Ведущую роль в становлении внешнеполитической ситуации вокруг Украины, безусловно, играет Российская Федерация. И это понятно: культурный, цивилизационный, ментальный, социальный (по данным статистических источников, большая часть населения Украины осознает себя русскими, во всяком случае (извините, за неуклюжий термин, но он - общеупотребим) - русскокультурными людьми), экономический (энергетическая зависимость от РФ), наконец, исторический и даже географический факторы - все это определяет значение России в системе международных отношений, складывающейся вокруг этого государства.
О специфике российско-украинских отношений написано (и еще будет написано) немало. Поэтому давайте сегодня поговорим об иных аспектах международного положения Украины.
И начнем, пожалуй, с самого "злободневного".
Если смотреть на взаимоотношения Украины и НАТО из Киева, то следует признать, что они (эти отношения) - наиболее интенсивные из всех международных контактов "UA". Об этом свидетельствуют непрерывный диалог украинского МИДа с официальными структурами Евро-Атлантического союза, многочисленные неформальные встречи "уполномоченных лиц" различного уровня и - как итог - крупномасштабные маневры НАТО на украинских полигонах, в бассейне Черного моря, а также участие (пусть пока весьма условное) вооруженных сил Украины в составе войск Альянса в военых конфликтах, разгорающихся в Европе.
С другой стороны, из всех "восточноевропейских" контактов НАТО, сотрудничество Украины в рамках “Партнерства ради мира” - наиболее развитые.
Достаточно сказать, что в Хартии об особом партнерстве НАТО и Украины (июль 1997) предусмотрен, так называемый, “механизм консультаций в случае кризиса”, который позволяет Украине “согласовывать свои действия" в случае, если последняя ощутит “прямую или косвенную угрозу” своей безопасности. (Как деликатно пишут эксперты, указанная “хартия усилила вероятность того, что угроза безопасности Украины - внутренняя или, скорее, внешняя - настолько завладеет вниманием НАТО, что Альянсу будет слишком трудно не вмешаться на стороне Украины - в защиту ее безопасности, независимости или территориальной целостности” (приводятся тезисы одной из научной конференций; на источнике стоит гриф Draft only, потому прямое цитирование в открытом документе невозможно)).
И все это, разумеется, неслучайно.
Дело в том, что сторонники сближения Украины с НАТО занимали и занимают руководящие посты в МИДе, Министерстве обороны Совете по национальной безопасности и обороне Украины.
И поэтому вполне естественно, что количество совместных акций НАТО и Украины (встречи, конференции, семинары, учения, консультации и т. д.) планомерно возрастает (от 50 в 1995-ом до 119 в 1999-ом).
Так, скажем, в мае 1997 г. в Киеве (впервые в восточноевропейской стране) был открыт Центр информации и документации НАТО - по сути: орган натовского пиара в Восточной Европе. В ноябре 1998-го Кучма подписал “Программу сотрудничества Украины с НАТО на период до 2001 г.”. А в самый разгар "косовского кризиса", в апреле 1999 г., в Киеве открылась миссия НАТО.
И далее - вслед за формальными акциями - следовали конкретные действия.
Например, в период развития событий в Косово, с одной стороны, Министр иностранных дел Тарасюк (кстати, откровенно "проНАТОвски" настороенный чиновник; нынче, "в следствии" топливного кризиса в Украине, "тихо" отправленный Кучмой в отставку) делал официальные заявления "о недопустимости использования военной силы против суверенной страны без санкции Совбеза ООН" ( при этом, первый проект резолюции, подготовленный в недрах Верховной Рады по поводу Косово, вообще содержал пункты об отзыве постоянной миссии Украины в Брюсселе и закрытии Центра информации и документации в Киеве, о выходе UA из “Партнерства ради мира”; в июне 1999 г. Украина даже отказалась участвовать в морских маневрах НАТО в Румынии: три украинских корабля были возвращены с дороги к месту учений); а, с другой стороны, - упомянутая резолюция, в конечном счете, была принята значительно более мягком виде, а в разгар бомбардировок Белграда с готовностью послала свою делегацию на празднование 50-летия НАТО .
