Федоров Н.
Этническая миграция из бывшего СССР приводит к росту русской диаспоры в дальнем зарубежье. В странах с иной культурой перед иммигрантами неизбежно встает проблема интеграции в общество и народ, который их принял. Данное исследование было проведено нами в Мюнхене (Германия). Мы стремились показать, как складываются социальные и этнические взаимоотношения русских и представителей иных русскоязычных народов с немцами, в какой мере иммигранты включаются в жизнь германского общества. С началом жизни за рубежом перед нашими соотечественниками возникают принципиальные проблемы: как жить с другим народом? Как осваивать новую культуру, образ жизни и стиль мышления? Как поступить со своим языком и сохранять ли связи с русскими, живущими рядом и в России? Главное внимание в нашем исследовании уделялось этническим русским, но также евреям, украинцам и русским немцам.
Основным критерием понятия этносоциальной интеграции иммигрантов, их включения в общество принимающей страны является трансформация разговорного языка, культуры и самосознания (1) .
Само этническое единство это прежде всего повседневный национальный язык, который является основой и наиболее очевидным проявлением этноса. Он органически включен во внутриэтническое общение, функционирует как средство социального взаимодействия всего этноса, создает саму этническую общность. Каждый член этноса воспринимает национальный язык как присущее ему от природы общее достояние. Этнообразующая способность языка в экстремальных условиях становится сильнее внутренних экономических, религиозных и политических противоречий. Национальный язык сохраняет этнос в условиях постоянной жизни в инонациональном окружении, в условиях иммиграции.
Вместе с тем для современных иммигрантов характерно развитое двуязычие, билингвизм. Знание языка принимающей страны является одним из компонентов принятия решения об эмиграции, условием непосредственного общения с людьми иных национальностей, освоения новой культуры и профессиональной деятельности. Наряду с языком важнейшее значение для устойчивой жизни этноса имеют специфические элементы его культуры, такие как обычаи, национальное искусство, литература, пресса, религия, нормы поведения и т. д.
При всей своей важности общность языка и культуры не является достаточной для того, чтобы определить, сохраняют ли иммигранты свою этническую принадлежность. Этносом является только та совокупность людей, которая осознает себя как таковую, отличая себя от других аналогичных общностей и выражая эту идентификацию в этнониме. Этническое самосознание выступает не только как важнейший определитель этнической принадлежности, оттесняющий в этом отношении даже признак родного языка, но и как сила, объединяющая членов этноса и противопоставляющая их другим этносам.
История и современная общественная жизнь показывают весьма различные формы взаимовлияния этносов, и можно предполагать, что путь русских иммигрантов лежит через очень многие из них. В специальной литературе по этому вопросу выделяют консолидацию, ассимиляцию, межэтническую интеграцию, аккультурацию, этническую изоляцию, деэтнизацию (2)
. При взаимодействии этносов часто имеет место не только билингвизм, но и бикультурализм, предполагающий наложение на традиционную культуру данного этноса отдельных элементов культуры другого. Этот процесс обычно именуют термином "аккультурация". Изменения могут проходить как в одном, так и в обоих этносах. В жизни это означает тенденцию к существенным этническим изменениям (3).
В нашем исследовании русских иммигрантов в Германии мы будем под интеграцией понимать этносоциальную интеграцию, то есть приобретение иммигрантами национальных и социальных качеств коренных жителей принимающей страны. Применительно к предмету исследования это означает освоение немецкой культуры и языка, социальных норм и ценностей. Рассмотренные же взаимоотношения между этносами можно представить как формы интеграции.
Иммигранты из бывшего СССР, живущие в Германии, находятся в двойственном положении. Они оказались в ином мире отношений между людьми, чем их собственный национальный мир, с иными нормами, интересами, ценностями, государственным устройством. Они должны учитывать эти отличия, так как в противном случае им не удастся достичь собственных целей эмиграции.
Русские и еврейские, украинские и немецкие иммигранты из бывшего СССР обладают своими национальными особенностями, в некоторых аспектах резко контрастирующих с аналогичными чертами коренных немцев.
С одной стороны, германский народ и государство, отдельные немцы и органы власти принимают иммигрантов, допускают их в свою этносоциальную общность, приобщая их к своим национальным ценностям, общественному устройству и т. д. С другой стороны, коренной народ и его власть ограничивают своим характером, нормами, правовыми установлениями и просто прямым воздействием отношения с иммигрантами и их потомками.
Для того, чтобы иммигрант мог достичь своих целей при переселении в Германию, он должен разрешить возникшее перед ним противоречие либо сохранить свою прошлую национальную принадлежность, либо изменить ее. Здесь, в этом противоречии, скрыта его главная проблема, ставшая объектом нашего исследования: как, каким образом иммигранты из СССР, сумев прожить длительное время в Германии (и, в частности, в Баварии) сохраняют или изменяют свою этничность? Что ее сохраняет и изменяет? Благодаря каким этносоциальным отношениям с немцами иммигранты могут жить в Германии? Цели исследования этносоциальной интеграции заключаются в том, чтобы описать положение иммигрантов из бывшего СССР в инонациональном обществе и их отношения с немцами и оценить, насколько иммигранты включены в эти отношения.
Можно выдвинуть следующие гипотезы о том, чт`о могут иммигранты из бывшего СССР, достаточно долго прожившие в Германии:
интегрироваться в майоритарный этнос и его общество;
ассимилироваться этим этносом;
аккультурироваться;
стать отчужденными, изолированными от немцев;
дезинтегрироваться, превратиться в этническое "ничто".
Конкретное содержание взаимоотношений это сложившиеся отношения немцев к русским, евреям и другим нациям и русских, евреев и др. к немцам, а также между самими русскими, евреями и др. Отношения между иммигрантами и немцами складываются в контексте социально-экономических условий жизни и ее этнических компонентов духовных, бытовых, семейных, экономических, языковых, профессиональных и пр.
