МОУ ВПИ «Институт права и экономики»
Реферат
по дисциплине: «Этика»
на тему: «Теория справедливости Джона Ролза»
Выполнил: студент
группы ФЗС-9-1
Емельянова Е.С.
Проверил: к.п.н., доцент
Кидинов А.В.
Липецк 2010
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1 Гипотетический выбор и «занавес неведения»
2 Принципы справедливости
3 Институты справедливого общества
4 Два принципа справедливости и проблема стабильности
5 Достоинства и недостатки «Теории справедливости»
Заключение
Список используемой литературы
Введение
Деонтологический либерализм как теоретическое основание теории справедливости Ролза представляет собой в определенном смысле противоположность утилитаризму как учению, предполагающему, с одной стороны, консеквенциализм, а с другой стороны телеологию.
Деонтология прямо противоположна им обоим. Деонтология не только представляет собой этическое учение, в соответствии с которым поступок является моральным лишь в том случае, если он мотивирован выполнением долга. Деонтология – это еще и особый способ обоснования морали посредством сведения ее к должному, а не к благу. Основания деонтологии как этического учения и деонтологического либерализма как политической философии были заложены Кантом. Деонтологический либерализм долгое время оставался невостребованным как теория общей справедливости. В XIX веке ему пришлось отступить перед бурным натиском утилитаризма. В начале ХХ века и вплоть до середины 50-х годов, в период торжества позитивизма, деонтологический либерализм, как и все иные нормативные системы политической философии, переживал период почти полного забвения. Его бурное возрождение в рамках американской аналитической философии началось в 70-х годах прошлого века и было связано с именем профессора Гарвардского университета Джона Ролза.
Книга Ролза «Теория справедливости» была издана в 1971 году. Судьба книги была счастливой. Её ждали немедленное признание и мировая известность. Можно без преувеличения сказать, что Ролз – настоящий патриарх современной политической философии, которая с его легкой руки стала в значительной степени философией справедливости. Но главное, пожалуй, это то, что известность «Теории» вышла далеко за рамки академических кругов и достигла кабинетов практических политиков. Успех «Теории справедливости» как философского явления был связан с кризисом позитивизма. Сознательно отказываясь от решения нормативных проблем, ограничивая свою задачу только исследованием языка морали, эта философия к 60-м годам исчерпала себя. Не менее исчерпала себя и этика утилитаризма, нормативные выводы которой не могли более удовлетворить новое поколение. Ролзу удалось соединить наиболее сильные стороны нормативной философии либерализма. Кантовская деонтология удачно сочеталась с утилитарной телеологией всеобщего счастья. То и другое вместе было основано на вердом фундаменте локковских постулатов незыблемых прав человека. Главную свою заслугу
Ролз видит в разработке содержательных принципов справедливости. Примененная им при этом методология одновременно традиционна и оригинальна. Теория общественного договора, известная из трудов Гоббса и Локка, получает у Ролза дополнение в виде математической теории игр. Как уже было отмечено ранее, можно говорить о трех главных парадигмах теорий справедливости.
Теория справедливости Ролза представляет собой один из наиболее ярких образцов применения распределительной парадигмы общей справедливости.
1 Гипотетический выбор и «занавес неведения»
Акцент на общую справедливость или справедливость основных общественных институтов есть первая главная особенность политической философии Ролза. Традиционные системы политической философии, которые мы находим в трудах Локка, Руссо и Канта, считали своей главной задачей обоснование политического авторитета и политических обязанностей. Концепция справедливости присутствовала в их трудах в виде некоторого естественного фона, на котором не заострялось внимание, да и та сводилась индивидуальному чувству или воле. Что касается утилитаризма, то поскольку он является телеологическим учением, принципы справедливости, как принципы должного, выводились в нем из принципов блага (всеобщего счастья) и потому были обречены играть второстепенную роль.
Возрождая кантовскую деонтологию, Ролз стремился поднять статус справедливости на недостижимую прежде высоту: «Справедливость есть первая добродетель общественных институтов, как истина – систем мышления. Самая элегантная и экономичная теория должна быть отвергнута, если она не верна; таким же точно образом должны быть отвергнуты даже самые эффективные законы и институты, если они несправедливы».
Ролз предполагал вполне определенный предмет этой справедливости, а именно «основные общественные институты». К основным институтам следует отнести свободный рынок, систему защиты основных прав и свобод, моногамную семью, частную собственность. Основные общественные институты имеют прямое отношение к общей справедливости, потому что касаются всех и их влияния невозможно избежать. Несмотря на очевидную расплывчатость определения основного общественного института, что позже станет одним из критических аргументов, основная идея понятна. Принципы политической справедливости должны применяться не ко всем вообще отношениям между людьми, а лишь к тем, которые имеют сущностный характер.
Одна из главных особенностей «Теории справедливости» – это тщательно продуманная система доказательств провозглашаемых принципов. Система доказательств Ролза предполагает действие двух взаимосвязанных методов. Первый из них – метод рефлективного равновесия, а второй – метод гипотетического контрактуализма. Оба метода были заимствованы Ролзом у Канта, но существенно модернизированы. Кант, создавая свою теорию морали, предложил как бы на время отложить в сторону бесконечные скептические сомнения и допустить существование морали в том виде, как она есть. В качестве следующего шага Кант исследовал условия, при которых мораль возможна, если она существует. После того как он обнаружил возможность существования этих условий в нашем собственном практическом разуме, он пришел к выводу, что мораль должна существовать.
