А.В. Поляков, доцент юридического факультета СПбГУ
1. Среди современных вариантов правопонимания находит поддержку и взгляд на право как на многоаспектное явление, имеющее сложную онтологическую структуру. Такой подход представляется перспективным в научном плане, поскольку позволяет избавиться от многих теоретико-правовых проблем, неразрешимых в рамках "идеологических" концептов правопонимания, конструируемых не на основе всеобщего (аподиктического) теоретико-правового знания, а на различных вариантах ценностных социокультурных предпочтений.
2. "Целостный" правовой дискурс может быть обоснован в рамках интегральной концепции права, предполагающей привлечение в целях всестороннего правопознания различных методологических подходов, среди которых особо следует выделить феноменологическую социологию, исходящую из взгляда на право как на интерсубъективный феномен, и герменевтику.
Представляется, что целый ряд методологических идей, комплементарных вышеупомянутым подходам, можно найти и при рассмотрении права в ракурсе теории коммуникации.
Коммуникация - неотъемлемый компонент социального. Само становление человека стало возможным благодаря возникновению способности к коммуникации. Человеческая личность изначально "коммуникативна" и настроена на различные формы и способы коммуникации (общения). Как коммуникации могут быть рассмотрены не только право, но и мораль, нравственность, религия, наука и др. Коммуникативным аспектам общественного бытия уделяется первостепенное внимание в лингвистике, семиосоциопсихологии, культурологии, философии (Франк, Гуссерль, Ясперс, Бахтин) и социологии (в последнем случае можно вспомнить хотя бы социальные теории Т. Парсонса и Н. Лумана, теорию коммуникативного действия Ю. Хабермаса и т.д.). Они находят свое отражение и в юриспруденции, преимущественно зарубежной. В качестве примера можно привести концепцию американского теоретика У. Проберта (профессора университета Флориды), сформулированную им в работе "Право, язык и коммуникация" 1. В российском правоведении вопросы правовой коммуникации затрагивались лишь эпизодически. Например, текстуальный аспект этой проблематики был проанализирован в известной монографии И.Н. Грязина "Текст права" (Таллин, 1983). Однако бурное развитие семиотики и теории коммуникации в последние годы должно заставить и правоведов обратить более пристальное внимание на открывающиеся в этой связи перспективы получения нового теоретико-правового знания.
3. В современной науке коммуникация понимается и как передача информации от одной системы (индивид, группа, организация и т.д.) к другой посредством специальных материальных носителей, сигналов, и как процесс социального взаимодействия, общения, взятый в знаковом аспекте.
Таким образом, теория коммуникации, с одной стороны, имеет прямой выход на кибернетику. Интересно, что сам основоположник данной науки, Н. Винер, определял право как этический контроль над коммуникацией и языком как каналом коммуникации, подчеркивая в то же время поведенческую направленность права: "Право представляет собой процесс регулирования "сцеплений" ("couplings"), соединяющих поведение различных индивидуумов в целях создания условий, в которых можно отправлять так называемую справедливость и которые позволяют избежать споров или, по крайней мере, дают возможность рассудить их". Поэтому, по мнению Н. Винера, теория и практика права влекут за собой две группы проблем: группу проблем, касающихся общего назначения права, понимания справедливости в праве, и группу проблем, касающихся технических приемов, при помощи которых эти понятия справедливости могут стать эффективными. "Таким образом, - заключает Винер, - проблемы права можно рассматривать как коммуникативные и кибернетические, то есть они представляют собой проблемы упорядоченного и повторяющегося управления известными критическими состояниями" 2.
С другой стороны, проблема коммуникации тесно связана с семиотикой (семантикой) и герменевтикой и может быть прочитана с позиций этих отраслей знания. "Семантика, - утверждает один из столпов герменевтики Г.-Г. Гадамер, - описывает данную нам языковую действительность как бы наблюдая ее извне…герменевтика же сосредоточивается на внутренней стороне обращения с этим миром знаков или, лучше сказать, на таком глубоко внутреннем процессе, как речь, которая извне предстает как освоение мира знаков. Как семантика, так и герменевтика, каждая по-своему, тематизирует всю совокупность человеческих отношений к миру, как они выражены в языке" 3. Впрочем, возможности интерпретации теории коммуникации этим не исчерпываются. Она прочитывается и с позиций персоналистического экзистенциализма и в ракурсе идеологии "коммуникативности" и т.д.