Задача исследователя заключалась в том, чтобы найти сходство и различие в положении иммигрантов по сравнению с немцами. Объект исследования русские и другие иммигранты из бывшего СССР в Германии (конкретно проживающие в Мюнхене). Предмет исследования сохранение/изменение у иммигрантов элементов национальной принадлежности в социально-бытовых условиях, в занятости и доходах, в жилищном обеспечении, в общественных, личных и брачных отношениях между иммигрантами и немцами и между членами иммигрантских этносов, в языке и культуре, а также влияние немецкой культуры на эти процессы.
Вышеперечисленные основания, по поводу которых складываются общественные отношения между иммигрантами и немцами, при более детальном рассмотрении являются показателями интеграции. К ним относятся:
использование русского и немецкого языка в повседневной жизни;
преобладание меж- или внутринациональной брачности;
близость к немецким стандартам занятости, уровня доходов, жилища;
общественная активность и консолидация иммигрантов в Германии;
создание национальных учреждений культуры, образования, религии, общественных организаций, органов самоуправления, прессы;
освоение русской и немецкой культуры.
Метод исследования экспертиза. В данном случае она представляла собой опрос экспертов с целью получить фактические сведения и оценки по вопросам жизни иммигрантов. Согласно требованиям, предъявляемым к эксперту, он должен обладать достаточным опытом и образованием, необходимыми для наблюдения и оценки закономерностей жизни иммигрантов, быть компетентным в специальных вопросах, связанных с их положением, независимым и объективным, информированным, контактным (4). Экспертам было задано около 80 вопросов, ответы на которые позволили раскрыть исследуемую проблему.
Этносоциальная интеграция имеет общественно-экономические основания. По единодушной оценке экспертов, главной притягательной силой Германии для иммигрантов является множество социальных благ, которые предоставляются им германскими властями. "В мире нет такой страны, которая предоставляла бы столько благ для иммигрантов, говорят они. Здесь выросло много поколений просто за счет социальной помощи. Мы сидим на шее у среднего немца" (протокол 3). Нет принципиальных препятствий с работой, с трудоустройством. "В Германии любой работающий человек в состоянии жить по-человечески. Важно, чтобы он работал, не важно кем" (протокол 3).
Социально-экономические условия жизни иммигрантов в Германии, включая обеспечение работой, доходами и жилищем, оцениваются экспертами как максимально благоприятные. В этом мы видим предпосылки для любой формы интеграции иммигрантов из СССР в немецкую нацию и общество.
Социальная интеграция иммигрантов из бывшего СССР получает полные основания, которые позволяют им приблизиться по своему общественному и экономическому положению к немцам, войти в немецкое общество. В первую очередь, это зависит от действий самого иммигранта и владения им немецким языком, хотя иногда и возникают внешние препятствия прагматизм подхода немцев к профессиональному труду интеллигенции, встречающаяся предвзятость немцев по отношению к иностранцам и ряд других. Взаимоотношения между людьми различных наций непосредственное проявление интеграционных процессов. На взгляд большинства экспертов, между иммигрантами из бывшего СССР и немцами взаимоотношения строятся преимущественно на деловой, прагматичной, а не личностной основе. Среди иммигрантов можно наблюдать, по оценкам экспертов, устойчивые стремления к тому, чтобы установить именно деловые отношения с немцами.
Знакомых среди немцев у иммигрантов, долго живущих в Германии, может быть очень много (протокол 4). "Люди, которые видят в контактах с немцами какое-то будущее, естественно, ищут этих контактов". В общество русской культуры "Мир", созданном в Мюнхене, "обращаются молодые люди за помощью, чтобы лучше узнать немцев и чтобы устроить свою личную жизнь" (протокол 1).
Возникает другое обстоятельство "Не просто найти таких немцев, которые бы тебя понимали" "У Вас есть немецкие друзья?" "Да... нет. Я вообще не убежден, что у немцев есть такое понимание дружбы, которое существует в русском понимании этого слова. Я не убежден, что у наших народов одинаковое понимание дружбы. Можно адаптироваться к немецкой жизненной среде, но это не значит иметь друзей среди немцев" (протокол 3). "Здесь понятие друзей немного смазано. У меня есть хорошие друзья немцы, которые очень помогали в жизни, и у меня есть душевный контакт, но это редкая ситуация. В русском понимании этого слова могут быть только русские друзья. А в немецком понимании у всех есть друзья. И нас с немцами всегда будет разделять наше разное прошлое" (протокол 7).
Эксперты отмечают, что длительное время, вплоть до середины 80-х годов, сохранялось положительное отношение немцев к иммигрантам из СССР. "Раньше их ждали, их принимали, они были чем-то особенным, они бежали из СССР, и им открывались все двери" (протокол 1). Экспертами приводятся случаи активной поддержки артистов, художников, писателей, журналистов.
Резкий рост числа эмигрантов в Германию из России и других стран бывшего СССР вызвал недовольство немцев, причем иммигранты его понимают и считают справедливым. "Сейчас становится все хуже и хуже. Когда мы сюда приехали, нас встречали с распростертыми объятиями, нам помогали во всем. Давали бесплатные кредиты. Германия в то время просто раздаривала себя, потому что чувствовала себя виновной за то, что происходило во время второй мировой войны" (протокол 4).
"С 80-х годов были в основном экономические, а не политические беженцы. Отношение у немцев к иммигрантам стало портиться" (протокол 6). "Раньше принимали всех, кого угодно, и занимались ими. Это длилось до середины 80-х годов. А когда открылись ворота из-за перестройки, то теперь их даже терпеть не хотят. Идут дебаты, чтобы вообще закрыть ворота в Германию. Единственной темой табу останется тема евреев. К немцам из бывшего СССР новое требование. Они должны пройти комиссию перед тем, как приехать" (протокол 7, а также 3; 6; 8). "Чем больше людей въезжало сюда, тем жестче становилось правило, тем резче ограничивалась помощь иммигрантам. Стали меньше давать денег, стали более жесткими критерии "работает не работает". Мне кажется, что это нормально" (протокол 5). "Теперь иммигранты растаскивают немецкое государство, и отношение к ним стало хуже ровно с тех пор, как началась широкая эмиграция в Германию" (протокол 1).
