Содержание
ВВЕДЕНИЕ
1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ВЕЧЕ
1.1 СОДЕРЖАНИЕ И ГЕНЕЗИС ЯВЛЕНИЯ «ДРЕВНЕРУССКОЕ ВЕЧЕ»
1.2 СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ ДРЕВНЕРУССКОГО ВЕЧЕ
1.3 ПОРЯДОК ПРОВЕДЕНИЯ ВЕЧЕ
1.4 КОМПЕТЕНЦИЯ ВЕЧЕ
1.5 ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ ВЕЧЕ
1.6 ВЫВОДЫ И НЕЯСНОСТИ ИСТОРИИ ВЕЧА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Введение
Древнерусское государство сформировалось как раннефеодальная монархия, которая сочетала институты новой феодальной формации и старой первобытнообщинной. Данная особенность древнерусского государства особенно ярко прослеживается через наиболее важные институты государственного устройства Древней Руси, одним из которых является Древнерусское вече.
Изучение институтов древнерусского государства, в срезе содержания противоречия между новой феодальной и старой первобытнообщинной формацией, представляет интерес для современности в связи с тем, что институты современного Российского государства также находятся в переломном моменте между движением от индустриального к постиндустриальному обществу. Особенностью государственного устройства Древней Руси является отсутствие четкого разделения полномочий между субъектами власти.
Наряду с такими институтами, как вече, князь и его дружина, значительную роль в государственной жизни играл Княжеский совет – Боярская Дума. К концу X века в основном закончился процесс оформления княжеского аппарата управления. В центр данной работы поставлен анализ такого государственного института как вече.
1. Древнерусское Вече
1.1 Содержание и генезис явления «Древнерусское вече»
Вече - один из самых известных и в то же время один из самых загадочных институтов Древней Руси. Все знают, что это орган русского «народоправства». Но что касается реального наполнения данного термина в древнерусских источниках, то исследователи расходятся по целому ряду принципиальных вопросов.
В.Т. Пашуто особо выделял многозначность понятия «вече», которое могло связываться с :
- совещаниями знати, - собраниями городских «меньших» людей, - заговорами, - военными советами, - восстаниями и т.д.
Кроме прямых упоминаний самого слова «вече», видимо, следует учитывать и те сообщения, в которых речь идет о том, что горожане или князь и горожане «сдумаша» о чем-либо.
М.Б. Свердлов полагает, что «Повесть временных лет» сообщает о коллективных решениях племен: «съдумавше поляне, и реша сами в собе, сдумавше [древляне] со князем своим Маломъ». На этом основании делались предположения о существовании племенных вечевых собраний. Однако эти сведения слишком общи, чтобы определить, как решались вопросы - на племенных собраниях или избранными лицами-князьями и знатью. Следовательно, известия летописи еще не свидетельствуют о племенных собраниях в племенных княжениях и тем более племенных союзах, территориальные размеры которых делали такие собрания невозможными, ограничивая число участников лишь отдельными представителями, вероятно племенной знатью».[4] Впрочем, данное замечание относится скорее не к тому, связаны ли коллективные решения с вечевыми собраниями, а к самому характеру этих собраний, к их составу.
Сравнительно немногочисленные прямые упоминания о вечевых собраниях настолько неясны и неоднозначны, что позволяют высказывать самые разные предположения, вплоть до прямо противоположных. Так, скажем, по мнению С.В. Юшкова, речь идет о том, что «изначала власти Новгорода, Смоленска, Киева, Полоцка и власти всех других городов собираются на думу, на совещания (веча): на чем порешат власти старших городов, то должны выполнить и пригороды». [2]
Б.Д. Греков считал, что логическое ударение в приведенном отрывке сделано совсем на другом моменте, который «относится не только к существованию вечевого строя, сколько к обычной обязанности пригородов подчиняться городам...». [3]
Отмеченный момент никем не оспаривается. Действительно, пригороды не собирали свои веча и должны были подчиняться решению вечевых собраний «городов». Это для нас также представляет несомненный интерес. Однако вопрос о том, как понимать летописное «изначала» все же остается открытым. Вообще Б.Д. Греков занимал в вопросе о времени существования веча довольно любопытную позицию. Не отрицая того, что вече - явление, относящееся к весьма древнему периоду, он в то же время писал о «молчании» веча с X по XII в.: «В этой книге, посвященной Киевскому государству, писать о вече можно только с оговоркой, по той простой причине, что в Киевском государстве, как таковом, вече, строго говоря, не функционировало. Рассвет вечевой деятельности падает уже на время феодальной раздробленности. Только в конце периода Киевского государства можно наблюдать в некоторых городах вечевые собрания, свидетельствующие о росте городов, готовых выйти из-под власти киевского великого князя.