Согласно методу рефлективного равновесия философ должен проверять свои обоснованные интуиции путем создания теоретических конструкций, которые могут максимально соответствовать этим интуициям. Теоретические конструкции, в свою очередь, должны уточнять интуиции философа. Так продолжается до тех пор, пока все противоречия между ними не будут устранены и пересмотренные интуиции не придут в полную гармонию с теоретическими конструкциями. При этом следует иметь в виду, что речь идет не об индивидуальной интуиции философа, а лишь о той, которую, как можно разумно ожидать, разделяют все. Рефлективное равновесие в теории Ролза немало позаимствовало из логики и лингвистики. Хорошая теория справедливости позволяет выразить наши интуитивные чувства справедливости подобно тому, как лингвистика выражает наше чувство грамматической правильности. Наши суждения о справедливости должны находиться в равновесии с нашими же принципами справедливости. Некоторые обоснованные суждения о справедливости могут не соответствовать принципам. В этом случае следует направить теоретические усилия на пересмотр суждений или пересмотр принципов.
Метод гипотетического договора в первоначальном положении играет роль главной конструкции, на которую опирается рефлективное равновесие. Договор Ролза, в отличие от предшествующей договорной традиции, применяется не для легитимации политического режима, но играет эвристическую роль теста на желательность и достижимость принципов. Контрактуализм Ролза опирается на вполне определенную традицию в рамках договорной теории. Ролз утверждает, что он движется в том же направлении, что Руссо, Локк и Кант. В этой компании не нашлось места для Гоббса. Исходная интуиция, которую применяет Ролз, отвергает столь шаткий фундамент теории справедливости, как эгоизм. В числе исходных и наиболее общих интуиций Ролза – представление об индивиде как свободном и равном существе, обществе как кооперативном предприятии, создаваемом с целью взаимной пользы, и рациональности как максимизации рационального интереса.
Гипотетический договор Ролза представляет собой мысленный эксперимент, который может проделать каждый, кто склонен разделять те же самые исходные интуиции. Сам Ролз не без основания полагает, что вышеуказанные интуиции являются достаточно широко распространенными, поскольку соответствуют современности и могут обеспечить общее взаимопонимание участников договора или, что одно и то же, мысленного эксперимента. Далее Ролз приглашает нас принять участие в этом мысленном эксперименте. Для этого намнужно поочередно рассмотреть сначала исходные основания, а затем и процесс договора. И то и другое заключено в понятии «первоначальное положение». Основания включают в себя объективные и субъективные обстоятельства заключения контракта. В качестве объективных обстоятельств заключения договора Ролз использует известную, либеральную по сути, концепцию Юма «обстоятельств
справедливости». Согласно этой концепции необходимость в справедливости возникает только в связи с «относительной недостаточностью» распределяемых ресурсов. Если они представлены в изобилии или их совершенно недостаточно, вопрос о справедливости их распределения снимается сам собой.
Субъективным условием заключения договора является то, что Юм называл «ограниченным альтруизмом». Договор заключают индивиды, которые хотя и не являются эгоистами, но вполне «равнодушны к судьбе других» в том смысле, что не являются и альтруистами. Будь они эгоистами или альтруистами, вопрос о справедливости также не может возникнуть. В первом случае они просто схватят друг друга за горло еще до начала всяких переговоров, и вся справедливость сведется к гоббсовской «войне всех против всех». Во втором случае они будут наперебой жертвовать собой для других, что тоже сделает справедливость излишней.
Но Ролз не ограничивается условиями, заимствованными у Юма, и вносит свои условия первоначального положения. Именно они получили в его теории справедливости название «занавеса неведения», и именно они составляют наиболее оригинальную и наиболее спорную часть его концепции. Индивиды Ролза (он называет их партиями, поскольку они представляют семьи), выводят принципы справедливости, находясь под «занавесом неведения». «Я полагаю, что партии находятся под занавесом неведения. Они не знают, как различные альтернативы смогут повлиять на их частный случай, и они вынуждены оценивать принципы исключительно на основе общих соображений. Прежде всего, никто не знает своего места в обществе, своего классового положения или социального статуса, никто не знает своего места в распределении природных достоинств или пособностей, уровня своего интеллекта, физической силы и тому подобное. Никто не знает также своей концепции блага, частностей своего рационального жизненного плана, особенностей своего психологического строения, как-то склонность к риску или расположенность к оптимизму или пессимизму. Более того, я предполагаю, что партии не знают частных особенностей своего собственного общества… Но предполагается, что они имеют общие сведения о человеческом обществе. Они понимают политические проблемы и принципы экономической теории; они знают основы социальной организации и законы человеческой психологии. Действительно, партии должны знать лишь самые общие факты, которые могут повлиять на их выбор». Договаривающиеся индивиды должны быть беспристрастны, а потому лишены тех знаний, которые являются причиной пристрастности. Мы должны представить, что заключающие договор индивиды поражены своеобразной амнезией. Занавес неведения не дает им возможности получить информацию о своих собственных частных особенностях. Интуитивный смысл подобной конструкции тот же, что и во всякой вообще игре: мы должны прежде согласиться в отношении справедливости правил, еще не зная, какие карты нам достанутся. В подобном предположении, при всей его неординарности, нет ничего из ряда вон выходящего. Подобного рода занавес неведения должен опускаться и для присяжных на время судебного заседания. Они должны судить беспристрастно и, следовательно, забывать о своем собственном положении и личных пристрастиях, которые из этого вытекают.
Что касается процесса договора, то он представляет собой не более чем разновидность рациональной сделки, но совершают его в условиях все того же занавеса неведения. Для того, чтобы понять, как будет протекать договор, необходимо дать характеристику мотивации и цели его участников. Мотивация участников гипотетического договора связана с их определением Ролзом, во-первых, как моральных, а во-вторых, как рациональных субъектов, пусть и наделенных ограниченными знаниями. Будучи моральным субъектами, индивиды Ролза являются равными и свободными и обладают каждый своей концепцией блага и концепцией должного (знают, что обладают, но не знают, какой именно, в силу действия занавеса неведения). Свобода означает, кроме всего прочего, и то, что индивиды автономны и независимы в своих претензиях на блага общественного сотрудничества. Они не ограничены какими бы то ни было предварительными моральными обязательствами в стремлении к достижению собственных интересов.
