Отношения России с государствами Восточной Азии, в частности с Китаем, были и остаются формой религиозного, межцивилизационного контакта. Для России Китай — не просто соседнее государство. Он представляет собой крупнейшую из сопредельных восточноазиатских цивилизаций: его северные рубежи, как и дальневосточные и южносибирские районы России, являются контактными зонами религиозного, межцивилизационного общения . Поэтому отношения России и Китая несут на себе отпечаток этнокультурных связей. Это выражается различием их представлений о политических координатах мира, ценностных приоритетов, например в отношении к правам человека, оценок тенденций в развитии международной жизни, в частности противоречий в мировом сообществе.
Конфуцианские ценности, родившиеся в Китае, сыграли не последнюю роль в динамичном развитии не только Японии, но и Тайваня и Южной Кореи. Не девальвировались они и в странах Юго-Восточной Азии, особенно в Сингапуре. На родине Конфуция отчетливо понимают это и бережно культивируют не только пиетет по отношению к имени великого философа, но и те реальные, дошедшие через века традиции, которые определяют жизнестойкость китайской цивилизации. Это поддерживает преемственность господствующих тенденций в отношениях Китая с Россией.
Сложившиеся традиционные нормы реализации внешней политики России и Китая будут определять характер их взаимодействия на международной арене в конце XX и начале XXI столетия. Размеры двух стран таковы, что модели их развития и внешнеполитического поведения влияют на всемирно-исторический процесс. В свою очередь, анализ крупных перемен, происходящих в демократической России и в новом Китае, невозможен без достаточно четкого осознания того, каковы принципы взаимодействия восточноазиатского цивилизационного комплекса с евразийским. Это особенно важно, если мы хотим понять долгосрочные перспективы тех внешнеполитических процессов, истоки которых только начинают обозначаться в наши дни.
Начало взаимодействию двух мощных мировых цивилизаций — российской и китайской — было положено лишь на рубеже XVI—XVII веков. В ходе более чем 300-летней истории связей России с Китаем на огромном не только временным, но и пространственном отрезке (от Тихого океана до Памира) происходила определенная модификация взаимодействующих цивилизаций, что во много меняло характер этих отношений.
Политическая культура России в значительной степени основывалось на нормах европейской традиции, предполагающей равенство всех суверенных государств и стремившейся строить, главным образом, горизонтальные связи между равными государствами. В рассматриваемый исторический период (XVII—XIX века) Россия и Китай были феодальными державами, вполне сопоставимыми по основным политическим, экономическим и культурным параметрам. Поэтому их взаимодействие в политической области рассматривалось с русской стороны как контакт равноправных субъектов международных отношений .
В основе политической культуры Китая лежали конфуцианские принципы политической иерархии и китаецентристские представления об окружающем мире. Китайская политическая культура практически исключала равенство в отношениях Китая с любой другой страной. Китай стремился выстроить все свои международные связи строго по вертикали — от высшего к низшему. Таким образом, при установлении отношений двух стран естественно сложилась своеобразная двойная система координат, в которой горизонтальную линию образовывали европейские традиции и методы, а вертикальную — китайские. В результате взаимодействие сторон приобретало особую направленность, вектор развития, в котором своеобразно соединились элементы тогой другого подхода. Эта векторная линия складывалась и под влиянием третьих сил, ибо взаимодействие России с Китаем на протяжении длительного периода осуществлялось при активном участии соседних народов-медиаторов.
На начальной стадии взаимоотношений Русского государства с Китаем их владения не соприкасались. Между ними пролегала обширная (от нескольких сот до нескольких тысяч километров шириной и многие тысячи километров протяженностью) контактная зона, населенная народами, находившимися на стадии разложения общинно-родового строя или на различных стадиях развития кочевого феодализма. В процесс становления отношений России с Китаем были вовлечены монголы, маньчжуры, уйгуры, казахи, киргизы, малые народы, населяющие берега Амура и Приморье. Эти народы на протяжении многих веков обитали на периферии китайской цивилизации и имели собственный богатый опыт взаимодействия с ней. То, что Русское государство первоначально вступило в контакты с народами этой зоны, помогало ему воспринять и адаптировать их опыт связей с Китаем. Особенно большую роль сыграли связи Русского государства с ханствами Западной и Северной Монголии. Здесь черпались первые сведения о «Китайском царстве», здесь русские получали разрешение на проезд в Китай и, наконец, монгольский язык был длительное время средством дипломатического общения. Накапливавшийся таким образом опыт облегчил русским восприятие реалий китайской цивилизации.