Таким образом, отношения между иммигрантами и немцами содержат две противоположности тенденции к сближению и вместе с тем чисто внешние отношения, отсутствие межнационального понимания. Ухудшение психологической атмосферы по отношению к иностранцам вообще, в том числе к русским, способствует возникновению тенденции к отчуждению русских от коренных немцев. С другой стороны, оно может усилить сознательное стремление наших соотечественников к ассимиляции.
Вместе с тем, неприязнь к иностранцам явление ситуационное, оно носит скорее исторически конъюнктурный, а не глубинный характер. Ограничение притока иммигрантов, можно предполагать, приведет к восстановлению прежнего лояльного отношения к ним.
Более или менее тесные личные взаимоотношения между иммигрантами, внутри- и межнациональные браки, общественные, национальные объединения (общины, землячества) показывают, что в иммигрантской среде доминирует свое русское, еврейское, украинское.
"Среди иммигрантов есть определенный, достаточно большой круг людей, которые стремятся к тесному общению. Но есть и такие, которых принципиально не интересует такое общение" (протокол 6). "Русские, попавшие на Запад, резко изменяются. Трудно сказать, почему. Они живут обособленно, ведут себя не по-дружески" (протокол 4). "Со временем иммигранты все в большей мере стремятся общаться между собой. Первое время после приезда это общение носит чисто деловой характер и связано с помощью, которую могут оказать те, кто живет уже давно. Они в это время стремятся скорее к разъединению, чем к объединению. А потом они стремятся к общению с русскими. Время меняет привязанности" (протокол 10). "Здесь найти друзей еще труднее, потому что мы ограничены своим узким кругом. Найти друзей это счастье. Происходит накопление всех эмоций, возникает недостаток общения по-русски. Нужны поездки в Москву. Сейчас больше общаюсь с русскими иммигрантами. Раньше больше был немецкий круг. Это позволило выучить язык, не оградить себя русской средой. Нельзя ограничить себя искусственно русской жизнью, чтобы не потеряться" (протокол 9). Между собой иммигрантов связывает "выход из одной страны, из одной культуры. Можно посмеяться над понятными шутками, попеть давно знакомые песни это связывает их больше всего. Национальность связывает в меньшей степени, а политика тем более" (протокол 6).
Эксперты отмечают, таким образом, наличие взаимосвязи между многими иммигрантами из бывшего СССР в форме непосредственного общения и изменение тенденции взаимодействия между ними с течением времени. Эту взаимосвязь вместе с тем нельзя назвать достаточно глубокой. Между поколениями старой русской и советской иммиграции такая связь, по их наблюдениям, отсутствует. Из-за этого между иммигрантами возникает достаточно сильное отчуждение, которое скрывается деловитостью, простым взаимодействием.
"Каждая из волн эмиграции (послевоенная, русские немцы, еврейская эмиграция) не соприкасается с другой. Социальные потоки разные, их пути интеграции, ассимиляции разные. Даже на начальной стадии, когда они сюда приезжают, они попадают в разные места, в разные социальные слои" (протокол 7).
Между русскими чувство общности выражено слабо. По оценкам экспертов, русские не стремятся или стремятся в небольшой степени к объединению между собой, заметно более сильные тенденции к объединению и институционализации имеются у евреев и украинцев. Русские, вступая в личные отношения, не стремятся к объединению между собой. "Евреи да, немцы да. У русских немцев есть особенность они живут огромными родовыми семьями. Украинская община сильная и богатая это дети прежних поколений. Они не ходят ни в какие русские организации" (протокол 6).
Таким образом, иммигранты из бывшего СССР различной национальности существенно отличаются от коренного немецкого населения по характеру своих взаимоотношений и поведения. Одни сохраняют эти отличия благодаря внутриэтническому общению, делая это подчас совершенно сознательно. Другие стремятся к тесному деловому общению со своими соотечественниками, оставаясь отчужденными. Третьи ограничиваются преимущественно деловыми контактами с немцами.
Межнациональные браки в иммигрантской среде, браки между представителями немецкой и русской, немецкой и еврейской национальности, по оценкам экспертов, мало распространены. Почти все эксперты весьма сдержанно отнеслись к тому, чтобы рассматривать такие браки как норму.
Нельзя, по мнению экспертов, однозначно сказать, что русские из бывшего СССР стремятся к бракам с немцами. В основном женятся "русские немцы на русских немцах. Это исключение, если они находят коренных немцев. У евреев не принято жениться на неевреях. Есть, конечно, и такие люди, которым, чтобы здесь остаться, просто приходится жениться на немке. Есть тенденция у русских женщин выходить замуж за немцев. Это непродолжительные браки" (протокол 7). "Есть иммигранты, которые женились на немках. Но тенденции жениться/выходить замуж за немцев такого нет. Я думаю, что у большинства иммигрантов настроение такое, что лучше пусть супруг будет своей национальности" (протокол 6).
У немцев же есть склонность к браку с русскими женщинами, причем по оценке некоторых экспертов, "однозначно" (протокол 8). "Есть у мужчин такая тенденция. Немцы говорят, что не против жениться на русской женщине, они красивые и не такие ленивые" (протокол 9). "Я не замечала, чтобы русские стремились к бракам с немцами. От немцев же я часто слышала, что хорошо бы жениться на русской женщине. Мои коллеги часто высказывают такое желание. Это некоторая романтика, которая существует в немецком обществе" (протокол 10). Более того, добавляет другой эксперт, "для большинства немцев жениться на русской женщине это отклонение от общепринятых норм. Это только развлечение, или, самое большее, средство ведения собственного домашнего хозяйства" (протокол 4).
Таким образом, тенденция к межнациональным бракам у русских и немцев является неоднозначной. Такие браки со стороны иммигрантов носят скорее прагматичный, чем эмоциональный характер, а со стороны немцев имеют еще и романтический и вместе с тем весьма жесткий оттенок. Интеграция, следовательно, является весьма поверхностной. Семейная жизнь, которая должна была бы приводить к содержательному сближению и последующей ассимиляции уже первого поколения, обладает тенденцией этнического отчуждения.