Они обладают тем, что Ролз называет «рациональной автономией». Равенство в первоначальном положении относится, прежде всего, к равной свободе, включая равенство процедурных прав и равенство как источник обоснованных претензий на общественные ресурсы. Все партии имеют равную ценность и симметричны по отношению друг к другу. Предполагается также, что индивиды, как представители партий, способны действовать на долговременную перспективу. Будучи рациональными, они придерживаются рациональной стратегии в сделке. Они стремятся к максимизации своих благ и равнодушны к судьбе других в том смысле, что лишены зависти. Есть также некоторые первичные социальные блага, которых они, как рациональные индивиды, не могут не желать. Это блага, необходимые для достижения любой жизненной цели: права и свободы, доходы и богатство, власть и возможности, а также социальные основы самоуважения. Это все то, что они стремятся получить безотносительно своим жизненным целям и представлениям о должном и благе. Стратегия максимина, которой они, по мнению Ролза, будут придерживаться в сделке, является результатом их рациональности. Рациональность требует стремиться к максимизации своей доли в получении первичных благ как предметов распределения. Но в первоначальном положении люди не могут знать своего конкретного положения и потому они стремятся гарантировать свое благо при любом возможном раскладе, который может иметь место, как только спадет занавес неведения. Ролз полагает, что они поступят в соответствии с правилом максимина. Согласно этому правилу, взятому из арсенала теории игры, предпочесть следует такую альтернативу, наихудшее возможное последствие которой лучше, чем наихудшее возможное последствие любой другой альтернативы. Иначе говоря, в силу действия занавеса неведения договаривающиеся индивиды отдают себе отчет в том, что они могут оказаться на вершине богатства и славы, а могут быть низвергнуты в нищету и забвение, как только спадет занавес неведения.
В этой ситуации им приходится выбирать весьма осторожно и исходить из возможности наихудшего варианта. Именно по этой причине они и будут придерживаться «стратегии максимина», которая предполагает, что в ситуации неопределенности следует выбирать такой вариант поведения, который дает наилучший результат при наихудшем стечении обстоятельств и тем самым сводит риск к минимуму. Выбор в пользу двух принципов справедливости является главным образом заслугой стратегии максимина, что станет понятно после знакомства с содержанием принципов.
Интуитивное основание мысли Ролза очевидно. Он стремится свести проблему выведения принципов справедливости к проблеме «совершенной процедурной справедливости». Метод гипотетического договора Ролза следует рассматривать как попытку продолжить проект Канта путем введения процедурной интерпретации категорического императива и концепции автономии путем более убедительного их обоснования посредством метода рефлективного равновесия.
Принципы справедливости обосновываются не путем обращения к нормативно нейтральной теории игр, но путем обращения к концепции модели личности как свободного и равного морального существа.
Все эти процедуры приводят, в конце концов, к формированию общественной концепции справедливости. В этой связи важно то,что Ролз называет «формальными рамками концепта права». Он требует, чтобы правила справедливости были общими, универсальными, общественными и способными направлять социальные претензии точно и всеобъемлюще. Таким образом, перед нами известная концепция власти закона, основанная на равном ко всем отношении и беспристрастности. Формальные ограничения концепции правапозволяют с порога отбросить диктатуру, а также специальные привилегии для избранных, существующие в иерархических обществах.
Индивиды должны выбрать общественную систему правил, которая наделяет должности и положения своими собственными правами, обязанностями и преимуществами в основных сферах общественной жизни, правил, правильное применение которых есть вопрос формальной справедливости в том, например, что одинаковые случаи должны оцениваться одинаково.
2 Принципы справедливости
Ролз полагает, что участники гипотетического договора выберут следующую общую концепцию справедливости: «Все первичные общественные блага – свобода и возможности, доходы и богатства, а также условия самоуважения – должны быть распределены поровну, если только неравное распределение каких-либо или всех этих благ не служит благу наименее преуспевающей части общества». Из общей концепции далее выводятся два более конкретных принципа справедливости.
«Первый принцип: Каждый индивид должен обладать равным правом в отношении общей системы равных основных свобод, соотносимой со свободой всех. Второй принцип
Социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно:
(а) служили благу наименее преуспевающей части общества в соответствии с принципом справедливых сбережений и
(б) относились к позициям и должностям, открытым для всех при условии честного равенства возможностей».
Ролз предлагает также два правила приоритета. Первое правило приоритета утверждает, что первый принцип справедливости имеет лексический приоритет по сравнению со вторым. Это означает, что он должен быть удовлетворен раньше, чем второй. Второе правило приоритета устанавливает приоритет между двумя частями второго принципа. Принцип честного равенства возможностей (б) имеет приоритет по сравнению с принципом различия (а). Первый означает, что свобода не может быть куплена ценой благосостояния. Свобода может быть ограничена только во имя самой свободы. Например, свобода прессы может быть ограничена для того, чтобы добиться беспристрастного суда. Прежде чем перейти к более подробной характеристике каждого принципа в отдельности, рассмотрим самые общие идеи, которые лежат в основании всех. Нетрудно убедиться, что перед нами очередная формулировка великих идеалов Французской революции: свобода, равенство, братство. Проект Ролза предстает перед нами как еще один из проектов модерна. Идеал свободы реализуется посредством первого принципа равных свобод и, следовательно, прав.