Конечной фазой колебаний Киева в "югославском вопросе" стала акция 12 июня 1999 г., когда, вслед за Венгрией, Болгарией и Румынией, Украина на несколько часов закрыла свое воздушное пространство для российских самолетов, летевших в Приштину, что обусловило крайне болезненную реакцию в Москве и стало поводом для интесивного "обмена мнениями" между Президентами РФ и Украины 4 июля того же года.
Только в 2000 году Киев посетили генсек НАТО Джордж Робертсон (дважды), главнокомандующий силами НАТО в Европе Уэсли Кларк. Более того, впервые в истории Альянса ежегодная встреча главного политического органа НАТО Североатлантического совета прошла за пределами стран-членов НАТО - в Киеве. При этом, никто не скрывал, что сделанное было осуществлено "в поучение Москвы", дабы "избыть из РФ "великодержавный шовинизм"". (К слову сказать, в указанной ситуации весьма интересно повел себя Кучма, который во время заседания САС в Киеве покинул город и отправился в краткосрочный отпуск).
Тем не менее, НАТО, по-прежнему, не спешит объявлять о возможности - пусть в самой отдаленной перспективе - вступления Украины в Альянс. И причин тому - несколько. В их числе, в иностранных средствах массовой информации называются следующие:
1. Отсутствие у Украины возможности должным образом финансировать свою армию.
2. Безответственная, нестабильная работа украинского Правительства.
3. Непонимание Западом специфики внутри- и внешнеполитической ситуации в Украине.
4. Неприятие отдельными украинскими генералами - сотрудниками Министерства обороны Украины - идеи вступления Украины в НАТО.
Между тем, многочисленные социологические исследования, проведенные в Украине на протяжении последний нескольких лет, со всей очевидностью, свидетельствуют о том, что народ Украины в целом не желает видеть свою страну членом НАТО. Причем, количество проивников сближения с НАТО после косовской войны значительно увеличилось.
В целом, следует сказать, что, в сложившейся сегодня в Украине внутриполитической ситуации, Российская Федерация имеет все шансы повлиять на периориентацию вектора международной активности UA в сторону, противоположную проНАТОвским устремлением украинского "истеблишмента". Вопрос, таким образом, как думается, состоит только в том, сумеют ли российские МИДовские чиновники воспользоваться предоставившимися возможностями. Ответ на него - далеко не очевиден.
Говоря о взаимоотношениях стран Центральной Европы и Украины, нужно заметить, что в первые годы ее существования в качестве независимого государства, восточноевропейские соседи не проявляли заметной дипломатической активности в направлении улучшения климата межгосударственных отношений. В сущности, в 1992-93 гг. Киев находился в дипломатической изоляции. И это - объяснимо: в это время -и Польша, и Словакия, и Венгрия, проч. - всячески стремясь продемонстрировать Западу свою чуждость всему "не вполне европейскому", и потому старательно дистанцировались от "варварской" Украины. В указанный период и США, в Украине, главным образом, интересовали методы реализации ее «безъядерного статуса». И только.
В итоге, в 1992 -1993 гг. Украина подписала договоры о дружбе и сотрудничестве с только Польшей (1992) и с Венгрией и Словакией (1993), что, впрочем, никак не повлияло на развитие отношений между этими государствами. К примеру, еще в 1992-ом Польша выступила с категорическими возражениями против принятия Украины в состав Вышеградской группы. Причем, указанный демарш аргументировался тем, в частности, обстоятельством, что в данной ситуации Россия может "ощутить себя" " в изоляции" и "обидеться". Неудачей закончилась также и инициатива Кравчука по поводу создания “зоны безопасности и стабильности” в Центральной Европе в 1993-ем году.
Приход к власти Леонида Кучмы, провозглашение им курса на радикальные реформы осенью 1994 г., успешное решение проблем с ядерным оружием, укрепление связей с МВФ и Всемирным банком обусловили оптимизацию климата международных отношений Украины и стран Центральной Европы.
Именно первое избрание Кучмы на пост Президента Украины в 1994 году, и последовавшие за ним изменения внешнеполитического курса, чаще всего фигурируют в иностранных источниках в качестве объяснения изменения отношения Запада к Украине. Реже упоминается следующий фактор.