Русское государство приобрело к тому времени длительный опыт общения с мусульманским миром. В отношении Китая русские дипломаты XVII—XVIII веков пытались использовать готовые стереотипы, взятые из арсенала посольских контактов с Ираном и Индией.
Что касается Китая, его подход к русским определял опыт сношений с другими «северными народами», населявшими Сибирь и Дальний Восток. Необходимо учитывать, что первые встречи с русскими состоялись именно в контактной зоне. Лишь после целого столетия взаимного знакомства и взаимосвязей этот подход несколько модифицировался, и русских стали отличать от кочевников и охотников сибирской тайги.
Взаимодействие России и Китая распространялось на религиозную, политическую, экономическую и культурную сферы. В каждой из этих сфер проявлялись этнокультурные особенности и своеобразие цивилизаций, представителями которых выступали оба государства.
Огромную роль в размывании этнокультурного барьера в конце XIX — начале XX века сыграли взаимные волны эмиграции. Сотни тысяч китайцев в России и миллионы русских в Китае привели в действие механизм сближения народов двух стран. Познание друг друга скреплялось совместным трудом и общей бедностью, ностальгией по Отечеству и стремлением принести в его культуру все лучшее, что было почерпнуто в соседней стране. Превращение Китая во второй половине XIX века в полуфеодальную, полуколониальную страну уменьшило влияние этнокультурных факторов на его внешнюю политику. В этот период формационные факторы развития стали действовать заметнее, чем цивилизационные. (Здесь, как и ранее, я исхожу из того, что цивилизационный и формационный подходы в анализе истории международных отношений должны не противопоставляться, а дополнять друг друга, делая исследование более многомерным.)
Проблема неравномерности развития вновь встала перед Россией в начале XX века, когда Япония, усвоившая европейский опыт, нанесла ей поражение в войне 1904—1905 годов. Россия отставала к этому времени и от европейских, и от некоторых азиатских государств. Только гигантское напряжение сил русского народа и других народов СССР вновь вывело ее к середине XX века в ряды передовых держав. В 60—80-е годы вторая держава мира по совокупной политической и экономической мощи соперничала с США по многим показателям.
К началу 90-х годов восточноазиатские соседи России — Япония и Китай — вновь стали обгонять ее в своем развитии. Это один из важнейших факторов, определяющих перспективы российско-китайских отношений в целом и преодоления религиозных, этнокультурных барьеров между ними в частности. В период с 1985 до 2000 года ( даже при самых благоприятных для России оценках) соотношение годового объема производства ВНП в обоих государствах может измениться с 2 :1 в пользу России до 1 : 0,75 в пользу Китая. Модель внешней открытости Китая предполагает эволюционно-очаговый тип интеграции страны в мировое хозяйство. Превращение Восточного и Южного Китая (с населением более 200 млн человек и площадью 320 тыс. кв. км) в «новоиндустриальную» экономическую зону, распространение «открытого» режима на приграничные с СНГ и Монголией провинции и автономные районы и создание «северного пояса открытости» призваны вывести КНР на новый уровень экономического развития.
Вхождение Китая в число экономических гигантов служит и его стратегия экономической интеграции, осуществление проекта «Большого Китая» (объединение экономик КНР, Гонконга, Тайваня, возможно, Сингапура), подкрепленное усилением и без того тесных связей с китайской «заморской» эмиграцией. Создание «китайского экономического пространства» означает объединение ВНП КНР (360 млрд американских долл.), Тайваня (165 млрд), Гонконга (56 млрд), Сингапура (65 млрд) с миллиардами, принадлежащими «хуацяо» — китайским эмигрантам. Нетрудно заметить, что интеграция в данном случае зиждется не только на экономическом расчете, но и на цивилизационной основе.