Оправданием этой главы [«Несколько замечаний о древнерусском вече»] служит лишь тот факт, что в литературе по вопросу о вече далеко не всегда различаются два периода в истории нашей страны: период Киевского государства, когда вече молчит, и период феодальной раздробленности, когда оно говорит, и даже достаточно громко».[3]
Как бы то ни было, судя по всему, нет никаких оснований полагать, что вече - продукт развития государственного аппарата. Скорее напротив, оно - предшественник и исток (или один из истоков) древнерусской государственности.
В то же время, видимо, следует прислушаться к мнению Б.Д. Грекова, который, в частности, считал: отнюдь не все, что называлось или могло (как полагают историки) называться вечем, - явления тождественные. Такое ограничение относится не только к различным периодам истории, но и к одновременно сосуществующим институтам. Вот что писал ученый: «...народные собрания древлян надо отличать от совещаний киевского князя с боярами. Первые - это еще не изжитые остатки родового строя с периода высшей ступени варварства, вторые - следствие укрепления княжеской власти, отделения власти от народных масс, уже успевших выйти из рамок родового общества. Нас не должно смущать то обстоятельство, что оба явления наблюдаются параллельно в одно и то же время. Наша страна и в этот перепад времени была огромна в смысле стадиального развития в отдельных своих частях пестра.
Было бы ошибкой не считаться с этими фактами и рассматривать все части громадной территории России как стадиально однородные».[3]
Как считал В.И. Сергеевич, опиравшийся на текст Лаврентьевской летописи: «по мнению начального летописца и позднейшего, жившего в конце XII века, вече было всегда». И продолжал, ссылаясь на легендарные известия начальной русской летописи (о хазарской дани, о переговорах древлян с Ольгой, о белгородском киселе и др.): «Вече как явление обычного права существует с незапамятных времен... Событием первостепенной важности, проложившим путь к новому порядку вещей, является татарское завоевание... Нашествие татар впервые познакомило русские княжения с властью, которой надо подчиняться безусловно. Почва для развития вечевой деятельности была уничтожена сразу». [2]
Исследователи, говорящие о древности веча, чаще всего приводят свидетельство Прокопия Кесарийского: «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и потому у них счастье и несчастье в жизни считается общим делом». Именно из этого следует вывод, что «племенные веча - детище старины глубокой, palladium демократии восточных славян».
Во всяком случае, подавляющее большинство историков придерживается мнения, что «по своему происхождению вече - архаический институт, уходящий корнями в недра первичной формации».
С переменами, происходившими в социальной структуре восточнославянского общества, менялась и сущность самого учреждения коллективной власти. Раннее, «племенное» вече эпохи первобытного строя или военной демократии, видимо, серьезно отличалось от «волостного» веча второй половины XI-XII вв. В то же время вызывает серьезные сомнения тезис Б.Д. Грекова о том, что вече временно - в связи с ростом городов - прекращает свою деятельность в период существования Киевской Руси. Такое утверждение не только нелогично, но и не подтверждается фактическим материалом. Скорее всего, вече продолжало функционировать, однако оно изменилось. Во всяком случае, о созыве князем веча прямо говорится в рассказе «Повести временных лет» под 6523 (1015 г.) Ярослав Мудрый, перебивший накануне новгородцев «нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягу» князя, получил известие о том, что власть в Киеве захватил Святополк Окаянный.
«Заутра же собрав избыток новгородець, Ярославъ рече: «О, люба моя, дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе». Утерл слез, и рече имена вечи: «Отець мой умерл, а Святополк седить Кыеве, избивая братью свою». И реша новгородци: «Аще княже, братья наша иссечена суть, можем по тобе вороти».