В середине 90-х некоторые центральноевропейские страны - бывшие сателлиты СССР - получили явный сигнал о принципиальной возможности их включения в состав участников Атлантического альянса. Между тем, широко известно, что, в соответствии с Уставом НАТО, эта организация требует от своих новобранцев решения территориальных проблем с соседями. С другой стороны, к концу "перестройки" практически все бывшие союзники по "Варшавскому договору" объявили о наличии территориальных претензий к бывшему "сюзерену". Причем, в силу исторических причин, значительная часть упомянутых претензий были адресованы Украине.
В этой ситуации Кучме оставалось только "конвертировать" "интенции" государств Центральной Европы в процесс интенсификации межгосударственных отношений.
Что он, собственно, и сделал.
И именно этим обстоятельством и объясняется упомянутый успех дипломатии Л. Кучмы на центрально- европейском направлении.
Однако, существовал и еще один фактор, о котором западные исследователи и вовсе не вспоминают.
Речь идет о том, что приход в Белый дом в 1993-ем администрации демократов обеспечил усиление в международной политике США позиций Збигнева Бжезинского - человека, который именно в 1994-ом впервые высказал в печати мнение о "релевантности Украины в качестве буфера Запада перед Россией". Как известно, в администрации Клинтона пост госсекретаря заняла М. Олбрайт - ученица и - можно прямо сказать - верная последовательница идей З.Бжезинского . Интересно также отметить, что специальным помощником Клинтона по Центральной Европе стал Дэн Фрид - также ученик Бжезинского (его супруга - дочь иммигрантов из Западной Украины).
Личностный фактор всегда играл в политике немаловажную роль.
В итоге, случилось так, что, скажем, Польша решительно активизировала свою активность на «украинском направлении». (Напомним, что взаимоотношения Варшавы и Киева были предметом особого внимания младшего сына З. Бжезинского Иана, командированного отцом на Украину в 1993-ем году).
В свете сказанного, представляется неслучайным, что именно Польша настояла на решении, в соответствии с которым специальная Хартияо взаимоотношениях НАТО была подписана не только с Россией (как это предполагалось изначально), но и с Украиной. Неслучайно, именно Польша лоббировала принятие Украины в Совет Европы осенью 1995-ого. И, разумеется, неслучайно, что, благодаря позиции Польшы, Украина в этот же период стала членом “Центральноевропейской инициативы”.
В 1998-ом, когда ЕС предписал Польше ввести визовый режим на границе с Украиной, официальная Варшава решительно воспротивилась этому решению. Совершенно понятно, что, с одной стороны, упомянутое "диссиденство" зижделось на элементарном экономическом расчете: в это время, благосостояние восточных районов Польши во многом создавалось за счет челноков из Украины; однако, с другой стороны, нет никих причин отрицать и фактор влияния на формирования мнения польского "истеблишмента" геополитических выкладок Бжезинского. Как бы там ни было, к январю 2000 г. Польша "сдала" свои позиции и объявила о скором вводе виз для граждан Украины. Однако в феврале Варшава вновь обратилась к ЕС с просьбой признать особый статус взаимоотношений Польши и Украины - постулат, на котором Варшава настаивает и по сию пору.
Между тем, "расположение" Польши к Украине не находит еще "должного" понимания в ЕС, отношения когорого с Украиной трудно назвать благополучными. Так, если НАТО очевидно стремится преодолеть препятствия в отношениях с Киевом (унификация ВС, взаимные мероприятия по сближению), то ЕС, опасаясь увеличения потока наркотиков и нелегальных иммигрантов через украинскую границу, напротив, возводит в Восточной Европе новые барьеры.
Разумеется, указанные демарши вызывают раздражение не только у официального Киева, но и в широких массах населения Украины, граждан которой, по существу ограничивают в праве свободно передвигаться в пределах Центрально-Европейского региона, менять свое место жительства и род занятий. Однако, позиция ЕС также имеет свое объяснение, в основании которого лешит общепонятное желание развивать отношение с обеспеченными соседями и ограничивать - с неблагополучными. И разрешение данной ситуации в полной мере остается за Украиной.
Отношения Украины со Словакией и Венгрией в настоящий момент, в целом, ровные. Тем не менее, в 1998-ом украинские националисты категорически воспротивились тому, чтобы венгры установили памятный знак на одном из карпатских перевалов в честь 1100-летия прихода мадьяров на Дунайскую равнину. В свою очередь, на венгерских картах Ужгород, - по-прежнему, обозначается, как Унгвар, а Мукачево - Мункач, а венгерское население Закарпатья оказывает существенное влияние на политическую ситуацию в регионе.