Идеал равенства предстает перед нами в виде традиционной идеи равенства возможностей. Неравенства дохода и престижа понимаются как оправданные, если только они становятся результатом честного соревнования. Наиболее заметная новизна связана с принципом братства. Именно здесь Ролз вносит весьма существенное дополнение, которое придает нормативной части его теории совершенно новое и не совсем
традиционное либеральное звучание. Он признает необходимость равенства возможностей в распределении должностей и положений, но считает это недостаточным. Есть один источник незаслуженного неравенства, который обычно не учитывается. Это неравенство естественных талантов и способностей. Никто не заслуживает быть бездарностью или гением. Доли в распределении первичных благ не должны определяться обстоятельствами, произвольными с моральной точки зрения. Естественные таланты и социальные обстоятельства – это вещи, одинаково связанные с чистой удачей, поскольку распределение естественных талантов произвольно. Таким образом, господствующая идея равенства возможностей нестабильна и ведет к возникновению меритократии. Каким же образом отнестись к естественным талантам? Они должны быть всеобщим достоянием, а основная структура общества может быть преобразована таким образом, что естественные таланты всех будут работать во благо наименее реуспевающих членов общества.
Таким образом, перед нами в общей сложности три, а не два принципа справедливости, поскольку второй принцип состоит из двух частей. Сам Ролз дает всем эти принципам вполне определенные названия. Первый – принцип равной свободы. Второй – принцип честного равенства возможностей. Третий – принцип различия.
Первый принцип представляется наиболее бесспорным, он предполагает, что основные права и свободы должны быть распределены равно, и является производным самой либеральной культуры и равного гражданства. Каждый должен быть одинаково принят во внимание при определении основных направлений общественной политики. Сюда же входит идея равенства перед законом и то, что определенные законом ограничения свободы должны равным образом распространяться на всех. Именно эту идею свободы развивал Руссо, и именно она была внедрена в сознание Французской революцией. Другое дело практическое воплощение этой идеи. Провозгласив политическое равенство, современные государства нередко лишали права голоса женщин и чернокожих. В Америке, несмотря на демократическую конституцию, даже сохранялось рабство, а потом сегрегация. Установление нормы действительно равного гражданства, а самое главное – его фактическое осуществление было результатом тяжелой борьбы за права, которую ни в коей мере нельзя считать законченной, хотя равное гражданство и считается на Западе чем-то совершенно очевидным. «Основные свободы граждан – это в первом приближении политические свободы (право выбирать и быть выбранным на общественные должности); свобода голоса и свобода собраний; свобода совести и свобода мысли; личная свобода и свобода иметь личную собственность; свобода от произвольного ареста и задержания, что вытекает из концепта власти закона. Все эти свободы в соответствии с первым принципом должны быть равными, поскольку граждане справедливого общества должны обладать одинаковыми основными правами».
Единственным ограничением этих свобод может быть только свобода других. Утверждая это, Ролз не привносит никакой нормативной новизны в либеральную теорию. Первый принцип справедливости, как общий либеральный принцип, не будут оспаривать ни утилитаристы, ни последователи Локка.
В соответствии со вторым принципом должности и власть должны быть открыты для всех в условиях честного равенства возможностей. Карьеры должны быть открыты для талантов. Это не что иное, как воплощение идеи Руссо относительно того, что обстоятельства рождения не должны влиять на жизненные шансы. Необходимость равенства шансов представляется всем вещью достаточно очевидной. Но здесь возникает проблема, которой нет с политическим равенством. Не совсем ясно, что именно нужно для обеспечения равенства шансов. Крайне правые сводят равенство шансов исключительно к политическому равенству. Они полагают, что равенство шансов имеет место всякий раз, когда нет никаких законов и правил, запрещающих людям соперничать за должности и власть. Но источник неравенства шансов заключается не только в политических и легальных актах. Даже при наличии политического равенства неравенство в богатстве и власти также сильно влияет на наши жизненные шансы. Тогда возникла идея, что кроме устранения законодательной базы неравенства шансов необходимо устранить также и иные обстоятельства. Ролз называет это честным равенством возможностей. Ролз полагает, что обстоятельства рождения не должны влиять на шансы достижения успеха. Практически это означает, что правительство должно предоставлять возможности образования для малообеспеченных детей. Это означает также реальный конкурс при поступлении на работу и занятии должностей. Но Ролз отвергает еще более радикальный призыв о квотах для всех социальных слоев или ставшее ныне столь распространенным «утвердительное действие». Главная идея Ролза заключается в том, чтобы нейтрализовать, посредством перераспределения благ, влияние на шансы человека самого факта его социального членства.
Ролз, однако, не показывает, каким образом следует идентифицировать те группы, которым не должны быть предоставлены ни слишком хорошие, ни слишком плохие шансы в соревновании за должности и власть. Во всяком случае, это не должно быть расовое происхождение или пол. Точно так же социальное различие в богатстве, доходах, политическом положении не должно влиять на шансы человека в получении образования, доходов и власти.
Вторая часть второго принципа называется «принципом различия», который утверждает, что все неравенства в распределении первичных благ, которые не могут быть урегулированы при помощи первой части, должны иметь место только при том условии, что они служат улучшению шансов наименее преуспевающих членов общества или, точнее, «репрезентативного члена» наименее преуспевающей группы. Только такое положение дел может служить оправданием неравенства. Эту идею Ролз разделяет с утилитаристами. Либеральный утилитаризм также выдвигает требование фактического материальное равенства, отступление от которого может быть оправдано только общей пользой неравенства. Утилитаристы полагают, что неравенство может иметь место, если неравное распределение увеличивает общую или среднюю пользу общества в целом. Ролз же говорит не об обществе в целом, а о пользе наименее преуспевающих. Это обстоятельство позволяет выдвинуть против Ролза обвинение в скрытом утилитаризме, своеобразном утилитаризме пользы наименее преуспевающих. Но в отличие от утилитаристов, которых интересует только общий результат распределения, Ролза интересует также и то, кто именно получает преимущества, что весьма существенно.