Консолидация более или менее присутствует в непосредственном общении, но ее нет в политике. "Иммигранты вне политики. Даже если следят, то не очень разбираются, у них языковой барьер" (протокол 9, 7). Вопрос о каких-либо национальных объединениях гражданского или политического характера даже не возникает.
Вместе с тем, наличие православной церкви, национальных школ, учреждений русской культуры, русских газет, а также не политического, а клубно-благотворительного Союза российско-немецкой молодежи, несомненно, оказывает консолидирующее влияние на русских иммигрантов. При этом, если у русских консолидация по вопросам политической и общественной жизни практически отсутствует, то евреи значительно более активны и сплочены.
Разговорному языку и культуре иммигрантов из бывшего СССР свойственны весьма неоднозначные тенденции. После пяти-семи лет жизни в Германии иммигранты "говорят, конечно, на родном языке. И переходить с одного языка на другой им достаточно несложно. Но сам разговор на немецком языке большинство иммигрантов воспринимает как необходимость, а не собственное желание и стремление к освоению иного языка" (протокол 6).
В использовании немецкого языка в обиходной речи эксперты сразу же проводят различия между иммигрантами. Решающее значение они отводят возрасту. "Для старших это трудно, молодые воспринимают это с радостью. Для них открывается путь к общению со своими сверстниками" (протокол 1, 8). Конечно, каждодневное общение на немецком мешает сохранить русский язык в бытовой обстановке. В семье многие культивируют его использование, приучают детей дома говорить только по-русски (протокол 3). Значительная часть русских и еврейских родителей стремится сохранить русский язык. "Но это очень трудно" (протокол 2).
Тенденцию иммигрантов к сохранению русского языка и культуры у своих детей можно отметить совершенно твердо точно так же, как и естественные препятствия для этого. Если родители принадлежат к тем, кто эмигрировал по политическим и идеологическим причинам, сохранил свои занятия и высокую квалификацию, то наблюдается склонность сохранить русский язык у своих детей как родной. В случае, когда родители уехали из СССР по экономическим, весьма прагматичным причинам, то русский язык не культивируется, его сохранение не считается необходимым делом.
Все эксперты единодушно утверждают, что в Германии нет препятствий для сохранения русского языка. Его сохранение как своего родного зависит от того, какое отношение сложилось у иммигрантов к русским, русской культуре, к России и пр. "Нет, таких препятствий нет, особенно теперь, когда даже не вокзале небольшого городка можно купить периодические издания. Есть столько иммигрантских газет, культурных центров, возможностей для поездок. Просто нужно очень не любить свой родной язык, чтобы забыть его" (протокол 6). Сохранить свой язык "это зависит от культуры человека" (протокол 10).
Эксперты ставят сохранение родного языка в прямую зависимость от культуры самого иммигранта, а не от государственно-политических и общественно-психологических факторов. С другой стороны, дело упирается в непосредственное внесемейное общение, в отсутствие достаточно частых встреч с соотечественниками.
Эксперты отмечают тенденцию к языковой ассимиляции. "Большинство иммигрантов говорят на кошмарной смеси, на суржике" (протокол 3). "Иммигранты говорят по-русски, но как правило, с использованием каких-либо идиом из немецкого" (протокол 10).
Имеется и множество случаев нежелания учить немецкий язык. Он выступает для иммигрантов "в основном как необходимость, а не собственное желание" (протокол 7). Иммигранты "хотят только нормально общаться на немецком и учат только до тех пределов, когда могут что-то объяснить на нем. Потом перестают учить. В семьях бытовые разговоры ведутся на обоих языках. Мне приходилось очень часто наблюдать, что дети неграмотно говорят по-русски. Они говорят по-русски только с русским родителем" (протокол 6; 7).
Наряду с этим сложилась и тенденция воспринимать изучение немецкого языка как собственную культурную потребность иммигранта. И именно от уровня культуры самого иммигранта зависит внутренняя потребность и внешняя необходимость изучения языка: "Для многих интеллигентных людей благодаря языку открывается сама немецкая культура. Чтение немецких классиков доставляет большое удовольствие" (протокол 10). "Что касается культуры, духовной жизни, то вы можете получить ее сразу, как приехали. Многие для этого приходят в общество "Мир"" (протокол 1). "Полноценная духовная жизнь да, однозначно, здесь очень много учреждений культуры. Часто бывают русские театры. Хочешь посещай русские театры, овладев немецким посещай немецкие. Все зависит от желания ведь, например, среди тех, кто проработал на радиостанции "Свобода" 20 лет, есть не говорящие по-немецки" (протокол 10). "Литературу наши иммигранты читают по большей части немецкую художественную. Многие читают русскую классику, Достоевского. Посещают нормальные европейские выставки, интернациональные, великих художников" (протокол 8, а также 2; 3). "Популярны выставки, литература из России. Многим из нас интересны всевозможные культурные события театры, фильмы, выставки. Но мало возможности все это смотреть. Разумеется, нельзя сказать, что все так оторваны от культурной жизни России. Есть возможности смотреть российское телевидение" (протокол 6). "Можно себе обеспечить полноценную духовную жизнь, если к этому есть желание" (протокол 3). Иммигранты имеют достаточно возможностей включиться в духовную жизнь германского общества. У них есть все основания для сближения с немецким этносом: "Полноценную духовную жизнь человек может иметь, если он знает немецкий язык. Если он ее имел в России, то ясно, что он будет иметь ее и здесь. Но не зная языка, иммигрант не получит и половины возможностей для освоения духовной жизни" (протокол 4). Но, как это можно судить по оценкам экспертов, большинство русских иммигрантов мало интересуется русской культурой. Нет массового посещения русских театров, выставок, наблюдается сдержанное отношение и к русской прессе как эмигрантской, так и отечественной.
Однако есть и особое отношение к русской культуре, литературе: "Русская культура стоит на порядок выше немецкой. Так, как наши писатели, немецкие никогда не смогут писать" (протокол 3). "Я не могу сказать, что уровень культуры в Германии намного выше, чем в России. Есть люди, которые получили высшее образование в полном смысле слова. Здесь очень сложно получить высшее образование, немцы очень долго учатся. И вот о них нельзя сказать, что они более образованные, чем русские, получившее хорошее университетское или высшее техническое образование в России" (протокол 7). "У меня была масса знакомых среди коренных немцев, закончивших технические вузы, и я не могу сказать, что у них выше уровень, чем у меня. Как журналист, я ощущаю себя сильнее, чем немецкие журналисты, получившие здесь образование. У меня есть широта взглядов человека, который окончил высшее учебное заведение. Они тут как щелкоперы. И книги издают плоские. И все это "проходит"" (протокол 8).
