Криницын А.Б.
Отец поэта, Алексей Сергеевич Некрасов женился на малороссийской красавице Елене Андреевне Закревской, против воли ее родителей, в то время как он был армейским офицером и квартировал вместе со своим полком на Украине. Там же, в городе Немирове, 28 ноября (10 декабря) 1821 года у него родился сын – Николай Алексеевич Некрасов. Дослужившись до чина майора, Алексей Сергеевич вышел в отставку и поселился в своем родовом имении селе Грешневе, на Волге, между Ярославлем и Костромой. Через деревню Некрасовых проходила знаменитая «Владимирка» – дорога из Москвы на Урал и далее в Сибирь. Здесь и прошли детские годы поэта, оставившие в душе его неизгладимое впечатление. В своем имении, на свободе, отец вел разгульную жизнь, «среди пиров, бессмысленного чванства, разврата грязного и мелкого тиранства» (как потом напишет о нем Некрасов в стихотворении «Родина»); Алексей Сергеевич был человеком крутого нрава, заядлым охотником и игроком, «едва грамотным», по воспоминаниям поэта. Он деспотически держал себя по отношению к собственной семье. «И только тот один, кто всех собой давил, Свободно и дышал, и действовал, и жил...», – как позднее напишет о нем Некрасов в стихотворении «Родина» (1845г.). Мать поэта, Елена Андреевна, выросшая среди неги и довольства, европейски воспитанная и образованная, была обречена на жизнь в глухой деревушке, где царил пьяный разгул, а любимым развлечением была псовая охота. Единственным ее утешением и предметом горячих забот была многочисленная семья (всего пять братьев и сестер); воспитание детей было самоотверженным подвигом ее непродолжительной жизни, безграничное же терпение и сердечная теплота победили под конец даже сурового деспота-мужа, а на развитие характера будущего поэта имело громадное влияние. Нежный и печальный образ матери занимает в творчестве Некрасова большое место: он повторяется в целом ряде других женщин-героинь, неотлучно сопровождает поэта во всю его жизнь, вдохновляет, поддерживаете его в минуты горя, направляет его деятельность и в последнюю минуту, у его смертного одра, поет ему глубоко трогательную прощальную песню (Баюшки-баю). Матери и неприглядной обстановки детства Некрасов посвящает целый ряд стихотворений (поэма «Мать», «Рыцарь на час», «Последние песни» и многие другие).
В 1838 году, «надув отца притворным согласием поступить в Дворянский полк», юный Некрасов отправился в Петербург, с тетрадью стихов («что ни прочту, тому и подражаю»), рассчитывая начать печататься и поступить в университет, что надолго поссорило его с отцом и обрекло на безденежье. Он устроился в университет на правах вольнослушателя и пробыл в нем два года (с 1839 по 1841 г). Материальное положение Некрасова в эти «учебные годы» было крайне плачевное: он поселился на Малой Охте с одним из университетских товарищей. Все время уходило главным образом на поиски заработка. «Ровно три года», – рассказывал позднее Некрасов, – «я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан на Морской, где дозволяли читать газеты, хотя бы ничего не спросил себе. Возьмешь, бывало, для вида газету, а сам пододвинешь себе тарелку с хлебом и ешь». Хроническое недоедание привело к полному истощению сил, и Некрасов серьезно захворал; молодой, крепкий организм вынес и это испытание, но болезнь еще более обострила нужду, и один раз, когда Некрасов, не оправившиеся еще от болезни, вернулся в холодную ноябрьскую ночь домой от товарища, хозяин-солдат не пустил его в квартиру за неплатеж денег; над ним сжалился старый нищий и дал ему возможность переночевать в какой-то трущобе на 17-й линии Васильевского Острова, где наутро поэт нашел себе и заработок, написав кому-то прошение за пятнадцать коп. Лучшие годы, проведенные в мучительной борьбе за существование, только усилили суровый тон музы Некрасова, которая вскоре «почувствовать свои страданья научила и свету возвестить о них благословила».
Для добывания скудных средств к существованию Некрасову пришлось прибегнуть к черному литературному труду, в виде срочных заметок, отзывов о самых разнообразных книгах, стихотворений, переводов. Он пишет в это время водевили для Александринского театра, поставляет книгопродавцам азбуки и сказки в стихах для народных изданий. Как раз в это критическое Некрасов дал себе слово «не умереть на чердаке»: «Идеализма у меня было пропасть… я стал убивать его в себе и развивать практическую сметку». Так окончательно сложился «загадочный», противоречивый характер поэта, котором совещались практичность и романтическое горение идеей; озлобленность на жизнь и кипучая деятельность; мнительность, ипохондрия и необыкновенная общительность, умение завязывать нужные знакомства.
