По материалам лекций по истории западной цивилизации XX века Б. М. Меерсона и Д. В. Прокудина
1. Германский нацизм, воспоминания о котором до сих пор парализуют ужасом человечество, вырос в условиях, отличных от советских или итальянских. Во-первых, это единственный из тоталитарных режимов, возникший в одной из самых экономически развитых стран мира. Во-вторых, он возник в обществе, которое, казалось, переболело массовизацией и приобрело иммунитет к тоталитарному вирусу; на самом деле, выяснилось, что любое общество на позднеиндустриальной стадии развития (массовое общество) не гарантировано от тоталитаризма.
Германия, как и Италия, относительно поздно оформилась в единое государство. Это, несомненно повлияло на менталитет немцев конца XIX - начала XX веков, обострив националистические его стороны. История Германии давала много поводов для национальной гордости. Начать с того, что немцы (небезосновательно) считали свою страну родиной (физической, духовной был, разумеется, Рим) европейской цивилизации: именно германские племена, похоронив фактически Империю, создали на ее руинах королевства, из которых в конце концов выросли современные государства. Германской истории принадлежит и восстановление Империи (renovatio Imperii Romana) в виде сначала империи Карла Великого а затем Священной, Римской Империи (Германской Нации). Имперство, таким образом, на много веков оказалось связующей идеей для немцев. Но это привело и к тому, что Империя затмила для Германии идею единой государственности: Бавария, Саксония, Бранденбург и другие области существовали на протяжении веков практически независимо друг от друга, не испытывая ни малейшего позыва к объединению и не испытывая никакой общности, кроме совместных выборов императора. В таком состоянии Германия подошла к XIX веку, веку национализма, когда в силу понятных причин объединение стало неизбежным. Государство, которое собрал "железом и кровью" Бисмарк, совмещало в себе принципы национальный и имперский. Провозглашенная 18 января 1871 года в Версале федеративная (!) Германская империя оказалась слишком сильна экономически, слишком молода и в то же время слишком крепка имперскими традициями, чтобы национализм не перерос в ней в шовинизм. В этом, а не только в малочисленности колоний и в "прусском пути развития капитализма в сельском хозяйстве" лежат корни агрессивности Германии перед и в ходе Первой мировой войны.
Но тем горше было поражение и последовавшие за ним пляски на могиле империи, которые с таким упоением танцевали в Версале победители, особенно - Франция. Именно это унижение стало тем фитилем, который зажег в 1933 году массовую ментальность (казалось, почившую после революции 1918 года). Но этому предшествовал целый ряд событий и процессов.
2. Германия - страна общинная. В отличии от Великобритании, США или даже Франции, индивидуализм не имел здесь столь прочных корней. Тем масштабней и активнее был процесс массовизации, охвативший общество и вооруженные силы к концу войны. Отсюда вытекают те поразительные аналогии с российскими событиями этого же периода, которые, впрочем, приводят к разным финалам: революция в Германии не привела немедленно к установлению диктатуры "партии нового типа", российская альтернатива между советской властью и демократией в лице Учредительного собрания разрешилась в пользу последнего.
Однако, начало революционных событий похоже на таковые в России чрезвычайно.
Революционное брожение началось в среде промышленных рабочих и, что особенно важно, в вооруженных силах. Среди типично массовых лозунгов, таких как передел земли, имущественное равенство, свержение коррумпированной верхушки, доминировал, как и в России лозунг "долой войну". Действующая армия воевать не желала. На фронтах часты были случаи братания с солдатами противника, идущих в бой резервистов ветераны называли не иначе, как штрейкбрехерами, прусский солдат утратил свою хваленую дисциплину. Деморализации армии способствовал и выход из войны России по Брестскому миру марта 1918 года (не совсем неправ был Троцкий, полагая, что отказ России от войны и оккупация огромной части русских территорий ускорит разложение немецкой армии и революцию в Германии, которую он полагал продолжением мировой революции, начавшейся в России). Города не отставали от армии: лозунги социалистов, особенно леворадикального их крыла, управляемого из Москвы, не оставили равнодушными рабочих, политические стачки стали обычным делом.