Очевидно, что в Германии есть условия для того, чтобы люди русской культуры русские, немцы, евреи могли включиться в германское культурное общество, сохранив себя и свою культуру. Сильное влечение к русской культуре испытывают немцы. Ольга Лукина, директор культурного общества "Мир", рассказывает: "Я в Гасттайге в самом большом культурном центре Мюнхена первая начала претворять в жизнь идею русского театра. Немцы услышали впервые культурную русскую речь именно со мной, а не тогда, когда стало приезжать много русских. Раньше было несколько актеров на радиостанции "Свобода". Известные актеры из Москвы. Я их объединила, и мы стали ставить Достоевского, Андреева. Ставили уникальные пьесы. Мы делали вечера русской поэзии, говорили на русском с синхронным переводом. "Abendzeitung" широко освещала выступления нашего театра. Читали Ахматову, Цветаеву, Есенина, отрывки из "Евгения Онегина". Зал был так забит, что в газете написали: "Театр напоминал Театр на Таганке в годы его наибольшей популярности". Здесь отчетливо проявился интерес и даже любовь немцев к России. Потом я стала спрашивать у немцев, не создать ли русский театр. Но мне посоветовали создать Begegnusstadte, то есть создать культурное учреждение, при котором будет и театр, как бы культурный комплекс. Тогда я решила создать "Мир"" (протокол 1).
Русская культура как таковая в Германии институционализирована, она признана германским общество не только на уровне социально-бытовом, но и на уровне общественном: "Тут есть русская воскресная школа. Это солидная школа, она бесплатная. То, что в русских семьях отказываются учить русский язык, родители сами виноваты. Я знаю много семей иммигрантов, где хорошие родители, и они знают русскую культуру лучше, чем средние жители Москвы" (протокол 7). В 1959 году по инициативе профессора Федора Августовича Степуна было организовано "Общество содействия образованию русских детей и молодежи". В 1945 году священник Александр Киселев открыл Дом Милосердного Самаритянина. Теперь в нем находится церковь, медпункт с русскими врачами, русская типография, русская начальная школа и гимназия, которая насчитывает 250 учащихся. Несколько лет назад была открыта еще одна русская субботняя школа. Возросший в последнее время спрос на изучение русского языка заставил задуматься об открытии еще одной русской школы, подготовка к которому идет в центре "Мир". Занятия русским языком проводятся 23 часа в субботу и воскресенье, а в другие дни недели дети занимаются в немецких школах (5). "Точно так же можно говорить о православной церкви, но она не является этническим образованием, хотя русских там очень много" (протокол 7). В Германии предоставлена возможность для изучения русской истории, истории русской эмиграции ее собственными носителями русскими, евреями, российскими немцами (из бывшего СССР). "Я задумала писать книгу "Русские в Мюнхене" кто-то сидел в концлагерях, кто был остарбайтер, у каждого своя судьба. У большинства трагическая" (протокол 1). "Я занимаюсь историей России, историей немцев в России с XI века, когда они там появились" (протокол 7). Трудно оспаривать значение учреждений русской культуры. Их создание говорит не только о тяге к ней и русских, и немцев, но и о всеобщих, межнациональных целях культурной деятельности, и о государственном признании и поддержке.
"В выборе названия мы исходили из словосочетания "мир искусства": мир как земля, как планета и в то же время как взаимопонимание, как общность говорит О. Лукина. Миссия "Мира" это миссия единения народов, единения душ. Тем более, что по-баварски "мир" означает "мы"".
Таким образом, культурная жизнь русских иммигрантов в Германии имеет большие возможности, которые используются значительной их частью. По оценкам иммигрантов и согласно их собственной деятельности можно говорить об отчетливом стремлении сохранить свою культуру. Однако такое стремление нельзя признать массовым, на бытовом уровне культурная жизнь существенно ограничена. Причина собственный уровень культуры большинства иммигрантов. Немцы в своей массе проявляют интерес к русской культуре. Наиболее вероятно, что они склонны к целенаправленной деятельности по ее освоению и возможно более полному сохранению. Они, следовательно, не должны быть заинтересованы в отчуждении русских от себя точно так же, как и в их ассимиляции.
Русская иммиграция имеет свое идеологическое выражение в целенаправленном сохранении русской культуры и исторической памяти. Причем, судя по всему, это неполитическая, чисто культурная деятельность.
Отчетливо наблюдается противоположность русской и немецкой культур. "Если понимать духовную жизнь так, как в России, то такой духовной жизни не получится. Проблема в том, что люди, которые страдают по подобной духовной жизни, это те, кто эмигрировал только телесно, а духовно они остались там. Они мучают свое тело, потенциально им никто не мешает обрести духовную жизнь, но нужно сделать внутренний выбор, принять решение: или ты приехал сюда, и твоя духовная и физическая жизнь будет здесь, или ты остался там душой, а твое тело будет здесь" (протокол 8).
Со стороны немцев также можно отметить духовное неприятие русского: "Муж немец. Он не понимает по-русски. Мы говорим только по-немецки. Он не любит ничего русского, кроме меня. Он бизнесмен, он интересная личность. Но когда речь шла о детях, он сказал, что не хочет иметь детей со мной. "Ты их будешь учить русской культуре и тем самым отодвигать их от меня, отдалять от меня. Я не хочу, чтобы они знали язык, который не знаю я. У вас с ребенком будет тайна через вашу русскую культуру"" (протокол 2).