В 1840 году Некрасов выпускает свой первый сборник – «Мечты и звуки», написанный в традициях поэзии Пушкина и Жуковского. Однако, когда поэт показал его самому Жуковскому, тот предсказал ему, что Некрасов потом пожалеет о выходе незрелой книги. Книга, изданная под псевдонимом «Н.Н.», действительно, почти не раскупалась. Когда же вышла разгромная рецензия на нее Белинского, отчаявшийся поэт сам изъял из продажи и уничтожил большую часть тиража. Именно этот неуспех впоследствии заставил его искать своего пути в поэзии и новых средств художественной выразительности. Позднее, в статье «Русские второстепенные поэты», Некрасов подчеркивал, что после эпохи Пушкина и Лермонтова, когда «написать гладенькое стихотворение сумеет всякий», в «эпоху положительную» – время господства прозы – для истинного поэта единственная возможность самореализации – это выиграть состязание с прозой на ее территории, что и стало его собственной творческой программой.
В эти же годы Некрасов постепенно входит в литературные круги: завязывает знакомства с И.И. Панаевым, Григоровичем, Ф.А. Кони и становится помощником последнего по редакции «Литературной газеты». Сотрудничает он также в «Пантеоне», «Отечественных записках», «Инвалиде», куда пишет циклы стихотворных пародий, фельетонов, рецензий, юмористических заметок, работая без устали и на износ. Ф.А. Кони ввел его и в театральные круги, и Некрасов пишет ряд водевилей, один из которых был поставлен на сцене Александринского театра. К этому же времени относится личное знакомство Некрасова с Белинским, перешедшее затем в тесный союз двух единомышленников.
Примерно к 1844 году Некрасов выбился из бедности и приобрел влияние в журналистко-литературной среде. В 1845 под его редакцией выходит «Физиология Петербурга» – сборник очерков, ставший программным для нового литературного объединения – «натуральной школы». В нем Некрасов выступил заодно и как прозаик, с очерком «Петербургские углы», написанным во многом по впечатлениям собственной юности. Все сотруднике сразу оценили, что сборник смог выйти только благодаря энергии и деловой хватке Некрасова, который добился, помимо литературной ценности книги, ее огромного коммерческого успеха. Окрыленные первой удачей, литераторы нового направления, во главе с Некрасовым и Белинским, начали готовить к изданию новый альманах – «Петербургский сборник», где появляются произведения крупных литераторов – Герцена, Достоевского (его первый роман «Бедные люди»), Тургенева. В этом же сборнике печатаются новые, реалистические стихи Некрасова, что знаменовало новое рождение его как художника. Так 1846-й год стал началом зрелого периода творчества Некрасова.
У объединения «натуральная школа» возникала отчетливая необходимость в своем собственном периодическом печатном издании, и в 1847 году молодые литераторы взяли в аренду у Плетнева журнал «Современник», издававшийся Пушкиным в последний год его жизни. Поскольку выкупили журнал на деньги Панаева, то он и стал вместе с Н.А. Некрасовым соредактором журнала. Но в реальности истинным руководителем издания был один Некрасов, оказавшийся очень талантливым редактором, с прекрасной интуицией и чувством конъюнктуры. Он сумел совместить коммерческую выгоду с передовым направлением, воспитанием и просвещением своих читателей. В журнале Современник» собрались лучшие литературные силы эпохи: Островский, Герцен, Огарев, Тургенев, Гончаров, Григорович, Дружинин, Сологуб, а позднее и граф Л.Н. Толстой. Каждый год число подписчиков стремительно увеличивалось.
Начало поэтической деятельности Некрасова
Одновременно росла и слава Некрасова как поэта. От комических пародий на чиновников в 1843-1844 годах он постепенно переходит к образу страдающего горожанина-бедняка («Чиновник» 1844 и «Пьяница» 1845). Вдруг в 1845 году он неожиданно обращается к крестьянской теме и пишет стихотворение «В дороге», где передает разговор ямщика со барином-седоком о своей умирающей жене. Новым художественным приемом в этом стихе явилась техника сказа – имитации в литературе живой разговорной речи со всей свойственной ей неправильностью Простонародным, безыскусным языком ямщик рассказывает, как с малых лет Груша воспитывалась в барском доме «вместе с барышней разным наукам, понимаешь-ста, шить и вязать, на варгане играть и читать - всем дворянским манерам и штукам». Но когда господская дочь вышла замуж, то муж решил убрать ее крепостную «подругу» обратно на село («Знай-де место свое ты, мужичка!») и выдал ее за простого ямщика. Она никак не может оправиться от такой резкой перемены, привыкнув уже к дворянской жизни («Белоручка, вишь ты, белоличка!») и изнемогает от тяжести выпавшей ей крестьянской доли: «Ни косить, ни ходить за коровой!.. Грех сказать, чтоб ленива была, Да, вишь, дело в руках не спорилось! Как дрова или воду несла, Как на барщину шла – становилось /Инда жалко подчас... да куды!..»