Нет достаточных оснований говорить о том, что в данном случае новгородское вече по своему характеру ничем не отличалось ни от народных собраний предшествующей поры, ни от последующих вечевых сходок. Однако еще меньше поводов утверждать, что в XI в. вечевая деятельность на время прекратилась. Во всяком случае можно сослаться на аргументацию И.Я. Фроянова, который пришел к выводу: «Как показывают факты, веча собираются и X, и в XI, и в XII вв.» [6]
Как видим, никаких оснований для того, чтобы считать вече «молчащим» в XI в., у нас нет. Так что прав был М.Б. Свердлов, когда писал, что вопрос о власти в Киевской Руси оказался «неразрывно связанным с определением судеб племенного собрания - веча, высшего органа племенного народного самоуправления и суда».
1.2 Социальный состав Древнерусского вече
Социальный состав веча вызывает у исследователей, пожалуй, наибольшие расхождения и разногласия.
С.В. Юшков считал, что «веча были массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам». Близкого мнения придерживается и И.Я. Фроянов. Он пишет: «Обращает внимание демократический характер вечевых совещаний в Киевской Руси. Вече - это народное собрание, являвшееся составной частью социально-политического механизма древнерусского общества. Подобно тому как в далекие времена народные собрания не обходились без племенной знати. Так и в Киевской Руси непременными их участниками были высшие лица: князья, церковные иерархи, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями. Но руководить и господствовать - вовсе не одно и то же. Поэтому наличие лидеров-руководителей (заметим, кстати, что без них не в состоянии функционировать любое общество, даже самое примитивное) на вечевых сходах нельзя расценивать в качестве признака, указывающего на отсутствие свободного волеизъявления «вечников». Древнерусская знать не обладала необходимыми средствами для подчинения веча. Саботировать его решения она тоже была не в силах».[6]
Интересно отметить, что последнее замечание есть логическое следствие из презумпции «широкого» состава городского веча: «рассмотренные нами вечевые сходы суть народные собрания в буквальном смысле слова. Состав вечевых собраний социально неоднороден: здесь встречаются как простые люди, так и «лучшие», т.е. знатные. Нет досаднее заблуждения, чем то, согласно которому народ на вече являлся чем-то вроде послушной овечки в руках знати. Напротив, глас народный на вече звучал мощно и властно, вынуждая нередко к уступкам князей и прочих именитых «мужей».
К тому же И.Я. Фроянов подчеркивает, что в вечевых собраниях «принимали участие не только горожане, но и сельские жители».[6]
И.Я. Фроянов ссылается на мнение Н.А. Рожкова о том, что в вечевых собраниях могли принимать участие и сельские жители. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что у Н.А. Рожкова речь шла не столько о реальном участии свободных селян, сколько о потенциальной, но чаще всего нереализуемой возможности такого участия: «Крестьянское население практически было мало заинтересовано в сохранении веча, потому что лишено было большею частью фактической возможности посещать вечевые сходки».[2]
Так что даже если предполагать возможность участия сельских жителей в вечевых собраниях, придется признать, что реально вече все-таки было городским институтом власти.
В отличие от приведенных и близких к ним точек зрения, П.П. Толочко, изучавший древний Киев, полагал, что институт веча «никогда не был органом народовластия, широкого участия демократических низов в государственном управлении». [5] К нему присоединяется В.Л. Янин - лучший знаток древнего Новгорода. Общегородское вече Новгорода Великого, считает он, - «искусственное образование, возникшее на основе кончанского представительств»', в котором в ранний период его существования принимали участие 300-400 владельцев городских усадеб. Вече тогда объединяло «лишь крупнейших феодалов и не было народным собранием, а собранием класса, стоящего у власти». В дальнейшем, «с образованием пяти концов число вечников могло возрасти до 500». [2]
Развернутую характеристику «аристократического» веча дал М.Б. Свердлов: «На основании известий о вече в древнерусских источниках и сравнительно-исторических материалов можно сделать вывод о прекращении практики вечевых собраний в X-XI вв. при решении государственных политических и судебных вопросов, а также об отсутствии областных органов народного самоуправления в условиях создания княжеского административно-судебного аппарата. Вероятно, народные собрания как форма общинного самоуправления продолжали сохраняться в кончанских вече крупных городах и общинных сходках сельской верви, косвенными свидетельствами чего являются признание верви как юридического лица в отношениях с княжеской властью и в то же время осуществление ею функций самоуправления и суда по отношению к своим членам...» [4]
Таким образом, источники позволяют установить различные судьбы народных собраний в Древней Руси: местные собрания, сельские и, возможно, кончанские (в развивающихся крупных городах), трансформировались в феодальный институт местного самоуправления племенное вече - верховный орган самоуправления и суда свободных членов племени - с образованием государства и суда свободных членов племени - с образованием государства исчезло, а в наиболее крупных территориальных центрах - городах (правда, не во всех русских землях) вече как форма политической активности городского населения появилось в XI-XII вв. вследствие растущей социально-политической самостоятельности городов. «Возрождение» термина «вече» объясняется сохранением его в практике древнерусской жизни с большим числом значений.