Не имея возможности подавить брожение, имперское правительство вынуждено было вступить в диалог с наименее экстремистской частью оппозиции - социал-демократы получили министерские портфели. Такая уступчивость не сняла, конечно, революционной угрозы, но поставила большую часть социал-демократии на легитимный путь политической борьбы. Левые же социалисты-радикалы, печально известная группа "Спартак", будущие коммунисты, возглавляемые Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург, слишком сильно были привязаны к российским большевикам, чтобы идти на компромиссы с "буржуазными" политиками. К счастью, влияние "Спартака" в обществе оказалось не столь мощным, как на то рассчитывали в Москве, большая часть тех же рабочих поддерживала социал-демократов.
Однако, никакие компромиссы не могли сдержать революцию.
3. В начале ноября 1918 года командование имперского военно-морского флота приняло решение осуществить ряд крупных операций против британских кораблей. С этой целью стоявшие на рейде основной морской базы Германии - Киля - корабли были выведены в море в состоянии боевой готовности. Уже в море практически на всех судах начались бунты экипажей: матросы отказались принимать бой. Флот был возвращен в Киль, но наиболее активные мятежники были арестованы. Немедленно началась демонстрация моряков с требованием освободить арестованных и под общим политическим лозунгом "долой войну". По демонстрантам был открыт огонь.
Случилось то, что должно было случиться. 3 НОЯБРЯ 1918 ГОДА военные моряки в Киле подняли восстание.
Призывы правительств к порядку, приезд в Киль депутата Рейхстага социал-демократа Густава Носке и другие умиротворяющие меры уже не могли остановить беспорядков. Это был уже "не бунт, а революция".
Революция началась, естественно под красным знаменем; само слово "революция" уже прочно ассоциировалось с большевиками. Именно по примеру русских коммунистов в Киле был создан Совет. Давая почву для мечтаний Ленина и Троцкого о немедленной мировой революции, советское движение охватило почти все крупные города Германии: Любек, Гамбург, Бремен, Лейпциг, Дрезден и т.д.
С момента образования в 1871 году Германская империя была федеративным государством: 25 монархий и вольных городов были объединены имперской короной. Именно федеральные земли и дали прецедент падения монархии: с 7 ноября началась серия революций в Баварии, Саксонии, Вюртемберге и т.д. 9 ноября волнения докатились до Берлина.
Теряющее контроль над ситуацией правительство, пошло на соглашение с самой популярной партией - с социал-демократами. Обсуждалась даже возможность создания социалистического кабинета (Его Императорского Величества!).
Еще ничего не зная об этих (закулисных) переговорах, член ЦК СДПГ Филипп Шейдеманн на одном из митингов при большом стечении народа радостно провозгласил Германию республикой, чем несказанно удивил собственных коллег по ЦК. Но сказанного не воротишь. Лозунг республики овладел массой, и в тот же день все решилось. Правительство заявило об отставке, а кайзер Вильгельм II бежал в Голландию.
Новое правительство поспешило провозгласить республику официально, для чего 10 ноября в самом вместительном здании Берлина - цирке Буша - созвало странное сборище под названием "открытое собрание Совета Берлина", в котором приняли участие практически все желающие. Это собрание и провозгласило Германию социалистической республикой. Из-за ненависти к буржуазному слову "министр", республиканское правительство получило название "Совета народных уполномоченных", в которое вошли виднейшие социалисты из числа умеренных (СДПГ и НСДПГ): Фридрих Эберт, Филипп Шейдеманн, Гуго Гаазе и др.
Несмотря на название "социалистическая республика", Совет народных уполномоченных не собирался большевизировать страну. Провозгласив обычные демократические свободы, отменив трудовую повинность, введя всеобщее избирательное право, в том числе - для женщин, он сохранил неприкосновенность частной собственности, оставил контроль над действующей (!) армией за Генеральным штабом, не сместил старых министров-специалистов.