Нетрудно заметить, что два принципа справедливости Ролза не выходят за рамки общей либеральной установки, которая предполагает, что общество есть не более чем арена конфликтов отдельно взятых индивидов. Необходимость в справедливости заключается главным образом в смягчении этих конфликтов. Два принципа справедливости позволяют заменить конфликт сотрудничеством. Интуитивное представление о справедливом сотрудничестве, из которого исходит Ролз, предполагает, что сотрудничество может быть честным лишь в том случае, если все его участники выигрывают от сотрудничества. Особенности представлений Ролза заключаются в следующем.
Во-первых, сотрудничество охватывает всех членов общества независимо от их участия или неучастия в рыночных отношениях. Иными словами, базовой моделью общества является скорее семья, чем рынок, поскольку именно в семье люди заботятся о тех, кому нечего предложить в корзину общего блага и кто не может ничего сделать взамен предоставляемых ему благ.
Во-вторых, сотрудничество не предполагает обмен эквивалентов. В этом смысле оно не является тем, что мы в нашей первой главе назвали обменивающей справедливостью на основе арифметического равенства. Это скорее обменивающая справедливость на основе геометрического равенства, поскольку сильные и способные должны дать больше. Справедливость заключается не в том, чтобы обменивать равное на равное, но как раз в неравном обмене, позволяющем, чтобы слабые и беззащитные смогли улучшить свое положение.
Таким образом, смыслом общественного взаимодействия становится достижение реального равенства благ, которое выступает как идеал общественных устремлений. Эта особенность эгалитаризма Ролза позволяет утверждать, что он пытается ввести новое концептуальное понимание фундаментального принципа равенства как основополагающей ценности.
3 Институты справедливого общества
Во второй части «Теории справедливости» предметом исследования становится возможность воплощения двух принципов справедливости в деятельности общественных институтов. Проблематика становится очень обширной: свобода совести и правовое государство, справедливость распределения материальных благ и справедливость в отношениях между поколениями, гражданский долг и гражданское неповиновение, политическая терпимость и свобода совести. В этой части автор спускается с высот философских абстракций на уровень политологии, теории права и экономики. Главная цель, которую преследует Ролз, заключается в доказательстве, что его принципы представляют собой не пустую абстракцию, но рабочую гипотезу и на основе этих принципов вполне возможно создать работающие институты основной структуры общества. Институты, которые провозглашает Ролз, – это традиционные институты конституционной либеральной демократии, поскольку именно эти институты вытекают из двух принципов справедливости. Этот процесс постепенной кристаллизации справедливых институтов протекает в четыре приема. В результате появляются справедливая политическая конституция, справедливое экономическое устройство, а также механизмы по преодолению несправедливости в этом несовершенном мире.
По мере постепенного продвижения от ступени к ступени занавес неведения постепенно приподнимается и участники гипотетической конвенции приобретают все более обширные знания в отношении общества и самих себя до тех пор, пока по прошествии четвертой ступени этот занавес не спадает вовсе. После того, как основные принципы справедливости выбраны, о чем шла речь выше, наступает черед второй ступени - справедливой политической конституции, закрепляющей основные права и свободы. На этой ступени участники конвенции уже знают принятые ранее принципы справедливости. Они также получают информацию о наиболее общих фактах своего собственного общества. Справедливая конституция предполагает обширную свободу, которая не будет
определяться никакими перфекционистскими принципами и, в основе которой не будет лежать никакой религиозный идеал. Это, в частности, означает, что «…правительство не имеет ни права, ни долга выполнять свои собственные пожелания или пожелания большинства относительно вопросов морали и религии». То же самое следует сказать в отношении идеи. В этом обществе не может быть общей национальной идеи. Роль идеи играет справедливость.
В определенных случаях правительство может ограничить свободу. Но только в интересах самой свободы и исходя из необходимости поддержания безопасности. Это означает, что свобода совести не может быть ограничена ни при каких обстоятельствах. В частности, принципы толерантности обязаны действовать даже в отношении нетолерантных.
Принцип равного гражданства предполагает, что граждане получают возможность свободного участия в политическом процессе. С этой целью понадобится разделение властей, а также сдержки и противовесы, направленные против возможных злоупотреблений властей, понадобится и билль о правах как гарантия их сохранения. Справедливая политическая конституция это та, которая ограничивает власть правительства, но оставляет ему достаточно полномочий поддерживать закон.
Затем следует третья, законодательная ступень, где рассматриваются справедливые законы и закладываются механизмы экономической и социальной политики. На этой ступени индивиды выбирают основные экономические и социальные устройства государства благосостояния. Справедливый экономический порядок в основном следует второму принципу справедливости. Ролз полагает, что социализм и капитализм могут в равной степени соответствовать второму принципу справедливости . Речь идет о том, как можно максимально воплотить в жизнь принципы различия и честного равенства возможностей. Стремление правительства обеспечить равный доступ к образованию и культуре путем субсидий общественному образованию предполагает честное, а не формальное равенство возможностей. Оно обеспечивает равные условия соревнования. Оно предотвращает образование монополий и гарантирует всем социальный минимум.
Экономическая справедливость, которая необходима на третьей ступени кристаллизации принципов, предполагает деятельность четырех ветвей правительственной власти. Инвестиционная ветвь поддерживает соревновательную систему цен и препятствует образованию «неразумной рыночной власти». Стабилизационная ветвь поддерживает полную занятость и способствует эффективности рыночной экономики. Трансфертная ветвь способствует поддержанию социального минимума. Распределительная ветвь «сохраняет приблизительную справедливость посредством налогообложения и необходимых усовершенствований в правах собственности. Во всем этом действуют традиционные средства государства благосостояния. Одно существенное дополнение заключается в том, что справедливость не позволяет одному поколению жить за счет других путем поглощения чрезмерного количества ресурсов. Одним из последствий принципа различия является принцип справедливых сбережений. Он требует от каждого поколения заботиться о благосостоянии других поколений.