Можно сделать следующий вывод: в IX-X вв. простое свободное население было лишено права участвовать в политическом управлении государством; политический институт, посредством которого такое участие осуществлялось, - племенные народные собрания, или вече, исчез. Это означало, что вопрос о власти в Древнерусском государстве был однозначно решен в пользу господствующего класса. Функции племенного веча были заменены высшими прерогативами князя - главы государства и иерархии господствующего класса, а совет старейшин племени сменила старшая дружина и высшая часть административного государственного аппарата».
1.3 Порядок проведения вече
В обыденном мышлении вечевые собрания часто представляются как своеобразные полуанархические митинги, на которых решение определяется силой крика участвующих. На самом деле, как показывают источники, вече, видимо, имело достаточно четкую организацию. Это - хорошо срежиссированный и поставленный спектакль. Так, по свидетельству Лаврентьевской летописи, на вече 1147 г.:
«Придоша Кыян много множество народа и седоша у святое Софьи слышати. И рече Володимер к митрополиту: «Се прислал брат мои 2 мужа Кыянина, ато молвят братьев своей». И выступи Добрынъка и Радило и рекоста: «Целовал тя брат, а митрополиту ся покланял, и Лазаря целовал, и Кияны все». Рекоша Кияне: «Молвита с чем вас князь прислал». Она же рекоста: «Тако молвит князь. Целовала ко мне крест Давыдовичи и Святослав Всеволодичь, ему же аз много добра створих, а ноне хотели мя убити лестью. Но Бог заступил мя и крест честный, его же суть ко мне целовали. А ныне, братья, поидета по мне к Чернигову, кто имеет конь ли не имеет, кто ино в лодье. То бо суть не мене одного хотели убити, но и вас искоренити».
Кстати, по мнению И.Я. Фроянова это – «один из самых ярких примеров, иллюстрирующих народный склад древнерусского веча». [6]
Главное, однако, заключается в том, что рассказ летописца о вече 1147 г. у св. Софии воспроизводит порядок ведения вечевых собраний. Как пишет И.Я. Фроянов, «перед нами отнюдь не хаотическая толпа, кричащая на разный лад, а вполне упорядоченное совещание, проходящее с соблюдением правил. Выработанных вечевой практикой. Сошедшиеся к Софии киевляне рассаживаются, степенно ожидая начала веча. «Заседанием» руководит князь, митрополит и тысяцкий. Послы, как по этикету, приветствуют по очереди митрополита, тысяцкого, «киян». И только потом киевляне говорят им: «Молвита, с чим князь прислал». Все эти штрихи убеждают в наличии на Руси XII в. более или менее сложившихся приемов ведения веча. М.Н. Тихомиров счел вполне вероятным существование уже в ту пору протокольных записей вечевых решений». [6]
Довольно любопытной деталью оказывается то, что на вече участники сидели. Многие исследователи полагают в связи с этим, что на вечевой площади должны были стоять скамьи. Эта деталь возвращает нас к вопросу о числе вечников. Точно установив место, где в Новгороде Великом происходили вечевые собрания, В.Л. Янин провел, так сказать, следственный эксперимент: на вечевую площадь были выставлены скамьи, на которые сели участники Новгородской археологической экспедиции и студенты местных вузов. Оказалось, что при таких условиях на площади могло разместиться не более 300-400 человек, что косвенно подтверждало упоминания Кильбургрера, будто Новгородом управляют 300 «золотых поясов». По мнению В.Л. Янина, 300 боярским семьям могли принадлежать практически все крупные усадьбы, размещавшиеся в городской черте.
Одним из немногих специалистов, выступавших против такой точки зрения, является В.Ф. Андреев. Он полагает, что средняя плотность новгородских усадеб была раз в 4 меньше, что по его мысли, должно резко увеличить число горожан, присутствовавших на вече. Однако более основательной сегодня представляется все-таки точка зрения В.Л. Янина. А это в свою очередь влечет за собой и косвенное признание преимущества точки зрения этого исследователя относительно социального состава веча.