Но было понятно, что усилия Генерального штаба по сохранению боеспособности армии не привели ни к чему и что требование мира охватило не только солдатскую массу, но и все население страны, мир был главным требованием революции. 11 ноября 1918 представитель социалистического правительства Маттиас Эрцбергер подписал в Компьенском лесу перемирие с Антантой, по сути ставшее капитуляцией Германии. Германская армия должна была быть демобилизована, оккупированные территории должны были быть освобождены. Германия таким образом лишалась продовольственных и сырьевых ресурсов, но зато получала неустроенную солдатскую массу в городах.
4.Результаты революции ни в какой мере не удовлетворяли группу "Спартак". Особенно пугала радикальных лидеров перспектива Учредительного собрания, поскольку ни авторитета для победы на выборах, ни сил для разгона собрания по российскому образцу у них не было. Выход представлялся очевидным, тем более, что его усиленно подсказывали из Москвы: вооруженное восстание.
6 декабря 1918 года в Берлине прошла демонстрация фронтовиков, требовавших работы, которая сопровождалась жестокими столкновениями с полицией, в ходе которых погибло около полутора десятков человек. "Спартак" немедленно заявил о контрреволюционном путче и начал организацию вооруженных отрядов Красной Гвардии.
"Спартаковцы" точно рассчитали время выступления. Помня о большевистском сценарии захвата власти в октябре 1917 года, когда Съезд Советов был поставлен перед фактом свержения Временного правительства, немецкие радикалы выбрали для выступления время работы Первого Всегерманского Съезда Советов, рассчитывая, что он вынужден будет пойти за ними.
16 декабря Съезд начал работу. Большинство на съезде принадлежало СДПГ, "Спартак" был лишен сколько-нибудь серьезной поддержки. А потому советский сценарий не удался. Съезд объявил революцию законченной и все государственные вопросы оставил до созыва Национального (учредительного) собрания. То есть Советы добровольно отказались от власти, и ситуация двоевластия (Советы и представительные органы власти) не возникла.
Потерпев поражение на Съезде, "спартаковцы" попытались взять реванш на улицах. Преобразовавшись 30 декабря в коммунистическую партию (отмежевавшись таким образом от социал-демократии и провозгласив свое кровное родство с большевиками), экстремисты перешли к активным действиям. Желая сорвать выборы в Национальное собрание, намеченные на 19 января 1919 года, КПГ организовала 5 января демонстрацию в Берлине, призвав к всеобщей стачке и вооруженному восстанию. Действительно, отряды Красной Гвардии начали, следуя историческому ленинскому плану, занимать вокзалы и редакции газет. Правительство оказалось в сложном положении. Силы на подавление восстания были, но использовать оружие против народа, против чересчур радикальных, но социалистов не решалось. Лишь несколько дней спустя один из лидеров СДПГ Густав Носке принял ответственность на себя, заявив: "Пожалуй, кому-нибудь нужно быть кровавой собакой; я не боюсь ответственности". 11 января восстание было подавлено правительственными войсками и бывшими офицерами-добровольцами с применением артиллерии, с арестами и военно-полевыми судами, выносившими расстрельные приговоры. Выборы состоялись. Но собирать Национальное собрание в шокированном Берлине было нельзя.
5. 6 февраля в тюрингском городе Веймаре, на родине Гете, открылось Национальное собрание - единственный полномочный законодательный орган новой республики. Первым делом, были сформированы законные органы исполнительной власти. Президентом был избран Фридрих Эберт, правительство возглавил Филипп Шейдеманн.
В ответ на это коммунисты организовали в Бремене восстание под мучительно знакомым лозунгом "Вся власть Советам", провозгласив там советскую республику. Вслед за тем аналогичные восстания вспыхнули в Руре, Брауншвейге, Баварии (где советская республика продержалась целый месяц). Однако, все восстания удалось подавить силами армии и добровольцев. С необходимостью борьбы с коммунистической опасностью были согласны все политические силы Германии.
Для стабилизации обстановки Национальному собранию следовало как можно скорее выполнить свою главную задачу - принять конституцию, что и было сделано в рекордно короткие сроки. 31 июля 1919 года была утверждена, а 11 августа вступила в силу демократическая конституция ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ. Германия оставалась федерацией во главой с избираемым на 7 лет президентом, обладающим правами досрочно распускать Рейхстаг (парламент), назначать рейхсканцлера (премьер-министра), вводить чрезвычайное положение, а также всеми обычными правами главы государства.