4. Важнейшим постулатом феноменологической трактовки права является констатация невозможности его (права) существования вне и помимо правового субъекта как правового деятеля. Как интерсубъективное социальное явление право возникает в результате текстуальной объективации и легитимации социальных практик, имеющих "императивно-атрибутивное" (выражение Л.И. Петражицкого) психическое значение и социокультурный смысл. Поэтому бытие в качестве субъекта права означает социальное признание такого лица автономным центром нормированной правовой активности, правовой свободы, закрепленной в обязанностях других лиц. В этом смысле субъект права locus natura munitus (по природе) является и субъектом правовых отношений, и субъектом правового поведения. Одно невозможно без другого. Право предполагает правовую коммуникацию.
Феноменологическое описание структуры права позволяет выявить такие его структурные элементы как "правомочие" и "правообязанность", конституируемые коррелятивной взаимообусловленностью и относимостью к общему нормативному основанию, выступающему в качестве социально легитимного (и в силу этого общезначимого и общеобязательного) и социально функционирующего правила поведения. Правовая норма при этом понимается как "тотальная" социальная целостность 4, т.е. осмысленное и социально признанное (позитивно ценное) нормоотношение. В этом случае денотатом (обозначаемым предметом) "правомочия" и "правообязанности" будут являться активные и пассивные формы поведения субъектов правового отношения. Право в этом аспекте предстает как порядок коммуникативных отношений, возникающих на основе нормативно-правовой интерпретации различных правовых текстов, имеющих как вербальный, так и невербальный характер. Например, использование своего права (исполнение правовой обязанности) предполагает как наличие первичных правовых текстов, конституирующих само субъективное право и его нормативное основание, так и создание вторичных правовых текстов. Такие тексты создаются, в частности, путем адресного обращения с письменным или устным заявлением, требованием, предложением (офертой) и т.д. (вторичные вербальные правовые тексты), а также путем самих правомерных действий. Это может быть жест регулировщика, предписывающий направление движения, включение сигнала поворота перед выполнением соответствующего маневра водителем и пр. (вторичные невербальные правовые тексты).
5. Особое значение в рамках такого подхода приобретают первичные правовые тексты - те источники правовой информации, на основе которых конституируются правовые нормы: законы, подзаконные акты, судебные решения, правовые обычаи и т.д. Это дает основание различать, например, закон как семиотическую систему, систему знаков, составляющих правовой текст, и правовую норму как означающее, редуцированное к семантико-прагматическому правилу, бытийствующему в социальном сознании и в социальной практике. В этом смысле право так же не есть законы, как мелодия не есть ноты, при помощи которых осуществляется ее музыкальная запись.
6. Правовые нормы конституируются как на основе первичной правовой коммуникации "субъект права - правовой текст" (уровень правовой семантики), так и на основе социально-правовой легитимации текстуальных правил в процессе их социального функционирования в рамках "вторичной", межсубъектной правовой коммуникации (уровень правовой прагматики). Легитимация правовых текстов осуществляется не столько на рациональном, сколько на иррациональном уровне. Этим объясняется смысл высказанного Н. Луманом утверждения о том, что ценности коммуницируются незаметно.
7. Итак, в рамках обозначенного подхода сами правовые нормы не являются правовыми текстами, если под текстами понимать систему знаков, т.е. систему материальных предметов, воспроизводящих свойства, отношения некоторых других предметов (что не исключает, как было отмечено, их вторичной текстуальной интерпретации в качестве вторичных правовых текстов в практике межсубъектного правового поведения). Этим объясняется принципиальная несводимость правовой нормы к правовому тексту и ее интегративное свойство, позволяющее объединять семантические значения нескольких правовых текстов. Поскольку любой правовой текст существует в социальном контексте, возникает проблема интерпретации правовых текстов, и таким образом вычленяется проблема метатекста.
8. Данная проблематика, как и проблема генезиса правовых текстов и правовых норм, может решаться на основе социолого-феноменологического подхода, в рамках которого правовые тексты понимаются как результат хабитуализации и объективации определенных практик социального поведения (П. Бергер, Т. Лукман), с привлечением, например, концепции "центральной зоны" культуры (Э. Шилз), в границах которой аккумулируются базовые ценности общества, служащие критерием для легитимации правовых текстов и норм.
Сказанное позволяет характеризовать излагаемый подход одновременно как коммуникативный, онтологический и культурологический вариант интегрального правопонимания (см. подр.: Поляков А.В. Общая теория права. СПб., 2001).
1 Probert W. Law, language and communication. Springfild, 1972. См. об этом, напр.: Лезов С.В. Юридические понятия и язык права в современных зарубежных исследованиях. Научно-аналитический обзор. М., 1986. С. 27-34.
2 Винер Н. Право и коммуникация // Винер Н. Человек управляющий. СПб., 2001. С. 103, 109.
3 (Гадамер Г.-Г. Семантика и герменевтика // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 60-61).
4 Термин восходит к М. Моссу, но трактуется в значении близком тому, какое ему придавал Г. Гурвич.