Рассказанная ямщиком история пробуждает ужас и негодование оттого, что кто-то может так бесцеремонно распоряжаться чужой судьбой, творя насилие над личностью, тем более личностью развитой и утонченной:
Погубили ее господа,
А была бы бабенка лихая!
Ямщик жалеет свою жену, но помочь ей не в силах, ибо не может найти с ней общего языка и обречен с тоской наблюдать ее медленное угасание:
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна -
Чай, свалим через месяц в могилу...
А с чего?.. Видит бог, не томил
Я ее безустанной работой...
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой...
А, слышь, бить - так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку..."
Последнее замечание обнажает нам всю безысходную горечь судьбы «барышни-крестьянки»: ее любящий муж, в силу грубой простоты деревенских нравов, фактически убивает ее, привыкшую к «благородному обращению», сам того не осознавая, равно как он не осознает неправильности своей простонародной речи («Уважал, тоись, вот как, с охотой»). Стихотворение повествует о страшной культурной пропасти между дворянами и народом, о пугающей темноте и невежестве последнего, губящих в нем лучшие задатки, а также о дикости самоуправства дворян над своими крепостными. Сказовая, разговорная речь ямщика в становится выразительнейшим художественным приемом. После прочтения «В дороге» Белинский, со свойственной ему увлеченностью, со слезами обнял автора, сказав ему: «Да знаете ли вы, что вы поэт и поэт истинный», и тогда Некрасов понял, что нашел свою поэтическую стезю.
Во второй половине 40-х Некрасов написал всего несколько стихотворений, но очень многообещающих: «В дороге», «К родине», «Огородник», «Тройка», «Еду ли ночью…». Всех их объединяет описание несчастной женской судьбы. В «Тройке» – это молодая крестьянка, которой заранее предрекается печальная участь после замужества. Стихотворение это четко делится на три части. Начало его выдержано в жанре городского любовного романса, очень распространенного в середине ХIХ века:
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от веселых подруг?
Знать, забило сердечко тревогу -
Все лицо твое вспыхнуло вдруг.
<...>
Сквозь румянец щеки твоей смуглой
Пробивается легкий пушок,
Из-под брови твоей полукруглой
Смотрит бойко лукавый глазок.
Взгляд один чернобровой дикарки,
Полный чар, зажигающих кровь,
Старика разорит на подарки,
В сердце юноши кинет любовь.
Ничто не намекает пока на социальную проблематику. Более того, романс захватывает своей страстностью и удивительной напевностью – в нем уже ярко проявляется талант Некрасова-мелодиста. Девушка, нарисованная поэтом, имеет определенно южную внешность («смуглая», «чернобровая дикарка», полная «чар, разжигающих кровь»), что отсылает нас к цыганским образам. Но вот тема внезапно меняется, и в стихотворение вторгаются совершенно иные мотивы:
<...> Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж - привередник
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и черной и трудной
Отцветешь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь нянчить, работать и есть.
Неожиданное нарушение жанра любовного романса звучит как резкий диссонанс. Лексика утрачивает поэтичность и снижается – появляются слова из крестьянского обихода, грубо просторечные: «привередник», «неряха», «передник», «уродливо», «в три погибели гнуть». Но мы не можем остановиться, уже захваченные напевным ритмом, и вынуждены следовать за жестокой авторской мыслью, между тем как она становится все мрачнее, очерчивая жизнь крестьянки до печального ее конца:
И схоронят в сырую могилу,
Как пройдешь ты тяжелый свой путь,
Бесполезно угасшую силу
И ничем не согретую грудь.
Тем самым перед девушкой поэтом развернуты одновременно две перспективы: первая, благополучная, радостная («поживешь и попразднуешь вволю»), относится к области желанного, идеального, а вторая перспектива — трагическая — является подлинной житейской реальностью.
Завершается стихотворение возвращением к началу, чем спасается целостность формы (такая структура обычно называется «кольцевой композицией»):
Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши!
Поскольку это одно из ранних произведений (1846 год), то творческий метод поэта проявляется здесь достаточно откровенно и наглядно: Некрасов экспериментирует, соединяя совершенно разнородные жанры. Мы ясно видим тот рубеж, где начинается внедрение в традиционную форму романса ранее чуждой ему социальной тематики и замена поэтического языка прозаическим.