Однако, стабилизация не удалась. На протяжении всей истории Веймарской республики в силу активности политизированной массы основную опасность для демократии создавала поляризация массовых политических движений и, разумеется, свойственная для массовой ментальности непримиримость. Политическая жизнь Веймарской республики заключалась в основном в попытках государства балансировать на качелях, создаваемых борьбой крайне левых и крайне правых.
Крайне правых породил Версаль. Это были в основном отставные офицеры. Кроме того, солдаты-фронтовики, рабочие и инженеры ВПК, мелкие лавочники, крестьяне, впрочем эти же группы населения поддерживали и левых. Речь идет о массе, а потому бессмысленно выделять особые группы поддержки. Основным лозунгом правых был реванш; война проиграна, потому что коммунисты, евреи и гнилая интеллигенция нанесли удар в спину непобедимой германской армии. Условия Версаля должны быть отвергнуты.
Уже в марте 1920 года правые организовали свою попытку переворота. Во главе заговора стояли генералы - герои войны Эрих Людендорф и Вальтер Лютвиц. Планировалась смена правительства, во главе которого должен был встать непримиримый реваншист Вольфганг Капп, бывший в то время членом коалиционного кабинета. 10 марта Лютвиц потребовал от Эберта роспуска Рейхстага и передачи власти Каппу. Эберт отказал, и тогда в Берлин были введены верные путчистам войска. После бегства правительства Капп провозгласил себя рейхсканцлером под лозунгами порядка и реванша. Несколько дней в Берлине шли бои капповцев с войсками Эберта и вооруженными по такому случаю рабочими. Главной ошибкой Каппа и генералов было то, что они лишь в малой степени апеллировали к населению, к массе, рассчитывая на чисто военный переворот. Время заговоров прошло, и политическую ситуацию определяла улица, масса, а она не поддержала капповцев. Путч был поэтому сравнительно легко подавлен, но стало ясно, что отныне прямую опасность для демократии представляют не только коммунисты, но и крайне правые, которые должны были научиться разговаривать с массой. И они научились, несколько позже.
Что же касается партий веймарского блока, то авторитет их в глазах населения неуклонно падал, и не только из-за того, что они не могли и не хотели идти на поводу массы. Политические качели правых и левых путчей расшатывали молодую демократию; следующая по времени попытка переворота, на сей раз - левого произошла уже в марте 1921 года.
6. Политическую нестабильность Веймарской республики порождали и экономические проблемы, связанные в первую очередь с репарационным вопросом. Версаль продолжал сказываться постоянно, каждый немец чувствовал его на себе. Совершенно непосильное бремя репараций, на исправных выплатах которых настаивала Франция, продолжая отыгрываться за прошлые поражения, сказалось прежде всего в инфляции. Она приобрела в Германии масштабы чудовищные: одна золотая довоенная марка оценивалась в 11 тысяч новых бумажных уже в 1922 году. Рабочие, крестьяне, потерявший накопления средний слой страдали от этого в первую очередь, создавая все более прочную массовую социальную базу для "твердой руки". Причем эта рука ассоциировалась все больше не с коммунистами, много потерявшими в глазах населения и не сумевшими создать дееспособную "партию нового типа", а с разного рода правыми организациями, ясно указывающими на виновника всех бед - это евреи, коммунисты, демократы всех политических направлений и, конечно, французские, английские и американские плутократы.
А плутократы эти, особенно французские, не переставали давать поводы для ненависти. В 1921 году была, наконец, определена сумма репараций - 132 миллиарда золотых марок. Выплатить такую сумму в срок Германия была не в состоянии. Нарушения сроков выплат побудили Францию (несмотря на предупреждения англичан) принять весьма радикальное решение. 11 января 1923 года стотысячный контингент французских и бельгийских войск оккупировал Рурскую область.