Несмотря на благоприятные социальные условия, нельзя в полной мере говорить о полноте духовной жизни в Германии "русского здесь не хватает русской культуры, общения. На накую-то часть духовная жизнь среднего русского иммигранта остается незаполненной. Поэтому мы с удовольствием ходим на русские концерты, читаем литературу, слушаем передачи, просто общаемся по-русски" (протокол 9). "Есть еврейские семьи, в частности с Украины, которые вполне осознанно хотят вернуться на Украину. Они здесь хорошо обеспечены, но в основном из-за недостатка духовности хотят эмигрировать. Они стремятся в другие европейские страны. Их давит немецкая ментальность. Здесь очень тяжело для человека с нормальной психикой. Я знаю массу даже самих немцев ( имеются в виду "русские немцы". Н. Ф.), которые говорят, что, когда я отработаю, я уеду отсюда. Есть много людей, которые покупают дома, чтобы уезжать из Германии на длительные сроки. Мне хочется дышать, здесь я не могу дышать. Все тяжело климат, юридическая система. В России тяжело, а в Германии кошмарная бюрократическая система и ментальность. Такое положение у тех, кто имеет собственные запросы, которые не сводятся к тому, чтобы быть только одетым. Русскому нужно всегда что-то еще, а этого "что-то еще" здесь нет. Если бы это здесь было, то и немцы не хотели бы так активно отсюда уезжать. Я знаю многих таких. Немцы (из бывшего СССР) едут в Австралию, хотят получить работу в Америке" (протокол 7, а также 1, 2, 9).
"Недавно в Германии вышла книга "Fortschritt nach Inen" ("Успешный путь внутрь"). В ней говорится о том, что нужно пройти большой путь от общества потребления до общества культуры. Что касается Германии, то стадию потребления она уже прошла, она научилась потреблять. Во всем господствует какой-то рациум. Здесь никто ничего не делает просто так, здесь люди умеют грамотно потреблять, только продавая себя. Чтобы консумировать и подороже продать, каждый создает свой профессиональный имидж. А потом этот имидж с возрастом нужно поднимать. Что касается России, то ей предстоит пройти ступень потребления, а ступень культуры у нее уже позади. Нам как раз нужно сейчас только научиться консумировать. Вы задумайтесь, ведь мы росли совершенно по-другому. Я занималась музыкой. Зачем? Я нечего от этого не получила. Это все нужно, но не для того, чтобы чего-то достичь. Конечно, тут есть люди, для которых можно заниматься непреходящими ценностями. Но это очень богатые люди, они могут себе позволить роскошь духовной жизни. У остальных это Arbeitsstil" (протокол 7).
Таким образом, русская и немецкая культура слишком различны, чтобы можно было говорить о нормальной интеграции, то есть о равномерном совмещении их у индивида. Точно так же проблематична и ассимиляция. Остается этническое отчуждение, которое не изолирует русских от немцев, а оставляет их внутреннюю культурную жизнь, духовность в себе, вне связи с культурами других этносов.
В отличие от взрослых иммигрантов первого поколения, о втором поколении суждения весьма противоречивы. "Дети иммигрантов уже не хотят ни читать русские книги, ни смотреть русское телевидение. Они уже ближе к немцам, к немецкой культуре и реальности и теряют русскую культуру. Часто можно видеть, что им пытаются помочь в сохранении русской культуры и языка, но они нередко противятся этому, они не видят для себя перспективу в знании этого" (протокол 4). "Сын читает только что-то немецкое. Пушкина и других русских авторов, которых мы привезли с собой, он не читает. А вот старший, уехавший в 18 лет, останется русским" (протокол 3).
"В будущем дети вырастут и будут делать то, что им нравится. Они никогда не станут русскими, да я этого и не хочу. Им некому привить эту культуру. Я не стал это не себя брать. Живя в Германии, моему ребенку лучше заниматься Гете, чем Толстым. Если вырастет и захочет заниматься Толстым пусть. Я отталкиваюсь от того, что будет проще моему ребенку. Я говорю с ним на немецком" (протокол 8). "Если говорить об ассимиляции, то первое поколение будет страдать, но не будет ассимилировано". (По нашей трактовке, оно, не превратившись в немцев и оставшись русскими, будет этнически отчуждено). "А второе поколение оно ассимилируется и уходит в немецкую среду. С ними будет то, что произошло с первой русской эмиграцией. Единицы не ассимилировались, остались русскими. А это были люди действительно высокой культуры. Проблема в детях. Попадая в школы, они не в состоянии противостоять ассимиляции. Ведь разница в том, что у людей в России были совершенно другие цели. Здесь все очень четко. Все подчинено мелкому прагматизму" (протокол 7). Прагматизм повседневной жизни, подчиненный прежде всего потребительским целям, подчиняет себе русского человека, и нужно чрезвычайно много повседневных усилий для того, чтобы остаться человеком русской культуры. Между русской и немецкой духовностью эксперты видят противоречия, которые не могут быть преодолены безболезненно, без внутреннего личностного конфликта: либо русский становится немцем, либо он остается русским, отчужденным от немцев. И принимать надо однозначное решение. "Вообще, эта страна переработает всех иммигрантов, кто здесь останется, кроме старшего поколения, тех, кто приехал в очень зрелом возрасте. Но их дети уже непременно будут немцами, здесь достаточно жесткие социальные отношения. Если человек достаточно долго здесь будет жить, он отшлифуется и станет немцем. Главное для всех родителей-иммигрантов поймать момент, чтобы из ребенка не воспитался русский, это будет для него трагедией на всю оставшуюся жизнь. Я, да и многие другие, при всей своей приверженности к немецкой культуре, все-таки не немец. Я вырос в российской немецкой семье, в немецкой идеологии, но вырос русским. Получается, что у меня ни там, ни здесь нет родины. Это трагедия. Как же я моим детям буду желать того же?" (протокол 6, а также 3). "Человек не может сочетать гармонично две или три культуры. Если он личность, то она должна быть единой, иначе это будет шизофреник" (протокол 8).