В современный период потребности экономического развития России и Китая императивно требуют религиозного, межцивилизационного взаимопонимания и взаимодействия. После нормализации в 1989 году отношения двух государств развиваются успешно в политической, экономической и военной областях. При этом экономические связи составляют прочную основу российско-китайских межгосударственных, религиозных отношений.
Пекинская Декларация (декабрь 1992 года) сформулировала основные принципы взаимоотношений двух соседних великих государств. Позитивный характер перспектив в отношениях между государствами, а соответственно, и продолжение процесса религиозного, межцивилизационного взаимодействия, по мнению китайских политологов, определяются тем, что:
— стороны желают развивать добрососедские отношения, а также экономические отношения на взаимовыгодной основе;
— имеются благоприятные условия для развития добрососедства и сотрудничества, основанных на традиционной дружбе двух народов. Важную роль играет и взаимодополняемость экономик двух стран;
— в соглашении об основах взаимоотношений подчеркнуты дружба и взаимное уважение территориального суверенитета и других прав, совпадающих с пятью принципами мирного сосуществования, в том числе право народа самому выбирать пути внутреннего развития;
— существуют сходство или близость взглядов на международные проблемы, а также отказ от притязаний на гегемонию. Обе стороны выступают против силовой политики, положительно относятся к многостороннему сотрудничеству в Азиатско-Тихоокеанском регионе, заинтересованы в сохранении мира и процветании государств Средней Азии. Являясь постоянными членами Совета Безопасности ООН, они укрепляют консультационный процесс при решении важных международных проблем.
Разумеется, между двумя странами могут возникать проблемы и различия во взглядах. Но важно поступательное развитие отношений двух стран в направлении добрососедства. Дожди и ветры конфронтации помогли приобрести опыт урегулирования международных отношений. Строятся отношения нового типа, которые должны привести не к модели, которая имела место в 60—70-е годы, а к тесному сотрудничеству, которым характеризовались 50-е годы.
Вместе с тем нельзя не отметить и некоторые факторы, которые могут осложнять межэтническое взаимопонимание. На территории России появилось значительное количество китайских граждан (по некоторым оценкам, до 2 млн человек), и в Китае можно встретить большое число русских, но, как правило, все они представители мелкого бизнеса, а порой даже и криминальные алементы. Массовый контакт на таком уровне не способствует религиозной, межцивилизационной конвергенции, поскольку представители обеих стран в данном случае носители самого низкого уровня культуры. К тому же род их деятельности не приводит к религиозному и духовному сближению, поскольку основан лишь на меркантильном расчете.
И в России, и в Китае идет ознакомление с культурными достижениями двух народов, с их духовными ценностями, характеризующими цивилизационную принадлежность. Но эта функция выполняется специалистами-страноведами и отчасти средствами массовой информации. Целенаправленной работы по религиозно-духовному сближению двух народов, однако, не проводится.
Национальные и государственные интересы России и Китая не противоречат друг другу. Это подтверждается почти 400-летним опытом истории взаимодействия двух стран. Однако в массовом сознании китайского народа сохраняются негативные стереотипы России и русских. Это связано с представлениями о том, что Россия по русско-китайским договорам приобрела ряд территорий, которые Китай мог бы рассматривать в качестве утраченных. Так, на проходившей в конце января 1994 года конференции Института Дальнего Востока РАН и Китайского института современных международных отношений заместитель заведующего сектором исследований мировой ситуации Чжан Бучжэнь заявил, что Россия благодаря трем известным договорам о дружбе присоединила 3 млн кв. км китайской территории. Конечно, без устранения такого рода стереотипов трудно говорить о возможности долгосрочного добрососедства в контактной зоне двух религиозных конфессий.
Тем не менее вряд ли можно согласиться с точкой зрения американского политолога С. Хантингтона, который полагает, что религиозные «разломы» станут линиями будущих фронтов. В наше время помимо региональных цивилизаций, связанных с теми или иными религиозно-историческими системами, все большее значение приобретают глобальные цивилизационные связи, основанные на новейших технологических и культурных достижениях, обусловливающие взаимодействие в рамках всего мирового сообщества и создающие предпосылки для построения ненасильственного мира.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://asiapacific.narod.ru/