Рур давал Германии около 80 % угля, в Руре было сосредоточено более половины немецкой металлургии. Потеря Рура означала смерть для экономики страны. Поэтому даже миролюбиво настроенное правительство не могло не отреагировать на это. Борьба за Рур стала главным делом немцев. Правительство призвало к пассивному сопротивлению, которое, впрочем, началось и без того. В Руре встали предприятия, не работали транспорт и почта, никто не платил налогов. Правительство начало выплачивать компенсации за потери пассивного сопротивления, но это только усугубило инфляцию: к ноябрю 1923 года 1 золотая марка стоила 100 миллиардов бумажных, то есть банкноты стали всего лишь резаной бумагой.
Очевидно, что правительство не могло решить рурской проблемы, но сразу же появились политические силы, знавшие решение. Оккупация Рура естественным образом активизировала и правых и левых экстремистов. Вновь заявили о себе коммунисты, возложив вину за оккупацию непосредственно на правительство и призвав к акциям гражданского неповиновения и всеобщей стачке. Время было выбрано удачно: масса нуждалась в вожде, коммунисты предлагали себя на эту роль, получая ореол единственных в стране радетелей за дело освобождения Рура. Не желая упускать влияния на массы, активизировались и правые. В сентябре 1923 года один из крупнейших предпринимателей Германии Гуго Стиннес говорил: "Через 2 недели у нас будет гражданская война. Чтобы избежать ее нужно провести беспощадные экзекуции... Не упускать ни одного дня, иначе улица свергнет кабинет.". Стиннес был прав, опасность массовых насильственных акций, чреватых революцией, была реальна. Коммунисты готовили вооруженные восстания в Саксонии, в Тюрингии, в Гамбурге и других местах. Правительство разумно полагало коммунистическую опасность гораздо более важной проблемой, чем даже оккупация Рура, а потому целиком сосредоточилось на подавлении возможных выступлений. С помощью Рейхсвера (армии) восстания были подавлены в зародыше, хотя не всегда удавалось обходиться без крови: в Гамбурге, например, дело дошло до баррикадных боев. В ноябре 1923 года коммунистическая партия была официально запрещена.
И сразу же года проявились политические качели. 8 ноября 1923 года в Мюнхене начался путч (подавленный, впрочем, уже на следующий день), который организовала решительно никому дотоле неизвестная организация правого популистского толка. Организация эта называлась Немецкая национал-социалистическая рабочая партия (NSDAP), а возглавлял ее человек, который ввиду неудобопроизносимости своей фамилии Шикльгрубер принял псевдоним Гитлер.
7. 1923 год казался последним кризисным годом. Все опасности были вполне осознаны и в большей или меньшей степени ликвидированы.
Коммунистическая партия находилась в глубоком подполье и не представляла серьезной угрозы. Большая часть правых экстремистских организаций также были ликвидированы и запрещены (тот же Шикльгрубер содержался в тюрьме). Более того, великие державы осознали, наконец, что пляски на могиле Германии неуместны и весьма опасны: в 1924 году был принят план Дауэса, предусматривающий предоставление Германии займов на восстановление хозяйства, а в 1930 году - план Юнга, существенно снижающий сумму репараций и снимающий контроль над немецкой экономикой. Сама эта экономика явно оправлялась: в 1927 году промышленное производство превысило, наконец, довоенный уровень, в 1924 году была проведена дефляционная денежная реформа, стабилизировавшая курс рейхсмарки. Некоторые отрасли германской промышленности начинали доминировать в Европе. Возрождался даже ВПК, военная промышленность развивалась в обход версальских установлений, размещая заказы за границей. Правительственная чехарда несколько утихла, особенно когда вместо умершего в апреле 1925 года Эберта президентское кресло занял сторонник "твердой руки", герой войны Пауль фон Гинденбург.
Стабилизация была общим явлением на Западе после 1923 года: отсутствие серьезных социальных конфликтов, пацифизм в международных отношениях, расцвет экономики внушали розовые надежды. Общество, казалось, пережило послевоенный кризис и быстро выздоравливало.
Но глубинные причины кризиса не были и не могли быть устранены. Западное общество оставалось массовым, и все надежны на долгий мир и стабильность были поэтому лишены оснований. Уже Великая депрессия 1929 года разрушила эти надежды, а в Германии процесс массовизации закономерно разрешился 1933 годом, когда на волне массовых движений рейхсканцлером стал Адольф Гитлер.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sch57.msk.ru/