"В целом, можно прожить здесь всю жизнь и сохранить русскую культуру. Если поставить такую цель. Хотя в массе безусловно происходит ассимиляция. Если иммигранты начинают задумываться о своей жизни, то они даже стремятся к этому, в противном случае они не смогут получать удовольствий от жизни" (протокол 10). "А не ассимилироваться вы не можете, иначе вы не дождетесь должного социального уровня, поскольку вы приехали в Германию. Это естественно. И все старые иммигранты, которые учились в немецких школах, интегрировались в эту среду. И все, кто приезжает, будут интегрированы в это общество. И так же, когда пойдут работать. А те, кто сохраняет ради экзотики культуру и язык, это дело личной культуры" (протокол 7).
Эксперты, таким образом, оценивают тенденцию к ассимиляции второго поколения иммигрантов как неизбежную, но при условии, если не будут предприниматься целенаправленные действия для сохранения и развития русского культурного потенциала иммигрантов. Вместе с тем, русская культура имеет своего носителя, она достаточно развита в самих русских, которые стремятся сохранить ее. Однако ни у одного эксперта речь не шла о том, что у русской культуры есть собственные источники и средства развития.
Эксперт высказывает очень весомое замечание о том, что связывает русских иммигрантов между собой: "Русских иммигрантов связывает прошлое. Прошлое. Без различия национальностей. Все, кто говорит по-русски, связаны одним прошлым" (протокол 9).
Настоящее, продолжим, надо строить заново. Но собственная культурная база для этого слаба она сформировалась на низком уровне в условиях СССР и находится у большей части иммигрантов под естественным влиянием инонационального окружения. И тогда русским иммигрантам придется перестать быть людьми своей культуры, своей нации. С точки зрения культурного развития, иммигранты могут в лучшем случае только сохранить себя, но не развиваться как самостоятельный этнос. Есть, однако, иной путь, по которому идет интеллигенция из бывшего СССР. В некоторых семьях иммигрантов можно наблюдать принципиально иное отношение к русской культуре, к ее сохранению и развитию. Некоторые эксперты, являясь интеллигентными представителями своего этноса, демонстрировали отчетливое стремление к культуре, не признающей национальных ограничений. "Я говорю с русскими по-русски, а с немцами по-немецки" (протокол 10). Билингвизм строится на основе сближения языка и культуры русской и еврейской с немецкой. Причем, основа остается русской, и именно из нее вырастает тенденция к практическому единству различных культур, которым обладают личности русских и еврейских иммигрантов.
У некоторых иммигрантов, причем разного социального положения, есть склонность видеть себя кем-то вненациональным. "Я бы хотела, чтобы моя дочка была немка, которая знала бы и русскую, и немецкую культуру. Я бы очень хотела, чтобы моя дочка осталась русской и русский язык был ее родным. Но я привезла ее в Германию, я это понимаю. Я беру ей русскую учительницу по русскому языку и литературе. И у нее огромный интерес к русскому языку и литературе. Моя дочка к 10 годам уже прочитала Чехова, Бунина, всех классиков, то, что адаптировано к ее возрасту, и советскую литературу. Моя свекровь привезла из России огромную библиотеку, начиная с Библиотеки пионера. Дочка все читает. Я не думаю, что это только влияние семьи и родителей, это дочь поняла преимущества многокультурного человека. Она подчеркивает в школе, что она принадлежит к русской культуре, все знают, что папа еврей, мама русская. Дочь часто рассказывает о русской литературе, и дети тоже хотят читать книги русских писателей. Моя дочь индивидуальность: она живет в Германии, и в то же время она русская с еврейской культурой, знает еврейские праздники и обычаи. Это результат нашего образа жизни. Это характер моей дочери. Мы не потеряли своей культуры. Она поняла, что быть русским в Германии это неплохо. Она хорошо себя чувствует. Но при всем интересе к русскому она пишет стихи по-немецки. Она пишет по-русски и хорошо говорит по-русски. У нее прекрасное чувство языка. Дело не в нашем богатстве, и русские учителя, кстати, скромно оплачиваются. Я знаю много семей, родителей, где думают так же, как и мы. В одной семье мама узбечка, а папа немец из СССР, который прекрасно говорит по-русски. Дети учили русский язык с русским педагогом. Дети знают русский, немецкий и узбекский языки. Ограничить ребенка одной культурой неестественно, потому что в иммигрантских семьях все равно чаще всего говорят по-русски. Это все равно, что делать ребенка одноруким. Я считаю, что двукультурье дает положительный результат" (протокол 9).
"Если у меня будут дети, то я буду стремиться дать им европейское образование" (протокол 7), то есть не немецкое, не русское или какое-либо другое конкретное национальное, а именно европейское вненациональное.
"Я не хочу иметь вокруг себя никакой русской общины. Толстовский фонд это чисто антисоветская организация. Община украинцев тоже чисто националистическая организация. У меня деятельность чисто человеческая. Я не заинтересована в создании иллюзорной родины для беженцев. Я хочу построить мост между русской и немецкой культурой. Все вечера делаются на двух языках. Десять лет мы все делали на двух языках. В нашем обществе более 90 членов, но из них только десять человек знают русский, все остальные немцы. У них интерес к русской культуре. Они идут в "Мир" это поход куда-то, это событие" (протокол 1).
Здесь продемонстрирован целенаправленный процесс этнической интеграции в области культуры, этнокультурной интеграции, деятельности по ее развитию, причем, двусторонней интеграции немцев к русским и русских к немцам, что выходит за пределы собственно этнического и вырастает в общечеловеческое.
Эксперт, занимающийся коммерцией, говорит, что он "человек свободной профессии, посредник на немецком рынке между немцем и немцем, между турком и немцем" (протокол 3).
Вот еще один, чрезвычайно оригинальный пример надэтнической жизни. В самом центре Мюнхена посреди огромного Olimpik-park Zentrum есть усадьбочка с совершенно русским беспорядком и заброшенностью в саду и огороде, глинобитная изба и церквушка, материалы на постройку которой собирались из мусорных куч. Все это сооружено руками Тимофея Прохорова, которому недавно исполнилось 103 года. Он утверждает, что голос о постройке прозвучал, когда он бежал из плена и возвращался через Польшу в Россию: "Иди и поставь мне храм, где соединены будут все народы и все веры. В России нет Бога. Вернись к немцам и поставь там", услышал он голос Богородицы. И поставил церковь в самом центре Баварии.