Ролз уделяет внимание также поддержанию институциональной справедливости. Он понимает, что в реальной жизни институциональная справедливость не может быть реализована со всей полнотой, и отвечает на наши сомнения следующим образом:
«…несправедливость закона не является достаточным основанием, чтобы не соблюдать его, если ценность самого законодательства является достаточным основанием, чтобы ему следовать».
Участники гипотетического соглашения не только выбирают принципы, они также дают обязательства следовать юридическим обязательствам, из них вытекающим. Все они понимают, что не может быть абсолютно справедливого общества. Любой закон может быть совершенен лишь до определенных пределов. Речь идет о справедливой, но несовершенной процедуре. В связи с тем, что несправедливость все же будет иметь место и источником ее будут как сами законы, так и граждане, эти законы нарушающие, полная теория справедливости должна решать вопросы теории наказаний, компенсаторной справедливости, гражданского неповиновения, но все это выходит за рамки общей теории самого Ролза и ждет своих исследователей.
На четвертой ступени, когда занавес неведения уже совершенно отсутствует, рассматриваются проблемы формальной справедливости – беспристрастного применения справедливых правил и законов судьями и чиновниками.
Институты Ролза – это институты конституционной демократии с ярко выраженной социальной политикой и акцентированными функциями распределения благ. Справедливость основных институтов рождает политические обязанности граждан, требуя подчинения справедливым законам и допуская лишь ограниченные формы протеста вроде демонстраций и кампаний гражданского неповиновения.
4 Два принципа справедливости и проблема стабильности
Хорошо организованное общество – это общество, которое удовлетворяет следующим основным условиям: «… (1) все признают и знают, что другие признают одни и те же принципы справедливости, и (2) основные общественные институты в основном удовлетворяют, что общеизвестно, этим принципам».
Ролз полагает, что его принципы справедливости имеют все шансы создать общественное равновесие. Но самое главное преимущество его принципов заключается в том, что такое общество приобретает большую стабильность, нежели другие разновидности либеральных обществ, например, утилитаризм или либертаризм. Ролз предпринял специальные теоретические усилия по изучению условий стабильности общественной конструкции, которую создал. «Справедливые порядки могут оказаться выведенными из состояния равновесия по той причине, что честные поступки могут представлять собой далеко не лучший ответ на поступки других. Для того, чтобы обеспечить стабильность, люди должны иметь чувство справедливости или заботу об обделенных ими, а лучше и то и другое вместе. В случае, если эти чувства достаточно сильны и способны преодолеть соблазн нарушения правил, справедливая схема сотрудничества становится работоспособной.
Следование долгу и выполнение обязанностей отныне воспринимается всеми как правильный ответ на действия других. К этому выводу приводит рациональный жизненный план, основанный на чувстве 1справедливости» . В «Теории справедливости» Ролз поставил задачу доказать три основных положения. 1. Общество двух принципов справедливости являет собой благо в себе, оно уже есть реализация концепции блага. 2. Воплощение двух принципов справедливости рождает сильное ответное чувство общественной справедливости, которое выступает как мощный фактор стабильности. 3. Принципы справедливости не противоречат, а, напротив, способствуют индивидуальным концепциям блага членов этого общества. Иными словами, Ролз стремится доказать, что его теория «коренится в человеческих мыслях и чувствах и имеет связь с нашими целями».
С этой целью он предпринимает исследование природы блага. Теория Ролза деонтологическая, поскольку он утверждает, что нечто является благом только в том случае, если соответствует уже имеющимся принципам должного. Должное имеет приоритет по отношению к благу. Но Ролз также хочет показать, что должное не противоречит благу, поскольку в противном случае мы рискуем получить нестабильное общество. Важно показать, что его принципы – не пустое мечтание, которое разобьется в прах, как только столкнется с нашими реальными концепциями блага. В этой части книги Ролз разъясняет три положения своей теории. Прежде всего, он утверждает, что его выборщики совершают свой выбор, руководствуясь узкой концепцией блага. Они полагают, что любая концепция блага нуждается в наборе первичных благ.
Аристотелевский принцип, которому следует Ролз, предполагает, что мы черпаем наслаждение и видим осмысленность нашей жизни в совершенствовании и реализации собственных способностей. Рациональные индивиды Ролза делают свой выбор в пользу двух принципов справедливости, руководствуясь стремлением умножить свою долю первичных благ. Таким образом, уже в этом его теория справедливости совместима с концепцией блага, а его общество есть воплощение блага его членов.
Но Ролз не удовлетворяется только этим. Он пытается также доказать, что его общество будет стабильным и совместимым с благом его членов уже после того, как принципы справедливости будут выбраны. Стабильное общество – это общество, управляемое стабильной концепцией справедливости. «Одна концепция справедливости является более стабильной, нежели другая, в том смысле, что она может выработать сильное чувство справедливости, способное преодолеть разрушительные устремления, и его институты рождают лишь слабые желания поступать несправедливо».
Утверждение двух принципов справедливости неизбежно рождает в людях сильное ответное чувство справедливости. Ролз прослеживает развитие этого чувства, используя концепцию морального развития Колберга.
Чувство справедливости рождается в справедливой семье, закрепляется в справедливой ассоциации и превращается в прочный принцип справедливости в условиях праведливого общества. Индивид, прошедший последовательное воспитание от справедливой семьи через справедливую ассоциацию к справедливому обществу, не может не воспитать в себе сильное стремление поступать справедливо. Именно это чувство, становясь массовым, принесет в общество долгожданную стабильность. Наконец, Ролз доказывает, что его принципы справедливости не противоречат концепциям индивидуального блага его членов. С этой целью он приводит три доказательства.