1.4 Компетенция вече
Приведенный материал источников позволяет сделать некоторые наблюдения и насчет того круга вопросов, которые могли решаться на вече. Он оказывается довольно широким. Прежде всего это вопросы войны и мира, судьбы княжеского стола и княжеской администрации. Кроме того на вече рассматривались проблемы, связанные с денежными сборами среди горожан, распоряжением городскими финансами и земельными ресурсами.
Как мы увидим в дальнейшем, круг вопросов, решавшихся на вече, практически совпадал со сферой тех проблем, которые князь обсуждал со своей дружиной. Следовательно, все они - князь, дружина и вече - могли совместно (или напротив, порознь и совершенно по-разному решать одни и те же задачи. При этом, несомненно рано или поздно должны были возникать конфликты. Как показывают приведенные примеры, князь далеко не всегда мог действовать по своему усмотрению. Часто ему приходилось сталкиваться не только со своим ближайшем окружением, но и с горожанами (независимо от того, сколь широкие городские слои имеются в виду в данном случае).
Представляют интерес наблюдения А.Е. Преснякова, утверждавшего: «Если правы историки права, что вече, а не князь должно быть признано носителем верховной власти древнерусской политики-волости, то, с другой стороны, элементарные нити древнерусской волостной администрации сходились в руках князя, а не веча или каких-либо его органов. В этом оригинальная черта древнерусской государственности». А потому, считает исследователь, «видна как бы зависимость князя от веча, так и малая дееспособность веча без князя... Известные нам проявления силы и значения веча носят всецело характер выступлений его в чрезвычайных случаях. Властно вмешивается оно своими требованиями и протестами в княжее управление, но не берет его в свои руки. Оно судит и карает неугодных ему людей, вмешивается по своему почину, иногда вследствие обращения князя в междукняжеские отношения и в политику князей, но все эти проявления вечевой жизни не выработались нигде, кроме Новгорода и Пскова, в постоянную и систематическую организованную правительственную деятельность.
Лишь в делах высшей политики стояло вече во главе волости. Управление ею было в руках либо дробных местных общин, либо... княжой администрации. Поэтому деятельность веча не могла создать прочной и внутренне объединенной организации волости».
1.5 Географическое распространение вече
Представляет интерес проблема географического распространения вечевых порядков в русских землях.
Действительно, большинство приведенных примеров относится к Новгороду, специфика государственного развития которого как раз и состояла в решающей роли веча как основного властного института.
Рассматривая этот вопрос, М.Б. Свердлов приводит примеры вечевых решений в Белгороде (997 г.), в Новгороде (1015 г.), Киеве (1068-1069 гг.), Владимире Волынском (1097 г.). В то же время он замечает, что «эти сообщения свидетельствуют о созыве веча лишь в экстренных случаях войны или восстания, причем все они относятся к городам, крупным социальным коллективам, центрам ремесла и торговли. Да и эти упоминания веча крайне редки - всего 6 за 100 лет (997-1097 гг.): одно - в Белгороде и Новгороде, два - в Киеве и два - во Владимире Волынском. Данные о вече в сельской местности или о социально-политических и судебных функциях, характерных для племенного общества, нет».[4]
Причем все приведенные упоминания относятся лишь к концу X- середине XI в. Относительно более позднего времени приходится тщательнее учитывать конкретное содержание этого термина в различных источниках разных регионах Восточной Европы. В частности, обращает на себя внимание то, что вече в XI-XII вв. не упоминается в законодательных памятниках и актовых источниках. Обо всех известных случаях сообщается в летописях и произведениях древнерусской литературы, что несколько затрудняет правовую характеристику этого института. К тому же, по наблюдениям М.Б. Свердлова, слово «вече» в XII в. «не употреблялось в новгородском и северо-восточном летописании [там подобные упоминания появляются только с XIII в.]... В Лаврентьевской летописи под 1209 и 1228 гг. помещены сообщения о вече, заимствованные в процессе составления великокняжеских сводов из новгородского летописания, а под 1262 и 1289 гг. упоминание веча неразрывно связано с восстанием против татар. Поэтому становится очевидным полное отсутствие сведений о вече как органе самоуправления на северо-востоке Руси.