Тимофей Прохоров видит свою миссию в том, чтобы способствовать соединению русской и немецкой, западной и восточной культур. Построенный храм он называет церковью Востока и Запада. Прохоров продолжает считать себя русским. Но то, что он делает, превращает его во вселенского человека. Он наследует русскую меру отношения к миру, описанную русскими философами и писателями. Дед не просто сохраняет, а подчеркивает и практически развивает эту меру до межнациональных масштабов своим необыкновенным поведением.
Такой путь русской культуры процесс, прямо противоположный описанному прежде. Соединение двух или даже трех национальных культур в одном человеке происходит на основе русской культуры, свойственной интеллигенции разных национальностей и людям разного социального положения в инокультурном окружении. Это не аккультурация, ибо одна культура, взаимодействуя с другой, не ведет к изменению каждой или одной из них, а служит основой этого взаимодействия. Это не консолидация, ибо каждая из взаимодействующих сторон сохраняет свое этническое качество в прежнем виде. Нельзя это назвать и нормальной интеграцией, ибо речь идет не только и не просто об освоении иной культуры на бытовом уровне при сохранении собственной, а о выходе за пределы этничности как таковой. Лишь внешним аналогом по отношению к этому феномену выступает "этническое ничто", где этнос подчинен не-этносу и по сути дела подавлен им.
По всей вероятности, русская культура не будет развиваться в Германии как самостоятельная ветвь или как продолжение отечественной культуры, культуры исторической родины. Но иммигранты могут стать непосредственными носителями вне-этнической культуры, сохранившими свою этническую принадлежность. Вселенский характер русской культуры иммигрантов путь ее развития в Германии, а не только сохранения. Для русских, украинцев и евреев, если они стремятся сохранить свою национальную принадлежность, решающим является идентификация себя с теми, кто живет на исторической родине, и вместе с тем осознание себя как независимых людей и от россиян, и от коренного народа. Однако, судя по оценкам экспертов, идентичность иммигрантов из бывшего СССР является неоднозначной, двойственной. С одной стороны, она проявляется в сохранении этнонима русский, еврей, украинец называют себя именно так. Некоторые показывают независимость русского человека, живущего в инонациональном окружении и стремящегося сохранить собственную историю. Мы можем интерпретировать это как осознание собственной этничности за пределами Отечества. С другой стороны, они признают за собой имя, данное им немцами, например, "русак", "русские", применительно ко всем приехавшим из СССР, "русские немцы" и т. п.
С одной стороны, они сохраняют русский язык как родной, с другой его сохранение требует специальных усилий и далеко не всегда является естественным процессом. С одной стороны, каждая из национальностей создает собственную школу, собственные культурные общества и учреждения. С другой получив гражданство, иммигранты сознательно стремятся к ассимиляции, хотят называть себя немцами, гражданами Германии, следуя принятой норме.
С одной стороны, они пытаются сохранить свою историю, работают в исторической области научных знаний о народах России. С другой нет массовой русской культурной жизни, которая была бы направлена не только на сохранение, но и на развитие русской культуры в иноэтническом окружении.
Есть, однако, особая линия линия внеэтнической идентификации при сохранении основы этнической принадлежности, идентификация себя с наднациональной культурой на бытовом уровне. Иммигрантам из бывшего СССР предоставлен исторический выбор. Формы интеграции обусловлены не внешними обстоятельствами, а сугубо внутренним состоянием и поведением иммигрантов. их явным и скрытым, сознательным или неосознанным решением о том, как жить в Германии, общностью их норм и ценностей, а в определенной мере и интересов. Германское же государство и немцы, со своей стороны, относятся к ним достаточно лояльно и сохраняют здоровую дистанцию, чтобы заставить жить так, как живут в Германии, не принуждая к этому, не навязывая собственный жизненный порядок. Маловероятно, что взаимодействие русских, живущих в Германии, с немецким народом можно характеризовать понятием консолидации. Иммигранты достаточно малочисленны, чтобы их включение в немецкий народ могло привести к новому этническому образованию. Вместе с тем немецкий и русский этносы достаточно сложились и обладают высокоразвитой самостоятельной культурой для того, чтобы слиться друг с другом.
Совмещение достаточно самостоятельных форм интеграции ассимиляции, аккультурации и отчуждения позволяет говорить о близости к нормальной интеграции и в то же время о ее вынужденном, а не естественном характере. Во втором поколении можно наблюдать явную склонность к ассимиляции и менее распространенное противодействие ей. По всей вероятности, русская культура и этнос не будут развиваться в Германии как самостоятельная ветвь или как продолжение отечественной культуры, культуры исторической родины и ее народа. Процесс интеграции в целом может рассматриваться как аккультурация, причем односторонняя, только по отношению к русским, и имеющая тенденцию к ассимиляции.
Однако есть иммигранты, которые сознательно стремятся противодействовать ассимиляции и преодолеть противоположность двух культур при условии сохранения национальных русских особенностей. Они формируют особую линию этнического развития линию внеэтнической идентификации на основе сохраненной этнической принадлежности, идентификации себя с культурной Вселенной феномен, сформулированный русской классической философией и литературой. Мы полагаем, что последняя тенденция наиболее желательна и перспективна, поскольку соответствует современным политическим, социальным и экономическим тенденциям мирового развития.
1 Этнические процессы в современном мире. М., 1987. С. 18.
2 Этнические процессы... С. 1519; Дьячков М. В. Об ассимиляции и интеграции в полиэтнических социумах // Социологические исследования, 1995, 7. С. 8892; Лебедева Н. М. В силовом поле иной национальной культуры // Вестник РАН. 1994. Т. 64. 12. С. 10711075.
3 Redfield R., Linton R., Herskovits M. Memorandum on the study of acculturation in American Antropologist, 38, 1936. С. 149152; см. также: Этнические процессы... С. 17.
4 Сидельников Ю. В. Теория и организация экспертного прогнозирования. М., 1990. С. 2731.
5 Генина Н. Первый класс, или В какую из трех русских школ Мюнхена отдать ребенка // Deutsch-Russische Zeitung. Немецко-русская газета. Мюнхен. 1997, февраль. С. 13.