Первое: принципы справедливости имеют публичный характер, они будут сплачивать людей, дополняя связи на уровне чувств, связями институциональными. Утрата чувства справедливости означала бы нанесение ущерба общине и, следовательно, нашим друзьям и близким, т. е. ущерб нашему же благу. Учитывая законы моральной психологии, мы предпримем все усилия, чтобы не допустить этого.
Второе: поскольку подобное общество являет благо в себе, участие в делах этого общества будет представлять собой благо в том смысле, что дает возможность наиболее полной реализации наших способностей и талантов. Более того, участие в подобном обществе дает возможность куда более полного раскрытия наших способностей, учитывая открывающийся простор для свободной кооперации с другими членами общества.
Наконец, третье: справедливые поступки сами по себе являются именно тем, что мы можем стремиться делать «как равные и свободные рациональные существа». Общество двух принципов открывает небывалый простор для этого кантианского устремления, если вдруг таковое обнаружится, и будет рассматриваться как одна из возможных целей и, следовательно, как благо.
Таким образом, деонтология Ролза хотя и подчиняет благо должному, но благо не только не страдает, но скорее даже выигрывает от этого подчинения. Подобная деонтология не накладывает никаких ограничений на разумные концепции блага, само общество становится благом в себе, и рождающееся чувство справедливости, наряду со стремлением к благу, выступает как мощный стабилизирующий фактор.
5 Достоинства и недостатки «Теории справедливости»
Многочисленные критики «Теории справедливости» приходят к единодушному выводу, что ахиллесовой пятой книги является гипотетический договор со всеми его атрибутами, такими, как занавес неведения, первоначальное положение и стратегия максимина. Ролз, по сути, произвольно объявляет рациональным только один из возможных вариантов поведения в ситуации риска, между тем теория игр не отрицает в принципе и другую стратегию, в том числе основанную на большом риске. Весьма возможной является индивидуальная склонность к риску и даже превращение риска в самостоятельное благо. В этом случае вся громадная конструкция Ролза лишается фундамента.
Другие авторы обращают внимание на чрезвычайно усложненный и искусственный характер условий гипотетического соглашения. Факт согласия с принципами справедливости в гипотетической ситуации отнюдь не обязывает соглашаться с ними в ситуации реальной. Иными словами, эта гипотетическая ситуация не создает моральных обязательств, без которых принципы справедливости лишаются смысла.
По выражению Р.Дворкина, создавшего альтернативную либеральную концепцию справедливости, «гипотетический договор это не просто слабая форма договора, это вовсе не договор» .
Пожалуй, главный поток критических обвинений в адрес теории Ролза связан с обвинением этой теории в «тайном утилитаризме». Что в действительности представляет собой общественный договор, который заключают индивиды в концепции Ролза? Это совсем не тот договор, который заключали индивиды Гоббса, Локка и Руссо.
Индивиды Ролза находятся под искусственной завесой неведения и не имеют представления о собственных способностях, склонностях, социальном положении и т. д. Но они вполне рациональны, причем рациональны именно в утилитарном смысле, это значит, что они хотят иметь как можно больше основных благ, которые всегда можно использовать независимо от дальнейшего выбора своей судьбы. Именно по этой причине индивиды и голосуют в пользу двух принципов справедливости. Невольно возникает вопрос: а зачем нужен общественный договор? Ведь все его участники абсолютно идентичны в своих предпочтениях. Все они хотят одного и того же: иметь как можно больше первичных благ и как можно меньше подвергать себя риску в рамках того общества, фундамент которого они сами закладывают, выбирая его основные принципы. Достаточно было бы иметь одного рационального симпатизирующего индивида утилитарной теории, и он проделал бы всю ту же работу. В концепции Хэара именно так и поступает «архангел» – метафорический представитель критического уровня морального сознания. «Столкнувшись с новой ситуацией, он способен быстро пересмотреть последствия всех вариантов и провозгласить универсальный принцип (возможно и очень специфический), который он сможет использовать для действий во всех подобных ситуациях, независимо от того, какую роль он сам в ней играет». Этот рациональный индивид может вполне использовать и концепцию Ролза.
Но главное, смысл гипотетического договора Ролза остается в высшей степени утилитарным. Его заключают индивиды в стремлении обеспечить себя наибольшим гарантированным количеством первичных благ, т. е. стремясь к умножению своей пользы. Нельзя также не обратить внимания на значительную поспешность допущения Ролза, что индивиды провозгласят именно его два принципа. Если немного изменить стратегию рациональности, то выбор может быть сделан и в пользу утилитарных принципов. Стратегия макси-мина, которую использовал Ролз, как это следует из новейших постулатов теории игр, отнюдь не является единственно приемлемой.
Вполне рационально прибегнуть к чуть большему риску, и тогда выбор утилитарных принципов становится неминуемым. Вот почему с точки зрения наиболее последовательных поборников свободы договорная теория Ролза – это не просто ошибка, это угроза свободе.
Так полагает Ян Нарвесон. «Контрактуализм, как я его полагаю, это точка зрения, что принципы справедливости являются результатом общего согласия того или иного рода в рамках личных, тщательно взвешенных ценностей, интересов, желаний. Если вместо этого мы возводим некоторую общую цель, которую на самом деле многие люди не принимают как свою собственную, мы обречены на теоретическое кораблекрушение» . Этой общей целью остается своеобразная телеология обеспечения пользы наименее преуспевающих членов общества, что не меняет утилитарной сути дела. Вот почему концепцию Ролза можно считать разновидностью утилитарной теории удовлетворения рационального желания, которая так же точно, как и последняя, утрачивает классическую простоту, приобретая большую деонтологическую жесткость. Но дверь для компромисса прав и пользы остается по-прежнему открыта. Как верно замечает Т.А.Алексеева, «индивиды Ролза не считают себя неразрывно связанными определенными высшими целями в любое данное время, а способны пересматривать и менять эти цели по разумным и рациональным причинам». Таким же точно образом они могут пересмотреть и требования справедливости, если только изменятся условия заключения договора. Концепция Ролза в действительности не устраняет утилитаризм, но лишь достраивает его до уровня социального выбора общей справедливости. Именно этого и недоставало утилитаризму удовлетворения желаний. Ролз чисто косметически приукрашивает утилитаризм как метатеорию посредством введения договорной терминологии и полностью сохраняет утилитаризм как концепцию личности. Как отмечает Хэар «существует большое сходство между договорной теорией Ролза, теорией идеального наблюдателя и моей собственной теорией универсального прескриптивизма. Все они ведут к утилитаризму».