Отношения Украины и Румынии - наиболее напряженные из всех перечисленных, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что указанные страны не подписывали Договора о дружбе и сотрудничестве вплоть до июня 1997 г. В основе разногласий Киева и Бухареста лежат территориальные проблемы: споры о государственой принадлежности острова Змеиного, Северной Буковины (эти земля в 1941-ом были отторгнуты от Румынии Сталиным и присоединены к Украине даже в нарушение Пакта Риббентропа-Молотова). Климат украинско-румынских отношений существенно омрачает деятельность румынских националистов в Буковине. Так, скажем, в 1997-ом году разразился большой скандал из-за вручения награды радикального румынского объединения украинскому парламентарию Ивану Попеску “за работу на пользу Румынии”. (К слову, Попеску - один из немногих народных депутатов Украины, которые занимают активную позицию в вопросе о статусе русского языка в Украине).
И таких примеров можно привести во множестве.
Отношения Украины и Молдавии во многом определяются существование приднестровской проблемы. Сегодня, наряду с Россией (комиссия Примакова), Украина препринимает известные дипломатические усилия, для развязки "Приднепровского узла". Пока эти усилия не привели к ощутимым результатам. И одной из причин сложтвщейся ситуации является то обстоятельство, что летом 1992 года украинские националисты из УНА-УНСО принимали самое деятельное участие в вооруженном конфликте на берегах Днестра, причем на стороне Тирасполя. В настоящий момент в Украине обострились дискуссии на тему о том, “что делать с Приднестровьем”. Одно из самых распространенных мнений - включить Приднестровье в состав Украины на правах автономии.Думается, что указанное мнение - если оно станет официальной позицией Киева - не в полной мере отвечает интересам Российской Федерации и, с неизбежностью, встретит решительное неприятие в Москве.
В целом, на протяжении последних четырех-пяти лет приведенный «внешнеполитический расклад» изменился крайне незначительно.
Может ли РФ использовать современное международное положение Украины для решения своих экономических и политических проблем?
Думается, что в той же степени, как и международное положение всех других стран - членов Содружества Независимых государств.
Не поддается фальсификации тот безусловный факт, что РФ в настоящий момент является наиболее значимым "игроком" на всем постсоветстком пространстве; причем, реальное влияние Росиии обратно пропорционально удаленности от Москвы столиц государств - бывших союзных республик и союзников по Варшавскому договору. Между тем, объективно, и Центральная Европа, и, тем более, территории стран - бывших союзных республик СССР сегодня - задворки "большой политики". Крупные европейские проблемы ныне, конечно, решаются не в Киеве, Бухаресте или в Варшаве, но в Берлине, Вашингтоне или - в крайнем случае - Лондоне. И здесь, как показали недавние события, развернувниеся в связи с прокладкой "газовой трубы" "в обход" территории Украины (как известно, реализации данного проекта активно препятствовали Польша и США; между тем, в конечном счете, проблема, как кажется, была успешно разрешена; причем, путем аппеляции к странам "большой Европы"), Российская Федерация имеет очевиднай "карт бланш".
С нашей точки зрения, генеральным направлением внешнеполитической активности РФ сегодня может быть единственное: упрочение статуса ведущей державы на постсоветском пространстве. Для реализации указанной цели, разумеется, необходимо учитывать конкретные обстоятельства взаимоотношений бывших республик Советского Союза друг с другом и с другими странами мира. Однако, - понятно, - что данный путь не являтся и не может быть основным: исторический, политический, социальный потенциал РФ слишком велик для того, чтобы "транжирить" его в "боях местного значения".
Иными словами, Россия, конечно, должна и будет вникать в ситуативные моменты взаимоотношений бывших республик СССР друг с другом с мировыми державами. Но только в контексте решения задач мирового масштаба.
И это, как думается, - наиболее короткая дорога к осуществлению РФ своей исторической миссии: является убежищем, выступать охранительницей интересов и защитницей прав всей народов, населяющих безграничные евразийские просторы.
Дмитрий Корнилов, Роман Манекин. Украина в системе международных отношений