующие связи. С максимально возможной глубиной вскрыть характер причинной связи именно такой, какой она была в объективной действительности, суду помогают данные современной науки; необходимым становиться привлечение квалифицированных экспертов, специалистов узкого профиля.

Важность установления причинной связи определяется, прежде всего, тем, что она как признак объективной стороны состава преступления является одной из предпосылок уголовной ответственности. Неуделение достаточного внимания этому признаку со стороны следственных органов и суда делает невозможным успешное решение задач, стоящих перед уголовным правом.

Список использованной литературы.

Уголовное право России. Общая часть: Учебник /Отв. ред. д.ю.н. Б.В. Здравомыслов. — М.: Юристъ, 1996.

А.В. Наумов. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. — М.: Издательство БЕК, 1996.

Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. — М., 1963.

Курс советского уголовного права. Общая часть. В 6-ти т. Т. 2 /Ред. колл.: з.д.н. РСФСР чл.-корр. АН СССР А.А. Пионтковский и др. — М.,1970.

Тер-Акопов А.А. Бездействие как форма преступного поведения. — М.: Юридическая литература, 1980.

Уголовный кодекс Российской Федерации. Официальный текст. — М.: ИНФРА-М — НОРМА, 1996.

Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. — М.: СПАРК, 1995.

Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации

1Цит. по кн.: Курс советского уголовного права. Общая часть. В 6-ти томах. — М., 1970. Т. 2, с 158

2 Ю.П. Титов. Хрестоматия по истории государства и права России. — М., 1997. С. 190

3Цит. по кн.: Курс советского уголовного права. Общая часть. В 6-ти томах. — М., 1970. Т. 2, с. 171

4 Там же. С.172

5 Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. —М., 1963. С. 179.

6 Цит. по кн.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. —М., 1963. С. 106

7 Цит. по кн.: Тер-Акопов А.А. бездействие как форма преступного поведения. — М., 1980. С 74.

8 Курс советского уголовного права. Общая часть. В 6-ти томах. — М., 1970. Т. 2, с. 184

9 Бюллетень Верховного Суда РФ. N 8, 1995 г

10 Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. — М.,1995. С.405-410

11 Бюллетень Верховного Суда РФ. N 12, 1996 г. С. 3-4