Из девяти сообщений о вече в Киевском своде XII в. Рюрика Ростиславича, сохранившемся в составе Ипатьевской летописи, четыре относятся к Новгороду, причем известия по 1140 и 1167 гг. указывают на вече в неразрывной связи с выступлениями новгородцев против своих князей, в сведениях под 1169 г. сообщается о тайных вече «по дворам» - заговорах, а под 1148 г. - о собраниях новгородцев и псковичей по инициативе князя для организации похода. В аналогичных значениях вече упоминается по одному разу за столетие в галицком Звенигороде, Полоцке, Смоленске (в последнем случае вече связано с протестом войска во время похода). Только в двух случаях - под 1146 и 1147 гг. – «вечем» названы собрания горожан в Киеве во время острых социально-политических конфликтов, сопровождаемых классовой борьбой горожан против князей и княжеского административного аппарата. А если учесть, что в галицко-волынском летописании XIII в. (до 1292 г.), включенном в Ипатьевскую летопись, слово «вече» используется только два раза - под 1229 и 1231 гг. - в значении «мнение» (защитников польского города Калиша) и «совет» (князя Даниила Романовича), то делается явным широкое употребление этого понятия, но не для обозначения народных собраний-полномочных органов самоуправления в Южной и Юго-Западной Руси». [4]
Незавершенность дискуссии о географическом распространении вече позволяет придерживаться общепринятого мнения, будто «вече в Киевской Руси встречалось во всех землях-волостях. С помощью веча, бывшего верховным органом власти городов-государств на Руси второй половины XI - начала XIII в., народ влиял на ход политической жизни в желательном для себя направлении».
1.6 Выводы и неясности истории веча
Итак, мы можем сформулировать некоторые выводы относительно древнерусского веча как властного института:
Есть определенные основания считать, что вече уходит своими корнями в древнейшую историю славян. В то же время оно претерпевало и определенные изменения. Видимо, нельзя говорить о вечевых собраниях X в. и XIII в. как единой по своей сути явлениях.
2. Социальный состав веча – также изменяющаяся во времени категория. Если в древнейший период это было действительное 'народное собрание' самых широких кругов взрослых свободных членов племени, то на последних этапах своего существования вече становится представительным органом городов (при этом социальный состав его пока не поддается уточнению).
3. В сферу компетенции вечевых собраний мог входит самый широкий круг вопросов: от сборов средств для городского ополчения и найма военных отрядов до изгнания или избрания князя. Неясно лишь, всегда ли вече занималось подобными проблемами либо источники зафиксировали исключительные случаи, связанные, как правило, с серьезными социальными кризисами и катаклизмами.
4. Судя по всему, на ранних этапах развития государства городские вечевые собрания существовали повсеместно. Позднее их судьба в разных землях была различной. Если на Северо-западе вече с XII в. переживало своеобразный рассвет, то на Северо-востоке оно, видимо, уже к концу XII в. прекратило свое существование. Впрочем, история веча в конкретных землях нуждается в дальнейшей разработке.
Заключение
Основными властными функциями в Древней Руси обладали князь, дружина и вече. При этом следует отметить отсутствие четкого разделения полномочий между этими субъектами власти. Основная часть населения - крестьяне - формально, видимо, еще не были отделены от власти, однако фактически непосредственного участия в деятельности властных институтов (в частности, веча) не принимали.
Отношения между князем и дружиной строились на личных связях, закреплявшихся системой дарений и совместных пиров. Князь в своих решениях во многом зависел от дружины. Однако и дружина во многом ориентировалась на князя. Княжеская власть постепенно усиливалась, что выражалось, помимо всего прочего, в падении авторитета «старшей» дружины.
Отношения между князем, возглавлявшим дружину, и городами с примыкавшими к ним сельскими поселениями строились на регулярных выплатах полюдья и (или) дани. Распределение полученных средств входило в прерогативу князя. В то же время он выступал в качестве своеобразного олицетворения коллективного собственника средства, собранных дружиной в виде даней и полюдья.
В определенный период все перечисленные властные «органы» находились в состоянии неустойчивого баланса. Со временем, однако, соотношение сил начало изменяться, причем в каждой земле по-своему.
Список литературы
Хрестоматия по истории России.Т.1. – М., 1994.
Российское законодательство X-XX вв. Т.1. – М., 1984.
Горский А.А. Древнерусская дружина. – М. 1989.
Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). – М., 1998.
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества 12-13 вв. Изд. 2-е. - М., 1993.
Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества Древней Руси. –М., 1987.
Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. - Киев, 1992.
Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. – Л., 1980.