Некоторые авторы полагают, что концепция Ролза оставляет слишком много места для вмешательства в судьбу людей произвола судьбы. Это происходит по той причине, что Ролз определяет позицию наименее преуспевающих исключительно в плане социальных первичных благ – права, возможности, богатство и т. д. Он не обращает внимания на обладание людьми естественными первичными благами.
Два человека занимают одинаковое положение для Ролза, если они имеют один и тот же набор первичных благ, даже если один из них обделен судьбой. Такое положение дел противоречит аргументам самого Ролза. В соответствии с принципом различия несправедливое неравенство сохраняется. С точки зрения Ролза, люди, рожденные в различных социальных условиях, должны получить равный доступ к общественным благам, но почему тогда речь не идет о естественном неравенстве? Есть основания думать, что естественные неравенства тоже должны быть компенсированы.
Я полагаю, что эти недостатки следует считать продолжением неоспоримых достоинств теории Ролза.
Заключение
Ролзу удалось создать не только теоретически обоснованную, но и вполне работоспособную теорию справедливости, которую можно принять в качестве основы этики гражданского общества и политической практики. Теория рациональности, применяемая в моральной теории не может быть уравнена в правах с теорией чистой рациональности в теории рационального выбора. Философ имеет право на свою исходную интуицию. Мы не найдем ни одну философскую теорию, которая покоилась бы на совершенно безгрешной теории рациональности, тем более, что такая теория есть не более чем миф. Элементы утилитаризма, которые можно обнаружить у Ролза, – это как раз та разумная доля, которая позволяет заимствовать многодостоинства утилитаризма, не заимствуя недостатки. Мы численные не можем игнорировать факт ни нашей собственной утилитарности, ни утилитарности общества, в котором живем. Было бы в высшей степени лицемерным совершенно игнорировать то обстоятельства, что политика большинства современных обществ приправлена солидной долей практического утилитаризма.
Я полагаю, что теория справедливости Ролза являет собой наиболее совершенную и практически осуществимую теорию справедливости для современных обществ. Именно эта теория может наилучшим образом заполнить тот этический вакуум, который в настоящее время образовался в России. Доказательства этого моего суждения могут быть приведены в нескольких тезисах.
1. По своим интуитивным основаниям «теория справедливости как честности» близка ценностям социализма, что соответствует ее статусу как неолиберальной теории. Одним из этих оснований является убеждение в необходимости неукоснительного соблюдения общественными институтами общезначимых и общеприемлемых принципов справедливости. Но в отличие от научного социализма, с его мифическим принципом распределения по труду, принципы Ролза теоретически обоснованы и могут удовлетворить самым взыскательным нормативным и научным требованиям.
2. Теория Ролза, в отличие от утилитаризма, дает надежные гарантии от авторитаризма и тоталитаризма, ибо первый из его принципов предполагает равенство в отношении основных прав и свобод, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть принесены в жертву каким бы то ни было экономическим и социальным приобретениям общества.
3. Теория Ролза не является ригористической и не накладывает слишком жестких требований на индивидов, несмотря на свой деонтологический характер. Жесткие требования справедливости возлагаются на власть имущих. Особенностью «теории справедливости» является ее «конгруэнтность», т. е. совпадение теории должного и теории блага, а также повышенное внимание к проблеме индивидуального блага.
4. Теория Ролза способна удовлетворить сакральную потребность индивида и общества. Ее принципы и пафос достаточно возвышенны и даже коммунитарны (чего нельзя сказать о многих других либеральных теориях справедливости), что вполне соответствует духу нашего народа, который просто не сможет смириться с жизнью во имя собственного эгоистического интереса. Теория Ролза не навязывает эгоистического поведения. Она предполагает индивидуальную автономию, но рекомендует гражданские добродетели.
5. Теория Ролза является в высшей степени гуманной. Ее принципы предполагают необходимость специальных программ, направленных на возмещение незаслуженного неравенства как результата слепой игры природного и общественного случая. Всякое умножение благосостояния отдельных представителей общества возможно и допустимо лишь в том случае, если результатом этого умножения является благоденствие всех и в особенности наименее преуспевающих членов общества.
6. Наконец, «теория справедливости как честности» имеет то неоспоримое преимущество, что может найти себе горячих сторонников в рядах российской бюрократии. Принципы справедливости Ролза предполагают необходимость значительного государственного регулирования отношений распределения и весьма сильной социальной политики. Это обстоятельство не может не придать нашему «всеобщему сословию» столь необходимое для его существования нравственное оправдание, которое оно ныне безуспешно пытается найти в «национальной идее».
В силу всего перечисленного, в особенности последнего, теория Ролза имеет немалый потенциал как теория справедливости для России.
Список используемой литературы
Дубко Е.Л., Гусейнов А.А. Этика: Учебник.- М.: Гардарики,2006.
Губин В.Д., Некрасова Е.Н.Основы этики. Учебник.- М.: Форум: ИИФРА- М, 2005.
Гусейнов А.А., Апресян. Р.Г. Этика: Учебник.- М.: Гардарики,2005.